Правые в период с марта 1917 г. до окончания Гражданской войны (историографический очерк)
Напомним, что в исторической и политологической литературе под правыми традиционно понимают «консервативные партии, отстаивавшие и отстаивающие традиционные - политический, социальный, экономический, религиозный, бытовой - уклады жизни, стоящие за сохранение основ существующего или существовавшего строя».1
Наиболее последовательной и активной частью русского правомонархического движения были черносотенцы. В России конца XIX - начала ХХ вв. они выступали за сохранение незыблемого традиционного самодержавия, ратовали также за первенство русской народности и православной религии на территории традиционного проживания великороссов, малороссов и белорусов, которые рассматривались ими как составные части триединого русского народа. К правым организациям с некоторой долей условности можно отнести националистов,2 в частности, Всероссийский национальный союз (ВНС).
Несмотря на то, что за последние 30 лет вышло в свет огромное количество исследований, посвященных деятельности правых в период с 1900 по февраль 1917 г., их судьба в период после Февральской революции 1917 г., даже по сравнению с деятельностью монархистов в период Февральской революции 1917 г.,3 изучена весьма слабо. На наш взгляд, существует несколько причин, которыми обусловлено это обстоятельство.
Во-первых, после свержения самодержавия официальные монархические организации и их печатные органы прекратили свое существование. Многие лидеры правых, в первую очередь, те, которые находились в предреволюционное время на государственных постах, оказались в Трубецком бастионе Петропавловской крепости и стали фигурантами дела, возбужденного «Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и прочих высших должностных лиц как гражданского, так и военного и морского ведомств». Те, которые оставались на свободе, фактически были лишены возможности легально заниматься политической деятельностью.
Во-вторых, даже если отбросить из нашего внимания факт репрессий против монархистов, приходится признать, что правые в период после Февраля 1917 г. оказались в состоянии идеологического краха, так как монархические идеалы, которые они пламенно отстаивали на протяжении длительного времени, рухнули в одночасье. В итоге правые, лишенные после Февральской революции организационной структуры, уже не представляли собой какой-либо значимой политической силы.
В-третьих, в силу хотя бы перечисленных причин правым в годы Гражданской войны так и не удалось в полной мере вписаться в парадигму противостояния между красными (коммунистическая идеология) и белыми (по преимуществу либеральная идеология). Не стали монархисты и пресловутой «третьей силой», роль которой в годы Гражданской войны исполнили крестьянские формирования.
В-четвертых, источниковая база, связанная с деятельностью правых в революционные и послереволюционные годы, является гораздо более скудной, чем за предыдущий дореволюционный период. Это вполне объяснимо - и потому, что в условиях отсутствия легальных правых партий не велось никакого делопроизводства (соответственно, первую роль играют весьма субъективные и требующие тщательной перепроверки дневниковые записи и мемуарные источники), и потому, что в условиях террора, сопровождавшего Гражданскую войну, вести дневники и писать мемуары было далеко не безопасно, и по многим другим причинам. Кроме того, большинство судебно-следственных источников, связанных с деятельностью правых в рассматриваемый период, содержатся в пока что еще малодоступных архивах ФСБ России. Значительная часть нарративных источников (дневников, писем, мемуаров) отложилась в зарубежных архивах, скрупулезное изучение которых по ряду причин также не всегда возможно для отечественных исследователей.
К настоящему времени сложились три основных подхода к проблеме существования и деятельности монархистов в период после Февраля 1917 г. и до окончания Гражданской войны: советский (тезис об активном участии монархистов в контрреволюционной деятельности в качестве составной части контрреволюционных сил), либеральный (тезис о так называемом «большевистско-черносотенном симбиозе») и консервативный (тезис о непринятии значительной частью правых обеих революций 1917 г. и об отказе от активной политической борьбы в условиях гражданского противостояния красных и белых).
Рассмотрим каждый из этих подходов в отдельности.
Тезис о значительном участии монархистов в контрреволюционной деятельности отражен в ряде работ, прежде всего, советского периода. Подчеркивалось, что остатки разгромленных в Феврале 1917 г. правых влились в состав единого контрреволюционного фронта. Так, в первом томе «Истории Гражданской войны в СССР», изданном в 1935 г., упоминалось об участии ряда монархистов в подготовке корниловского мятежа (В. В. Шульгин,4 В. М. Пуришкевич), в работе белогвардейского «Национального центра» (князь М. М. Андроников5). Авторы труда, касаясь деятельности Государственного совещания 12 августа 1917 г., отмечали, что «под маской "совещания общественных деятелей" объединились все буржуазные и помещичьи партии», и что «именно из этого совещания вышли будущие крупные контрреволюционные организации - "правый" и "национальный" центры, сыгравшие большую роль в колчаковщине и деникинщине».6
Мало того, судя по отдельным цитатам, авторами данного труда некоторые монархисты (В. М. Пуришкевич) фактически отождествлялись с лидерами буржуазных партий (хотя глава монархического «Союза Михаила Архангела» и сам этот «Союз» никакого отношения ни к буржуазии, ни к буржуазным партиям не имели). К примеру, цитируя речь Пуришкевича на частном совещании членов Государственной думы 16 июня 1917 г. о выборах в районные думы, авторы делают следующий вывод: «Перед опасностью революции все буржуазные партии сплотились вокруг кадетов».7 Подобного рода отождествление позиции черносотенца с позицией буржуазии наблюдаем и при описании очередного частного совещания членов Думы, состоявшегося 18 июля того же года. Цитируя выступление Пуришкевича на этом совещании, авторы труда комментируют: «Руководители буржуазии рассказали, чего они добиваются».8 Описывая частное совещание членов Думы, состоявшееся 20 августа 1917 г., историки снова цитируют речь В. М. Пуришкевича о необходимости введения в стране военной диктатуры, комментируя ее следующими словами: «Слуга монархии в запальчивости часто выбалтывал лишнее. И в данном случае Пуришкевич выдал тайну буржуазии». Далее приводится высказывание В. М. Родзянко, который разъяснил Пуришкевичу,9 что «о диктатуре не декларировать надо, а тщательно готовить ее».
Итак, согласно «Истории Гражданской войны в СССР», по крайней мере, часть черносотенцев выступила единым фронтом против революции, полностью солидаризировавшись в этом вопросе с буржуазией.
Впрочем, со временем данная точка зрения подверглась некоторой корректировке. Так, буквально через три года после выхода первого тома «Истории Гражданской войны в СССР», в знаменитом «Кратком курсе» истории ВКП(б), в разделе, посвященном Гражданской войне, среди участников контрреволюционного движения упоминаются только кадеты, меньшевики, эсеры, анархисты, «всякого рода буржуазные националисты».10 Авторы «Краткого курса», подводя итоги Гражданской войны, касаясь причин поражения белых, снова не упоминают представителей черносотенного движения и говорят только о «разбитых революцией партий эсеров, меньшевиков, анархистов, националистов», которые «поддерживали в период интервенции белогвардейских генералов и интервентов».11 Такая точка зрения, на наш взгляд, представляется более реалистичной, так как (и об этом ниже) участие монархистов в белом движении было фактически сведено к минимуму.
Между тем, в 1970-е гг. тезис об активном участии черносотенцев в контрреволюционном движении вновь берется на вооружение в отдельных работах. Так, М. К. Касвинов в своей книге «Двадцать три ступени вниз» пишет о том, что в конце 1917 - начале 1918 гг. монархисты, «активисты распавшихся после Февраля черносотенных организаций», стали чуть ли не оплотом контрреволюции и активно вербовали сторонников в «белые банды», разрабатывали планы по спасению царской семьи. В книге говорится о «нескольких заговорщических группах» монархистов.12
В труде В. В. Поликарпова «Военная контрреволюция в России» утверждается, что представители белого движения якобы стремились всеми силами к восстановлению монархии, хотя «для привлечения в ряды таких формирований не только цензовых элементов, прямо заинтересованных в реставрации монархии или хотя бы буржуазного строя, но и более широкого контингента, приходилось поступаться чистотой "белого знамени" и прикрывать реставрационные идеи "демократической" демагогией, выдавая их за общенациональные чаяния».13
Между тем, в постсоветский период, подчеркивая важность лозунга белых о «непредрешении» формы государственного устройства «будущей России», многие исследователи отмечали, что если среди белых и были монархисты, их монархизм был, скорее, данью традиции, неким «стихийным монархизмом», «тоской по сильной руке» в противовес «керенщине». Как отмечает в этой связи С. В. Волков, «старый режим» воспринимался в обществе как пугало, и ассоциироваться с ним никто не желал, в том числе и лидеры белого движения.14 К тому же, в значительной степени зависимые от помощи со стороны стран Антанты, вожди белых не решались использовать в своей пропаганде монархические идеи, справедливо предполагая, что они могут вызвать нарекания со стороны «союзников», опасавшихся возможной реакции и реставрации монархии в России.15
Подводя итоги, отметим, что тезис о монархистах как составной части единого контрреволюционного лагеря нуждается, как минимум, в определенной корректировке. Изучая биографии лидеров и активных членов черносотенного движения, нельзя не признать, что их участие в контрреволюционном движении было незначительным.
«Большевистско-черносотенный симбиоз». Поскольку подробно этот тезис был изложен и критически разобран нами в отдельной статье, рассмотрим его коротко.16 В 1992 г. архивист С. В. Шумихин, анализируя переписку монархистов Б. В. Никольского и Б. А. Садовского, высказал предположение, что, быть может, в сознании Никольского «вырисовывались контуры "черносотенно-большевистского" симбиоза», однако, по его мнению, этим чаяниям не суждено было осуществиться».17 В течение последующих двадцати пяти лет тезис С.В. Шумихина о «черносотенно-большевистском симбиозе» нашел в среде известных историков, писателей, публицистов, как своих горячих сторонников, так и противников.
Литературовед В. В. Кожинов подверг резкой критике суждение С. В. Шумихина о «черносотенно-большевистском симбиозе». Он пишет, что, очевидно, Б. В. Никольскому даже и «не снился» какой-либо «черносотенно-большевистский симбиоз» - хотя, отмечает Кожинов, «публикатор (т.е. С. В. Шумихин. - Д. С.) его писем и пытается внушить их читателям обратное».18
Напротив, писатель и публицист Ю. М. Каграманов,19 а вслед за ним д. и. н., член-корреспондент РАН Р. Ш. Ганелин,20 прямо не используя словосочетание «большевистско-черносотенный симбиоз», фактически пишут об активном взаимодействии монархистов с большевиками. Публицист В. С. Ферштман взял на вооружение понятие «большевистско-черносотенный симбиоз» и утверждает, что такой «симбиоз», несомненно, был.21 Впрочем, никаких серьезных доказательств В. С. Ферштман при этом не приводит.
Обращает на себя внимание тот факт, что тезис о «большевистско-черносотенном симбиозе» получил некоторое распространение среди современных историков, писателей и публицистов. Многие из них пытаются связать между собой не только «черносотенство» и «большевизм», но и «фашизм».22
Впрочем, в настоящее время этот тезис подвергается серьезной критике в историографии. Так, С. В. Лебедев,23 а вслед за ним А. А. Иванов и Д. И. Стогов24 во второй половине 2000-х годов фактически развивали идеи В. В. Кожинова о самобытности монархистов, писали об отсутствии в их рядах единой позиции по отношении к советской власти.25 Отмечается, что в годы Гражданской войны вооруженное сопротивление большевикам в рядах белого движения оказывала ничтожная доля черносотенцев. Бывшие лидеры черносотенцев Н. Е. Марков и В. М. Пуришкевич, хотя и оказались в рядах белых, фактически оставались в «правой оппозиции» к весьма либерально настроенному генералитету.
Очевидно, что дискуссия о «большевистско-черносотенном симбиозе» далеко не закончилась, и в том или ином виде она, несомненно, продолжится. На наш взгляд, подробное изучение биографий лидеров монархического движения поможет более четко ответить на вопросы о причинах и степени распространенности сотрудничества черносотенцев с советской властью.
«Консервативный» подход, или тезис о непринятии многими правыми обеих революций 1917 г. и отказе от участия в контрреволюционной деятельности. Изучение в последние годы биографий видных лидеров и участников черносотенного движения (А. И. Дубровина,26 В. М. Пуришкевича,27 Н. Е. Маркова,28 Б. В. Никольского,29 А. С. Вязигина,30 К. Н. Пасхалова,31 Н. Н. Жеденова32 и др.) на основе исторических источников, многие из которых были введены в научный оборот уже в постсоветское время (когда, при отсутствии цензуры, были сняты препоны для изучения русского консерватизма), привело современных исследователей к выводу о том, что правые в своем отношении к советской власти не были едины во мнении. Большинство из них вообще отказалось от какой бы то ни было активной политической деятельности, хотя часть из них, отойдя от политики, не избежала печальной участи расстрела по приговору ЧК (это касается, в частности, А. И. Дубровина, Б. В. Никольского, А. С. Вязигина и др.). И лишь небольшая часть монархистов (прежде всего, Н. Е. Марков, В. М. Пуришкевич, В. В. Шульгин33) действительно приняла активное участие в белом движении.
В небольшой по объему статье мы не можем подробно рассматривать все многочисленные нюансы, связанные с современными научными представлениями об участии (неучастии) правых в контрреволюционном движении. Процитируем, однако, слова исследователя «русской идеи» С. В. Лебедева, который пишет, что в современном обществе «вопреки намерениям самих белых белая идея все равно ассоциируется с ностальгией по старому порядку, противопоставлению хаосу и смуте революционных потрясений».34 Отсюда и «превознесение императорской России», которое подчас осуществляется современными наследниками «белой идеи».35 Сами же белые в большинстве своем монархистами не были.
Вместе с тем, в настоящее время в историографии получил новое развитие тезис о полном крахе монархической идеологии в 1917 г.,36 исследователи обращают внимание на факты, свидетельствующие о крайне слабой поддержке правых на выборах в Учредительное собрание.37 Единственным членом собрания, которого можно причислить к правым, являлся епископ Сергий (Страгородский), впоследствии Патриарх Московский и всея Руси.38
Говоря о причинах краха монархистов, А. В. Репников подчеркивает, что правые видели недостатки системы власти предреволюционной России, «но не могли критиковать эти недостатки открыто», результатом чего «стало разочарование во власти и ее верховном носителе, нарастание в консервативной среде ощущения неизбежности «великих потрясений», которые и не замедлили явиться в 1917 году».39
Подводя итоги, отметим, что, по нашему мнению, наиболее аргументированным представляется «консервативный» подход, согласно которому значительная часть монархистов отказалась от активной политической деятельности, а участие правых в деятельности белого движения было весьма ограниченным. С другой стороны, участие отдельных монархистов (Б. В. Никольский, А. И. Соболевский, князь М. М. Андроников и др.) в работе органов советской власти и советских учреждений еще не означает существование некоего «большевистско-черносотенного симбиоза», а, скорее, свидетельствует о личной позиции тех или иных правых политических деятелей.
Впрочем, приходится особо констатировать тот факт, что затронутая в статье проблематика в настоящее время достаточно мало изучена, и что для формирования более четких представлений о деятельности правых в указанный период необходимы дальнейшие научные исследования.
Автор статьи Стогов Д. И. - к.и.н., доцент кафедры истории культуры, государства и права СПбГЭТУ «ЛЭТИ»
1 Правые партии. Документы и материалы. 1905-1917 гг. Т. 1-2 / Публ. Ю. И. Кирьянова. М., 1998. Т. 1. С. 5.
2 Об идеологических различиях между националистами и черносотенцами см.: Иванов А. А. «Россия для русских»: pro et contra. Правые и националисты конца XIX - начала ХХ века о лозунге «русского Возрождения» // Трибуна русской мысли. 2007. № 7. С. 92-101.
3 См. наш историографический обзор деятельности правых в Феврале 1917 г: Стогов Д. И. Проблема отношения монархистов к Февральской революции 1917 года в современной историографии // Февральская революция 1917 года: проблемы истории и историографии: сб. докл. международной науч. конф. / отв. редактор проф. В. В. Калашников; под ред. Д. Н. Меньшикова. СПб., 2017. С. 333-344.
4 История Гражданской войны в СССР / Под ред. М. Горького, В. Молотова, К. Ворошилова, С. Кирова, А. Жданова, А. Бубнова, Я. Гамарника, И. Сталина. М., 1935. Т. 1. С. 196.
5 Там же. С. 315.
6 История Гражданской войны в СССР... С. 196.
7 Там же. С. 162.
8 Там же. С. 172.
9 Там же. С. 191.
10 История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков) (краткий курс) / Под ред. комиссии ЦК ВКП(б). М., 1938. С. 216.
11 Там же. С. 236.
12 Касвинов М. К. Двадцать три ступени вниз. 2-е изд., испр. М., 1987. С. 416-417.
13 Поликарпов В. В. Военная контрреволюция в России. 1905-1917 гг. М., 1990. С. 333.
14 Волков С. В. Белое движение и Императорский Дом // Русский исторический журнал. Т. 1. № 2. М., 1998. С. 72.
15 Там же. С. 73.
16 Подробнее см.: Стогов Д. И. Дискуссия о существовании «большевистско- черносотенного симбиоза» в период Гражданской войны в современной историографии // Гражданская война в России: взгляд через 100 лет. Проблемы истории и историографии / Отв. ред. проф. В. В. Калашников; под ред. канд. ист. наук Д. Н. Меньшикова. СПб., 2018. С. 323-335.
17 Монархист и Советы. Письма Б. В. Никольского к Б. А. Садовскому 1913-1918. Публикация С. В. Шумихина // Звенья. М.; СПб., 1992. С. 347.
18 Кожинов В. В. «Черносотенцы» и Революция (загадочные страницы истории). М., 1998. С. 159.
19 Каграманов Ю. М. Черносотенство: прошлое и перспективы // Ссылка на электронный ресурс. Режим доступа: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1999/6/kagram.html (дата обращения 25.08.2019).
20 Ганелин Р. Ш. От черносотенства к фашизму // Ad hominem. Памяти Николая Гиренко. СПб., 2005. С. 259.
21 Ферштман В. С. Большевистско-черносотенный симбиоз? 1917 год. Попытка исторического расследования // Ссылка на электронный ресурс. Режим доступа: http://berkovich-zametki.com/2010/Zametki/Nomer11/Fershtman1.php (дата обращения 25.08.2019).
22 См. помимо указанной работы Р. Ш. Ганелина: Лакер У. Черная сотня. Происхождение русского фашизма / Пер. с англ. М., 1994.
23 Лебедев С. В. Русские идеи и русское дело. Национально-патриотическое движение в России в прошлом и настоящем. СПб., 2007. С. 225.
24 Иванов А. А., Стогов Д. И. Черносотенцы и большевики: правый взгляд на триумфаторов Октября // Революция 1917 года в России: новые подходы и взгляды. Сборник научных статей / Сост. А.Б. Николаев. СПб., 2009. С. 90.
25 Там же. С. 98.
26 См.: Приговоренный к расстрелу дважды («коммунист-монархист» Александр Иванович Дубровин) / Публ. В. Г. Макарова // Репрессированная интеллигенция. 19171934 гг.: сб. статей / Под ред. Д. Б. Павлова. М., 2010.
27 См.: Иванов А. А. Владимир Пуришкевич: Опыт биографии правого политика (18701920). М.; СПб., 2011. С. 303-398.
28 Богоявленский Д. Д., Иванов А. А. Курский зубр. Николай Евгеньевич Марков (18661945) // Правая Россия. Жизнеописания русских монархистов начала ХХ века. Сост. А. А. Иванов, А. Д. Степанов. СПб., 2015. С. 93-131.
29 См.: Стогов Д. И. Патриот Земли Русской. Борис Владимирович Никольский (18701919) // Там же. С. 521-537.
30 См.: Каплин А. Д., Степанов А. Д. «Только вера дает силу жить...». Андрей Сергеевич Вязигин (1867-1919) // Там же. С. 496-520.
31 См.: Пасхалов К. Н. Русский вопрос / Сост., предисл., коммент. Д. И. Стогова. М., 2009. С. 14 (предисловие Д. И. Стогова).
32 Жеденов Н. Н. Гроза врагов русского народа / Сост., предисл., коммент. Д. И. Стогова. М., 2013. C. 32-38. (предисловие Д. И. Стогова).
33 См.: Бабков Д. И. Политическая деятельность и взгляды В. В. Шульгина в 1917-1939 гг. Дис. . к. и. н. Брянск, 2008; Гребенкин И. Н., Репников А. В. Василий Витальевич Шульгин // Вопросы истории. 2010. № 5. С. 25-40 и др.
34 Лебедев С. В. Русская идея и русское дело. Национально-патриотическое движение в России в прошлом и настоящем. СПб., 2007. С. 178-179.
35 Там же. С. 179.
36 Лебедев С. В., к примеру, подчеркивает, что «с февраля по октябрь 1917 года в России боролись за власть левые с крайне левыми» (Лебедев С. В. Указ. соч. С. 172).
37 См.: Протасов Л. Г. Всероссийское Учредительное собрание. История рождения и гибели. М., 1997.С. 44.
38 Протасов Л. Г. Люди Учредительного собрания: портрет в интерьере эпохи. М., 2008. С. 382.
39 Репников А. В. Консервативные модели российской государственности. М., 2014. С. 481.
Просмотров: 1337
Источник: Стогов Д. И. Правые в период с марта 1917 г. до окончания Гражданской войны (историографический очерк) // Эпоха Революции и Гражданской войны в России. Проблемы истории и историографии. — СПб.: Издательство СПбГЭТУ «ЛЭТИ», 2019. — С. 165-174
statehistory.ru в ЖЖ:
