XVII. Разбор операций на море и на суше (с 16 по 18 октября)
Поэтому попытку русского флота дать бой в Моон-Зунде и запереть его не только чисто пассивными мероприятиями, наподобие Ирбенского пролива, но и активными действиями флота нужно признать дерзкой, но в то же время безнадежной.
Адмирал вполне ясно представлял себе сложившуюся обстановку. Он прекрасно сознавал, что боеспособность германского флота выше русского. Кроме того, он понимал, что для активной обороны слишком многое упущено безвозвратно.
И несмотря на все это, адмирал решил оборонять Моон-Зунд имевшимися в его распоряжении силами. Им руководило желание отстоять честь оружия. Адмирал хотел пресечь в корне распространившуюся среди гарнизона острова панику, показать пример и воодушевить сухопутные войсковые части. Он стремился любыми мерами прекратить беспорядочное дезертирство. При всех условиях гарнизон о. Моон был обязан удержать в своих руках остров даже в том случае, если бы германцам удалось продвинуться вперед на материке. В предвидении упорной обороны на о. Моон был сосредоточен годичный запас продовольствия.
Действия адм. Бахирева можно рассматривать именно только с этой точки зрения, но отнюдь не в тактическом отношении.
Адм. Бахирев намерен был упорно оборонять Моон-Зунд, дабы на возможно более долгий срок задержать наступление противника.
Обстановка для русского флота сложилась довольно благоприятно. Углубленный фарватер в проливе обеспечивал флоту достаточную свободу маневрирования. Сильные заграждения, установленные перед входом в пролив, затрудняли подход противнику и надежно обеспечивали пролив от атаки германского флота. Батареи Вой и на о. Вердер могли оказать действительную поддержку своим огнем. Наконец, самое главное, был вполне обеспечен отход флота.
Однако навигационные знаки своевременно удалены не были и заграждения не были доведены вплотную до берега; между тем если было решено больше не выходить, то и то и другое было необходимо сделать.
Помимо сказанного, русские допустили еще ряд существенных промахов. Нет ничего легче и действительнее, как запереть при отходе, хотя бы временно, узкий проход для преследующего противника. Русские миноносцы, поспешно отступавшие утром 17 октября северным курсом между обоими минными полями (И и I) и материком перед надвигавшейся 3-й эскадрой, упустили возможность поставить заграждение в узком фарватере хотя бы из беспорядочно набросанных мин. Будь это сделано, флотилия искателей Дофлейна не смогла бы продвинуться вперед, а эскадра Бенке была бы задержана на довольно продолжительный срок.
Совершенно иначе обстояло дело в Дарданеллах, где 8 марта 1915 г. в районе огневых позиций союзного флота было поставлено 28 мин, в результате чего союзники потеряли 18 марта 4 линейных корабля.
Береговая оборона, которая именно здесь могла сыграть решающую роль, была далеко не достаточна. Соединениям тральщиков приходилось настолько близко проходить в северном направлении вдоль материка, что их прекрасно можно было обстрелять не только огнем полевой артиллерии, но и из пулеметов. При условии гибкого использования именно эти огневые средства оказались бы наиболее действенными, так как германская судовая артиллерия ни в каком случае не смогла бы с ними справиться.
По словам Малинина, адм. Бахирев считал, что с началом морского боя дисциплина вновь окрепнет. Перед началом последних боевых действий адмирал выразил свою благодарность кораблям за отличную стрельбу, хотя нужно сказать, что огонь велся преимущественно по тральщикам.
На «Славе» перед последним боем в результате производившейся накануне продолжительной стрельбы вышла из строя носовая башня.
В момент открытия огня линкором «Кениг» «Слава» шла как раз малым ходом южным курсом. По уверенному поведению искателей мин и по хорошо ложившимся снарядам с 3-й эскадры русские почувствовали приближение конца.
«Слава» получила тяжелые повреждения. После первых трех попаданий она накренилась на 8°, и в носовую часть проникла вода. Помещение боевых динамо-машин было разрушено; электричество погасло. В результате последующих пяти попаданий возник пожар, который, однако, был быстро потушен.
После того как утром 16 октября был форсирован Ирбенский пролив и эскадра Бенке приближалась к Аренсбургу, ей было приказано выдвинуться к Моон-Зунду.
Интересно проследить, чем вызывалось это новое распоряжение. Фактически эскадре никакой новой задачи поставлено не было, если вникнуть в первоначальный план операции.
На флот была возложена задача обеспечить с правого фланга наступление десантного корпуса на о. Эзель и оказать содействие его переправе на о. Моон. Для этой цели флоту предстояло дойти в Рижском заливе по меньшей мере до Малого Зунда.
Командующий Особым отрядом так сформулировал в своем боевом приказе № 2 от 29 сентября 1917 г. задачу флота:
1. Командующему разведывательными силами восточной части Балтийского моря со 2-м, 3-м и 4-м дивизионами тральщиков, 3-й полуфлотилией флотилии Розенберга и приписанными к ним матками, с «Аутсбургом», «Страсбургом» и «Кольбергом», с 8-й флотилией миноносцев и 20-й полуфлотилией миноносцев, вторгнуться в Рижский залив в направлении на Аренсбург.
Задача. Содействие сухопутным войскам при занятии Аренсбурга и т. д.
2. Командующему Особым отрядом с «Мольтке», кораблями 3-й эскадры, с командующим соединениями миноносцев, со 2-й флотилией миноносцев, «Наутилусом», 2-й группой прерывателей заграждений и 2-й флотилией искателей мин двигаться, совместно со свободными разведывательными силами восточной части Балтийского моря, вдоль берега о. Эзель в направлении Моон-Зунда.
3. Будет сделала попытка прорваться морскими силами в Моон-Зунд и т. д.
Во время продолжительного подготовительного периода было установлено, что содействие флотом десантному корпусу быстрее можно оказать на северном фланге, со стороны Кассарского плеса.
Само собою понятно, что и на южном фланге содействие флота было не только желательно, но и весьма необходимо, конечно, при условии, что его вообще можно было здесь оказать.
Под впечатлением быстрого teMna наступления десантного корпуса в течение 12 и 13 октября и слишком медленного хода тральных работ в Ирбенском проливе у командующего Особым отрядом, естественно, зародилось желание прорваться в Ирбенский пролив. В результате
вечером 13 октября был отдан приказ:
«Немедленно попытаться прорваться на Аренсбург».
Очевидно, адм. Шмидту хотелось поскорее дойти со своими силами до Аренсбурга для оказания содействия сухопутным войскам, что и было поставлено в качестве ближайшей задачи.
Однако к 16 октября обстановка изменилась настолько, что о содействии сухопутным войскам именно в районе Аренсбурга не могло быть больше речи.
Поэтому отданное адм. Шмидтом распоряжение об изменении направления главных сил адм. Бенке, державших курс на Аренсбург, на Моон-Зунд, вполне вытекало из обстановки. Одновременно главным силам была поставлена задача, уже предусмотренная ранее упоминавшимся боевым приказом № 2.
Иного мотива для решения адм. Шмидта быть не могло, так как обращения за содействием со стороны сухопутных войск не последовало. Ведь утром 16 октября противник только еще очистил юго-восточный район о. Эзель,: главные же его силы сосредоточивались для переправы на о. Моон.
Днем 16 октября германская эскадра взяла курс на Моон-Зунд, несмотря на угрозу как со стороны мин противника, так и его подводных лодок.
Однако русские слишком недостаточно использовали представлявшуюся им возможность причинить энергичными повторными нападениями подводных лодок чувствительные потери германскому флоту во время его плавания в Рижском заливе. Поздно вечером флот стал на якорь перед Моон-Зундом, который имел для флота то же значение, что и каменная дамба между островами Эзель и Моон вечером 15 октября для сухопутных войск.
Флот имел право гордиться, что цель боевых действий на море была достигнута — морские силы одновременно появились как в северной, так и в южной части Моон-Зунда, и притом раньше, чем сухопутные войска приступили к занятию о. Моон.
Русский флот был окончательно вытеснен из Рижского залива и уже больше не угрожал десантному корпусу. Остров Моон был окружен с северо-запада, юго-запада и юго-востока, будучи взят в клещи эскадрой Бенке и соединениями миноносцев, действовавшими на Кассарском плесе.
Адм. Бенке имел полную возможность запереть выход из Моон-Зунда в Рижский залив и воспрепятствовать обратному появлению русского флота в Рижском заливе. Однако боевой приказ ставил еще более широкую задачу — совершенно прекратить сообщение о. Моон с материком, дабы гарнизон острова не получал больше поддержки с материка. Для этого необходимо было продвинуться в Моон-Зунде на север и очистить его от морских сил противника.
Итак, предстояло выполнить заключительный этап операции — нанести удар по тыловым сообщениям сухопутных сил, которые только находились под угрозой, но перерезаны не были.
Положение эскадры перед Моон-Зундом в районе минных заграждений и под угрозой нападения подводных лодок противника было весьма неблагоприятное. Но еще тяжелее была обстановка для прорыва в Моон-Зунд. Здесь имелись неприятельские минные и боковые заграждения, подводные лодки, судовая артиллерия и береговые батареи, что усугублялось к тому же тяжелыми условиями плавания при недостаточной глубине для соединений искателей мин. Казалось, что все, вместе взятое, являлось непреодолимым.
В навигационном отношении определенную трудность представлял проход между рифами и песчаными мелями по незнакомому фарватеру, недостаточно оборудованному бакенами, при неточности отметок глубин на картах и, в довершение всего, под огнем противника. Что же касается движения морских сил против береговых укреплений в районе, опасном в минном отношении, то уже одно это представляет едва ли не наиболее трудную и ответственнейшую операцию.
Однако русские упустили возможность хотя бы поспешно заградить небольшим количеством мин свободный до тех пор от них фарватер под самым берегом материка. Уже в период боевых действий оказалось, что борьба с обеими береговыми батареями значительно легче, чем это предполагалось ранее. Из числа двух затребованных артиллерийских летчиков-наблюдателей наблюдения фактически производились только одним, причем этот наблюдатель сообщил лишь об одном попадании. Адм. Бенке пишет в своем дневнике, что хорошее наблюдение было полезно, но без него можно было обойтись, так как местонахождение батареи Вердер было точно установлено по блеску выстрелов, батарея же Вой легко просматривалась. Благодаря сказанному, борьба с береговыми батареями не представляла никаких затруднений.
Нужно, кроме того, считаться и с тем фактом, что потери и неудачи для германского флота могли иметь значительно более неблагоприятные последствия, чем для противника, обладавшего не слишком далеко расположенным военным портом Ревелем — надежной базой флота. Затем, противник мог избежать преследования, заградив узкий путь отхода минами или затопив в нем пароходы. Поврежденные же германские суда, вынужденные идти самым малым ходом в удаленные гавани, легко могли стать жертвой'неприятельских подводных лодок.
При описанных выше громадных трудностях и связанном с ними риске адм. Бенке предполагал выполнить стоявшую перед ним задачу окольным путем, а именно: вести огневой бой с русским флотом и береговыми батареями с дальних дистанций и вторгнуться в пролив в зависимости от результатов огневого боя. Но такой способ действий давал выигрыш времени противнику, который получал возможность перебросить подкрепления на о. Моон. Действительная поддержка десантному корпусу могла быть оказана только при условии, если эскадра вытеснит русские морские силы из пролива и сама настолько далеко продвинется в нем, что дальнейшее сообщение между о. Моон и материком станет абсолютно невозможным.
Адм. Бенке принял смелое решение — атаковать и, подобно адм. Шмидту, в ночь с 11 на 12 октября доказал, что на войне самое смелре решение обычно бывает наилучшим. Он осмелился атаковать, веря в высокие качества своих кораблей и их команд, а также будучи уверен в правильности оценки противника.
Столь серьезные и ответственные решения по плечу лишь истинным военачальникам. Именно такой человек стоял во главе эскадры, и смелость его действий увенчалась полным успехом.
Объем подвига как бы умаляется под влиянием того, что противник не проявил кое-где должного упорства. Особенно это относится к батарее Вой, которая имела все данные, чтобы оказать совершенно иное сопротивление эскадре. Но ведь адмирал не мог заранее этого знать, почему вся сумма ответственности за принятое им решение остается на нем в полной силе.
Не только одно решение атаковать привело к успеху; адм. Бенке и в дальнейшем ходе боевых действий показал себя настоящим начальником, сумевшим преодолеть все неожиданно возникшие препятствия. Он не растерялся ни при первом неудачном натиске западнее заграждений, ни в тот момент, когда русские орудия неожиданно оказались значительно дальнобойнее, чем это предполагалось, вследствие чего эскадра Бенке очутилась в очень тяжелом положении. Русские линейные корабли устарелого типа имели ,на своем вооружении или были перевооружены другими орудиями, или же получили новые лафеты. Противоположные утверждения Малинина противоречат фактически более высокой дальнобойности русской судовой артиллерии.
Адмирал немедленно вышел из положения. Он отказался от бортового огня, в данных условиях невыполнимого, и принял единственно возможное решение — подойти ближе к противнику.
Это означало использование преимущества в скорости, хотя и при менее действенном носовом огне. Принимавшиеся адм. Бенке энергичные решения, обоснованные притом холодным расчетом, характеризуют его как блестящего флотоводца.
Победа, одержанная утром 17 октября в Моон-Зунде, немедленно же оказала решительное влияние на операцию по захвату о. Моон. Гарнизон острова всего лишь за несколько дней перед тем был усилен переброшенной с материка целой пехотной бригадой, занимал прикрытую с фронта Малым Зундом сильную позицию шириной 3 км и, по-видимому, был полон решимости оказать упорное сопротивление; однако в тот момент, когда его пути сообщения с материком оказались отрезанными, гарнизон не выдержал.
Конечно, предыдущие ожесточенные бои за Оррисарскую предмостную позицию, а также упорство, проявленное штурмовой ротой и самокатчиками, тоже оказали влияние на обороноспособность гарнизона о. Моон. Однако путь его отхода был все же отрезан в результате победы флота в Моон-Зунде.
После полудня 17 октября большое число германских батарей впервые открыло огонь по западному берегу о. Моон, обозначая этим самым предстоявшую атаку. Теперь для завершения разгрома противника оказалось достаточным средствами флотилии Розенберга переправить на о. Моон 2-й батальон 138-го пех. полка. Батальон переправился и в тот же день вечером повел энергичное наступление. Всего этого неприятельские части, дух которых был уже сильно подорван, выдержать не смогли.
Только этим и можно объяснить столь неожиданно быстрое крушение обороны о. Моон.
Таким образом, эскадра Бенке и флотилия Розенберга очень быстро помогли «созреть плоду», который одни сухопутные войска могли бы сорвать только с большими усилиями. Они были освобождены от необходимости вести кровопролитное фронтальное наступление через Малый Зунд, за что и должны быть благодарны флоту.
И снова флотилия Розенберга — на этот раз переправой 2-го батальона 138-го пех. полка — создала необходимые условия для перехода главных сил десантного корпуса на о. Моон. Для последнего при сложившейся обстановке оставался только один способ действий, а именно фронтальное наступление. Действия по тыловым сообщениям противника могли быть осуществлены только флотом, причем они должны были предшествовать действиям сухопутных войск. Так оно фактически и произошло.
Итак, быстрое и легкое занятие о. Моон является исключительно заслугой флота. Сухопутные войска захватили большое число пленных и богатые трофеи, но эта заслуга принадлежит флоту.
Адм. Бенке был поставлен перед такой же задачей, что и французско-английский флот при прорыве в Дарданеллы: те же сильные береговые укрепления, минные заграждения и позади них противник, преисполненный решимости обороняться. При этом для германского адмирала обстановка была несравнимо тяжелее, так как он не имел свободного и обеспеченного подхода, ему приходилось с большим трудом прокладывать путь в Рижском заливе, полном мин.
Тем с большим правом 17 октября 1917 г. , когда было принято смелое и завершившееся успехом решение прорваться в Моон-Зунд, останется навеки памятным днем для флота, и в особенности для бывшей эскадры Бенке.
Моонзундская операция показывает с лучшей стороны действия немецкого флота в части навигационной службы и техники стрельбы, кроме того, она отличается непревзойденными подвигами германских соединений миноискателей и тральщиков. Вскоре после морского боя адм. Бенке донес командующему Особым отрядом:
«Действия полуфлотилий тральщиков и искателей мин под огнем противника были примерными».
Эти «расчистители путей» своей тяжелой и самоотверженной работой среди тысячи опасностей, нередко под неприятельским огнем, не имея к тому же часто возможности отвечать на него, обеспечивали действия прочих соединений флота.
Боевые действия на подступах к Рижскому заливу служат, помимо всего прочего, доказательством возросшего значения минной войны и того влияния, которое она оказывает на организацию и использование военно- морских сил. Старый принцип военного искусства как на море, так и на суше состоит в том, что, для того чтобы всякое препятствие могло выполнить свое назначение, оно должно активно обороняться.
Недостаточно только поставить минные заграждения, необходимо, кроме того, помешать работе неприятельских тральщиков. Этого можно было ожидать также и в Ирбенском проливе; поэтому-то для обеспечения работ тральщиков и были привлечены крейсера и миноносцы, усиленные впоследствии двумя линейными кораблями.
Расчеты противника помешать работе тральщиков исключительно огнем церельских батарей не дали желаемого результата. Своих боевых кораблей русские для этого не использовали. Если бы они это сделали, то одних крейсеров для обеспечения тральных работ, вероятно, было бы недостаточно, и их пришлось бы усилить обоими линейными кораблями, которые попали бы тогда в сектор обстрела церельской батареи.
Иначе обстояло дело в Моон-Зунде, где русские возложили оборону заграждений не только на береговые батареи Вой и Вердер, но препятствовали тральным работам, а временами и вовсе прекращали их дальним огнем тяжелой судовой артиллерии. Обеспечение работы германских тральщиков обоими линейными кораблями, вероятно, оказалось бы недостаточным, так как русские вели огонь с таких дистанций, на которых сами были неуязвимы.
Боевые действия в Моон-Зунде служат, кроме того, доказательством, что, пока противник имеет в своем распоряжении боевые корабли, противная сторона также не может отказаться от них. Нельзя вести успешно морскую войну одними только миноносцами и подводными лодками, если противник в состоянии использовать значительно более крупные калибры судовой артиллерии.
Уместно указать еще, насколько свои же мины могут затруднить действия флота, а подчас и вовсе их прекратить. Например, в Ирбенском проливе нельзя было выбрать курса, являвшегося, видимо, кратчайшим, так как поставленные южнее Сворбе германскими моторными катерами и самолетами мины находились как раз на кратчайшем курсе.
Но мины, поставленные германскими подводными лодками южнее о. Моон, особенно затруднили прорыв в Моон-Зунд 17 октября. Ведь именно из-за них пришлось настолько отклониться к востоку, что искатели мин попали на заграждение II, и пришлось выбирать другой курс мимо банки Ларина.
В дальнейшем немецкие мины особенно сильно помешали продвижению адм. Хопмана в Малый Зунд. На этот факт указывает адм. Бенке в журнале военных действий 3-й эскадры.
И все же по условиям тактической обстановки мины будут ставиться весьма часто, наподобие того как на сухопутном театре применяются искусственные препятствия, производится заболачивание местности, устраиваются наводнения, производятся химические заграждения отравляющими веществами и т. п. Между прочим, мы часто склонны переоценивать преимущества, даваемые в данный момент заграждениями, не учитывая тех неблагоприятных последствий, которые они могут иметь впоследствии, препятствуя дальнейшему продвижению вперед.
И даже в тех случаях, когда необходимость дальнейшего наступления будет заранее предусмотрена, никогда нельзя поручиться, что свои же собственные заграждения не затруднят движения войск, а иногда сделают его и вовсе невозможным.
Операция «Альбион» в различные этапы своего развития проводилась в обстановке минной войны. Не нужно принимать как упрек, а считать нормальным явление, что наряду с большими успехами, достигнутыми в этой области, имели место и недочеты как организационного и чисто технического порядка, так и в области боевого использования мин.
Операция в целом содержит чрезвычайно много интереснейших и поучительнейших примеров из области применения мин. Одной из основных задач морского командования должно явиться не только использование опыта этой операции, но и усовершенствование и развитие на основе его минных средств как в техническом, так и в тактическом отношении.
<< Назад Вперёд>>
