1-й Петроградский женский батальон в событиях 1917 года
Самым трагичным и тяжелым для русской армии из всех четырех лет Первой мировой стал 1917 г. Усталость от войны и неимоверное перенапряжение сил, Февральская революция и социалистическая пропаганда в воинских частях и на фронте сделали свое дело, солдатская масса бурлила, все чаще выходя из-под контроля офицеров. Но если тыловые части и столичные гарнизоны с первых дней революции были втянуты в водоворот политических и революционных событий, то на фронте в первые месяцы революции еще продолжалось сохраняться относительное спокойствие. Солдатские массы в условиях военного времени смогли сохранить относительную дисциплину и заняли выжидательную позицию. Лидер партии кадетов П.Н. Милюков впоследствии писал: «что первый месяц или полтора после революции армия оставалась здоровой»1.
Именно на фронте Временное правительство надеялось обрести поддержку со стороны солдатской массы и победоносно завершить войну. Но пламенных революционных речей агитаторов о братстве и равенстве было уже недостаточно, требовались принципиально новые преобразования в армии, способные сплотить солдатскую массу и поднять ее боевой дух. В этих целях уже в апреле-мае 1917 г. с разных фронтов стали поступать предложения о создании новых воинских формирований — ударных батальонов, сформированных по принципу добровольности. Идея получила поддержку Временного правительства и Верховного Главнокомандующего генерала А.А. Брусилова, который объявил себя первым ударником и призвал последовать его примеру других фронтовиков. На имя Военного министра стали поступать письма и телеграммы от отдельных лиц и целых групп военных внутренних округов с просьбой о переводе в создающиеся батальоны. Порой ситуация доходила до абсурдных моментов, когда в рядах ударников обнаруживались даже бывшие дезертиры. С конца мая 1917 г. в армии создавались не только «ударные», «штурмовые» и революционные батальоны, но и части, сформированные по какому-либо отдельному принципу — исключительно из юнкеров или георгиевских кавалеров, пленных австро-венгерской армии югославов2. В столице был организован ударный батальон рабочих-добровольцев Обуховского завода, формировались ударные батальоны из студентов, юнкеров и даже солдат- инвалидов. В середине июля 1917 г. в число добровольцев составляло около двух тысяч человек, а к концу октября — уже 50 тысяч3. В целом сформированные «ударные», «штурмовые» и прочие батальоны не изменили существенно ситуации на фронте, представляя собой последнюю надежду Временного правительства, которое рассчитывало в случае необходимости, опереться на новые формирующиеся отряды ударников.
В неумолимом потоке бурных событий 1917 г. одним из самых экстравагантных и, несомненно, политически ангажированных событий стала организация женских ударных батальонов и команд. С инициативой создания подобных отрядов перед военным ведомством выступили ряд женских организаций. В письмах на имя А.Ф. Керенского указывалось, что «Любовь к Родине и желание внести свежие интеллигентские силы в ряды нашего утомленного долгой войной войска призывают нас стать в ряды защитников России. Мы пойдем в армию, образуя исключительно женские отряды, мы надеемся своим примером поднять упавшую энергию войск»4. В формировании женских частей важную роль сыграли различные полувоенные общественные организации, одной из которых являлся Организационный комитет женских маршевых отрядов. 20 мая он обратился к А.Ф. Керенскому с просьбой разрешить формирование «исключительно женских отрядов». Эту же идею поддерживал и военный и морской министр А.И. Гучков, полагавший, что женские батальоны способны «увлечь на подвиг остальную массу» солдат.
В отечественной историографии достаточно подробно изучена судьба отряда М.Л. Бочкаревой, единственной женской воинской команды, принимавшей участие в боевых действиях на фронте районе Молодечно5. Намного слабее отражена судьба других женских отрядов, что объясняется фактическим отсутствием архивных документов и крайне непродолжительным периодом их существования. Если отряд М.Л. Бочкаревой в количестве 200 человек был сформирован в основном из женщин, уже принимавших участие в боевых действиях на различных участках фронта, или казачек, имеющих опыт использования оружия, то других дочерей Евы, желающих сражаться и прибывающих в Петроград, требовалось еще обучать азам военного искусства. В этих целях все представительницы слабого пола, записавшиеся в женский добровольческий батальон, были направлены в военный лагерь у станции Левашово Финляндской железной дороги, где с 5 августа 1917 г. началась их военная подготовка.
Говоря о женских батальонах, необходимо остановиться на их внешнем облике и социальном составе. Одной из ярких характерных черт этих команд являлась интеллигентность женщин-добровольцев, из которых около 30% оказались курсистками (в том числе и выпускницы «бестужевских» курсов Александровской женской гимназии, считавшейся одним из самых престижных женских учебных заведений России) и до 40% имели среднее образование. Женские батальоны объединили женщин совершенно различных профессий и социального положения. Военную форму надели выпускницы университетов, учительницы, сестры милосердия и домашняя прислуга, крестьянки и мещанки. Ударница 1-го Петроградского батальона М. Бочарникова в мемуарах писала: «Первое впечатление — казалось, что я попала на луг, усеянный яркими цветами. Яркие сарафаны крестьянок, косынки сестер милосердия, разноцветные ситцевые платья заводских работниц, элегантные платья барышень из общества, скромные наряды городских служащих, горничных, нянек... Кого здесь только не было! ...Здоровенная бабища лет тридцати усиленно выпячивает и без того страшных размеров грудь, и за ее фигурой совсем не видно тоненькой соседки. Нос поднят кверху. Руки с ожесточением выкидывает вперед. А там, дальше, ухмыляясь, поминутно нагибая голову, чтобы взглянуть на свои ноги, которыми она усиленно отбивает шаг, плывет, по-видимому, мещанка. Некоторые маршируют, как заправские солдаты. Почти не касаясь земли, точно танцуя, движется хорошенькая блондинка. Не балерина ли?»6.
Говоря о столь пестром социальном составе женских формирований, необходимо уделить внимание вопросу о том, что же заставляло женщин добровольно вступать в ряды армии и становиться солдатами. Отвечая на этот вопрос, мы должны понимать, что многие женщины искренне верили, что своим поступком смогут изменить настроение в солдатских рядах, пристыдить их, и тем самым способствовать приближению победы. Вся атмосфера революционного подъема и демократических преобразований в стране 1917 г. лишь способствовала появлению подобных идеалистических позиций. Другие же просто бежали от неурядиц и проблем тяжелой и бесперспективной жизни, видя в армии способ что-то изменить в своем существовании к лучшему. Одна из ударниц так комментировала свое вступление в батальон: «А я от своего (мужа — М.В.) убёгла. Ох и бил же меня, проклятущий! Половину волосьев повыдрал. Как услыхала я, что баб-то в солдаты берут, убёгла я от него и записалась. Пошел жалиться, а комиссар ему и говорит: ”Теперя, апосля леворюции, слабода. Не смеешь бабу трогать, ежели она на хронт едеть защищать Рассею!” Так и уехала»7.
Американская писательница и журналист, работавшая в это время в России и общавшаяся с ударницами отряда Бочкаревой, писала: «Многие пошли в батальон, потому что они искренне верили, в то, что под угрозой честь и само существование России, и что ее спасение — в огромном человеческом самопожертвовании. Некоторые, как и сама Бочкарева из сибирской деревни, однажды пришли к решению, что это лучше, чем безотрадная и тяжелая жизнь, которой они жили. Личные страдания привели некоторых из них на передовую. Одна из таких девушек, японка, которую я спросила о том, что привело ее в батальон, трагически сказала: ”Причин так много, что я, пожалуй, не буду о них говорить”». Другая американская журналистка Рита Дорр приводила другой случай из жизни женщин-добровольцев: «Одна из девушек девятнадцати лет, казачка, хорошенькая, с темными глазами, оказалась совершенно брошенной на произвол судьбы после того, как у нее погибли в бою отец и двое братьев, а мать погибла во время обстрела госпиталя, в котором она работала. Батальон Бочкаревой казался ей безопасным местом, а винтовка — лучшим способом защиты»8. Другие женщины утопично мечтали проявить героизм на полях сражений, и прославиться, и даже сделать карьеру военного — идеи феминизма также были подогреваемы революцией. Причин активизации женского движения 1917 г. было огромное количество, у каждой вступившей в батальон были своя судьба и свои мотивы для того, чтобы решиться на такой отчаянный шаг.
Однако вернемся к Левашовскому военно-полевому лагерю, разбитому на окраине Петрограда. На протяжении полутора месяцев для женщин 1-го Петроградского ударного батальона начались военные будни с жестким графиком и дисциплиной, строевой подготовкой на плацу, изучением оружия и учебными стрельбами. Первые офицеры, присланные в батальон в качестве инструкторов, фактически не занимались боевой подготовкой «Ротный, являвшийся на строевые занятия неизменно в сопровождении какой-нибудь ”мадемуазель”, по-видимому ”не тяжелого” поведения, занимался больше с ней, чем с нами. Полуротный прапорщик Курочкин, прозванный мокрой курицей, под стать ему. Он так же, как и первый, был уволен, чему мы несказанно радовались», — вспоминала М. Бочарникова. Дисциплина и порядок установились лишь с приходом новых ротных командиров, офицеров Невского полка поручика В.А. Сомова, поручика О.К. Верного и прапорщика Семеновского полка К. Большакова. Были заменены и помощники ротных командиров. Так, фельдфебеля второй роты, интеллигентную даму, совершенно не подходящую на эту должность, заменили донской казачкой 23 лет Марией Кочерешко. Успевшая поучаствовать в боях на фронте, имевшая два ранения, кавалер Георгиевского креста с чубом под К. Крючкова , казачка М. Кочерешко сразу навела в роте порядок и дисциплину.
Однако помимо военной и строевой подготовки и прочей солдатской рутины находилось в Левашовском лагере и время для различного рода забав. Так, однажды ротный командир вздумал устроить игру в чехарду, иначе называемую «козлы и бараны». На расстоянии десяти шагов одни становились. согнувшись, а другие должны с разбегу через них перескакивать. «Я никогда в жизни не видела, чтобы так смеялся мужчина! Со стоном сгибаясь, он хватался за живот, точно роженица перед родами, и из его глаз текли слезы. Да и было отчего! Одна вместо того, чтобы перепрыгнуть, поддавала коленом, и обе летели на землю. Вторая с размаху садилась верхом, и тех постигала та же участь. Третья, не допрыгнув, застревала на них, и, в то время как одна вспахивала землю носом, вторая, распластавшись ласточкой, летела через голову. Мы сами так ослабли от смеха, что не могли бежать», — вспоминала современница9.
Несмотря на патриотический порыв и искреннюю готовность женщин послужить России, Петроградский батальон, как и другие женские формирования, совершенно не был готов к военной службе, а тем более к боевым действиям, и в лучшем случае мог быть использован в качестве охранной команды. На учебных стрельбах, когда был дан залп всем батальоном, в мишени попало только 28 пуль, зато стрелки убили вышедшую из-за бугра лошадь и разбили окно в проходившем в отдалении поезде. К счастью, обошлось без человеческих жертв. Ситуации порой доходили до нелепых курьезов, когда часовые женщины-добровольцы ночью стреляли по сверчкам, искренне полагая, что к ним кто-то крадется с сигаретой, или с упоением отдавали честь «генералам в мундирах, расшитых золотом», которые в реальности оказывались всего лишь петроградскими швейцарами. Офицеры, порой проверяя женские караулы, отбирали винтовки или затворы, которые наивно отдавали сами караульные. Многие женщины в последующем сознавались, что под фразой «стоя на посту, никому нельзя отдавать личного оружия», они понимали весь мир, за исключением своих офицеров.
Несмотря на обилие подобных моментов из жизни батальона, его подготовка была завершена к октябрю. Главное управление Генерального штаба доносило Верховному главнокомандующему, что формирование 1-го Петроградского женского батальона закончено10, и он может быть направлен в действующую армию 25 октября. Предполагалась его отправка на Румынский фронт. Однако дальнейшие события в Петрограде резко изменили планы командования. 24 октября женскому батальону было поручено погрузиться в вагоны и прибыть на Дворцовую площадь для проведения торжественного парада. Накануне отправки поручик Сомов тайком от других прорепетировал прохождение роты, ощетинив штыки. Унтер-офицер второй роты вспоминала: «...чистились, мылись и писали прощальные письма домой. За несколько дней до выступления командир батальона проверял наши знания. Батальон был выстроен в поле, и 1-я рота под его команду делала все перестроения, рассыпалась в цепь, совершала перебежки и пошла в атаку. Результатом подготовки он остался доволен. Наступило 24 октября. Погруженные в вагон, а конные разведчики в пешем строю, мы с песнями двинулись в Петроград. Из одного вагона неслось ”Гей, ну-ты, хлопцы!..” с залихватским припевом ”И-ха-ха, и-ха-ха!”. Из второго — ”По дороге пыль клубится...”. Грустная история казака-сироты, возвращающегося с набега. Из третьего — разудалая ”Ой, да течет речка по песку, да!”. Перекликались, точно петухи на рассвете. На каждой остановке пассажиры и служащие высыпали на перрон послушать наше пение»11.
Чувствуя напряженную обстановку в Петрограде, Временное правительство во главе с А.Ф. Керенским использовало женский батальон вслепую, планируя в случае необходимости привлечь его для борьбы с большевиками. Именно поэтому сразу по прибытии в Петроград женщинам выдали обоймы патронов на тот случай, если во время парада начнутся беспорядки. Нужно отметить, что торжественный парад на Дворцовой площади все-таки состоялся, женщин-ударниц приветствовал сам Керенский. В это время и выяснилась настоящая цель пребывания батальона в столице. Трезво оценив ситуацию, командир батальона штабс-капитан А.В. Лосков принял решение вывести женский батальон из столицы, понимая бессмысленность его участия в революционных событиях. Министр путей сообщения А.В. Ливеровский в своем дневнике записал разговор министра торговли и промышленности А.И. Коновалова с только что назначенным главнокомандующим войсками Петроградского военного округа Я.Г. Багратуни. Коновалов: «Почему же вчера (24 октября — М.В.) были выведены из Петрограда женские батальоны?»; Багратуни: «По условиям расквартирования. Кроме того, мне было доложено, что на фронт они охотно идут, но вмешиваться в политическую борьбу не желают»12.
Большая часть батальона была выведена из Петрограда. В столице Временному правительству удалось оставить только 2-ю роту батальона в составе 137 человек под предлогом доставки бензина с завода Нобель. «1-я рота направилась прямо на вокзал, а нашу — правым плечом заводят обратно на площадь. Мы видим, как весь батальон, пройдя церемониальным маршем, также вслед за 1-й ротой уходит на вокзал. Площадь пустеет. Нам приказывают составить винтовки в ”козлы”. Откуда-то донесся слух, что на заводе, кажется, ”Нобель”, взбунтовались рабочие и нас отправляют туда для реквизиции бензина. Слышатся недовольные голоса: ”Наше дело — фронт, а не мешаться в городские беспорядки”. Раздается команда: ”В ружье!” Мы разбираем винтовки, и нас ведут к воротам дворца», — вспоминала в своих мемуарах М. Бочарникова. Вечером 24 октября штаб Петроградского военного округа предписал командиру роты поручику В.А. Сомову выслать на охрану мостов: Николаевского — полвзвода, Дворцовского — полвзвода и Литейного — взвод. Ударницам ставилась задача способствовать разводке мостов, чтобы отрезать рабочие районы от центра и огнем предотвратить всякую попытку навести их снова. Однако эти действия юнкеров и 2-й роты женского батальона закончились провалом. Революционные матросы и красногвардейцы прочно удерживали мосты13.
К вечеру 25 октября женщины-ударницы вместе с юнкерами участвовали в перестрелке, защищая баррикады у Зимнего дворца. «...получаем приказ выйти на баррикады, построенные юнкерами перед Зимним дворцом. У ворот высоко над землей горит фонарь. ”Юнкера, разбейте фонарь!” Полетели камни, со звоном разлетелось стекло. Удачно брошенный камень потушил лампу. Полная темнота. С трудом различаешь соседа. Мы рассыпаемся вправо за баррикадой, смешавшись с юнкерами. Как потом мы узнали, Керенский тайком уехал за самокатчиками, оставив вместо себя министра Коновалова и доктора Кишкина, но самокатчики уже ”покраснели” и принимали участиев наступлении на дворец. В девятом часу большевики предъявили ультиматум о сдаче, который был отвергнут. В 9 часов вдруг впереди загремело ”ура!”. Большевики пошли в атаку. В одну минуту все кругом загрохотало. Ружейная стрельба сливалась с пулеметными очередями. С ”Авроры” забухало орудие. Мы с юнкерами, стоя за баррикадой, отвечали частым огнем. Я взглянула вправо и влево. Сплошная полоса вспыхивающих огоньков, точно порхали сотни светлячков. Иногда вырисовывался силуэт чьей-нибудь головы. Атака захлебнулась. Неприятель залег. Стрельба то затихала, то разгоралась с новой силой»14. В это время в самом дворце царили полная неразбериха и замешательство, одни команды продолжали сражаться, другие складывали оружие и заявляли о нейтралитете, отовсюду поступали противоречивые сведения.
Никто не отваживался взять на себя общее руководство обороной. О вакханалии в Зимнем дворце в последний день Временного правительства вспоминали практически все участники обороны15. В двенадцатом часу ночи 25 октября женскому батальону было приказано отойти во Дворец. В мемуарах ударница М. Бочарникова писала: «”Женскому батальону [было приказано] вернуться в здание!” — пронеслось по цепи. Заходим во двор, и громадные ворота закрываются цепью. Я была уверена, что вся рота была в здании. Но из писем г-на Зурова узнала, со слов участников боя, что вторая полурота защищала дверь. И когда уже на баррикаде юнкера сложили оружие, доброволицы еще держались. Как туда ворвались красные и что происходило, не знаю. Нас заводят во втором этаже в пустую комнату. ”Я пойду узнаю о дальнейших распоряжениях”, — говорит ротный, направляясь к двери. Командир долго не возвращается.Стрельба стихла. В дверях появляется поручик. Лицо мрачно. ”Дворец пал. Приказано сдать оружие”. Похоронным звоном отозвались его слова в душе...»16.
После того, как защитниками Зимнего дворца было сложено оружие, женщин отправили в Павловские казармы, а на следующий день на станцию Левашово17. Женский батальон после возвращения в казармы офицеров был снова вооружен из запасов цейхгауза и окопался, приготовившись к обороне. И лишь отсутствие необходимого количества боеприпасов спасло батальон от полного уничтожения в перестрелке с революционными солдатами. 30 октября батальон был разоружен прибывшими в Левашово красноармейцами. Было изъято 891 винтовка, 4 пулемета, 24 шашки и 20 револьверов, а также различное снаряжение. Женщины-разведчицы доставили ящики с патронами через полчаса после ухода красногвардейцев из расположения военного лагеря.
После разоружения 1-й Петроградский женский батальон продолжал существовать еще два месяца, по инерции поддерживалась дисциплина, выставлялись караулы и выполнялись различные наряды. Теряя всякую надежду отправки на фронт, женщиныстали разъезжаться по домам или пробираться на фронт. Известно, что некоторые из них смогли добраться до фронта в различные части, в большинстве в женскую роту Туркестанской дивизии, некоторые стали ухаживать за ранеными в военных госпиталях. Большая часть личного состава батальона разъехалась по различным направлениям в ноябре-декабре 1917 г. Окончательно Петроградский батальон прекратил свое существование 10 января 1918 г., когда штабс-капитан А.В. Лосков предоставил рапорт о роспуске батальона и сдаче имущества в интендантство и штаб Красной гвардии.
История добровольческих ударных батальонов (не только женских) сложилась таким образом, что в последние месяцы существования Временного правительства именно они стали главным рычагом поддержания порядка и дисциплины, вызывая тем самым бурю негодования и ненависти со стороны остальной солдатской массы в свой адрес. В войсках основной массой нижних чинов добровольцы воспринимались негативно, а часто и враждебно, в то время как командный состав видел в них единственную надежду на перелом в настроениях армии и возможность доведения войны до победного конца. Враждебность солдат обуславливалась, в числе прочего, тем, что Корниловский ударный полк и многие ударные батальоны, особенно юнкерские, помимо или вместо непосредственно боевого применения использовались командованием в качестве заградительных отрядов и карательных команд. Солдатская ненависть к частям подобного типа, естественно, распространялась и на женские батальоны, многие солдаты требовали ареста и даже расстрела «стерв корниловок». Женские батальоны так и не смогли выполнить своей главной роли — пробуждения патриотизма и боевого духа на фронтах. У солдатской массы создание женских воинских команд вызывало лишь глухое чувство раздражения и ненависти. Несмотря на искренний порыв женщин послужить Отечеству и готовность умереть за него, военные женские команды так и остались всего лишь ярким суррогатом деградирующей армии 1917 г.
Васильев Максим Викторович — член Российской Ассоциации историков Первой мировой войны, Псков
1 Милюков П.Н. Воспоминания. М., 1991. С. 484.
2 Речь идет о Сербской дивизии (затем корпусе), составленной из пленных югославов. Корпус принимал участие в боях при Дорогобуже и после понесенных потерь и под воздействием политической распри между славянскими народами летом 1917 г. был расформирован. Из национальных воинских формирований на момент 1917 г. действовали: Кавказская Туземная дивизия, несколько латышских стрелковых батальонов и чехословацкая бригада (Деникин А.И. Очерки русской Смуты. Т. 1. М., 2013. С. 454-455).
3 Капустин М.И. Заговор генералов. М., 1968. С. 79-95; Солнцева С.А. Ударные формирования русской армии в 1917 году // Отечественная история. 2007. № 2. С. 47-59.
4 Васильев А. Женский «батальон смерти» // Опыт историкоантропологических исследований. 2003. Сборник научных работ студентов и аспирантов. М., 2003.
5 Ардашев Н. Великая война и женщины русские. М., 1915; Сенин А.С. Женские батальоны и военные команды в 1917 году // Вопросы истории. 1987. № 10. С. 178-181; Абинякин Р.М. Офицерский корпус Добровольческой армии: социальный состав, мировоззрение. 19171920 гг. Орел, 2005. С. 38; Дробченко В.А. Женское движение в Томской губернии 1917 г. // Вестник Томского государственного университета. 2009. № 318. С. 110-113; Жирнов Е. «Слухи о ее зверствах доходят даже до Керенского» // Коммерсант/Власть. 2007. № 22; Иванова Ю.Н. Проблем хватало и без них, но... // Военно-исторический журнал. 1994. № 6. С. 75-77.
6 Бочарникова М. В женском батальоне смерти (1917-1918) // Доброволицы. М., 2001. С. 174-175.
7 Там же. С. 176.
8 Цитата по: О женских батальонах 1917. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.spletnik.ru/blogs/govoryat_chto/78308_o-zhenskikh-batalonakh-1917 (дата обращения: 22.01.2014 г.)
9 Бочарникова М. В женском батальоне смерти (1917-1918) // Доброволицы. С. 181.
10 К началу октября 1917 г. в 1-м Петроградском батальоне насчитывалось 1168 женщин-солдат и 17 офицеров (Советская военная энциклопедия. Т. 3. М., 1977. С. 331).
11 Бочарникова М. В женском батальоне смерти (1917-1918) // Доброволицы. С. 196.
12 Исторический архив. 1960. № 6. С. 44.
13 Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде. Сборник статей. М.-Л., 1957. С. 131.
14 Бочарникова М. В женском батальоне смерти (1917-1918) // Доброволицы. С. 199-200.
15 Гайлеш К.И. Защита зимнего дворца // Сопротивление большевизму. 1917 — 1918 гг. М., 2001. С. 9-15; Синегуб А.П. Защита Зимнего дворца (25 октября — 7 ноября 1917 года) // Сопротивление большевизму. 1917 — 1918 гг. С. 21-119; Прюссинг О.Г. Защита Зимнего дворца // Военная Быль. 1956. № 20. Сентябрь; Малянтович П.Н. В Зимнем Дворце 25-26 октября 1917 года // Былое. 1918. № 12. С. 111-141.
16 Бочарникова М. В женском батальоне смерти (1917-1918) // Доброволицы. С. 200.
17 Красная летопись. 1929. № 2. С. 240.
Просмотров: 753
Источник: Васильев М.В. 1-й Петроградский женский батальон в событиях 1917 года //М.: Новый хронограф, 2016.- с.143-153.
statehistory.ru в ЖЖ:
