Модель предпринимательского поведения и проблемы экономического роста: Замосковный горный округ в XVIII — первой половине XIX в.
На первый взгляд, перед нами — явное поощрение предпринимательства в промышленности и торговле, но в действительности на хозяйственных реформах Петра, как и на многих других, лежит печать двойственности и противоречивости. Предприниматели находились под жестким контролем коллегий, которые выдавали разрешение строить заводы, устанавливали цены на продукцию, следили за производством и сбытом, осуществляли судебную и административную власть и над рабочими, и над заводовладельцами. Петровская модель промышленности была одновременно и новационной, и традиционной. Она опиралась, с одной стороны, на крупное мануфактурное производство европейского уровня, а с другой — на мотивацию деятельности предпринимателей, сочетающую государственное регулирование с частной инициативой, на трудовые отношения, основу которых составляло как внеэкономическое принуждение, так и материальное стимулирование труда. И тем не менее проведенные реформы были весьма успешны. Механизм экономического роста, созданный на этих началах, определил безусловный подъем и даже взлет в развитии народного хозяйства страны вплоть до конца XVIII в.
В результате нововведений, расцененных славянофилами как дьявольские козни против традиционных жизненных устоев русского народа, экономика страны достаточно быстро смогла преодолеть отсталость, пусть даже временно. Рудники и металлургические предприятия совершенно бесспорно доказали свою высокую рентабельность, а развитие тяжелой промышленности продолжалось и после смерти Петра.
Шло время. Экономическое чудо, совершенное Англией, говорило о начале новой эры в развитии промышленности — эры машинной индустрии. Между тем коалиционные войны 1805 и 1806—1807 гг. с Наполеоном отчетливо проявили слабость экономического потенциала России.
Нельзя сказать, что металлургическая промышленность в первой половине XIX в. перестала развиваться: с 1801 г. по 1861 г. прирост выплавки чугуна составил 72—73%2. Современники с удивлением отмечали и невиданный для того времени рост потребления железа. Из него строились железные дороги, мосты, телеграфы, изготовлялись паровые машины, пароходы и прочие вещи, о которых раньше никогда и не помышляли. Однако при сопоставлении темпов развития горно-заводской промышленности в различных странах обнаруживается заметное отставание России, и в первую очередь от Англии — основного потребителя русского металла в XVIII в. «Нынешнее производство железа в Великобритании, — констатировала этот факт в одном из своих номеров за 1856 г. «Коммерческая газета», — представляется чрезвычайным как по своей значительности, так и по своему быстрому развитию. В 1796 г. выделывалось только 125 тыс. т (7815 тыс. пуд), в 1806 г. — 258 тыс., в 1823 г. — 450 тыс., в 1830 г. — 670 тыс., а теперь выделка впятеро более — 3500 тыс. т (220 млн пуд.)»3.
Россия не смогла выдержать конкуренции с быстро развивающимися капиталистическими странами. В 1859 г. на долю нашей страны приходилось менее 4% (18 млн пуд.) от мировой плавки чугуна (460 млн). К этому времени ее обошли Англия, годовая выплавка которой составила 234 млн пуд., Франция — 53, Соединенные Штаты — 52, Пруссия — 24, Австрия — 20, Бельгия — 19 млн пуд.4 Россия утратила славу мирового экспортера железа. Если в конце XVIII в. годовой объем российского железа на мировом рынке доходил до 3 млн пуд., то в 50-е гг. XIX в. он составлял только 747 тыс. т5. Отечественного металла не нашлось даже на постройку первой железной дороги, и рельсы для нее пришлось ввозить из Англии6. Отставание в той области промышленности, от которой непосредственно зависело военное производство, рано или поздно должно было стать одной из причин трагедии, подобной Крымской войне (1853—1856 гг.), приведшей к унизительному для страны Парижскому миру.
На протяжении первой половины XIX в. предлагалось немало проектов для оздоровления отрасли, однако попытки их осуществить не дали положительного результата. Дело в том, что обсуждение преобразовательских программ, как это ясно видно с высоты сегодняшнего дня, чаще всего начиналось и заканчивалось упорядочением и усилением администрации. А историческое развитие вновь неотвратимо ставило те же проблемы: как заставить промышленность работать по-европейски и в то же время не разрушить традиционное для страны устройство. Затруднительная ситуация постоянно требовала выбора между двумя равно тяжелыми путями развития: либо организация промышленности на европейский манер, для чего необходимы кардинальные реформы, либо сохранение петровской модели промышленности, что в новых условиях XIX в. могло обречь страну на более глубокое отставание. Изучая историю предпринимательства, нельзя не затронуть эти проблемы и не попытаться разобраться в парадоксах развития отечественной металлургии и экономики в целом, связав их с особенностями трудовой мотивации и экономического мышления в деятельности отдельных предпринимателей.
От чего же зависело столь удручающее положение нашей железоделательной промышленности в первой половине XIX в.? Во всяком случае, как показали материалы, не от недостатка правительственной помощи и опеки. Писатели-экономисты 50—60-х гг., занимавшиеся исследованием этого вопроса, пришли к заключению, что застой вызывался технической отсталостью чугуноплавильного дела, слабым использованием новых улучшенных приемов выделки чугуна и железа, благодаря которым железоделательная промышленность в Западной Европе сделала такие быстрые успехи7.
Чтобы разобраться в достоверности такого заключения, обратимся к материалам Замосковного горного округа, который в связи с трудностями сырьевой и энергетической базы более других должен был бы стремиться к совершенствованию производства. Материалы описаний заводов дают возможность воспроизвести развитие металлургического производства в крае, проследить ход технической перестройки отрасли. Сразу же отметим, что металлургические предприятия округа обладали теми же типичными чертами, что и на Урале или в каком-либо другом железопроизводящем регионе страны8. Важнейшая особенность металлургической промышленности заключается в том, что группы доменных и передельных заводов были составной частью очень сложных структур — горно-заводских хозяйств. Среди них выделялись по своим размерам владения Шепелевых, Баташевых, Мальцевых, дававшие большую часть металла в Замосковном горном округе. Каждое из заводских хозяйств включало в себя, помимо металлургической мануфактуры, целую систему вспомогательных и подсобных подразделений, обеспечивавших металлургическое производство всем необходимым для его деятельности.
Площадка для строительства заводов выбиралась с учетом следующих условий: а) близость сырья и топлива; б) наличие достаточно полноводной реки, которую можно использовать как в качестве транспортной артерии, так и для строительства плотины, обеспечивающей энергией водяного колеса все производство.
Производственный цикл выделки металла рассредоточивался по отдельным доменным и передельным заводам. Металлургическое предприятие представляло собой объединение в рамках одного завода нескольких цехов — доменного, литейного, очистительного, воздушного, молотового, кузнечного, слесарного, кастрюльного, катального, проволочного и др. в зависимости от мощности. Все они выполняли какую-либо функцию в производственном процессе. Изготовление продукции подразделялось на ряд последовательных технологических операций: заготовка сырья — угля, руды, дров; выплавка чугуна; переплавка его в железо или изготовление из него литых вещей и т.п. Все операции осуществлялись посредством ручного труда и различных технических сооружений. Например, изготовление листового железа разделялось на две операции — катальную и дощатую. В катальной продольной полосы железа разогревались, расплющивались по длине между двумя вертящимися цилиндрами и разрезались на листы длиной 1 аршин. В катальной поперечной они снова нагревались и расплющивались по ширине. В дощатой расплющенные листы складывались вместе (до 120 шт.) и после разогрева в печи подавались под молот, который, ударяя по верхнему листу, расширял все нижележащие, доводя их до нужной в торговле тонкости. Потом листы обрезались до заказанных размеров.
Изготовление кос производилось следующим образом. Выварщики, или клинщики, сваривали вместе томленую сталь и уклад, протягивали клинок; бойщики разбивали его в тонкие полотна, а правщики ручными молотками придавали косе нужную форму; кальщик резко остужал разогретую косу для твердости; отпускальщик вновь нагревал ее, не допуская ломкости; наклепщик частыми ударами выпуклого молотка придавал ей упругость; гладильщик выточенным молотком сравнивал и заглаживал все впадины и выпуклости на поверхности косы; взрезывальщик очищал лезвие от шероховатостей9.
Верхний завод, г. Выкса
Такую технологию индустриальной, конечно, назвать нельзя. Слишком велики были участие ручного труда и непосредственное воздействие человека на обрабатываемый материал. Об этом же свидетельствуют данные о техническом и технологическом развитии производства за первую половину XIX в. Так, в 1817 г. на заводах И.Р.Баташева было отмечено 33 вида технических устройств, не считая плотин, водяных колес, различных приводов. В зависимости от специализации заводов количество устройств колебалось, составляя на Выксунском 19, Сноведском — 8, Унженском — 6 и т.д. Общая численность домен, воздушных печей, катальных станов, горнов, молотов и т.п. по заводам достигала 431 ед., причем на долю Выксунского приходилось 104, Железницкого — 102, Верхнежелезницкого — 94, Велетминского — 62, Сноведского — 40, Унженского — 29. В число машин и устройств на Выксунском заводе входила паровая машина. Технология выплавки чугуна была устаревшей и дорогостоящей. Основным топливом служил древесный уголь, а господствующим источником энергии — водяное колесо10. Характерным признаком металлургических заводов края начала XIX в. была сезонность производства.
Исходя из обширности круга заводского действия, количества заготавливаемого сырья, энергетических возможностей плотин, заводы Замосковного горного округа по материалам 1818 г. разделены нами на три класса. К первому отнесены изобилующие водой, рудами, лесами и осуществляющие производство чугуна до 11 мес. в году, а прочие заводские работы (кричную, прокатно-расковочную и др.) — до 9 мес. Это заводы Выксунский, Сноведский, Верхнежелезницкий, Велетминский, Унженский, Железницкий И.Р.Баташева (выксунская группа); Гусевский, Сынтульский, Верхнеунженский, Еремшинский, Мердушинский, Илевский, Вознесенский наследников А.Р.Баташева (гусевская группа); Людиновский, Сукременский И.А.Мальцова.
Дома Баташевых в Выксе
Заводы второго класса имели меньший объем производства и ощущали недостаток в некоторых припасах. Действовали они от 5 до 8 мес. в году. Сюда причислены Богдано-Петровский, Сенетско-Ивановский, Ханинский заводы наследников Ф.А.Засыпкина; Верхне- и Нижнепесоченский А.П.Гончаровой, Песоченский и Серенский И.Ф.Масалова.
Последний, третий, класс составили заводы, испытывающие острый недостаток или в воде, или в рудах, или в лесах, или во всем сразу, где доменное производство продолжалось от 2 до 4 мес. в году. Это такие заводы, как Кирицкий И.И.Боленса, Дубенский Ф.И.Масалова, Неплужский Н.И. и П.И.Масаловых, Рябкинский А.И.Шапкина, Бытошевский П.И.Ртищевой, Мышегский А.А.Чесменского, Инсарский М.В.Никоновой, Сивиньский и Авгурский Н.Д.Манухина, Виндреевский П.М.Очкиной11.
Технология получения металла в первой половине XIX в. по сравнению с XVIII в. существенно не изменилась ни в производстве чугуна, где по-прежнему господствовала домна, а иногда даже встречались и ручные доменки, ни в производстве железа, необходимыми стадиями которого были кричная и расковочно-прокатная. Чугунное литье по образцам также осуществлялось посредством опок (специальных форм) и называлось опойчатым, а порой производилось непосредственно в песке и глине. Труд работников нередко сопровождался значительными физическими перегрузками и требовал наличия прочных навыков ручной работы. Передача опыта происходила одним и тем же способом — «из рук в руки» при совместной работе мастера и ученика.
В XVIII — первой четверти XIX в. заводы занимались в основном выпуском чугунного посудного литья, гвоздей, выделкой разносортного железа, стали, изготовлением балконных решеток с барельефами, каминов и тому подобной продукции массового спроса. Заводы Ивана Баташева и Демидовых, позже Шепелевых и Мальцевых наряду с этим производили артиллерийские снаряды, ядра, бомбы и даже пушки. В конце 20-х — начале 30-х гг. передовые предприятия начали осваивать машиностроение. Так, например, в 1827 г. на Выксунском заводе было изготовлено для Черноморского адмиралтейства оборудование массой от 7 до 17 пуд. на два линейных корабля и два фрегата12. На Сноведском заводе в 1823 г. был изготовлен первый пароход для Оки, а с 1826 г. началось производство паровых и сукнодельных машин с запчастями к ним13.
Таким образом, металлургические заводы в начале XIX в. были типичными централизованными мануфактурами с широкой концентрацией производства и предельной детализацией отдельных процессов. Благодаря относительно большой для мануфактуры мощности двигателей замосковные заводы имели очень высокопроизводительные для своего времени металлургические печи, которые ничем не уступали английским. И все же техническое перевооружение предприятий на протяжении первой половины XIX в. шло медленными темпами, о чем ярко свидетельствует низкий процент роста производительности заводов. Материалы за 1852 г. о машинах и устройствах выксунской группы заводов — наиболее передовых предприятий Замосковного горного округа — показывают 33 вида различных технических сооружений. Общая численность машин и устройств была равна 449, среди них было 17 паровых машин, 21 паровик, 16 пудлинговых печей, 7 сварочных печей, 1 рудоподъемная машина, 2 пресса американских, 5 молотов для ковки механических тяжеловесных вещей и т.д.14 Эти данные свидетельствуют о внедрении в производство машин. Тем не менее процесс перевооружения предприятий, переход от мануфактуры к фабрике был еще только в самом начале. Даже в 1859 г. доля водяной энергии в общей энерговооруженности выксунских заводов составляла 63,3%. На других предприятиях положение было еще хуже, оставаясь на уровне конца XVIII в.
Введение паровых машин на замосковских заводах по годам распределялось следующим образом: 1800—1820 гг. — 2 паровые машины в 20 л.с., 1820—1840 гг. — 13 паровых машин в 332 л.с., 1840—1860 гг. — 53 паровые машины в 1238 л.с. Эти показатели были даже выше, чем на Урале. В центре технический прогресс в связи с острой сырьевой проблемой шел быстрее. Так, в 1859 г. обеспеченность паровыми машинами по Московскому горному правлению (40 действующих заводов) составляла в среднем 30,95 л.с. на 1 предприятие, а по Уральскому горному правлению (141 завод) — только 13,36 л.с. По введению новой технологии приготовления железа пудлингованием средняя полоса не отставала от Урала. Там на 1 завод приходилось 28528 пуд. пудлингового железа, а в центре — 27359. Сырьевой кризис (перебои с древесным углем, рудой) в Центральной России не позволял увеличить производство чугуна и железа. Высокая плотность населения края имела своим следствием то, что железные заводы стали выпускать большое количество разнообразных чугунных отливок и железных изделий. Часть цехов перепрофилировалась в машиностроительные производства. Видимо, это определило высокую рентабельность предприятий. Если в среднем по стране (224 завода) за производимые чугун, железо, сталь и разные изделия на 1 завод приходилось 96875 руб. выручки, то по Замосковному горному округу (44 действующих завода вместе с минеральными) — 104546 руб. Замосковные заводы добивались преимущества лишь за счет расширения ассортимента продукции, машинизации производства15.
В результате введения новых машин и технологий ассортимент выпускаемой замосковными горными заводами продукции заметно расширился. Наряду с производством посуды, разных сортов железа, гвоздей, кос, которые вырабатывались и раньше, началось изготовление по казенным и частным заказам паровых машин, гидравлических прессов, оборудования для судов, бумагопрядильных, суконно-прядильных и токарных станков, винокуренных аппаратов, приводов, труб, паровых котлов, заводских инструментов, печных приборов, плугов, резок, веяльных и молотильных машин. Ими снабжались фабрики и заводы всей России16. Горным заводам центра страны принадлежит одна из ведущих ролей в деле создания отечественного машиностроения.
Замосковные заводы специализировались и в области художественного литья. Прежде всего заслуживает внимания производство шепелевских заводов, где были сооружены чугунные и железные части Триумфальных ворот перед Тверским выездом, чугунный Москворецкий и Высокопятницкий мосты; по системе, впервые введенной в России, изготовлены металлические изделия для таких памятников русской архитектуры, как Петровский театр, Петровский дворец, Александровский и Кремлевский дворцы17. Министр финансов отмечал, что эти работы, требующие высокого технического мастерства, тонкости, изящества и вкуса, выполнить, «кроме заводов г. Шепелевых, никакой другой завод не может»18.
Дальнейший прогресс техники в 50-х гг. еще более совершенствовал и разнообразил ассортимент продукции. С 1854 г. на заводах Шепелева приступили к выпуску машин для пароходов19. Просмотр контрактов, заключенных в 1855 г. на поставку изделий, позволяет сделать вывод о том, что выксунские заводы работали по заказу Астраханского порта, изготовляя паровые машины для шхун с котлами среднего давления и винтовыми двигателями, механические сверла, железные тиски, станки для правки железа, винторезные станки, чугунные прессы. Для Каспийской флотилии в том же году была построена винтовая паровая железная шхуна, для пароходной компании Тюллина и Колчина — пассажирско-буксирный пароход в 80 л.с. Всего на заводах Шепелева за десятилетие, с 1847 г. по 1856 г., было изготовлено 55 паровых машин и 10 пароходов20. Это направление деятельности становится одним из доходных, и в сентябре 1855 г. начинается возведение пароходостроительного завода. Для руководства строительством был приглашен англичанин Джонсон21.
На заводах С.И.Мальцева в 1854 г. было изготовлено два парохода — «Сергий Радонежский» и «Иоанн Богослов» — с двигателями мощностью в 50 л.с. Они были сделаны из железа, имели хорошую отделку и быстрый ход22. Всего же здесь за пятилетие, с 1852 г. по 1856 г., было сделано для клиперов Каспийского моря 6 пароходных машин высокого давления в 200 л.с. каждая, а также 1800 железных лафетов и 100 железных пушечных платформ23. В 1857 г. Мальцов заключил контракт с пароходным обществом «Меркурий», по которому обязался выстроить для него 3 железных винтовых парохода. В то же время он имел заказы на 3 пароходные машины для Черноморского флота и на разные снаряды общим весом до 2 млн пуд. для Брянского арсенала24.
Заслуживает внимания и тот факт, что машиностроительная продукция замосковных заводов частично заменила собой иностранную и не уступала ей по совершенству выделки, высокому качеству и технологическим параметрам. Опекун Мышегского завода, действительный статский советник и кавалер Вяземский отмечал, что механические изделия и инструменты, изготовленные на шепелевских и мальцовских заводах, «с точностью и чистотою там отделанные, совершенно заменяют выписанные иностранные и тем самым сберегают России выпуск за границу важных сумм»25. Об этом же свидетельствует и московский генерал-губернатор: «Через снабжение фабрик, мануфактур и заводов разного рода машинами, приводами и аппаратами сохраняются в государстве миллионные суммы, которые в другом случае потребовалось бы на выписку переводить за границу»26. Внутри страны изделия замосковных заводов пользовались заслуженной славой, о чем, в частности, говорят итоги выставок. Так, например, на состоявшейся в 1843 г. Третьей Мануфактурной выставке в Москве был представлен чугун в литых изделиях пяти владельцев частных заводов страны, два из которых (Черепецкий Билибина и Людиновский и Сукременский Мальцова) принадлежали к замосковным. Из предметов косного и проволочного производства самого большого внимания заслуживали произведения шепелевских заводов. Образцы кричного, полосового, сортового железа были выставлены семью владельцами частных заводов, в числе которых были Мальцов и Шепелев27. В списке фабрикантов, заводчиков и ремесленников, которым были присуждены награды выставки, значится Мальцов, отмеченный «за отличное чугунное и стеклянное литье»28. На прошедшей в Нижнем Новгороде в 1853 г. выставке «сельских» и других произведений изделия Верхнежелезницкого, Велетминского, Сноведского, Железницкого заводов получили высокую оценку29.
Веским доказательством качественности изделий замосковных заводов является повсеместный их сбыт. Последний охватывал всю страну, и в первую очередь внутренние губернии, Украину и Новороссийский край. Московский военный генерал-губернатор отмечал в донесении министру финансов, что чугунное литье и железо разных сортов и видов, произведенные на этих заводах, «известны своим достоинством и развозятся по всей России»30.
Итак, установлено, что с конца 20-х гг. XIX в. вначале спорадически, а в 40—50-е гг. систематически, благодаря новому совершенному оборудованию, замосковные заводы переориентировали свое производство на выпуск товаров массового спроса и на машиностроение. Производство машин было доступно главным образом выксунским заводам Шепелева и жиздринско-брянским Мальцева. Из других заводов округа обращает на себя внимание только Мышегский, производящий предметы тяжелой индустрии. Остальные дальше производства предметов домашнего обихода и печных приборов, за редким исключением, не шли.
Проследим эффективность осуществлявшейся технической и технологической перестройки отрасли в крае и выявим особенности реконструкции заводских хозяйств.
Металлургическое производство в Замосковном горном округе в первой половине XIX в. получило определенное развитие. Прирост выплавки чугуна с 1801 г. по 1859 г. составил здесь 94%, в то время как по России — 79%. Это было достигнуто не за счет строительства новых заводов, а путем использования резервов производства, повышения его рентабельности.
Еще один любопытный момент связан с динамикой производства. В первой четверти XIX в. в этой области наблюдается полный застой, даже падение. Почти весь прирост приходится лишь на последние 25—30 лет крепостной эпохи, когда особенно заметными становятся результаты технической и технологической реконструкции. По замосковным заводам с 1825 г. по 1861 г. прирост выплавки чугуна составил 144%.
Привлекает к себе внимание и другой факт — чередование периодов спада и подъема выплавки чугуна. С.Г.Струмилин, анализируя состояние обрабатывающей промышленности России XIX в., высказал мысль, что это явление было порождено диспропорцией в темпах развития внутренней и внешней торговли по сравнению с развитием промышленности31. Конечно, надо учитывать и то, что металлургическое производство первой половины XIX в. носило сезонный характер, оставалось зависимым от природных воздействий. В засушливые годы в связи с низкой энергетикой рек выплавка чугуна падала. На рынок железа огромное влияние оказывало изменение товарооборота с традиционными для России партнерами. Так, произошедшая в конце XVIII в. переориентировка английского рынка на потребление собственного чугуна с последующим его экспортом стала началом глубокого спада его производства в России. Немалыми бедствиями явились континентальная блокада Англии, навязанная России Наполеоном в 1807 г., Отечественная война 1812 г., кризисы английской промышленности 1825 и 1837—1838 гг., американо-европейские кризисы 1840—1841, 1847—1848 гг., международный кризис 1857 г. Все это также повлияло на состояние внутреннего и внешнего рынков металла.
Когда в начале XIX в. основным для русской металлургии стал внутренний рынок (к 1850-м гг. экспорт составлял только 6— 8%32), это породило немало трудностей, связанных с реализацией продукции, несмотря на высокие таможенные пошлины на ввозимый из-за границы металл. То что на внутреннем рынке осталась огромная масса отечественного железа, отнюдь не снизило его цену. М.И.Туган-Барановский писал по этому поводу следующее: «За четверть века русское железо совсем не понизилось в цене, а английское упало больше чем на 60%. Понятно, что при таких условиях вывоз русского железа за границу должен был сократиться, а внутри страны сбыт железа не возрастал»33. В результате в 50-х гг. правительство вынуждено было создать комиссию по рассмотрению вопроса о чрезвычайной дороговизне русского железа34. В те годы низкая цена сортового железа и рельсов, изготовленных в Англии и поставляемых во все концы света, обращала на себя всеобщее внимание. Поражало то, что, например, в 1850 г. английский заводчик мог поставить в Петербург шинное железо по цене от 85 до 90 коп. за 1 пуд, тогда как русское железо продавалось по 1 руб. 65 коп. — 1 руб. 70 коп.35
Материалы работы правительственной комиссии по обследованию металлургической промышленности дают возможность сопоставить динамику образования цен в Англии и России. Возьмем для сравнения данные по двум железоделательным заведениям за 1850 г.: одно из них — в Шотландии, в Дунферлине близ Чарльстона, а другое — в Нижегородской губернии на р. Выксе, принадлежащее Шепелевым. Оба действовали пудлингованием с прокатом железа в сорта посредством паровых машин. Катальный завод в Дунферлине выпускал в неделю почти 300 т (18,6 тыс. пуд.) сортового железа и имел 24 пудлинговые печи (примерно 775 пуд. на 1 печь), шепелевский — соответственно 7 тыс. пуд. сортового железа и 8 пудлинговых печей (875 пуд. на 1 печь). Дунферлинское заведение работало на каменном угле по 3 коп. за 1 пуд, Нижневыксунское — на сушеных дровах по 4 руб. 20 коп. за сажень, что чрезвычайно дорого по сравнению с английским топливом36. Стоимость производства 1 пуд. английского железа с учетом всех расходов, включая задельную плату рабочим, средства на амортизацию, налог на капитал в заводских устройствах и провоз до пристаней, составляла 73 коп. серебром, выксунского — 77 коп., т.е. была приблизительно одинаковой. Цена английского железа была стабильной — 86 коп. за 1 пуд, что давало 18% прибыли. На себестоимость шепелевского железа накладывались казенная попудная пошлина — 2,5 коп. серебром за 1 пуд чугуна, а в переводе на железо — 3,5 коп., пошлины с контрактов и подоменные — 4 коп., накладные заводские расходы — 15% со всей стоимости, а с пуда железа — 12 коп. Так пуд стал стоить 97,5 коп. серебром. У Досчатой пристани он продавался по 1 руб. 6 коп. серебром, что давало 8,7% прибыли37.
Таким образом, русское железо стало на 19% дороже английского (86 коп. серебром за 1 пуд), на 6% — бельгийского (1 руб.), но пока еще оставалось дешевле французского (1 руб. 20 коп.) на 13% и прусского (1 руб. 30 коп.) — на 23%38. При дальнейших операциях его цена поднималась еще выше. Контрагент, купивший на шепелевских заводах шинное железо, должен был реализовать его на широком в территориальном отношении внутреннем рынке. С учетом стоимости провоза, казенных пошлин за право торговли, за контракт и бумагу, платы конторам, магазинам, приказчикам, железо с выгодой для себя он мог продать: в Москве — по 1 руб. 45 коп. серебром за 1 пуд, в Харькове — по 1 руб. 56 коп. Разница по сравнению с английским железом достигала 83 коп.39 Как уже говорилось, это происходило, во-первых, из-за косвенных расходов, не зависящих от производства; во-вторых, из-за налогов и податей, которые платил завой, в-третьих, из-за большой стоимости провоза вследствие неудобного сообщения; в-четвертых, из-за медленных оборотов и дороговизны в торговле денег (в Центральной России налог на капитал составлял в среднем 12 коп. на 1 руб. в год).
Что касается качества, то русское железо было несравненно ценнее (особый сорт руд, плавка и выделка железа древесным топливом). Даже англичане для изделий высших сортов вынуждены были покупать железо в России по дорогой цене. Присутствие в каменном угле фосфора делало их железо ломким и хрупким. То же самое можно сказать и об английском чугуне. Русский же чугун был мягким настолько, что рубился зубилом. Он образовывал стружку, а в плоских изделиях и плитах правился под молотом, как железо. Однако надбавка за качество русского железа не входила в расчеты ценообразования.
Высокие цены уменьшали спрос на металл и, следовательно, препятствовали увеличению его производства. На всю Россию середины века с 60 млн населения была одна железная дорога; в некоторых районах страны на тысячи верст не было никакой промышленности; сельский потребитель использовал железо только на соху с двумя железными наконечниками по 15 ф. каждый и на две сенокосные косы до 3 ф. Ежегодное потребление железа на человека в России исчислялось 6 ф., тогда как в Пруссии и Франции — 30, в Бельгии — 1 пуд., в Англии — 3 пуд.40
Монопольное господство промышленников на внутреннем рынке, смягченное лишь в 1851 г. незначительным снижением таможенных пошлин, также не способствовало росту технического потенциала отрасли, так как давало возможность получать прибыли не за счет расширения производства, а за счет повышения цен. В этом плане вызывают интерес материалы по заводам Шепелевых. Несмотря на сложную рыночную ситуацию, острую конкуренцию и даже убытки от продажи ряда товаров, производство здесь оставалось рентабельным. На 1 оборотный рубль промышленники получали прибыли в 1846 г. — 18,53%; 1847 — 23,24; 1848 - 25,18; 1849 - 15,22; 1850 - 24,20; 1851 - 25,33; 1852 - 30,23; 1853 - 26,51; в 1854 г. - 14,49%41. Дальнейшее развитие металлургии находилось в прямой зависимости от всей социально-экономической системы крепостной России, которую отличали неразвитые рыночные отношения с такими характерными чертами, как малоемкий внутренний рынок, медленный торговый оборот, большие процентные ставки в финансовых операциях, отсутствие хороших путей сообщения и т.д.
Создался своеобразный порочный круг: в целях развития металлургии правительство всячески продолжало поддерживать ее, тем самым обрекая на отставание. Цена на русское железо в первой половине XIX в. зависела не столько от собственного производства, сколько от существующих производственных отношений.
Сильнейшим тормозом для проникновения и широкого внедрения машин в русскую промышленность был крепостной строй. Он не мог обеспечить ни широкий рынок сбыта, без которого невозможна крупная машинная индустрия, ни соответствующие ей условия труда и уровень культуры. Перестройка мануфактуры в фабрику в условиях крепостного хозяйства протекала замедленно, потому что принудительный труд был дешевле свободного. Не следует забывать и того, что фабричное оборудование из расчета на единицу труда обходилось в десятки, а иной раз и в сотни раз дороже ручного на мануфактуре. А значит, в нормах прибыли, т.е. по отношению к вложенным средствам, преимущество фабрики перед мануфактурой было значительно меньшим, чем в нормах прибавочной стоимости по отношению к заработной плате. Предпринимателей же гораздо больше интересовала норма прибыли, чем норма прибавочной стоимости.
Наличие дешевой рабочей силы в лице крепостных стало препятствием на пути технического совершенствования мануфактуры. Более того, содержание этих даровых рабочих рук, выгодное в XVIII в., на начальном этапе становления мануфактуры, не знавшей столь заметных явлений перепроизводства, в периоды спада вовлекало владельцев в невосполнимые расходы, подрывая основы функционирования формирующегося рыночного хозяйства. Вот почему в первой половине XIX в. участились случаи жалоб заводчиков на невозможность обеспечить работой всю массу крепостных, которые в связи с этим постоянно бунтовали.
Особенно тяжелым было положение посессионных заводов. Государственный совет, рассматривая вынесенное в 1839 г. представление министра финансов Е.Ф.Канкрина об отмене основных положений посессионной системы, нашел, что «установленные законом правила о посессионных заведениях не соответствуют настоящему положению мануфактурной промышленности и сопряжены с различными неудобствами, из коих главнейшие: 1) обязанность не уменьшать действия фабрик или изменять рода изделий; 2) воспрещение перевозить посессионных крестьян на другую фабрику; 3) ограничение занятий одними фабричными работами...; 4) условия со стороны новых покупщиков содержать заведения на том основании и в том же виде, как находились они у прежних владельцев; 5) строгость узаконений насчет фабрикантов, приведенных в невозможность или не желающих содержать фабрику». Вместе с тем Государственный совет отметил, что «уважений, по которым казна жертвовала своим достижением в пользу частных фабрикантов и допустила изъятие из коренного закона о праве владения крепостными людьми, теперь уже решительно не существует... и что ныне, когда в простом народе распространился дух фабричной промышленности и число вольных рабочих и мастеров быстро увеличивается, удобнее и едва не выгоднее для фабрикантов иметь сих людей по найму, нежели держать собственных и приписных»42. Однако для металлургической промышленности эти рекомендации не имели никаких последствий.
В таких условиях мало чем мог помочь технической и технологической реконструкции металлургической промышленности и издаваемый с 1825 г. «Горный журнал». Он был создан по инициативе директора департамента Е.В.Корнеева для распространения сведений о новых открытиях в этой области. Малоэффективной оказалась и реформа, проведенная при непосредственном участии Николая I, в результате которой в 1834 г. возник новый административный орган — Корпус горных инженеров. Одновременно кадетский корпус, названный в 1833 г. Горным институтом, был переименован в Институт Корпуса горных инженеров с приданием ему военного устройства43. Техническая реконструкция заводов находилась под контролем государства. Но заводчики не торопились вводить машины. Видимо, все эти, без всякого сомнения, полезные нововведения были рассчитаны на более длительную перспективу. Возможно и то, что петровскую модель промышленности уже нельзя было реформировать, а надо было менять полностью.
Проблема застоя в металлургической промышленности России заключалась не столько в технической отсталости отрасли (то была производная причина), сколько в феодально-крепостнических отношениях. Однако власти не желали видеть этого. Новая правительственная комиссия, созданная 16 июня 1852 г. для изыскания средств на развитие железного производства в России, решение вопроса свела к введению запретительных таможенных тарифов на ввоз морем иностранного чугуна и железа. Государственный совет высказался о необходимости в целях развития черной металлургии снизить цены на ее изделия, пересмотреть Горный устав, провести разведку железной руды на юге и западе России и осуществить техническую реконструкцию промышленности. Сторонники смягчения тарифа прежде всего указывали на то, что прибыли заводчиков очень высокие и снижение цен на железо не отразится на производстве, народное же хозяйство России только выиграет. Их противники оспаривали возможность получения заводчиками высоких прибылей и утверждали, что эта мера повлечет за собой разорение заводовладельцев, которые не смогут выдержать конкуренции с англичанами. Неизбежным станет упадок русской металлургии, а также бедствия для лишившегося заработка горно-заводского населения.
Комиссия выработала следующие правила, которым нужно было следовать при пересмотре тарифной системы.
«1. Возможное соперничество с иностранным железом, но такое соперничество, которое возбуждало бы, а не подавляло нашу промышленность.
2. Понижение цен на железо в такой мере, чтобы оно, совершаясь не иначе как постепенно, без крутого и чувствительного изменения оных, в особенности внутри империи, не было сопряжено с вредом для нашей железоделательной промышленности.
3. Воспрепятствование впуску иностранного железа в известные местности, дальше коих соперничество его могло быть вредно»44.
В ходе работы комиссии высказывались мнения о большей эффективности труда вольнонаемных рабочих, нежели крепостных, но четкой позиции никто не решился занять, опасаясь дальнейшего упадка производства.
11 мая 1857 г. Александром II был утвержден новый умеренный протекционистский тариф, который допускал иностранный металл на русский рынок. Примерно с этого времени началось падение производительности заводов. Отмена крепостного права еще более ухудшила ситуацию. В тот сложный для развития металлургии период каждое заводское хозяйство по-своему изыскивало средства на существование и поддержание производства. И если одни заводовладельцы оказались не в силах приспособиться к новым условиям рынка и, разорившись, ушли с исторической арены, то другие, более находчивые, смогли не только сохранить, но даже приумножить свои богатства.
Динамика выплавки чугуна позволяет выявить два типа функционирования заводских хозяйств. Первый тип характерен для так называемых передовых производств. Сюда можно причислить выксунские заводы И.Р.Баташева (позже шепелевские) и мальцовские заводы. Этот тип отличают короткие периоды спада и заметные темпы прироста выплавки чугуна. Ко второму типу относятся гусевские заводы наследников А.Р.Баташева и многие другие, с глубокими спадами и незначительным процентом прироста. Различия в показателях между этими двумя типами порождены в основном особенностями хозяйствования, а также спецификой применения новых машин и технологий. Если на Выксе первая паровая машина, сконструированная крепостными механиками Лукиным и Ястребовым, была введена в действие еще в 1815 г., а уже в 30-е гг. заводы Шепелевых завоевывают себе славу передовых в металлургической промышленности России, то на других предприятиях начало технического прогресса относится к предреформенному времени.
Производственные мощности шепелевских заводов к 1860 г. несоизмеримо возросли. В 1859—1860 гг. на Выксунском заводе насчитывалось 10 цехов, Сноведском — 9, Верхнежелезницком — 12, Велетминском — 13. Производственные корпуса здесь были каменные, крытые железом, часть заводских зданий — двухэтажные45. Цеха соединяла рельсовая дорога. Всего при заводских устройствах действовало 20 паровых машин мощностью 592 л.с. На некоторых предприятиях доли паровой и водяной энергии были примерно одинаковыми. Пудлингование, наиболее прогрессивная в то время технология выделки железа, стало основным способом его изготовления. Под влиянием потребностей рынка значительно изменились ассортимент выпускаемой продукции и характер производства. Машино- и пароходостроение попали в число наидоходнейших статей, давая стабильно не менее 20% прибыли46.
Быстро пошла в гору предпринимательская деятельность И.А.Мальцова. Металлургическим производством он занялся в 1820 г., когда купил железные заводы наследников Демидовых — Брынский, Есенковский, Сукременский, Быровский и Людиновский. Сравниться с Шепелевыми он, конечно, не мог, но в скором времени его заводы также завоевали себе в России славу передовых47. Еще до 1820 г. И.А.Мальцов был человеком, известным в деловых кругах, и прежде всего как крупный заводовладелец в стекольно-хрустальном производстве. Помимо стекольных предприятий, И.А.Мальцов приобретал и строил винокуренные заводы: Любохонский, Семиобратский, Крапивенский, Епишевский и Марачевский. Плюс ко всему он организовывал разного рода вспомогательные производства: кирпичные, канатные, маслобойные. В д. Верхи им был возведен сахарный завод, в Любохне — рафинадный.
Железоделательные заводы Людиновский и Сукременский были приобретены И.А.Мальцовым с целью постройки на них оборудования для обеспечения бесперебойного действия его обширного производства. Однако вскоре чугуноплавильное и литейное дело становится наиболее прибыльным. Предприниматель вводит машиностроение в ЛюдинОве, приобретает в 1839 г. у Гончаровых Любохонский, Верхне- и Нижнепесоченский заводы, у Каверина арендует Хотьковский доменный завод, построенный в 1803 г., у подполковника И.Афанасьева покупает Радицкий железоделательный.
Иван Акимович Мальцов
В 30-х гг. XIX в. владения, принадлежавшие И.А.Мальцову, занимали площадь около 2000 кв. верст и были расположены на территории трех смежных уездов трех губерний в водоразделе бассейнов Оки и Десны вдоль судоходной Болвы. Ему принадлежали в Орловской губернии Радицкая стекольная, Дятьковская хрустальная, Чернятинская (Старь) стекольная, Знеберская посудная фабрики, а также аналогичные (Щеткинская и Прышанская фабрики) в Смоленской. Примерно половина вотчины находилась в Жиздринском уезде Калужской губернии, 2/5 — в Брянском уезде Орловской губернии и немногим более 1/10 — в Рославльском уезде Смоленской губернии. Здесь располагалось около 20 крупных предприятий, не считая десятков мелких и вспомогательных.
Славу мальцовским заводам принес новый владелец — Сергей Иванович, к которому имение перешло в конце 30-х гг. К этому времени он уже сделал блестящую военную карьеру и в чине генерал-майора вышел в отставку. Благоустройству своего огромного заводского хозяйства С.И.Мальцов посвятил 30 лет жизни и довел его, по мнению современников, до «цветущего состояния». Особое внимание уделялось развитию машиностроения, бывшего до этого преимущественно импортным. Если с. Дятьково стало центром развития стекольного дела, то Людиново — очагом машиностроительного производства. Мальцов внимательно следил за всеми техническими усовершенствованиями, для введения которых приглашал иностранных знаменитостей. Новые доменные печи, например, строил профессор Дорн из Тюбингена, железопрокатные мастерские — профессор Лафтиан Белл, механизацию производства проводил Жаккар, станки которого знала вся Европа48.
На мальцовских заводах осваивалось строительство паровых машин, которые хорошо зарекомендовали себя на тульских заводах и в Петербургском арсенале; отсюда вышли первые винтовые двигатели для военных кораблей и первые паровые молотилки, успешно конкурировавшие с английскими. Здесь были построены и первые пароходы для Десны и Днепра, а в 1858 г. — три «американских» парохода для Волги. Эти «три колосса по 300 сил и в 230 футов длины, — по свидетельству современников, — вызывали удивление всего прибрежного населения». Для освоения пароходостроения приглашался знаменитый шведский ученый и инженер Нистрэм, для устройства первой газовой печи мартеновской системы — английский инженер Кинкель, изобретатель так называемой сименсовской стали49. По предложению Мальцова император Николай I дал распоряжение Горному департаменту о развитии в России рельсопрокатного производства. В 1841 г. с завода вышли первые русские рельсы, изготовленные путем пудлингования, а через три года ими и чугунными водопроводными трубами стала снабжаться Петербургско-Московская железная дорога. Заводы Шепелевых представили первые образцы рельсов только в 1844 г.50 В 1850 г. у Мальцова было 7 металлургических заводов: Людиновский, Сукременский, Верхнепесоченский, Нижнепесоченский, Иваново-Сергиевский, Радицкий, Любохонский.
Как видим, техническое перевооружение предприятий, как шепелевских, так и мальцовских, несколько затормозило рост себестоимости продукции, расширило ее ассортимент, улучшило качество. В результате повысились производительность заводов, их конкурентоспособность.
Заводы других владельцев долгое время продолжали работать традиционными способами, следствием чего стало их постепенное отставание. Они дольше и острее ощущали влияние спада металлургической промышленности и лишь с конца 30-х — начала 40-х гг. по выплавке чугуна вышли на уровень кануна XIX в. Два завода — Виндреевский и Инсарский, — не выдержав конкуренции, закрылись. Однако новые веяния не обошли стороной и эту фуппу предприятий. Наиболее заметные изменения в динамике выплавки чугуна были отмечены в 50-е гг., когда на большинстве из них была проведена реконструкция производства, введены паровые машины, изменены технологии выделки металла и, как следствие, значительно поднялась производительность.
К трудностям рыночной ситуации каждый из владельцев приспосабливался по-своему. Традиционно сбыт продукции осуществлялся через ярмарки. В материалах комиссии по обследованию металлургической промышленности по этому поводу сказано следующее: «Нижегородская ярмарка представляет главный центральный пункт, и установившиеся здесь цены служат основанием для продажи железа на прочих пунктах. Большая часть заводчиков привозили к ярмарке все свое железо для оптовой продажи, которая совершается преимущественно в кредит и на сроки отдаленные (в большей части на один год) с задатком 1/4. а иногда 1/3 наличных денег или же вовсе без задатка. Продажа прямо на наличные деньги если и осуществлялась, то при незначительном понижении кем-либо из заводчиков своих цен. Однако и на это торговцы нелегко склоняются, предпочитая во всяком случае выгодности денежной покупки сделки кредитные, при которых равномерно они делают затруднения в назначении задатков. Вообще главный расчет торговцев состоит в том, чтобы на ярмарке как можно меньше задолжать собственного капитала и приобрести возможно большее количество железа на кредитные сделки. Заводчики между тем, не имея между собой единодушия в торговле, спешат один перед другим, чтобы скорее выпродать свое железо, причем каждый старается преимущественно сбыть свою партию целиком гуртовым покупателям, которые тут же из рук в руки перепродают покупаемые партии городовым торговцам, хотя также с кредитом, но по цене возвышенной. Таким образом, на Нижегородской ярмарке торговля железом зависит не столько от обстоятельств, как от произвола торговцев, и цена на товар, пока он находится еще в Нижнем Новгороде, уже возвышается от торговых спекуляций»51.
В 20-х гг. владельцы гусевских заводов, обеспокоенные неуклонно увеличивающейся нерентабельностью производства, ввели систему продажи путем заторжек, т.е. по письменным требованиям покупателей52. В 30-х гг. по тем же причинам на новую систему перешли и на Выксе53. Постепенно заводы практически утратили прежнюю самостоятельность в сбыте своей продукции. Все продавалось по контрактам вперед на год или два торговцам железом. «Заключивший такой контракт торговец обязан еженедельно принимать выработанное заводами количество железа и вносить в главную контору наличные за оное деньги»54. Контрагенты (2— 4 лица) имели при заводах конторы и складские магазины. Принятый товар они отправляли сухим или речным путем, в зависимости от времени года и спроса на него, в разные города России. Такой порядок реализации продукции превращал торгового капиталиста как бы в совладельца предприятия. Договоры, по свидетельству самих контор, носили кабальный характер, не только определяя закупочные цены, но и диктуя сорт и количество необходимого товара, наиболее выгодного и прибыльного для подрядчика55.
Со второй четверти XIX в. в России весь главнейший сбыт железа монопольно держал торговый дом Барковых. С 50-х гг. стали укреплять свои позиции Пастуховы и Рукавишниковы. Любопытно, что Барковы, Дмитрий и Никифор, — некогда крепостные служители А.А.Баташева, отпущенные в 1816 г. на волю56. В том же году они перешли в купечество57. Предпринимательская деятельность Барковых не ограничивалась только торговыми операциями: в 40-х гг. они взяли в аренду рудные работы по заводам наследников Шепелевых, Баташевых58, а с начала 60-х гг. в ведомостях по Замосковному округу за ними значились металлургические и минеральные заводы59.
Появление посредников в лице различных торговых компаний, взявших на себя сбыт продукции, говорило о дальнейшем прогрессе в развитии мануфактуры и общественном разделении труда. В результате к 50-м гг. почти все замосковные заводы стали реализовать свою продукцию вне Нижегородской ярмарки. Железо замосковных заводов развозилось в основном по Центральной России и покупалось преимущественно на выделку скобяного товара, чем главным образом промышляли крестьяне Нижегородской, Ярославской, Тверской, Новгородской и Владимирской губерний60.
Лишь небольшая часть заводчиков самостоятельно реализовывала товар, объединяя в одних руках его производство и сбыт. Так, купец Н.Д.Манухин, владелец Сивиньского и Авгурского заводов, показал в записке за 1828 г., что выделываемое железо на продажу он отвез в Саратов на 6000 руб., в Елец — на 5500, на Макарьевскую ярмарку — на 1500, Михайловскую — на 1500 руб. (итого на 14500 руб.), а «прочее» продавалось при заводе. Произведенная на Авгурском заводе посуда была продана в Саратове на 8000 руб., в Оренбурге — на 10000, на ярмарках: Нижегородской — на 30000, Корсунской — на 1800, Пензенской — на 1000, Нижнеломовской — на 1200, Ростовской — на 4000, Урюпинской — на 5000, Михайловской — на 3500 руб. Итого на 64500 руб. продукции было продано на стороне, а остальная часть реализовывалась при заводе. Как видим, география рыночных связей промышленника средней руки была достаточно широкой. Он был одновременно и заводовладельцем, и купцом. Чтобы рационально вести свое хозяйство, Манухин жил при заводе, имел хорошее имение с зимним садом и оранжереей. За заслуги в развитии промышленности он был зачислен в почетные граждане61.
Однако отдельные опыты рационального хозяйствования не могли ускорить развитие металлургии. Нужна была не только коренная перестройка в производственных отношениях, но и революция в мышлении предпринимателей. Заводовладельцы оказались неспособными выработать новую трудовую мотивацию, в основе которой лежали бы стимулы рационального расходования средств и для своего блага, и для пользы Отечества. В большинстве своем они остались в плену дворянской социальной психологии с ее традициями мотовства и праздности, пренебрежительного отношения к деньгам.
Ярким свидетельством тому были банкротства заводовладельцев. В начале XIX в. деловой мир был удивлен невиданным опустошением заводов наследников А.Р.Баташева — некогда богатейшего человека страны. Несколько позже такая же участь постигла выксунские заводы. Примерно так же сложились судьбы многих других предприятий. Инсарский завод М.В.Никоновой и Виндреевский П.М.Очкиной прекратили свое существование еще в первой трети века. Рябкинский завод за долги находился с 1822 г. под опекунским управлением62. Состояние его не улучшалось. В 1832 г. задолженность производства исчислялась 61964 руб.63 Известный заводосодержатель Ярцев, который в этом же году приобрел его за 61600 руб., тоже не смог выправить положение64. В 1860 г. из-за отсутствия лесов и нерентабельности производства предприятие закрылось65. Не в лучшем состоянии находились и заводы других владельцев.
В числе проблем, с которыми столкнулось правительство при обсуждении перспектив развития промышленности, был феномен бюрократии, иначе говоря, характера политической власти. Самодержавие под влиянием модернизаторских идей, как уже отмечалось, поддержало развитие горно-заводского промысла. Сочетание частного интереса и государственной поддержки послужило основанием быстрого расцвета металлургии в XVIII в., однако это же самое государственное регулирование в первой половине XIX в. подавило предпринимательскую инициативу. В связи с созданием Московского горного правления произошло в некоторой степени даже огосударствление промышленности. Владелец без соответствующего разрешения не только не мог изменить профиль завода, но даже и ввести там какие-нибудь усовершенствования, например поставить паровую машину. В основе всех этих нововведений лежали благие намерения — держать под контролем развитие стратегически важной для страны отрасли. Однако, даже несмотря на значительные, в сотни тысяч рублей серебром, ссуды, выдаваемые правительством заводам, и такие меры, как отстранение от управления наиболее нерадивых заводчиков, отдача имений обанкротившихся владельцев в опеку, привлечение к судебной ответственности виновных в разорении имений, российская промышленность так и не смогла конкурировать по темпам развития с европейской.
Созданный в связи с осуществляемой политикой государственного попечительства бюрократический аппарат оказался бесконтрольным. Система управления через управляющих и приказчиков давала простор для различных злоупотреблений, а вмешательство центральных органов власти порождало лишь безответственное отношение к служебным обязанностям. Заводское производство интересовало всех лишь с точки зрения личного обогащения.
Многие заводовладельцы имели смутное представление о заводских делах, и их отношения с предприятиями ограничивались чаще всего получением денег из заводских касс да редкими справками о состоянии бюджета. Неудивительно, что генерал-майор Масалов, владелец Неплужского завода, в то время когда решался вопрос о продаже предприятия за долги и горные недоимки, продолжал требовать от управляющего, чиновника 14-го класса Пенкина, выполнения заказа для Петербургско-Московской железной дороги, обвинял чиновника в развале производства, угрожал доведением дела до сведения министра финансов. В ответ на это Пенкин просил Московское горное правление «объяснить генерал-майору Масалову настоящее положение завода, которое, как видно из письма, совершенно ему неизвестно и при котором требуемые им болванки выкованы быть не могут»66. Хозяин Песоченского и Серенского заводов купец И.Ф.Масалов, как видно из показаний рабочих, «сумнительно уверился в одном управляющем, а в заводе близу сорока лет уже не был»67.
Владельцы многих заводов большую часть времени находились в Москве и Петербурге, наслаждались прелестями столичной жизни. В 1833 г. петербургский военный губернатор писал во Владимир об И.А.Баташеве: «По имеющимся сведениям, Баташев предается пьянству, расточает имение и, запродав оное Шервуду-Верному, не удовлетворяет поступивших на него, Баташева, исков. Я предписал Санкт-Петербургскому управлению благочиния остановить выезд его отсюда и сделал представление Правительствующему Сенату на предмет учреждения опеки над самим Баташевым»68. И действительно, 23 ноября 1833 г. над И.А.Баташевым «за невоздержанную его жизнь и пристрастие к горячим напиткам» была назначена опека. Подобных примеров можно привести немало.
Таким образом, первая половина XIX в. для металлургической промышленности была временем, когда ее развитие приходило во все большее противоречие с существующим строем. Все резче выступало несоответствие новых производительных сил и производственных отношений со старой феодально-крепостнической системой. Однако сводить этот процесс лишь к вопросам деградации производства, основанного на крепостном труде, было бы неверно. «Кризис в сфере дворянского предпринимательства протекал в более сложных и противоречивых формах, чем принято думать»69.
До 1861 г. мануфактура с крепостным трудом занимала ключевые позиции в металлургическом производстве России. В 1859 г. по Замосковному горному округу значилось 42 завода, из которых 5 были основаны на вольнонаемном труде. Всего по округу было выплавлено 3459947 пуд. чугуна, в том числе заводами с вольнонаемными рабочими — 443071 пуд., что составляло только 12,8% от всей выплавки70.
За первую половину XIX в. одни дворянские и посессионные заводы закрылись, другие перешли в арендное пользование купцов. Тем не менее производство прогрессировало, хотя и медленными темпами. В условиях нарастающей конкурентной борьбы некоторые заводчики обнаруживали у себя способность чутко улавливать новые веяния и учитывать их. Это нашло выражение в совершенствовании технической базы производства, его специализации, в применении новых форм сбыта продукции и т.п. В таких противоречиях и заключались метаморфозы развития: происходило не только сокращение числа вотчинных и посессионных заводов, но и постепенная эволюция части их к новым, более прогрессивным формам общественного производства, к передовым методам хозяйствования. Другое дело, что все эти новации не смогли заставить промышленность работать по-европейски.
Пример России показывает, что не соответствующая процессу индустриализации система социальных ценностей может задерживать экономическое развитие, но подавить его она не способна. В конце 1850-х гг. Россия сделала выбор в пользу одного из двух одинаково нежелательных вариантов исторического развития. Она отказалась от сохранения существующих порядков, обрекающих страну на отставание от Европы, и вступила на путь реформ, с которыми связывала надежды на будущий прогресс.
Автор статьи, Арсентьев Николай Михайлович — доктор исторических наук (Мордовский государственный университет).
1 См.: Туган-Барановский М.И. Русская фабрика в прошлом и настоящем. СПб., 1898. Т. 1. С. 83.
2 Струмилин С.Г. История черной металлургии в СССР. М., 1954. Т. 1. С. 374.
3 См.: Английская торговля железом // Коммерческая газета. 1856. № 50.
4 См.: Туган-Барановский М.И. Указ. соч. С. 78.
5 Там же. С. 78-79.
6 См.: Английская торговля железом.
7 См.: Туган-Барановский М.И. Указ. соч. С. 260—298.
8 См.: Рубцов Н.Н. История литейного производства в СССР: В 2 ч. М., 1962. Ч. 1; Устьянцев С.В. Черная металлургия Урала на путях перехода от мануфактуры к фабрике: (Техническая сторона процесса): Автореф. дис... канд. ист. наук. Свердловск, 1991.
9 Центральный исторический архив Москвы (далее — ЦИАМ). Ф. 2199. Оп. 1. Д. 111. Л. 131-135.
10 Там же. Л. 135-136.
11 Там же. Д. 114. Л. 302-303.
12 Российский государственный исторический архив (далее — РГИА). Ф. 37. Оп. 3. Д. 443. Л. 19.
13 См.: Архангельский С.И. Очерки по истории промышленного пролетариата Нижнего Новгорода и Нижегородской области XVII—XIX вв. Горький, 1950. С. 223.
14 РГИА. Ф. 46. Оп. 1. Д. 6. Л. 76-77.
15 См.: Серебряков Г.Ф. Развитие промышленности Мальцовского округа (исторический очерк). М., 1928. С. 12.
16 РГИА. Ф. 37. Оп. 3. Д. 622. Л. 5-16.
17 Там же. Д. 568. Л. 119, 125.
18 Там же. Д. 674. Л. 43.
19 Там же. Оп. 5. Д. 393.
20 Там же. Д. 394. Л. 172; д. 401.
21 Там же. Д. 394. Л. 263.
22 См.: Горный журнал. 1854. Кн. 6. С. 347.
23 См.: Попроцкий М. Материалы для географии и статистики России. Калужская губ. СПб., 1864. С. 559.
24 Там же.
25 РГИА. Ф. 37. Оп. 3. Д. 315. Л. 86.
26 Там же. Д. 568. Л. 176.
27 См.: Мануфактурные и горно-заводские известия. 1843. № 36.
28 Там же. 1844. № 50.
29 См.: Горный журнал. 1854. Кн. 12. С. 409.
30 РГИА. Ф. 37. Оп. 3. Д. 568. Л. 177.
31 См.: Струмилин С.Г. Очерки экономической истории России и СССР. М., 1966. С. 376-378.
32 См.: Яцунский В.К. География рынка железа в дореформенной России // Вопросы географии. М., 1960. Сб. 50. С. 112; Коммерческая газета. 1858. № 187.
33 Туган-Барановский М.И. Указ. соч. С. 80.
34 РГИА. Ф. 46. Оп. 1. Д. 6. Л. 45.
35 Там же. Л. 35.
36 Там же. Л. 38-39.
37 Там же. Л. 40—41.
38 Там же. Л. 42.
39 Там же.
40 Там же. Л. 46об.-47.
41 Там же. Л. 66-67.
42 Туган-Барановский М.И. Указ. соч. С. 150—151.
43 См.: Лоранский A.M. Указ. соч. С. 67—69.
44 РГИА. Ф. 46. Оп. 1. Д. 15. Л. 148.
45 Государственный архив Нижегородской области. Ф. 1398. Оп. 315. Д. 214.
46 РГИА. Ф. 37. Оп. 5. Д. 395. Л. 172.
47 См.: Серебряков Г.Ф. Указ. соч. С. 9-10.
48 См.: Субботин А.П. Мальцовский заводской район: История и настоящее экономическое положение. СПб., 1892. С. 9.
49 Там же. С. 10.
50 Там же. С. 9-10.
51 РГИА. Ф. 46. Оп. 1. Д. 6. Л. 108-109.
52 Государственный архив Владимирской области. Ф. 40. Оп. 1. Д. 14763. Л. 6.
53 РГИА. Ф. 37. Оп. 5. Д. 401. Л. 482.
54 Там же. Ф. 46. Оп. 1. Д. 6. Л. 27.
55 Там же. Ф. 37. Оп. 5. Д. 394. Л. 169.
56 Там же. Д. 102. Л. 15об.-67.
57 См.: Барков В.Д. История Василия Дмитриевича Баркова. СПб., 1902.
58 РГИА. Ф. 37. Оп. 5. Д. 394. Л. 164.
59 Там же. Оп. 3. Д. 1022. Л. 4-9.
60 См.: Гагемейстер Ю. О торговле железом в России // Коммерческая газета. 1856. № 146-148.
61 ЦГИАМ. Ф. 2199. Оп. 1. Д. 198. Л. 157-161.
62 Там же. Д. 149. Л. 4об.
63 Там же. Д. 241. Л. 2об.
64 Там же.
65 Там же. Ф. 1291. Оп. 66. Д. 8. Л. 16.
66 Там же. Ф. 2199. Оп. 1. Д. 167. Л. 196.
67 Там же. Д. 1301. Л. 159.
68 Цит. по: Богатое И.П. Металлургическая промышленность Владимирской губернии. Владимир, 1929. С. 32.
69 Копылов Д.И. Советская историография второй половины 60-х — начала 80-х годов о кризисе феодально-крепостнической системы хозяйства // Кризис феодально-крепостнических отношений в сельском хозяйстве России. Владимир, 1984. С. 7.
70 РГИА. Ф. 37. Оп. 5. Д. 1012.
Просмотров: 8339
Источник: Экономическая история. Ежегодник. 2004. М.: РОССПЭН, 2004. С. 287-309
statehistory.ru в ЖЖ:
