Похождения неутомимого интригана Морица Армфельта
В ЛЮБВИ И В БОЮ - ВСЕГДА ПЕРВЫЙ
Условия, в которых формировалась его личность, были вполне типичными для тех нескольких десятков семейств, представители которых составляли элиту входившего в состав Швеции Великого герцогства Финляндского.
Появившись на свет в одном из фамильных владений в местечке Юва (провинция Мартилла), Густав провел вполне безмятежное детство, закончившееся после того, как в 13-летнем возрасте родители отдали его в академию города Або. Года через полтора мальчик понял, что грызть гранит знаний - занятие скучное и не сулящее быстрого карьерного восхождения. Родители без малейших возражений перевели его в кадетскую школу Карльскрунны, откуда Армфельт вышел с эполетами прапорщика. Не торопясь, но и не задерживаясь, он поднимался по служебной лестнице, получив в 20-летнем возрасте звание лейтенанта.
Неожиданности начались в следующем году, когда Густав навлек на себя неудовольствие начальства фактом участия в запрещенной для офицеров дуэли. И хотя все остались живы и здоровы, а сами участники отделались выволочками, Армфельт, возможно, слишком поспешно решил, что в ближайшее время чинов и наград ему не дождаться. С другой стороны, не исключено, что якобы имевшие место неприятности на службе были всего лишь поводом попросить отпуск и поучаствовать в начавшейся между Австрией и Пруссией войне за баварское наследство.
Объединившись с еще одним «обиженным» офицером полковником Георгом Магнусом Спренгпортеном, он уехал в Берлин поступать на службу к Фридриху Великому. Однако король Пруссии и самый прославленный на тот момент полководец Европы вовсе не нуждался в услугах двух шведских военных, которые вряд ли могли научить чему-нибудь его овеянных пороховым дымом ветеранов.
Получив вежливый, но твердый отказ, Армфельт и Спренпортен выехали в Париж, намереваясь переправиться затем в Новый Свет и сражаться за независимость Соединенных Штатов. В столице Франции их пути разделились: Спренпортен отправился в Россию, где начал заваливать царский двор проектами с планами отделения Финляндии от Швеции. Армфельт же порывать со Швецией еще не собирался и, напротив, решил делать свою карьеру именно на родине.
В Париже Густав с упоением наслаждался светской жизнью, покорив сердце модной актрисы мадемуазель Леклер, родившей ему сына Мориса. Он умел очаровывать женщин и с удовольствием пользовался этим своим талантом.
И все же стремление к удовольствиям не заставило его забыть о карьере. Осенью 1780 года молодой швед появился на модном бельгийском курорте в городе Спа, где как раз отдыхал король Густав III.
Почти наверняка ни о каком совпадении здесь не было и речи. В Швеции, чтобы хотя бы добиться приема у монарха, Армфельту пришлось бы пустить в ход все свои связи, придумывать для аудиенции подходящий повод. Иное дело - неофициальная обстановка: королю уже порядком поднадоели члены его свиты, и он был не прочь пообщаться с соотечественником.
Наш герой пустил в ход все свое остроумие, все свое обаяние и на родину возвращался уже в качестве одного из приближенных монарха. Пребывавший в благодушном на-строении король присвоил столь занимательному собеседнику звание полковника, приставив его кем-то вроде адъютанта к своему сыну Густаву Адольфу.
И вновь, вместо того чтобы просто наслаждаться синекурой, Армфельт начал замахиваться на большее, став при монархе чем-то вроде советника по международным вопросам. В этот период Густав III вынашивал планы сближения с Россией и даже инициировал встречу с Екатериной II во Фридрихсгаме (Хамине).
Увы, на одном из парадов, король очень неудачно свалился с лошади, сломав себе руку. Увидев его с гипсом, царица усмехнулась и чуть позже заметила приближенным, что «Карл XII, по крайней мере, старался не падать на виду у своего войска». Такой человек казался ей очень сомнительным приобретением в качестве союзника, и намечавшийся русско-шведский альянс не состоялся.
Однако, несмотря на очевидный провал встречи, сопровождавший Густава III Армфельт имел полное основание быть довольным: король произвел его в камер-юнкеры (что соответствовало званию генерал-лейтенанта) и взял с собой в продолжавшееся почти год путешествие по Германии, Италии, Франции.
По возвращении монарший наперсник стал директором королевских театров - должность весьма важная при государе, считавшем, что «Вся жизнь театр, а мужчины и женщины лишь актеры».
И наконец, Густав III был настолько благосклонен, что устроил брак своего любимца с красавицей Хедвигой Ульрикой де ла Гарди (1761-1832). Через нее Армфельт породнился сразу с двумя знаменитыми семействами - де ла Гарди и Стенбоков, войдя в самый высший и узкий слой скандинавской аристократии.
Да, пока еще он не был министром, но в качестве фаворита степень его влияния на государственные дела постоянно возрастала.
1788 год открыл в биографии Армфельта главу бранных подвигов. Плечом к плечу с обожаемым монархом он участвовал в неудачном вторжении на русские территории, которое было прервано мятежом дворян-оппозиционеров в Аньяле.
Столкнувшись с неповиновением армии, король отбыл в Стокгольм, а верных сподвижников разослал по провинциям, собирать сторонников. Армфельт отвечал за провинцию Дасланд, где сформировал отряд из крестьян, во главе которых прибыл в столицу как раз к открытию очередной сессии риксдага.
Внушительная демонстрация силы заставила депутатов принять «Акт единения и безопасности», фактически превративший Швецию в полуабсолютистскую монархию.
Аньялские заговорщики капитулировали и частью эмигрировали, частью - принесли повинную голову.
В 1789 году война против России возобновилась и шла на суше с переменным успехом. Поступивший на русскую службу Спренгпортен был вынужден сражаться с егерями из сформированной им же финской Саволокской бригады и получил ранение в битве при Порасальми. Отправляясь на лечение, он ворчал: «Свои же собаки покусали».
Его знакомец Армфельт в эти дни командовал сборным шведско-финским отрядом, выиграв два боя при Партакоски и Кярнакоски.
3 июля 1790 года он одержал еще одну победу в Савитайпале, но тоже был ранен и вышел из строя.
Отдых, впрочем, оказался недолгим: король назначил его руководителем шведской делегации на мирных переговорах. Подписанный им Верельский договор фактически сохранил статус-кво в отношениях Швеции и России, принеся Армфельту сразу два ордена - шведский Серафимов и финский Меченосцев.
художник Луи Гофье. Портрет графа Морица Армфельта Армфельта во Флоренции
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИЗМЕННИК
Судя по всему, Армфельту доставляло удовольствие пробовать себя в разных видах деятельности. Успешно дебютировав на дипломатическом поприще, он начал курировать отношения с Россией, доведя дело до Дротингхольмского трактата (1791). Две считающиеся историческими врагами северные державы стремительно двигались к военно-политическому союзу.
Внешнеполитические заботы отнюдь не отвлекали Армфельта от дел внутренних. Открытие очередной сессии риксдага в Евле он встретил в качестве командующего расположенными вокруг города войсками. Чувствуя за своей спиной поддержку штыков, он вел себя во время посещений риксдага весьма уверенно и в ряде случаев даже более нагло, чем Густав III, что дало основание депутатам называть его «вице-королем» Швеции. Но упиваться своим положением ему довелось недолго.
Смерть столь любившего театральные эффекты монарха была обставлена по законам классической трагедии: предательский выстрел в спину, триумф над врагами и кончина на руках верных соратников.
Далее началась комедия со сварами между сподвижниками, жаждущими получить свою порцию от пирога власти. Как и положено экс-фавориту, Армфельт убедился, что всё его могущество базировалось только на личном расположении монарха.
Некоторое время, он, правда, заседал в регентском совете, но сам регент - герцог Карл Зюдерманландский - был слишком слаб, чтобы противостоять сторонникам абсолютизма, и те начали вытеснять густавианцев.
Армфельт, в общем-то, мог бы и не жаловаться на судьбу, получив приятную и высокую должность посланника в итальянских королевствах. В солнечном Неаполе никто его особо не тревожил и не мешал наслаждаться жизнью, но он вновь предпочел заняться интригами.
В отправленных им к Екатерине II письмах правившая в Стокгольме партия Густава Ройтерхольма представала совершенно отмороженными «якобинцами», что, конечно же, не могло вызвать у весьма осведомленной русской царицы ничего, кроме усмешки. Однако Армфельт со своим ущемленным честолюбием продолжал делать глупости, призвав русскую государыню в одном из посланий использовать для наведения в Швеции порядка военную силу.
Это письмо было перехвачено агентами Ройтерхольма, и тот отправил в Неаполь корабль со своими агентами, получившими приказ арестовать и без шума переправить Армфельта на родину. Однако спецгруппа не рискнула проводить эту операцию без ведома итальянских властей, а у некоторых представителей этих властей были жены, симпатизировавшие красавцу- скандинаву...
В сентябре 1794 года Армфельт со своим семейством покинул Италию и спустя два месяца оказался в России. На родине ему уже был вынесен заочный смертный приговор как изменнику, и Екатерина II вовсе не собиралась портить из-за него отношения со Стокгольмом. С другой стороны, при каком-нибудь повороте в двухсторонних отношениях он мог быть полезен.
Высокопоставленного эмигранта спрятали с глаз долой в провинциальную Калугу, выдав ему паспорт на имя аптекаря Брандта. Бесспорно, это был самый мрачный период в его жизни: отрезанный от Швеции и оказавшийся в совершенно чуждой ему обстановке, он фактически был вынужден бороться за выживание.
На руках у четы Армфельтов находилось двое детей: дочь Мария восьми лет и сын Густав. Ещё трое детей умерли в Швеции, не прожив и года. Сразу же после прибытия в Россию у них родился ещё один сын, Александр, сыгравший при Николае I выдающуюся роль в истории своей родины как статс-секретарь по делам Великого княжества Финляндского. А вот появившийся на свет в Калуге сын Константин также умер во младенчестве. Впрочем, супруги утешились появлением еще одного и на сей раз уже последнего своего отпрыска Карла, поставившего в этом поколении семьи Армфельтов рекорд долголетия.
Жизнь в Калуге, бесспорно, способствовала сближению супругов, но вызывала у нашего героя приступы ипохондрии. И можно представить, как он обрадовался, когда достигший совершеннолетия король Густав IV даровал ему прощение.
Армфельт получил достаточно значимую должность шведского посла в Вене и снова начал блистать в свете. Два зародившихся в это время романа - с принцессой Саган и фрейлиной Магдаленой Руденшельд продолжались до самой его смерти, что, впрочем, никак не отразилось на его отношениях с супругой.
Время, однако, было беспокойное: в 1804 году Швеция вступила в очередную анти-наполеоновскую коалицию и вскоре начала пожинать роковые плоды этого решения.
Снова взяв в руку шпагу, Армфельт не без успеха отстаивал Померанию - последний клочок шведских владений в Германии. Однако с появлением нового французского командующего маршала Бернадота дальнейшая борьба стала бесперспективной.
Политические противники обвиняли Армфельта в ошибках (большей частью надуманных), фактически устранив его с политической арены. Так что очередная война с Россией обошлась уже без его участия.
Произошедший в марте 1809 года военный переворот позволил Армфельту вновь оказаться на коне, а точнее, в кресле военного министра. И опять-таки это было лишь мимолетной улыбкой фортуны.
Подписанный 5(17) сентября 1809 года Фридрихсгамский мир лишил Швецию Финляндии, которая теперь уже под именем Великого княжества, вошла в состав Российской империи. Вскоре в Стокгольме появился новый наследник шведского престола, француз Жан Батист Бернадот, ставший после принятия лютеранства Карлом Юханом.
Именно он и определял теперь всю политику Швеции, по собственному усмотрению перетасовывая высших государственных чиновников. Не то чтобы он ненавидел Армфельта, но их заочное знакомство по боевым действиям в Померании вряд ли могло бы способствовать зарождению большой дружбы. И, чтобы не ждать, когда его попросят, Армфельт сам подал в отставку.
КАК ШВЕД СТАЛ РУССКИМ
Почему, потерпев неудачи на родине, Армфельт снова выбрал Россию?
Конечно, предыдущая восьмилетняя эмиграция не располагала к ностальгическим воспоминаниям, но здесь у него остались кое-какие связи. Главная же причина носила сугубо материальный характер: в Финляндии находилось самое крупное и доходное из владении Армфельгов усадьба Йоенсуу в Халико.
Приняв российское подданство и присягнув новому государю, отставной дипломат и министр имел честь лично предстать перед Александром I. Далее произошло то же, что случилось в своё время с Густавом III. Монарх попал под обаяние своего нового знакомца.
Конечно, отправляясь на вторую из двух самых важных в своей жизни встреч, Армфельт вряд ли рассчитывал, что царь захочет воспользоваться его знаниями и советами: вокруг Александра и без того крутилось достаточно деятелей, считавших себя специалистами по делам Скандинавии. Наибольшей известностью пользовался, конечно, Спренгпортен, ставший первым российским генерал-губернатором Финляндии. Однако Спренгпортен имел неосторожность поссориться с Аракчеевым, а его преемники генералы Барклай де Толли и Штейнгель предпочитали заниматься чисто военными вопросами.
Дела, касающиеся внутреннего положения Суоми, вершились в Санкт-Петербурге статс-секретарем по делам Великого княжества Финляндского Михаилом Сперанским и пока ещё не имевшей председателя Комиссией финляндских дел. Вот тут-то Амсфельт и подвернулся на вакантное место.
Волей судьбы он и Сперанский оказались в роли противников. "Светило российской бюрократии" настоял на сохранении за Финляндией всех ее вольностей, рассматривая этот край в качестве своеобразного опытного поля для распространения конституционной культуры на территорию всей России. Планы Армфельта носили более приземленный характер: он просто хотел стать чем-то вроде царского наместника в Финляндии, а Сперанский стоял у него на дороге.
Весной 1812 года реформатора сковырнули, прибегнув к изощренным интригам и откровенной клевете (обвинения в шпионаже в пользу Франции). В борьбе со Сперанским объединились такие влиятельные фигуры, как Аракчеев, Балашев, Ростопчин. Взяли в эту компанию и Армфельта.
Возможно, именно в благодарность за поддержку другие сановники отдали ему финляндские дела на откуп. Никто даже не возразил, когда Армфельт представил государю план включения в состав Великого княжества Финляндского Выборгской губернии и других финских территорий, присоединенных к России еще после Северной войны 1700-1721 годов и Войны воспоминаний 1741-1743 годов.
Не протолкни Армфельт своей проект, и в 1917 году вне получившей независимость Финляндии остались бы не только Зеленогорск и Выборг, но и Хамина, Лаппеенранта, Олавинлинна. Да и Зимней войны 1939-1940-х годов почти наверняка не было бы.
За что не любят Армсфельта российские историки, вполне понятно, однако историки шведские и финские его тоже не очень-то жаловали.
Шведы считают, что Армфельт закладывал основы самостоятельной финской государственности, что способствовало окончательному отрыву Суоми от Швеции. Финны же слишком долго принимали за чистую монету его верноподданнические заявления в адрес Александра I...
Между тем близкие к нашему герою мемуаристы рассказывают, как в июле 1812 года он спешил в Або, где должны были встретиться Бернадот и Александр I, с одной целью - убедить Бернадота обусловливать нейтралитет со стороны Швеции только одним - возвратом Финляндии. В условиях начавшейся войны с Наполеоном царю, наверное, пришлось бы согласиться...
Когда Армфельт прибыл, выяснилось, что встреча двух лидеров уже состоялась, и тогда он,
чуть ли не рыдая, воскликнул: "Всё пропало!".
На самом деле его отношение к России, несмотря на все полученные благодеяния, было, мягко говоря, враждебным. Описывая родственникам успехи наполеоновской армии, он выражал уверенность, что «этих варваров наконец-то проучат», красочно высказывался по поводу нашей лени и глупости.
Но вот осенью, когда военное счастье переменилось, находившийся при Главной русской армии Армфельт уже выражал восторг по поводу «великого счастья принадлежать к этой доблестной нации» (имея в виду русскую) и с гневом обрушивался на финских дворян, которые не желают послужить своей новой Родине.
Что это было? Лицемерие, беспринципность или искренняя переоценка ценностей? Пожалуй, все-таки второе...
Скончавшийся 19 августа 1814 года в Царском Селе Армфельт был достойным сыном XVIII столетия. Подобно многим другим детям века Просвещения, он спешил жить и чувствовать: интриговал (считая себя человеком честным и открытым), любил женщин (оценивая себя как примерного семьянина), храбро сражался (не видя в этом ничего выдающегося) и с чистой душой проникался именно теми политическими убеждениями, которые на данный момент были выгодны ему лично.
Черта характера очень удобная и вполне естественно сформировавшаяся у человека, придерживавшегося правила: «Бери от жизни все, пока можешь».
А вопрос о том, какому монарху и какой Родине (Швеции, Финляндии или России) он служил по-настоящему, по-прежнему остаётся открытым.
Просмотров: 7228
Источник: газета "Секретные материалы", N15, июль 2016 г.
statehistory.ru в ЖЖ:
