К вопросу о формировании смоленской служилой корпорации
С момента присоединения Смоленска (1512 г.) статус Смоленской земли имел ряд особенностей, отразившихся на судьбе местных служилых людей. В отличие от соседних уездов, где поместные раздачи начались практически сразу после их вхождения в состав Русского государства, первые поместные раздачи в Смоленском уезде могут быть датированы только началом 40-х годов XVI в.
Причиной запоздания могли быть несколько факторов, в том числе наличие жалованной грамоты, данной в 1514 г. Смоленской земле Василием III. Известно, что применительно к смоленскому боярству проводилась достаточно лояльная политика. Некоторые из местных землевладельцев получили грамоты от московского правительства, подтверждающие их владельческие права1.
Подобная политика объяснялась желанием заручиться поддержкой влиятельного смоленского боярства. Не стоит забывать и о том, что Смоленск долгое время оставался «камнем преткновения» в вопросе о заключении «вечного мира», заинтересованность в котором в Москве была достаточно велика.
С другой стороны, масштабные поместные раздачи в Новгородской земле значительно истощили наличный кадровый потенциал служилых людей. Помимо Новгородской земли, поместья в конце XV-начале XVI в. активно раздавались в новоприсосдиненных Вяземском, Дорогобужском и Вельском уездах, а также на восточной окраине Русского государства — в Каширском и Тульском уездах. Кадровая проблема вынудила московское правительство даже прибегнуть к испомещению бывших послужильцев московских и новгородских бояр. Помимо Новгородской земли, где можно насчитать несколько десятков подобных примеров, бывшие послужильцы получили поместья и в других уездах. Очевидно, это был не единственный пример такого рода2. Не вызывает сомнений, что подобные меры носили вынужденный характер.
Вероятно, именно нехватка кадров низводила на несколько десятилетий сохранить свои позиции и обособленный статус тверскому, а впоследствии и рязанскому боярству3. Создать полноценную поместную корпорацию по образцу новгородской в Смоленске в этих условиях удалось бы далеко не сразу. Роль постоянного воинского контингента здесь стали выполнять годовщики, ежегодно сменяющие друг друга группы детей боярских из различных уездов Русского государства. Аналогичным образом строилась московская служба дворовых детей боярских, а позднее и выборных дворян4.
О значении годовщиков в выполнении различных поручений красноречиво свидетельствует ситуация, сложившаяся в 1542 г. Смоленские наместники смогли найти для встречи «большого» литовского посольства всего 100 детей боярских. В свое оправдание они писали, что «болши... послати было некого, съехали из Смоленска по домом»5. Общая же численность годовщиков была временами внушительной. В 1536 г. в церемонии приема литовских послов принимали участие сразу 300 детей боярских. Позднее, после завершения Полоцкого похода 1563 г., когда в Смоленской земле уже появились свои помещики, здесь было оставлено 279 детей боярских «можаич», сменивших годовщиков из числа бежичан (160 человек)6.
Можно отметить, что состав смоленских годовщиков был достаточно разнообразен. Сопоставление встречающихся в посольских книгах имен детей боярских с материалами Тысячной книги и Дворовой тетради показывает, что среди них были представители практически всех городов «Московской земли». В частности, Г. С. Зеленин числился по Рязани, Угрим Сухого Епишев — по Твери, Тверитин Низовцев — по Зубцову, Ф. Гвоздев Урусов — по Мурому, сыновья Л.Д. Проесгева — по Коломне7. В 1558 г. в источниках упоминается смоленский годовщик боровитин Руданка Барыбин. Достаточно часто встречается смоленская служба и в поземельных, актах. В 1520 г. «в Смоленску годовал» ярославсц Иванча Андреев, в 1529 г. службу в Смоленске нес переславец Шарап Баскаков, а в 1534 г. — клинский сытник Курбат Третьяков8.
Пограничный характер службы заставлял некоторых из годовщиков задерживаться здесь, порой на несколько лет. Соответственно, возникал вопрос материального обеспечения.
Замораживание процесса поместных раздач на территории собственно Смоленского уезда приводило к повышению роли поместий в организации смоленской службы в территориально примыкающих уездах, в первую очередь в Вяземском, Дорогобужском и Можайском. Не случайно представители названных корпораций регулярно появлялись в Смоленске. В Вяземском и Можайском уезде можно обнаружить следы землевладения смоленских годовщиков из других служилых корпораций.
Именно годовщики, особенно те из них, кто уже владел пограничными поместьями, составили основу смоленских помещиков с начала раздач в Смоленской земле. В источниках встречается несколько примеров связи между годовщиками и смоленскими помещиками. В 1552 г. на встрече литовского посольства на рубеже были москвичи Федка и Куземка Сукмановы. Григорий Козмин Сукманов в 1606 г. был одним из смоленских детей боярских. Здесь же служили сыновья Истомы Монастырева, смоленского городничего 1547 г.9 Впоследствии по той же схеме поместья для своих детей приобрел смоленский дьяк Б. Б. Захаров10.
Привлечение годовщиков из самых разных уездов Русского государства и последующее наделение их поместьями в Смоленском уезде предопределило значительное разнообразие личного состава будущей смоленской корпорации. Отчасти этот процесс отразился в так называемой «смоленской десятне 1574 г.», которая на самом деле представляла собой, своеобразный «сыскной очищальный список», составленный в 1606-1607 гг. D этом источнике помимо большого числа земцев фигурировали «изведенцы» — представители нескольких десятков служилых корпораций из различных частей Русского государства11.
Многие смоленские помещики рассматривали свои поместья как приложение к смоленской службе и зачастую теряли их после ее завершения. В частности, в документах начала XVII в. отсутствуют Чертовы, Дичковы, Савлуковы, Унковские, Брылевы и Косищевы, представители которых встречаются в посольских книгах в 1540-70-е годы. Впрочем, большинство других фамилий прочно связало свою судьбу со Смоленском, так что можно обнаружить прямую связь между помещиками середины XVI в. и их потомками начала XVII в.
Первые поместные раздачи в Смоленском уезде относятся к началу 1540-х годов, а в 1543 г. в посольских книгах впервые появляется и сам термин «помещик смоленский» применительно к гонцу Офонке Обухову.
С другой стороны, в начале 40-х годов XVI в. в писцовых книгах и актовых материалах, относящихся к Можайскому и Переславскому уездам, встречаются упоминания о «смольнянах». «Смольнянами» в реликтовом слое можайской писцовой книги 1626-1627 гг., относящемуся к 40-м годам XVI в., были названы С. Евсевьев, В. Мачехин, П. и И. Алексеевы, И.Н. и Ф.М. Ковсрзины, Б.Е. Ходневы, А. и Р. Д. Петлины, И. Чечетов, Я.Ю.Коробов, И.Савин, С. Черный, К. Мачалов. К ним следует добавить «смолян» можайскою помещика С. И. Дернова и переславского А. С. Беликова12.
Известно, что выселения местных бояр-землевладельцев проводились в Смоленской земле неоднократно. Не исключено, что упоминание «смольнян» в начале 40-х годов было вызвано новой волной земельных конфискаций, высвободивших земли для земельных раздач. На территории Можайского уезда писцовые книги не включали в число «смольнян» потомков смоленских боярских родов, которые были переселены сюда ранее, в том числе и переселенного в 1515 г. П. Г. Маринина13. Характерно, что никто из всех перечисленных «смольнян» впоследствии не попал в число «литвы дворовой»—служилой корпорации, объединявшей выходцев из Великого княжества Литовского. Потомки смоленских переселенцев более раннего времени, напротив, были в ней широко представлены.
Можно констатировать, что процесс испомещения был значительно растянут во времени. Немногочисленные первые смоленские помещики не могли сразу заменить годовщиков. В 1553 г. во встрече литовского посольства участвовало 100 детей боярских «смоленских помещиков». В 1556 г. очередная инструкция московского правительства лредписывала привлечь для встречи уже 200 смоленских помещиков. Это число в итоге было набрано, но только с учетом привлечения годовщиков «серпьян и мощинцев». Очевидно, в это время количество смоленских помещиков не доходило до требуемых 200 человек. Впрочем, число их увеличивалось быстрыми темпами. Полоцкий разряд 1563 г. упоминает 411 местных помещиков. В походе 1577 г. на «ливонские немцы» принимало участие 479 смоленских помещиков. Инструкция смоленским воеводам о встрече в 1580 г. Антонио Поссевино предусматривала участие во встрече «лутчих человек 600 или 700»14.
М.П. Лукичеву и В. Д. Назарову на основании родословной Дивовых удалось установить, что в 1559 г. боярином И.П.Федоровым проводилось верстание смоленских помещиков, в котором принимал участие сам Иван IV — «из статей сам смотрел»15. Очевидно, к этому времени смоленская корпорация получила свой официальный статус.
Рост численности смоленской корпорации происходил также за счет включения в ее состав земцев — потомков смоленских бояр. По наблюдениям М.М. Крома, единственный раз смоленские бояре и князья упоминались в 1517 г. в церемонии приема в Смоленске Сигизмунда Герберштейна. В дальнейшем обе эти категории исчезают из источников. Их место, с перерывом в несколько десятилетий, занимают смоленские земцы. В 1562 г. двое земцев участвовали во встрече литовскою посланника. Небольшое число земцев участвовало в Полоцком походе 1563 г. В следующем году в качестве гонца от смоленских воевод ездил Еня Ширков.
Очевидно, что начало 1560-х годов стало временем достаточно массового привлечения земцев к несению службы. Впоследствии представители земецких. фамилий Н.К. Варсобин (Варсубин), И.М. Шестаков и ИЛ. Дернов были названы среди погибших смольнян во время нашествия Девлет-Гирея на Москву в 1571 г. Земец М. Садилов в 1576 г. ездил с грамотой от смоленских воевод16.
Десятня новиков 1596 г. показывает, что в целом земцы заняли низшие ступени в составе смоленской корпорации. Новики из условно «московских» фамилий начинали свою службу с оклада в 300 четвертей, а для новиков из числа земцев этот оклад составлял 150 четвертей17. Представители земецких фамилий достаточно невысоко котировались и в смоленской десятне 1606 г. Почти все они служили в качестве городовых детей боярских. В этом ряду были, однако, и свои исключения. Несколько фамилий, имевших предположительно смоленское происхождение, находились среди дворовых детей боярских. Можно обратить внимание на то обстоятельство, что кроме Полтевых, которые вернулись в Смоленск из медынской корпорации, остальные отмеченные лица были записаны здесь несколькими компактными группами. Первый блок, помещенный среди детей боярских с окладом в 450 четвертей, включал в себя Т. В. Алтуфьева, С. Карманова Шестакова, В.И. Петрыкина, Ю.В. и Б.И. Шестаковых. Второй, расположенный уже ниже, в окладе 400 четвертей, включал И. П. Конгяжина, И.Ф. Ильищева, И В. Шестакова, Лиховата Ширяева Лыкошина, Н.М. Озеренского, Н. Т. Лыкошина, Посника Т. Шестакова и С. А. Коверзина. В этой же рубрике чуть ниже обнаруживается и третий блок, состоящий из Г.М. Шестакова, Б.И. Лосминского и Г.М. Озеренского18. Для большинства из них можно обнаружить доказательства их связей со смоленским боярством. Всего, таким образом, удается насчитать 16 имен, что составляет 7,4 % от общего числа смоленских дворовых детей боярских десятни 1606 г. (216 человек). Характерно, что в дальнейшем при перечислении дворовых детей боярских, которые служили «со отцы», подряд упоминаются представители тех же самых фамилий19.
С определенной долей условности всего в составе смоленской корпорации, согласно десятне 1606 г., можно насчитать не менее 440 потомков прежних смоленских бояр, что составляет примерно 35,12% от общей численности всей этой корпорации. Подобное соотношение подтверждается и в десятне новиков 1596 г. Здесь было записано 75 детей боярских и 36 земцев, то есть 32,4 %. Пожалуй, ни в одном другом случае применительно к западным уездам страны нельзя говорить о столь масштабном представительстве.
Подавляющее большинство земцев заняли скромное служебное положение. Количество дворовых детей боярских из земцев не соответствовало их общей численности. Исключительно из них комплектовались дети боярские, «которые осадную службу служат».
Анализ десятни новиков 1596 г., наиболее раннего из источников, отразившего список земцев, дает возможность сделать несколько выводов. Земцы к этому времени участвовали в поместных раздачах, то есть принципиально не отличались от других служилых людей смолснского «города». Можно отметить начало процесса нивелирования земцев и детей боярских. Выходцы из земцев Р. В. Чечетов, А.С. Бердяев, а также, вероятно, А. К. и И. К. Груздавцевы были вписаны здесь в число детей боярских. Очевидно, что некоторые из земцев еще при существовании упомянутого размежевания могли переходить в состав детей боярских, в том числе и дворовых детей боярских20.
Вопрос о смоленских дворовых детях боярских, равно как и о выборе из Смоленска, является достаточно сложным. Большинство исследователей справедливо отмечали отсутствие представителей Смоленска в ТКДТ, а также в сохранившихся боярских списках XVI в. Смоленские выборные дворяне и дворовые дети боярские появляются в источниках только в десятне 1606 г. В Д. Назаров и М. П. Лукичев считали возможным говорить в этом случае о существовании «автономных структур Государева двора, со специфическим набором статусных позиций с обособленными способами их фиксации»21.
Однако анализ разрядных книг показывает, что на протяжении всею XVI в. должности смоленских городничих, голов при воеводах (дворян) выполняли представители московских чинов. Местные дети боярские известны в качестве гонцов и приставов для проезжающих через Смоленск посольских делегаций. Никто из них не отмечен в числе «офицерского корпуса». Даже головы для смоленских стрельцов могли набираться со стороны, о чем свидетельствует пример Казарина Д. Бегичева, отправленного в Смоленск «на укрепление кадров».
Причина отсутствия представителей Смоленска на важных должностях, вероятно, кроется в консерватизме Государева двора как сложившейся структуры. ТКДТ, источники, наиболее полно отражающие территориальную составляющую Государева двора, скорее всего, являлись продолжениями предшествующих боярских книг, в частности боярской книги 1537 г., следы существования которой находятся в большом числе родословных росписей22. Можно предположить, что список территориальных корпораций, имевших представительство в Государевом дворе, сложился еще в 1537 г. и в дальнейшем был в значительной степени «законсервирован».
В Смоленском уезде поместные раздачи начались не ранее 1542 г. Таким образом, не было создано прецедента для включения Смоленска в сложившуюся структуру Государева двора. Б 1550-е годы численность смоленских помещиков была невелика, что, безусловно, предопределило «невнимание» московского правительства к судьбе этого служилого города на несколько последующих десятилетий.
А. П. Павлов, сравнивая состав служилых городов, представленных в ДТ и боярском списке 1588/89 г., отмечал высокую степень преемственности территориальной структуры Государева двора. Консерватизм бпярского списка 1588/89 г., отражающий общую направленность политики этого времени, сказался на возврате структуры Государева двора к шаблонам конца 40-х-начала 50-х годов XVI в.23 Отсутствие Смоленска в этом ряду выглядит вполне закономерным.
Стоит обратить внимание на то, что предпосылки для появления смоленских выборных дворян к этому времени имелись. Помимо частой службы в качестве приставов, смоленские дети боярские в 1570-1580-е годы выполняли службы общегосударственного характера. В 1571 г. в составе посольства князей Г. Мещерского и И. Камбарова находились дворяне Ф. Потемкин и И. Ширяев-Зубов. Именно эти лица впоследствии сделали выдающуюся карьеру. Ф.И. Потемкин в 1580 г. ездил на рубеж к папским послам, а затем был отправлен в качестве посланника к датскому королю. В 1587 г. ему было поручено сопровождать в качестве пристава имперских послов. По сообщениям родословных, он был «первый голова в Смоленске». И. и М.Н. (Ширяевы) Зубовы были в 1571 г. среди поручителей по князе И. Ф. Мстиславском. Через несколько лет И.Н.Зубов известен на дьяческой службе в Посольском приказе. Впоследствии он покинул дьячество и производил описания в Торопецком, Пусторжевском уездах, а затем и в Арзамасе24.
Можно назвать и несколько других имен смоленских помещиков, выполнявших свойственные выборным дворянам поручения. По данным родословной, Воин Дивов в 1577 г. был есаулом в полках (вероятно, у смолян) в походе на Кесь25. В разрядах сохранилось известие о посылке в 1582 г. «в дворянех из Смоленска» Д. Шушерина в Крым. Наконец, Г.М. Полтев в 1587 г. был воеводой на Ливнах. Безусловно, именно эти фамилии образовывали элиту смоленской корпорации Впоследствии именно из их числа комплектовались выборные дворяне. Смоленская десятня 1606 г. называет среди выборных дворян Г. и A.M. Полтевых, Ю.Ф.Потемкина, Воина Зыкова Дивова, Ф. Д. Шушерина, а также И. Л., Ф. и Н.М. Зубовых26.
Характерно, однако, что после 1587 г. и до 1602 г. подобная практика прекратила свое существование. Приведенные же примеры показывают, что придворная и «стратилатская» служба смоленских детей боярских носила ограниченный характер. Тот же Г.М. Полтев упоминался в качестве воеводы лишь, однажды. Имевшие же место предпосылки образования выборных дворян от Смоленска, скорее всего, так и не были реализованы после того, как в 1580-е годы московским правительством во главе с Борисом Годуновым был взят курс на проведение более консервативной политики.
Судьба И. Н. Зубова, продолжившего службу в качестве дьяка, а затем сложившего с себя дьячество (что вообще было нетипично для того времени) и добившегося благодаря этому высокого служебного положения, была показательна в этом ряду. Его примеру в дальнейшем последовал Нешоб Суколенов, который после службы в качестве пристава в Смоленске получил дьячесгво в Великом Новгороде, однако он не задержался надолго на этой должности. В 1607 г. он известен уже как полковой голова в Карочеве и один из воевод в Дорогобуже27.
Скорее всего, из числа смоленских детей боярских происходил и известный дьяк М.М. Битяговский. В 1571 г. он вместе со своим родственником (вероятно, двоюродным братом) А. А. Битяговским был одним из поручителей по князе И.Ф. Мстиславском. В 1578/79 г., то есть в одно время с И.Н. Зубовым, он уже был дьяком28.
Складывается впечатление, что дьячество было своеобразной лазейкой для повышения своего служебного статуса. Сама приказная работа имела для смолян не очень высокое значение. Достигнув определенного положения, они затем избавлялись от нее. предпочитая более традиционные виды службы. В число дворян московских с одновременным переходом на службу в состав ржевской корпорации вошли в 1570-е годы И. И. Бессонный Дивов и его сын Г. Ширяй. Алексинским выборным дворянином служил Воин Битяговский. Тем более удивительно наличие в 1606 г. многочисленной (35 или даже 36 человек) прослойки смоленских выборных дворян. Можно предположить, что их появление было одномоментным актом и было связано с популистской политикой Василия Шуйского. Не случайно именно «смоляне» оказались основной силой в борьбе с восстанием Болотникова. Автор «Повести о победах Московского государства» подчеркивал, что царь Василий «смолян много жаловал и их службу и радение пред всеми похвалил»29.
Сложен вопрос и со смоленскими дворовыми детьми боярскими. Десятня 1606 г. говорит о достаточно многочисленной прослойке дворовых детей боярских. Стоит отметить, что в ходе поместных раздач в Смоленском уезде обосновалось достаточно большое число выходцев из дворовых детей боярских, известных ДТ. В частности, по Вязьме служил Р. С. Шонуров (Шокуров), по Дорогобужу — Е. Р. Шушерин30.
Несмотря на проведение тысячной реформы и возникновение прослойки выборных дворян, московское правительство продолжало уделять вопросу комплектации дворовых достаточно большое внимание. Разряд Полоцкого похода 1563 г. показывает, за исключением помещиков Северо-Запада (Новгородской земли), наличие дворовых детей боярских только в «традиционных» корпорациях. Служилые люди из «новых» городов (Ряжск, Стародуб Северский, Брянск, Новгород-Северский, Почап, Смоленск, Нижний Новгород, Мещера, Волхов, Карачев, Мценск) были записаны здесь в обшем порядке, без подразделения на дворовых и городовых детей боярских. Примерно та же картина наблюдается в разряде 1577 г. «на ливонские немцы», в котором общим списком были перечислены «смоленцы дети боярские», а также невельские помещики, в отличие от целого ряда «старых» городов, где присутствовали дворовые и городовые дети боярские31.
Ближайшие десятилетия, однако, дают сведения о расширении территориальных групп дворовых детей боярских и серьезном изменении их личного состава. В XVII в. эта категория была представлена практически во всех корпорациях. Анализ имен дворовых детей боярских из «новых» городов показывает, что значительная часть из них представляла местные фамилии, не имевшие родственников в тексте ДТ. Можно отметить их «родство» с городовыми детьми боярскими.
Сходная картина наблюдается в Смоленске. Практически все из записанных в десятне 1606 г. фамилий имели своих представителей как среди дворовых, так к среди городовых детей боярских. Разнесение по группам нередко происходило между родными братьями. М. Истомин Монастырев был записан как дворовый сын боярский, а его брат П. Истомин — как городовой. Подобным образом обстояло дело с Г. и М. Валуевыми Румянцевыми, а также И, и Ю.И. Дивовыми. Примечательно, что П. Истомин Монастырев в 1550-е годы упоминался в ДТ, что говорит о пересмотре его служебного статуса32.
Сами эти группы отличались неустойчивостью. Если, например. А. И. Тухачевский числился в десятне 1606 г. как дворовый, то его сын Матвей проходил среди городовых детей боярских. Такая же ситуация повторилась в семье Довотчиковых33. Все приведенные наблюдения свидетельствуют о сравнительно недавнем выделении категории дворовых детей боярских в структуре смоленской корпорации.
Среди смоленских дворовых детей боярских, из которых в основном формировалась прослойка выборных дворян, можно обнаружить большое число «местных» фамилий, не имевших прежде своих представителей в структуре Государева двора. В частности, Зубовы и Дивовы были неизвестны ДТ. Многочисленные Зубовы вообще занимали скромное положение среди переславских служилых людей.
Вероятно, сами переселения служилых людей из одного уезда в другой, помимо организации службы на новых территориях, преследовали цель «перетряхивания» сложившейся внутри каждой отдельной корпорации системы иерархических отношений.
В целом можно отмстить худородность представленных в Смоленске фамилий. Здесь не было представителей аристократических родов, и лишь некоторые фамилии можно отнести к «добрым»: Полтевы, Дедевшины, Беклемишевы, Чихачовы, Корсаковы, Шушерины, Битяговские, Монастыревы. Сходная ситуация, по наблюдению Ю.В. Мигунова, имела место в Арзамасе. Худородность нижегородского дворянства отмечал и П. В. Чеченков34.
Если сравнить состав вяземской, дорогобужской и смоленской корпораций, то эта разница кажется еще более отчетливой. Структура вяземской корпорации, согласно Дворовой тетради, строилась как миниатюрная модель традиционной тройственной структуры Государева двора. В ней последовательно описывались «бояре» (Салтыковы, Плещеезы, Годуновы), «князья» (С.Ю. Деев, Умаровы, Гагарины) и «дети боярские», среди которых было достаточно мнит выходцев из старомосковских боярских фамилий. Аналогичным образом обстояло дело с дорогобужской рубрикой. Здесь были свои «бояре» — 3. И. Очин-Плещеев, «князья» — А. и Д.М. Звенигородские, а также Н И. Мезецкий, а затем, соответственно, уже и «дети боярские»35.
В обоих этих случаях можно говорить о целенаправленном формировании служилой структуры, которая создавалась за счет переселения, возможно, полупринудительного, определенных лиц и фамилий. В случае Смоленского уезда, поместные раздачи в котором запоздали на несколько десятилетий, складывается впечатление хаотичности. Очевидно, в этом случае не было четкой программы действий. Значение имело увеличение числа служилых людей, а не их качественный состав. С этим, видимо, связаны массовый прием на службу земцев, перевод на «государеву службу» служилых людей смоленских архиепископов, а также масштабные испомещения детей боярских из центральных уездов и Новгородской земли.
В. Б. Кобрин обратил внимание на свидетельство переславца В. Б. Петлина о том, что он «написался в жилцы <...> в Новгород в Нижней. И бояре наборзс сослали в Новгород поместий имати». Подобная процедура, видимо, была типичной для 1550-1560-х годов, когда ставился вопрос о скорейшем освоении новых территорий и организации хам служилых корпораций36.
Видимо, это обстоятельство предопределило невнимание к судьбам провинциальных корпораций и, как следствие, расхождению между «старыми», включенными в систему Государева двора и участвующими, таким образом, в распределении перспективных и доходных служб, и «новыми» служилыми городами.
Кардинальным образом ситуация изменилась в годы Смуты, а затем и в первые десятилетия правления Романовых, когда позиция провинциального дворянства обеспечивала успех начинаний центральной власти. С этого времени происходит постепенное возвышение смолян и завоевание ими позиций в системе Государева двора. Однако эти достижения были обусловлены реалиями уже другого времени.
1 АСЗ. М., 1997. Т. 1. № 84. С. 66.
2 Явными потомками «людей» князя И. Ю. Патрикеева были каширские помещики Трубниковы-Хинские, Пещеревы. возможно, также Сеченого, Телешовы и Страховы.
3 Сметанина С. И. Землевладение Рязанского края и опричная земельная политика: Автореф. дис. ... д-ра ист. наук. М., 1982.
4 Павлов А. П. Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове. СПб., 1992. С. 120.
5 Сборник РИО. СПб., 1887. Т. 59. С. 145.
6 Там же. С. 63; Записная книга Полоцкого похода //РД. М., 2004. Вып. 10. С. 153.
7 Сборник РИО СПб., 1882. Т. 35; ТКДТ. С. 158-159, 167, 182, 196.
8 Сборник РИО Т. 59. С. 562; АСЗ. Г. 1. № 146. С. 116; Лихачев И. П. Сборник актов, собранных в библиотеках и архивах. СПб., 1895. С. 192, Федотов-Чеховский А. Акты, относящиеся до гражданской расправы древней России. Киев, 1860. Т. 1. С. 59.
9 Десятня 7114 г. по Смоленску//Мальцев В. П. Борьба за Смоленск. (XVI-XVII вв.). Смоленск, 1940. С. 368, 371.
10 Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. СПб , 1851 Т 1. C. 960; Десятня 7114 г. ... С. 368, 373.
11 Муравьев А. В. Разборная десятня 1574 г. по Смоленску // Летопись историко-родословнсго общества. М.т 1913. Вып. 1-2. С. 71-97.
12 Павлов А. П. Земельные переселения в годы опричнины: (к вопросу о практической реализации указа о опричнине 1565 г.) // История СССР. 1990. N 5. С. 90; РГАДА. Ф. 1209. Кн. 10815 Л. 104, 186, 175 об.. 203, 206 об., 210, 211, 214 об., 222, 1237, 1351, 1362; Кн. 10816. Л. 136 об.; Акты феодального землевладения и хозяйства: Акты Московского Симонова монастыря. Л., 1982. № 71. С. 82; Шумаков С Обзор Грамот коллегии экономии. Мм 1917. Вып. 4. С. 431.
13 Кром М. М. Меж Русью и Литвой. М., 1995. С. 225-226; АСЗ. Т.1. N152. С. 125.
14 Сборник РИО. Т. 59. С. 382; 486; Записная книга Полоцкого похода. С. 153; Разрядная книга 1475-1605 гг. М., 1982. Т. 2. Ч. 3. С. 45$; Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. СПб., 1871. Т. 10. С. 40.
15 Лукичев М.П., Назаров В.Д. Из родословной Дивовых: Известия «статейного списка» по истории земских соборов и Смуты конца XVI начала XVII вв. // Исторический архив. 1994. № 6. С. 170.
16 Кром М. М. Меж Русью и Литвой. С. 226; Синодик по убиенных во брани;'/ Бычкова М.Е. Состав класса феодалов России в XYI в. М., 1986. С. 184; Посольская книга по связям России с Польшей (1575-1576 гт.)// Памятники истории Восточной Европы. М., 2004. С. 71.
17 Лихачев Н. П. Десятня новиков, поверстанных в 1596 году // Известия русского генеалогического общества. СПб., 1909. Вып. 3. С. 185-186.
18 Муравьев М. В. Разборная десятня 1574 г. ... С. 368-369.
19 Там же. С. 370.
20 Лихачев Н. П. Десятня новиков... С. 184; Муравьев А/. В. Разборная десятня 1574 г. ... С. 85, 90.
21 Лукичев М. П. Назаров В. Д. Из родословной Дивовых. С. 170.
22 Бенцианов М. М. Служилые люди князя Юрия Дмитровского // Древняя Русь: Вопросы медиевистики. М., 2010. Вып. 2. С. 44.
23 Павлов А.П. Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове. СПб., 1992. С. 129.
24 Памятники дипломатических сношений... Т. 10. С. 52; Т. 1. С. 782,965; Антонов А. В. Поручные записи 1527-1571 годов//РД. М., 2004. Вып. 10. С. 67-68; Веселовский С. Б Дьяки и подьячие XV-XVII вв. М., 1975. С. 199.
25 Лукичев М.П., Назаров В. Д. Из родословной Дивовых. С. 171.
26 Разрядная книга 1550-1636 гг. М., 1975. Т. 1. С. 342; Разрядная книга 1475-1605 гг. М., 1989. Т. 3. Ч 3. С. 96; Дссятня 7114 г. ... С. 364-365.
27 Новые документы о России. М., 1967. С. 24; ПДС. СПб., 1885. Т. 2. С. 444; Веселовский С.Б. Дьяки и подьячие... С. 501; Сборник РИО. СПб., 1912. Т. 137. С. 393, 732.
28 Антонов А В. Поручные записи... С. 68; Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие. С. 52.
29 Повесть о победах Московского государства Л., 1982. С. 7.
30 ТКДТ. С. 190, 192.
31 Разрядная книга 1475-1605 гг. Т. 2. Ч. 3. С. 453, 458.
32 Муравьев М. В. Разборная десятня 1574 г. ... С. 367, 368, 371; ТКДТ. С. 184.
33 Муравьев М. В. Разборная десятня 1574 т. ... С. 366, 372-373, 375-376.
34 Мигунов Ю. В. История происхождения и формирования уездных служилых организаций в XV - первой половине XVII вв. (на примере служилой организации Арзамасского уезда): Автореф. дис. ... д-ра ист. наук. Нижний Новгород, 2001. С. 22; Чеченков П. В. Десятой как источник изучения нижегородского служилого «города» К www.opentextnn.ru/history/istochnik.
35 ТКДТ. С. 187-193.
36 Кобрин В. Б. Власть и собственность в средневековой России. М., 1985. С. 131-132.
Просмотров: 4873
Источник: Бенцианов М.М. К вопросу о формировании смоленской служилой корпорации // Русское средневековье. Сборник статей в честь профессора Юрия Георгиевича Алексеева. М.: Древлехранилище, 2012. С. 433-444
statehistory.ru в ЖЖ:
