О вотчинном суде на Руси в XIV—XV вв.
Совершенно очевидно большое значение в вотчинной системе сеньориального суда как одного из важнейших орудий «внеэкономического принуждения», являвшегося, как и в любом антагонистическом обществе, «слепым, тонким орудием беспощадного подавления эксплуатируемых»5. Очевидны и трудности этого изучения, поскольку до нас не дошла какая-либо документация, являющаяся результатом деятельности самого этого суда, и к тому же не выяснен и даже не поставлен до сих пор вопрос о том, существовала ли такая документация на Руси в XIV—XV вв. вообще.
О вотчинном суде как о своего рода неотъемлемой принадлежности феодального землевладения говорится в ряде данных (и одной меновной) грамот частных (обычно титулованных) вотчинников и в жалованных данных грамотах великих и удельных князей, в которых фиксируется передача земельных владений «с судом»6.
В другой формулировке это положение фиксируется в актах, где указывается, что те или иные владения (или их население — «люди») «тянули», «тянут» или «потянут» «судом» к такому-то феодальному землевладельцу (к митрополиту, к монастырю в лице его игумена или архимандрита, к светскому вотчиннику)7. В жалованных грамотах рязанских великих князей, великих княгинь и удельных князей пункт о вотчинном суде (рязанских епископов, игуменов и светских феодалов) формулируется иначе. Получателям грамот передаются (или закрепляются за ними) земли с правом получения судебных пошлин (с «виною», «поличным», «татиным рублем»), или в грамотах содержится клаузула: «а... вина и поличьное из его (вотчинника.— А. Г.) околици к волостелю моему не идет, ни татин рубль, что учинится татба в его околицы, а промежу его людей»; одновременно обычно запрещался въезд во владения феодала-«грамотчика» наместникам, волостелям, ямщикам, боровщикам, бобровникам, 3акосникам, бортникам, т. е. представителям государственного и дворцового управления князя-жалователя8.
Особенно многочисленны упоминания о вотчинном суде в жалованных несудимых грамотах великих и удельных князей и княгинь. В тех частях этих грамот, где речь идет о судебном иммунитете, предоставляемом светским и духовным вотчинникам, после запрета въезда представителям жалователя в данное владение грамотчика и указания на пределы судебной компетенции последнего говорится о том, что он «судит» подведомственных ему людей сам, а затем следует пункт о смесном суде по делам между лицами разной судебной подведомственности. Из этих грамот выясняется, кто обладал правом вотчинного суда. Это духовные феодалы (митрополиты, архиепископы и епископы, настоятели монастырей, протопопы крупных соборов) и светские феодалы разных рангов.
О суде митрополитов как вотчинников говорится в целом ряде жалованных грамот, содержащих пункт о несудимости с указанием на то, что население владений, фигурирующих в них, судит сам митрополит или его «приказник»9.
О «митрополичьем суде» упоминает уставная грамота Василия I и митрополита Киприана10. О личном суде митрополита над игуменами и чернецами митрополичьих монастырей и священниками некоторых церквей говорится в митрополичьих жалованных грамотах11. Но здесь речь идет о суде митрополита не как вотчинника, а как главы русской церкви. Такой же «должностной», а не «вотчинный» характер имеет участие митрополитов в качестве судей по тяжбам, зафиксированное в правых грамотах Фотия, Геронтия и Зосимы. Фотий (в 1425 г.) судил земельную тяжбу, по-видимому, как регент при Малолетнем Василии I12,г. Геронтий (в 1478/79 г.) разбирал дело о подсудности Кирилло-Белозерского монастыря, следовательно, выступал в данном случае как глава русской церкви13. Зосима (в 1492 г.) судил земельную тяжбу между митрополичьим монастырем и светскими землевладельцами, опять-таки, конечно, не в качестве вотчинника, а как высокопоставленный арбитр (суд происходил с участием митрополичьих бояр, дворецкого)14.
О епископском и архиепископском (или «владычнем») суде в документах говорится также по-разному. В общей форме — в договорной грамоте рязанского великого князя Василия Ивановича с пронским князем Федором Ивановичем (1496 г.): «А меж владычних людей владычень суд»15. Старый принцип подведомственности и, очевидно, подсудности епископскому суду церковных людей отражен в ст. 38 «Правосудья митрополичья»: «Что ся дееть в монастырех ли в монастырскых людех, да не вступаеться князь ли властелин: то ведает их епископ» (в ст. 20 того же памятника упоминается епископский судья: «А судьи стати за епископом своим самому, а с суду списка не слати»)16. Аналогично свидетельство упоминавшейся правой грамоты митрополита Геронтия (1478/79 г.) по делу о подсудности Кирилло-Белозерского монастыря: «прежние.... архиепископы ростовские... в Кирилов монастырь приставов своих слали, а игумена и братью судили, и десятилницы их въезжали и пошлины свои имали». Там же имеется уточнение одной из сторон, что кирилловского игумена судил князь, «опричь духовных дел, а в духовных... делех игумена ведает архиепископ»17.
О подсудности епископу «попов» «черных» и «селских» ряда церквей во владениях Спасо-Евфимьева монастыря говорится в жалованной грамоте суздальского епископа Евфимия (1482 г.) и «попов зборных» — в грамоте «с прочётом» Ивана III (1467—1481 гг.)18. Все это свидетельства «должностного» характера владычного суда. То же видим в известиях различных новгородских и псковских документов: в проекте договора Новгорода с Казимиром IV (1470—1471 гг.), в двух жалованных грамотах архиепископа Евфимия, в Новгородской (статьи 1, 5а, 27, 28) и Псковской (статьи 2, 109) судных грамотах. Право церковного суда по гражданским делам духовенства и патронируемых церковью людей закреплено Судебником 1497 г. (ст. 59)19. Указания на суд епископа как вотчинника (точнее, конечно, как главы корпоративного феодального собственника — епископской кафедры) содержатся в жалованной тарханной и несудимой грамоте (1482/83 г.) Ивана III пермскому епископу Филофею: «ведает владыка Филофей сам свои люди во всем, опроче душегубства», причем под «людьми» епископа разумеются и крестьяне, и в грамоте «с прочётом» (1467—1481 гг.) Ивана III на Устюг о подсудности «попов зборных и их причта церковнаго тое соборные церкви» (в Устюге) «и их крестьян» лично ростовскому архиепископу (или великому князю)20.
В отличие от митрополичьего и епископского (или архиепископского) суда монастырский суд носил, как правило, непосредственно вотчинный характер21. «А что села пошлые манастырьскии, в те села мне, князю великому, не всылати, ни судити: ведают их и судят игумени»,— говорится в уставной грамоте Василия I и митрополита Киприана (конец XIV или начало XV в.)22. В упоминавшейся договорной грамоте 1496 г. рязанских князей право монастырского суда сформулировано в общем виде: «А меж своих людей монастыри судят сами, а пристав их за их людми. А ведают свои люди по старине»23.
Наиболее многочисленны упоминания о монастырском вотчинном суде в великокняжеских и княжеских жалованных несудимых грамотах. Обычным в них является указание на право вотчинного суда (в пределах предоставляемого судебного иммунитета) архимандрита (или архимандрита «с братьею»)24 игумена (вариант — «с братьею»)25.
Две грамоты засвидетельствовали существование вотчинного суда протопопов крупных соборов. «А судит протопоп свои люди старожилци и пришлые сам с своею братьею с попы, или кому прикажут»,— сказано в жалованной грамоте (1456—1462 гг.) Василия II московскому Архангельскому собору26. В грамоте «с прочётом» (1467—1481 гг.) на Устюг Иван III предписывал: «ведает те все деревни, которые за ними (попами устюжского Успенского собора.— А. Г.), и тех крестьян всех протопоп с товарищи во всем и судит их и рядит»27. Своей жалованной меновной тарханной и несудимой грамотой (около 1380—1382 гг.) Дмитрий Донской закрепил вотчинный суд за «черньцом» Савой, в ведение которого великий князь «дал... монастырей — пустыньку» с землями («А судит свои люди, черньци и белцы, Сава сам, или кому прикажет»)28.
Значительная группа жалованных несудимых грамот зафиксировала право сеньориального суда светских феодалов (среди них упоминаются дети боярские, бояре, окольничьи, конюшие, князья)29. Формулировки пунктов о вотчинном суде духовных и светских землевладельцев оказываются в актах совершенно одинаковыми, отражая, очевидно, однородность самого этого института у тех и других феодалов.
Актовый материал позволяет получить некоторое представление и о самой реализации права вотчинного суда. Так, в большинстве жалованных несудимых грамот предусматриваются случаи, когда суд осуществляет не сам вотчинник (духовный или светский), а тот, кому он «прикажет». Из тех же жалованных несудимых грамот видно, что в монастырских вотчинах суд могли судить не только игумены и архимандриты, но и строители, келари, «заказники», «приказники», посельские, соловары, ловцы30.
Непростым является вопрос о категориях населения, подлежавших вотчинному суду, так как обычно жалованные несудимые грамоты содержат лишь лаконичную формулу о том, что вотчинник «судит» «тех», «его», «своих» «людей сам или кому прикажет». Лишь в сравнительно небольшом числе актов встречаются прямые конкретные указания на разряды населения, подсудные тому или иному вотчиннику. Это «крестьяне», «сироты», «старожильцы», «пришлые», «перезванные», «окупленные», «купленные» люди, «слободичи», «дворники», «черньцы» и «бельцы», «слуги монастырские»31, т. е. преимущественно разные категории крестьян. Исходя из контекста жалованных несудимых грамот, в частности из указаний на те владения, на которые эти грамоты были выданы (слободы, села, деревни, починки, городские дворы и т. д.), а также из упоминаний в тех же грамотах различных «людей», уже живущих в этих владениях или таких, поселение которых на этих землях ожидается в будущем, к приведенному перечню можно добавить «тутошних старожильцев», «пришлых старожильцев», «людей пошлых в городех и селех», «старых», «селчан» и «деревенщиков», людей «призваных», «инокняжцев», «купленых полных», «окупленых людей домовых», «серебреников», «людей великого князя свободных», «вольных людей», людей, живущих в городских дворах, на соляных «варницах», «соловаров», «поваров», «водоливов», «дровосеков» и «дрововозов». Легко заметить, что и здесь большинство составляют разные наименования крестьян32. Однако состав подсудного вотчинникам населения этим, очевидно, не исчерпывался.
К сожалению, данные на этот счет содержатся главным образом в актах, касающихся церковных владений, имевших, конечно, свою специфику. Так, в 1504 г. в своей жалованной несудимой грамоте Иван III закрепил за митрополитом Симоном право судить во Владимирском уезде не только «всех... сел и деревень митрополичьих и монастырских людей», но и «тех монастырей (митрополичьих.— А. Г.) игуменов и священников, и старцов»33. Еще ранее, в 1467 г., тот же великий князь зафиксировал в такой же грамоте митрополиту Филиппу на Воскресенский монастырь в Вологодском уезде не только право Митрополита судить игумена этого монастыря, но и право игумена судить «своего попа, и дьякона, и своих людей, и чернецев, и весь причет церковный»34. Тот же расширенный (за пределы крестьянства) круг лиц, подсудных церковному феодалу, видим в жалованных несудимых грамотах митрополитов: Геронтия — архимандриту Нижегородского Благовещенского и Владимирского Царево-Константиновского монастырей («А ведает и судит своего Никольского попа и тех своих черньцов и черниц и слуг и христиан архимандрит сам», 1478 г.)35; Зосимы — игумену Сновидского монастыря на приписной к нему Успенский монастырь и владения этого монастыря («А ведает и судит сновидской игумен Антоней того своего игумена, что служит у Пречистые на Любце, и старцев того монастыря, и того своего попа Никольского, и всех своих христиан монастырских сам или кому прикажет», 1490 г.)36. В этих грамотах, так сказать, «взяты за одни скобки» и церковники и крестьяне. Очевидно, и сословное право этой поры (хотя и зафиксированное в законодательных памятниках) на практике не всегда различало их, когда дело доходило до феодально-церковного суда, по крайней мере в мирских, светских по содержанию делах37.
Подробный и интересный, хотя и косвенный, материал о круге подсудных сеньориальному суду групп населения вотчины содержится в двух грамотах тверских князей Отрочу монастырю (1362—1364 гг. и около 1435—1437 гг.). «А что ся учинеть или розбой, или душегубьство, или татба, который суд, ино будуть межи монастырьских людий, судит их и дворян даеть монастырьский тивун один»,— говорится в обеих грамотах. Из предшествующего текста их видно, что под «монастырскими людьми» Отроча монастыря разумеются игумены «тех монастырев, что тягнуть к святой Богородици Отрочыо монастырю», попы, дьяконы, «конархисты», чернецы, «стороники» и «все церковное исполнение», слуги монастырские, ключники, «волные люди», «сироты, кто иметь седети на земли... Отрочья монастыря и тех монастырев»38.
Таким образом, состав подсудного вотчинному суду населения был, по-видимому, весьма пестр и широк. Хотя нам приходится оперировать в данном случае сведениями, относящимися главным образом (хотя и не только) к духовным вотчинам, этот вывод может быть распространен и на вотчины светских феодалов (с соответствующими поправками). О возможности такого распространения свидетельствуют духовные грамоты, перечисляющие разные категории зависимого населения светских вотчинников, которые, очевидно, разумеются жалованными несудимыми грамотами под их «людьми»: крестьян, слуг, половников, холопов, челядь «неотхожую», «одерноватую», людей полных, старинных, «старых», приданых, страдных, страдников, паробков39. Этот перечень жителей вотчин может быть пополнен данными писцовых книг, берестяных грамот и других источников.
Компетенция вотчинного суда в смысле круга дел, подлежащих его рассмотрению, могла быть различна в зависимости от объема предоставленного вотчине судебного иммунитета, который мог колебаться от права вотчинника судить «своих» людей «во всем» до отсутствия права суда вообще40.
Такова информация, которую можно извлечь из актового материала о вотчинном суде на Руси в XIV—XV вв.
Дополнительный материал о вотчинном суде содержится в своеобразном историческом источнике — маргиналии — записи на одной из древнерусских рукописных книг41. На нескольских листах пергаменного «Апостола», написанного между 1389 и 1406 гг. и хранящегося в Отделе рукописей Государственного исторического музея42, имеются записи, сделанные писцом «Апостола». На л. 69 «Апостола» его рукою мелко написано: «Си суд судил архимандрит Серапионъ. Тягался Куземько с Дитроком. Тако рек Кузем...». На том же листе, несколько ниже этой записи, он снова начинал писать «Си суд...». По форме это типичное начало текста правой грамоты (или судного списка) XV в.43 Это своеобразная «автобиографическая» «проба пера», так как Куземко — писец «Апостола». На л. 1 его рукой сделана новая запись, из которой мы узнаем имя не только писца, но и заказчика-архимандрита Серапиона. В еще одной записи, на л. 182, сказано, что «написаны быша книгы сия» при Василии I и архиепископе (митрополите44) Киприане, «а псал их многогрешный раб божии Куземка, дьяк вздвиженьскыи...». Итак, Куземко был дьяком какого-то Воздвиженского монастыря. «Апостол» он переписывал по поручению Серапиона, архимандрита, скорее всего, того же монастыря. Следовательно, Куземко — дьяк монастырский, а не церковный (скажем, какой-либо церкви Воздвиженья): «игумены» церквей в XV в. известны, архимандриты нет45. К сожалению, определить, дьяком какого именно из Воздвиженских (или Крестовоздвиженских) монастырей был Куземка, не удается46 Можно лишь предположить, что этот Воздвиженский монастырь находился где-то в Северо-Восточной Руси, так как по форме запись Куземки о суде напоминает начало правых грамот, типичное для этой части Руси: известные новгородские и псковские правые грамоты написаны по иной форме47.
Монастырские и «архимандричьи» дьяки неоднократно упоминаются в актах XV в. Они писали самые различные документы: данные, купчие, меновные, деловые, полюбовные, разъезжие грамоты48. У них, в том числе и у писца «Апостола» Куземки, была «набита рука» по части писания различных документов49. Поэтому «проба пера» в виде начала текста формуляра правой грамоты вполне естественна. Правда, Куземка вложил в нее свое содержание, указав в качестве истца себя, а ответчиком — некоего «Дитрока», с которым его должен был рассудить архимандрит Серапион. Имя Дитрок неизвестно древнерусским источникам. Видимо, писец Куземка пропустил букву и надо читать «Дмитрок» (уменьшительное от Дмитрий). Имя Дмитрок не раз встречается в актах: под ним упомянуты печерский сокольник Ивана Калиты, крестьянин митрополичьего села, «усолец», владелец деревни, калужанин, давшийся «на ключ», а «по ключу» ставший холопом50. «Противник» дьяка Куземки по «тяжбе», по-видимому, лицо невысокого социального положения.
Записи Куземки прежде всего подтверждают, что архимандрит, очевидно, нередко лично вершил суд, которому подлежали и монастырские дьяки51. О чем могли тягаться Куземка с Дитроком? Возможно, о земле: такими же словами, как запись Куземки о суде, начинались многие правые грамоты именно по земельным конфликтам. Но не только по ним: известны правые грамоты с такой же начальной формулой по делам о подсудности монастыря, о подговоре холопов на побег, о краже сена52.
Начальная формула Куземкиной записи архимандричья суда тождественна начальной части протоколов великокняжеского, т. е. государственного, суда: сначала сказано, кто судит суд, затем — кто тягается, потом следует жалоба истца. Примечательное сходство. Заметим, кстати, что запись Куземки о суде представляет собой более ранний (до 1406 г.) текст, хотя и неполный, судебного протокола, чем наиболее древняя сохранившаяся правая грамота государственного суда (около 1418 г.) Северо-Восточной Руси53. Значит, правые грамоты и в этой части Руси появились не позднее XIV в.54 и типичный формуляр их был хорошо известен даже монастырским дьякам.
В записи Куземки совершенно отчетливо отражен состязательный характер процесса фиксируемого ею вотчинного суда, т. е. совершенно такой же, как в «обычных» правых грамотах XV в., ход вотчинного (вернее, архимандрича55) суда протоколировался (или, говоря осторожнее, мог протоколироваться) монастырскими дьяками. Это обстоятельство важно и само по себе, как свидетельство довольно развитого вотчинного судопроизводства и как указание на то, что до нас не дошел, совершенно исчез огромный комплекс собственно вотчинной, вернее вотчинно-судебной документации XV, а возможно, и XIV в.
1Зимин А. А. Крупная феодальная вотчина и социально-политическая борьба в России (конец XV—XVI в.). М., 1977, с. 4.
2Разбор историографии см.: Ивина Л. И. Крупная вотчина Северо-Восточной Руси конца XIV — первой половины XVI в. Л., 1977, с. 3—18; см. также: Зимин А. А. Указ, соч., с. 3—19. Историю землевладения отдельных светских феодальных вотчин см.: Веселовский С. Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. М.; Л., 1947, ч. 1; Он же. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969.
3Веселовский С. Б. К вопросу о происхождении вотчинного режима. М., 1926; Пресняков А. Е. Вотчинный режим и крестьянская крепость.— ЛЗАК. Л., 1927, вып. 1(34); Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV—XV вв. М., 1948, ч. 1; Алексеев Ю. Г. Аграрная и социальная история Северо-Восточной Руси XV—XVI вв. Переяславский уезд. М.; Л., 1966.
4Лучше всего изучена деятельность именно княжеского или великокняжеского, т. е. государственного, суда, или история судебного иммунитета (см., например: Черепнин Л. В. Указ, соч., М., 1951, ч. 2, гл. III; Каштанов С. М. Социально-экономическая история России конца XV — первой половины XVI в. М., 1967, с. 9—10, примеч. 16 и 17).
5Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 35, с. 270.
6См., например: АФЗХ. М., 1951, ч. I, № 283; АСЭИ. М.; Л., 1958, т. II, № 114, 210, 225, 394, 441, 444; М; 1964, т. III, № 78, 79, 99.
7АФЗХ, ч. I, № 225, 226; АСЭИ, т. II, № 24, 90; т. III, № 29. Как о само собой разумеющемся порядке, выступая на суде по земельному делу (около 1492 г.), один из свидетелей — крестьянин С. Кудрин, бывший половник землевладельца Есипа Пнкина, говорил: «не суживал нас... никто при Есипе, а судил нас... Есип сам» (АСЭИ, т. II, № 289).
8АСЭИ, т. III, № 309, 311, 314, 315, 322, 324, 325, 328, 329, 333, 341, 352, 354—356, 359—361, 369, 388, 389; Акты XV — начала XVI в. / Публикацию подгот. И. А. Голубцов и В. Д. Назаров.— Советские архивы, 1970, № 5, с. 88—89, № 14—16 (за период с самого начала XIV в. по 1519 г.). С. Б. Веселовский, рассматривая эти клаузулы рязанских грамот, был несколько непоследователен. Сначала он отмечал, что ни в одной из них «нет ни слова о праве вотчинного суда», а несколькими страницами ниже — что «вина, поличное и татин рубль обнимали, по-видимому, всю совокупность судебных пошлин и потому были равнозначущими (их передача была равнозначна?— А. Г.) несудимости грамотчика и его людей» (Веселовский С. Б. К вопросу о происхождении вотчинного режима, с. 52, 58), т. е. свидетельствовали как раз «о праве вотчинного суда».
9АФЗХ, ч. I, № 70, 71, 88, 96, 97, 113, 134, 145, 150, 151, 173, 210—212, 224, 277, 311, 313 (акты за время с 1425 по 1504 г.). О суде митрополитов как вотчинников упоминают их жалованные грамоты митрополичьим бортникам (Там же, № 213—215).
10ПРП. М; 1955, вып. 3, с. 422 (п. 7); АСЭИ, т. III, № 6 (п. 7).
11АФЗХ, ч. I, № 135—138, 158, 190, 191, 203; АСЭИ, т. II, № 487; т. III, № 246. См. также грамоту Ивана III 1467 г. митрополиту Филиппу (АФЗХ, ч. I, №315).
12АСЭИ, т. III, № 32.
13Там же, т. II, № 315.
14АФЗХ, ч. I, № 204. Вопрос о праве суда митрополита (и других иерархов) по собственно церковным делам не рассматривается, это особая тема.
15ДДГ. М.; Л, 1950, № 84, с. 336, 340, 341.
16ПРП, вып. 3, с. 428, 427; АСЭИ, т. III, № 8.
17АСЭИ, т. II, № 315, с. 280, 281.
18Там же, № 476; т. III, № 281.
19ГВНП. М.; Л., 1949, № 77, 94, 97; ПРП. М; 1953, вып. 2, с. 212, 213, 215— 216, 248, 286, 300; вып. 3, с. 255, 406—407.
20АСЭИ, т. III, № 291, 281.
21Повторяю, что в данной статье не рассматриваются собственно внутрицерковные проблемы и конфликты, а следовательно, и суды по ним.
22ПРП, вып. 3, с. 422; АСЭИ, т. III, № 6 (п. 6).
23ДДГ, № 84, с. 336, 340, 341.
24АФЗХ, ч. I, № 230—233, 283; АСЭИ, т. II, № 345, 359, 360, 363, 364, 373, 382, 386, 391, 397, 415, 417, 426, 435, 437, 448, 452, 466, 473, 475, 480; т. III, № 42, 96—98, 200, 201, 203—204, 207, 491 (начало XV в,— 1502 г.). Есть одна митрополичья жалованная грамота (Фотия), предоставляющая архимандриту Нижегородского Печерского монастыря право судить игуменов, попов и дьяконов монастырей и церквей, «которые... тянут к Печерскому монастырю» (АСЭИ, т. III, № 303, 1418 г.). Однако здесь наблюдается передача архимандриту права скорее «должностного» (а не вотчинного) суда.
25АФЗХ, ч. I, № 86, 123, 234, 251; ч. II, № 3, 4, 14, 17, 18, 25, 26; АСЭИ, т. I, № 29, 30, 34, 35, 44, 47, 57, 92, 98, 101, 103, 107, 112, 115, 128, 131, 135, 139, 140, 165, 170,172, 175,179, 189,191192195197, 200, 217, 218,221, 243, 246, 250, 254,260, 261,278, 280,291298304305, 309, 310, 312,319, 346, 388, 399—401,412, 416,433, 455,492502506517—519, 529, 534,561, 567, 568, 575, 631,652, 653;т. II, № 9, 44,4548—51, 65—67, 74, 76, 79, 80, 92, 98, 99, 125, 126, 136, 140, 153, 156, 160, 163, 169, 174—176, 180, 183, 191, 192, 199, 200, 204, 212, 218, 221—223, 228, 245, 278, 300; т. III, № 53, 53а, 54а, 58, 77, 82, 118 (суд игуменьи), 158, 236, 253, 259, 269, 278; Каштанов С. М. Очерки русской дипломатики. М., 1970, с. 364, № 12; с. 368, № 15;с. 376—377, № 18 и 19; с. 394—395, № 30; с. 398—399, № 32; с. 405, № 37; с. 452, № 67; Акты XV — начала XVI в., с. 81, № 2 (1402—1505 гг.). В некоторых жалованных грамотах положения о суде игумена содержатся в иных формулировках (см., например: АСЭИ, т. II, № 24, 228; т. III, № 116, 117, 190).
26АСЭИ, т. III, № 49.
27Там же, № 281.
28Там же, т. II, № 340.
29АФЗХ. М., 1956, ч. II, № 1, 21, 34; АСЭИ, т. I, № 52, 117, 224, 236, 325, 336, 341, 398, 419, 527, 611; т. II, № 95, 164, 265, 266; т. III, № 63—66, 70—72, 75, 85, 99, 101, 106, 109, ПО, 179, 180, 186, 187, 225, 239, 241, 243; Каштанов С. М. Очерки..., с. 362, № 10; с. 385, № 25; Акты XV — начала XVI в., с. 86—87, № 11—12. В несколько иной форме право вотчинного суда светских феодалов констатируется в рязанских актах (АСЭИ, т. III, № 352, 354—356, 359—361, 369, 388, 389; Акты XV — начала XVI в., с. 88—89, № 14—16). В 1450 г. своей жалованной грамотой митрополит Иона санкционировал право личного суда некоего Андрея Афанасьева (впоследствии старца Троице-Махрищского монастыря) «ад его, Андрея, «христианами» (АФЗХ, ч. I, № 133)
30АФЗХ ч.I № 86- 264; АСЭИ, т. I, № 92, 133, 245, 250, 304, 506; т. III, № 156; Каштанов C. М. Очерки..., с. 366, № 14; с. 368, № 15; с. 394—395, № 30. О суде келаря см. также: АСЭИ, т. III, № 60. В осуществлении суда (в том числе смесного) могли участвовать монастырские тиуны и «дворяне» (Там же, № 56, 116, 117) и приставы (ДДГ, № 84, с. 336, 340, 341; АФЗХ, ч. I, № 233).
31АФЗХ. ч. I, № 97, 133, 173, 190, 203, 213—215, 230, 283, 315; ч. II, № 1; АСЭИ. т. I, № 165,170, 191, 218, 246, 247, 260, 261, 304, 506; т. II, № 76, 278, 340, 356, 435, 437; т. III, № 49, 77, 158, 178, 207, 239; Каштанов С. М. з2 Очерки..., с. 366, № 14; с. 452, № 67.
32Среди «поваров», «водоливов», «дровосеков» и «дрововозов», видимо, немало было крестьян (Горский А. Д. Очерки экономического положения крестьян Северо-Восточной Руси XIV—XV вв. М., 1960, с. 96—97).
33АФЗХ, ч. I, № 224.
34Там же, № 315.
35Там же, № 203.
36Там же, № 190.
37Сохранился ряд митрополичьих грамот, которыми жалуется игуменам и чернецам, а также священникам отдельных церквей право судиться у самого митрополита, а не у его наместников и десятинников (Там же, № 135—138, 191; АСЭИ, т. II, № 487; т. III, № 246), право игуменам некоторых монастырей судить «свою братью старцев», попов, дьяконов, игуменов «нижестоящих» приписных монастырей и церквей (АФЗХ, ч. I, № 158, 189; АСЭИ. т. II, № 315; т. III, № 303).О том же сообщают пять грамот ростовских архиепископов (АСЭИ, т. II, № 161, 174—176, 183).
38АСЭИ, т. II, № 116, 117.
39См., например: ГВНП, № ПО, 144, 250, 257, 295; ДДГ, № 86; АФЗХ, ч. II, № 15; АСЭИ, т. I, № 108, 228, 253, 394, 450, 457, 499, 501, 562, 612; т. II, № 168, 361, 374; т. III, № 67, 67а, 100, 292, 473. Еще больше упоминаний в духовных о должностях и профессиях жителей светских вотчин (посельский, приказчик, ключник, дьяк, пономарь, садовник, конюх, утятник, рыболов, повар, бортник, сокольник, псарь, стрелок, кузнец, бронник, серебряный мастер, плотник, дегтярь, мельник, хамовник, домоткан, бралья, портный мастер, строчннк, сапожный мастер, чеботник, трубник).
40Например, в 1453 г. Василий II дал Троице-Сергиеву монастырю два села (в Переяславском у.) «со всем», «опричь суда,— суд мой, великого князя» (АСЭИ, т. I, № 224; ср. также № 260, 261).
41Маргиналии, как известно, содержат весьма разнообразные, нередко уникальные сведения (Апанович Е. М. Исторические записи па старопечатных и рукописных древних книгах.— История СССР, 1979, № 2, с. 150—161).
42ГИМ, Собр. А. И. Хлудова, № 37. Описание см.: Попов А. Описание рукописей и каталог книг церковной печати библиотеки А. И. Хлудова. М., 1872, с. 32—33. Публикация записей: Щепкина М. В., Протасьева Т. Н., Костюхина Л. М; Голышенко В. С. Описание пергаментных рукописей Государственного исторического музея. Ч. 1. Русские рукописи.— В кн.: АЕ за 1964 год. М; 1965, с. 176—177.
43См., например: АФЗХ, ч. I, № 259; АСЭИ, т. I, № 340, 397, 431, 522; т. II, № 90. 229, 315, 358,387,410,411,416, 450, 464,465,496; т. III, № 31,32, 35, 56, 357, 477; Каштанов С. М. Очерки..., с. 349, № 6; с. 371, № 16; с. 387, № 27.
44Митрополиты в XV в. могли называться одновременно и архиепископами (ср.: АФЗХ, ч. I, № 133).
45См., например: АСЭИ, т. II, № 161, 174—176, 183.
46Известен ряд монастырей с таким названием (Зверинский В. В. Материал для историко-топографического исследования о монастырях в Российской империи. СПб., 1890, вып. I, с. 73—74, № 12; с. 168, № 261; с. 170—171, № 268; СПб., 1892, вып. II, с. 191—192, № 890, 893; СПб., 1897, вып. III, с.41—42, № 1493, 1495, 1497; с. 83—84, № 1698—1702 и др.).
47Ср.: ГВНП, № 92, 340, 348; ПРП, вып. 2, с. 195, 325—327.
48АФЗХ, ч. 1, № 243; АСЭИ, т. I, № 238, 269, 270, 272, 284, 306, 343, 344, 370— 372, 375, 391, 427, 447, 450, 457; т. II, № 238, 246, 268, 377, 472, 474, 491; т.III, № П6, 117, 155. Нередко монастырские дьяки называются уменьшительными именами: Бориско, Басюк, Гридя, Иванко, Левка, Митя и т. д.
49О других маргиналиях документального характера см., например: Тихомиров М. Н. Записи XIV—XVII веков на рукописях Чудова монастыря.— В кн.: А.Е за 1958 год. М., 1960, с. 18, № 23. Встречаются маргиналии и аналогичные рассматриваемой (например, «си суди Гаврила», «си суд судил...»; обе XIV в.; см.: Щепкина М. В., Протасьева Т. Н., Костюхина Л. М., Голышенко В. С. Указ, соч., с. 156; Вздорнов Г. И. Искусство книги в Древней Руси: Рукописная книга Северо-Восточной Руси XII—начала XV в. М., 1980. Прилож. № 2).
50ГВНП, № 84; АФЗХ, ч. I, № 22; АСЭИ, т. 1, № 20, 253; т. III, № 2, 445; Каштанов С. М. Очерки..., с. 355—359. № 9.
51Ср.: АСЭИ, т. III, № 116, 117.
52Там же, т. II, № 315; т. III, № 357; Каштанов С. М. Очерки..., с. 409—414, № 40.
53АСЭИ, т. III, № 31.
54Наиболее ранняя из сохранившихся правых грамот — о земельной тяжбе в Псковской земле — относится ко времени княжения Александра Невского (см. о ней: Горский А. Д. Борьба крестьян за землю на Руси в XV — начале XVI в. М; 1974, с. 36—37).
55Впрочем, все сказанное — на основе записи Куземки — об архимандричьем суде может быть, на наш взгляд, отнесено и к суду в крупной светской вотчине, где имелись и дьяки (см., например: ДДГ, № 86, с. 345; АСЭИ, т. I, № 253, 499, 562, 612). которые могли протоколировать происходившие в вотчине судебные разбирательства.
Просмотров: 7842
Источник: Горский А. Д. О вотчинном суде на Руси в XIV—XV вв. // Россия на путях централизации. М., 1982. С. 25 – 35
statehistory.ru в ЖЖ:
