Пеньковский (версии разоблачения)
Ниточка знаменитого шпионского дела, имевшего громкий резонанс в СССР и за рубежом в 60-х годах, попала в руки контррразведчиков морозным январским днем 1962 года. Было ли это счастливой случайностью для людей с Лубянки? Нет. Весь предшествующий ход событий показывал, что разоблачение иностранного агента было лишь делом времени.
Еще осенью шестьдесят первого года наружная разведка зафиксировала, что супруга второго секретаря английского посольства Анна Чизхолм с завидным постоянством и регулярно посещает в одно и то же время магазины на Арбате. Для наблюдения за ее действиями и вообще за четой Чизхолмов у сотрудников КГБ были достаточно веские основания, так как они были известны советской спецслужбе во время пребывании в Западном Берлине.
В 1954-1956 годах Родрик Чизхолм являлся сотрудником резидентуры СПС и «засветил» себя перед советской военной контрразведкой активной работой среди советских граждан, особенно военнослужащих. Имелись данные, что помощь в разведработе ему оказывает жена — Анна Чизхолм.
В июне 1955 года Р. Чизхолма срочно отозвали из Западного Берлина, скорее всего по причине провала его коллеги по английской разведке.
Обоснованно считая, что Р. Чизхолм направлен в СССР для ведения разведывательной работы с позиций посольской резидентуры, контрразведка КГБ начала его активное изучение.
Сразу же стали поступать данные, свидетельствующие о его стремлении к установлению и расширению контактов с советскими гражданами, их подробных расспросах и политической обработке. Наружное наблюдение за Чизхолмом и его супругой фиксировало действия, похожие на проведение разведывательных операций, а также неоднократные попытки выявить слежку и уйти от нее.
30 декабря 1961 года оперативный сотрудник, осуществлявший наблюдение за Анной Чизхолм, отметил, что в 16.10 она вошла в подъезд дома по Малому Сухаревскому переулку. Спустя 20 — 30 секунд Чизхолм вышла из подъезда и направилась в сторону Цветного бульвара. Но интуиция подсказала сотруднику, что необходимо все же задержаться. И он не ошибся.
С промежутком еще в 30 секунд из того же подъезда вышел неизвестный мужчина, остановился и в течение нескольких минут смотрел в сторону уходившей Чизхолм, а затем вновь вошел в подъезд.
В 16.35 он вышел из подъезда и, профессионально проверяясь от возможной слежки, направился в сторону Цветного бульвара. Перейдя бульвар, он вошел в проходной двор, где оторвался от наблюдения. В тот же день по описанию сотрудника был составлен словесный портрет неизвестного и передан в бригады наружного наблюдения.
19 января 1962 года Анна Чизхолм, заходя, как обычно, в магазин на Арбате, дошла до Арбатского переулка и, посмотрев на часы, в 13.00 вошла в подъезд дома № 4. Вслед за ней в подъезд вошел мужчина, по приметам похожий на неизвестного, оторвавшегося от наружного наблюдения 30 декабря.
С интервалом в 30 — 40 секунд из подъезда вышла сначала Чизхолм, а затем — неизвестный, который направился в сторону Арбата.
Путешествуя около получаса по улицам города и усиленно проверяясь на предмет возможной слежки, мужчина пришел на улицу Горького (ныне—Тверская) в здание Госкомитета СМ СССР по координации научно-исследовательских работ (ГК по КНИР).
После окончания рабочего дня он вышел из здания Госкомитета, общественным транспортом приехал на набережную Максима Горького и вошел в жилой дом № 36.
Неизвестный оказался 43-летним полковником Главного разведывательного управления Генерального штаба Советской Армии Олегом Владимировичем Пеньковским.
Перед контрразведкой встала задача разобраться, появляется ли Пеньковский в местах, где бывает Анна Чизхолм, случайно и, если нет, какой характер носят его контакты с англичанкой?
Параллельно с наблюдением за Анной Чизхолм велось и изучение личности Пеньковского, анализировалась его деятельность в аппарате ГРУ и ГК по КНИР.
Составить психологический портрет проверяемого чекистам помогли люди, его знавшие, которые отмечали, что он человек умный, обладает организаторскими способностями, но в то же время тщеславен и честолюбив. Многие его поступки диктовались стремлением быть замеченным начальством, найти высокопоставленного покровителя и сделать карьеру. Добиваясь поставленной цели, он мог заискивать и лгать. В его биографии оказалось немало неприглядных фактов.
Карьере Пеньковского отчасти способствовала его женитьба на дочери известного генерала. Хотя тесть, наблюдая не очень благополучную семейную жизнь дочери и понимая порочность натуры зятя, не предпринимал реальных усилий к его продвижению по служебной лестнице, сам же Пеньковский широко афишировал свои родственные узы, прежде всего, для решения меркантильных вопросов.
Друзья и коллеги подчеркивали, что Пеньковский бывает болтлив, двуличен, может солгать даже по незначительному поводу, способен быстро заводить знакомства и сближаться с людьми. Его окружение было очень пестрым: от маршала до продавца магазина, а увлечения сводились к посещению ресторанов и любовным похождениям. Так, на манер бывших московских кутил и купчиков он пил шампанское из туфельки одной из своих «подружек».
В процессе изучения также было установлено, что Пеньковский проявляет постоянный интерес к информации, в том числе и закрытой, которая не требовалась ему по роду исполняемых служебных обязанностей. Не остался незамеченным и тот факт, что, работая с секретной литературой в отдельном помещении, он закрывается на замок.
В конце марта Пеньковский в числе других сотрудников ГК по КНИР получил приглашение на прием в английское посольство. Так как на этом мероприятии находились супруги Чизхолм, не исключалась возможность кратковременного контакта между ними.
Не случайно сразу после приема в посольстве Чизхолм прекратила регулярные поездки в район Арбата.
Вся полученная информация не давала еще оснований утверждать, что Пеньковский поддерживает с англичанами преступную связь, и требовала более тщательной проверки. Помимо осуществления оперативных действий были приняты меры, затрудняющие доступ подозреваемого к секретным материалам, сужен круг сотрудников ГК по КНИР, посещающих официальные приемы в иностранных представительствах. Пеньковский под благовидным предлогом был лишен поездок за границу.
Квартиру Пеньковского оборудовали техникой слухового контроля, а с противоположного берега Москвы-реки велось визуальное наблюдение с применением специальной телескопической кинофототехники и приборов ночного видения. Результаты не заставили себя долго ждать. Эффект был потрясающим.
В один из вечеров слуховой контроль зафиксировал работу в квартире транзисторного приемника, передававшего сигналы при помощи азбуки Морзе. Пост визуального наблюдения сообщал одновременно, что Пеньковский, сидя за столом рядом с транзистором, что-то быстро записывает. Анализ сигналов азбуки Морзе и данных радиоперехвата позволил сделать вывод, что они принадлежат франкфуртскому радиоцентру американской разведки и проводятся для неизвестного агента с октября 1961 года в промежутке с О до 0.30 часов. В зависимости от времени года изменяется их частота. Пост визуального контроля докладывал также, что в один из приходов домой в обеденное время Пеньковский производил на подоконнике манипуляции, напоминающие фотографирование. Как было установлено, в этот день он посещал специальную библиотеку ГРУ и брал секретные сборники. Получив в очередной раз сообщение, что Пеньковский направляется из ГРУ на такси домой, по прибытии его на квартиру удалось сфотографировать все его действия по пересъемке материалов, полученных в библиотеке.
Сомнений в сотрудничестве Пеньковского с иностранной разведкой практически не оставалось. Контрразведчики одновременно отрабатывали версию, что, прекратив встречаться с А. Чизхолм в городе, он, по всей видимости, мог контактировать с ней на официальных приемах или передавать информацию через тайник. Изучалась другая версия: или существует еще один неизвестный канал связи, или же английская разведка, практиковавшая личные встречи с Пеньковским, в ближайшее время все же постарается установить с ним контакт. Важно было своевременно зафиксировать очередной ее ход.
Из контактов Пеньковского рассматривалась связь с английской разведкой через коммерсанта Грэвилла Винна, с которым он встречался по служебным делам. В конце концов, была получена информация, что в начале июня Винн собирается быть в Москве. Узнав о приезде Винна в Москву, контрразведка приготовилась к «встрече» по всем правилам необходимых в таких случаях оперативных мероприятий.
В столице СССР Винн под контролем контрразведки провел несколько конспиративных встреч с Пеньковским в ресторанах и в гостинице «Украина». На одной из них Пеньковский высказал недоумение, почему вместо иностранной валюты, которая могла ему понадобиться в случае бегства за границу, прислали советские рубли. Он выражал обеспокоенность своей судьбой, а Винн успокаивал его, ссылаясь на помощь «друзей» из английского посольства. Из содержания бесед было ясно, что через три-четыре недели в английском посольстве произойдет смена дипломатов и приедет новый человек, который продолжит работу с Пеньковским.
Контрразведчикам предстояло точно установить место хранения шпионского снаряжения, инструктивных писем, шифровальных блокнотов и попытаться провести задержание Пеньковского с поличным во время операции по связи.
Утром 6 июля Пеньковский приехал для проводов Винна в аэропорт. Подошел к нему не сразу, а только тогда, когда внимательно осмотрелся и убедился, что англичанин прибыл без «сопровождения». Винну бросился в глаза жалкий вид и угнетенное состояние Пеньковского. Когда сели на скамейку к зале ожидания. Винн поинтересовался, что все-таки вчера случилось. Пеньковский ответил, что, как ему показалось, он видел слежку за Винном.
Далее он рассказал, что в ГК по КНИР один из ответственных сотрудников выразил недоумение по поводу частых приездов Винна в Союз, которые не имеют никаких практических результатов. Пеньковский в связи с этим просил Винна пока воздержаться от командировок в Москву. Разговор между ними вновь зашел о том, чем занимался Пеньковский, сотрудничая с английской разведкой. Он рассуждал о своей роли и выражал уверенность, что действует в интересах сближения позиций Запада и СССР. Несколько раз он возвращался к теме перехода на нелегальное положение и бегства из страны.
Проводив Вннна, Пеньковский, как он полагал, сделал довольно хитрым ход: вышел на известного ему сотрудника КГБ и сообщил, что обнаружил за коммерсантом слежку. При этом обиженным тоном выразил недоумение, почему его не поставили в известность и не попросили о помощи, если англичанин действительно представляет оперативный интерес дли органов безопасности. Сотрудник ответил, что ему об этом ничего не известно. При этом он высказал предположение, что КГБ, возможно, установил наблюдение за Винном как за подозрительным иностранцем. Доверительный тон и дружеское расположение сотрудника КГБ, как казалось, несколько успокоили Пеньковского.
И все-таки он находился в нервозном состоянии, поэтому чекисты не исключали, что он может перейти на нелегальное положение. Были приняты меры, которые сводили осуществление такого замысла к минимуму.
Поскольку в середине июня супруги Чизхолм выехали из Советского Союза, контакты с агентом Пеньковским, как показали дальнейшие события, стали поддерживаться новыми разведчиками американцем Роднеем Карлсоном и англичанином Гервейем Кауэллом, работавшими под «крышами» своих посольств в Москве.
С Карлсоном Пеньковский познакомился еще в нюне на одном из приемов в американским посольстве. Их контакт был зафиксирован, но контрразведка не соотнесла его впрямую со шпионской деятельностью Пеньковского, так как до сих пор были выявлены его преступные связи только с англичанами.
Для того чтобы снизить настороженность, Пеньковскому не воспрепятствовали присутствовать на приеме в американском посольстве, устроенном по случаю пребывания в СССР делегации табачных фирм США. Учитывая, что англичан на приеме не было, "присмотр" за Пеньковским не был плотным. Как потом установили, именно тогда он смог конспиративно обменяться с Карлсоном разведывательными материалами. Произошло это в туалетной комнате. Среди переданных Пеньковскому материалов находилось инструктивное письмо, в котором говорилось, что в случае отъезда Карлсона из Союза в контакт с ним вступит жена Г'. Кауэлла Памелла. При встрече он получил паспорт на имя Бутова для перехода на нелегальное положение, если ситуация будет угрожающей.
Побывав на нескольких приемах и проводя успешно операции по связи с американцами, Пеньковский отчасти успокоился и продолжал сбор разведывательных материалов.
В конце июля - начале августа служба слухового контроля зафиксировала прием Пеньковским односторонних радиопередач разведцентра. Пост визуального контроля докладывал несколько раз, что он выдвигал ящик письменного стола и доставал какие-то предметы из глубины проема.
Через несколько дней с помощью специальной наружной фотокамеры было установлено, что в тайнике, оборудованном в письменном столе, Пеньковский хранит фотоаппараты "Минокс", шифровальные блокноты, записи радиосигналов и другие шпионские атрибуты. Было принято решение максимально затруднить его связи с иностранной разведкой. Осуществлению плана неожиданно помогла болезнь Пенъковского.
В августе своим знакомым и сослуживцам он стал жаловаться на недомогание, вызванное обострившимся кожным заболеванием. В поликлинике, куда он обратился за медицинской помощью, ему было настоятельно рекомендовано пройти специальный курс обследования и лечения. Пеньковский воспользовался врачебным советом и лег в госпиталь, где находился под постоянным наблюдением.
С учетом того, что практически все обстоятельства, связанные со шпионской деятельностью Пеньковского, были выявлены, а его переход на нелегальное положение стал реальностью (после выхода из госпиталя он поставил свою подпись в соответствущей графе фиктивного паспорта на имя Бутова), 22 октября 1962 года руководство КГБ приняло окончательное решение о его негласном задержании.
Конспиративность ареста была обеспечена с помощью сотрудника КГБ,, которого хорошо знал Пеньковский. «Случайно» встретившись у входа в Госкомитет, оба остановились у проезжей части, рядом с автомобилем, дверь которого открылась, и из него окликнули Пеньковского. Он наклонился, чтобы рассмотреть обращавшегося... и моментально оказался в машине, уже увозившей его в здание на Лубянке.
Сослуживцам Пеньковского сказали, что он повторно лег на обследование в госпиталь. Его родственники, по просьбе КГБ, должны были отвечать так же.
Сразу после задержания на квартире Пеньковского был проведен обыск и изъято все, что имело отношение к его сотрудничеству с иностранными разведками.
С первых же минут пребывания в КГБ Пеньковский начал давать показания следователю о своей шпионской деятельности. Он написал покаянное письмо на имя руководства Комитета госбезопасности, прося о возможности искупить вину и оказать помощь в разоблачении работавших с ним сотрудников английской и американской разведок.
На основе полученной от Пеньковского информации были разработаны планы захвата с поличным в ходе тайниковой операции американских разведчиков, действовавших под прикрытием посольской резидентуры, а также ареста связника СИС Г. Винна.
На одном из допросов Пеньковский показал, что в Москве, в подъезде дома № 5/6 по Пушкинской улице американской разведкой подобрано место для тайника: контейнер в виде спичечной коробки, обернутый зеленой бумагой под цвет стен подъезда, который прикрепляется к отопительной батарее при помощи проволочки. Тайник предполагалось использовать для экстренной связи. Сигналами вызова разведчиков к тайнику служила метка в виде черного круга, которую нужно было поставить на осветительном столбе № 35 напротив дома № 18 но Кутузовскому проспекту, со стороны проезжей части, и звонки по двум номерам телефонов.
Для проведения операции по захвату с поличным были осуществлены необходимые подготовительные мероприятия. Место тайника оборудовали сигнализацией, которая срабатывала при изъятии контейнера и подавала сигнал группе захвата. В соседнем подъезде, в помещении обувного магазина, установили фотовизуальную технику, которая позволяла произвести съемку разведчика при входе в подъезд, при приближении к тайнику и при изъятии контейнера. На Кутузовском проспекте, у дома № 18, были оборудованы закрытые посты для наблюдения за «снятием» метки. Одновременно по дипломатическим каналам, а также на уровне руководителей органов госбезопасности и прокуратур СССР и ВНР была достигнута договоренность о задержании на территории Венгрии Г. Винна.
В Москве события развивались со стремительной быстротой.
Хроника выглядела так:
2 ноября в 5.10 сотрудник КГБ, загримированный под Пеньковского, поставил метку на столбе № 35 у дома № 18 по Кутузовскому проспекту.
В 5.20 был заложен тайник в доме № 5/6 по Пушкинской улице.
В 8.50 сотрудником КГБ был дважды набран помер телефона, установленного в квартире помощника военно-воздушного атташе при американском посольстве Дэвисона, и дважды трубка клалась на рычаг. Таким же образом были произведены звонки в квартиру офицера безопасности посольства США Монтгомери.
После этого технической службой КГБ были зафиксированы несколько условных разговоров между Монтгомери и Дэвисоном.
В 9.20 пост наружного наблюдения у дома № 18 отметил, что мимо столба медленно проехал на своем автомашине помощник военно-воздушного атташе Девисон. Поставив машину, он дважды прошел мимо столба, после чего уехал в посольство.
В 15.15 один из постов наружного наблюдения зафиксировал прибытие на автомашине в проезд Художественного театра секретаря посольства США Джермена и секретаря-архивиста Джэкоба. Джермен вошел в магазин «Политическая книга», а Джэкоб, повернув за угол, направился к подъезду дома № 5/6 по Пушкинской улице. Группа захвата, располагавшаяся в автофургоне, приготовилась к задержанию...
В подъезде все действия Джэкоба были зафиксированы на фотопленку и задокументированы в присутствии понятых. После задержания его доставили в отделение милиции, где был составлен акт, и в присутствии сотрудника МИД СССР передали советнику посольства США Дэвису.
О проведенной операции было сообщено оперативной группе, выехавшей в Венгрию. Второго ноября венгерские власти задержали Винна в Будапеште, где он находился с передвижной выставкой, и в соответствии с соглашением о правовой помощи выдали советской стороне.
Буквально с первого же допроса Винн признал себя виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 65 УК РСФСР "Шпионаж", и начал давать показания.
В ходе следствия но делу Пеньковского были установлены причины его предательства, детали вербовки и работы на иностранные разведки. Выяснилось, что после отвода кандидатуры Пеньковского в качестве военного атташе в Индии в октябре I960 года он принял окончательное решение обратиться к американской разведке с предложением своих услуг.
Тогда же Пеньковский подготовил на пишущей машинке письмо правительству США, в котором высказал желание оказывать помощь американской разведке и просил заинтересованных лиц выйти с ним на связь. «Можете не сомневаться, что я отдам все силы, знания и жизнь, выполняя свой новый долг», — писал он в своем послании, переданном в посольство США в Москве через встреченных на улице американских туристов.
Очевидно, в разведке США, проанализировав письмо, не восприняли его всерьез, подозревая в нем "руку КГБ". Поэтому на связь с ним никто не вышел.
В ноябре 1960 года Пеньковский был направлен на работу в ГК по КНИР. Перед ним открылась перспектива установления официальных контактов с иностранцами. И он с удвоенной энергией стал искать выход на одну из западных разведок.
Такой случай вскоре представился. В декабре Пеньковский знакомится с английским коммерсантом Грэвиллом Винном, который прибыл в Москву в составе делегации из 12 человек для посещения предприятий и чтения лекций. Пеньковский, работавший с делегацией, стал присматриваться и изучать Винна, продумывая вопрос об установлении через него связи с английской разведкой.
В начале апреля 1961 года Винн вновь прибыл в Москву для обсуждения в Министерстве внешней торговли и Торговой палате вопроса о продаже Советскому Союзу оборудования.
Во время встречи в номере гостиницы Пеньковский сообщил ему, что является офицером ГРУ, рассказал свою биографию и попросил передать в английское посольство его письмо с предложением о сотрудничестве. Далее он сказал, что с аналогичным письмом в конце 1960 года обращался к американцам, но оно осталось без ответа. Вместе с письмом Пеньковский просил передать от него пакет влиятельным людям в Англии.
Выслушав просьбу, Винн обещал подумать и постараться помочь. На этом они и расстались. Через день Винн, предварительно посоветовавшись с английским послом, вновь встретился с Пеньковским в ресторане и дал согласие выполнить его просьбу о передаче письма. Затем он задал несколько уточняющих вопросов о работе и информационных возможностях Пеньковского. Тот ответил, что располагает доступом к секретным сведениям и уже готовит для передачи англичанам сообщения о советских ракетах, о секретном военном уставе и по другим, представляющим разведывательный интерес, проблемах.
Винн выслушал и попросил изложить все сказанное письменно. Затем Пеньковский передал Внну письмо для английской разведки и показал ему пропуск в Генштаб, на котором он сфотографирован в военной форме.
В тот же вечер дома Пеньковский, выполняя просьбу Винна, напечатал свою автобиографию, а также письменно изложил свои возможности по сбору разведывательной информации. Утром, перед отлетом Винна из Москвы, он вручил ему отпечатанный текст.
Так начиналась шпионская карьера англо-американского агента «Янга». Протекала она весьма бурно. Пеньковский торопился изо всех сил зарекомендовать себя перед новыми «друзьями».
"Я не считаю себя просто одним из ваших агентов, - говорил он на одной из первых конспиративных встреч с представителями западных разведок во время его служебной командировки в апреле 1961 года в Лондон. - Нет, я ваш гражданин, ваш солдат. Я перешел к вам не для того, чтобы заниматься мелочами... Поверьте. Я считаю, что обладаю настолько необычными и особыми возможностями для разведработы, имея доступ к секретной информации, что смогу доказать это борьбой на переднем крае своей Королеве и Президенту".
Присутствовавшие на встрече сотрудники СПС и ЦРУ отмечали, что Пеньковский говорил очень эмоционально. Его распирало самолюбование, бахвальство и стремление убедить в своей незаменимости. При этом, оценивая свои возможности на случай воины, Пеньковский прямо заявлял собеседникам: "Готов принять любое задание: взорву в Москве, что смогу. Выполню любое поручение".
Но от него ждали не таких подвигов. Главным оружием «Янга» стал миниатюрный фотоаппарат «Минокс», которым его снабдили в Англии.
Поняв натуру Пеньковского, его новые зарубежные «друзья» сделали ему приятное. Во время очередной командировки в Великобританию летом 1961 года на конспиративной квартире представители СИС и ЦРУ сказали Пеньковскому, что для него подготовлены две военные формы: полковника английских и полковника американских вооруженных сил.
Пеньковский оживился и проявил неподдельный интерес, изъявив желание сфотографироваться и в той и в другой форме. Это было незамедлительно сделано. Разведчики не скупились на обещания, гарантируя агенту в случае его приезда на Запад любое гражданство английское пли американское, а также соответствующую должность в спецслужбе. «Янга» подбодрили, сказали, что сам глава ЦРУ знает о нем очень подробно и высоко ценит.
Находясь в Лондоне, Пеньковский позволил себе немного расслабиться. По его просьбе Винн организовал ему посещение ночных клубов и сопутствующие этому мероприятию развлечения.
Возвратившись в Москву, Пеньковский с удвоенной энергией продолжил сбор шпионской информации. Для этого он брал в спецбиблиотеке ГРУ и фотографировал документы, пытался собирать представляющие интерес для разведки сведения среди своих знакомых, офицеров Советской Армии. Некоторые документы на непродолжительное время отвозил домой, быстро переснимал и сразу же возвращал назад.
Пытаясь сохранить «Янга» даже в случае его провала, на очередной встрече с ним в Париже в сентябре 1961 года американские разведчики подробно обсудили варианты его возможного перехода на нелегальное положение и ухода за границу. Для этого предполагалось изготовить несколько фальшивых паспортов и других документов для перехода границы, прислать Пеньковскому подробные инструкции, необходимые штампы, оружие и иностранную валюту.
Рассматривалось несколько вариантов: на иностранном судне из какого-либо порта на Дальнем Востоке; на подводной лодке, которая подобрала бы Пеньковского с лодки в открытом море; добраться до Берлина и перейти в Западный сектор. Но осуществить эти планы помешала советская контрразведка...
В процессе следствия преступная деятельность Пеньковского и Винна была полностью доказана.
Военная коллегия Верховного суда Союза ССР 11 мая 1963 года приговорила О.В. Пеньковского к высшей мере наказания, Г.М. Винна — к восьми годам лишения свободы.
В 1964 году последний был обменен на известного советского разведчика Конона Молодого. В соответствии с частным определением суда и протестом МИД СССР посольствам США в Великобритании были выдворены из страны сотрудники американского посольства X. Монтгомери, А. Дэвисон, В. Джонс, Р. Джэкоб, Р. Карлсон и их английские коллеги: Р. Чизхолм, Г. Кауэлл, А. Чизхолм, П. Кауэлл, Д. Варлей, Ф. Стюарт, А. Рауселл.
<< Назад Вперёд>>
