Александра Самусенко. Биография. Офицер связи танковой бригады
Однако, на удивление, информации про Александру Самусенко в Интернете крайне мало. Настолько мало, что из даты её рождения известен только год, без числа и месяца. Тем не менее, что-то нашлось.
Александра Самусенко - командир взвода танков "Т-34",
участница битвы на Курской дуге, 1943 г. Фотограф Анатолий Морозов
Вот что говорит Муза Николаевна Огай, председатель белорусской комиссии по увековечению памяти погибших в годы Великой Отечественной воинов и партизан про Александру Самусенко:
3 марта 1945 года в 70 километрах от Берлина погибла Александра Самусенко, Шурочка, танкист, уроженка Жлобинщины. Войну она начинала рядовым пехотного взвода, потом окончила училище танкистов. Под Берлином, уже выполняя ответственное задание как офицер разведки, погибала от прямого попадания в танк, но успела выбраться из горящей машины и бросить в огонь планшет с документами.
Итак, из этого сообщения выясняется, что Александра Самусенко родилась в Белоруссии в Жлобинском районе Гомельской области. Войну начала рядовым пехотного взвода.
Однако, Книги Памяти, содержащие информацию о погибших в годы ВОВ, говорят нам, что Александра Григорьевна Самусенко родилась в городе Чите. Вот выдержки из этих трёх книг
Книга памяти о тех, кто не вернулся с войны. Читинская область. Том 1
Книга памяти. Челябинская область. Том 2
Книга памяти погибших и пропавших без вести в Великой отечественной войне. Том 11
Все три книги памяти (причём одна из них - Челябинской области) сходятся на том, что А.Г. Самусенко родилась в Чите в 1922 году. Возникает вопрос, почему М.Н. Огай говорит, что она уроженка Жлобинщины. Ведь, надо полагать, не зря председатель белорусской комиссии по увековечению памяти погибших в годы Великой Отечественной заговорила про неё. Возможно, Александра Самусенко родилась там, а потом в младенческом возрасте с родителями переехала в Читу, а может быть наоборот - отсюда и такое заявление Музы Огай. А может быть она что-то напутала и на самом деле Александра Самусенко родилась в Чите, и в Белоруссию никогда не переезжала. То, что в одной из Книг Памяти местом захоронения указана Германия, а не Польша, объясняется тем, что до 1945 года г. Лобез входил в состав Третьего Рейха.
Из банка документов "Подвиг народа", где собраны наградные документы на участников ВОВ, мы узнаём, что в РККА Александра Самусенко ушла из Читы. Таким образом версию о том, что она родилась в Чите, а потом уехала в Белоруссию, можно отбросить. Кстати, там же в наградных листах указана национальность Самусенко - татарка, что весьма неожиданно. И Самусенко, и Давиденко (фамилия её матери - Евдокии Ивановны) не являются характерными татарскими фамилиями, равно как и имя её отца - Григорий, тоже не типично татарское.
Спустя 5 лет после написания этой статьи мы получили письмо от Ивана Демьяненко, который заявил, что Александра Самусенко - сестра его бабушки и информация Музы Огай о том, что наша героиня родом с Жлобинского района Гомельской области, соответствует действительности. Проживала Александра в деревне Святое (в настоящее время - Кирово) Жлобинского района Гомельской области. Путаницу же в документах он объясняет тем, что отец Александры, Егор (Григорий) Самусенко, был перед войной арестован за антисоветскую пропаганду, и Александра Самусенко, вероятно, пыталась скрыть этот факт. Год рождения, указанный в документах - 1922, Иван Демьяненко подтверждает. Всего в семье было 5 детей - Мария (род. 1910), Ольга (1917—2012), Александра (род. 1922), Савва (род. 1926, погиб в партизанском отряде в Гомельской области, застрелен снайпером в разведке), Владимир (род. 1928). В частности, сестра Ольга Григорьевна Демьяненко (1917—2012) проживала в деревне Святое, а после Великой Отечественной войны переехала в деревню Химы, Рогачёвский район, Гомельская область.
Ответ белорусского КГБ о судьбе отца Александры Самусенко. Документ предоставлен Иваном Демьяненко:
Интересную информацию о юности Александры даёт донесение о потерях Гвардейской Танковой Чертковской ордена Ленина Краснознамённой ордена Суворова ордена Богдана Хмельницого бригады (документы взяты из http://www.obd-memorial.ru).
Вот фрагмент одного донесения:
А вот другое донесение целиком:
Там написано, что она была воспитанницей в частях Красной Армии с 1934 г. - то есть с 12 лет. Из наградного листа на орден Отечественной войны I степени мы узнаём, что воспитанницей она была с 1934 по 1938, а с 1938 г., т.е. с 16 лет, в кадрах Красной Армии.
Местом жительства матери указан г. Москва. То есть, очевидно, переезд из Читы имел место быть. К сожалению, при каких обстоятельствах при живой матери Александра Самусенко стала дочерью полка, не сообщается. Можно было бы предположить, что мать была репрессирована, но вряд ли бы тогда А.Г. Самусенко стала воспитанницей в частях РККА.
Информация о том, что Александра Самусенко была воспитанницей в частях Красной Армии, опровергается Иваном Демьяненко. По его словам, Ольга, сестра Александры Самусенко, рассказывала, что до войны Александра училась в Гомельской ФЗО (школа фабрично-заводского обучения). Также, по словам Ивана Демьяненко, мать Александры - не Давиденко Евдокия Ивановна, а Дарья Артёмовна Самусенко (до замужества Казакова), родившаяся в деревне Вирня Жлобинского района Гомельской области. Отец же её родился на хуторе Замостье, Святский сельсовет, Жлобинского района Гомельской области. Несовпадение имени матери с реальным видимо объясняется тем же желанием Александры скрыть судимость отца.
А вот что вспоминает фотограф Анатолий Морозов (интервью газете "Гудок" 8 мая 2003 года), который и сделал единственную известную в интернете фотографию Александры Самусенко.
Под Орлом мне удалось познакомиться с отважной девушкой, командиром танкового взвода гвардии старшим лейтенантом Сашей Самусенко. Танковая бригада, в которой она служила, как раз вышла из боя. Глядя на ее жизнерадостное лицо, трудно себе представить, что в свои двадцать три года она успела столько пережить: много раз водила свой взвод в атаку, лично уничтожила несколько противотанковых орудий и много гитлеровцев, дважды горела, была ранена. За боевые заслуги Александру наградили орденом Отечественной войны 1 степени, а вскоре орденом Красной Звезды.
Итак, в 1943 году А.Г. Самусенко, по утверждению фотографа, было 23 года - как видим, это не соответствует действительности - тогда ей был 21 год. По его же утверждению во время битвы на Курской дуге, Александра Самусенко была командиром танкового взвода. Однако, в книге В.С. Муромцевой ничего не говорится о том, что она занимала эту должность. Утверждается, что она была просто командиром танка Т-34. В своей книге она приводит заметку из фронтовой газеты 1-й гвардейской танковой бригады (впоследствии 1-й гвардейской Чертковской танковой бригады):
В. С. Мурманцева. "Советские женщины в Великой Отечественной войне". (М.: Мысль, 1974.)
Геройски сражалась на Курской дуге и танкистка, командир Т-34 лейтенант Александра Самусенко. Однажды подразделение, где служила Самусенко, получило задание контратаковать колонну танков противника. Механик-водитель Т-34, командиром которого была Самусенко, встретив на своем пути три "тигра", растерялся. Лейтенант Самусенко спокойно, но решительно заявила: "Назад нам дороги нет". И водитель танка овладел собой. Первым же выстрелом вражеский танк был подбит. Остальные продолжали идти на сближение. Ожесточенный бой продолжался несколько часов, но победу одержал экипаж танка Александры Самусенко. За отвагу, проявленную в этом сражении, она была награждена орденом Красной Звезды.
Александра Самусенко. Фотограф Михаил Савин.
На сайте "Память народа" имеются документы на награждение Александры Самусенко орденом Отечественной войны первой степени.
При этом в списке награждаемых она, очевидно, по ошибке, написана мужским именем - Самусенко Александр Григорьевич. А вот в наградном листе, где описывается, за что именно её наградили - там уже её имя написано правильно. Из приказа о награждении мы узнаём, что по состоянию на 27 марта 1943 г. она была адъютантом танкового батальона 97-й танковой бригады и до этого момента наград у неё не было.
Из наградного листа следует, что во время боя она взяла на себя командование батальоном вместо убитого комбата и "чётко и энергично руководила боевыми действиями танков".
Следующей наградой Александры Самусенко стал орден Красной звезды, полученный 27 июля 1943 г. Из наградного листа следует, что в июле 1943 г. она была офицером связи 97 танковой бригады.
Как видим, в нём написано, что она "своевременно обеспечивала связь и информацию о положении частей и бригады, действующих в бою. Под непосредственным огнём противника и бомбёжкой с воздуха вражескими самолётами поставляла частям указания дальнейшего развития успеха в бою". Ничего не сказано о том, что она была механиком-водителем и подбивала танки противника, не говоря уже о том, что она была командиром танкового взвода. Рассказы Анатолия Морозова и В.С. Мурманцевой сходятся между собой в том, что Александра Самусенко непосредственно подбивала вражескую технику, однако в наградном листе об этом ни слова, и речь идёт только о том, что наша героиня обеспечивала связь.
Это было лето 1943 года, битва на Курской дуге. Александра Самусенко тогда была в звании лейтенанта. Перейдём к лету 1944 года. Тут мы встретим нашу героиню уже в звании капитана и должности офицера связи.
О Александре Самусенко вспоминает артиллерист Петр Михайлович Демидов, прошедший со своей батареей от Ленинграда до Берлина. Он написал книгу «На службе у бога войны»(М.: Яуза, Эксмо, 2007). Цитируемый фрагмент находится в главе "Львовско-Сандомирская операция".
Иногда, будучи на отдыхе, мы навещали своих друзей из других частей нашего корпуса. На этот раз решено было съездить к Володе Бочковскому, командиру танкового батальона, ставшему в апреле 1944 года Героем Советского Союза.
Комбат принял нас тепло, хлебосольно, а чтобы нам не было скучно в мужской компании, пригласил офицера связи капитана Сашу Самусенко. В нашей армии это была единственная женщина-танкист. Ей уже было лет двадцать пять, о ней много шумела фронтовая печать, расписывая ее патриотические порывы. В свое время, чтобы чего-то добиться в жизни, модно было писать письма Калинину. Вот и она решила стать танкистом и обратилась к председателю ВИК с просьбой посодействовать ей при поступлении в танковое училище. Ее просьба была удовлетворена.
С Самусенко Гиленков уже был знаком, видимо, поэтому он и потащил меня к Бочковскому, под началом которого Саша служила. Меня же представил честной компании как своего лучшего друга. Пока комбаты баловались трофейным вином и говорили об армейских делах, мы с Сашей, как великие трезвенники, решили на время их покинуть и подышать свежим воздухом. Гуляли, как в мирное время, вели неторопливую «светскую» беседу, вспоминали учебу в школе, в училище. Незаметно подошли к машине, специально оборудованной для женщины-танкиста. «Может, зайдешь посмотреть, как я живу?» — предложила она. Я отказался, сославшись на то, что неудобно оставлять друзей, чего доброго, еще обидеться могут.
Погостив у танкистов, мы возвращались в свой дивизион. По дороге Гиленков все время расспрашивал, где живет Самусенко и как к ней можно «подобраться». Только тогда я понял, что моему другу «глянулась» симпатичная украинка. У них потом завязался фронтовой роман, который длился почти до конца войны.
К сожалению, Саша погибла в марте 1945 года при проведении Восточно-Померанской операции. Погибла нелепо, как многое бывает нелепо на войне. О ее смерти я узнал только после войны, встретив бывшего комиссара Прошкина. Он рассказал, как это случилось. 1-я танковая армия принимала участие в ликвидации немецкой группировки «Висла». 405-й особый дивизион совершал ночной марш, двигаясь за 1-й танковой бригадой. Дорога, разбитая танковыми гусеницами, еле просматривалась, а тут еще немцы начали обстрел колонны. Самусенко сидела с бойцами на танке. Когда начался обстрел, она на ходу соскочила с машины и, укрываясь от осколков за ее бортом, шла рядом. Неожиданно танк стал разворачиваться. Механик-водитель в темноте не заметил идущих людей. Под гусеницы попала только Саша.
Ехавший сзади колонны Прошкин в свете фар увидел на дороге обезображенное человеческое тело. Каково же было его удивление, когда узнал капитана-танкиста. Саша умирала. Последние ее слова были обращены к Гиленкову. Она просила: «Георгий Николаевич, передайте Юре, что я его очень люблю».
Запомним, что Пётр Демидов утверждает, что Александра Самусенко погибла под гусеницами собственного танка.
В книге Ю.А. Жукова «Люди сороковых годов. Записки военного корреспондента» (Изд. 2-е, переработанное и дополненное. — М., «Советская Россия», 1975.) написано, что Александра Самусенко являлась ветераном боёв в Испании и Финляндии, а на момент гибели была замкомандира 1-го танкового батальона. То, что она являлась ветераном боёв в Испании, опровергается в нижеследующем отрывке из книги Фабиана Гарина - да и по возрасту она там не могла воевать. Сведения о том, что она воевала в Финляндии, вроде бы подтверждаются данными из наградных листов. Однако, как мы уже сообщали выше, Иван Демьяненко написал нам, что Ольга, сестра Александры Самусенко, рассказывала, что перед началом Великой Отечественной войны Александра училась в Гомельской ФЗО, и, таким образом, не могла участвовать в Советско-финской войне.
То, что она погибла в должности замкомандира батальона, тоже сомнительно - документы ОБД "Мемориал" это не подтверждают. Совершенно точно можно сказать, что кочующая по интернету информация, что Александра Самусенко была командиром танкового батальона, не соответствует действительности.
Раскрашенные фотографии Александры Самусенко
Вот что пишет о гибели Александры Самусенко писатель-фронтовик Фабиан Гарин в своей книге «Цветы на танках»(М.: Советская Россия, 1973). Фабиан Гарин в звании майора служил в 1-й танковой армии.
Старшего лейтенанта Шуру Самусенко, прибывшую в бригаду еще месяц назад, направили к Жукову[начальник батальона].
— Присмотрись к ней,— наказал Темник,— если деловая и ребята из-за нее не перессорятся, останется твоим замом.
Жуков поморщился. Он не сомневался, что Лида, узнав о заме в юбке, расстроится, чего доброго — начнет ревновать. Возразить не посмел, ведь у Самусенко три боевых ордена!
— Бабе подчиняться не буду,— предупредил Розенберг.
— Дурак, еще влюбишься, — подмигнул Жуков, — деваха красивая. И, видать, свободная.
— Ты за меня не болей. Такая в Одессе не котируется. После войны на одного танкиста придется тридцать девчат. Ассортимент большой.
Шура была изящна, с тонкой талией, а косы, уложенные на затылке, придавали ей женственность, но война наложила на нее свой отпечаток: то бранное слово сорвется с языка, и курила больно много. Ребятам она понравилась, но подчиняться ей никто не хотел, считали обидным.
Шура чувствовала ледок недоверия танкистов и старалась не приказывать, даже не вмешиваться в возникавшие споры. Она стояла с нами на борту танка, подставив лицо ветру и дождю. О чем она думала? Мы не знали, как она очутилась на фронте, за какие подвиги награждена орденами. Когда ее спросили, за что она получила первую звездочку, Шура лаконично ответила:
— За выполнение государственного задания.
— За такой ответ учитель ставит двойку с минусом,— буркнул Розенберг.
Шура даже не улыбнулась, она пропустила шутку командира роты мимо ушей. А на другой день Баландин уверял Жукова, что Шура воевала в Испании.
— Когда она вернулась на Родину, ей вручили в Кремле орден Красной Звезды и научили отвечать на вопросы любопытных.
— Ты откуда знаешь? — недоверчиво спросил Жуков.
— У меня автоматчик Колька, вот такой пацан, — Баландин поднял ладонь с растопыренными пальцами на метр от земли,— он про всех все знает, в кубанке ходит. Ребята его зовут казачком. Подошел он к ней и говорит: «Вот где нам выпало встретиться, товарищ старший лейтенант. Кто бы мог подумать! Я вас видел еще под Уэской... Но пасаран!» А она отвечает: «Я тебя не припомню». А казачок наступает дальше: «Вас, говорит, сам генерал Лукач представил к награде. Мировой был генерал». Как на мушку взял!
— А он откуда знает?
— Подумаешь, три слова сказал: Уэска, генерал Лукач, но пасаран. Их всякий школьник знает. Из газет вычитал. Но он так ловко ввернул эти слова, что она себя выдала.
— Чего ей скрывать?— развел руками Жуков.
— Не знаю, но почему-то многие не хотят сознаться, что воевали в Испании.
Миндлин расстался с бригадой, уйдя на полк тяжелых танков, но сердце свое он оставил в бригаде. Был бы свободный день — слетал бы повидать тех, кого любил, с кем делил тяготы и радости. Чего греха таить, ему очень нравилась Шура Самусенко, но что-то удерживало его, не позволяло признаться ей. Только однажды, оставшись с Шурой наедине, он, утратив начальнический тон, сказал ей:
— Я очень прошу тебя не курить и не пить.
Самусенко округлила глаза и удивленно спросила:
— Почему это вас волнует?
Миндлин хотел ответить, но в горле ком. Он лишь опустил голову.
— Может, влюбились?— задорно спросила она.
Он закрыл лицо руками. Шура бесшумно поднялась, осторожно сняла с него пилотку, поцеловала в голову и ушла. С того дня никто не видел в зубах у Шуры папиросу, а от фляги она воротила нос, будто ей предлагали касторку. Встречаясь с Миндлиным, она краснела.
Покидая бригаду, Миндлин вызвал к себе Самусенко.
— Я переведен на гвардейский полк тяжелых танков, — выдавил он наконец из себя.
— Знаю,— тоскливо ответила она.
Неожиданно он осмелел.
— Так знай, что я люблю...— и не договорил.
— Я тоже.
Он обнял ее. Они расстались, но верили, что скоро встретятся.
...Каждый день в разведку уходили автоматчики. Подполковник дал наказ: если встретятся танкисты из Первой гвардейской танковой бригады, то сообщить им его координаты. Однажды ему сообщили: на окраине деревни Цюльцефирц обнаружена под деревом свежая могила. На холмике — незатейливый крест с прикрепленной к нему фотографией девушки в шлемофоне.
— Где это фото? — спросил взволнованно подполковник.— Почему не принесли?
Один из разведчиков снял с себя пилотку и достал измятую фотографию.
— Шура! — простонал подполковник.— Фашисты есть в этой деревне?
— Есть, товарищ гвардии подполковник.
Через час танковая рота с двумя бронетранспортерами выбила фашистов из Цюльдефирца. Разведчики подвели подполковника к могиле, он с трудом прочитал написанные чернильным карандашом русские слова: «Здесь похоронена Александра Самусенко. Похоронила Агнесса Бауман».
— Разыщите в деревне Агнессу Бауман, — хриплым голосом попросил он.
Ветром сдунуло разведчиков. Через десять минут они привели женщину лет тридцати пяти. Руки она держала на груди, и все тело содрогалось, будто сзади ее незаметно трясли.
— Вы Агнесса Бауман? — спросил подполковник.
— Да! — ответила женщина по-русски.
— Вы знаете русский язык?
— Я всю жизнь жила на Украине, муж мой украинец и погиб на фронте, а меня фашисты насильно эвакуировали, как немку, когда отступили. Судьба забросила меня и моих детей в эту деревушку.
— Это вы похоронили? — Он обернулся к могиле.
— Я!
— Когда она погибла? При каких обстоятельствах? Вы что-нибудь знаете?
Бауман, роняя слезы, рассказала:
— Три дня назад в деревню въехал броневик. Кто там сидел — я не знаю. Немцы уже ушли, остался почему-то один танк, может, он был неисправный,—тоже не знаю. Но только из танка выстрелили, броневик загорелся. Я увидела, как выскочил парень, бросил в огонь свою сумку (так она назвала планшетку) и выхватил револьвер... И тут же упал. Когда танк ушел, я подошла к парню и по лицу узнала, что это девушка. Она была в штанах. В гимнастерке я нашла фотографию и прочитала на обороте ее имя и фамилию... Могила неглубокая, моим детям трудно было рыть землю.
— Достать лопаты! — приказал подполковник. Больше он не плакал, но лицо его почернело, осунулось.
Тело Самусенко выкопали, увезли в Лабес и похоронили на центральной площади у памятника Вильгельму I.
Уже спустя много времени Ожоженко, повстречав Миндлина, спросил у него:
— Правда ли, что Шура воевала в Испании?
— Никогда она там не была, а ордена заработала в боях на советской земле.
— Значит, Баландинский Колька трепал языком?
— Точно!
— Товарищ подполковник, наплевать на то, что он трепался, но только вы бросьте убиваться. Мы с вами почти однолетки, нам жизнь подарит еще не одну деваху. Важно самим дожить до победы.
— Отставить этот разговор! Лучше Шуры не будет.
— Будет! — подмигнул Ожоженко и попрощался.
Агнесса Бауман даёт другую картину гибели Александры Самусенко - вероятно, от вражеской пули.
И есть ещё третья версия гибели нашей героини. В газете "Красная звезда" от 27 апреля 1995 г. Виталий Скрижалин приводит слова заведующего музеем-диорамой в г. Орёл полковника в отставке А.Жутикова:
Более известно о ее последних часах жизни. За два месяца до конца войны, 3 марта 1945 года, гвардии капитан Самусенко, выполняя боевое задание как офицер связи, вблизи польского города Лобез наскочила на прорывающихся из окружения эсэсовцев. Пришлось принять бой.
Водитель броневика Виктор Кузьменко был сразу убит. Бросив полевую сумку с документами в горящую машину, Александра продолжала отбиваться от наседавших врагов из ППШ. И только когда гусеницей пущенной против нее самоходки ей раздавило ноги, немцам удалось взять отважную девушку-офицера в плен. Александру допрашивали, пытали и, ничего не добившись, расстреляли.
Тела погибших предала земле на месте боя украинская женщина, угнанная фашистами на чужбину. Позже их перезахоронили на центральной площади Лобеза.
Украинская женщина, угнанная фашистами на чужбину - это, видимо, Агнесса Бауман. Однако в её рассказе, который привёл Гарин, ничего не сказано про то, что она столкнулась именно с эсесовцами и что её взяли в плен. Из текста, который приводит Гарин, ясно следует, что Александра Самусенко умерла быстро и в плен её никто не брал - "Когда танк ушел, я подошла к парню и по лицу узнала, что это девушка". При этом рассказ А. Жутикова перекликается с воспоминаниями Петра Демидова в той части, что Самусенко попала под гусеницы. Только у Демидова это был наш танк, а у Жутикова - немецкая самоходка.
Информация о месте захоронения в г. Лабес подтверждается Книгами Памяти и приказом об исключении из списков. Кстати, город Лабес находится более чем в 200 км. от Берлина, так что вряд ли деревня Цюльцефирц находится в 70 км. от Берлина, как об этом говорит М.Н. Огай.
Вот информация из приказа об исключении из списков:
Как видим, в одном из них местом рождения указан г. Чкалов (так назывался Оренбург с 1938 по 1957 г.). Видимо, машинистка перепутала Читу с Чкаловым. Должность Александры Самусенко указана как офицер связи штаба бригады. Возможно, её или не успели официально назначить замкомандира батальона, или вообще решили не назначать ("если деловая и ребята из-за нее не перессорятся, останется твоим замом" - цитата из вышеприведённого отрывка из книги Фабиана Гарина).
А вот наградной лист на награждение её вторым по счёту орденом Отечественной войны I-й степени, посмертно:
Однако, на этом наше расследование не заканчивается. Вернёмся в лето 1944 года.
6 июня 1944-го, когда высадкой в Нормандии открылся Второй фронт, американский сержант Джозеф Байерли десантировался из самолета под ураганным огнем противника. Прыгая из люка, он видел, как взорвался битком набитый однополчанами транспортник всего лишь в паре сотен метров поодаль: немецкая зенитка поразила цель.
Оставшись один, Байерли взорвал несколько объектов противника, после чего попал в плен. Трижды бежал, два раза его ловили. В третий раз он бежал из лагеря Альт-Древиц в Польше в начале января 1945 года, и в феврале 1945 года вышел в расположение советских частей.
В статье Юрия Захаровича "Мой американский товарищ", опубликованной на сайте "Русский мир", говорится следующее:
Наконец, русские вышли на него сами: к сараю, где он прятался от немецких патрулей, подошли советские танки. Байерли шагнул навстречу солдатам, подняв руки, в одной из которых держал свою последнюю пачку «Лаки Страйк», американских сигарет. Общаясь с русскими пленными в Альт-Древице, он научился нескольким фразам. Выходя навстречу русским, он кричал: «Я – американский товарищ!»
Байерли повезло: политрук танкового батальона понимал немного по-английски. Он помог ему объясниться с командиром – женщиной в майорских погонах, потерявшей в войну мужа и всю семью. Хотя имя ее он не запомнил, так и называл ее: Майор. В 80–90-х Джозеф и его сын Джон пытались найти этот батальон и его командира, но безуспешно.
Попотчевав «американского товарища» водкой и солдатской кашей, Майор сказала, что эвакуирует его в тыл, откуда Байерли с другими освобожденными из немецкого плена американцами отправят в Одессу, а затем в Штаты. Выслушав перевод, Байерли поставил стакан на стол. «Я – не освобожденный из плена. Я – бежавший из плена. Я бежал, чтобы выйти к вам и бить с вами гитлеровцев. Мы союзники, да? Значит, должны вместе воевать». В батальоне стояли на вооружении полученные по ленд-лизу американские танки «Шерман». Приведя в порядок установленную на них рацию и обеспечив связь, Джозеф окончательно сломал ледок недоверия. Когда же оказалось, что он отличный диверсант-подрывник и пулеметчик, его принадлежность к батальону стала восприниматься как само собой разумеющаяся. Джо воевал как все. Въехал на своем «Шермане» с советским автоматом ППШ в руках в лагерь Альт-Древиц освобождать товарищей по плену.
Джозеф Байерли неоднократно посещал Советский Союз, а потом и Россию и пытался разыскать однополчан. Ту самую женщину-майора он не нашёл. В честь 65-летия Великой Победы посол США в Москве Джон Байерли в Свердловском краеведческом музее открыл выставку "Герой двух наций", посвященную судьбе его отца - того самого Джозефа Байерли. В заметке об этой выставке "Российская газета" сообщила, что только недавно удалось найти женщину-майора. Оказалось, что это наша героиня:
Из Петербургского военно-медицинского архива сообщили, что Александра Самусенко родилась в Чите в 1922 году, начала воевать в пехоте, потом закончила танковое училище, погибла в Польше в марте 1945-го.
Итак, если верить воспоминаниям Джозефа Байерли, получается, что Александра Самусенко, во-первых, в феврале 1945-го была майором, во вторых, во время войны потеряла "мужа и всю семью". В имеющихся у нас документах из ОБД "Мемориал" про её родственников говорится только в одном - "Списке безвозвратных потерь", приведённом в начале этого материала. В списке родственников указывается только мать Александры Самусенко, проживающая в Москве. Про мужа ничего не сказано, впрочем, если он на тот момент был убит, то и не должно было говориться. Однако, в мемуарах её сослуживцев, которые мы приводим, о том, что у неё когда-то был муж, тоже не сказано. В любом случае, "всю семью" во время войны Александра Самусенко не теряла, т.к. как минимум её мать была жива.
Майором, как следует из того же "Списка безвозвратных потерь", наша героиня тоже не стала, погибнув в звании капитана. Впрочем, эту путаницу можно отнести на то, что американец плохо разбирался в советских воинских званиях.
Однако, если предположить, что Джозеф Байерли ничего не напутал, и женщина-командир действительно была майором и действительно потеряла во время ВОВ "мужа и всю семью", то получается, что данные, сообщённые Петербургским военно-медицинским архивом не верны и Байерли общался не с Александрой Самусенко. Сомнений добавляет и тот факт, что, согласно приказа об исключении из списков, наша героиня погибла в должности офицера связи штаба 1-й танковой бригады, т.е. не имела полномочий распоряжаться судьбой Джозефа Байерли.
С другой стороны, женщин-танкистов в то время в принципе было очень немного, многие до 1945 года не дожили, и из всех известных больше всего на роль "майора" подходит как раз Александра Самусенко. Более того, имеется и цитата из вышеприведённых мемуаров Фабиана Гарина касательно назначения Александры Самусенко в танковую бригаду - "если деловая и ребята из-за нее не перессорятся, останется твоим замом". Возможно, что замкомандира батальона она всё-таки стала, хоть это и не отображено в приказе об исключении из списков.
Фотографии Александры Самусенко из семейного архива, присланные Иваном Демьяненко
обратная сторона фотокарточки
обратная сторона фотокарточки
Похороны Александры Самусенко
***
Александра Самусенко, 1922 г. р. Войну она начинала рядовым пехотного взвода. Написала письмо Калинину с просьбой посодействовать ей при поступлении в танковое училище. Успешно его окончила. Участник Курской битвы и Львовско-Сандомирской операции. Воевала в составе Гвардейской Танковой Чертковской Ордена Ленина Краснознамённой Ордена Суворова Ордена Богдана Хмельницкого бригады. Занимала должность офицера связи. Награждена двумя орденами Отечественной войны 1 степени и орденом Красной Звезд. Как минимум дважды горела в танке, была ранена. Погибла в звании капитана на должности офицера связи, и, возможно, замкомандира батальона 3 марта 1945 года в деревне Цюльцефирц ок. города Лобез Щецинского воеводства в Польше.
Просмотров: 62111
statehistory.ru в ЖЖ:
