Противостояние дворянства и купечества в вопросе о производстве «хлебного» вина в XVIII в.
Хотя винокуренной отрасли посвящено достаточно большое количество работ, до сих пор некоторые вопросы недоизучены. В частности, это касается, например, противоборства дворянства и купечества за право производства хлебного вина и поставки его в казну, а также времени введения в России дворянской монополии на винокурение. Дореволюционные исследователи называли две даты получения дворянами привилегии — 1716 г., когда в соответствии с указом Петра I к производству вина стали допускаться помещики и поставщики2, и 1765 г., с появлением Устава о винокурении 1765 г.3 В советской исторической литературе путаница с датировкой установления дворянской монополии на винокурение сохранялась. С одной стороны, продолжается традиция считать отправной точкой 17164 или 1765 годы5. С другой стороны, появилась и закрепилась в научных работах новая дата — 1754— 1755 гг., когда были изданы указы об уничтожении купеческих винокуренных заводов6. Известные исследователи П.Г. Любомиров, Н.И. Павленко, С.М. Троицкий и М.Я. Волков убедительно обосновали эту датировку, как начало исключительной привилегии дворянства. Многие современные исследователи придерживаются такого же мнения7. Однако и в последние годы в исторической литературе продолжается определенная путаница, встречаются другие даты — 1758, 1767, 1775 и 1781 годы8. Таким образом, можно сказать, что некоторые аспекты взаимоотношений купечества и дворянства в сфере винокурения в XVIII в., в том числе время установления дворянской привилегии на производство хлебного вина, в полной мере не решены9.
В 1554 г. Иван IV Грозный запретил в Москве свободную продажу хлебного вина, употреблять которое разрешалось только в царском кабаке10. Фактически это было установление государственной питейной регалии, т.е. монопольного права государства на производство «питий» и на получение доходов от их продажи. Запрещение свободной продажи вина потребителям и осуществление мер, направленных на увеличение доходов государства, привели к очень заметному росту спроса казны на вино. В свою очередь, это способствовало созданию условий для относительно быстрого развития винокуренного производства.
Отдельные дворяне в подрядных операциях на поставку вина в казну стали участвовать еще в конце XVII в. А 28 января 1716 г. был издан указ, предоставивший помещикам право изготавливать вино «про свой обиход», но одновременно иметь заводы могли и подрядчики, «которые то вино ставят на питейные дворы» и абсолютное большинство которых в тот период составляли купцы11. 21 октября 1728 г. с целью исправить эту путаницу издается новый Сенатский указ, уточняющий перечень субъектов, которые могли производить вино. Это право было предоставлено помещикам, вотчинникам и подрядчикам, которые поставляют алкоголь на питейные дворы.
В 1728 г. правительство, стараясь помочь помещикам утвердиться на рынке, обязало местную администрацию и «верных сборщиков» принимать в первую очередь вино, объявленное «от господских домов и ...оставшаго за домовыми расходы»12, и только потом от подрядчиков, т.е. дворянин, произведя вино в своей домашней винокурне и не использовав его, мог теперь сдать его казне. Таким образом, дворяне, имевшие привилегированное право курить вино для собственного потребления, получили практически легальную возможность производить вино не только для себя, но и для поставки в казну, избегая при этом всех трудностей заключения договора с казной, ответственности за несвоевременную поставку, очередей при сдаче вина, конкуренции и т.д., то есть всего того, что приходилось испытывать купцам-подрядчикам.
Неслучайно это нововведение привело к быстрому росту дворянского винокурения. При этом правом поставки вина «за домовым расходом» быстрее и активнее всех воспользовались помещики, владевшие крупным винокуренным производством. В 1730-е годы среди них были такие заметные сановники, как М.Г. Головкин, И.В. Одоевский, С.А. Салтыков, И.Ю. Трубецкой, А.И. Ушаков, В.П. Хованский, М.Д. Кантемир и др. Каждый из них поставлял несколько тысяч ведер вина, а некоторые и до 20 тысяч13. Фактически это были подрядные поставки, но юридически они считались сдачей вина «за домовым расходом». Все это привело к тому, что иногда подрядчики-купцы просто не имели возможности сдать в казну обязательное количество вина. Поэтому в 1742 г. обострившаяся в сфере сбыта конкурентная борьба между купцами и помещиками привела к отмене этого преимущества дворян.
В этот же период дворянство начало выражать свое недовольство купеческой конкуренцией. В Сенат стали поступать многочисленные проекты, авторы которых не только требовали запретить купцам заниматься винокурением и поставками вина, но предлагали отменить пошлины при продаже вина государству по подряду и без подряда14. Недовольство помещиков проявлялось и в требованиях предоставить им, как и купечеству, право брать на откуп питейные сборы. Они хотели, чтобы в тех случаях, когда сборы производились в их вотчинах, откупщиками должны быть владельцы этих имений. Но Сенат лишь в 1753 г. удовлетворил требования дворян, позволив им брать питейные сборы в откупное содержание15.
Поддержка правительства и повышение спроса на вино к середине XVIII в. привели к значительному увеличению количества винокуренных заводов, в том числе и помещичьих. Если в начале 20-х годов XVIII в. доля дворянских заведений составляла около 16% от всех винокуренных предприятий, то в 1753 г. вино в казну поставлялось с 264 помещичьих заводов и 277 купеческих, но при этом производственные же мощности последних по объему кубов и казанов превосходили дворянские в 1,7 раза16. Такая ситуация не могла не сказаться на отношении государственной власти к этой области предпринимательства. Правительство получило возможность, не затрагивая интересов казны, поддержать господствующее сословие.
Указом 19 июля 1754 г. Сенат объявил, что «винное курение как про себя и на подряд ...следует для пользы одного дворянства», купцы же должны «вступать в торги и распространять коммерцию», а заводы свои продать или сломать. Юридическим обоснованием для установления дворянской монополии послужил уже упоминавшийся указ 1716 г. Сенат посчитал, что если в указе не упоминается термин «купеческие заводы», то это является основанием для отрицания законности существования купеческих винокуренных предприятий. Он заключил, что закон «ясно гласит, то винное курение как про себя, так и на подряд, на одних помещиков, и тако в силе того указа, подряд и поставка на кабаки вина следует для пользы одного дворянства, а не купечества». Исходя из такого толкования указа 1716 г., Сенат без доклада императрице определил для поставки вина в казну «подряжать и к подрядам допускать одних помещиков и вотчинников». При этом Сенат не забыл и об интересах государства, напомнив дворянам, чтобы они «в размножении своих винокуренных заводов к поставке на кабаки вина крайнее старание прилагали, дабы полное число, что на продажу из казны будет потребно, было всегда без недостатку»17.
При принятии решения Сенат опирался на сведения, содержавшиеся в предоставленной ему ведомости Камер-коллегии. В соответствии с ними государству для продажи населению требовалось до 2 млн ведер вина в год. На купеческих заводах в это время выкуривалось более 1,7 млн ведер, на дворянских — 1,03 млн, на казенных — 0,5 млн, т.е. общая производительность была более чем на 60% выше потребности. Имея такой большой запас для обеспечения казенных интересов, правительство получило возможность выбора. С одной стороны, оно могло не вмешиваться во взаимоотношения поставщиков и тогда, борясь с конкурентами, они стали бы снижать подрядные цены, что, безусловно, было бы выгодно казне. С другой стороны, появилась возможность создать льготные условия развития только одной группе предприятий, закрыв другую18.
Сенат, многие члены которого были и винными поставщиками (П.И. Шувалов, А.Л. Нарышкин, И.Ю. Трубецкой, А.Д. Голицын, И.В. Одоевский, А.И. Головин, П.С. Салтыков и др.), пошел по второму пути. Был сделан вывод, что помещичьи и казенные заводы вместе способны обеспечить поставку необходимого количества вина, несколько увеличив свое производство. Но так как в первое время могло не хватать около 400 тыс ведер, Сенат разрешил допускать к подрядам в некоторых отдаленных уездах Архангелогородской, Оренбургской, Казанской, Воронежской губерний и купцов, пока «помещики и вотчинники винокуренные свои заводы размножат»19.
Более подробно новый порядок производства и поставки вина был разработан в указе от 19 сентября 1755 г. Указ подтвердил, что исключительное право поставки вина в казну принадлежит помещикам. Кроме того, изменились нормы выкурки «на домовой обиход». С этого момента они стали зависеть от положения, занимаемого винокуром в Табели о рангах. Чины 1-го класса получили право на изготовление 1000 ведер вина, минимум 30 ведер разрешался чиновникам 14-го класса. В указе Сенат подробно объяснял и мотивы своего распоряжения. Главных целей называлось несколько: 1) «конечное пресечение корчемства»; 2) увеличение государственного дохода; 3) обращение выгод от винных подрядов на пользу дворянства, «которому оное и принадлежит»; 4) развитие торговли, так как купцы будут лишены возможности вкладывать свои капиталы «в те дела, которые в пользу дворянства принадлежат»; 5) уменьшение расхода «...многого числа излишнего хлеба »20.
Предполагая, что решение о лишении купцов права винокурения будет воспринято ими болезненно, Сенат решил привлечь для «описи винокуренных заводов» армейских офицеров. Эта деятельность для них, видимо, была достаточно привычной, так как многие из офицеров постоянно занимались «искоренением и выемкой корчемств»21.
Сенат пытался проконтролировать выполнение своих решений. 31 июля 1756 г. последовал его указ Камер-коллегии о присылке ведомостей купеческих винокуренных заводов, «проданы ли оные и кому имянно»22. Камер-коллегия в свою очередь переадресовала предписание губернским и провинциальным канцеляриям23, но местные чиновники не спешили с его выполнением. Многие канцелярии лишь уведомили Камер-коллегию о получении указа, так и не прислав требуемые сведения.
В нашем распоряжении имеется несколько документов, по которым можно проследить судьбу купеческих предприятий. Ведомость Переяславль-За-лесской провинциальной канцелярии свидетельствует об уничтожении всех 5 купеческих винокурен из-за отсутствия покупателей24. В Калужской провинции из 10 заводов продано дворянам 5; отдано помещикам, на земле которых они находились, — 2; описано — 2; переделан под хрустальную и стеклянную фабрику — 125. Можно было бы предположить, что среди покупателей окажутся винные подрядчики, приобретающие заводы для расширения своих поставок. Но из покупателей только князь Я.П. Шаховский упоминается среди поставщиков в ведомости Камер-коллегии 1765 г., остальные, видимо, приобретали купеческие заведения для домашнего винокурения или перепрофилировали . Несмотря на то, что ведомость 1765 г. составлялась через 9 лет, ее сведения вполне сопоставимы с документами 1756 г., так как в этот период действовали договоры на одиннадцатилетнюю поставку, в течение которой подрядчики должны были поставлять ежегодно одинаковое количество вина, и поэтому закрывать или продавать завод владельцы не могли.
При продаже стоимость винокуренных предприятий зависела от многих условий (размеров строений, количества и качества оборудования, стоимости земли и т.д.), но в договорах о продаже купеческих заводов дворянам иногда фигурируют совершенно несопоставимые цифры. Так, крупнейший подрядчик граф П.И. Шувалов в январе 1756 г. купил завод в Пензенском уезде у московского купца 1-й гильдии Л. Симонова, заплатив за строения и заготовленные припасы, кроме медной посуды, 900 руб., да за землю, на которой стоял завод, ему пришлось уплатить поручику А.П. Трофимову еще 1000 руб.26 В то же время граф Р.Л. Воронцов приобрел у сызранского купца С. Ушакова в Симбирском уезде винокуренный завод «со всеми принадлежностями» и 2 мельницами всего за 50 руб. А ведь это было крупное предприятие, с которого без особой модернизации через несколько лет отправлялось в казну более 43 тыс. ведер вина27. Возможно, такая низкая цена служит подтверждением отмеченной современниками практики, когда купеческие предприятия продавались дворянам фиктивно.
И такие сделки, видимо, не были единичными. Неслучайно, Сенат откликнулся на это еще в марте 1755 г., выпустив указ «О воспрещении людям, не имеющим права учреждать винокуренные заводы, владеть таковыми под чужими именами», где подтверждалось требование скорейшей ликвидации купеческих винокурен. При обнаружении противозаконной сделки приказывалось конфисковать завод в казну, а тех, кто «такие купеческие заводы, под каким бы видом то ни было, иметь будут», штрафовать на сумму равную стоимости предприятий. Конкретных фактов нарушений указ не содержал, ограничившись неопределенной формулировкой «как Правительствующему Сенату не безъизвестно»28.
Но подобные случаи продолжались и в дальнейшем. В 1758 г. один из крупнейших винных откупщиков С. Яковлев заявил, что вологодский купец Желвунков «подложно» продал свой завод в дворцовом селе Фрязинове Вологодского уезда капитану Порошину. Камер-коллегия была очень заинтересована в раскрытии этой сделки, но, несмотря на ее неоднократные требования, С. Яковлев каких-либо конкретных доказательств или более подробных сведений не представил29. В 1774 г. вяземский купец Барышников купил имение графа И. Салтыкова в Дорогобужском уезде на имя графа И.Г. Орлова. Из 1200 крестьян 200 человек должны были работать на винокуренном заводе, построенном Барышниковым в другом селе, и перевозить подрядное вино в г. Зубцов30. Личная финансовая выгода заставляла дворян иногда забывать о сословных противоречиях и возможных наказаниях, толкая на совершение противоправных действий.
При этом купцы некоторых отдаленных уездов, где до введения дворянской монополии действовали их заводы, надеялись сохранить свои позиции с помощью местной администрации. Так, в декабре 1755 г. после того, как на торги на 10-летнюю поставку вина в Вятскую провинцию никто из дворян не явился, провинциальная канцелярия обратилась в Камер-коллегию с просьбой разрешить заключение контрактов с купцами, которые соглашались ставить вино по 32,5 коп. за ведро вместо 34, определенных для закупки казной, но с сохраненных собственных заводов. Камер-коллегия ответила категорическим отказом, отвергнув выгодные для казны условия, и потребовала немедленного уничтожения купеческих предприятий. Вятской канцелярии было объявлено, что в 1756 г. вино для продажи в провинции будет поставлено из Нижнего Новгорода, а на следующий год она обязана уже сама обеспечить поставку вина от помещиков31. Весной и летом 1756 г. некоторые оренбургские купцы-откупщики угрожали отказаться от выполнения уже заключенных контрактов, если их будут заставлять ломать свои заводы. Губернская канцелярия сообщила об этом в Камер-коллегию, но разрешения на уступки не получила32.
Процесс закрытия купеческих предприятий растянулся на долгие годы. Некоторые купцы, надеясь на возвращение прежнего порядка, пытались сохранить свои заводы под любым предлогом. В таких случаях местная администрация конфисковывала предприятия, «описывая» их до дальнейшего решения вопроса. Решение иногда затягивалось на несколько лет. Так, только в 1759 г. гороховецкий купец М. Ширяев добился возвращения ему завода, отобранного в казну «за непродажу его в срок», и открыл в нем кожевенное производство33. 14 марта 1759 г. графине Е.И. Головкиной вернули винокуренный завод арендовавшие его крестьяне С. Иванов и Д. Петров. С 1739 г. они управляли заводом, мельницами и кабаком в Пензенской вотчине М.Г. Головкина. За это время они установили на винокуренном заводе 9 новых медных котлов и производили в год несколько тысяч ведер вина34. Торги по продаже в Кун-гурском уезде Пермской губ. «описного» винокуренного завода купца Т. Шевкунова прошли только в 1761 г.35 В том же году елатомский купец А. Пушкин просил Камер-коллегию вернуть ему винокуренный завод, который самовольно захватил отставной капитан И.И. Башкин, выгнав оттуда людей Пушкина, находившихся при винокурне «для караула и сохранения». Более того, дворянин начал распродавать заводские инструменты. При прошении был приложен реестр денежной оценки различных припасов и инструментов на общую сумму 3140 руб. Решение по этому делу так и не было вынесено36.
Государство также было не против осуществить выгодную покупку. Так, в 1777 г. по рекомендации сенатора А.П. Мельгунова для увеличения поставки вина в Сибирь за 5 тыс. руб. был приобретен винокуренный завод бывшего купца Походяшина, находившийся в Оренбургской губернии. Правда, на ремонт было истрачено еще более 17 тыс. руб. при смете 10 тыс., но уже в октябре следующего года предприятие было готово для производства 72 тыс. ведер вина37.
Но не все высокопоставленные чиновники считали, что дворянское винокурение идет на пользу государству. Конференц-секретарь Д.В. Волков в 1760 г., рассуждая о развитии русской торговли, отмечал, что Россия должна активизировать поставки хлеба за границу, а не весь «свой хлеб на одном вине пропивать». Он писал, что не может радоваться вместе с теми, «кои кричать станут: “Слава Богу, у нас в Пензе хлеб по 4 алтына за четверть”. У них, может быть, великие винокуренные заводы, и так им прибыль»38. Кроме того, Волков обращал внимание на то, что из-за деятельности винных, стеклянных и железных заводов в некоторых местностях, «где непроходимые леса были, степь стала», что «где нет лесам цены, там мачтовые деревья употребляются на курение вина»39.
Наибольшие выгоды из установления дворянской монополии на винокурение извлек граф П.И. Шувалов. Именно его обвинил в 1760 г. генерал-прокурор князь Я.П. Шаховской в том, что от него вино «откупщики со многим, перед прочими в браке и мере, преимуществом принимают, а на приуготовле-ние того вина всегда, по требованиям..., наперед на... винокуренные заводы деньги свои дают»40. То есть, граф не только сдавал плохое по качеству вино, но и заранее получал деньги на его производство, в нарушение законов того времени. С другой стороны, какой купец-откупщик рискнул бы отказать двоюродному брату фаворита императрицы Елизаветы, могущественному сановнику, занимавшему в середине XVIII в. руководящее положение в правительстве, имевшему личную монополию на винные откупа, производство табака, моржовые, китобойные, звериные и сальные промыслы по берегам Ледовитого океана, владевшему многочисленными предприятиями в различных отраслях промышленности и десятками тысяч крепостных. П.И. Шувалов был наиболее ярким выразителем интересов той части дворянства, которая связывала увеличение своих доходов с торгово-промышленной деятельностью и предпринимательством. По его мнению, «не те прямые и государству полезные экономы, которые деньги свои в сундуки прячут» или «проживают сходно природе и званию своему», а лишь те, кто вкладывает деньги в коммерцию41.
Именно под руководством Шувалова к началу 1760-х годов в Комиссии для разработки нового Уложения, приступившей к работе еще 1754 г., была составлена вторая редакция этого важнейшего документа. Работа над частью 3 «О состоянии подданных вообще» проекта Уложения велась достаточно медленно из-за отвлечения внимания руководителей Комиссии военными и международными делами, а главное, из-за той борьбы, которая развернулась между П.И. Шуваловым и его сторонниками А.И. Глебовым, Д.В. Волковым, с одной стороны, Р.И. Воронцовым и Я.П. Шаховским — с другой42. Однако, несмотря ни на что, часть 3 появилась. В главе 22 «О дворянах и их преимуществах» лишь дворяне получили право владеть мануфактурами с крепостными, только им разрешалось иметь стекольные и «всяких металлов и минералов заводы», подтверждалось монопольное право помещиков содержать винокуренные заводы. Дворяне призывались к «размножению своих заводов прилагать крайнее старание, дабы в поставке полного числа (вина. — Ю.Г.), из казны требуемого на продажу, никогда не было недостатка». На «домашние нужды» вино предполагалось изготавливать «не по чинам, но сколько кто может и хочет». Купцам же дозволялось лишь «приводить... в лучшее состояние» торговлю, а в главе 23 «Право купеческое» прямо говорилось, что они могут «заводить и содержать мануфактуру и фабрики, кроме винных, стеклянных и других всяких материалов заводов, кои все дворянам принадлежат»43.
Такой проект, конечно, не устраивал купцов и в конце 1762 или в начале 1763 г., уже после прихода к власти Екатерины II, ей была подана записка «В комиссию новосочиняемого Уложения от депутатов российского купечества нижайшее представление». В этом прошении особенно выделялось желание получить ничем не ограниченные экономические права и свободы. Прежде всего, это касалось полного и исключительного права купцов на заведение фабрик и заводов, включая винокуренные. Кроме того, купечество просило запретить любые монополии, «дабы никому в одни руки или в компанию того не отдавать, от которого многие получат пользу»44. Но ответа не последовало, так как молодая императрица была занята укреплением своей власти и с февраля 1763 г. постепенно сворачивала работу Уложенной комиссии, прекратившей свое существование в 1766 г.
Стремление части купечества к сосредоточению промышленного предпринимательства в своих руках, к запрещению дворянам владеть фабриками и заводами нашло отражение и в ряде купеческих записок начала 1760-х годов. Так, неизвестный автор в записке 1761 г. жаловался на несправедливость наделения дворянства, помимо чинов, денежного и земельного пожалования, еще и монополией на винокурение, в то время как бедное купечество, несмотря на полезность и обширность его служб и большие доходы казны от его торгов лишается последнего. В итоге, забывая об им же отстаиваемой идее купеческой торгово-промышленной монополии («в России, кроме купцов, чтоб никому другим чинам ничем не торговать и фабрик, и заводов не заводить и в подряды, и откупы в казенные не вступать»), аноним добивался разрешения, ссылаясь на указ 1716 г., всем курить вино и вступать в подряды, «не исключая никого»45.
Пытаясь разобраться с финансовым положением государства, в том числе с налогами на продажу вина и обеспечение им казны, Екатерина II весной 1764 г. учредила «Комиссию для рассмотрения о государственных соляных и винных сборах». Председателем ее стал граф В.В. Фермор, а членами — действительные статские советники И.П. Елагин, Д.В. Волков, И.И. Козлов. В специальной инструкции, данной членам комиссии, Екатерина II предписывала собрать необходимые сведения и представить «каким бы образом ...как для прибыли казенной, так и для народного облегчения, возможно было сделать о винных сборах полезнейшее учреждение»46. В своих действиях комиссия несколько вышла за предложенные ей рамки, сделав предметом анализа не только питейные сборы и продажу, но и производство вина. Для принятия правильных решений необходимо было опираться на точные сведения о состоянии винокурения в стране, но Камер-коллегия, отвечавшая за это, предоставить такие данные сразу не могла. Неслучайно в августе 1764 г. президент Камер-коллегии князь Б.А. Куракин писал императрице, что о числе винной поставки «точного известия не имеет»47.
Но через полгода, в октябре 1764 г., комиссия подготовила для Екатерины II доклад, в котором изображалась общая картина состояния винокуренной промышленности и содержалась характеристика законодательных актов, действовавших в этой области. Основные положения доклада сводились к следующему. Десятилетняя поставка, которая была отдана без торгов в 1755 г. на целые губернии, послужила «к пользе токмо малого числа» дворян, являвшихся владельцами крупных заводов. Мелкопоместные же дворяне «от винокурения весьма начали удалятца», так как прием вина, оставшегося «за домовым расходом», ограничивался нормами изготовления, соответствовавшими Табели о рангах. Подъем закупочных цен на вино, уменьшивший прибыль казны, прямо связан с уничтожением купеческих заводов, поскольку «низкая, но для казны весьма выгодная... цена купечеством сохранялась». Отдача питейных сборов на откуп винным поставщикам привела к разорению многих купцов, не занимавшихся ранее торговой деятельностью. Дворяне же, не имея «ни времени, ни способов» заниматься откупами, «перепустили (уступили. — Ю.Г.) оные ...за некоторый платеж купечеству».
Для исправления ситуации комиссия предложила императрице издать несколько указов, которые содержали бы ряд важных положений. Во-первых, к торгам на поставку допускать только дворян, но при этом подряд «на одну персону ...отлично большим числом и весьма во многие места не отдавать». Во-вторых, всем дворянам разрешить изготавливать вино не по чинам, а «сколько кто хочет и может», лишь бы рядом не было других фабрик или заводов. В-третьих, вино «излишнее за своим расходом» принимать в казну свободно, но по цене меньше на 1 коп. за ведро, чем подрядная цена в том городе, где оно сдается. В-четвертых, в великорусские провинции и города, где нет дворянских заводов, вино поставлять тем помещикам, чьи предприятия расположены ближе к таким регионам48.
Доклад был представлен Екатерине II 2 ноября того же года и подписан всеми членами комиссии, кроме И.П. Елагина, оставшегося «при своем мнении». Елагин предложил для «уравнения» прибыли всех дворян установить «круговую очередь» на винную поставку. Тех, кто участвовал в 10-летней поставке не допускать до торгов, пока не пройдут все новые желающие. Только при отсутствии новых поставщиков подряд могли получить те, кто получал подряд ранее. На торгах преимущество должно отдаваться тем, кто «за равную с прочими цену берут свою провинцию», то есть местным подрядчикам. Елагин опасался возникновения ситуации, когда «жадный большой боярин» раздавал бы свои многочисленные подряды «под разными мелких и бедных дворян именами» и предусматривал возможность опроса подрядчиков с целью «узнать истину». В то же время он считал возможным допускать совместную поставку нескольких небогатых помещиков «по их общей возможности». Купцы, по его мнению, не должны допускаться к поставке, так как бедные дворяне, сдавая им в наем землю под заводы, могут постепенно превратиться в их управителей, «ибо купецкие капиталы, всегда и везде превосходнее дворянских». Дворяне же не должны вступать в винные откупа, которые «принадлежат купечеству», чтобы не создавалось условий для злоупотреблений при совмещении поставки и продажи в одних руках. По сведениям Елагина, почти все сенаторы ежегодно получали от дворян-откупщиков взятки в размере 2000 руб. за выделение в Петербурге места под строительство новых кабаков, а самые хорошие места получают «большие бояре»49.
Еще один доклад Комиссия представила Екатерине II 7 января 1765 г. К нему прилагался проект указа, содержавший несколько новых предложений по усовершенствованию порядка производства и продажи вина. Самым крупным нововведением могла стать предполагаемая возможность вывоза вина за границу. Основанием для этого, по мнению членов комиссии, служило «нео-провергаемо доказанное» положение, что чем больше отпускается «за море» хлеба, тем больше «государственное обогащение быть может». Но прибыль казны может увеличиться, если вместо «сырого продукта» отправлять уже переработанный, «ибо тогда и заработная цена оставалась бы в государстве». Так же и вывоз «горячего вина» или спирта выгоднее простого «хлебного выпуска». Заниматься этим смогут только откупщики (то есть купцы. — Ю.Г.), и «никто другой сей привилегии иметь не может». Но не это было в проекте главным. Большую прибыль будет получать и дворянство, так как чем больше и выгоднее продаст откупщик вина за границу, тем более высокую цену он станет платить и за покупку помещичьего вина. Видимо, это предложение было связано с пониманием узости рынка сбыта, тем более, что поставка вина внутри страны была жестко регламентирована и строго контролировалась. В докладе также предлагалось разрешить заключение прямых контрактов между откупщиками и поставщиками, минуя государственную администрацию. При этом за нарушение подобного рода договоров со стороны дворян предусматривалась такая же ответственность, как и «при казенных подрядах было», вплоть до конфискации имения50.
Доклад вызвал неоднозначную реакцию. Сенат, обсуждавший его в конце января, заявил, что не видит в вывозе вина за границу «никакой пользы», так как это приведет лишь к увеличению употребления хлеба и леса на изготовление вина. Отметим, что и в дальнейшем, по таможенным тарифам 1766 и 1782 гг. хлебное вино «к вывозу запрещалось»51. Лишь в начале XIX в. таможенное законодательство изменилось и через порты Балтийского моря было вывезено хлебного вина на 1 млн руб.52 Сенат единодушно выступил и против возможности откупщикам самим заключать договоры на покупку вина, поскольку «поставка вина прямо в партикулярные руки государственному положению вредна». Отрицались и строгие меры ответственности поставщиков за невыполнение своих обязательств53.
В начале 1765 г. комиссия В.В. Фермора подготовила два законопроекта — Манифест об отдаче питейной продажи на откуп с 1767 г. и Устав о винокурении. Оба проекта подверглись тщательному обсуждению, причем Сенат составил свой проект Манифеста. Чтобы выяснить отношение купечества к двум представленным вариантам, по приказанию Екатерины II на заседание комиссии были вызваны крупнейшие петербургские и московские откупщики С. Яковлев, С. Роговиков, К. Матвеев и М. Гусятников. Они отказались от предложения заключать договоры о поставке вина непосредственно с производителями, ведь получать вино из казны для них было гораздо удобнее и выгоднее, так как казна до передачи вина в руки откупщиков была обязана содержать его «на своем коште», а при отсутствии вина возмещать откупщикам убытки за «простойные дни». Воспользовавшись случаем, купцы вновь напомнили о желании своего сословия вернуть право винокурения, а также о стремлении откупщиков ставить вино в питейные дома со своих заводов. Комиссия в докладе императрице о результатах беседы отметила, что ей эти предложения кажутся «весьма самокорыстливы»54. Определенное совпадение интересов поставщиков и откупщиков, боязнь обеими сторонами коммерческого риска, стремление получить гарантии со стороны государства привели к появлению в опубликованном 1 августа 1765 г. Манифесте заявления, что «вино будет подряжаемо казною, и откупщики будут продавать казенное, как и прежде было»55.
Второй документ — проект Устава о винокурении комиссия представила на рассмотрение Екатерине II. Императрица ограничилась тем, что предложила сократить введение и пункт 1 главы 1, записав просто — «вино курить дозволяется всем дворянам и их фамилиям, а прочим никому». Кроме того, она вычеркнула из текста упоминания о телесных наказаниях, что характерно для ее увлечения в то время идеями Просвещения.
Сенат, куда в дальнейшем поступил проект Устава, в свою очередь сделал два замечания. Первое из них касалось заключения контрактов с поставщиками. Сенаторы предложили установить минимальный объем поставки в 500 ведер вина, а в места, где требовалось меньше этой нормы, поставлять все необходимое количество. Второе замечание относилось к правилам провоза подрядного вина от завода до казенного магазина. Сенат не согласился с предложением комиссии о том, что при отсутствии «выписи» (документа, удостоверявшего законность провоза вина. — Ю.Г. ) вино должно быть конфисковано, и посчитал необходимым установить более мягкий режим, допуская возможность представления сопроводительных документов уже после завершения транспортировки56.
Генерал-прокурор А.А. Вяземский на первое возражение Сената заметил, что «препорция для поставки по местам не ниже 500 ведер столь велика, что отъемлет случаи пользоваться малопоместным дворянам сим промыслом». Он предложил гораздо более низкую границу 50 ведер, «ибо на таковое число скорее всяко поступить может», а главное «число подрядчиков умножится»57. Фактически Вяземский изложил точку зрения императрицы, которая в различных записках неоднократно об этом упоминала.
К лету 1765 г. комиссия подготовила окончательный проект Устава о винокурении, который 13 июля еще раз обсуждался в Сенате, а 9 августа был подписан Екатериной II и стал законом. Устав о винокурении начинался с категорического заявления, предложенного императрицей: «Вино курить дозволяется всем дворянам и их фамилиям, а прочим никому». Изготовление вина для поставки в казну по контрактам могло производиться только в собственных имениях и не более определенного договором количества, причем минимальное количество не оговаривалось. Для собственного потребления позволялось выкуривать вино только тем, кто жил в своих деревнях и уже пользовался этим правом на основании прежних указов. Были определены и правила провоза вина из поместий в города, причем «выписи» на доставку давались только подрядчикам. При отсутствии документов корчемной команде разрешалось довезти «арестованное» вино до пункта назначения и оттуда навести необходимые справки о производстве вина. Только при выяснении, что провозные документы не выдавались, вино конфисковалось и отдавалось для продажи в питейные дома. В случае перевозки вина «на свой обиход» из одного имения в другое при въезде в город емкости с вином должны были опечатываться, при выезде — распечатываться представителем местной администрации. Проверку проезжающих могли осуществлять и купцы-откупщики58.
Подробная регламентация, содержавшаяся в Уставе о винокурении 1765 г., безусловно, ограничивала деятельность дворян, занимавшихся поставками вина. Поэтому, когда вслед за ликвидацией старой комиссии, Екатерина II объявила о созыве в 1767 г. новой Уложенной комиссии и населению была предоставлена возможность составлять наказы депутатам, помещики многих уездов включили в них пожелания об изменении некоторых статей Устава.
Наибольшее число просьб было связано с отменой запрета на изготовление вина в отсутствие помещика. Основания для отмены выдвигались самые разнообразные — от убытков дворян, находящихся на государственной службе, и отсутствия помещичьих домов в тех деревнях, где находились винокуренные заводы, до необходимости постоянного употребления вина при лечении многочисленных ран, полученных в боях за Отечество. Так, составители темни-ковского наказа выразили желание «курить» вино в городах по месту жительства или службы. Дворяне Симбирского и некоторых других уездов пошли еще дальше и просили о предоставлении права неограниченной выработки вина.
Практически во всех наказах, где затрагивались проблемы винокурения, содержались просьбы отменить или, по крайней мере, коренным образом изменить в Уставе главу IV, в которой говорилось о порядке провоза вина. Так, помещики Обонежской и Бежецкой пятин Новгородской губернии, указав на строгость откупщиков и их поверенных, подчеркнули, что она «нестерпима есть всем дворянам» и одновременно возбуждает «у откупщиков против дворян гордость». В пензенском наказе обращалось внимание на то, что при въезде в город помещики вынуждены подчиняться проверяющим, а «от тех осмотрщиков, яко подлых людей, и не без предобидности бывает». Множество жалоб было связано с длительными задержками из-за необходимости опечатывания емкостей с вином и частым отсутствием на местах ответственных за эту процедуру должностных лиц. Наилучшим выходом, по мнению авторов наказа, было бы возвращение к прежнему порядку свободного провоза вина59.
В некоторых наказах помещики выразили желание получить в свои руки право продажи вина. Так как по действующему законодательству таким правом обладали только казна и купцы-откупщики, дворяне считали себя обделенными. Дворяне Валуйского уезда предлагали реформировать всю систему производства и продажи вина в государстве. По мнению авторов, необходимо всю денежную сумму питейного сбора разложить на «число крепостных душ, состоящих в окладе за помещиками», а дворянам разрешить неограниченное изготовление вина в своем уезде. Составители считали, что крестьянам «отягощения быть не может», так как платить за эту «вольность» будут не они, а помещики. В то же время такая система позволит избежать корчемства, потому что у помещиков не станет причин «курить» вино в незаклейменые кубы и казаны и позволит избежать уплаты разорительных штрафов60. Близкими по содержанию были наказы белгородского и обоянского дворянства. В частности, в этих наказах питейный сбор предлагалось собирать «единовременно» со всех категорий податного населения, а помещики получали бы право продавать вино «по вольной цене всем, кто пожелает купить» не только в своем, но и в любом другом уезде61. Ярославские помещики хотели взять на откуп кабаки в своих деревнях62. Курский наказ ходатайствовал не только о праве дворян ввоза вина в города, но и о праве продажи его на кружечных дворах. О продаже вина везде, кроме городов, где оно должно продаваться из казны, просили составители валуйского наказа63.
Всего о проблемах винокурения упоминалось в 37 дворянских наказах, в том числе, о разрешении курить вино в имении в отсутствии помещика — в 34, о разрешении ввозить собственное вино в города — в 31, о винной торговле — в 3, о разрешении курить вино как для «собственных нужд», так и для продажи, заплатив при этом откупную сумму, — в 2. Таким образом, можно говорить о том, что тема производства, перевозки и продажи вина для дворянства была очень актуальной, уступая в популярности лишь проблемам, связанным с крестьянским и земельным вопросами, реорганизацией судопроизводства и сословного управления, а также правами наследования64.
Вопрос о винокурении рассматривался и в ряде купеческих наказов. Купцы Нижнего Новгорода, Нерехты, Бахмута, Орла просили «дозволить иметь винокуренные заводы так, как и наперед сего было». В наказе купцов г. Алатырь Нижегородской губернии это мотивировалось тем, что от такого разрешения выиграет не только купечество, но и «крестьянство и всяких чинов люди, которые будут на тех заводах работать и ставить за полную цену хлеб, дрова, хмель и прочее». Орловские купцы предлагали провести преобразования, близкие по смыслу проектам белгородского и обоянского дворянства с той лишь разницей, что правом свободного производства и продажи вина наряду с помещиками должны наделяться и купцы. За такой допуск купцы обещали уплачивать более высокие налоги. Но дальше всех пошло ряжское купечество, просившее запретить дворянам вступать в любые подряды65.
Казалось бы, на заседаниях Уложенной комиссии, начавшихся 31 июля 1767 г., депутаты наряду с другими актуальными проблемами должны обсудить и вопрос о винокурении. Тем более, что 15 депутатов были винными поставщиками. В их число входили сенаторы граф Р.Л. Воронцов, граф М.К. Скав-ронский, князь А.С. Козловский, адмирал князь Б.В. Голицын, бывший генерал-прокурор А.И. Глебов, президент Вотчинной коллегии М.К. Лунин и другие. Некоторые депутаты были крупными подрядчиками. Так, по сведениям Камер-коллегии в 1766 г. на заводах А.И. Глебова вырабатывалось 179421 ведро вина, Р.Л. Воронцова — 43057 ведер, генерал-поручика И.Г. Чернышева — 14611 ведер, статского советника Н.Ф.Каковинского — 13250 ведер, М.К. Скавронского — 11852 ведра66. Более того, в наказах некоторым из них содержались требования добиться изменений в Уставе о винокурении.
Но непосредственно на заседаниях Уложенной комиссии жаркие дискуссии развернулись вокруг совсем других проблем. Лишь однажды обоянский депутат дворянин М. Глазов, выполняя волю своих выборщиков, попытался привлечь внимание комиссии к неудобствам провоза вина через города67. Но тема винокурения не получила развития не только в дворянских, но и в купеческих выступлениях.
В итоговых документах, подготовленных Уложенной комиссией в 1768 г., не оказалось прямого подтверждения монопольного права дворян на винокурение и каких-либо изменений Устава 1765 г. В ст. 22 «Правам благородным» говорилось только, что «на основании законов благородным дозволяется на своих землях и в своих деревнях заводить фабрики и заводы». Причину этого следует, видимо, искать в острых разногласиях, возникших при обсуждении даже такой расплывчатой формулировки, против которой выступило большое число купеческих депутатов. Общие требования были выражены депутатом от г. Яранска И.М. Антоновым, который предлагал ограничить дворянское предпринимательство исключительно переработкой того, что выращивают или добывают на помещичьих землях, и запретить использование в производстве покупного сырья. В результате обмена мнениями между депутатами Н. Дура-совым и Я.И. Урсинусом появилось компромиссное решение о том, что необходимо « рассмотреть, какие в деревнях надлежит заводить фабрики и сей закон не должен быть предосуждением (порицанием. — Ю.Г.) тем законам, кои для общей пользы установятся»68.
Молчание в таком важном вопросе свидетельствует и о желании правительства сохранить status quo. Позиция Сената видна из его доклада императрице еще накануне открытия заседаний Уложенной комиссии. Рассуждая о допуске к владению винокуренными заводами купцов и разночинцев, сенаторы считали, что от этого придет в упадок торговля, особенно если купцы станут одновременно и откупщиками, и подрядчиками69.
При проведении в жизнь Устава о винокурении правительство столкнулось с определенными трудностями. Главная проблема, которую пришлось решать правительству — это резкое повышение цены на хлеб в 1765—1767 гг. и в связи с этим ухудшение положения подрядчиков. Так как некоторые поставщики вина использовали для его производства не только свое, но и покупное зерно, а казна расплачивалась по фиксированным ценам, их положение сильно осложнилось.
Напомним, что 1765 г. был последним в поставке, начавшейся еще в царствование Елизаветы. За эти годы многое изменилось, но правительство не хотело этого замечать. Еще до принятия Устава о винокурении в марте 1765 г., был принят именной указ о продлении контрактов с подрядчиками на один год «без малейшей отмены», т.е. об обязательной поставке вина в 1766 г. в том же количестве и по тем же закупочным ценам, что и раньше. Таким образом, владельцы винокуренных заводов, выполняя обязательства перед казной, не только не получали какой-либо прибыли, но и были вынуждены возмещать все убытки за свой счет. Помещикам стало невыгодно поставлять вино в казну по заключенным ранее договорам.
На протяжении года правительство пыталось найти выход из сложившейся ситуации. Камер-коллегии было поручено представить в Сенат и разослать губернаторам сведения о количестве вина, необходимого в разных городах и губерниях. Должны были быть проведены торги на поставку по прежним ценам, но с обещанием будущих льгот. Такие предложения винокуров явно не могли соблазнить, в чем, вероятно, не сомневалось и правительство, заранее возлагая ответственность за снабжение вином тех губерний, где «к поставке вина охотников мало найдется», на Камер-коллегию70.
Камер-коллегия, изучив состояние дел на местах, в своем донесении Сенату обратила его внимание на высокие хлебные цены и высказала опасение «могущему последовать на продажу в будущем году в вине недостатка». В связи с этим Сенат «на всякий случай» приказал губернаторам секретно обследовать находившиеся на территории их губерний винокуренные заводы и определить возможности и желание владельцев на изготовление необходимого казне количества вина. Сенат же в свою очередь брал на себя обязанность проведения переговоров о дополнительной поставке с наиболее крупными подрядчиками. Императрица утвердила распоряжения Сената71.
Несмотря на все старания чиновников, уговорить подрядчиков не удавалось. Даже крупнейшие поставщики, подписавшие контракты в соответствии с мартовским указом, в конце года стали отказываться от их выполнения. Но правительство не пошло им на какие-либо уступки, так как «чрез сие подастся повод прочим поставщикам к равномерному отказу». Поэтому было приказано подрядчикам, чтобы они «...всю законтрактованную с ними сумму вина действительно выставить старались»72.
Тем не менее, поскольку уже не было сомнений в том, что поставщики «покупают хлеб превосходною пред прежними (годами. — Ю.Г.) ценою», и «чтобы никто от того убытка понести не мог», 23 декабря 1765 г. Екатерина II разрешила Сенату в 1766 г. прибавить к старой цене по 5 копеек за ведро вина73. Но это не могло принципиально изменить ситуацию.
Многие подрядчики продолжали отказываться от поставки, даже, несмотря на угрожавшую им в связи с этим «опись» имений. Лишь некоторые из них с убытками для себя отправляли вино в казну. Графиня Е.М. Румянцева, вместе с мужем активно участвовавшая в винных поставках, позднее оценивала сложившуюся ситуацию следующим образом: «Об вине ...никакой надежды нет, ...на ком недоимка, у тех уже деревни описаны, полагая за душу по 20 (рублей. — Ю.Г.). У Петра Семеныча (видимо, Салтыкова. — Ю.Г.) — 600 душ, у Петра Григорича Чернышова — 160, у князя Василия Михалыча (видимо, Долгорукова. — Ю.Г.) то же енерально, у всех кои в недоимке, на нас недоимки нет, так по счету мы 2000 рублей с лишком своих прибавили в 767 году»74.
Сложившаяся ситуация не могла не беспокоить правительство, так как грозила государству большими финансовыми потерями. В 1767 г. правительство решило выйти из затруднительного положения с обеспечением казны вином, построив казенные винокуренные заводы, но они не могли сразу оправдать возлагавшихся на них надежд.
Императрица также не осталась в стороне от проблем. Екатерина II представила в Сенат собственноручный проект о создании в некоторых городах винокуренных компаний. Но императрица укрылась под вымышленным именем Елизара Иванова, честно объяснив, что пойти на это ее заставило «опасение ненависти от многих, кои своего счета не найдут в сем проекте, ибо сколько не старался умирить онаго содержание, однако существо его не допустило, чтоб содержание могло приятно быть всем вообще». Заметим, что Екатерина на протяжении своего царствования неоднократно использовала этот прием — написание и обсуждение анонимных записок — для проверки восприятия новых идей ближайшим окружением или даже обществом.
Главным изменением существовавшего порядка в представленном проекте было допущение к производству вина в нескольких городах «вольной компании, в которую класть акции всякому того города жителю и дворянам, кто пожелает», т.е. дворяне лишались одной из основных своих монополий, а право винокурения возвращалось не только купцам, но оно предоставлялось и мещанам. Неслучайно, в проекте много места отведено оправданию такого решения. «Есть ли бы кто сказал, что сие есть противно дворянской привилегии о винокурении, на то ответствую, что Государь властен пожаловать привилегию кому соизволит, и, что для данной дворянству привилегии в случае, где они оною или мало, или вовсе не пользуются, народу не быть без вина и пяти-милльоннаго государственнаго дохода не лишиться, который на государствен-ныя нужды употребляется». Но так как дворянство не может поставить такое количество вина, продажа которого принесет казне 5 млн руб., то что лучше, задает вопрос Екатерина II, «чтоб народ чувствовал неудовольствие от недостатка в вине и наложен был пятимилльонный налог взамен питейнаго сбора, или чтоб четырем городам была дана привилегия, чрез кою достаток был бы награжден, привилегия дворянская сохранена, и сами дворяне избавятся от новаго налога, взамен виннаго, на часть имения их, и еще сами могут брать участие в новом сем положении». Отметим, как всесторонне обрабатывает Екатерина своих возможных противников, с одной стороны, угрожая введением дополнительного налога (притом, что выгоды от винных поставок имели всего около 200 дворян, а налог были бы вынуждены платить все), а с другой, соблазняя получением высокой прибыли. В то же время главная задача — это «государственного дохода не лишиться». Ради нее императрица была готова в определенной степени ограничить даже дворянские привилегии75.
Но, видимо, воспоминания о судьбе собственного мужа, который освободил дворян от обязательной службы и не собирался покушаться на их экономическую свободу, но, тем не менее, лишился престола, были еще свежи. Поэтому Екатерина не стала настаивать, когда Сенат 21 сентября 1767 г. постановил, что все необходимые меры по преодолению кризиса, включая решение завести казенные винокуренные заводы, уже приняты. Тем не менее, Сенат, «почитая сей проект знаком усердия сочинителя его к государственной пользе», выразил анонимному автору свою похвалу, а затем, по предложению императрицы, объявил, что «сочинитель» может явиться в Сенат для получения вознаграждения76.
В конце 1767 г. Екатерина II решила использовать чрезвычайные меры. Она подписала указ об учреждении «особой» комиссии для закупки и продажи вина. Возглавить комиссию поручалось генерал-поручику графу Я.А. Брюсу, который должен был находиться «под единственным ее императорского величества ведением»77. Кроме того, 25 декабря Екатерина II подготовила собственноручную секретную инструкцию, составленную для председателя комиссии. Императрица разрешала ему закупать вино в любом месте и по свободной рыночной цене (в черновом варианте — не дороже 1 руб. 20 коп. за ведро78), привлекать не только новых поставщиков, но и «обязавшихся уже», завести «винный коронный магазейн» или винокуренный завод. Особого внимания заслуживает указание на возможность «по усмотрению способности» предоставить право винокурения некоторым городам и купцам, у которых еще сохранились заводы79.
Но и комиссии Я.А. Брюса не потребовалась помощь купечества в наполнении вином казенных магазинов. Предложения императрицы остались на бумаге. Больше того, своеобразное противостояние купечества и дворянства в вопросе о производстве и поставке вина в казну на этом закончилось. Даже когда после Крестьянской войны Е. Пугачева или после неурожая в начале 1780-х гг. у помещиков вновь возникли проблемы с изготовлением вина, правительство уже не обсуждало возможность привлечения купцов.
В дальнейшем в сфере винокурения установился более или менее постоянный порядок, предусматривавший дворянскую монополию на производство и государственную регалию на продажу «хлебного» вина. Такая ситуация сохранялась на протяжении нескольких десятилетий. Лишь в период реформ 1860— 1970-х годов одна из самых доходных дворянских монополий была отменена. С 1 января 1863 г. была введена новая акцизная система взимания питейных сборов, составной частью которой являлось свободное производство и продажа спиртных напитков. Таким образом, более чем через сто лет купечество вновь получило возможность производить крепкие спиртные напитки.
Библиография
Арсеньев К.И. Начертание статистики Российского государства. Ч. 1. СПб., 1818.
Архив князя Воронцова. Кн. 24. М., 1880.
Вернадский Г.В. История права. СПб., 1999.
Волков М.Я. Таможенная реформа 1753- 1757 гг. // Исторические записки. № 71. М., 1962.
Волков М.Я. Очерки истории промыслов России. Вторая половина XVII - первая половина XVIII вв. Винокуренное производство. М., 1979.
Гавлин М.Л. Вопрос о винных откупах в истории законодательства Российской империи. XVIII-XIX вв. // Экономическая история. Обозрение. Вып. 13. М., 2007.
Голицын Ю.П. Установление дворянской монополии на винокурение в XVIП веке (историографический обзор) // Алкоголь в России: материалы седьмой науч.-практ. конф., Иваново, 2526 ноября 2016 г. Иваново, 2016. С. 7-12.
Григорьева В.З. Водка известная и неизвестная. XГV-XX века. М., 2007.
Заварюхин Н.В. Очерки по истории Мордовского края периода феодализма. Саранск, 1993. Записки князя Якова Петровича Шаховского. СПб., 1872.
История Правительствующего Сената за двести лет, 1711-1911. Т.П. СПб., 1911.
Калинин В.Д. Из истории питейного дела в России (XV - начало XX вв.). М., 1993.
Каменский А.Б. Российское дворянство в 1767 году (К проблеме консолидации) // История СССР. 1990. № 1.
Козлова Н.В. Российский абсолютизм и купечество в XVIII в.: 20-е - начало 60-х годов. М., 1999.
Корякина Е.П. Идеология абсолютизма и политические взгляды П.И. Шувалова // Вестник МГУ. Серия 8. История. 1991. №5.
Кузьмичев А.Д., Шапкин И.Н. Отечественное предпринимательство: Очерки истории. М., 1995. Курукин И.В., Никулина Е.А. «Государево кабацкое дело». Очерки питейной политики и традиций в России. М., 2005.
Латкин В.Н. Законодательные комиссии в России в XVIII столетии. Историко-юридическое исследование. Т. 1. СПб., 1887.
Лодыженский К. История русского таможенного тарифа. СПб., 1886.
Любомиров П.Г. Очерки по истории русской промышленности XVII, XVIII и начала XIX в. М., 1947.
Никонова В.М. Контент-анализ при изучении дворянских наказов в Уложенную комиссию 1767- 1768 гг. // Вестник Московского университета: Серия 8. История. 1991. № 2.
Павленко Н.И. История металлургии в России XVIII в.: Заводы и заводовладельцы. М., 1962. Письма графини Е.М. Румянцевой к ее мужу фельдмаршалу графу П.А. Румянцеву-Задунайско-му. 1762- 1779 гг. СПб., 1888.
Порай-Кошиц И.А. Очерк истории русского дворянства от половины IX до конца XVIII века. 862- 1796. СПб., 1874.
Похлебкин В.В. История водки. М., 1991.
Прыжов И.Г. История кабаков в России в связи с историей русского народа. М., 1991.
Родионов Б. Полугар. Водка, которую мы потеряли. М., 2009.
Романов С. История русской водки. М., 1998.
Романович-Славатинский А. Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права. СПб.,1870.
Саблина А.В. Виноторговля в Ярославской губернии в конце XVIII - первой половине XIX вв.
Автореф. ...дис. к. и. н. Ярославль, 2000.
Семевский В.И. Крестьяне в царствование Екатерины II. Т.1. СПб., 1881.
Сенатский Архив. Т. IX. СПб., 1901.
Сметанин С.И., Конотопов М.В. Развитие промышленности в крепостной России. М., 2000. Советская историческая энциклопедия. Т. 3. М., 1963.
Такала И.Р. «Веселие Руси»: История алкогольной проблемы в России. СПб., 2002.
Толстой Д. О винной регалии в России до времен Петра-Великого // Отечественные записки. СПб., 1842. Т. 23. № 8.
Троицкий С.М. Финансовая политика русского абсолютизма в XVIII в. М., 1966.
Фирсов Н.Н. Русское законодательство о хлебном вине в XVIII ст. (Страница из истории права XVIII ст.). Казань, 1892.
Хорькова Е.П. История предпринимательства и меценатства в России. М., 1998.
Терехов Н.В. Российское правительство и дворянское винокурение в 1785- 1863 гг. Автореф. ...дис. к. и. н. СПб., 2007.
Шмидт С.О. Внутренняя политика России середины XVIII века // Вопросы истории. 1987. № 3.
Голицын Юрий Петрович - кандидат исторических наук, Московская биржа, golitsyn57@mail.ru.
1 «Хлебное вино» («полугар») - питьевая спиртосодержащая жидкость, произведенная методом дистилляции продуктов брожения злаковых культур, прежде всего ржи (См.: Родионов Б. Полугар. Водка, которую мы потеряли. М., 2009. С. 14).
2 Романович-Славатинский А. Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права. СПб.,1870. С. 260; Порай-Кошиц И.А. Очерк истории русского дворянства от половины IX до конца XVIII века. 862- 1796. СПб.,1874. С. 176; Прыжов И.Г. История кабаков в России в связи с историей русского народа. М., 1991. С. 212; Фирсов Н.Н. Русское законодательство о хлебном вине в XVIII ст. (Страница из истории права XVIII ст.). Казань, 1892.
3 Латкин В.Н. Законодательные комиссии в России в XVIII столетии. Историко-юридическое исследование. Т. 1. СПб., 1887. С. 286; Вернадский Г.В. История права. СПб., 1999. С. 81.
4 Романов С. История русской водки. М., 1998. С. 161.
5 Советская историческая энциклопедия. Т. 3. М., 1963. С. 493; Похлебкин В.В. История водки. М., 1991. С. 243; Калинин В.Д. Из истории питейного дела в России (XV - начало XX вв.). М., 1993. С. 9; Саблина А.В. Виноторговля в Ярославской губернии в конце XVIII - первой половине XIX вв. Автореф.т ...дис. к. и. н. Ярославль, 2000. С. 14; Родионов Б. Полугар. Водка, которую мы потеряли. С. 69.
6 Любомиров П.Г. Очерки по истории русской промышленности XVII, XVIII и начала XIX в. М., 1947. С. 233; Павленко Н.И. История металлургии в России XVIII в.: Заводы и заводовладельцы. М., 1962. С. 437; Троицкий С.М. Финансовая политика русского абсолютизма в XVIII в. М., 1966. С. 154; Волков М.Я. Очерки истории промыслов России. Вторая половина XVII -первая половина XVIII вв. Винокуренное производство. М., 1979. С. 86.
7 Такала И.Р. «Веселие Руси»: История алкогольной проблемы в России. СПб., 2002. С. 50; Ку-рукин И.В., Никулина Е.А. «Государево кабацкое дело». Очерки питейной политики и традиций в России. М., 2005. С. 96; Гавлин М.Л. Вопрос о винных откупах в истории законодательства Российской империи. XVIII-XIX вв. // Экономическая история. Обозрение. Вып. 13. М., 2007. С. 130; Григорьева В.З. Водка известная и неизвестная. XГV-XX века. М., 2007. С. 33.
8 Кузьмичев А.Д., Шапкин И.Н. Отечественное предпринимательство: Очерки истории. М., 1995. С. 80; Хорькова Е.П. История предпринимательства и меценатства в России. М., 1998. С. 156, 159, 161, 214; Сметанин С.И., Конотопов М.В. Развитие промышленности в крепостной России. М., 2000. С. 173; Терехов Н.В. Российское правительство и дворянское винокурение в 1785-1863 гг. Автореф. ...дис. к. и. н. СПб., 2007. С. 19.
9 Подробный историографический обзор см.: Голицын Ю.П. Установление дворянской монополии на винокурение в XVIII веке (историографический обзор) // Алкоголь в России: материалы седьмой науч.-практ. конф., Иваново, 25- 26 ноября 2016 г. Иваново, 2016. С. 7-12.
10 См.: Толстой Д. О винной регалии в России до времен Петра-Великого // Отечественные записки. СПб., 1842. Т. 23. № 8. С. 53.
11 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 1. (Далее - ПСЗ РИ-1). СПб., 1830. Т. 5. № 2990.
12 Там же. Т. 8. № 5342.
13 Волков М.Я. Очерки истории промыслов... С. 69.
14 Волков М.Я. Таможенная реформа 1753- 1757 гг. // Исторические записки. № 71. М., 1962. С. 135.
15 Волков М.Я. Очерки истории промыслов. С. 86.
16 Павленко Н.И. История металлургии... С. 438.
17 История Правительствующего Сената за двести лет, 1711-1911. Т. II. СПб., 1911. С. 286- 287.
18 Павленко Н.И. История металлургии... С. 442.
19 ПСЗ РИ-1. Т. XIV. № 10261.
20 Там же. Т. XIV. № 10466.
21 Сенатский Архив. Т. IX. СПб., 1901. С. 548- 549, 559.
22 Российский государственный архив древних актов (далее - РГАДА). Ф. 248. Оп. 40. Ч. 1. Д. 2981. Л. 966.
23 Там же. Ф. 273. Оп. 1. Ч. 1. Д. 1736.
24 Там же. Д. 2000. Л. 3-6.
25 Там же. Д. 2063. Л. 2-4.
26 Там же. Д. 1414. Л. 4-7.
27 Там же. Ф. 1261. Оп. 2. Д. 41. Л. 1. Ф. 273. Оп. 1 Ч. 9. Д. 31712. Л. 6.
28 ПСЗ РИ-1. Т. XIV. № 10384.
29 РГАДА. Ф. 273. Оп. 1. Ч. 1. Д. 3470. Л. 1-40.
30 Семевский В.И. Крестьяне в царствование Екатерины II. Т. 1. СПб., 1881.
31 РГАДА. Ф. 273. Оп. 1. Ч. 1. Д. 1336. Л. 32- 33.
32 Там же. Д. 1772. Л. 1-3об.
33 Там же. Д. 3987. Л. 2.
34 Заварюхин Н.В. Очерки по истории Мордовского края периода феодализма. Саранск, 1993. С. 114.
35 РГАДА. Ф. 273. Оп. 1. Ч. 1. Д. 5730. Л. 1-1об.
36 Там же. Д. 5734. Л. 1-2.
37 Там же. Ф. 275. Оп. 1 Ч. 2. Д. 2017. Л. 1-34.
38 Архив князя Воронцова. Кн. 24. М., 1880. С. 118.
39 Там же. С. 119, 124.
40 Записки князя Якова Петровича Шаховского. СПб., 1872. С. 142.
41 Корякина Е.П. Идеология абсолютизма и политические взгляды П.И. Шувалова // Вестник МГУ. Серия 8. История. 1991. № 5. С. 21.
42 Шмидт С.О. Внутренняя политика России середины XVIII века // Вопросы истории. 1987. № 3. С. 55.
43 Проект нового Уложения, составленного законодательной комиссией 1754- 1766 гг. (часть III «О состоянии подданных вообще»). СПб.,1893. С. 185- 186, 191; Латкин В.Н. Законодательные комиссии. С. 290.
44 История русской экономической мысли. Т. 1. М., 1955. С. 396.
45 Козлова Н.В. Российский абсолютизм и купечество в XVIII в.: 20-е - начало 60-х годов. М., 1999. С. 330.
46 ПСЗ РИ-1. Т. XVI. № 12105.
47 РГАДА. Ф. 19. Оп. 1. Д. 7. Л. 740.
48 Там же. Ф. 1261. Оп. 6. Д. 68. Л. 1-10.
49 Там же. Ф. 10. Оп. 3. Д. 162. Л. 3-5.
50 Там же. Ф. 1261. Оп. 6. Д. 68. Л. 40- 44 об.
51 См.: Лодыженский К. История русского таможенного тарифа. СПб., 1886. С. 115, 139.
52 Арсеньев К.И. Начертание статистики Российского государства. Ч. 1. СПб., 1818. С. 157.
53 РГАДА. Ф. 19. Оп. 1. Д. 216. Л. 320- 334.
54 Там же. Д. 87. Л. 1-12.
55 ПСЗ РИ-1. Т. XVII. № 12444.
56 РГАДА. Ф. 1261. Оп. 6. Д. 16. Л. 117-125.
57 Там же. Л. 129- 134.
58 ПСЗ РИ-1. Т. XVII. № 12448.
59 Сборник Императорского Русского Исторического Общества (далее - ИРИО). Т. 14. СПб., 1875. С. 336, 360; Т. 68. СПб., 1889. С. 20.
60 Там же. Т. 68. С. 566- 567.
61 Там же. С. 597, 645.
62 Там же. Т. 32. С. 582.
63 Латкин В.Н. Законодательные комиссии. С. 287- 288.
64 Никонова В.М. Контент-анализ при изучении дворянских наказов в Уложенную комиссию 1767- 1768 гг. // Вестник Московского университета: Серия 8. История. 1991. № 2. С. 57, 61.
65 Сборник ИРИО. Т. 93. СПб., 1894. С. 515; Т. 134. СПб., 1911. С. 10, 19, 450- 451; Т. 144. СПб., 1914. С. 238- 239, 250, 279.
66 РГАДА. Ф. 273. Оп. 1. Ч. 9. Д. 31712. Л. 5 об., 6 об., 10-15, 28.
67 Сборник ИРИО. Т. 36. СПб., 1882. С. 332.
68 Цит. по: Каменский А.Б. Российское дворянство в 1767 году (К проблеме консолидации) // История СССР. 1990. № 1. С. 65.
69 ПСЗ РИ-1. Т. XVIII. № 12882.
70 Сенатский архив. Т. XV. СПб., 1913. С. 485- 486, 497- 498.
71 Там же. Т. XIII. СПб., 1909. С. 135- 139.
72 Там же. С. 144.
73 Сенатский архив. Т. XV. СПб., 1913. С. 995- 996.
74 Письма графини Е.М. Румянцевой к ее мужу фельдмаршалу графу П.А. Румянцеву-Задунайскому. 1762- 1779 гг. СПб., 1888. С. 87.
75 РГАДА. Ф. 248. Оп. 43. Д. 3750. Л. 141-142; Ф. 10. Оп. 1. Д. 173. Л. 24- 27; см. также: Сборник ИРИО. Т. 10. СПб., 1872. С. 263- 265.
76 РГАДА. Ф. 248. Оп. 43. Д. 3750. Л. 143- 144.
77 Там же. Ф. 275. Оп. 1. Ч. 2. Д. 698. Л. 3.
78 Там же. Ф. 10. Оп. 1. Д. 173. Л. 19.
79 Там же. Ф. 19. Оп. 1. Д. 218. Л. 5-5об.
Просмотров: 2769
Источник: Ю.П. Голицын. Противостояние дворянства и купечества в вопросе о производстве «хлебного» вина в XVIII в. // Экономическая история: ежегодник. 2016-2017. М.: Институт российской истории РАН, 2017. С. 67-86
statehistory.ru в ЖЖ:
