«Новая компания изумрудов» на Урале (1899-1915 гг.)
Поначалу франко-бельгийский капитал устремился в Донецко-Криворожский бассейн. На обделенном надежными коммуникациями и удаленном от рынков сбыта Урале иностранцы действовали менее удачно, чем на Юге империи1. Многие из них, доверившиеся аферистам или переоценившие доходность арендуемой недвижимости, разорились. На ошибках первопроходцев учились соискатели концессий «второго эшелона». Проникновение в регион иностранного бизнеса на излете XIX в. становилось более упорядоченным.
Летом 1898 г. Французское генеральное консульство командировало из Петербурга на Урал своего секретаря М. Верстрата с целью ознакомления соотечественников с экономико-географическими условиями богатейшего края и с потенциально выгодными объектами капиталовложений2. Собранная Верстратом, поменявшим впоследствии дипломатическую карьеру на предпринимательскую, разнообразная и достоверная информация нашла отражение в изданном на французском языке справочнике «Урал», послужившем надежным ориентиром для желающих разместить сбережения в предприятиях на далеком Урале.
Стабилизировавшая «шаткий» рубль денежная реформа, неуклонный курс С. Ю. Витте на всемерное привлечение финансовых резервов из-за рубежа, вливавшихся теперь в российскую экономику главным образом в форме прямых инвестиций, а не займов, оживили акционерное учредительство3. Заметно выросло количество национальных, иностранных, смешанных по составу участников акционерных предприятий и на Урале. Примечательно, что с введением в России «золотого стандарта» интересы европейских финансово-промышленных групп в большей степени фокусировались уже не на металлургии края, а на добыче золота, платины и столь же общепринятой разновидности твердой валюты — драгоценных камнях. Список ранее зарегистрированных на Урале металлообрабатывающих фирм к этому времени пополнили франкобельгийское Акционерное общество золотых приисков в Кочкаре, российско-французская Платино-промышленная компания анонимного общества, а также избранная предметом настоящего исследования «Новая компания изумрудов».
Обозначившаяся направленность капиталов извне соответствовала замыслам российского правительства, встревоженного усилением позиций иностранцев в металлургии и их стремлением утвердиться в оборонном комплексе Урала. Не случайно режим наибольшего благоприятствования предоставлялся фирмам, изъявлявшим готовность развивать производство в отдаленных районах, прокладывать коммуникации, разрабатывать труднодоступные и сложные по геологическому строению месторождения ископаемых и т.п.4 К данному разряду можно отнести и «Новую компанию изумрудов». Вкратце об обстоятельствах появления ее на Урале.
Крупнейшее и пока единственное в нашей стране изумрудное месторождение, расположенное в 80—90 км к северо-востоку от Екатеринбурга, было открыто еще в 1831 г. Приписанные к Екатеринбургской гранильной фабрике «изумрудные копи» обеспечивали уникальной продукцией Кабинет его императорского величества. Максимум добычи хромсодержащих (потому и зеленых) бериллов наблюдался в изначальном периоде — до 1836 г. Затем, по мере истощения поверхностного слоя и ухудшения качества изумрудов, добыча их пошла на убыль, а в 1853 г., из-за неудавшейся попытки осушения разрезов паровой машиной, надолго приостанавилась5.
Передача «копей» сменявшим друг друга арендаторам не принесла казне ожидаемого дохода6. А лесистость и заболоченность месторождения, к тому же слабо охраняемого, предопределили распространение нелегального изыскательского промысла. Масштабы так называемого «хитничества» и подпольной торговли изумрудами («зеленью», на старательском жаргоне) резко возросли в 1891—1892 гг., вследствие недорода хлебов, когда власти разрешили промывать отвалы сланца крестьянам близлежащих волостей. Наплыв «охотников за камушками» повлек за собой бессистемную вырубку деревьев, рытье множества шурфов, засыпку нетронутых участков пустой породой7.
Лучшие кристаллы горщики, согласно правилам, обязывались сдавать уполномоченным Кабинетом приемщикам Екатеринбургской гранильной фабрики. В действительности таковые перехватывались частными скупщиками, расплачивавшимися щедрее, без канцелярских формальностей, а нередко и выдававшими старателям «под хорошую зелень» авансы. В результате львиная доля первоклассных изумрудов разными путями вывозилась из России. Незначительная часть элитного сырья, приобретавшегося агентами Кабинета, отправлялась на Петергофскую гранильную фабрику. И лишь то, что браковали оценщики (камни с трещинами, мутной или бледной окраски), доставалось екатеринбургским кустарям.
Парадокс состоял в том, что номинальная владелица приисков — Екатеринбургская гранильная фабрика, к тому времени почти прекратившая огранку драгоценных и полудрагоценных камней (самоцветов), уже не располагала кадрами искусных гранильщиков. Славу ее поддерживали квалифицированные резчики и полировщики цветных (непрозрачных) минералов: яшм, родонита, малахита, нефрита, лазурита и др. На фоне выдержанной в классической манере или безукоризненно стилизованной художественной продукции фабрики изделия ремесленников, гранивших самоцветы «на глазок», дедовским инструментом, выделялись грубостью и безвкусицей. Вставки «кустарного пошиба», уродовавшие изысканные ювелирные украшения, столичные и европейские мастера подвергали вторичной огранке8.
Мнения руководства Кабинета и Екатеринбургской гранильной фабрики относительно нецелесообразности содержания на государственном балансе полузаброшенного, считавшегося неперспективным месторождения совпадали. Вместе с тем не оправдалась и его мелко-предпринимательская, лоскутная аренда, делавшая реальными хозяевами копей заправил черного рынка. Во избежание ущербной для недр старательской разработки правительство отказало ходатайствовавшим об аренде некоторых приисков крестьянам. Запретило оно также отвод смежных площадей под добычу золота, которой ловкие дельцы маскировали отыскание изумрудов9.
В декабре 1897 г. главноуправляющий Кабинетом выбрал, наконец, заслуживавшего, с его точки зрения, доверия претендента — кандидата юриспруденции, директора-распорядителя Санкт-Петербургского общества страхований Н. А. Нечаева и заключил с ним договор о 24-летней аренде изумрудных приисков. Оговаривавшаяся в контракте возможность эксплуатации месторождения товариществом, равно как и поспешное «зазывание» иностранцев наводят на мысль о том, что Нечаев являлся всего-навсего подставной фигурой. Кому-то было удобно, находясь за его спиной, совершить беглую разведку месторождения, уточнить запасы кристаллосырья, прикинуть издержки по его извлечению и т.п.
Визитеров в «самоцветную Мекку» в ту пору хватало. На Урал зачастили посланцы известнейших ювелирных фирм Запада, высматривавшие у торговцев «каменным товаром» несравненные ва-тихинские аметисты и топазы, адуйские и липовские аквамарины, тагильские демантоиды, шайтанские турмалины и, само собой, излюбленные знатью изумруды. Еще в 1892 г. владелец посессионного Верх-Исетского округа граф А. В. Стенбок-Фермор обращался в горное ведомство с просьбой о разработке изумрудных залежей на паях с французскими бизнесменами. Однако тогдашний арендатор района, включавшего месторождение, В. А. Поклевский-Козелл, устраняя конкурентов в прибыльном экспорте асбеста, опротестовая намечавшуюся сделку10. Позднее французские специалисты осматривали знаменитую Мурзинку, но сочли нерациональным основывать горно-промышленное предприятие в «эпицентре» старательства11.
Лоббировал ли Н. А. Нечаев чьи-либо устремления или взялся, как понял позже, за непосильную ношу, прояснить не удалось. Во всяком случае, уже через несколько месяцев после подписания контракта он зондировал почву для уступки арендуемых приисков иностранцам. Назывался и правопреемник — учрежденная в 1892 г. по английскому уставу «Новая компания изумрудов» (New Emeralds Company Ltd). Министерство финансов поручило своему агенту в Великобритании С.С.Татищеву представить о рекомендуемой Нечаевым фирме исчерпывающую информацию. Положение компании, добывающей изумруды в Колумбии, уведомлял товарища министра В. И. Ковалевского Татищев, до недавнего времени было напряженным, но окрепло благодаря вступлению в нее солидных французских вкладчиков. Помимо колумбийских месторождений драгоценных камней, компания намеревалась разрабатывать и уральское12.
Хотя главное правление компании размещалось в Лондоне, доминировало в ней, судя по всему, парижское отделение, так как французским держателям акций (стоимостью в 1 фунт стерлингов) принадлежало более половины основного капитала — около 52 тыс. фунтов стерлингов из 100 тыс. Именно парижское начальство во главе с Э. Бло и Л. Жаки но координировало работу новообразованного подразделения на Урале. Осуществлявшее же общее руководство лондонское правление (Э. Бэлей, князь Кассано, Дж. Маршал Мак-Ивен и др.), как и до партнерского соглашения с французами, преимущественно следило за ходом дел в Колумбии.
* * *
Выбор сюжета для данной работы обусловлен малоизвестностью англо-французской изумрудодобывающей компании, редко упоминаемой даже в трудах по истории отечественного капитализма. Кроме того, он продиктован и актуальностью проблемы использования внешних инвестиций для ныне происходящего реформирования народного хозяйства России. Остро нуждается в капиталовложениях, передовых технологиях высокоиндустриальный, но приотставший от мировых достижений Урал. Словом, назрела необходимость углубленного изучения, переосмысления прошлого, отягощенного идеологизированными схемами, для того, чтобы выйти на качественно новый теоретический уровень и вместе с тем облегчить поиск верных решений тем, у кого сегодня в руках будущее России.
Достойна продолжения инициатива В.И.Бовыкина и его учеников, начавших фронтальную проработку злободневной тематики, смело экспериментирующих в области методологии, обогащающих исследовательский арсенал нетронутыми массивами источников, в том числе документами из архивов Западной Европы и США13. Однако всестороннее раскрытие многогранной, дискуссионной проблематики, имеющей к тому же несомненное прикладное значение, требует, на наш взгляд, объединения усилий историков Москвы, Санкт-Петербурга и «научной периферии». Откликаясь на почин коллег, автор надеется, что публикуемая статья вызовет естественное желание специалистов из других регионов страны высказаться по затрагиваемой проблеме.
Историографии у небольшого, специфичного и длительное время засекреченного объекта исследования, строго говоря, нет. Из дореволюционных публикаций заслуживает внимания очерк Е. В. Гомилевского, ревизовавшего деятельность «Новой компании изумрудов» по заданию Горного департамента. Наиболее детально освещены Гомилевским вопросы, касающиеся способов добычи и реализации драгоценных камней14.
В советскую эпоху месторождение, эксплуатировавшееся главным образом для получения стратегической бериллиевой руды, было окутано завесой молчания. Лишь в 1920-е гг. о нем говорили во весь голос, когда нужно было экстренно восстанавливать предприятие, способное давать инвалюту. Тогда развернулась полемика между сторонниками и противниками сотрудничества с буржуазными государствами. Возникла она не случайно, ибо в научной литературе тех лет утвердилась концепция о чрезмерной зависимости царской России от Запада. Один из ее проводников, автор известной монографии П. В. Оль, кстати сказать, ошибочно полагал, что в «Нью Эмеральд К°» участвовал только английский капитал.
В 1923 г. под редакцией выдающегося минералога А. Е. Ферсмана был издан сборник статей, посвященный уральскому изумрудоносному району. Но, коль скоро адресовался он профессиональным «горнякам» и зарубежным финансистам, преобладали в нем сведения по геологии, маркшейдерскому искусству и технике. Хозяйственная же деятельность англо-французской компании отражена на его страницах вскользь, с акцентом на негативные стороны15.
Затрудняет исследование выбранного нами сюжета и состояние Источниковой базы, так как делопроизводство компании почти не сохранилось. В многообещающем по названию фонде, отложившемся в Госархиве Свердловской области (ГАСО. Ф. 580), уцелело всего несколько второстепенных дел. Важнейшая документация (бухгалтерские книги, конфиденциальная переписка и т.п.) после расторжения концессионного договора, очевидно, перекочевала в Париж или Лондон. Осуществить замысел помогли в какой-то степени восполняющие утраченное первоисточники, выявленные в фондах Министерства торговли и промышленности и Кабинета его императорского величества в Российском государственном историческом архиве (РГИА. Ф. 23, 468). Речь, прежде всего, идет о ежегодных отчетах администрации компании перед земельно-заводским отделом Кабинета. Ценный фактический материал обнаружен также в фонде Уральского горного управления (ГАСО. Ф. 24), контролировавшего на подведомственной территории выполнение российского законодательства и уставных обязательств всеми иностранными предприятиями. Финал пребывания изумрудодобывающего акционерного общества на Урале неплохо высвечивают доклады столичному начальству руководства Екатеринбургской гранильной фабрики (ГАСО. Ф. 86), в непосредственном ведении которого находились прииски ювелирных и поделочных камней.
Незаменимый источник представляет собой местная периодическая печать, различная по тональности и политической окраске. К примеру, орган Совета съездов горнопромышленников края «Уральское горное обозрение» служил рупором этой корпоративной группировки. Газеты же либерального направления защищали права в недропользовании мастеровых и крестьян. При этом большинством корреспондентов идеализировались старательские артели и преувеличивалась склонность к монополизму акционерно-паевых предприятий.
Итак, в связи с отказом от изумрудного месторождения Н. А. Нечаева оно передавалось на 24 года в аренду англо-французской компании, допущенной к операциям в России с мая 1899 г. Соглашение с иностранцами воспроизводило прежний концессионный договор. Правление акционерного общества обязывалось ежегодно вносить арендную плату в размере 10 тыс. руб. Лучшие кристаллы предписывалось сдавать в Кабинет, а редкостные экземпляры «подносить государю императору». Впрочем, не безвозмездно, а по назначаемой добывателями цене16.
Стартовала «Нью Эмеральд К°» в Зауралье относительно удачно. Несмотря на значительные средства, израсходованные на обустройство и механизацию запущенного предприятия, первый сезон она закончила с прибылью в сумме около 98 тыс. руб.17 Следует все же признать, что благополучный старт был вызван не рациональной и эффективной организацией производства, а всего лишь скупкой камней у «хитников», надеявшихся получить работу на приисках и потому вначале сговорчиво-предупредительных. Сопутствовала успеху и рыночная конъюнктура. Временное затишье в добыче изумрудов в южно-американских предгорьях породило небывалый спрос на уральскую «зелень»18.
Обнадеживающие итоги сезона явно вскружили голову парижской дирекции, по мнению которой для эксплуатации месторождения вполне хватало 100 тыс. руб. Действительность опровергла цифру плановиков. Окрестные крестьяне-старатели, разобиженные тем, что компания, боявшаяся утечки изумрудов, не приняла их на работу, превратились из покладистых доставщиков драгоценных кристаллов в их злостных расхитителей. Охрана беспрестанно натыкалась на потаенные «закопушки» и промывальни19.
Вынужденная капитально переоборудовать шахты, ремонтировать ветхие постройки, дороги, администрация «Нью Эмеральд К°» не могла тотчас же форсировать производство. Из-за неудовлетворительных разведок, увлажненности изумрудосодержащих жил пришлось закрыть малопродуктивные прииски, сосредоточив добычу на Троицком и, отчасти, на Мариинском. В то же время сократилась покупка изумрудов у «хитников», сбывавших камни, в отместку неуступчивым работодателям, их многочисленным конкурентам на черном рынке, где компания так и не стала полновластной хозяйкой. В итоге ряд лет баланс концессионного предприятия сводился с убытком, колебавшимся от 30 до 90 тыс. руб.20
Под влиянием неблагоприятных обстоятельств операционные расходы акционерного общества в России выросли к 1902 г. в 4,5 раза. Дополнительные средства были извлечены благодаря санкционированному Кабинетом выпуску новых акций, увеличившему основной капитал компании до 165 тыс. фунтов стерлингов21. Однако преодолеть убыточность не удалось. Погнавшись за скороспелыми результатами, администрация предприятия заложила на участках максимально близкого к поверхности изумрудоносного сланца два открытых разреза. Из-за непомерных издержек на осушение их от грунтовых вод эксплуатация разрезов оправдывалась только зимой. Потери «зелени» оказались при этом столь велики, что с открытой разработкой месторождения вскоре было покончено22.
Нехватка денег помешала концессионерам завершить оснащение строившейся гранильной фабрики, что низводило их на мировом рынке до продавцов необработанного кристаллосырья, неукоснительно исполнявших волю ювелирных фирм23.
Изверившись в получении дивиденда, многие собственники бумаг «Нью Эмеральд К°» расстались с ними. С оттоком вкладчиков акции, и без того не очень-то популярные на биржах Лондона и Парижа, еще более упали в цене. Во избежание краха правление, возглавляемое к тому времени Луи Жанне, обратилось в 1905 г. к российскому правительству с ходатайством об уменьшении основного капитала с 165 до 58,8 тыс. фунтов стерлингов (в пересчете на отечественную валюту — свыше 500 тыс. руб.).
Кабинет медлил с ответом, готовый расторгнуть договор с компанией, скатывавшейся к банкротству, и заменить ее более солидным партнером. Такового, по-видимому, не находилось, и через два с половиной года, когда, преодолев стагнацию, «Нью Эмеральд К°» вышла в число прибыльных предприятий, ее просьба была удовлетворена. Уставный капитал акционерного общества уменьшался за счет списания убытков и переоценки имущества.
Стоимость 25 тыс. привилегированных акций оставалась неизменной — 1 фунт стерлингов, а вот каждая из 135,2 тыс. обыкновенных теперь расценивалась в 5 шиллингов24.
Полоса неудач, казалось, миновала. С 1906 г. заметно возросла добыча изумрудного сланца. В 1907 г. концессионеры возобновили подземную разработку месторождения. Взрывчатка из-за рыхлости влагонасыщенных пород применялась редко. Вместе с тем «мягкость» пластов требовала особо прочного крепления забоев (сплошной деревянной обшивки кровли и стен). Для ускорения проходки шахтеров, работавших прежде кайлами и «обушками», вооружили электроперфораторами25.
Численность рабочих в период эксплуатации месторождения иностранным акционерным обществом не превышала 140 человек. Примерно треть из них составляли горнорабочие. Недоверчиво относясь к наемным кадрам, связанным родственными узами с «вольными приискателями», дирекция «Нью Эмеральд К°» пыталась укомплектовать костяк шахтеров соотечественниками. Однако французам вознаграждение русских шахтеров показалось недостаточным, они запросили намного больше, к тому же наловчились красть изумруды не хуже местных жителей. Выпроводив иммигрантов на родину, сконфуженное начальство опять наняло уральцев26.
Взрослые рабочие к «святая святых» — выборке драгоценных кристаллов из обогащенного, рассыпанного тонким слоем на столах сланца, не допускались. Использовались для этого подростки, жившие изолированно от коллектива, в отдельной казарме27. Администрацию концессии, за исключением нескольких французов из числа техперсонала, представляли российские служащие28.
Из сортировочного отделения изумруды в жестяных «копилках» поступали в кладовую. Здесь, под надзором управляющего, камни осматривались, классифицировались и упаковывались в тару — полотняные мешочки и деревянные ящики емкостью около 3,5 кг. К дорогостоящим экземплярам прилагалась опись с указанием веса, формы и окраски. Под усиленным караулом груз отправлялся на железнодорожную станцию Баженово и следовал в Париж, где искусные ювелиры облагораживали невзрачные в первозданном виде кристаллы, наделяли их радужно-многоцветной, неугасимой «игрой»...29
Статистикой производительности рудников «Нью Эмеральд К°», относящейся к ее коммерческой тайне, мы не располагаем. Советские авторы, подкреплявшие выводы не конкретными данными, а хрестоматийными заповедями, склонны были думать, что иностранные концессионеры преднамеренно ограничивали добычу бериллов, избегая переполнения рынка и снижения цен на них30. Приведенному заключению противоречит тот факт, что немалое количество изумрудов реализовывалось независимыми от англофранцузской компании скупщиками. Напомним также, что, за неимением достаточных средств, «Нью Эмеральд К°» сконцентрировала работы на Троицком прииске, хотя по договору с Кабинетом должна была вести их на всем месторождении.
Себестоимость кристаллов, достигавшая поначалу с накладными расходами 60—80 руб. за фунт, лишала акционеров дивиденда, а членов правления акционерного общества уверенности в обретении предприятием рентабельности31. Банковские воротилы, под патронажем которых компания стремилась укрыться от финансовых невзгод, на сигналы бедствия не откликались. Нужда в кредите, обострившаяся после уничтожения пожаром новейшей обогатительной фабрики, заставила директорат принять кабальные условия парижской ювелирной фирмы «Леон Бордье». Согласившись авансировать «Нью Эмеральд К°» из 7% годовых, «Леон Бордье» добилась запродажи уральских изумрудов в свое исключительное распоряжение на много лет вперед.
Монополизировавший куплю-продажу торговый дом безбожно занижал стоимость кристаллов, указывая в бухгалтерских документах их фиктивную, а не рыночную цену. Две трети последней выдавалось поставщикам авансом после осмотра продукции агентами Бордье. Остальное, за вычетом 10% комиссионных, доплачивалось, когда ограненный товар был продан. Супердорогие камни сбывались наводнявшей Париж знати из разных стран, ординарные рассылались в европейские столицы, в том числе в Санкт-Петербург, а оттуда — в мастерские уральских ювелиров. По мнению осведомленных лиц, семейство хитроумного Бордье недоплачивало «Нью Эмеральд К°» огромные суммы32.
Всего, по прикидкам Е.Гомилевского, компания извлекла за период аренды из недр месторождения 600—700 пуд. кристаллосырья; А.Ферсман придерживается цифры 500—600 пуд.33 Уточнив расчеты предшественников, современный исследователь В. Семенов определяет совокупную добычу «Нью Эмеральд К°» в 167651 карат***, что в денежном выражении составляет 6,75 млн золотых руб.34
Специализированное, технически оснащенное акционерное предприятие «Нью Эмеральд К°» являлось, бесспорно, крупнейшим экспортером российских изумрудов. Однако почти все «хитническое» сырье доставалось не подчинявшимся ему коммерсантам. Ежегодный оборот черного рынка в Екатеринбурге исчислялся ревизорами Кабинета в 175—250 тыс. руб.35 Каналы его подпитки были разнообразны. Сюда стекались камни «приискателей-лесовиков» и рабочих «Нью Эмеральд К°», которые прятали самоцветы в подошвах сапог, складках одежды, а то и глотали их... Аккумулировавшаяся на черном рынке «зелень» вывозилась в Европу и отечественными, и заграничными коммерсантами. Несмотря на патрулирование обнесенной колючей проволокой территории конной стражей, ужесточение досмотра, «хитничество» не ослабевало, а, напротив, становилось изощреннее и агрессивнее. Для отпугивания караульных «горщики» все чаще пускали в ход дробовики и револьверы36.
Администрация «Нью Эмеральд К°», докучавшая полиции протоколами о воровстве самоцветов, обвиняла в попустительстве «хитникам» местные власти. Те, в свою очередь, уличали высокопоставленных концессионеров в связях с черным рынком, покровительстве французским гражданам, промышлявшим контрабандой бериллов. Махинации подобного рода, преследовавшие цель наживы «управленцев» и, в какой-то мере, размыкания финансовых тисков Бордье, очевидно, ширились. Иначе руководство Кабинета его императорского величества не сетовало бы по поводу мизерной сдачи арендаторами «императорской доли». Игнорирование «Нью Эмеральд К°» ключевого пункта договора привело к тому, что в 1913 г. Министерство Двора запретило бесконтрольный вывоз изумрудов из России и приказало управляющему Екатеринбургской гранильной фабрики лично осматривать добываемые иностранным акционерным обществом кристаллы и препровождать лучшие из них в Кабинет37.
Усиление надзора за деятельностью компании в значительной степени обусловливалось недовольством крестьян-старателей, издавна занимавшихся камнесамоцветным промыслом. Немало энергии потратил на сплочение и отстаивание интересов ущемляемых в недропользовании земляков предприниматель и художник в одном лице — А. К. Денисов-Уральский. Группировавшиеся вокруг уполномоченного Министерством торговли и промышленности Денисова-Уральского артельные вожаки прежде всего указывали правительству на несоразмерность площадей месторождения, фактически разрабатываемых компанией и юридически закрепленных за нею. Арендуя территорию в 130 кв. верст, скованные хроническим безденежьем концессионеры эксплуатировали лишь ее малую часть. Но то была воистину «золотая середина», кустари же имели право расшурфовывать на арендуемом иностранцами месторождении лишь окраинные бедные участки размером не более 25 кв. сажен.
Немногочисленные профессиональные старатели с участью «хитников» мирились, тем более, что администрация «Нью Эмеральд К°», как правило, не возражала против добывания ими спутников изумрудов — александритов. Положение коренным образом изменилось вследствие неурожая 1911 г., когда на изумрудные прииски хлынули тысячи обездоленных сельских жителей. В разгоревшемся конфликте концессионеры ссылались на букву договора, старатели же не признавали его юридической силы, объявляя месторождение народным достоянием... Во избежание кровопролития власти, заручившиеся согласием иностранных арендаторов, разрешили окрестным хлебопашцам промывать старые («казенные») отвалы, с непременной сдачей бериллов владельцам концессии38.
Наиболее радикальные требования крестьян-старателей, как то: ограничение арендуемой компанией территории эксплуатировавшимися рудниками, предоставление свободных участков местному населению и тому подобные — правительство выполнять не спешило. Кабинет вынашивал планы создания альтернативного зарубежному национального изумрудодобывающего предприятия (акционерного или кооперативного), после чего контракт с «Нью Эмеральд К°», бесконечно отсрочивавшей внесение арендных платежей, можно было и расторгнуть.
Идея производственного кооператива проникла в старательскую массу давно. Еще в 1908 г. предусмотрительные екатеринбургские торговцы самоцветами и ювелирными изделиями учредили товарищество на паях с камнедобывателями. Но устремления гнавшегося за наживой купечества и рядовых пайщиков оказались настолько антагонистическими, что оно вскоре распалось39.
А. К. Денисов-Уральский, испытавший на собственном опыте эксплуататорскую сущность взаимоотношений скупщиков и продавцов «каменного товара», задался целью сформировать подлинно кооперативную ассоциацию. Летом 1911 г. он побывал на самоцветных месторождениях края, организовал собрания «горщиков», избравших учредительный комитет. Большинство тружеников выразили желание вступить в товарищество. Около 1,5 тыс. заявлений подали жители волостей, прилегавших к изумрудным копям, которые надеялись «старательским фартом» укрепить подорванное неурожаем хозяйство40.
Горное ведомство, одобрившее намерения создателей кооператива, поддержало в вышестоящих инстанциях ходатайство старателей о передаче им участков месторождения, не разрабатывавшихся «Нью Эмеральд К°»41. Тем временем под руководством Денисова-Уральского был подготовлен проект устава товарищества с символическим названием «Русские самоцветы». Капитал его предполагалось собрать путем реализации соответствующего количества 100-рублевых паев. Половина из них предназначалась лицам, жившим на Урале. Малообеспеченные кустари имели возможность получать паи индивидуально (по одной десятой) или в складчину.
В качестве ближайшей задачи учредительный комитет наметил постройку в Екатеринбурге современно оборудованной гранильной мастерской, склада, аукционного зала для распродажи сырья и изделий. В дальнейшем планировалось открытие библиотеки, музея, устройство выставок. Обширная география жительства членов потенциального предприятия (губернии Пермская, Оренбургская и Уфимская), разносторонняя программа деятельности — от геологических изысканий до торговли самоцветами на мировом рынке — обусловили необходимость придания объединению высшей формы кооперативного альянса. В проекте устава оговаривалось, что функционировавшие поначалу самостоятельно артели добывателей и огранщиков камней, должны затем объединиться в союзное паевое товарищество42. 15 августа 1912 г. Николай II утвердил устав общества «Русские самоцветы», в правление которого, благодаря стараниям А. К. Денисова-Уральского, вошли небезызвестные среди петербургской бюрократии лица: тайный советник A. Зеленцов, инженеры С. Н. Демосфенов и И. Павловский, влиятельный коммерсант К. Верфель и другие43.
Не зря, однако, чиновники горного ведомства предсказывали товариществу драматическую судьбу. Крупные екатеринбургские торговцы, разыгрывавшие «соратников» Денисова-Уральского, уяснив, насколько опасен для их интересов замысел художника-демократа, стали всемерно тормозить его воплощение. Запугав кустарей-гранильщиков невыдачей авансов, купцы-«магазинщики» разрушили фундамент союзного товарищества: единая, конкурентоспособная артель обработчиков самоцветов так и не родилась. Пекшиеся лишь о своей наживе торговцы мешали и слиянию разнородных, карликовых артелек камнедобывателей44. В результате одолжившее у кредиторов средства на уставный капитал общество «Русские самоцветы» как бы повисло в воздухе...
Неудача частных предпринимателей заставила правительство мобилизовать для содействия развитию деградировавшего промысла государственный сектор. Руководству Екатеринбургской гранильной фабрики поручалось возродить огранку ювелирных камней. С 1912 г. на ее переоснащение выделяются целевые ассигнования. Реконструкция фабрики предусматривала замену водяных колес турбинами, внедрение электроэнергии, использование алмазного инструмента. Летом 1913 г. управляющий фабрикой B. Андреев был командирован в Западную Европу для ознакомления с предприятиями близкого профиля. Потрудился он на совесть, выведав эффективнейшие способы огранки, наилучшие модели камнерезных и шлифовальных станков45.
Одновременно принимались меры к укреплению сырьевой базы предприятия, ядром которой становилось месторождение изумрудов, превзошедших по стоимости на мировом рынке бриллианты. В июле 1912 г. горное ведомство, несмотря на протесты «Нью Эмеральд К°», приступило к вымежеванию из арендуемых ею владений неразрабатываемых участков46. И хотя отвод последних гранильной фабрике затянулся, вопрос об изъятии у концессионеров неэксплуатировавшегося пространства был предрешен.
Тогда зимой 1912/13 г. администрация «Нью Эмеральд К°» принялась распродавать накопившиеся отвалы сланца крестьянам, мотивируя это убыточностью их вторичной переработки наемными кадрами. В очередь за «галькой» выстраивались сотни подвод. Вездесущие журналисты прознали, что управляющий приисками П. Юдинсон, нагнетая страсти, распорядился подбрасывать в отвалы дорогостоящие бериллы. Случайные находки «фартовой зелени» породили ажиотаж. Всюду у речных и озерных прорубей копошились промывальщики, тщательно оглядывавшие лотки, не мелькнет ли при «сполоске» воды заветный камешек... От ничего не стоившей операции компания ежемесячно получала 35—40 тыс. рублей дохода. Большинство же хлебопашцев, толкаемых нуждой к покупке выхолощенного галечника, теряли последние гроши47.
Обеспокоенные последствиями «изумрудной горячки», власти запретили арендатору торговать отвалами, унаследованными от казны. С 1914 г. границы старательских работ были очерчены Троицким прииском. Вместе с тем концессионерам рекомендовалось безотлагательно улучшить технологию обогащения добываемого сланца, во избежание повторных с ним манипуляций48.
«Левые заработки», вероятно, и отдалили финансовый крах «Нью Эмеральд К°», баланс которой в предвоенные годы вновь сводился с убытком, и дивиденд акционерам не выдавался49. В надежде на увеличение количества извлекаемых бериллов администрация предприняла разведку недр, примыкавших к Троицкому руднику. Но малые глубины исследования предопределили его не-эффекти вность50.
Финансовые затруднения вынуждали дирекцию компании почти ежегодно упрашивать российское правительство об отсрочке арендных платежей. Терпение руководителей Кабинета иссякло в сентябре 1914 г.: концессионеры уведомлялись о предоставлении им отсрочки в последний раз51.
Деятельность так и не стабилизировавшей своего экономического положения «Нью Эмеральд К°» оборвала Первая мировая война. В связи с уходом на фронт горняков призывного возраста, перестраховкой французских кредиторов, снижением цен на драгоценные камни, работы на Урале осенью 1914 г. были прекращены52.
Оставшиеся без жалования служащие уподобились «вольным приискателям»... Бездействие шахт, налоговая задолженность, расхищение изумрудов побудили Министерство Двора 29 января 1915 г. аннулировать договор с компанией53.
Война нарушила планомерность модернизации Екатеринбургской гранильной фабрики. Частично выполненные европейскими изготовителями заказы по ее переоснащению откладывались до мирных дней54. Однако сырьевая база для генерального в последующем разработчика бериллов готовилась заблаговременно. Все сколько-нибудь перспективные участки месторождения были в 1915—1916 гг. отведены упомянутой фабрике55.
А чтобы предотвратить вакханалию «хитничества», Кабинет уступил в июле 1915 г. арендованную «Нью Эмеральд К°» территорию доморощенным концессионерам: А. К. Денисову-Уральскому, купцу 2-й гильдии В. И. Липину и отставному гвардейскому полковнику В. К. Шенку. «Триумвират» согласился вносить за нее уже 18 тыс. рублей в год56. Предприниматели учредили паевое товарищество, но из-за недостатка средств вели, в основном, разведочно-поисковые работы. Горное начальство воспрепятствовало сдаче ими некоторых приисков в субаренду крестьянам57.
С октября 1917 г. и до начала 1920-х гг. формально национализированные изумрудные копи находились во власти скупщиков-контрабандистов. В послевоенной Европе вошли, как никогда, в моду «умиротворяющие, исцелявшие душу» зеленые бериллы. Экспорт их с Урала обещал весомый доход, но для восстановления бесхозных, затопленных рудников требовались значительные капиталовложения. В любой другой стране дефицит внутренних накоплений компенсировался бы зарубежными инвестициями. Но, проигнорировав дореволюционные долги, грозя Западу «мировой революцией», вожди Советского государства оттолкнули от себя его деловые круги. Заинтересованность в сотрудничестве выказывали лишь корпорации, имевшие предприятия в России.
В конце 1922 г. французская банковско-промышленная группа (по-видимому, не без участия «Нью Эмеральд К°») обратилась в Совет народных комиссаров СССР с просьбой о передаче ей в концессию изумрудоносного месторождения на Урале. Натолкнувшись на отрицательную реакцию, парижские бизнесмены предложили организовать совместное франко-советское акционерное общество, которое бы взяло на себя добычу, обработку и реализацию драгоценных и поделочных камней всех месторождений СССР, включая уральские58. Но и этот беспроигрышный вариант не встретил понимания в Москве. Вместо альянса с многоопытными, превосходно ориентировавшимися в рыночной конъюнктуре иностранцами советское правительство решило создать государственный трест «Русские самоцветы»59.
Это громоздкое, скверно финансируемое объединение, подчинявшее территорию от Карелии до Забайкалья, подвергалось чуть ли не ежегодным реорганизациям. Особенно неудовлетворительно работал коммерческий аппарат треста, укомплектованный бывшими партфункционерами. Некомпетентные, но весьма самонадеянные «красные купцы» с первых же шагов на заграничном рынке оказались жертвами мошенников. Боясь не выпутаться из махинаторских сетей, коммерсанты треста передоверили торговлю самоцветами берлинским, парижским и лондонским посредникам, взимавшим за услуги изрядную часть прибыли.
Плачевное состояние гранильного производства (механизмы, приобретенные для Екатеринбургской фабрики, затерялись в годы Гражданской войны) обусловило низкое качество экспортируемых изумрудов, обрабатываемых по-прежнему «вприглядку», на допотопных станках. Конкурировать с ювелирными фирмами Европы и Америки при столь примитивной технике было невозможно. Поэтому львиная доля уральских бериллов продавалась за рубежом в виде сырья, цены на которое диктовали не поставщики, а транснациональные корпорации, захватившие сбыт драгоценных кристаллов всей планеты.
В разгар индустриализации, когда нашим авиаторам и корабелам понадобилась бериллиевая руда, изумруды в номенклатуре добывавшего их предприятия отошли на второй план. С внутреннего рынка натуральные бериллы, заклейменные как «буржуазная роскошь», исчезли. Сосредотачивались они в Гохране, а экспортировались монополистом — Внешторгом. Так продолжалось долгие годы.
Грянула шквалоподобная для экономики перестройка! В 1994 г. обслуживавшее нужды военно-промышленного комплекса госпредприятие «Русские самоцветы» было приватизировано и разделено между двумя акционерными обществами. Одно представлял коллектив Малышевского рудника, другое — чиновники упраздненного главка «Атомредметзолото». Соперничество компаний-приватизаторов загнало предприятие в тупик. Московские чиновники-акционеры перекрыли шахтерам каналы сбыта продукции, а те, в ответ, заблокировали ее добычу. Узлы конфликта с трудом распутали власти Свердловской области, поддержавшие малышевских горняков льготным кредитом.
Индифферентность российских банкиров заставила новых хозяев изумрудоносного комплекса искать ассигнования на его развитие за рубежом. Но иностранных спонсоров отпугивали распри совладельцев месторождения и противоречивость регулировавшего недропользование законодательства. Пока инвесторы-чужестранцы выжидали, Малышевский рудник взяла под крыло отечественная финансово-промышленная группа «Драгоценности Урала». Данная ассоциация, координировавшая прежде добычу в крае благородных металлов, выпуск из них технических и ювелирных изделий, наладила также и огранку самоцветов.
Будем надеяться, что возглавляющие ее профессионалы вдохнут жизнь в захиревшую отрасль, и чудное творение природы — уральский изумруд — займет почетное место на международных аукционах и выставках.
Автор Дмитриев Александр Васильевич — кандидат исторических наук (Независимый институт истории материальной культуры, Екатеринбург).
** Маркшейдерия (от нем. mark — граница и scheiden — различать, разделять) — раздел горной науки, изучающий на основе натурных измерений и последующих геометрических построений структуры, формы и размеры месторождений полезных ископаемых, расположение выработок, процессы деформации горных пород и земной поверхности в связи с горными работами и др. (Ред. — См.: Советский энциклопедический словарь. М., 1980. С. 762. Стлб. 3).
*** Один карат равен 0,2 грамма.
1 Соловьев Ю.Б. Международные финансовые отношения и французский денежный рынок в конце XIX в. // Проблемы истории международных отношений. Л., 1972. С. 312—313; Он же. Русские банки и французский капитал в конце XIX в. // Французский ежегодник. 1974. С. 145—146.
2 Уральское горное обозрение. 1898. N° 48. С. 6; 1899. № 1. С. 9.
3 Бовыкин В.И. Формирование финансового капитала в России (конец XIX в. - 1908 г.). М., 1984. С. 168.
4 Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 37. Оп. 64. Д. 1644. Л. 179; Русское экономическое обозрение. 1898. № 9. С. 73.
5 Миклашевский П. Описание уральских изумрудных копей и их окрестностей // Горный журнал. 1862. № 7. С. 11.
6 Государственный архив Свердловской области (ГАСО). Ф. 24. Оп. 20. Д. 666. Л. 5; Ф. 25. Оп. 1. Д. 319. Л. 3.
7 Там же. Ф. 55. Оп. 2. Д. 419. Л. 14-15; Ф. 101. Оп. 1. Д. 735. Л. 2-3; Земятченский П.А. Изумруд и берилл уральских изумрудных копей. СПб., 1900. С. 3.
8 ГАСО. Ф. 24. Оп. 19. Д. 299. Л. 1; Ф. 86. Оп. 1. Д. 579. Л. 37-38; Правительственное содействие кустарной промышленности за десять лет (1888-1898). СПб., 1898. С. 164-165.
9 ГАСО. Ф. 24. Оп. 20. Д. 2204. Л. 8; Ф. 86. Оп. 1. Д. 545.
10 Там же. Ф. 24. Оп. 19. Д. 430. Л. 89-91; Ф. 86. Оп. 1. Д. 523. Л. 1-2; Весь Екатеринбург и горно-промышленный Урал: Календарь-справочник. Екатеринбург, 1911. С. 226.
11 Екатеринбургская неделя. 1896. № 32. С. 708; Рудокоп. 1898. 15 апреля; Уральское горное обозрение. 1898. № 38. С. 7.
12 РГИА. Ф. 23. Оп. 24. Д. 582. Л. 151-152; ГАСО. Ф. 580. On. 1. Д. 3. Л. 58.
13 См.: Россия и мировой бизнес: дела и судьбы: Альфред Нобель. Адольф Ротштейн. Герман Спитцер. Рудольф Дизель. М., 1996; Иностранное предпринимательство и заграничные инвестиции в России. М., 1997.
14 Гомилевский Е.В. Об изумрудных копях и добыче изумрудов в Монетной даче на Урале // Горный журнал. 1914. № 2.
15 Оль П.В. Иностранные капиталы в России. Пг., 1922. С. 59; Изумрудные копи на Урале: Сб. статей. Пг., 1923.
16 РГИА. Ф. 468. Оп. 25. Д. 258. Л. 92; ГАСО Ф. 86. Оп. 1. Д. 565. Л. 3.
17 Уральское горное обозрение. 1901. № 49. С. 9.
18 ГАСО. Ф. 24. Оп. 19. Д. 488. Л. 26; Вестник золотопромышленности и горного дела вообще. 1901. № 10. С. 170.
19 ГАСО. Ф. И. Оп. 5. Д. 4573. Л. 2—3; Уральское горное обозрение. 1900. № 22. С. 7.
20 Уральское горное обозрение. 1902. № 39. С. 9; Урал. 1904. 11 декабря.
21 РГИА. Ф. 468. Оп. 25. Д. 258. Л. 156, 177.
22 Юдинсон П.М. Уральские изумрудные копи и их эксплуатация Новой компанией изумрудов в 1911 — 1913 гг. // Изумрудные копи на Урале. Пг., 1923. С. 65.
23 РГИА. Ф. 468. Оп. 25. Д. 258. Л. 190; Уральское горное обозрение. 1900. № 1. С. 9.
24 РГИА. Ф. 23. Оп. 24. Д. 582. Л. 322-323.
25 Там же. Ф. 468. Оп. 25. Д. 258. Л. 217, 221; Сборник статистических сведений о горнозаводской промышленности России в 1906 году. СПб., 1909. С. 51; Сборник статистических сведений о горнозаводской промышленности России в 1907 году. СПб., 1910. С. 50.
26 Уральский техник. 1908. № 12. С. 31; Егоров Н. О гранильной промышленности в России // Записки Императорского Русского технического общества. 1915. N9 И. С. 408.
27 ГАСО. Ф. 580. Оп. 1. Д. 4. Л. 25; Гордиенко М.А. Обогатительная фабрика на изумрудных копях Баженовского района // Уральский техник. 1925. № 1. С. 37.
28 ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 63. Л. 247 об.; Д. 78. Л. 167; Д. 95. Л. 132 об.; Сборник статистических сведений о горнозаводской промышленности России в 1910 году. СПб., 1913. С. 501.
29 Ферсман А.Е. Изумруды Урала // Природа. 1913. N9 12. С. 1423.
30 Дюкалов Н.А. Мировая торговля драгоценными и полудрагоценными камнями. М.; Л., 1932. С. 103.
31 Ферсман А.Е. Избранные труды. М., 1962. Т. 7. С. 379.
32 Юдинсон П.М. Указ. соч. С. 62—63.
33 Гомилевский Е.В. Указ. соч. С. 158; Ферсман А.Е. Драгоценные и цветные камни России. Пг., 1920. T. 1. С. 78.
34 Семенов В.Б. Изумруд — путь к рынку // Горный журнал. 1993. N9 11. С. 144.
35 ГАСО. Ф. 24. Оп. 19. Д. 1402. Л. 39 об.
36 РГИА. Ф. 468. Оп. 25. Д. 258. Л. 239, 252; Уральский край. 1907. 21 августа; там же. 1908. 28 мая.
37 ГАСО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 758. Л. 2-3; Ф. 580. Оп. 1. Д. 1. Л. 62-63.
38 Там же. Ф. 24. Оп. 19. Д. 1429. Л. 29, 31; Уральский край. 1911. 7 октября.
39 Кустарные промыслы в Екатеринбургском уезде (гранильный и ка-меннорезный). Екатеринбург, 1909. С. 8.
40 Уральский край. 1911. 7 сентября; Уральское хозяйство. 1911. № 4.
С. 24.
41 ГАСО. Ф. 24. Оп. 19. Д. 1429. Л. 15, 30.
42 Пермская земская неделя. 1911. № 39. С. 14.
43 Устав общества для содействия развитию и улучшению кустарного гранильного и шлифовального промысла под названием «Русские самоцветы». СПб., 1912. С. 1 —4.
44 ГАСО. Ф. 24. Оп. 1. Д. 1402. Л. 42; Уральское хозяйство. 1911. № 7.
С. 23; Горшенин Л. Гранильный и каменнорезный промысел на Урале // Уральский торгово-промышленный адрес-календарь на 1913 год. Пермь, 1913. С. 527. .
45 ГАСО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 725. Л. 13, 23, 34; Д. 761. Л. 3; Д. 851. Л. 4652.
46 Там же. Ф. 24. Оп. 19. Д. 1079. Л. 87, 139; Ф. 86. Оп. 1. Д. 820. Л. 209.
47 Там же. Ф. 86. Оп. 1. Д. 758. Л. 2—3, 40; Зауральский край. 1914. 20 февраля.
48 РГИА. Ф. 468. Оп. 25. Д. 258. Л. 300; Уральская жизнь. 1913. 12 марта; там же. 1914. 7 марта.
49 Акционерно-паевые предприятия России. М, 1914. С. 285; Сборник сведений о действующих в России акционерных обществах и товариществах на паях. СПб., 1914. С. 341.
50 Левиатов Г.О. Месторождение изумрудов в Монетной даче // Минеральное сырье и цветные металлы. 1929. № 9. С. 1173.
51 РГИА. Ф. 468. Оп. 25. Д. 258. Л. 310, 312.
52 ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 111. Л. 322; Промышленность и торговля.
1915. N9 И. С. 564.
53 ГАСО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 694. Л. 219, 247, 261; Зауральский край. 1915. 15 апреля.
54 ГАСО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 633. Л. 32 об.; Д. 851. Л. 81—82; Зауральский край. 1915. 15 марта.
55 ГАСО. Ф. 24. Оп. 2. Д. 416. Л. 4; Ф. 86. Оп. 1. Д. 730. Л. 63.
56 РГИА. Ф. 37. Оп. 79. Д. 42. Л. 55 об.; Уральская жизнь. 1916. 13 ав-
густа.
57 ГАСО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 828. Л. 9; Смирнов С.С. Работы на изумрудных копях в 1916—1917 годах // Изумрудные копи на Урале. С. 72—73.
58 Порватов Б.М. Рынок цветных камней // Горный журнал. 1922. № 10-12. С. 445.
59 ГАСО. Ф. 95-р. Оп. 2. Д. 1271. Л. 49; Ф. 339-р. Оп. 2. Д. 1033. Л. 16-17.
Просмотров: 5204
Источник: А. В. Дмитриев. «Новая компания изумрудов» на Урале (1899-1915 гг.) // Экономическая история. Ежегодник. 2001. М.: РОССПЭН, 2002. С. 62-78
statehistory.ru в ЖЖ:
