Магазинные и железнодорожные воры в царской России
---
Эта категория воров является одной из самых опасных. Помимо того, что они производят ограбления на крупные суммы, они всегда трудноуловимы. В большинстве случаев они являются гастролерами. Приезжают из Варшавы, иногда из Вены или Берлина, разъезжают по разным городам. Неделю они работают в Петербурге, неделю в Москве, неделю в Варшаве, затем в Одессе, Киеве, Харькове и т. д.
Магазинные воры, или «градушники», составляют всегда шайку из двух, трех, четырех и более человек. Обыкновенно в магазин являются двое или трое, много — четверо. Затем один остается снаружи наблюдать за порядком и на случай какого-нибудь преследования, чтобы отвлечь внимание. Воры приходят, например, в меховой магазин или мануфактурный и начинают выбирать вещи. Они капризничают, требуют все больше и больше товара; прилавок заваливается, приказчик сбивается с ног, а тем временем спутники покупателей шарят в товаре и ловко захватывают ту, другую или третью вещь. Обыкновенно, в большинстве, они берут небольшие, но ценные вещи; так в одном магазине недосчитаются двух, трех бобровых воротников, в другом — боа, в мануфактурном магазине крадут куски шелковой материи, куски бархата, драгоценные кружева или страусовые перья.
Обыкновенно верхнее платье их снабжено громадными внутренними карманами, а был случай, когда у одного арестованного татарина на подкладке пальто оказались пришитые крючки, на которые он искусно навешивал краденое. Кроме таких магазинных воров, которые орудуют по мануфактурным и меховым магазинам есть еще специально воры «по золоту», которые занимаются ограблением ювелирных магазинов и магазинов золотых дел мастеров.
Точно так же в магазин являются двое или трое и начинают разбирать кольца. Кольца обыкновенно, как известно, находятся на особой бархатной доске с гнездами.
Приказчик, передавая эту доску, обыкновенно замечает пустые места и таким образом следит за счетом колец.
Искусные воры высматривают прежде всего кольца и их характер, а затем уходят, ничего не купивши.
На другой или на третий день являются уже другие, имея в кармане подходящие по форме с подходящими цветными стеклами дешевые бронзовые кольца. Выбирая кольца дорогие, они ловко подменивают их этими бронзовыми кольцами и уходят. Случается, что такого рода кража не замечается в течение года до проверки магазина, и только тогда уже открывается, когда воры давно исчезли. Бывают такие кражи очень крупные. Наиболее знаменитые из этой категории воры были Дергачев и Логинов, которые приезжали из Москвы. Они производили буквально целые разгромы. Приедут, обойдут все заранее намеченные магазины и произведут нападение на них в какие-нибудь два дня. В одном магазине украдут два, три кольца, в другом одно и т. д. Награбив, таким образом, кольца, они уезжали опять в Москву, а оттуда делали набеги на другие города. Поймать их было невозможно. На месте преступления они никогда не попадались. И вот однажды, когда получены были сведения, что они приедут, полицейские агенты стали следить за их похождениями из магазина в магазин. Когда они обошли шесть магазинов, их арестовали, привели в сыскное и произвели обыск. При них было найдено около тридцати колец, на сумму более двенадцати тысяч рублей. Такие воры представляют настоящую опасность своей наглостью. Еще интереснее был вор Яков Францкевич с семьею из Варшавы. Семья эта состояла из него, жены и сына, которому был только одиннадцатый год. Сын обыкновенно находился на улице подокнами магазина и принимал от своих родителей награбленные вещи. Когда их арестовали, то у них нашли целый маленький ювелирный магазин. Не менее замечательна была воровка Рошинская, которая тоже жила постоянно в Варшаве и оттуда привозила с собою целую труппу гастролеров, молодых воров, которые помогали ей производить магазинные разгромы.
В Петербурге отличались: семья Сидорковых, прозванных «Тумагами», Кузьмины и Тихомировы, с которыми борьба идет уже 10 лет. Они делают свои наезды уже из Петербурга в другие города.
Интересно, что семья Сидорковых, когда отец их помер, бросила дело и приобрела себе дом, около Нарвской заставы, где жила спокойно и чинно, как люди, которые получили наследство.
Помимо таких общеворовских приемов, кражи в ювелирных магазинах совершаются иногда и очень тонко. Так, например, есть несколько рассказов, которые похожи почти что на анекдоты, если бы не были удостоверены протоколами. Один из таких артистов пришел в ювелирный магазин и, выбрав два одинаковых кольца, очень быстро и ловко одно из колец засунул в горшок с олеандром, стоявший в магазине; после этого он ушел. Кольца вскоре встрянулись, но не нашлись. Спустя несколько дней в тот же магазин приехала роскошно одетая барыня в автомобиле. Она выбрала недорогую брошь, затем сделала заказ на несколько тысяч рублей и вдруг, увидав олеандр, восхитилась им до такой степени, что потребовала от хозяина, чтобы он ей продал. Хозяин долго удивлялся этой прихоти, смеялся и наконец уступил барыне этот олеандр за 20 рублей. Она попросила внести растение в автомобиль, и по приказу хозяина артельщик поставил его в экипаж, не подозревая, что в него засунут драгоценный клад, стоимостью до 4000 рублей. Другой случай был с одним известным вором, Сибиряковым, который продолбил каблуки и наполнил их варом. После этого, придя в магазин, он ронял кольцо на ковер на пол и затем наступал на него каблуком. Кольцо захватывалось мягким варом и исчезало бесследно. Он мог спокойно дать себя обыскивать. Обыкновенно он воровал, таким образом, по одному, по два кольца в магазине и долго не был изобличен.
Таковы магазинные воры в общих чертах.
Надо заметить, что магазины еще страдают от приказчиков. Это зло настолько велико, что хозяева совершенно не знают, каким образом можно проконтролировать и учесть воровство приказчиков, и, вероятно, ставят это на счет покупателя. Приказчики обыкновенно имеют у себя сообщников в числе покупателей и покупательниц. Те приходят, покупают товара на два, на три рубля, а приказчики завертывают сверток на 15—20 и более рублей. Они уносят товар совершенно спокойно, а потом делят его на стороне. Случаются ограбления и более солидные. Приказчики в дружном сговоре выкрадывают постепенно товар и продают его определенным лицам. В Петербурге существуют лавочки и магазины, которые исключительно торгуют наворованным товаром. Борьба с магазинными ворами вообще очень трудна. К магазинным ворам надо причислить и случайных, так сказать, соблазненных. Обыкновенно это бывают барыни, соблазненные суматохой во время распродажи.
Что такое железнодорожные воры, это, конечно, известно всякому. Путешествуют они обыкновенно вдвоем, в большинстве случаев мужчина и женщина, причем женщина должна быть очень хорошенькая. Она завлекает одинокого пассажира, а затем совершается его ограбление. Эти господа действуют определенно по той или иной железной дороге. Едут они обыкновенно в первом и во втором классе. У них всегда есть с собой ключи купе, с помощью которых они открывают купе ночью и осторожно обшаривают спящего пассажира. Случается, что для крупной кражи употребляются и наркотики, но это редко.
В большинстве случаев способ их следующий: она обольщает пассажира, завлекает и затем искусно уводит его в коридор или в буфет на станции, или на площадку вагона, а в это время ее компаньон орудует с чемоданом. Из таких воров особенно отличался Зейдель, который был известен по всей Европе. Он путешествовал со своей женою Анюткою, которая была замечательная красавица. Не менее его отличался еще Абрамович, кличкою Хик, который путешествовал тоже со своей подругою; они прибегали к наркотикам и усыпляли пассажиров. При них всегда находились и сигары, и папиросы, и конфекты, и, наконец, хлороформ.
Однажды случилось, что они в купе задушили человека хлороформом. Все это было известно, но, тем не менее, пойман он не был и сейчас живет великолепно в одном из южных городов, где торгует хлебом. К характеристике железнодорожных воров недавно в газете «Ю. 3.» был помещен рассказ одного из пассажиров, некоего г. X., который едва не был обокраден воровкою.
«В купе 2-го класса, кроме него, находились еще одна супружеская чета и молодая девушка. Большого роста, красивая девушка производила впечатление очень серьезной, даже несколько суровой; в пенсне, с книгой в руках, в сером, строгого покроя платье, она скорее всего походила на курсистку. По отношению к своим соседям, пассажирам одного с нею купе, она приняла несколько вызывающий и суровый тон.
— Зачем иметь столько вещей,— заметила она по адресу ехавших супругов, хотя их вещи, положенные наверх, никому не мешали, и в ее голосе слышался укор буржуазным наклонностям семейной четы.
— Не следовало бы курить папиросу за папиросой, не осведомившись у соседей, не мешает ли им это,— упрекнула она г. X., со слов которого передаем этот рассказ.
Вообще, она держала себя с некоторым высокомерием и суровостью по отношению к своим спутникам; не вступая ни с кем из них в беседу, она после двух-трех укоризненных фраз погрузилась в чтение.
На ночь супруги расположились наверху, соответственно своим плацкартам, а г. X. и молодая девушка на нижних скамьях.
— И вдруг ночью,— рассказывает далее г. X.,— я почувствовал чью-то руку в кармане брюк. Я моментально схватил ее. Каково же было мое удивление, когда я увидел, что эта рука принадлежит молодой девушке — пассажирке нашего купе.
Воспользовавшись моментом, когда я, как она думала, сплю, она хотела, очевидно, вытащить мое портмоне, находившееся именно в том кармане, в который она запустила руку. Не спал ли я или проснулся в этот момент, но только я ощутил покушение и предупредил его.
Она тотчас же стала в привычных, как мне показалось, словах, просить отпустить ее, не выдавать:
— Не губите меня! Пощадите!
— Хорошо,— сказал я,— я не буду доносить на вас, но ведь мне придется в таком случае не спать всю ночь, так как, если я усну, вы все-таки обчистите меня.
— Я скоро выйду,— отвечала она, успокаивая меня.
Мне было и неприятно на нее смотреть, и обидно за нее.
— Скажите,— спросил я,— что это, нужда ли такая, случайность или это ваша профессия?
— Я только этим и занимаюсь,— отвечала она.— Я чистая девушка.
На ближайшей станции она предполагала встать. Но это ей не удалось, ее предупредили. В купе вошли два жандарма и представитель железнодорожной администрации и взяли ее.
Оказалось, что это известная поездная воровка, за которой числится много искусных дел. Но только теперь удалось ее проследить.
Кто, действительно, заподозрил бы в этой строгой и суровой девушке с книжкой в руках профессиональную воровку».
Таковы железнодорожные воры.
Ко всему к этому надо прибавить, что у всех так называемых «хороших» воров всегда свой собственный паспорт совершенно чистый. При своих похождениях они пользуются обыкновенно чужим или подложным паспортом. Интересно, что такие подложные паспорта специально изготовлялись в Виленском уезде и в Паневежском Ковенской губернии. Местные мещанские управы приписывали мазуриков к семейству какого-нибудь умершего мещанина, и вор жил по такому паспорту совершенно спокойно. Плата за эти паспорта была различная: так, например, за паспорт «со справкою» брали 500 рублей; без справки 50 и 100 р. Со справкой — это значит, что на запрос полиции или суда о правильности такого паспорта мещанская управа отвечала утвердительно. В противном случае она отказывалась, заявляя, что такого лица не знает. Таким образом у настоящего вора по паспорту бывает всегда первая судимость, что наказывается всегда легче. Когда открыли эти преступные сообщества, то старосты и писаря успели бежать за границу совершенно обеспеченными, даже богатыми людьми.
Просмотров: 29572
Источник: Полиция России. М.: АСТ: Полиграфиздат; Спб.: Астрель-СПб, 2010
statehistory.ru в ЖЖ:
