IX. Моральное состояние III конного корпуса
Крымов застрелился. Это неправда, что его будто бы убил на квартире Керенского адъютант Керенского. Крымова всюду и везде неотлучно сопровождал честнейший и благороднейший офицер подъесаул Кульгавов. Он мне подробно доложил все обстоятельства смерти Крымова, и я не имею ни малейшего основания сомневаться в правдивости его показания. Да, у Крымова, как у человека сильной воли, было слишком много причин, чтобы покончить с собою.
Разговор его с Керенским был очень сильный. Крымов кричал на Керенского, потом поехал к beau-frere'y (Свояку. Ред. ) Керенского, полковнику Барановскому, и у него прилег в кабинете на оттоманке. Кульгавов был рядом в комнате. Никто не входил к Крымову. Через некоторое время раздался выстрел. Кульгавов бросился в комнату. Крымов лежал на отоманке смертельно раненый; револьвер валялся на полу. Это не была инсценировка самоубийства, но само самоубийство. Через некоторое время Крымов скончался, и армия его, шедшая на Петроград, осталась без вождя.
Все разваливалось. Штабные команды никого не признавали и не слушались. В порядке была только 1-я донская дивизия.
И вот, потянулись комитеты к комиссарам. Я еще не успел вступить в командование корпусом, как увидел желтые погоны уссурийцев в садике кадетского корпуса и среди них — Вэйтинского, увидел драгун с их председателем комитета юным мальчиком, вольноопределяющимся Левицким, толпящихся возле Станкевича.
Спасать Россию не пришлось. Передо мною стояла задача более скромная — спасать офицеров, оздоровлять корпус, восстановлять в нем порядок, хотя бы настолько, чтобы корпус не был опасен для мирных жителей. Это могли сделать по тогдашнему состоянию корпуса только комиссары.
Я пошел к Станкевичу и Войтинскому.
И Станкевич, и Войтинский, и Савицкий, в особенности первые два, с полною отзывчивостью, скажу более — сердечностью отнеслись к этому деликатному делу уговаривания солдат и казаков и примирения их с офицерами. Взаимными усилиями мы достигли того, что части вернули своих начальников и стали им повиноваться.
Одною из целей похода Корнилова на Петроград было уничтожить комиссаров и комитеты, которые были всеми признаны крайне вредными, ближайшим результатом неудачи похода было усиление комиссаров и поднятие значения комитетов, признание самими начальниками их необходимости. Я с самого начала революции боролся против комитетов, низводя их на степень только хозяйственного контроля, артели, кооператива для закупок, и первый комиссар, которого я увидал, был Линде; теперь мне пришлось целыми днями беседовать с комитетами и быть частым гостем у комиссара и его помощника, и это было вызвано действительною необходимостью.
Но был результат и гораздо худший. Неудача Крымова подняла большевиков и усилила их позицию в Петроградском Совете, и не прошло и трех дней после того, как Керенский взял на себя бразды правления в армии и флоте, как он почуял более сильную опасность слева — со стороны большевиков (Он всегда ее «чуял», и гораздо сильнее, чем опасность справа. Это выяснилось с полной определенностью уже задолго до Корниловского мятежа. Ред. ). «Завоеваниям революции» угрожали не правые круги, притихшие и подавленные под солдатским террором, а анархия и большевизм. Как ни странно это было, но за первою помощью Керенский обратился к тому самому III конному корпусу, который шел арестовать его (На наш взгляд в этом нет решительно ничего странного, такова уж логика классовой борьбы, что все, пытающиеся остановить революцию неизменно попадают в объятья самой откровенной и непримиримой реакции Ред. ).
1 сентября к Пскову собрались приморский драгунский и уссурийский казачий полки и стали разгружаться и расходиться по деревням; драгуны — в большом порядке, уссурийцы в порядке относительном. Все остальные части были повернуты обратно и направлены на Псков, а 2 сентября в 8 часов вечера за мною экстренно приехал адъютант начальника штаба фронта и повез меня в штаб. Мне передали шифрованную телеграмму от верховного главнокомандующего Керенского о том, что ввиду возможности высадки немцев в Финляндии и беспорядков там, необходимо сосредоточить 1-ю донскую дивизию в районе Павловск — Царское, штаб в Царском, а уссурийскую дивизию — в Гатчине и Петергофе, штаб — в Петергофе.
Каждый из нас уже по самой дислокации корпуса понимал, что беспорядки в Финляндии и высадка немцев — это тот фиговый листок, которым прикрывались настроения Смольного института и открытая пропаганда Ленина в войсках петроградского гарнизона.
Я был в отчаянии. Только что сделанная работа успокоения разрушалась. Кто поверит, что ожидается высадка немцев? Скажут: опять контрреволюция, опять измена. Вся надежда была на подпись Керенского и на комиссаров И действительно, Керенскому поверили, а Войтинскому и Станкевичу удалось уговорить полки, что приказ надо исполнить. Но, конечно, главное было то, что никто ни оружием, ни словами не мешал нам в походе, — большевики еще не были готовы. К 6 сентября корпус сосредоточился на указанных ему местах (Корпус предназначался для борьбы с большевизмом и «анархией» Не успев еще как следует ликвидировать опасность справа, глава мелкобуржуазной «демократии» опять устремляет все свое внимание налево. Нужно отдать ему справедливость, Керенский проявил здесь достаточную практическую сметку и классовую «сознательность», обратившись за помощью к тем самым частям, которые лишь накануне участвовали в контрреволюционном мятеже. (См. дальше в гл. XI интересные признания самого Краснова) Ред. ).
<< Назад Вперёд>>
