ДОКУМЕНТЫ АРХИВНО-СЛЕДСТВЕННОГО ДЕЛА АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В.
АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО Борис Викторович
(1883 — 1941?)
Астромов-Кириченко Борис Викторович родился 27 апреля 1883 г. в г. Богучар Воронежской губ., потомственный дворянин. По справке, составленной 16.08.40 г. на основании справочников «Весь Петербург» и личного дела Кириченко Бориса Викторовича, хранящегося в Центральном Государственном Архиве Народного Хозяйства следует, что он окончил Туринский университет со степенью доктора прав и 10 мая 1910 г. поступил на службу в Государственный Банк помощником делопроизводителя 3-го разряда; 10 февраля 1911 г. назначен помощником делопроизводителя 2-го разряда; с 19 апреля по 19 мая 1911 г. был прикомандирован к Русскому отделу Международной выставки в Турине в качестве комиссара (где он именуется Кириченко-Астромов); 21 апреля 1912 года назначен помощником делопроизводителя 1-го разряда в том же банке; в 1913 г. одновременно со службой в Банке числится служащим по Главному управлению земледелия и землеустройства. 15 января 1914 г. назначен чиновником особых поручений Государственного Банка; 15 июля 1914 г. Кириченко Б.В. представлен двухмесячный заграничный отпуск, во время которого он поступил в ряды сербской армии в качестве добровольца-санитара. Сведений о времени возвращения Кириченко Б.В. из Сербии не обнаружено, однако в 1914-16 гг. он показан доктором правоведения, служащим с 18.11.1915 г. в Центральном управлении государственными сберегательными кассами, в Комитете Российской экспортной палаты и Русско-итальянской торговой палаты, живущим по адресу Невский 104, где вместе с ним в 1914-15 г. живут братья Владимир и Лев. В 1917 г. переехал на Фонтанку 54. Из анкеты, составленной 18 января 1918 г., следует, что в это время Кириченко Б.В. являлся помощником начальника караульной команды Государственного банка. [ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 2, л. 245 и 247].
Впервые арестован 31.01.26 г. по обвинению в масонской деятельности; постановлением ОСО ОГПУ от 18.06.26 г. приговорен к 3 годам заключения в концлагерь (Соловки); постановлением ОСО ОГПУ от 27.12.27 г. срок сокращен на 1/4; постановлением ОСО КОГПУ от 24.08.28 г. по окончании срока выслан в Сибирь (Новосибирск) на 3 года. После освобождения из Сибири переехал сначала в г. Ленинакан Армянской ССР, затем, в 1935 г. — в г. Гудауты Абхазской АССР, где работал заведующим амбулаторией Гудаутского ферментационного табачного завода.
Семейное положение: отец — Кириченко Виктор Васильевич, инженер-дорожник, умер в 1924 г.; мать умерла в 1908 г. Состав семьи: жена — Верховская Наталья Михайловна, род. в 1900 г. в г. Гудауты АССР, плановик артели «Красная Грузия»; сын — Астромов-Кириченко Никита Борисович, студент 3-го курса Ленинградского электротехнического института им. Ленина; брат — Кириченко Глеб Викторович, род. в 1907 г., военный инженер 3-го ранга, в г. Казани, на курсах; пасынок — Верховский Георгий Антонович, красноармеец инженерных войск в г. Саранске; падчерица — Верховская Мелица Антоновна, ученица 8 класса, проживает с матерью. Арестован 10.07.40 г. При обыске изъяты: 1) чемодан с разными документами, 2) папка с фотокарточками, 3) папка с личными записями, 4) папка с разными документами и перепиской, 5) папка с разными бумагами и письмами, 6) оккультные книги — 8 шт. Отправлен спецконвоем в Москву в распоряжении НКВД СССР. Впервые допрошен ст. оперуполномоченным 6 отделения 2 отдела ГУГБ НКВД Богомоловым 17.07.40 г. (по анкетным данным). Закончено следствие 21.02.41 г.
22.04.41 г. Б.В.Астромов-Кириченко приговорен ВК ВС СССР к 8 годам ИТЛ. Сведений о дальнейшей судьбе нет. Ввиду тяжелого физического состояния во время следствия (черепно-мозговая травма в автомобильной катастрофе и пр., почему Астромов-Кириченко практически все время следствия находился на больничном режиме) возможно, что смерть наступила до отправки из тюрьмы, т.е. в апреле-мае 1941 г.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ (на арест и обыск)
г. Сухум, 10 июля 1940 г. Я, начальник следчасти НКВД Абхазской АССР, лейтенант госбезопасности АРАБАЖЕВ, рассмотрев поступившие в НКВД СССР матери¬алы о преступной деятельности АСТРОМОВ-АСТРОШОВ, он же КИРИЧЕНКО Бориса Викторовича, 1889 г. рождения, уроженца г. Богучары ЦЧО, врач, русский, образование высшее, женат, гражданин СССР,НАШЕЛ:
что АСТРОМОВ-АСТРОШОВ, он же КИРИЧЕНКО Б.В. является членом к.-р. шпионской организации, систематически ведет шпионско-разведывательную работу в пользу одного из иногосударств.
ПОСТАНОВИЛ:
АСТРОМОВА-АСТРОШОВА, он же КИРИЧЕНКО, Бориса Викторовича, проживающего г. Гудауты Абхазской АССР, подвергнуть аресту и обыску.
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 1]
Наркомвнудел Абх[азской] АССР,
Майор Госбезопасности КАКУЧАЯ. 10.07.40 г.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
1940 г., " " июля, г. Сухуми. Я, начальник следственной части НКВД Абх[азской] АССР, лейтенант госбезопасности АРАБАЖЕВ, рассмотрев следдело за № 7042 по обвинению АСТРОМОВА-АСТРОШОВА, он же КИРИЧЕНКО, Бориса Викторовича по ст. 58/6 УК ГССР, НАШЕЛ:
Настоящее дело возникло на основании имеющихся материалов о том, что АСТРОМОВ-АСТРОШОВ, он же КИРИЧЕНКО, Борис Викторович является членом шпионской организации, систематически ведет шпионско-разведывательную работу в пользу одного из иногосударств. Принимая во внимание предложение Наркомвнудел Союза ССР, ПОСТАНОВИЛ:
1)Следдело за № 7042 по обвинению АСТРОМОВА-АСТРОШОВА, он же КИРИЧЕНКО Б.В., через Первый спецотдел НКВД Абхазской АССР направить в НКВД СССР;
2) Арестованного АСТРОМОВА-АСТРОШОВА, он же КИРИЧЕНКО, Б.В. направить спецконвоем в г. Москву в распоряжение НКВД СССР.
Нач[альник] Следственной] части Абх[азской] АССР
Лейтенант Госбезопасности АРАБАЖЕВ
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 12]
Протокол допроса АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 18.07.40 г.
Допрос начат в 14.30
окончен в 16.45
ВОПРОС: Вам предъявлено обвинение об участии в к.-р. организации и о связях с иностранными разведками. Расскажите с какого времени и какую конкретно а/с работу Вы выполняли как агент иностранной разведки?
ОТВЕТ: Никогда ни контрреволюционной, ни шпионской работы не вел и с разведками иностранных государств связи не имел. Я — бывший генеральный секретарь Русского Автономного Масонства и занимался только чисто масонской деятельностью до 1925 г., когда все масонские ложи были закрыты.
ВОПРОС: При аресте в 1926 г. Вы скрыли от следствия истинный характер а/с работы, проводимой Вами под прикрытием масонско-шпионской организации, в частности, не дали показаний о своей связи с разведкой иностранных стран. В настоящее время Вы также пытаетесь свести свои показания только к своей масонской работе. Следствие настаивает на даче правдивых показаний по существу проводимой Вами к.-р. работы как агента иностранной разведки.
ОТВЕТ: Я повторяю, что никакой к.-р. шпионской деятельностью я не занимался и никаких сведений об этом дать не могу.
ВОПРОС: Расскажите, в каких городах Вы проживали заграницей.
ОТВЕТ: В 1904 г. в период Русско-японской войны я был как солдат в составе русской армии в Манчьжурии.
С 1906 года по 1910 год я жил в Италии в г. Турине, где окончил Туринский университет.
В 1911-12 гг. в том же Турине я работал на Международной Туринской выставке комиссаром Кустарного Отдела Русского павильона. Генеральным комиссаром Русского павильона Выставки был бывший министр торговли царского правительства ТИМИРЯЗЕВ, который был масоном.
В 1907 г. я из Италии приезжал в Россию, чтобы проститься со своею матерью, по пути останавливался в г. Вене.
В 1908 г. ездил из Турина на экскурсию в г. Гренобль (Франция) недалеко от итальянской границы. В 1912 г. из Турина возвратился в Россию.
В 1914 г. осенью во время империалистической войны я выехал по собственной инициативе в Софию (Болгария). Перед отъездом я, являясь в то время членом общества «Славянское единение», имел разговор с председателем этого общества академиком БЕХТЕРЕВЫМ Владимиром Михайловичем, который дал мне задание прощупать настроения политических кругов Болгарии по отношению их к империалистической войне и к России.
ВОПРОС: Как Вы выполнили это задание БЕХТЕРЕВА?
ОТВЕТ: В Болгарии я имел встречу с бывшим министром, президентом Болгарии МАЛИНОВЫМ и с бывшим болгарским послом в Петербурге БОБЧЕВЫМ. Также виделся с македонскими кругами, с полковником ПРОТОГЕНОВЫМ, главою македонского независимого движения. Целью встречи было выявление их отношения к войне и к России. После выявления настроений политических кругов Болгарии я выехал в Сербию в г. Ниш, где были в то время расположены все правительственные учреждения Сербии. В г. Ниш я встретился с министром, президентом Сербии Никола ПАШИЧ, имел с ним беседу по тем же вопросам.
ВОПРОС: При Вашей поездке в Болгарию и Сербию Вы имели какие-либо полномочия от царского правительства на ведение переговоров об отношении к войне государственных деятелей Болгарии и Сербии?
ОТВЕТ: Моя поездка в Болгарию и Сербию, мои встречи с государственными деятелями этих стран, были как представителя общества «Славянское единение» и от имени этого общества я разговаривал с ними. Никаких правительственных полномочий и указаний я не имел.
ВОПРОС: Кого и как Вы информировали о своей поездке в Болгарию и в Сербию и результаты проведенных бесед с государственными деятелями этих стран?
ОТВЕТ: О результатах выполнения своей миссии как члена общества «Славянское единение» я доложил по возвращении в Россию в 1916 г. на собрании актива этого общества. Интервью с МАЛИНОВЫМ, БОБЧЕВЫМ и ПАШИЧЕМ я изложил в своей брошюре, изданной в 1916 г. в Петрограде под заглавием «В тылу полей кровавых (Сербия и Болгария)».
ВОПРОС: А разве до 1916 г. Вы не посылали информации о результатах Ваших переговоров об отношении к войне политических кругов Балканских стран?
ОТВЕТ: Нет, не посылал. Но я печатал в это время корреспонденции в Петрограде в газете «Биржевые новости».
ВОПРОС: Какой же смысл имели встречи с Вами министров Болгарии и Сербии, если Вы о них никого не информировали и не делали из этого практических выводов?
ОТВЕТ: Этого я объяснить не могу.
ВОПРОС: Скажите точнее, кто Вас в период войны направлял в Болгарию и Сербию и с какими заданиями.
ОТВЕТ: Я же сказал, что поехал по собственной инициативе, а задание по выявлению политических настроений по отношению к войне и экономического положения этих стран я выполнял только для общества «Славянское единение».
ВОПРОС: Почему Вы остались в период войны проживать в Сербии?
ОТВЕТ: Это исходило из моих личных побуждений оказать врачебную помощь славянам. В Сербии я до 1916 г. работал врачом 2-го резервного сербского госпиталя в Нише.
ВОПРОС: Ваши встречи с политическими руководителями Болгарии и Сербии тоже являлись «врачебной» помощью?
ОТВЕТ: О цели моей встречи я уже дал показания выше и к этому больше добавить ничего не могу.
ВОПРОС: Проживая за границей, Вы имели встречи с руководителями масонских центров заграницей?
ОТВЕТ: Находясь в Италии, я был знаком с руководителем (мастером) Туринской ложи Цезарем ЛОМБРОЗО, работавшем в то время профессором Туринского университета, в котором я учился. Руководителем (гроссмейстером) масонских лож в Италии был в то время проживавший в Риме «мастер Натан», но непосредственной встречи с ним я не имел.
ВОПРОС: С кем еще из руководителей масонов за границей Вы встречались?
ОТВЕТ: Больше никаких встреч у меня с руководителями масонов за границей не было, потому что я был только в первой степени «ученика» и никого из других степеней и лож не имел права знать, разве что случайно. В Турине на Международной выставке со мной вместе работал масон ЗАБРЕЖНЕВ-ФЕДОРОВ Владимир Иванович, но он был рядовым масоном.
ВОПРОС: Кто такой ЗАБРЕЖНЕВ-ФЕДОРОВ?
ОТВЕТ: ЗАБРЕЖНЕВ-ФЕДОРОВ являлся близким лицом и учеником анархиста КРОПОТКИНА. За границей он проживал в качестве эмигранта, бежавшего из Петербургской тюрьмы. После революции он вступил в ВКП(б), работал в Наркоминделе референтом по иностранной печати. Кроме того, он реферировал вырезки из иностранных газет по оккультизму и масонству. Он мне рассказывал, что в 1920 г. он по спецзаданию под видом бразильского консула выезжал за границу, но какое было спецзадание, этого он мне не говорил. По пути следования, в Берлине, он был арестован и выслан во Францию, откуда он вернулся через некоторое время в СССР. В связи с тем, что я очень утомился, я прошу допрос прервать.
Записано с моих слов правильно и мною прочитано.
Астромов.
Допросили:
Пом[ощник] нач[альника] 2 отдела ГУГБ
Ст[арший] лейтенант Госбезопасности Кожевников
Ст[арший] оперуполн[омоченный] 6 отдел[ения]
Лейтенант Госбезопасности Н.А.Богомолов
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 22-28]
Показания АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 19.07.40 г.
(собственноручные)
На Балканы я выехал вскоре после объявления империалистической войны 1914 г. Заграничный паспорт и отпуск из Государственного] банка я получил еще до ее объявления. При отъезде я виделся на собрании с председателем славянского движения академиком В.М.БЕХТЕРЕВЫМ, который узнав, что я еду на Балканы, просил меня познакомиться с настроениями болгарских интеллигентских кругов (тогда ходили темные слухи, что Болгария хочет изменить своей освободительнице, т.е. России, и вступить в войну на стороне Германии), и также с экономическим положением этих стран. Я ему обещал.
Кроме того, я запасся корреспондентским билетом из петроградской газеты «Биржевые новости», куда обещался корреспондировать.
Приехав в Софию, я остановился в гостинице «Македония», как потом узнал, штаб-квартире македонских инсургентов. Здесь я через хозяина гостиницы познакомился с главой македонских четников (сторонников независимости Македонии) полковником ПРОТАГЕНОВЫМ.
Затем я пошел на квартиру к бывшему министру, президенту МАЛИНОВУ, познакомился с ним и проинтервьюировал его (потом это интервью было напечатано в газете «Биржевые новости», а позднее в брошюре «В тылу полей кровавых»). На другой день я посетил бывшего болгарского посланника в Петрограде С.БОБЧЕВА, с которым я был знаком еще по обществу славянского движения. У него я был менее официально. Он познакомил меня со своей женой и угостил по восточному обычаю кофе по-турецки. Его я тоже проинтервьюировал. На следующий день я снова зашел к нему, т.к. он просил показать письменный текст интервью. Он внес в него некоторые изменения и сокращения (которые после вступления Болгарии в войну я полностью опубликовал в своей брошюре).
Побывав на Шипке (место главных боев за освобождение Болгарии от турок), где над костями русских воинов построен большой склеп, я выехал в Сербию.
Перед отъездом я был в русском консульстве и на случай пропажи зарегистрировал свой паспорт (мера предосторожности нелишняя, т.к. если бы я этого не сделал в Сербии, я бы не знал, как оттуда потом выехать, потому что там у меня украли мой паспорт).
В Сербии, в г. Нише, куда эвакуировались все правительственные учреждения из Белграда (из-за бомбардировок), я остановился в гостинице «Ориент», где в кафе собирались русские и сербские журналисты (был у них свой особый стол). Из русских журналистов помню ВАРДАРСКОГО, корреспондента «Русских ведомостей» (Москва) и из «Товарища» (Петроград), ЗАУРБЕЯ, корреспондента «Русского слова», и МЛАДЕНОВИЧА «Новое время». Первые два были эмигранты и бежали из России. Кроме того, познакомился с сербскими журналистами БОЙЕВИЧЕМ и Семизом ДУШАНОМ, ИОВАНОВИЧЕМ и другими, которых фамилии сейчас не вспомню. С последними двумя я встречался в Петрограде в обществе славянского движения или на славянских обедах. ИОВАНОВИЧ написал потом в 1916 г. предисловие к моей брошюре «В тылу...». Был в редакциях сербских газет, как с военными сводками и как в клубе. После же встретил доктора, майора Ристу ЖЕРАИЧА, который окончил университет в России и перед этим работал в Надеждинской больнице в Петербурге ординатором. Узнав, что я хочу, чем могу, помочь и поработать на пользу Сербии, ЖЕРАИЧ предложил мне место в их 2-й резервной больнице, что была на окраине Ниша. Я согласился и вскоре переехал туда. Там пробыл я до середины 1915 г., когда выехал в Россию в Петроград на службу в Государственный банк, переболев предварительно сыпным тифом (я последнее время заведовал сыпнотифозным бараком на одну тысячу человек).
Астромов
19.07.40 г.
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 29-31]
Протокол допроса АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 20.07.40 г.
Допрос начат в 13.30
окончен в 15.55
ВОПРОС: Находясь заграницей, Вы с какими политическими объединениями были связаны?
ОТВЕТ: С июля месяца 1906 г. до конца года я был секретарем Генуэзской секции Союза Русских Эмигрантов. Т.к. наша секция помещалась при итальянской бирже труда в г. Генуе, то я находился в связи с сотрудниками биржи, через которых иногда устраивал русских эмигрантов на работу, главным образом, в порту грузчиками. Я сталкивался с редактором социалистической газеты «Труд» («Иль ляборо»), депутатом парламента, фамилий которого не помню. Был знаком с синдикалистскими кругами в Турине, фамилии которых сейчас не припомню, с главою синдикалистской партии Артуром ЛАБРИОЛЛА.
ВОПРОС: Вы что, были синдикалистом?
ОТВЕТ: Нет, не был. Но я разделал их взгляды, посещал их собрания, лекции, вечера, устраиваемые синдикалистами.
ВОПРОС: Как могло получиться, что Вы разделяли взгляды синдикалистов, посещали их собрания, лекции, вечера, но синдикалистом себя не считаете?
ОТВЕТ: Как хотите считайте, но синдикалистом я не был. Я был иностранец, гость и бывал у них как сочувствующий.
ВОПРОС: Расскажите, каким образом Вы стали секретарем Генуэзской секции Союза Русских Эмигрантов?
ОТВЕТ: В 1906 г. по приезде из России в Милан (Италия) я познакомился с русскими эмигрантами, которые состояли членами Союза Русских Эмигрантов. Также познакомился с председателем этого союза МАЛАФЕЕВЫМ, членами бюро — ТИНКОВСКИМ и МАРКЕТИ. Через них я и стал посещать собрания членов союза, а затем и я вступил в члены Союза Русских Эмигрантов.
В этом же году из Милана я переехал в г. Геную, где вскоре по моем приезде состоялось общее собрание членов союза, на котором меня избрали секретарем Генуэзской секции. В конце 1907 г. я из Генуи выехал в г. Турин на учебу. В Турине я пытался организовать Туринскую секцию, но не удалось, т.к. явилось на первичное собрате только четыре человека, что было недостаточно для организации секции.
ВОПРОС: Кроме Вас еще кто был руководителем секции Союза Русских Эмигрантов в Генуе?
ОТВЕТ: На общем собрании, кроме меня, избрали еще в помощники мне студента политехникума РОЗЕНБЕРГА. При моем отъезде в конце 1907 г. на учебу в Турин я передал руководство секцией РОЗЕНБЕРГУ и АЛЕЕВУ Анатолию, студенту Морской навигационной школы.
ВОПРОС: Вы политэмигрантом были?
ОТВЕТ: Нет, не был. Но я вращался среди русской эмиграции в то время в Италии как русский.
ВОПРОС: Скажите конкретнее, среди какой политэмиграции Вы вращались?
ОТВЕТ: Я вращался среди политэмигрантов-студентов, но каких политических они направлений, я не знаю. Да они это и не выявляли. Помню только один ГИММЕЛЬФОРД говорил, что он социал-демократ. У него в комнате висели портреты Маркса и Энгельса.
ВОПРОС: Будучи за границей, Вы подвергались каким-либо репрессиям (арестам, временным задержаниям, вызовам) полиции?
ОТВЕТ: Нет, не подвергался каким бы то ни было репрессиям.
ВОПРОС: Генуэзская секция Союза Русских Эмигрантов местными властями Италии была зарегистрирована?
ОТВЕТ: Очевидно, секция была зарегистрирована, т.к. на общем собрании присутствовал представитель местной полиции, но точно, когда была зарегистрирована секция, я лично тогда этим не интересовался и не знаю.
ВОПРОС: Вы были избраны на общем собрании секции Союза секретарем. А разве Вы в связи с этим не вызывались в местные органы Генуи?
ОТВЕТ: Нет, не вызывался.
ВОПРОС: Вы с итальянским посольством в СССР были связаны?
ОТВЕТ: В 1922 г. я обращался к итальянскому посольству за разрешением выдачи визы на въезд в Италию мне и моей жене на лечение.
ВОПРОС: Итальянское посольство Вам выдало визы на въезд в Италию?
ОТВЕТ: Да, итальянское посольство сообщило мне, что оно не возражает в выдаче виз мне и моей жене на въезд в Италию.
ВОПРОС: С кем Вы говорили в итальянском посольстве о визах?
ОТВЕТ: В итальянском посольстве о выдаче мне и моей жене виз на въезд я разговаривал с двумя чиновниками посольства.
ВОПРОС: А чиновники итальянского посольства, с которыми Вы разговаривали о выдаче Вам виз, были Вам знакомы?
ОТВЕТ: Нет, не были знакомы.
ВОПРОС: Кого Вы в итальянском посольстве лично знали?
ОТВЕТ: В итальянском посольстве я никого не знал.
ВОПРОС: В итальянском посольстве Вы говорили только о визах, или еще о чем-нибудь?
ОТВЕТ: Я говорил только о визах и ни о чем другом не говорил.
ВОПРОС: Отъезд Вас и Вашей жены в Италию в 1924 г. состоялся?
ОТВЕТ: Мой отъезд не состоялся, т.к. от наших органов я не получил заграничного паспорта, хотя у меня были рекомендации в связи с этим от члена сербской секции Коминтерна БОЙЕВИЧА и начальника охраны Государственного банка в Ленинграде МИХАЙЛОВА Ильи Михайловича и сотрудника НКИД ЗАБРЕЖНЕВА Владимира Ивановича. Жене моей заграничный паспорт был выдан, и она в 1924 г. выехала в Италию в г. Турин, где в 1927 г. умерла. Точных сведений о смерти жены я не имею, т.к. в 1926 г., когда я был на Соловках, она прислала мне развод.
ВОПРОС: Расскажите как и почему БОЙЕВИЧ Вам дал рекомендацию.
ОТВЕТ: Во время моего приезда в 1914 г. в Сербию в г. Ниш я вскоре не то в кафе гостиницы «Ориент», не то в одной из редакций газет Сербии познакомился с сербским журналистом БОЙЕВИЧЕМ. Впоследствии я с ним встречался до моего отъезда в 1915 г. в Россию в кафе или в редакциях сербских газет «Дело», «Время» и другие. При встречах мы вели разговоры о войне и по текущим вопросам.
ВОПРОС: При отъезде из Сербии Вы имели какую-либо связь с БОЙЕВИЧ?
ОТВЕТ: Нет, не имел. Я даже не знал, находится ли он в г. Нише.
ВОПРОС: Когда и каким образом в СССР Вы встретились с БОЙЕВИЧ?
ОТВЕТ: В период местопребывания Коминтерна в Ленинграде в Смольном я работал переводчиком в итальянской секции Коминтерна, где случайно встретил в коридоре Смольного БОЙЕВИЧА, который работал в сербской секции Коминтерна.
ВОПРОС: При встрече с БОЙЕВИЧ Вы о чем-нибудь с ним говорили?
ОТВЕТ: Мы встретились в коридоре и кроме приветствий ни о чем не говорили.
ВОПРОС: Какие у Вас с БОЙЕВИЧЕМ были отношения в СССР?
ОТВЕТ: Никаких у меня отношений с БОЙЕВИЧ в СССР не было.
ВОПРОС: При даче рекомендации Вам БОЙЕВИЧ работал в Коминтерне в Москве или в Ленинграде?
ОТВЕТ: В момент обращения за рекомендацией в 1923 г. к БОЙЕВИЧ, последний работал в Москве, т.к. в это время Коминтерн переехал в Москву. Он жил в отеле «Люкс».
ВОПРОС: Вы из Ленинграда в Москву работать в Коминтерн не переехали?
ОТВЕТ: Нет, не переехал.
ВОПРОС: Уточните, каким образом Вы получили рекомендацию от БОЙЕВИЧА.
ОТВЕТ: При оформлении документов на въезд за границу требовались рекомендации от партийных советских работников, которые знали бы меня. Такую рекомендацию мне дал начальник охраны Госбанка РСФСР МИХАЙЛОВ Илья Михайлович, а за второй я решил обратиться к БОЙЕВИЧ, который дал мне рекомендацию безоговорочно. Я привез ему рекомендательную записку от его хорошего знакомого, юрисконсульта административного отдела в Ленинграде Семиза ДУШАНА.
ВОПРОС: Вы обратились за рекомендацией прямо к БОЙЕВИЧУ или еще к кому-нибудь?
ОТВЕТ: Прежде чем обратиться за рекомендацией к БОЙЕВИЧУ, я обратился к сербу Семизу ДУШАНУ, чтобы он мне написал к БОЙЕВИЧ рекомендательное письмо.
ВОПРОС: Семиз ДУШАН написал Вам рекомендательное письмо к БОЙЕВИЧ?
ОТВЕТ: Да, написал.
ВОПРОС: Почему Вы обратились за рекомендательным письмом к Семизу ДУШАНУ?
ОТВЕТ: Семиза ДУШАНА я знаю с 1912 г., с момента совместного пребывания в обществе «Славянского единения», а он хорошо знал БОЙЕВИЧА, которого даже называл на «ты».
ВОПРОС: Откуда Вам известно, что Семиз ДУШАН хорошо знаком с БОЙЕВИЧ?
ОТВЕТ: В момент моего пребывания в Сербии я встречался, кроме БОЙЕВИЧА, и с Семизом ДУШАНОМ, причем они уже тогда были между собою в приятельских отношениях.
ВОПРОС: Расскажите подробно о Семизе ДУШАНЕ.
ОТВЕТ: При вступлении в 1912 г. в общество «Славянское единение» я познакомился с членом этого общества Семизом ДУШАНОМ, который в то время работал в городской Думе Петербурга юрисконсультом. В 1914 г. я его случайно встретил в г. Нише (Сербия) уже как военного. В 20-х гг. я его встретил в Ленинграде на проспекте Володарского, а затем я был у него на квартире, познакомился с его женой-врачом и детьми.
ВОПРОС: В 20-х гг. Семиз ДУШАН где работал?
ОТВЕТ: В это время Семиз работал юрисконсультом в адмотделе городского Совета г. Ленинграда.
ВОПРОС: Какие у Вас были отношения с Семизом ДУШАНОМ до момента первого Вашего ареста?
ОТВЕТ: Встречался я с ним редко, но при встречах были самые обыкновенные дружеские отношения. Мы оба были сторонниками образования Славянских Соединенных Штатов в Европе.
ВОПРОС: После ареста в 1926 г. Вы встречались с Семизом ДУШАНОМ?
ОТВЕТ: Да, встречался. После моей реабилитации я в 1934 г. приехал в Москву и Ленинград, где посетил Семиза ДУШАНА, который уже в адмотделе городского Совета не работал, а работал историком славянских народностей в Академии Наук СССР. Во время моего визита к Семизу ДУШАНУ он мне сообщил, что в адмотделе уже не работает и уже успел побывать на «Медвежьей горе», но за что — я не знаю и он мне не говорил.
ВОПРОС: После 1934 г. Вы видели Семиза ДУШАНА?
ОТВЕТ: В 1937 г. Семиз ДУШАН летом приезжал на две недели в Сухуми и на две недели лечения в пансионате в г. Гудауты. Я его приглашал к себе на квартиру, познакомил его со своей женой.
ВОПРОС: Семиз ДУШАН был масоном?
ОТВЕТ: Нет, не был. Он принадлежал к сербской организации «Черная рука», которая совершила убийство австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда в 1914 г.
ВОПРОС: После 1937 г. Вы с Семизом ДУШАНОМ встречались?
ОТВЕТ: Нет, я больше с ним не встречался.
ВОПРОС: Где сейчас работает Семиз ДУШАН?
ОТВЕТ: По всей вероятности, в Академии Наук СССР по истории славянских народностей.
ВОПРОС: Где сейчас работает БОЙЕВИЧ?
ОТВЕТ: Не знаю.
ВОПРОС: При встрече в 1934 г., в 1937 г. Вы с Семизом ДУШАНОМ о БОЙЕВИЧЕ говорили?
ОТВЕТ: Нет, не говорили.
ВОПРОС: Вы с немецким, английским, австрийским, французским посольствами были связаны?
ОТВЕТ: Никогда ни с кем я не виделся и их не знаю. Был случай, когда я при отправлении жены в Италию в 1924 г. платил в германском консульстве в Ленинграде чиновнику за транзитную визу, и только.
ВОПРОС: Вы с итальянским консулом в Ленинграде встречались?
ОТВЕТ: Примерно в 1924-1925 г. в Ленинграде на Невском проспекту я случайно встретился с итальянцем НАРДУЧЧИ, которого я знал по совместной работе в русско-итальянской торговой работе в 1912 г. Из разговоров с ним я узнал, что он работает итальянским консулом в Ленинграде.
ВОПРОС: Кем работал НАРДУЧЧИ в Русско-итальянской торговой палате?
ОТВЕТ: В торговой палате НАРДУЧЧИ работал секретарем-переводчиком.
ВОПРОС: Вы кем работали в торговой палате?
ОТВЕТ: В торговой палате я работал секретарем сельскохозяйственного отдела.
ВОПРОС: Какие у Вас были отношения с НАРДУЧЧИ во время Вашей работы в торговой палате?
ОТВЕТ: Отношения с НАРДУЧЧИ у меня были чисто служебные: я давал ему переводить свои статьи и отношения.
ВОПРОС: Вы вели разговоры с НАРДУЧЧИ о торговой политике?
ОТВЕТ: Да, конечно, вел. Мы разговаривали по текущим вопросам торговли экспорта и импорта в связи с получаемыми запросами.
ВОПРОС: После встречи на Невском с НАРДУЧЧИ Вы еще когда с ним встречались?
ОТВЕТ: Больше я с ним ни разу не встречался.
ВОПРОС: При встрече на Невском с НАРДУЧЧИ Вы о чем с ним говорили?
ОТВЕТ: Я ни о чем с НАРДУЧЧИ не говорил, кроме взаимного осведомления о здоровье, т.к. наша встреча была слишком короткая.
ВОПРОС: Разве только о здоровье Вы говорили?
ОТВЕТ: В конце разговора НАРДУЧЧИ приглашал меня к себе на квартиру, но я отказался, при этом заявил ему, что сейчас неподходящее время для встречи и хождения в гости к иностранцам.
Записано с моих слов правильно и мною прочитано.
Астромов.
Допросил Ст[арший] уполномоченный] 6 отделения 2 отдела ГУГБ
Лейтенант Госбезопасности Н.А.Богомолов
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 43-54]
Показания АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 20.07.40 г.
С ЗАБРЕЖНЕВЫМ-ФЕДОРОВЫМ Владимиром Ивановичем я познакомился в 1911 г. на Туринской выставке в Русском павильоне, где он заведовал угольным стендом углепромышленности юга России. Знал, что он эмигрант, бежал в 1906 г. из Петербургской тюрьмы, куда был посажен за участие в РСДРП (он работал в рабочих кружках и одним из его учеников был НОГИН). За границей он, как он говорил мне, был близок в это время к П.А.КРОПОТКИНУ и его кружку, а также был членом алхимической масонской ложи «Освильди вирта Торонто». Потом я с ЗАБРЕЖНЕВЫМ встретился уже в Москве в 1923-24 годах, бывал у него. Он жил в общежитии НКИД на площади угол Кузнецкий мост и в это время он работал в отделе печати НКИД, был членом ВКП(б) и реферировал вырезки иностранных газет по масонству, оккультизму, теософии и пр. Однажды в разговоре он мне рассказал, что его за границей спасла принадлежность к масонству.
Ему было дано спецзадание: с паспортом бразильского консула (это было время блокады СССР) в сопровождении секретаря, машинистки и прочих проехать в западные государства. Какое было спецзадание, он мне не говорил, да и я считал неудобным спрашивать. Но в Берлине, вследствие предательства секретаря, ЗАБРЕЖНЕВ был разоблачен и арестован. В тюрьме к нему подошел тюремный пастор и стал давать какие-то душеспасительные брошюрки. Раздраженный ЗАБРЕЖНЕВ сказал ему: «Вы напрасно тратите время, я — масон». И вдруг выяснилось, что пастор тоже германский масон. Он сейчас же разрешил ЗАБРЕЖНЕВУ ходить в библиотеку, добился разрешения свободного хождения вообще по тюрьме (его камера не запиралась), а скоро с его помощью был выслан во Францию. От ЗАБРЕЖНЕВА я тоже получил поручительство, что живя в Италии и вообще за границей, я не буду заниматься а/с пропагандой.
Астромов.
20.07.40 г
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 55-56; автограф]
Продолжение показаний АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 20.07.40 г.
В 1911 г. в г. Турине была Международная выставка в память 50-летия объединения Италии. Генеральный комиссар Русского отдела В.И.ТИМИРЯЗЕВ (умер в 1919 г. в Петрограде, и похороны его через Горьковскую комиссию была взяты на счет государства) принял меня в отдел (Русский павильон) в качестве комиссара Кустарного отделения и впоследствии возложил на меня обязанности наблюдать за дежурством в павильоне. Обязанности комиссара многообразны: дежурство в павильоне и наблюдение во время дежурства за порядком, дача объяснений, если видишь, что заведующий стендом не вполне оправляется или занят с многочисленными посетителями, участие в банкетах, устраиваемых другими павильонами, вообще представительство русского павильона на территории Выставки под верховным руководством Генерального комиссара. Зарплата была 300 рублей в месяц или 800 лир. За Туринскую выставку я получил итальянский орден «Корона Италии».
В 1912 г., когда выставка ликвидировалась, я снова возвратился в Петербург, где издал на русском и итальянском языке брошюру «Русский кустарный отдел на Международной Туринской выставке 1911 года».
Кроме службы в Государственном банке, я был секретарем с/х отдела Русско-итальянской торговой палаты в Петербурге (председателем ее был Алексей Сергеевич ЕРМОЛОВ, бывший министр финансов) и был избран почетным членом Итало-русской торговой палаты в Риме. Затем, за время пребывания в Турине я сделался членом итальянского синдиката печати («Синдикат дела стампа субалтина»).
Астромов
20.07.40 г.
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 57-58; автограф]
Протокол допроса АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 01.08.40 г.
Допрос начат в 21.25
окончен в 23.45
ВОПРОС: Расскажите о цели Вашей поездки в Италию в 1906 г.
ОТВЕТ: В 1906 г. в апреле месяце после демобилизации из армии я возвратился домой, где узнал от родных, что во время моего отсутствия в доме родителей, проживавших в то время в г. Воронеже, приходил полицейский и расспрашивал обо мне. Из этого я сделал для себя вывод, что за мной следят. Опасаясь ареста, кроме того, у меня начинался катаральный процесс в правом легком, я выхлопотал в г. Воронеже заграничные паспорта и вместе со своей женой ГИЦ Ларисой выехал в Италию.
ВОПРОС: В связи с чем Вы ожидали Вашего ареста жандармским управлением?
ОТВЕТ: До службы в армии я был студентом Петербургского университета, где учился на 1 курсе. Осенью в 1903 г. я принимал участие в одном собрании студентов университета, проводимом в связи с выступлением студенток-медичек с требованиями представления им прав по самоуправлению. Это собрание было созвано вопреки разрешению дирекции и оно носило характер политического выступления студентов, которые высказали свою солидарность с требованиями студенток-медичек. Т.к. я на этом собрании выступал с призывом поддержать требования медичек, то я опасался своего ареста.
ВОПРОС: В связи о Вашим выступлением на собрании студентов университета Вы вызывались в полицию или в жандармское управление для объяснения?
ОТВЕТ: Нет, не вызывался.
ВОПРОС: А репрессиям с их стороны подвергались?
ОТВЕТ: Нет.
ВОПРОС: Какие меры в отношении Вас были предприняты дирекцией университета?
ОТВЕТ: Дирекция университета от меня также никакого объяснения не требовала.
ВОПРОС: По каким причинам Вы были отчислены из университета?
ОТВЕТ: Из университета я был отчислен за невзнос платы за обучение за второе полугодие.
ВОПРОС: Чем Вы занимались после отчисления из университета?
ОТВЕТ: Я жил дома у своих родителей в г. Воронеже, затем поступил вольно-определяющимся в армию, был направлен в Манчжурию, где прослужил до конца 1905 г., получив в армии звание старшего унтер-офицера.
ВОПРОС: Подвергались ли Вы каким-либо преследованиям со стороны полиции после отчисления из университета?
ОТВЕТ: Этого не было.
ВОПРОС: Почему же в таком случае Вы спустя два года после Вашего выступления в университете вдруг стали опасаться своего ареста и выехали в связи с этим в Италию?
ОТВЕТ: Находясь в Манчжурии, я открыто выражал сочувствие всеобщей забастовке в Харбине и, видимо, это обстоятельство послужило причиной посещения полицейским моей квартиры в Воронеже и наведения обо мне справок.
ВОПРОС: В чем выразилось Ваше участие во всеобщей забастовке?
ОТВЕТ: Я посещал в Харбине клуб железнодорожников, где посетители высказывали свое отношение ко всеобщей забастовке. В разговорах я выражал сочувствие забастовке. Возможно, это стало известно полиции и сообщено в Воронеж.
ВОПРОС: В этом и заключалось Ваше участие во всеобщей забастовке?
ОТВЕТ: Да, кроме сочувствия я никакого участия в ней не принимал.
ВОПРОС: Если Вы не принимали участия во всеобщей забастовке, то почему же Вы опасались ареста?
ОТВЕТ: Этого главным образом боялась моя мать, которая была страшно напугана посещением нашего дома полицией. Я послушал ее и вскоре после женитьбы выехал в Италию.
ВОПРОС: Вы запутались в Ваших показаниях и даете странные и неправдоподобные объяснения на вопросы следствия. Следствие настаивает на даче правдивых показаний. Покажите, когда Вы установили связь с жандармским управлением и какую работу по его заданию выполняли.
ОТВЕТ: Я никакой связи ни с полицией, ни с жандармским управлением никогда не имел и по этому вопросу никаких показаний дать не могу.
ВОПРОС: Вы напрасно пытаетесь скрыть правду от следствия. Это запирательство бесполезно. Прекратите его и приступайте к даче показаний о Вашей преступной связи с жандармским управлением.
ОТВЕТ: Я уже ответил, что такой связи у меня никогда не было, и это расходится с моими взглядами как дворянина на подобного рода связи и службы.
ВОПРОС: Ваша ссылка на дворянское происхождение есть очередная попытка уклониться от показаний по существу своей вражеской работы. Отбросьте это лицемерие и дайте показание о Вашей связи с полицией.
ОТВЕТ: Еще раз заявляю, что такой связи у меня не было никогда.
Записано с моих слов правильно и мною прочитано.
Астромов
Допросили:
Пом[ощник] Нач[альника] 2 отдела ГУГБ НКВД СССР
Ст[арший] лейтенант Государственной] безопасности Кожевников
Ст[арший] оперуполн[омоченный] 6 отделения 2 отдела ГУГБ НКВД
Лейтенант Государственной] безопасности Н.А.Богомолов
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 64-68]
Протокол допроса АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 08.08.40 г.
Начат в 22.00
окончен в 22.05
ВОПРОС: Расскажите, где и кем Вы работали в 1912-1914 гг.
ОТВЕТ: Как только возвратился из Италии в 1912 г., я поступил в Государственный банк в г. Петербурге помощником делопроизводителя отдела пенсий и пособий, а затем перешел в страховой и судебный отделы. В банке работал до 1914 г., когда я выехал по собственному желанию в очередной месячный отпуск в Болгарию и Сербию.
ВОПРОС: Расскажите цели и задачи Вашей поездки в Болгарию и Сербию в 1914 г.
ОТВЕТ: Я до военных событий в Европе выхлопотал себе заграничный паспорт, чтобы в очередной отпуск поехать в Западную Европу, в частности, в Италию, т.к. я в Италии уже бывал в период моей учебы и во время туринской Международной выставки в 1911 г., то меня туда тянуло, но к моему отъезду развернулись военные события на Западе и я свой курс путешествия в Италию и другие страны заменил поездкой на Балканы, чтобы ознакомиться с Балканскими странами.
Записано с моих слов правильно и мною прочитано.
Астромов
Во Франции был только в г. Гренобле в течении двухнедельной экскурсии.
Астромов
Допросил Ст[арший] оперуполн[омоченный] 6 отдел[ения]
Лейтенант Госбезопасности Н.А.Богомолов
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 71-72]
Протокол допроса АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 08-10.08.40 г.
Допрос начат в 22.05
окончен в 0.40. 10.08.40 г.
ВОПРОС: В своих многочисленных автобиографиях Вы указывали, что происходите из семьи потомственного дворянина г. Богучар Воронежской губернии, имевшего в этом географическом пункте участок земли в 30-40 десятин. Так ли это на самом деле?
ОТВЕТ: Я утверждаю, что происхожу из потомственных дворян, но участок земли находился в Тамбовской губернии Козловского уезда в с. Новое Тарбеево (20 км. от Козлова).
ВОПРОС: На допросе 5 августа 1940 г. Вы утвердительно заявили, что данный участок земельных угодий был благоприобретен Вашими родителями, а не достался им в порядке наследства. Тогда же Вы утверждали, что к моменту достижения Вами 9-10 летнего возраста Ваш отец в качестве средств к существованию имел службу на Юго-Восточной ж.д., получая 70-75 рублей в месяц. Объясните, как при такой мизерной зарплате Ваша семья приобрела земельный участок.
ОТВЕТ: Это имение было приобретено родным братом моей матери, присяжным поверенным ДЛУГОКАНСКИМ Александром Ивановичем, на деньги приданого моей матери, которые хранились у него.
ВОПРОС: Когда Вы впервые поступили в среднее учебное заведение, где именно и окончили ли его?
ОТВЕТ: Впервые поступил в Воронежскую классическую гимназию в 1892-93 годах, проучился в ней до V класса включительно, после чего был исключен за то, что не снял фуражки во время исполнения гимна в летнем саду «Эрмитаж». Замечание об этом получил от капельмейстера оркестра, сообщившего при этом присутствующему здесь же классному наставнику гимназии, за что впоследствии я был исключен из гимназии.
ВОПРОС: Так ли это? Вас, ребенка 12-13 лет, сына потомственного дворянина, достаточно известного в городе, исключают из среднего учебного заведения за такой пустяковый проступок?
ОТВЕТ: Да, я настаиваю.
ВОПРОС: Когда же и какое Вы окончили среднее учебное заведение полностью?
ОТВЕТ: После исключения из Воронежской гимназии я поступил в 5 класс Киевской классической гимназии, которую окончил в 1903 г. В Киевскую гимназию я устроился случайно, лишь потому, что при ней был интернат.
ВОПРОС: Что делали по окончании гимназии, на чьи средства жили?
ОТВЕТ: Возвратился к родителям в Воронеж, провел лето на их иждивении, а осенью выехал в Петербург, где и поступил на Восточный факультет государственного университета. В Петербурге во время учения я, как и раньше в Воронеже, жил на обеспечении родителей, получая 40-45 рублей в месяц.
ВОПРОС: Укажите размер заработка Вашего отца в это время и состав семьи, находящейся на его иждивении.
ОТВЕТ: Отец получал в месяц 100-120 рублей. В семье кроме меня имелось еще три брата: Лев 17 лет, Иван 18 лет, умерший в 1908 г., Михаил 8 лет. Первые двое из них учились, один в гимназии, другой в Воронежском кадетском корпусе, и еще брат Владимир 10 лет, умерший в 1918 г.
Помимо заработка отца, семья имела доходы от сдачи квартир в доме, который мы занимали и который был сдан нам в эксплуатацию с присвоением доходов моим троюродным братом, ИЛЬИНЫМ Александром Васильевичем, 1893 года рождения, уроженец г. Козлова. В доме имелось пять квартир.
ВОПРОС: Причина исключения Вас из СПб. гос. университета?
ОТВЕТ: Был исключен из университета за невнесение очередного взноса за второе полугодие за учение.
ВОПРОС: Во многих биографиях и при допросах Вас Вы указывали, что были исключены из СПб. университета за революционное поведение, в частности, за выступление на митинге студентов с предложением необходимости поддержки учащихся женщин в предоставлении им равных прав со студентами мужчинами. Так ли это было на самом деле?
ОТВЕТ: Я только предполагал, что мог быть исключен за свое выступление на митинге студентов. Да, мои ссылки в разнообразных документах об исключении из СПБ университета за революционное поведение являются ложью, вымыслом.
ВОПРОС: Если основанием к исключению Вас из университета послужила неуплата очередного взноса за обучение, то почему не внесли причитающиеся с Вас суммы, поставив под удар возможность продолжения образования?
ОТВЕТ: Я опоздал это сделать, пропустив все сроки.
ВОПРОС: В протоколе допроса от 18 июля 1940 г. и в автобиографии от 09.12.39 г. Вы утверждаете, что немедленно после отчисления из университета Вы были мобилизованы в качестве рядового в царскую армию и направлены на фронт в Манчжурию, что по существу являлось прямой сдачей Вас в солдаты администрацией университета. Протестовали ли студенческие организации и общественность против такой расправы с Вами, что имело место во всех подобных случаях, т.к. революция в это время находилась в стадии подъема.
ОТВЕТ: В протоколе допроса от 18 июля 1940 г. и в автобиографии от 09.12.39 г. я помещал о себе заведомо ложные и вымышленные данные, стремясь снискать какой-то авторитет себе как человеку с якобы революционным прошлым. На самом деле все обстояло иначе: из университета был исключен за невзнос очередной платы, а в армию поступил значительно позднее.
ВОПРОС: В своем более позднем показании от 01.08.40 г. Вы, касаясь тех же обстоятельств, утверждаете, что после отчисления из университета Вы, проживая у своих родителей в Воронеже, руководствуясь патриотическими соображениями, поступили добровольцев в царскую армию в качестве вольноопределяющегося, вскоре получив чин старшего унтер-офицера. Объясните, где и зачем Вы помещаете лживые сведения о себе.
ОТВЕТ: Патриотических соображений у меня не было при поступлении в царскую армию, но вступил в нее добровольно в качестве вольноопределяющегося. К этому меня побуждали близкий призыв в армию моего года рождения и угроза попасть рядовым солдатом. Находясь в армии, я действительно вскоре получил чин младшего, а затем и старшего унтер-офицера. Все, что я ранее помещал в автобиографиях и анкетах о мобилизации меня в армию, является вымыслом.
Допрос прерывается 09.08.40 г. в 1.25
Допрос начат в 12.10 09.08.40 г.
ВОПРОС: В последующем изложении своего прошлого (биографиях, анкетах и протоколах допроса) Вы, начиная с 1922 г., утверждаете, что в период пребывания на фронте в Манчжурии (1904 г.) якобы получили тяжелую контузию головы, не подвергаясь, однако, какому-либо стационарному лечению или освобождению от военной службы вследствие полученного увечья. Обрисовывая свое прошлое Вашему другу БЕКЛЕМИШЕВУ Н.Н., Вы утверждали, что Вы были контужены в сербскую кампанию, что именно после этого были принуждены носить специальную шапочку и лечь в госпиталь для освидетельствования (см. с.241 на обороте, след. дело 1926 г. Астромова Б.В.). Укажите, в каком случае говорите правду, или все это является ложью или вымыслом.
ОТВЕТ: Я настаиваю на том, что действительно получил контузию головы в русско-японскую войну под Лаоян в 1905 г., примерно в августе месяце. Помню, был засыпан землею перед окопом или в самом окопе, точно не помню. Я провел дня три в околотке и был возвращен в строй как вполне пригодный для несения военной службы. То, что я рассказывал БЕКЛЕМИШЕВУ Николаю Николаевичу о контузии меня в сербскую кампанию в 1915 г., пребывании в госпитале и вынужденном контузией ношении специальной шапочки на голове, является простой ложью и вымыслом.
ВОПРОС: На протяжении всего времени Вы особо подчеркиваете свою материальную необеспеченность в дореволюционное время, привязав к этому даже факт исключения из студентов Петербургского гос. университета. Объясните, откуда при наличии этих обстоятельств Вы получили средства для поездки в Италию в целях продолжения образования?
ОТВЕТ: Родители, главным образом моя мать, сумели собрать мне на поездку около тысячи рублей и затем высылали в Италию ежемесячно около 40 рублей, плюс к этому перед отъездом женился на дочери содержателя 2-го разряда гостиницы некоей ГИЦ Ларисе Ивановне, мать которой также высылала нам в Италию около 50 рублей ежемесячно.
ВОПРОС: На всем протяжении Вашей жизни в СССР Вы в официальных документах о себе утверждаете, что «после революции 1905 года был вынужден эмигрировать в Италию, где был секретарем Генуэзской секции «Союза Русских Эмигрантов»». Объясните, в каком случае Вы лжете, тогда ли, когда Вы утверждаете, что выехали в Италию в целях лечения больной Вашей жены, или когда утверждаете, что были вынуждены эмигрировать, как это изложено Вами в автобиографии от 09.12.39 г. В последнем случае укажите причины, вызывавшие необходимость эмиграции и как это было выполнено практически.
ОТВЕТ: Все, что я помещал о себе в автобиографиях и анкетах в смысле моего участия в революционном движении, является очередной ложью. Также лживы и беспочвенны мои утверждения об эмиграции после революции 1905 г. в Италию, куда на самом деле выехал вполне легально для продолжения образования. Выезд заграницу мне был разрешен без каких-либо препятствий.
ВОПРОС: В автобиографии от 09.12.39 г. Вы утверждаете, что окончили Туринский университет со степенью доктора антропологии. Свидетель БЕКЛЕМИШЕВ Н.Н. утверждает, что Вы слушали лекции в Болонском университете и получили степень доктора философии и что он лично видел Вашу печатную диссертацию. Скажите, кто из вас лжет?
ОТВЕТ: Да, здесь я также искажал действительность, ибо на самом деле я окончил Туринский университет в 1909 г. со степенью доктора юриспруденции. БЕКЛЕМИШЕВ, утверждая, что я окончил Болонский университет, ошибается.
ВОПРОС: В той же автобиографии Вы утверждаете, что во время империалистической войны 1914 г. были мобилизованы врачом на Балканский фронт, где и пробыли до 1916 г. В своих показаниях от 18 июля 1940 г. Вы, касаясь тех же обстоятельств, утверждаете, что в 1914 г. выехали в Софию (Болгария) по собственному желанию, имея попутное задание чисто разведывательного характера от председателя общества «Славянское единение» БЕХТЕРЕВА Владимира Михайловича на прощупывание политнастроений правящих кругов Болгарии в смысле их отношения к возникшей войне и к России. В своих показаниях свидетель БЕКЛЕМИШЕВ Н.Н. также утверждает, что Вы выезжали в Сербию в качестве брата милосердия (а не врача), предварительно прослушав подготовительные курсы. Объясните причины разноречивости этих вариантов, скажите, как обстояло дело в действительности.
ОТВЕТ: Никогда и никем на Балканский фронт я не мобилизовался. Все, что я писал об этом в автобиографии и других документах, мой вымысел и ложь, смысл чего я затрудняюсь объяснить в настоящее время. Утверждаю, что с 1912 г. по 1914 г. я находился в СПб, работая в Госбанке помощником делопроизводителя, в последнее время перед уходом на Балканы помощником делопроизводителя судебного отдела. Незадолго до событий в Сараево (Сербия) я получил месячный отпуск, который намеревался провести в Италии, для чего и получил заграничный паспорт. Ввиду начавшейся империалистической войны и невозможности проезда в Италию, я решил поехать в Болгарию и Сербию в целях изучения настроений населения и руководящих политических кругов по отношению к войне и к России. Это же мне поручил проделать и академик, председатель общества «Славянское единение» БЕХТЕРЕВ (я являлся членом этого общества). Я охотно принял это поручение и впоследствии выполнил его, о чем дам отдельное показание.
Исполнив часть данных мне поручений по Болгарии, затем я прибыл в Сербию в г. Ниш, где добровольно поступил во 2-ю резервную больницу зауряд-врачом. Что касается утверждения БЕКЛЕМИШЕВА, что я выехал в Сербию в качестве «брата милосердия», предварительно прослушав соответствующие курсы, то я это отрицаю.
ВОПРОС: В личном листке по учету кадров, заполненном Вами 09.12.39 г., Вы в графах об окончании учебных заведений указали, что учились и окончили в г. Турине (Италия) правовой факультет в период с 1906 по 1910 г. и там же 4 курса медфака в период с 1910 по 1914 г. В ответе на ранее поставленный вопрос Вы утверждаете, что с 1912 по 1914 г. находились в СПб и работали делопроизводителем в Госбанке. Объясните, где здесь ложь и где правда, какое же медицинское образование Вы имеете, чем можете это документально подтвердить.
ОТВЕТ: В личном листке по учету кадров, заполненном собственноручно 09.12.39 г., я в разделе, касающемся моей учебы на медицинском факультете с 1910 г. по 1914 г. по 4-й курс изложил ложь и вымысел, желая привязать к другому вымыслу о якобы имевшей место мобилизации меня на Балканский фронт в 1914 г., что на самом деле не имело места. Законченного медицинского образования я никогда не имел и не имею до сего времени. Однако, присвоив себе звание врача, в последующем 1935-39 гг. я прошел курсы повышения квалификации врачей-маляриологов и тропикологов при Тропическом институте в г. Сухуми, а также курсы повышения квалификации врачей здравпунктов в ЦИУ (Москва, май-июнь-июль 1939 г.).
Допрос прерывается в 16.20
Допрос начат в 22.45
ВОПРОС: В своей анкете, написанной собственноручно от 09.12.39 г. Вы утверждаете, что с 1906 г. по 1910 г. учились на факультете криминальной антропологии, и с 1910 г. по 1914 г. на медицинском факультете одного и того же Туринского университета в Италии. (Предъявляется анкета). В своих показаниях от 18 июля 1940 г. Вы указываете, что в 1912 году из г. Турина возвратились в Россию, поступив на работу в Госбанк г. Санкт-Петербурга на должность помощника делопроизводителя, и что в 1911-12 гг. работали в Турине комиссаром Кустарного отдела Русского павильона на Международной Туринской выставке. Объясните, где в этом случае ложь, а где правда, в каких целях Вы лжете.
ОТВЕТ: Вновь вынужден признать, что сведения, изложенные мною о себе в указанной Вами анкете, являются моим вымыслом и ложью. Отвечая на вопрос о причинах этого, должен сказать, что с момента начала моего существования в советских условиях я постоянно и систематически давал о себе только вымышленные данные во имя той или иной корыстной цели, т.е. утверждал, что имел революционные заслуги, был в эмиграции, на фронте и т.д., что в конечном счете создавало у непосвященных в подлинный смысл моей жизни людей превратное мнение и создавало дутый авторитет, помогало добиваться поставленных перед собой целей. Здесь сыграла свою роль и моя наклонность к политическому авантюризму.
ВОПРОС: Как и каким образом Вы оказались демобилизованным из армии в 1916 году?
ОТВЕТ: Я в августе-сентябре 1915 г. заболел сыпным тифом и после этого по разрешению сербских военных властей покинул службу в госпитале, возвратившись в Россию, куда прибыл в сентябре 1915 г.
ВОПРОС: Были ли призваны, прибыв в Россию, в царскую армию, т.к. став в Сербии врачом и приобретя опыт военного врача, заведовавшего заразным бараком в тысячу коек, Вы не могли избежать общего призыва.
ОТВЕТ: По приезде в Россию я получил разовую отсрочку как проболевший сыпным тифом.
ВОПРОС: Приняв задание академика БЕХТЕРЕВА и связанных с ним кругов специально разведывательного характера, как и когда и кому отчитывались о его выполнении?
ОТВЕТ: Все, что я сделал во исполнение поручения БЕХТЕРЕВА, я затем сообщил на заседании общества. Персонально БЕХТЕРЕВА я, находясь на Балканах и по приезде оттуда, не информировал, также как и представителей органов власти.
Записано с моих слов и мною прочитано.
Астромов
Допросили:
Зам[еститель] нач[альника] 6 отдел[ения] 2 отдела ГУГБ НКВД
Ст[арший] лейтенант Госбезопасности Волков
Ст[арший] оперуполном[оченный] 6 отделения 2 отдела ГУГБ
Лейтенант Госбезопасности Богомолов
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 86-104]
Протокол допроса АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 12-13.08.40 г.
Допрос начат в 11.35
окончен в 17.20 13.08.40 г.
ВОПРОС: При допросе Вас после ареста 02.02.26 г., Вы, касаясь ряда занятий в дореволюционное время, указали: «Туринский университет окончил в 1909 г.; затем служил секретарем сельхозотдела Русско-итальянской торговой палаты в Петербурге с 1911 г. по 1912 г. и в то же время чиновником особых поручений. С 1912 г. по 1914 г. продолжал работу в Госбанке, одновременно был секретарем Ближневосточного отдела Российской экспортной торговой палаты. Затем работал ревизором государственных сберкасс до 1917 г.» В других документах и протоколе допроса от 08.08.40 г. Вы этот же период отображаете совершенно иначе, утверждая, что с 1910 г. по 1916 г. полностью провели в Италии и на Балканах (анкета по учету кадров от 09.12.39 г.), уточняя это лишь обстоятельством пребывания в России в 1912-14 гг. (протокол допроса от 08.08.40 г.). Объясните, какое же из Ваших утверждений является правдивым.
ОТВЕТ: При допросе меня в Ленинграде от 02.02.26 г. я скрыл от следствия обстоятельства моего пребывания в Италии с 1911 г. по 1912 г. в г. Турине в должности комиссара отдела Русского павильона на Международной выставке, заменив это ложными сведениями о пребывании в Петербурге. В процессе того же допроса (1926 г.) я также скрыл и о своем пребывания на Балканах в 1914-16 гг., о чем уже показывал раньше, заменив это вымышленными данными о том, что был в СПб.
ВОПРОС: В каких целях Вы проделали все это, почему считали нужным вводить в заблуждение органы быв. ОГПУ, скрывая свое пребывание за границей?
ОТВЕТ: Я не могу объяснить этих причин, не могу указать, чем руководствовался в то время, скрывая от следствия свое пребывание за границей.
ВОПРОС: В автобиографии, составленной лично Вами 03.02.26 г., Вы решительно утверждаете, что учение в Туринском университете полностью окончили в 1909 г. и с 1910 г. окончательно обосновались на службе в банке в СПб.
В ряде составленных Вами после 1926 г. документов, Вы приписываете себе учебу в Туринском университете на медфаке с 1910 г. по 1914 г. и в протоколе допроса от 08.08.40 г., пытаясь исправить разноречивость отдельных документов, утверждаете, что учеба на медфаке названного университета в Турине прервали в 1912 г. Чем объяснить это противоречие?
ОТВЕТ: Сведения, изложенные мною в автобиографии от 03.02.26 г., являются такими же ложными, как многие другие данные, о которых я уже показал на предыдущем допросе. В действительности, я приехал в СПб в 1910 г. осенью, поступил помощником делопроизводителя в Госбанк и весной 1911 г. выехал в Италию в г. Турин на Международную выставку, где и пробыл до 1912 г.
Отсюда Вам должно стать понятным, что в 1910 и 1911 году я не мог учиться в Туринском университете и на медфаке в 1910-14 гг., что утверждал ранее в анкете по учету кадров от 09.12.39 г., т.к. весь этот период 1910/11 учебного года провел в Санкт-Петербурге.
Возвратившись в Италию весной 1911 г., занимая здесь должность комиссара Кустарного отдела на выставке, я одновременно сдал два предмета в университете, какие именно предметы сдал — я не помню. Помню, что сдача зачетов происходила в 1911 г., после чего я к занятиям на медфаке в период пребывания в Италии не возвращался. Вновь возвратившись в Россию весною 1912 г. опять сотрудничал в Госбанке. Какие у меня были соображения к такому неправильному составлению автобиографии от 03.02.26 г., сказать не могу, т.к. не помню.
ВОПРОС: В протоколе допроса от 02.02.26 г. в графе «род занятий» Вы указали, что по профессии являетесь юристом и киноартистом, тогда как впоследствии именуете себя медврачом. Объясните, какую в действительности Вы имеете специальность?
ОТВЕТ: Да, я являюсь по образованию юристом, что и могу подтвердить имеющимся у меня дипломом Туринского университета, выданном мне в 1909 г. Завершенного медицинского образования, диплома об окончании медфака я никогда не имел и не имею. Я склонен утверждать, что прослушав цикл лекций с 1906 по 1910 г. в Туринском университете параллельно занятиям по юриспруденции, имея к 1909 г. ряд «хвостов» (несданных зачетов по 3 курсу, на котором и прервалось мое медобразование в связи с отъездом в Россию), однако, возвратившись через год в Турин, я сдал два зачета, как помню сейчас по IV курсу, избрав предметы, не требовавшие практических занятий в клинике и лабораториях.
Допрос прерывается в 17.15
Допрос начат в 22.25
ВОПРОС: На протяжении всех допросов, начиная с 18 августа 1940 г., Вы постоянно утверждали при изобличении Вас соответствующими документами, что звание врача Вами присвоено и что никогда диплома об окончании медфака Вы не имели. Одновременно Вы ссылались на то, что давали о себе в органы сведения как о человеке, не имевшем завершенного медобразования, ссылаясь на то, что прослушали 4 курса медфака в Туринском университете. Вам предъявляется письмо доверенного Торгпредства СССР в Италии МАХАРАДЗЕ, из смысла которого явствует, что Вы обращались к нему с просьбой о восстановлении Вам якобы «утерянного» диплома врача. Скажите, имели ли Вы когда-либо такой диплом?
ОТВЕТ: Нет, не имел. Просил Торгпредство восстановить мне его через архив Туринского университета в результате какого-то странного затмения.
ВОПРОС: В ряде ответов на вопрос о Вашем медобразовании Вы дали путаные, явно противоречивые объяснения о времени учения на медфаке в Туринском университете, утверждая в частности, что учились в нем с 1906 г. по 1910 г., и с 1911 г. по 1912 г.
Вам предъявляется письмо того же МАХАРАДЗЕ, из которого явствует, что при просмотре архива университета списков учащихся на медфаке, начиная с 1900 г. и ветфака с 1933 г. [по-видимому, описка — с 1903 г. — А.Н.] Вашей фамилии в списке учащихся не оказалось, несмотря на поиски ее в разных приемах перевода Вашей фамилии на итальянский язык.
Из того же письма видно, что и ректор университета неоднократно заявлял МАХАРАДЗЕ, что не помнит среди учащихся в эти годы лица под фамилией КИРИЧЕНКО при одновременном утверждении, что он отчетливо знает студентов, окончивших университет, особенно иностранцев. Что Вы можете сказать по этому поводу?
ОТВЕТ: Я не могу объяснить ничем убедительным как все это получается. Я учился на медфаке в указанное мною время.
ВОПРОС: Вы окончательно запутались в своих ответах на вопросы следствия. Отрицаете, или не хотите признать документально подтвержденные факты? Объясните Ваше поведение.
ОТВЕТ: Я уже заявлял следствию, повторяю вновь, что, являясь политическим авантюристом, я вследствие этого давал о себе систематически в целом ряде документов (анкетах, автобиографиях и других официальных документах) заведомо ложные сведения, преследуя ранее указанные корыстные цели. Большое количество этих документов и довольно частое их сочинение в каждом случае применительно к новым условиям привело к тому, что они противоречат друг другу при вдумчивом их изучении.
ВОПРОС: Расскажите все детали Вашей поездки на Балканы, через кого и как оформили выезд, с кем из представителей правящих кругов и политических деятелей Вы встречались, систему использования полученных Вами материалов и источники к существованию за весь период пребывания там.
ОТВЕТ: Прошу устроить перерыв и дать мне подумать обо всем этом.
Допрос прерывается в 0.35 13.08.40 г.
Допрос начат в 12.55
ВОПРОС: Вы просили сделать перерыв в допросе, чтобы обдумать ответ на последний вопрос. Мы это сделали. Приступайте к ответу на заданный Вам вопрос.
ОТВЕТ: В 1914 г. в июне месяце я подал заявление в канцелярию градоначальника СПб. о выдаче мне заграничного паспорта, который был выдан беспрепятственно. Получив заграничный паспорт, я намечал поездку в Италию, чтобы на берегу моря отдохнуть, но к отъезду меня за границу разразилась империалистическая война, которая не дала мне возможности выехать в Италию, то я решил поехать на Балканы.
Незадолго до моего отъезда я вступил в члены общества «Славянского единения», председателем которого в то время был БЕХТЕРЕВ Владимир Михайлович. БЕХТЕРЕВ, узнав от меня о моем намерении выехать на Балканы, выразил большое сожаление по поводу невозможности для него лично побывать там, поручил мне информировать его и общество «Славянского единения» о том, что буду в состоянии наблюдать в этих странах в смысле политических настроений правящих кругов и буржуазных общественных кругов. Тогда же, незадолго до отъезда, я предложил свои услуги в качестве корреспондента по освещению событий на Балканах газете «Биржевые новости», редактором которой был НАБИРКИН, имя и отчество сейчас не помню, на что последний охотно согласился, снабдил меня корреспондентским билетом и выдал аванс в 200 рублей. После этого я и выехал на Балканы. Решительно утверждаю, что никаких поручений служебных или от частных лиц я не имел и выезжал на один месяц, т.е. в объеме предоставленного мне отпуска, исходя из своего личного, частного любопытства к Балканским странам.
ВОПРОС: В автобиографии, написанной собственноручно Вами 26.02.26 г., Вы указали: «Началась война 1914 г. Меня, как запасника, призвали, но как нижнему чину мне было легко освободиться благодаря контузии головы. Однако, боясь возможности скорого пересмотра этого, я добился от Росийской экспортной палаты (где я состоял секретарем Ближневосточного отдела) заграничной командировки на Балканы. Там я пробыл больше года, уехав лишь перед наступлением Болгарии на Сербию». Как понимать разницу такого изложения обстоятельств Вашего выезда на Балканы?
ОТВЕТ: Все, что написано в автобиографии от 26.02.26 г. в отношении моей командировки на Балканы, является очередным вымыслом и ложью, смысл которых я сейчас затрудняюсь объяснить. Утверждаю лишь одно: никакой заграничной командировки на Балканы от Росэкспортной палаты не имел.
ВОПРОС: В обоих показаниях от 09.08.40 г. и 17.07.40 г. Вы, касаясь поездки на Балканы, определяли одной из целей ее разведывание политических настроений населения и правящих кругов по отношению к войне и к России (стр. 10 протокола от 09.08.40 г.) и ознакомление с настроениями болгарских интеллигентских кругов в смысле возможного вступления этого государства в империалистическую войну на стороне Германии (собственноручные показания от 19.07.40 г.). Касаясь тех же обстоятельств при допросе Вас сегодня, Вы сводите свою поездку на степень простого любопытства самого себя как одиночки. Объясните причины такого поведения.
ОТВЕТ: Я подтверждаю целиком и полностью изложенные мною показания от 09.08.40 г. и от 19.07.40 г. в той редакции, как они были изложены в то время. Прошу верить, что я не был разведчиком каких-либо специальных органов царского правительства, если только следствие в какой-либо мере и степени может доверять мне после всей той многообразной лжи и вымысла, в которых я уличен на предыдущих допросах.
ВОПРОС: Хорошо зная лживость Ваших ответов на поставленные Вам вопросы, правильно предвосхищаете оценку этого ответа следствию. Следствие считает, что Вы продолжаете борьбу с органами советской власти, не хотите полностью разоружиться и поэтому замалчиваете свою разведывательную работу в 1914 г. вопреки очевидности этого факта. Скажите, где, когда и при каких обстоятельствах, через какие источники Вы приступили к выполнению задания о выявлении политических настроений в Болгарии и других Балканских государств.
ОТВЕТ: Прибыв в Софию (Болгария), я остановился в гостинице «Македония» На второй день отправился к депутату парламента, бывшему премьер-министру МАЛИНОВУ, представился ему и из беседы с ним я установил, что он, отражая мнение целого круга интеллигенции и народа, считал невозможным выступление Болгарии в войне на стороне Германии. Всего посетил МАЛИНОВА два раза.
После этого я организовал встречу с бывшим посланником Болгарии в Санкт-Петербурге БОБЧЕВЫМ, установил, что он придерживается тех же взглядов, что и МАЛИНОВ в вопросе участии Болгарии на стороне Германии.
После этого я посетил Софийскую Торговую палату в тех же целях, что и встречи с МАЛИНОВЫМ и БОБЧЕВЫМ, выяснив попутно возможности болгарского экспорта в Россию и импорта в Болгарию.
Затем в связи с материальными затруднениями (у меня вышли захваченные деньги) я выехал в сентябре-октябре в Сербию в г. Ниш, остановился здесь в гостинице «Ориент», на второй день обратился к секретарю русского посольства в г. Нише ШТРАНДМАН, попросив у него небольшую сумму денег до получения жалования из России, в чем получил отказ, затем получил из СПб. свое жалование.
Записано с моих слов правильно и мной прочитано.
Астромов
Допросили:
Зам[еститель] нач[альника] 6 отделения 2 отдела ГУГБ НКВД
Ст[арший] лейтенант Госбезопасности Волков
Ст[арший] оперуполномоч[енный] 6 отделения 2 отдела ГУГБ
Лейтенант Госбезопасности Н.А.Богомолов
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 116-129]
Показания АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 16.08.40 г.
Я сознаюсь, что действительно не учился на медицинском факультете в общепринятом смысле этого слова, т.е. не посещал регулярно занятий, не проходил практических занятий, не сдавал зачетов.
Правда, я бывал на медфаке во время лекций по судебной медицине, которые юристами слушались вместе с медиками. Профессор Марио КАРРАРО, зять профессора ЛОМБРОЗО, требовал от юристов знания медицины, дабы, как он говорил, «чтобы будущие следователи и прокуроры не были всецело в руках у врача». Он требовал, чтобы юристы знали главные признаки отравления. Например, при отравлении фосфором выделения светятся, при отравлении SO2 — красные губы и щеки у трупа и красный налет на полушариях головного мозга, отравление цианистым калием — бледность оболочек и запах миндаля и т.д. Профессор КАРРАРО требовал от юристов уметь руководить вскрытием труда.
Также и лекции по криминальной антропологии слушали совместно с медиками. Их читал сам Цезарь ЛОМБРОЗО. На этих лекциях я познакомился с ним и стал бывать у него на дому, а также стал посещать его лекции по психиатрии, где он развивал свою теорию о невменяемости при совершении большинства преступлений и теорию о «преступном типе» — продукте психофизических черт вырождения и социально-экономической среды.
Вообще я посещал интересные лекции популярных профессоров, т.к. у моей хозяйки снимал комнату один итальянец, студент-медик. Он то и тащил обычно меня с собой.
Окончив в 1909 г. юридический факультет со степенью доктора юриспруденции, я в 1910 г. выехал после смерти ЛОМБРОЗО в Россию и там, как уже мною было показано, поступил в Госбанк; но уже в следующем 1911 г. я выехал в г. Турин на Международную Туринскую выставку в качестве одного из комиссаров Русского павильона (генеральным комиссаром был В.И. ТИМИРЯЗЕВ).
По закрытии выставки в 1912 г. я возвратился в СПБ на свое место в Госбанке.
Служил до 1914 г., когда стали поговаривать о войне. Я уже был участником Русско-японской войны в качестве вольноопределяющегося, был контужен в голову и больше мне уже не хотелось идти «нижним чином». Последнее время войны я был в Харбине, где был прикомандирован к одному из госпиталей и там исполнял обязанности «брата милосердия», поэтому когда в СПб. открылись такие курсы «братьев милосердия», я поступил на них и их окончил (так что Н.Н.БЕКЛЕМИШЕВ прав в этой части своих показаний).
Так что мои предыдущие утверждения, что я был студентом-медиком IV курса — ложны.
В 1914 г. в сентябре месяце я ввиду войны выехал вместо Италии в Болгарию и Сербию. В Болгарии я пробыл две недели, затем выехал в г. Ниш в Сербию (см. мои показания по поводу этой поездки и ее целей). В Нише я встретился с д-ром ЖЕРАИЧЕМ, ординатором Надеждинской больницы в СПб., а здесь главврачом 2-го резервного госпиталя. Ему я в разговоре поддерживал версию о прохождении мною трех курсов медфака в Турине, и он, зная, что я там жил, поверил и предложил мне у себя должность зауряд-врача, на что я согласился. Он предоставил мне бесплатно стол и комнату. В г. Нише, под руководством главного областного доктора ЖЕРАИЧА я научился держать наркоз и ассистировал при операциях. Последние месяцы он поручил мне заведовать сыпнотифозным бараком, где всю работу вели военнопленные лекпомы. В это время в Нише свирепствовала эпидемия сыпного тифа и барак на тысячу человек был переполнен. Не хватало медикаментов, не хватало досок для гробов и рук, чтобы хоронить умерших. Там я проработал около месяца, когда несмотря на принимаемые мною профилактические меры и сам заболел сыпняком. Поправившись, я с разрешения главврача и военведомства выехал в Россию поздней осенью 1915 г. и поступил снова в Госбанк в центральную канцелярию на должность чиновника особых поручений Госбанка, но скоро перешел в отдел госстраха на должность ревизора госстраха. В это время я был занят печатанием своей брошюры «В тылу полей кровавых», а также за это время до отъезда на Дальний Восток ездил в Нижний Новгород в качестве второго сопровождающего ценности для Нижегородского отделения Госбанка.
В начале 1916 г. в феврале месяце я выехал во Владивосток в качестве ревизора госстраха для проверки деятельности сберкасс по госстраху и подбора врачей для комиссий по освидетельствованию желающих застраховаться. Пробыл до начала января 1917 г., когда вызванный телеграммой брата Льва [КИРИЧЕНКО], выехал с экспрессом в СПБ для поступления с 1 февраля на трехмесячные курсы прапорщиков при Пажеском корпусе, которые окончил в мае месяце 1917 г. с чином прапорщика. Прикомандировался к запасному батальону гвардии Финляндского полка, где брат Лев был адъютантом. Побыл некоторое время младшим офицером, в учебной команде, затем заболел и слег в госпиталь с плевритом. Там, пролежав около месяца, получил отпуск до сентября, который и провел у отца в г. Камышине (он был там контролером станционного счетоводства). Вернувшись в СПб., я продолжал находиться в запасном батальоне до октябрьской революции (это время я почти все болел обострившимся плевритом).
После октябрьской революции снова вернулся во время саботажа его служащих в Госбанк, где в конце ноября 1917 г. получил предложение от комиссара (начальника) охраны Госбанка М.В.КОНДРАТЬЕВА, подтвержденного потом наркомом финансов В.Р.МЕНЖИНСКИМ, отвезти в Тбилиси Президиуму Совету Рабочих и солдатских депутатов по поручению СНК зарплату и прочее Кавказскому фронту. Когда я выполнил после многих приключений это задание СНК РСФСР, чем предотвратил оставление фронта войсками и интервенцию турок, я 1 или 2 января 1918 г. возвратился со своей командой и двумя пулеметами в Петроград.
Рапорт об этой поездке, скрепленный семью подписями, через комиссара охраны я подал новому комиссару-управляющему Госбанка ПЯТАКОВУ (до моего отъезда был ОБОЛЕНСКИЙ).
В это время в охране Госбанка была свободная должность пом[ощника] комиссара (пом[ощника] нач[альника]) охраны, на которую общее собрание охраны выбрало меня. На должности пом[ощника] нач[альника] охраны я пробыл до середины 1919 г., когда демобилизовавшись перешел инспектором жел[езно]дор[ожного] отдела того же банка. Оттуда в 1920 г. перешел в Петрогубколлегию обвинителей и защитников в связи с обнародованием первого Уголовного Кодекса 1922 г. Был некоторое время при отделе юстиции, а затем принят во вновь образовавшуюся Губкол- легию защитников, где пробыл один год, после чего перешел на пенсию по третьей группе инвалидности. На пенсии состоял до апреля 1926 г. Во время пенсионерства я снимался в качестве киноартиста (я за годы 1920-22 окончил школу экранного искусства и кинотехникум в Петрограде).
Астромов
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 135-139; автограф]
Протокол допроса АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 17.08.40 г.
Допрос начат в 13.00
окончен в 15.45
ВОПРОС: С кем из руководителей зарубежных масонских организаций Вы лично встречались или поддерживали связь через других лиц?
ОТВЕТ: Я утверждаю, что ни с кем из руководителей зарубежных масонских организаций связан не был. У меня был случай, когда я в связи с отъездом в Италию на лечение моей жены — ГОЛОВИНОЙ Юлии Николаевны (1903 года рожд.) в 1924 г. переписывался с итальянским масоном профессором Джованни ГОРРИНИ, директором канцелярии Туринского университета.
Письма к ГОРРИНИ были чисто семейного характера. Последнее письмо (второе по счету) я передал ГОРРИНИ вместе со своей женой.
ВОПРОС: Расскажите более подробно о Ваших встречах с английским пастором Сваном ЛОМБАРТОМ.
ОТВЕТ: С пастором ЛОМБАРТОМ я познакомился в 1913 г. у англичанки СИВЕРС (имя и отчество сейчас не помню), у которой я брал на дому уроки английского языка. ЛОМБАРТА у СИВЕРС я видел раза два-три в моменты моего прихода для занятий или ухода от нее. Разговоров у меня с ЛОМБАРТОМ никаких не было за исключением взаимного приветствия, т.к. он очень плохо говорил по-русски, а я никак не говорил по-английски.
ВОПРОС: Был ли масоном пастор ЛОМБАРТ?
ОТВЕТ: Да, пастор ЛОМБАРТ был масоном.
ВОПРОС: Каким образом Вы узнали, что ЛОМБАРТ масон?
ОТВЕТ: О принадлежности ЛОМБАРТА к масонам я узнал в 1922 г. из альбома дочери СИВЕРС, Ольги, которая попросила меня написать ей в альбом что-нибудь на память в связи с ее отъездом в Англию. Просматривая альбом, я обнаружил в нем статью, написанную пастором ЛОМБАРТОМ, под которой он расписался и в конце росписи поставил масонский знак.
ВОПРОС: Масонство в России всегда было нелегально, следовательно ЛОМБАРТ, расписываясь в альбоме с масонскими знаками, ставил себя под опасность. Чем Вы можете объяснить такую неосторожность с его стороны?
ОТВЕТ: Я не могу объяснить, как могло случиться, что ЛОМБАРТ расписался по-масонски. Но это в действительности было так. Он ничем не рисковал, т.к. это было уже после февральской революции.
ВОПРОС: Расскажите, когда и при каких обстоятельствах выехал ЛОМБАРТ из Петербурга.
ОТВЕТ: Не знаю. Знаю от Ольги СИВЕРС, что ЛОМБАРТ выехал в Англию в период керенщины.
ВОПРОС: Расскажите о содержании Ваших встреч с ЛОМБАРТОМ перед его отъездом из Петербурга.
ОТВЕТ: Я перед отъездом ЛОМБАРТА из Петербурга встреч с ним не имел, т.к. я узнал о его отъезде после того, как он уже был в Англии, он выехал в период керенщины. Узнал я об его отъезде уже в 1922 г. от Ольги СИВЕРС. Я утверждаю, что с ЛОМБАРТОМ имел встречи у супруги СИВЕРС в 1913 г. и только. После 1913 г. я с ним никаких встреч не имел.
ВОПРОС: Расскажите, как осуществляли связь с ЛОМБАРТОМ после его отъезда в Англию.
ОТВЕТ: Никакой связи с ЛОМБАРТОМ я не поддерживал, если не считать устного приветствия, переданного через Ольгу СИВЕРС в 1922 г., когда она уезжала на лечение паралича обеих ног.
ВОПРОС: Ольга СИВЕРС передала Ваше приветствие ЛОМБАРТУ?
ОТВЕТ: Да, передала, о чем она в письме к своей матери написала ей, чтобы она передала мне, что привет ЛОМБАРТУ передала и что он посылает мне взаимные приветствия.
ВОПРОС: Ольга СИВЕРС Вам лично писала письма из Англии, в которых бы касалась Ваших взаимоотношений с ЛОМБАРТОМ?
ОТВЕТ: Нет, не писала ни мне, ни моей жене.
ВОПРОС: Следовательно, Вы утверждаете, что у Вас с ЛОМБАРТОМ, кроме взаимного приветствия, досланного через Ольгу СИВЕРС, никакой связи и переписки не было ни на Ваш адрес, ни через кого бы то ни было?
ОТВЕТ: Да, утверждаю. Прошу этому верить.
ВОПРОС: В отношении ЛОМБАРТА и его связи с Вами Вы говорите неправду. Следствие располагает данными, свидетельствующими о Вашей связи с ЛОМБАРТОМ и после его отъезда в Англию. Дайте точное объяснение по этому вопросу.
ОТВЕТ: Прошу верить мне, что у меня с ЛОМБАРТОМ связи не было ни в период его пребывания в России, ни после его отъезда в Англию. Был случай, когда масон Рудольф КЮН уезжал на жительство в Америку в 1923 г. Я дал ему адрес в Англии, Лондон, теток Ольги СИВЕРС, чтобы через них он разыскал ЛОМБАРТА и передал ему от меня приветствие и просьбу помочь в устройстве личных дел Рудольфу КЮН в связи с его переездом в Америку (он вез с собой обстановку и другие вещи). Но Рудольфу КЮН разыскать ЛОМБАРТА не удалось, т.к. он проживал в окрестности города и приветствия от меня ему не передал.
ВОПРОС: Откуда Вы узнали адреса теток Ольги СИВЕРС?
ОТВЕТ: Адреса теток СИВЕРС в Лондоне я узнал от супруги СИВЕРС через свою жену, ГОЛОВИНУ.
Записано с моих слов правильно и мной прочитано
Астромов
Допросил Ст[арший] оперуполномоч[енный] 6 отделения 2 отдела ГУГБ
Лейтенант Госбезопасности Н.А.Богомолов
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 145-150]
Протокол допроса АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 18.08.40 г.
Допрос начат в 13.05
окончен в 15.45
ВОПРОС: Расскажите подробно, что из себя представляет Рудольф КЮН?
ОТВЕТ: Рудольф КЮН родился в США, бывший офицер кавалерии царского или керенского периода, не помню. В 1920 г. был адъютантом военного коменданта г. Петербурга. В 1920 г. также слушатель школы экранного искусства. В 1921 г. студент кинотехникума в Петербурге, затем работал в благотворительной американской организации «АРА». С 1921 г. мною завербован в масоны.
ВОПРОС: Когда и каким образом Вы с КЮН завязали связи?
ОТВЕТ: С Рудольфом КЮН я познакомился в момент моей совместной о ним учебы в 1920 г. в школе экранового искусства, а также и в кинотехникуме в г. Петербурге. Во время учебы я присматривался к КЮН, изучал его, его поступки. Когда я увидел в нем энергичного человека, я пригласил его к себе домой, где он увидел у меня масонские знаки и литературу, на что он обратил внимание. Воспользовавшись его вниманием к масонским знакам, я повел с ним разговор по вовлечению его в русские масоны, с его стороны возражений не было. Затем, через некоторое время, он мною был посвящен в масоны. В дальнейшем с Рудольфом КЮН у меня были чисто дружеские отношения до 1923 г., когда он со своей женой уехал в г. Нью-Йорк.
ВОПРОС: В чем заключалась деятельность Рудольфа КЮНА как масона в СССР и в каких масонских организациях он состоял?
ОТВЕТ: В СССР Рудольф КЮН проходил масонскую учебу (посвящение в масонство) и ему удалось вовлечь в масоны только КРАСНОБОРОДОВА (РУДАНОВА), имя и отчество не знаю. Никакой масонской работы у КЮН не было, не считая его учебу. В других масонских организациях Рудольф КЮН не состоял.
ВОПРОС: Где сейчас находится Рудольф КЮН и чем он занимается?
ОТВЕТ: Перед арестом меня в 1925 г. я получил от Рудольфа КЮН второе по счету письмо, из которого было видно, что он проживает в г. Нью-Йорке (предместье города — Бруклин) и снимался в кинофирме «Парамаунт-фильм». Но после ареста я с ним связи потерял и где он сейчас находится — не знаю.
ВОПРОС: Расскажите подробно о характере Вашей связи с Рудольфом КЮН.
ОТВЕТ: От Рудольфа КЮН я получил из Нью-Йорка два письма. Первое письмо я получил в 1924 г., в котором он сообщил о рождении сына у него, а также, что он не мог повидать в Лондоне во время переезда из Ленинграда в Нью-Йорк пастора ЛОМБАРТА, т.к. он проживал в окрестности. Также сообщал о мелочах быта.
Второе письмо я получил в 1925 г. на мое поздравительное о рождении сына, а также где я спрашивал у него в своем письме, не может ли он продать имевшийся в моем личном архиве подлинник клятвы мальтийских рыцарей за подписью Павла I. Он мне ответил, что для разговора о продаже надо иметь на руках подлинный документ, а затем сообщил мне, что ему американскими масонами запрещена всякая деятельность по открытию в Нью-Йорке масонской ложи, подчиненной Русскому Автономному Масонству, в противном случае он будет арестован и выслан из США. Они ему предложили вступить в их масонство.
На второе письмо я ответа не мог послать, т.к. подлинного документа не пропустили бы через границу как уникальный документ.
ВОПРОС: Следовательно, Рудольф КЮН Вам прислал два письма, одно в 1924 г. а другое в 1925 году. Вы же ему ответили только на первое письмо. Так ли это на самом деле?
ОТВЕТ: Да, это так было и прошу верить мне.
ВОПРОС: Расскажите, какие давались Вам задания Рудольфу КЮН перед его отъездом в США.
ОТВЕТ: Рудольфу КЮН был дан диплом от имени Русского Автономного Масонства на право открытия в Нью-Йорке масонской ложи, подчиненной «Великой ложе Астрея». Кроме того, мною было дано поручение Рудольфу КЮН передать привет жившему в Лондоне пастору ЛОМБАРТУ: собственно говоря, это было необходимо самому КЮН, чтобы пастор ЛОМБАРТ помог ему при перегрузке с одного парохода на другой, т.к. у КЮНА не было в Лондоне никого знакомых.
Затем, как я уже выше сказал, было Рудольфу КЮНУ поручено узнать, можно ли продать подлинник клятвы мальтийских рыцарей, подписанный Павлом I. Больше никаких заданий и поручений ему не давалось, как мною лично, так и «Великой ложей Астрея».
ВОПРОС: Рудольф КЮН выполнил эти задания и поручения?
ОТВЕТ: Открыть масонскую ложу КЮН не удалось, т.к. местные масоны ему категорически воспретили открывать ложу и даже пригрозили арестом и высылкой из США. В отношении моего поручения к пастору, то он тоже не выполнил, т.к. ЛОМБАРТА в Лондоне на жительстве не оказалось, он проживал где-то в окрестности Лондона.
ВОПРОС: После отбытия наказания Вы восстановили связи с Рудольфом КЮН?
ОТВЕТ: Нет, не восстановил, т.к. я его адреса не знал.
ВОПРОС: На чей адрес шла у Вас переписка с Рудольфом КЮН?
ОТВЕТ: Письма от Рудольфа КЮН я получал через КРАСНОБОРОДОВА (РУДАНОВА).
ВОПРОС: Почему Вы переписывались с КЮН не на свой адрес, а на адрес РУДАНОВА-КРАСНОБОРОДОВА?
ОТВЕТ: КЮН прекрасно знал мой адрес, но почему он послал на адрес КРАСНОБОРОДОВА, я не знаю.
ВОПРОС: Вы об этом КЮН написали, что может слать и на Ваш адрес письма?
ОТВЕТ: Об этом я не писал, т.к. это ему наверное было удобнее.
Записано с моих слов правильно и мною прочитано.
Астромов
Допросил Ст[арший] уполномоченный] 6 отделения 2 отдела ГУГБ
Лейтенант Госбезопасности Богомолов
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 156-161]
Протокол допроса АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 21-23.08.40 г.
Допрос начат в 20.35
закончен 12.20 23.08.40 г.
ВОПРОС: Расскажите подробно, где и кем Вы работали в 1923-1924-1925 и 1926 годах.
ОТВЕТ: В 1922-23 гг. я работал членом Коллегии защитников в Петербурге. Во время работы членом Коллегии выезжал в командировку в г. Гдов для выступления по судебным делам в нарсуде. В 1924-25 гг. и до 27 января 1926 г. я был на пенсии по III группе, одновременно работая внештатным киноартистом в Ленинграде.
ВОПРОС: Проживая в Петербурге, Вы после 1922 г. бывали в Москве?
ОТВЕТ: Бывал.
ВОПРОС: Расскажите, когда и зачем Вы бывали в Москве.
ОТВЕТ: Впервые после Великой Октябрьской революции я приезжал в Москву в начале 1923 г. с ходатайством перед итальянским посольством о выдаче мне и моей жене визы на въезд в Италию. В Москве пробыл не больше недели, причем останавливался у инженера СИЛИНА Николая Кузьмича, проживавшего тогда по Просвирнинскому переулку, д. 10 (квартиру не помню), который был женат на сестре моей первой жены, ГИЦ Варваре Ивановне.
Второй раз приезжал в Москву осенью 1923 г., чтобы узнать в итальянском посольстве получена ли из Италии виза на выезд в Италию меня и моей жены. В посольстве мне сказали, что визы получены и могут выдать их мне по предъявлении заграничных паспортов.
Во второй приезд в Москву я также останавливался у СИЛИНА Николая Кузьмича.
В третий раз я уже приезжал за визой для моей жены с ее заграничным паспортом. В Москве пробыл не больше недели, останавливался на квартире у СИЛИНА Николая Кузьмича. Приезд мой состоялся весною 1924 г. Больше в Москву из Ленинграда я не приезжал.
ВОПРОС: А в 1925 г. разве Вы не приезжали в Москву?
ОТВЕТ: Приезжал или нет, я не помню.
Допрос прерывается в 1.30 22.08.40 г.
Допрос начат в 14.15
ВОПРОС: Расскажите более подробно о Вашей первой поездке из Петрограда в Москву.
ОТВЕТ: В 1923 г. я начал хлопотать о выдаче заграничных паспортов и визы на въезд за границу мне и моей жене, ГОЛОВИНОЙ Юлии Николаевне. В связи с этим я в начале 1923 г. выехал в Москву в итальянское посольство за визами мне и моей жене, т.к. выезд мы намечали в Италию.
Придя в итальянское посольство, я обратился к чиновнику с обращением о том, что я и моя жена собираемся выехать в Италию для лечения, на что последовал вопрос о цели поездки, а затем дали заполнить анкету. Заполнив анкету, мне сказали, что окончательный ответ будет дан мне через 2-3 недели. Одновременно с визами я первую поездку в Москву использовал и для установления новых связей по Москве. Будучи еще в Петрограде, я по собственной инициативе заручился рекомендательным письмом отца БЕЛЮСТИНА, который проживал в то время в Петрограде (на Васильевском острове), у библиотекаря Академии Наук — НИКОЛАЕВА (родственник по жене СВЕРЧКОВА Николая Георгиевича) для установления взаимоотношений с его сыном — БЕЛЮСТИНЫМ Всеволодом Вячеславовичем. БЕЛЮСТИНА я видел и масонскую связь с ним установил. Также виделся с ПОЛИСАДОВЫМ и его учениками. Больше ни с кем в Москве я не встречался и связи не устанавливал.
ВОПРОС: В итальянском посольстве Вы только о визах говорили или Вы тогда же передали через них письма к ГОРРИНИ?
ОТВЕТ: Я утверждаю, что в итальянском посольстве вел разговор исключительно о визах на выезд в Италию. Что касается моих писем к профессору, директору университета в Турине (Италия) Джованни ГОРРИНИ, то я одно послал Джованни ГОРРИНИ по почте, а одно передал с женой в Италию.
ВОПРОС: ГОРРИНИ Вам письма писал?
ОТВЕТ: ГОРРИНИ мне ответил на первое письмо, в котором я просил его сообщить об условиях жизни в Италии и возможности устроиться на лечение.
ВОПРОС: Расскажите подробно, кто такой Всеволод Вячеславович БЕЛЮСТИН и как Вы установили связь с ним.
ОТВЕТ: Как я уже сказал, я по собственной инициативе получил от БЕЛЮСТИНА Вячеслава Вячеславовича (отца) рекомендательное письмо к его сыну Всеволоду Вячеславовичу БЕЛЮСТИНУ, который в то время работал в Наркоминделе. Цель рекомендательного письма к БЕЛЮСТИНУ заключалась в том, чтобы установить взаимоотношения с ним как с одним из крупных оккультистов и учеников инженера ШМАКОВА, а также как с одним из крупных «розенкрейцеров».
ВОПРОС: Опишите характер Вашей первой встречи с БЕЛЮСТИНЫМ В.В.
ОТВЕТ: С БЕЛЮСТИНЫМ я встретился у него на квартире (на Трубной площади) во дворе Дома крестьянина, где он тогда проживал. Во время встречи я представился с письмом от отца и сразу объяснил ему, что я Генеральный секретарь Русского Автономного Масонства «Великая ложа Астрея», что ложа была все время под покровительством мартинистов (МЕБЕС Григория Оттоновича), а теперь хотелось доверить руководство крупному оккультисту, довериться его знаниям, в частности, В.В.БЕЛЮСТИНУ. На мое предложение БЕЛЮСТИН ответил согласием, что готов нам помочь в руководстве ложей.
В это время я с БЕЛЮСТИНЫМ В.В. имел две встречи, и обе встречи были посвящены исключительно разговорам на оккультные темы.
Допрос прерывается в 15.35
Допрос начат в 21.15
ВОПРОС: Когда и каким образом стал ПОЛИСАДОВ масоном?
ОТВЕТ: Во время моего первого приезда в начале 1923 г. в Москву я виделся с ПОЛИСАДОВЫМ, которого в это же время посвятил в мастера масонства, минуя низшие ступени, т.к. ПОЛИСАДОВ был видным мартинистом. После посвящения ПОЛИСАДОВА в мастера, я ему оставил посвятительные тетради для председательствующего «мастера стула», т.к. я рассчитывал впоследствии дать ему право на открытие масонской ложи в Москве, о чем я ему тогда же сказал. С его стороны последовало согласие.
ВОПРОС: Как Вы использовали вторую свою поездку в Москву для преступной Вашей деятельности?
ОТВЕТ: Во вторую поездку в Москву осенью 1923 г. я виделся с БЕЛЮСТИНЫМ В.В. у него на квартире, где происходил разговор об оккультных делах, а также предупредил его, что пришлю к нему для усиления знаний и руководства ПОЛИСАДОВА. Виделся также с ПОЛИСАДОВЫМ, проверил его, как он выполняет мои указания по подготовке к званию «мастера стула» ложи. Убедившись в его знаниях, я выдал ему диплом на право открытия масонской ложи «Гармония» в Москве.
ВОПРОС: Вы в итальянское посольство во второй приезд в Москву обращались?
ОТВЕТ: Да, обращался, т.к. к этому времени должен был быть получен посольством ответ из Италии о выдаче виз на въезд в Италию мне и моей жене. Разрешение было получено и для получения требовались наши заграничные паспорта, но т.к. их у меня не было еще, то я визы не получил.
Допрос прерывается в 1.40 23.08.40 г.
Допрос начат в 12.05
ВОПРОС: С кем Вы встречались в Москву в 1924 г.?
ОТВЕТ: В 1924 г. я приезжал из Ленинграда за визой на въезд в Италию моей жены, т.к. ей был выдан заграничный паспорт, а мне не был выдан. В Москве я виделся с БЕЛЮСТИНЫМ и ПОЛИСАДОВЫМ, с которыми вел разговоры по оккультным наукам.
ВОПРОС: Когда еще Вы приезжали в Москву?
ОТВЕТ: Больше в Москву я не приезжал до 27 января 1926 г., когда меня арестовали.
ВОПРОС: В Ленинград к Вам БЕЛЮСТИН приезжал?
ОТВЕТ: Да, приезжал.
ВОПРОС: Зачем и когда к Вам приезжал в Ленинград БЕЛЮСТИН?
ОТВЕТ: Зачем приезжал в Ленинград в 1925 г. летом БЕЛЮСТИН, я не знаю, но хорошо помню, что в этот приезд БЕЛЮСТИН был у меня на квартире по Малой Московской улице, д. 3, квартиру не помню, где мы с ним подписали конкордат о принятии его, БЕЛЮСТИНА, покровительства над «Великой ложей Астрея». Конкордат он взял с собой в Москву.
ВОПРОС: Еще когда Вы встречались с БЕЛЮСТИНЫМ до Вашего ареста в 1926 г.?
ОТВЕТ: Больше с БЕЛЮСТИНЫМ В.В. я не встречался.
Написано с моих слов правильно и мною прочитано.
Астромов
Допросил Ст[арший] уполномоченный] 6 отделения 2 отдела ГУГБ
Лейтенант Госбезопасности Богомолов
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 172-180]
Протокол допроса АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 23-24.08. 40 г.
Допрос начат в 12.20
окончен в 14.00 24.08.40 г.
ВОПРОС: В протоколе допроса от 17.8.40 г. на вопрос следствия, писала ли Вам письма из Англии Ольга СИВЕРС, Вы утвердительно заявили, что Ольга СИВЕРС ни Вам, ни Вашей жене писем никогда не писала, равно как и Вы ей. Продолжаете ли Вы утверждать это?
ОТВЕТ: Продолжаю утверждать, что никогда Ольга СИВЕРС писем не писала ни мне, ни моей жене, а также и я ей не писал и с нею писем не передавал.
ВОПРОС: В протоколе допроса от 17.08.40 г. на вопрос о Ваших встречах в Петербурге с английским пастором ЛОМБАРТОМ Вы заявили: «ЛОМБАРТА у СИВЕРС я видел раза два-три в момент моего прихода для занятий или ухода от нее. Разговоров у меня с ЛОМБАРТОМ никаких не было за исключением взаимного приветствия, т.к. он очень плохо говорил по-русски, а я никак не говорил по-английски».
Зачитываем Вам часть письма Ольги СИВЕРС: «Он был у нас вчера... горячо благодарил Вас... посылает самый сердечный привет... много рассказывал мне о Вас». Объясните, как мог ЛОМБАРТ, совершенно не зная Вас (Вы виделись всего два-три раза и то мельком) «многое» рассказывать о Ваших встречах и разговорах с ним Ольге СИВЕРС?
ОТВЕТ: В предшествующих показаниях я действительно лгал о том, что писем от Ольги СИВЕРС не получал, а также с нею ничего ЛОМБАРТУ не передавал. В действительности, я с Ольгой СИВЕРС послал масонское послание в масонскую ложу, которую возглавлял в то время пастор ЛОМБАРТ, но как она называлась — не помню.
Утверждаю, что я с ЛОМБАРТОМ в 1913 г. имел только две-три встречи, и почему ЛОМБАРТ обо мне многое рассказывал Ольге СИВЕРС, как это она писала в письме ко мне — не знаю. Я даже склонен думать, что ЛОМБАРТ спутал меня с кем- либо, когда он рассказывал Ольге СИВЕРС обо мне. Что касается, письма от Ольги СИВЕРС, которое я получил от нее в 1923 г., то я не знаю, как оно выпало из моей памяти, что я все об этом на допросе от 17.08.40 г. лгал.
ВОПРОС: В процессе следствия Вы заявили, что по Вашей инициативе был послан Ваш ученик по масонской ложе, бывший адъютант военного коменданта города Петрограда АВРОВА, Рудольф КЮН, в Англию для передачи привета пастору ЛОМБАРТУ. Объясните, в каких целях это было сделано и какие другие поручения от Вас имел Рудольф КЮН.
ОТВЕТ: В 1923 г. Рудольф КЮН уезжал из Петрограда вместе со своею семьей на жительство в США, а т.к. переезд был с остановкой в Лондоне, то я с ним передал приветствие к ЛОМБАРТУ, чтобы последний помог в дальнейшем переезде в США КЮН. Но т.к. КЮН не видел пастора ЛОМБАРТА, то он приветствие от меня ему не передал. Утверждаю, что я с Рудольфом КЮН никаких поручений к ЛОМБАРТУ не передавал. Я ему дал только масонский диплом на право открытия масонской ложи в Лондоне с подчинением «Великой ложе Астрея».
ВОПРОС: В протоколе допроса от 19.08.40 г. Вы утвердительно заявили, что с Рудольфом КЮН послали пастору ЛОМБАРТУ только устное приветствие. Ваша родственница, ИВАНОВА-НАГОРНОВА О.Е. при допросе 28.01.26 г. заявила: «Когда КЮН уезжал заграницу, АСТРОМОВ дал ему поручение вступить в сношения с масоном ЛОМБАРТОМ, бывшим пастором английской церкви в Ленинграде, и просить его принять ложи АСТРОМОВА под свое руководство». Прекратите запирательство и говорите правду о характере Вашей связи с ЛОМБАРТОМ.
ОТВЕТ: Я утверждаю, что никаких поручений с КЮН я не передавал, и утверждение об этом ИВАНОВОЙ-НАГОРНОЙ являются ложными.
Допрос прерывается в 15.50
Допрос начат в 11.15 24.08.40 г.
ВОПРОС: В протоколе допроса от 19.08.40 г. Вы указали, что «от Рудольфа КЮН я получил из Нью-Йорка только два письма». Так ли это на самом деле?
ОТВЕТ: Да, я действительно получил от Рудольфа КЮН только два письма, а также ему послал ответ на его первое письмо, а на второе не посылал, т.к. не счел нужным потому, что нечего было отвечать.
ВОПРОС: Вам предъявляются три письма, присланные Рудольфом КЮН Вам лично. Признаете ли Вы их за подлинные?
ОТВЕТ: Да, признаю, что предъявленные мне три письма в подлиннике от Рудольфа КЮН являются теми письмами, которые я получил от него из США.
ВОПРОС: Объясните, почему Вы утверждали, что получили всего два письма от Рудольфа КЮН?
ОТВЕТ: Да, теперь я вспоминаю, что от Рудольфа КЮН, действительно, получил три письма. Почему сразу не оказал об этом сейчас, объяснить не могу. Если бы я получил больше трех писем, то я сказал бы, что их, писем, было много, а этого в действительности не было, то я и ждал получения всего двух писем.
ВОПРОС: Вы настаиваете на том, что получили всего три письма и что Ваша переписка с Рудольфом КЮН не носила систематического характера?
ОТВЕТ: Да, я утверждаю, что от Рудольфа КЮН получил всего три письма, и что переписка с ним не имела систематического характера.
ВОПРОС: Вам предъявляется еще одно, четвертое по счету письмо Рудольфа КЮН. Признаете Вы его за подлинное и как объясняете замалчивание перед следствием факта получения этого документа?
ОТВЕТ: Предъявленное четвертое письмо от Рудольфа КЮН действительно является подлинником того письма, которое я от него в свое время получил. Почему я лгал, когда утверждал, что получил только два, а затем три письма — объяснить не могу, я не помню.
ВОПРОС: Следовательно, Вы получили от Рудольфа КЮН всего четыре письма. Так ли это?
ОТВЕТ: Да, я категорически утверждаю, что получил от Рудольфа КЮН всего четыре письма и что систематической переписки у меня с ним не было.
ВОПРОС: Предъявляется пятое письмо Рудольфа КЮН. Признаете Вы его за подлинное? Как будете теперь объяснять факт замалчивания перед следствием о его получении? Не считаете ли Вы теперь доказательным наличие у Вас преступной систематической переписки с Рудольфом КЮН?
ОТВЕТ: Предъявленное мне письмо действительно является подлинником письма, полученного мною от Рудольфа КЮН. Почему я лгал, вводил в заблуждение следствие, когда говорил о получении только четырех писем, объяснить не могу. Однако, добавляю, что систематической связи с Рудольфом КЮН у меня не было.
ВОПРОС: Следовательно, Вы получили от Рудольфа КЮН пять писем. Так ли это на самом деле?
ОТВЕТ: Я должен признать, что переписка с Рудольфом КЮН этими пятью письмами не ограничивалась. Он еще мне писал, если в количественном отношении считать, то я получил от него всего десять писем, но, м.б., письма и после моего ареста приходили от Рудольфа КЮН. Я так запутался с этими письмами, что совершенно не помню сейчас, сколько получил их от КЮН, м.б., десять, ведь это было в 192425 годах.
С моих слов записано правильно и мною прочитано.
Астромов.
Допросил Ст[арший] уполн[омоченный] 6 отделения 2 отдела ГУГБ
Лейтенант Госбезопасности Богомолов
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 188-195]
Старшему оперуполномоченному лейтенанту ГУГБ БОГОМОЛОВУ,
следователю по моему делу
от АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В.
ЗАЯВЛЕНИЕ
После долгих размышлений, хочу дать показания по существу предъявленного мне обвинения. Прошу вызвать меня на завтра, 28 августа 1940 г.
27.08.40 г.
Астромов
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 196]
Протокол допроса АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 24.08.40 г.
Допрос начат в 14.00
окончен в 16.05
ВОПРОС: Вы заявили следствию, что в прошлом имели секретную связь с органами ОГПУ. Так ли это было на самом деле?
ОТВЕТ: В 1923 г. я действительно был секретным сотрудником ОГПУ под псевдонимом «Гамильтон». Обстоятельства моего сотрудничества с ОГПУ в 1923 г. такие: в 1923 г. я получил письмо от масона ПОЛИСАДОВА, жившего тогда в Москве (Арбат), из которого было ясно для меня, что его, ПОЛИСАДОВА, вызывали в ОГПУ и интересовались масонами и вообще оккультистами, в частности интересовались и обо мне. В конце изложения беседы ПОЛИСАДОВА в ОГПУ, он мне писал, что в ОГПУ просят АСТРОМОВА при первом своем приезде в Москву зайти и к ним для беседы.
Так как мне предстояло выехать в Москву за итальянской визой на выезд меня и моей жены в Италию, то я этим воспользовался для явки в ОГПУ, причем перед тем как идти в ОГПУ, я написал доклад о Русском Автономном Масонстве для передачи его ОГПУ. Доклад подписали я, АСТРОМОВ, и ПОЛИСАДОВ.
В ОГПУ я явился вместе с ПОЛИСАДОВЫМ, где с нами беседовал АГРАНОВ, член Коллегии ОГПУ, и ГЕНКИН о Русском Автономном Масонстве. К каким бы результатам в этой беседе мы ни пришли, а окончили тем, что меня предупредили о вторичном вызове в ОГПУ.
При вторичном вызове в ОГПУ я беседовал только о ГЕНКИНЫМ и уже ПОЛИСАДОВ не присутствовал. Под конец разговора со мной ГЕНКИН предложил мне о секретном сотрудничестве с ОГПУ в качестве консультанта по освещению деятельности масонства, масонов и оккультистов, на что я ответил согласием, подписал обязательство, взял себе псевдоним «Гамильтон».
Перед отъездом меня из Москвы в Петроград я зашел в ОГПУ к ГЕНКИНУ, который мне сказал, что в Петрограде со много должны связаться, для чего я должен буду по приезде явиться к председателю городского ОГПУ в Ленинграде, что я и сделал. Встречи в Ленинграде у меня были с зам. ПП ОГПУ РАЙСКИМ, а затем РАЙСКИЙ передал другому сотруднику, фамилию его сейчас не помню, а он уже передал на связь ДЕНИСОВУ, с которым связь оборвалась незадолго до моего ареста в 1926 г. С ДЕНИСОВЫМ я встречался у меня на квартире.
ВОПРОС: Расскажите о Ваших попытках внедрить на секретную работу в органы ОГПУ Ваших агентов.
ОТВЕТ: Я категорически это отрицаю.
ВОПРОС: Признаете ли Вы инспирирование Вами «добровольного» предложения услуг по секретной работе органами ОГПУ со стороны ПОЛИСАДОВА?
ОТВЕТ: Я утверждаю, что никогда ПОЛИСАДОВУ каких бы то ни было предложений о добровольном сотрудничестве с ОГПУ не давал и о его сотрудничестве узнал на Соловках, где он поступил на работу в адмчасть.
ВОПРОС: Какие цели и задачи были поставлены перед ПОЛИСАДОВЫМ в плане проникновения на секретную работу в органы ОГПУ? Был ли Вами дан соответствующий инструктаж ПОЛИСАДОВУ?
ОТВЕТ: Никаких задач и целей перед ПОЛИСАДОВЫМ я не ставил, инструкций не давал, т.к. я до ссылки на Соловки о его сотрудничестве с ОГПУ не знал.
ВОПРОС: Отчитывался ли перед Вами ПОЛИСАДОВ письменно о выполнении Ваших поручений и заданий по проникновению в секретный аппарат ОГПУ? Перечислите кратко содержание этих Ваших заданий ПОЛИСАДОВУ.
ОТВЕТ: Решительно утверждаю, что никаких отчетов мне ПОЛИСАДОВ не писал и я ему никаких заданий не давал.
ВОПРОС: Вам зачитывается выдержка из письма ПОЛИСАДОВА: «Я был приглашен «на чашку чая» в известный Вам дом, где имел продолжительный разговор по нашим вопросам. Все Ваши инструкции были приняты во внимание». Объясните смысл Ваших наставлений ПОЛИСАДОВУ при инспирации его «добровольного» прихода в органы ОГПУ с предложением своих услуг по секретной работе.
ОТВЕТ: Никаких наставлений ПОЛИСАДОВУ я не давал, что касается выдержки из письма ПОЛИСАДОВА, то это то самое письмо, в котором мне описывал ПОЛИСАДОВ о его вызове в ОГПУ и о расспросах о масонах и обо мне, а также, что по приезде меня в Москву мне необходимо зайти в ОГПУ. ПОЛИСАДОВ мой ученик, поэтому он получал от меня указания и наставления по масонству.
Допросил Ст[арший] уполн[омоченный] 6 отделения 2 отдела ГУГБ
Лейтенант Госбезопасности Богомолов
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 201-205]
Показания АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 28.08.40 г.
Начато 13.10
После долгих размышлений, в дополнение к моим предыдущим показаниям о моей поездке на Балканы в 1914 г., показываю следующее: в августе 1914 г. я был приглашен к директору Первого департамента Мининдел ВЕЙНЕРУ (Мининдел разделялся на два департамента — Западный (Европа, Америка) и Восточная Азия), который знал меня по понедельничным банкетам клуба общественных деятелей в СПб. и присутствовал на моем докладе о Туринской Международной выставке.
Действительный статский советник ВЕЙНЕР1 предложил мне поездку на Балканы, главным образом в Болгарию, с поручением от Министерства, обещая в случае благоприятного выполнения этого поручения устроить меня у себя в департаменте в качестве чиновника особых поручений или вообще перевести с повышением из Госбанка.
На мои сомнения, смогу ли я вполне справиться с его заданием, ВЕЙНЕР успокоил меня напоминанием, что я являюсь секретарем Ближневосточного отдела Российской экспортной палаты и членом общества «Славянского объединения» в Петербурге.
Поручение д.с.с. ВЕЙНЕРА заключалось в необходимости найти и войти в контакт с главарями четнических партизан в смысле возможности их выступления в тылу Болгарии с целью развязать и усложнить действия и помешать ей выступить на стороне Германии или, в противном случае, принудить ее к нейтралитету.
Кроме того, я должен был выяснить настроения болгарского общественного мнения, главным образом оппозиционных его кругов. В Сербии надлежало выяснить взаимоотношения Сербии с Грецией и возможность помощи со стороны Греции Сербии. Вопрос о взаимоотношениях между Сербией и Болгарией, по-видимому, мало интересовал ВЕЙНЕРА. Очевидно, он уже имел об этом информацию, так что об этом ВЕЙНЕР упомянул лишь вскользь.
ВЕЙНЕР выдал мне удостоверение как чиновнику Мининдел, но разрешил его показывать только при переговорах с иностранцами и лишь в крайнем случае предъявлять его в русском консульстве или посольстве. Кроме того, из собственного директорского фонда он передал мне на путевые расходы 200 рублей, предупредив меня, что на обратном пути я могу воспользоваться пособием для беженцев из сумм, имеющихся в консульствах на Балканах. Он обещал также снестись с управляющим Госбанком, чтобы он разрешил мне двухмесячный отпуск с сохранением содержания.
Также он обещал посодействовать мне в незамедлительном получении заграничного паспорта.
В середине августа 1914 г. я уже был готов и запасшись для большей авторитетности корреспондентским билетом от санктпетербургской газеты «Биржевые новости», я выехал через порт Рендс (?) (Яссы) и Бухарест в Софию (Болгария).
Согласно договоренности, связь с ним, т.е. с ВЕЙНЕРОМ, я поддерживал письмами на его имя, передаваемыми мною в русское консульство.
В Софии, когда я регистрировал свой заграничный паспорт в консульстве (оно тоже находилось в одном здании с посольством), я познакомился со вторым секретарем посольства ДЕСЯТОВСКИМ (сын бывшего обер-прокурора Св. Синода САБЛЕРА, переменивший во время войны свою немецкую фамилию) и третьим секретарем ФЛОРИНСКИМ, будущим зав. протокольной частью НКИД.
В Софии я остановился в гостинице «Македония», как потом оказалось, негласном штабе македонских четников (партизан).
Моя русская военизированная форма конечно обратила на себя внимание болгар, привела меня к быстрому знакомству с хозяином гостиницы «Македония» (тем более, что в нижнем этаже помещался кафе-ресторан), который, как большинство сторонников, стал между прочим жаловаться на свои 77 болезней. Случайно мне удалось «простым» «бабушкиным» средством вылечить его от наиболее мучительного — ишиаса, которым он страдал свыше десяти лет.
Радости и благодарности его не было конца, он рассказывал об этом всем своим друзьям, и я мог бы иметь большую врачебную практику, если бы я категорически не отказался бы от всякого приема больных. Услуга за услугу. Я просил владельца, директора гостиницы, познакомить с кем-нибудь из главарей македонских четников. «Сейчас здесь находится на полулегальном положении глава объединенных партизанских отрядов полковник ПРОТАГЕНОВ, — сказал он мне. — Я поговорю с ним и надеюсь, что мне удастся познакомить Вас с ним, хотя он и прячется от властей».
Действительно, вечером хозяин гостиницы пригласил меня к себе и за турецким кофе и вином познакомил меня со средних лет болгарином, очень быстрым и очень энергичным по виду. Это и был полковник ПРОТАГЕНОВ.
Не откладывая дела в долгий ящик, я сказал ему, кто я есть, показал удостоверение, выданное мне ВЕЙНЕРОМ, и прямо спросил его, может ли Освободительница-Россия рассчитывать на помощь таких патриотов, какими были македонские четники. Тем более, что перед этим он мне распинался в любви и благодарности болгарского народа к России.
ПРОТАГЕНОВ спросил, какую помощь ждет от него русское Министерство иностранных дел.
Я ему разъяснил, что России крайне необходимо невовлечение Болгарии в сферу влияния Германии, а, следовательно, возможности выступления ее в войне на стороне австро-германцев, к чему стремятся болгарские придворные круги во главе с царем Фердинандом.
Между тем, восстание и волнения в тылу Болгарии заставит ввести ее свои силы и, в крайнем случае, остаться нейтральной.
Полковник ПРОТАГЕНОВ задумался, затем сказал мне, что ответ на поставленные мной вопросы он не уполномочен дать мне сам; необходимо ему посоветоваться со своими единомышленниками, другими вождями партизанских отрядов.
«Время сейчас выбрано удачное,» — сказал мне ПРОТАГЕНОВ, — «так как мы сейчас собрались здесь на конспиративный съезд по выработке программы нашей будущей деятельности и отношения нашего к Болгарии, с одной стороны, а с другой — к Сербии, захватившей большую часть македонской территории и теснящей наших братьев-македонцев».
16 часов.
Астромов.
Допрос продолжен в 22.20
В ожидании ответа от полковника ПРОТАГЕНОВА я на следующий день отправился навестить бывшего министра, президента МАЛИНОВА. МАЛИНОВ быстро принял меня и мы беседовали с ним больше получаса, причем он разрешил опубликовать интервью с ним (что я сделал, послав корреспонденцию в «Биржевые новости», а впоследствии перепечатав ее в своей брошюре «В тылу полей кровавых» в 1916 г.).
МАЛИНОВ категорически заявлял, что несмотря на тяготение к Германии Фердинанда Болгарского и его Двора, силой вещей и пассивным сопротивлением, которое могло вылиться в активные формы (восстание )населения, Болгария не выступит против своей освободительницы России, в худшем случае она объявит нейтралитет.
От МАЛИНОВА я пошел в Министерство иностранных дел, представился генеральному секретарю его, показав свое удостоверение, выданное ВЕЙНЕРОМ, и попросил у него билет в Народное Собрание, на котором должен был выступить с декларацией по международному вопросу министр иностранных дел (кажется, д-р ГЕШЕВ). Генеральный секретарь принял меня очень любезно и сейчас же дал билет в дипломатическую ложу.
Затем я посетил бывшего болгарского посланника в России БОБЧЕВА, которого знал еще по клубу общественных деятелей в Петрограде. БОБЧЕВ после традиционного здесь угощения турецким кофе, после некоторого отвиливания, согласился дать мне свое интервью, но поставил условием, что я принесу его для отредактирования.
БОБЧЕВ заверял, что Болгария слишком связана экономически с Антантой, слишком тесно связана узами братской благодарности к России, чтобы выступать на стороне Германии в этой войне (интервью проредактированное, вернее, сокращенное БОБЧЕВЫМ, было послано мною в «Биржевые новости»; в своей брошюре, вышедшей уже после присоединения Болгарии к австро-германскому блоку, я его напечатал полностью, без сокращений).
Вечером я пошел в лучшее кафе города, чтобы посмотреть местное общество, где встретил генерального секретаря Мининдел. Подсев к нему, я стал слушать музыкальную программу, перекидываясь с ним время от времени несколькими словами. Между прочим, он в ближайшее воскресенье пригласил меня проехаться в автомобиле по Казанлыкской долине, где добывается розовое масло, и посетить Шипку, чтобы осмотреть храм-памятник, построенный на костях русских защитников этой крепости. Я, конечно, согласился.
На следующий день я был в Народном Собрании. В последний момент стало известно, что болгарский министр иностранных дел отложил свое выступление и собрание занялось «вермишелью».
В дипломатической ложе я познакомился с русским военным атташе, полковником (фамилии не помню). Между прочим, я его спросил, как он расценивает и принимаются какие-нибудь меры против бешеной антиантантовской и русофобской кампании, что ведет на германские деньги «Камбана». Он беспечно и самоуверенно ответил, что Антанта поддерживает газету «Болгария» и таким образом выступления «Камбаны» нейтрализуются.
Между тем «Камбана» рассылала бесплатно всем болгарским газетам германские политико-экономические военные сводки, тогда как «Болгария» в противовес посылала сводки Антанты, но за плату.
Ясно, что почти все газеты предпочитали печатать бесплатную информацию из газеты «Камбана».
Я побывал еще у бывшего министра торговли ТОДОРОВА в Софийской Торговой палате. Везде получил единодушные заверения, что Болгария не осмелится воевать с Россией.
Подошло воскресенье, и я поехал на Шипку вместе с пригласившим меня чиновником болгарского Мининдел. Сначала мы ехали в поезде, в вагон-салоне первого класса, а потом в машине. По дороге я при всяком удобном случае заводил разговор о войне и группировках держав, выпытывая мнение моего хозяина. После долгих недомолвок, он мне признался, что Болгария не готова к войне как в военном отношении, так и в политическом, и лично он считает — он подчеркнул, что это его личное мнение, но не его патрона, что Болгария, подобно Швеции и Норвегии, не ввяжется в войну, постараясь дипломатическим путем достигнуть исправления своей границы со стороны сербской Македонии, При этом он выразил надежду, что Россия за благожелательный нейтралитет «заставит» Сербию отдать захваченную ею спорную территорию.
Посмотрев памятник-музей на Шипке, мы к вечеру возвратились тем же путем обратно. День был воскресный, много крестьян бродило с песнями по шоссе. Когда они узнали, что в автомобиле едет «русняк», они забросали наш автомобиль цветами.
«Вот вам иллюстрация к моим словам», — сказал улыбаясь генеральный секретарь Мининдел.
Вообще должен подчеркнуть, что при всяких встречах с болгарским народом, с крестьянством, я всегда видел только самое теплое, дружеское отношение.
Этого нельзя сказать про их интеллигенцию, их буржуазию, часть которой кончало учебные заведения в Германии, и часть из меркантильных коммерческих соображений тянула в сторону своей соседки Австрии. Проведя в вагоне ночь и только наутро приехав в Софию, я распрощался со своим спутником, взяв с него слово встретиться опять.
Он повез меня на ожидавшем нас на вокзале автомобиле к моей гостинице, где я в вестибюле встретился с хозяином гостиницы «Македония», м.б., нарочно поджидавшим меня. Он проводил меня до моего номера, предупредив, что ПРОТАГЕНОВ в два часа будет у него.
Ровно в два часа я был уже у хозяина, подполковник ПРОТАГЕНОВ был там.
После многих посторонних разговоров при неизбежном распитии турецкого кофе и различных восточных уловок, ПРОТАГЕНОВ сказал мне, что он советовался со своими товарищами-атаманами. Большинство за то, чтобы с оружием в руках помешать Болгарии воевать против России, создав ряд мятежей и восстаний в тылу. «Но у нас нет оружия, нет боеприпасов и нет денег, чтобы купить их», — с хитрой азиатской улыбкой сказал ПРОТАГЕНОВ.
На мой вопрос, прямо в упор поставленным, ему, сколько же им нужно, чтобы развить свою программу, он назвал немыслимую сумму: «Миллион рублей золотом и военную амуницию».
Правда, если посчитать то, во сколько миллиардов обошлись бы России военные кампании против Болгарии, то это не будет таким уж дорогим.
Я сказал ПРОТАГЕНОВУ, что являюсь только исполнителем приказаний Министерства индел России, что я передам его условия в СПб., но спросил его, а какие гарантии он может предоставить в свою очередь. ПРОТАГЕНОВ заявил, что он не требует сразу всей суммы, а во-вторых, он вместе со своими атаманами обязуется поставить до десяти тысяч четников, знакомых с каждой горной тропинкой, как только будет доставлено им оружие.
Распростившись с ПРОТАГЕНОВЫМ и с хозяином, через которого я условился держать с ним связь, я спустился в свой номер и принялся за доклад директору ВЕЙНЕРУ. В доклад, кроме переговоров с ПРОТАГЕНОВЫМ, вошли высказывания генерального секретаря Мининдел и интервью с БОБЧЕВЫМ и МАЛИНОВЫМ, а также мои личные впечатления от Болгарии.
Пакет на имя директора Западного департамента Русского Мининдел ВЕЙНЕРА я передал на следующий день генеральному русскому консулу, который обещал с ближайшей на днях дипломатической вализой (дипкурьером) переслать ВЕЙНЕРУ в Петроград.
В первых числах сентября 1914 г. я из Софии выехал в Сербию. На погранстанции Цариброды благодаря моей форме мой чемодан даже не открывался таможенниками.
Приехав в г. Ниш и остановившись в гостинице «Ориент», я отправился разыскивать русское посольство, т.к. за пребывание в Болгарии у меня иссякли взятые с собою деньги.
Принял меня секретарь посольства ШТРАНДМАН, к которому, показав мой заграничный паспорт, где значилась моя должность делопроизводителя 2 первого разряда Госбанка, я обратился с просьбой занять мне некоторую сумму денег, т.к. я поистратился в дороге, пока придет мое жалование из Петрограда.
ШТРАНДМАН очень любезно мне отказал, сославшись, что у него нет в настоящее время денег.
Вообще, только в случае крайней нужды русский заграницей обращался в русское консульство или посольство, где встречал сухой педантизм и чванливое равнодушие.
Хотя, например, интервьюеру газеты «Новое время» МАНАСЕВИЧУ-МАНУИЛОВУ из русского посольства в Нише каждый день по утрам на другой конец города возилось горячее кофе.
«У меня нет сейчас динаров даже на отправку телеграммы в Петербург», — сказал я ШТРАНДМАНУ. «Ну, такую маленькую сумму я Вам ссужу», — сказал он и вынув из бокового кармана пиджака туго набитый бумажник, вручил мне десять динаров.
Отправив брату телеграмму, я через несколько дней получил уже деньги.
В ресторане при гостинице «Ориент» был отдельный стол, за которым обедали, разговаривали и ужинали русские журналисты. Я тут познакомился с корреспондентом «Русские ведомости» (Москва) МЯГКОВЫМ-ВАРДАРСКИМ, корреспондентом газеты «Русское слово» ЗАУРБЕЕМ, корреспондентом газеты «Петроградские ведомости» и «Совет» МЛАДЕНОВИЧЕМ, корреспондентом газеты «Новое время» НОВОКИЧЕМ, с редакторами сербских газет «Время» д-ром ИЛИЧЕМ, газеты «Политика» МИЛОВАНОВИЧЕМ и других газет, названий которых и фамилий редакторов я не помню.
Здесь же за стаканом вина я встретился и возобновил знакомство с главврачом 2- й резервной больницы в Нише майором ЖЕРАИЧЕМ Ристо Грифановичем.
Разговорившись и узнав от меня, что я в Италии помимо окончания юридического факультета «прошел» четыре курса медицинского, он пригласил меня в свою больницу в качестве зауряд-военврача добровольца. Зарплату он дать не мог, т.к. связан был штатом, но стол и комнату гарантировал.
Получив заранее его согласие на поездку в г. Салоники, куда я должен был выехать по заданию директора Мининдел ВЕЙНЕРА, я согласился и переехал на жительство в помещение больницы. Там за общим столом я познакомился с д-ром ЗЕЙЦЕМ, хорватом-военнопленным, женщинами-врачами, приехавшими добровольцами (и тоже не получившими содержание от сербского военведомства) из Женевы Блюмой АППЕЛЬБАУМ, Ольгой САРАХОЗИН-ШЕМЯКО и НЕЧАЕВОЙ, а также военнопленными австрийскими докторами ШТИММЕРОМ, БЕКОМ, ШЛЕГЕЛЕМ. Кроме того, из г. Крацевана приезжали навестить своих товарок по Женевскому университету доктора ЗЕТГЕНИДЗЕ Сергей и ШЕППЕЛЬ. Женевский Красный Крест послал в Сербию экспедицию в числе двадцати врачей, которые были распределены по сербским госпиталям. Пребывание в госпитале обеспечило меня знакомством с широкими слоями сербско-македонского населения, а, следовательно, и получения от них информации.
В свободное вечернее время я продолжал держать связь с журналистами и корреспондентами, пользуясь их военными сводками и питаясь слухами, которые потом давали материал для моих корреспонденций в газету «Биржевые новости» в Петрограде.
Там же в ресторане «Ориент» я встретился с петербургским знакомым босняком ДУШАНОМ Семизом, секретарем общества «Славянского объединения» и членом боснийской организации «Черная рука», убившей австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда, что послужило поводом (но не причиной) Первой империалистической войны.
В редакциях газет я познакомился с сербом БОЙЕВИЧЕМ, который потом был членом сербской секции Коминтерна и дал мне поручительство на выезд за границу.
Во 2-й резервной больнице я работал сначала в перевязочной, а потом мне было поручено заведывание сыпнотифозным бараком, где умер врач-военнопленный, остались только три военнопленных.
Летом 1915 г. ездил в города Салоники, Битошь и Скопле для ознакомления с настроениями и взаимоотношениями сербских и греческих кругов. Доклад об этом я тоже посылал директору Первого департамента Мининдел ВЕЙНЕРУ.
Астромов
29.08.40 г.
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 221-239; автограф]
Показания АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 29.08.40 г.
С пастором английской церкви в г. Петербурге Сваном ЛОМБАРТОМ познакомился в 1913 г. у моей учительницы английского языка СИВЕРС. Тогда я видел его два или три раза во время своего прихода или ухода с урока. Разговаривать с ним особенно не мог, т.к. он плохо говорил по-русски, а я ничего не знал по-английски. Я попробовал дать ему масонское рукопожатие, но он мне на него не ответил. Впоследствии я узнал, что он принадлежал к шотландскому масонству, а я к итальянскому, с которым также как и с французским у них были прекращены сношения, начиная с 1881 г. В течение последующих годов, когда я почти не бывал в Петербурге, я с пастором ЛОМБАРТОМ не встречался. Встретился с ним в 1917 г. после февральской революции сначала на улице, а потом он, узнав мой адрес (я жил на Троицкой, в доме Толстого, в комнатах особняка), он пришел ко мне и, застав меня лежащим в постели, принялся меня лечить домашними средствами от обострившегося плеврита (пасторы всегда были немного знакомы с медициной — это был лучший способ для внедрения в семейство и приобретения доверия). Видя меня, лежащего в прострации, узнав, что у меня не было в тот момент денег, он, уходя, оставил на письменном столе пятьсот рублей денег в мелких купюрах. На этот раз ни о какой расписке и разговора не было. Через три-четыре дня, не помню, он снова зашел ко мне и застал меня в лучшем состоянии. Деньги я, конечно, не удержался и начал тратить. «Вам нужно усиленное питание», — оказал он и оставил мне еще пятьсот рублей. Причем на этот раз он уже попросил расписку следующего содержания: «Я, нижеподписавшийся, взял у Свана ЛОМБАРТА тысячу рублей в счет моей разъяснительной работы» (что в его плохом знании русского языка означало «разведывательной»). Он мне предложил для сношения с ним псевдоним «Пайонер». Все свои сообщения я должен был подписывать этим именем, а также откликаться на него, если кто-нибудь обратится с ним ко мне. ЛОМБАРТ дал мне задание узнать размер золотого фонда, обеспечивающего эмиссионное право Госбанка, и передать это разбитой параличом Ольге СИВЕРС, которая собиралась выехать в Англию, т.к. ее мать была англичанкой и там у нее были тетки. Кроме того, он мне поручил достать эксплуатационные планы русских железных дорог к его приезду из Англии. На предложение вести осведомительно-разведывательную работу в пользу Англии пастора ЛОМБАРТА я согласился, а также принял его задание.
В эту же встречу мы с ним разговорились о масонстве. Он сознался, что является масоном высоких степеней шотландского масонства. Мое рукопожатие он помнит, но не ответил на него, во-первых, потому, что оно было только ученическое, а самое главное потому, что я выявил свою принадлежность к масонству романских стран, с которым у шотландского масонства прерваны сношения. Поэтому мои утверждения, что я узнал о масонстве ЛОМБАРТА из альбома Ольги СИВЕРС являются замалчиванием с целью скрыть свою разведывательную с ним связь. В альбоме я только позже констатировал принадлежность ЛОМБАРТА к масонству. Это было мое последнее свидание с ним (во время керенщины) до его отъезда в Англию, откуда он собирался возвратиться через несколько месяцев. Поправившись после моей болезни (это было перед Октябрьской революцией), я пошел в Госбанк с целью реализовать задание ЛОМБАРТА и обратился к директору кладовых ПШИГОДСКОМУ за этими сведениями. ПШИГОДСКИЙ отлично знал меня по моей предыдущей банковской службе, не замедлил дать мне нужные сведения: золотой фонд, определяющий эмиссионное право, состоял из одного миллиарда восьмисот миллионов золотом, часть которых (шестьсот миллионов) была в начале войны с Германией перевезена за Волгу в г. Казань, остальные находились в подземной кладовой в Петербурге, где путем нажатия рычага помещение быстро могло быть затоплено водой. Добытые сведения я передал на небольшом листке в закрытом конверте Ольге СИВЕРС, которая должна была передать их ЛОМБАРТУ, но ЛОМБАРТ уже в это время выехал в Англию. Впоследствии, уезжая в Лондон, она перевезла их в ящике для маникюра и передала пастору ЛОМБАРТУ при свидании с ним.
Об этом Ольга СИВЕРС в своем письме от 1923 г., если не ошибаюсь в дате, мне сообщила. Перед отъездом я условился с Ольгой СИВЕРС, что она осведомит меня о передаче конверта с запиской ЛОМБАРТУ фразой: «Послание Ваше он получил, я передала его». Выполнив первое задание ЛОМБАРТА, я приступил к реализации второго. Выполнить мне его удалось только, когда я перешел в 1919 г. на работу в железнодорожный отдел Госбанка. (В ж.д. отдел Госбанка я поступил в 1919 г. после демобилизации от должности пом[ощника] нач[альника] охраны Госбанка). Я был принят членом Коллегии инспекторов и был назначен инспектором в Правление Октябрьской ж.д. и в Правление Тавризской и Энзели-Тегеранской ж[елезных]дорог. Там через члена Правления Тавризской ж.д. ОППЕНГЕЙМА я взял эксплуатационный план на 1920 год этой дороги, который он мне, как контролеру от Госбанка обязан был дать, с целью переправить его пастору ЛОМБАРТУ. Но Ольга СИВЕРС все еще не могла добыть паспорт и устроить свои дела, одним словом, она все еще не уехала, и рукопись эксплуатационного плана была довольно громоздкой. Тогда я решил переправить ее через моего ученика масона Рудольфа КЮНА, который все равно скоро уезжал в Америку и должен был перегружаться в Лондоне. Я дал ему поручение передать привет пастору ЛОМБАРТУ и в то же время вручить ему этот экспуатационный план. КЮНУ легче было перевезти в связи с тем, что он перевозил свои вещи в г. Нью-Йорк. Но он, как мне писал потом, пастора ЛОМБАРТА не видел, т.к. тот живет в окрестностях Лондона, и КЮНУ некогда было съездить к нему. Тогда же я завербовал КЮНА в английскую разведку, псевдоним он себе выбрал «Рекс», направив для дальнейшей связи и получения заданий к пастору ЛОМБАРТУ. Эксплуатационный план Октябрьской ж.д. я пытался получить через ПТУХУ, директора железнодорожного отдела Госбанка, но так и не удалось его получить. ПТУХА сначала обещал, но потом отказал, сказав, что сам его еще не имеет. Передавая КЮНУ эксплуатационный план Тавризской ж.д., я дал ему понять, что состою в особенных отношениях с пастором ЛОМБАРТОМ, и при этом подчеркнул, что ему, переезжающему в Америку, ЛОМБАРТ может быть очень полезен своими связями и знакомствами; что при наличии доброй воли у КЮНА быть в свою очередь полезным пастору ЛОМБАРТУ своими информациями и осведомлением об интересующих того предметах, создаст между ними живой контакт. КЮН со мной вполне согласился. Тогда я раскрыл ему, кем в действительности является ЛОМБАРТ, т.е. представителем английской разведки, и какого сорта и в какой плоскости от него требуется информация. Продолжая дальше, я КЮНУ заявил, что ему будет необходимо выбрать себе псевдоним, под которым он будет значиться и поддерживать связь. Он согласился и выбрал «Рекс». Это происходило в последних месяцах 1922 или в первых месяцах 1923 года зимой у меня на квартире.
Астромов
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 246-252; автограф]
Показания АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 31.08.40 г.
В 1923 г. я начал хлопотать о заграничном паспорте для себя и для своей больной жены. Хлопотать начал через ленинградский адм[инистративный] отдел, в котором находился иностранный отдел, выдававший непосредственно загранпаспорта. В хлопотах мне помогал юрисконсульт адмотдела Семиз ДУШАН. Он меня познакомил с ответработником, фамилии его сейчас не помню, через которого непосредственно получалось разрешение на выезд. Пока в Ленинграде обсуждалось мое заявление о загранпаспорте, я поехал в Москву и явился в итальянское посольство, чтобы похлопотать о визе в Италию, куда я собирался везти жену на лечение. В итальянском посольстве, после того, как я заполнил анкету, указав на поручителей, причем мне было сказано, что недели через три или месяц я могу зайти за ответом. В это же время я привез рекомендательную записку к члену Югославской комфракции БОЙЕВИЧУ от Семиза, где он просил БОЙЕВИЧА оказать мне содействие и дать поручительство в том, что за время пребывания за границей я не буду заниматься а/с деятельностью.
БОЙЕВИЧ жил в общежитии Коминтерна над бывшим кафе Филиппова. Поручительство он мне дал. Другое поручительство я получил от сотрудника НКИД ЗАБРЕЖНЕВА-ФЕДОРОВА Владимира Ивановича, члена ВКП(б).
Возвратившись в Ленинград и взяв третье поручительство от моего бывшего начальства по Госбанку, начальника отдела охраны Госбанка РСФСР МИХАЙЛОВА Ильи Михайловича, тоже члена ВКП(б), я передал в Иностранный отдел адмотдела Губисполкома, куда раньше передал свое заявление. Через некоторое время я получил ответ из Иностранного отдела, что жене выезд разрешен, а мне отказано. Тогда взяв заграничный паспорт своей жены, я снова поехал в Москву, чтобы на него получить итальянскую визу, явился в итальянское посольство, там наложили штамп с визой на паспорт. Вернувшись в Ленинград, я пошел в германское генеральное консульство, чтобы получить транзитную визу через Германию. Это была уже простая формальность: достаточно было внести пошлину и виза немедленно готовилась, т.к. имелась конечная итальянская виза. Здесь мне помог заполнить анкету член Коллегии защитников БЛЮМЕНФЕЛЬД, который имел, по-видимому, какое-то касательство к консульству. Так, по крайней мере, мне показалось. Он чувствовал там себя как дома. Теперь я забыл маршрут, по которому ехала жена в Италию — через Литву (Ковно) или через Польшу в Германию. Я совершенно не помню, брал ли я еще транзитные визы через одно из этих государств, или этого было не нужно при германской транзитной визе. Кажется, «польский коридор» поезд, шедший в Германию, проходил не останавливаясь.
В 1924 г. летом жена выехала в Италию с бывшего Варшаво-Венского вокзала в Ленинграде. Билеты были куплены через агентство «Де Рутра», помещавшееся под гостиницей «Европейская» («Русско-германское общество»).
В посольстве я виделся только с двумя итальянскими чиновниками два раза — при подаче заявления и при получении визы, и третий с одним из них, когда он мне сказал, что виза получена, но я еще не имел на руках паспорта своей жены.
В Германском генконсульстве виделся с чиновником, которому платил пошлину и получил визу, и с БЛЮМЕНФЕЛЬДОМ.
Астромов
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 262-265; автограф]
Протокол допроса АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 05-06.09.40 г.
Допрос начат в 20.20
окончен в 11.30 06.09.40 г.
ВОПРОС: В протоколе допроса от 11.02.26 г. на вопрос следствия, почему Вы искали знакомства с иноконсульствами. Вы ответили: «...когда собирался уезжать за границу, то хлопотал о визах для себя и своей жены. Бывал в латвийском, итальянском, германском и в Москве был в австрийском консульстве уже с готовым паспортом моей жены... В каждом из этих консульств я был не более двух-трех раз». В протоколе допроса от 20.07.40 г., отвечая по тому же вопросу, Вы категорически отрицали Ваше посещение иноконсульств, за исключением итальянского. Объясните эти противоречия Ваших показаний.
ОТВЕТ: Действительно, я посещал латвийское, германское, итальянское и австрийское иноконсульства в связи с отъездом за границу моей жены, но почему я это отрицал на допросе от 20.07.40 г., объяснить не могу. Думаю, что я в то время забыл о моем посещении иноконсульств для получения транзитной визы для жены.
ВОПРОС: В протоколе допроса от 11.02.26 г. на вопрос следствия, кто Вам дал визу из Италии, Вы ответили: «О визе я начал хлопотать в 1923 г. через находившееся тогда в Ленинграде коммерческое представительство... Визу я получил непосредственно из итальянского Министерства иностранных дел по представлению коммерческого агентства». В личных показаниях от 31.08.40 г. Вы утверждаете, что визу на въезд в Италию Вас и Вашей жены получили в итальянском посольстве в Москве. Объясните, как могло получиться, что Вы по-разному освещаете один и тот же факт получения визы для выезда в Италию.
ОТВЕТ: Прошу дать мне подумать, чтобы отвечать на Ваш вопрос.
Допрос прерывается в 0.07 06.09.40 г.
Допрос начат в 21.00
ВОПРОС: Прошу продолжать отвечать на заданный вопрос 05.09.40 г.
ОТВЕТ: Я утверждаю, что визу на въезд в Италию получил в итальянском посольстве, где я и хлопотал, но почему в 1926 г. мною было указано коммерческое представительство, которое якобы и представляло мое прошение в МИД Италии о предоставлении визы, ответить сейчас не могу. Ведь коммерческое агентство не имело права хлопотать о визах.
ВОПРОС: В протоколе допроса от 11.02.26 г. на вопрос следствия о Ваших связях с сотрудниками иноконсульств Вы ответили, что «знаком по итальянскому консульству с итальянским консулом, секретарем итальянского консульства, а из германского консульства знаю служащего БЛЮМЕНФЕЛЬДА». И далее тут же говорите, что с секретарем итальянского консульства познакомились в коммерческом представительстве Италии в Ленинграде. В протоколе допроса от 20.07.40 г. Вы, касаясь этого вопроса, категорически отрицали связи о сотрудниками иноконсульств. Объясните, почему Вы пытаетесь скрыть свои связи с сотрудниками иноконсульств?
ОТВЕТ: Почему я не указал в протоколе допроса от 20.07.40 г. свои связи с секретарем итальянского консульства и с сотрудником германского консульства БЛЮМЕНФЕЛЬДОМ, объясняю забывчивостью своею, и только. О БЛЮМЕНФЕЛЬДЕ я указал в следующем протоколе допроса.
ВОПРОС: Скажите, сколько длилось в 1911-1912 гг. Международная выставка в г. Турине (Италия) и сколько Вы на ней проработали как комиссар Кустарного отдела?
ОТВЕТ: Международная выставка в г. Турине длилась примерно месяцев шесть. Я же на Выставке проработал комиссаром отдела 2-3 месяца, а затем осенью 1911 г. я возвратился в Россию.
ВОПРОС: По окончании Международной выставки в г. Турине Вы возвратились прямо в Петербург или еще куда-нибудь заезжали?
ОТВЕТ: Как только мой срок на выставке истек, я возвратился в Петербург и никуда не уезжал, т.е. ни в какие государства не заезжал и по пути следования не останавливался, если не считать моей однодневной остановки в Берлине, где я подождал дочь известного петербургского присяжного поверенного по политическим делам О.О.ГРУЗЕНБЕРГ — Софью Оскаровну ГРУЗЕНБЕРГ. С ней я возвратился вместе в Петербург.
ВОПРОС: Расскажите, каким образом Вы устроились Комиссаром Кустарного отдела на Международной выставке в г. Турине.
ОТВЕТ: Через своих знакомых в Министерстве торговли я узнал, что бывший министр торговли царского правительства ТИМИРЯЗЕВ формирует штаты для Международной выставки в 1911 г. в г. Турине, к которому я явился и при взаимном представлении сделал ему масонский знак, на который он мне ответил. Т.к. ТИМИРЯЗЕВ оказался масоном, то мое оформление на работу на Выставку было быстро сделано. Работая на выставке, я получал в размере 300 рублей с сохранением оклада по месту работы в Госбанке.
ВОПРОС: Вы утверждаете, что на Международную выставку в г. Турине (Италия) устроились через министра торговли ТИМИРЯЗЕВА, и что на выставке пробыли 2-3 месяца. По справке Главного Архивного Управления за № 185 от 16.8.40 г. Вы с 19 апреля по 19 мая 1911 г. Госбанком были прикомандированы к Русскому отделу Международной выставки в г. Турине в качестве комиссара. Объясните, почему Вы придумываете Ваше устройство на работу на выставке якобы через масона ТИМИРЯЗЕВА и что Вы пробыли там 2-3 месяца.
ОТВЕТ: Я утверждаю, что на выставку работать устроился через ТИМИРЯЗЕВА, но т.к. я работал в Госбанке, то между министерством торговли и Госбанком в отношении меня была письменная договоренность. Вот почему я по приказу в Госбанке прошел как прикомандированный к выставке. Что касается срока моего пребывания на выставке, то я не утверждаю, что пробыл 2-3 месяца на выставке, т.к. возможно ошибаюсь.
Записано с моих слов правильно и мною прочитано.
Астромов
Допросил — Ст[арший] уполномоченный] 6 отделения 2 отдела ГУГБ
Лейтенант Госбезопасности Н.А.Богомолов
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 278-283]
Протокол допроса АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 09.09.40 г.
Допрос начат в 13.15
окончен в 16.45
ВОПРОС: Укажите причины, побудившие Вас стремиться к выезду за границу в Италию в 1925 г.
ОТВЕТ: Так как в 1924 г. мне окончательно не отказали в разрешении на выезд за границу в Италию, то я в 1925 г. снова попытался получить разрешение на выезд в Италию, сначала в Ленинграде, а затем в Москве, но в обоих случаях мне было отказано в выезде из СССР. Что касается цели поездки меня в Италию, то я уже говорил, это лечение моей жены, у которой был туберкулез. Но т.к. она в 1924 г. выехала в Италию, а я нет, то меня беспокоило и побуждало выехать к жене в Италию.
ВОПРОС: Расскажите, кого из единомышленников к.-р. масонской организации Вы поставили в известность о своих хлопотах по получению визы и какие от них брали поручения в Италию.
ОТВЕТ: Все, кто только соприкасался со мной, знали, что у меня жена находится в Италии и что я собираюсь к ней туда также выехать. Знали об этом даже артисты по кино. В отношении поручений членов масонской организации, то я утверждаю, что никаких поручений не брал и разговоров на эту тему ни с кем не вел.
ВОПРОС: Поддерживали ли Вы связь с Вашей женой после ее отъезда в Италию и каков был характер этой связи?
ОТВЕТ: До 1926 г., т.е. до дня моего ареста, я о нею переписывался. Она (жена) мне присылала открытки (чаще всего) и письма. Характер переписки носил семейный характер: она писала о своих переживаниях, — впечатлениях и о здоровье, изредка я получал киножурналы, иногда вырезки из газет, выходящих в Италии.
ВОПРОС: В своем дневнике [См. Приложение 3. — А.Н.] Вы, касаясь пребывания Вашей жены Джеллы в Италии, пишете: «Несколько раз получил от Джеллы письма из Турина, вырезки из газет, карикатуры на итальянское масонство. Некоторые были остроумны. МУССОЛИНИ, став у власти, принялся уничтожать ложи «Гранд Ориент д'Итали», даже архивы сжигал. Спасли их от окончательного разгрома американцы-туристы, пригрозившие через посла, что Америка не даст ему займа». Являлась Джелла ГОЛОВИНА членом какой-либо нелегальной организации и имела ли от Вас задание по связи с масонством Италии? Чем объяснить Ваши утверждения, что с момента ее отъезда за границу Вы вели переписку только семейного характера?
ОТВЕТ: Моя жена ни в каких а/с организациях не состояла, но была целиком и полностью посвящена мною в ту подпольную а/с деятельность, которую я вел как Генеральный секретарь Русского Автономного Масонства в Ленинграде. В частности, она также знала, например, детали, как наличие в моей квартире специально оборудованной и засекреченной от других лиц комнаты, наполненной всевозможными атрибутами Ордена, и о собраниях участников нелегальных организаций, происходивших в ней. Я также не скрыл от нее свою предварительную переписку с итальянским масоном, ректором туринского университета ГОРРИНИ, у которого я выяснял возможности своего приезда в Италию вместе с женой. Эти обстоятельства обусловили следующее поручение мною жене, Джелле ГОЛОВИНОЙ, из Италии подробной информации о состоянии и положении тамошних масонских организаций и соответствующих документов (вырезки из газет, журналов и тому подобное). Такая связь о моей женою продолжалась вплоть до 1926 г. до моего ареста 27 января.
Допрос прерывается в 16.45
Допросил Ст[арший] уполномоченный] 6 отделения 2 отдела ГУГБ
Лейтенант Госбезопасности Н.А.Богомолов
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 287-290]
Начальнику следчасти ГУГБ НКВД СССР
быв. генерального секретаря Русского Автономного Масонства,
з/к АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В.
ЗАЯВЛЕНИЕ
Под влиянием угроз со стороны следователей применить ко мне, неврастенику 57 лет, старику, меры физического воздействия, под влиянием перевода меня из Бутырского лазарета в общую камеру на тяжелый общий и пищевой режим, под влиянием систематического обливания меня потоками брани, среди которой «альфонс», «клептоман», «сутенер» самые цензурные, под влиянием обещания следователей в случае сознания похерить предварительные показания, рисующие мою жизнь и врачебную деятельность, я дошел до такого психического состояния, что оклеветал себя: я — никогда не был завербован пастором ЛОМБАРТ, никогда не брал от него ни копейки денег, никогда не выполнял никаких его заданий, с 1913 г. я ни разу не встречался с ним. Таким образом, мои показания, данные по этому поводу в Бутырках, самые правильные.
Вследствие незнакомства с предреволюционной эпохой, они не заметили, что мое «сознание» шито белыми нитками, например, 1) объем золотого фонда и эмиссионные права Госбанка при царском строе не считались государственной тайной и даже печатались в «Вестнике» министерства финансов; 2) хотя входил в Правление Таврической жел. дороги как представитель жел[езно]дор[ожного] отдела Госбанка, но я никогда не видел эксплуатационного плана дороги, думаю, что в общем объединенном виде он и не существовал в природе.
Кроме того, я оговорил эмигрировавшего в США моего ученика Рудольфа КЮНА, который мной никуда, кроме масонства, завербован не был. Псевдоним «Рекс» — это его масонское имя.
Я так много вытерпел за последние дни, так часто был обзываем «шпионом» и «разведчиком», что не могу больше. Самое сильное наказание за дело не сравнится с этой пыткой! Вот что я и решил, гражданин начальник, заявить Вам.
з/к Астромов-Кириченко Борис
10 сентября 1940 г. Внутренняя тюрьма
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 291 — 291об]
Протокол допроса АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 27.09 - 07.10.40 г.
Допрос начат в 11.00
окончен 14.15 07.10.40 г.
ВОПРОС: В ранее данных Вами показаниях Вы постоянно утверждали, что созданная Вами нелегальная масонская организация была лояльной к советской власти и не имела оснований для беспокойства в смысле возможного привлечения ее участников за к.-р. деятельность. Так ли это на самом деле?
ОТВЕТ: Да, я подтверждаю, что масонская организация не имела оснований для беспокойств в смысле возможного привлечения ее участников за к.-р. деятельность, т.к. такой деятельности в организации не было.
ВОПРОС: Следовательно, Вы утверждаете, что у Вас не было оснований уходить в глубокое подполье, принимать меры конспирации участников организации от соответствующих органов советской власти?
ОТВЕТ: Я утверждаю, что у нас не было никаких оснований к уходу в глубокое подполье и к принятию мер конспирации. Больше того, мы даже «самораспустили» масонскую организацию и прекратили всякую работу.
ВОПРОС: Вы лжете, пытаетесь ввести в заблуждение органы государственной безопасности. Следствию известно, что Вы весной 1925 г., узнав о вызове в органы быв. ОГПУ руководителя подчиненного Вам московского филиала нелегальной масонской организации так называемой ложи «Гармония», приняли ряд мер к сокрытию от вышеназванного органа наиболее активных участников организации.
Вам зачитывается выдержка одного из дневников, принадлежащих лично Вам, следующего содержания: «Весной 1925 г. я получил из Москвы от штульбрудера (председательствующий мастер) ложи «Гармония» АБЕЛЬСААРА письмо, где он пишет, что его вызывали в «высокий дом» под часами на Лубянке и интересовались его деятельностью... Весной и я поехал в Москву, зная историю масонства и помня, каким гонениям оно подвергалось при Екатерине II и Николае I. Мы приняли некоторые меры предосторожности, чтобы на всякий случай сохранить кадры нетронутыми».
Будете ли Вы теперь отрицать а/с характер Вашей организации, равно как и Ваших действий персонально?
ОТВЕТ: Я заявляю, что масонская организация никакой а/с работы не вела; что касается ухода в глубокое подполье и принятия мер конспирации, то я это отрицаю, т.к. таких мер масонский организацией не было принято, да и не требовалось этого. Но нами были приняты некоторые меры к сохранению масонских кадров от возможного разгрома, чтобы последние при благоприятных условиях смогли развернуть масонскую работу, если изменится отношение соввласти к масонству.
ВОПРОС: Вы лжете, требуем правдивых показаний о Вашей к.-р. деятельности. Следствию известно, что Вы, после первой попытки перевода руководимой Вами к.-р. масонской организации в глубокое подполье в период поездки в Москву весною 1925 г., вновь проделали это несколько позднее в Ленинграде, представив в органы быв. ОГПУ г. Ленинграда по требованию последних неполный список участников вышепоименованной организации. Вам дополнительно зачитывается выдержка из Вашего дневника, датированного тем временем: «...От меня потребовали списки наших членов. История повторяется. Екатерина II тоже потребовала списки масонов от гроссмейстера графа МУСИН-ПУШКИНА (БРЮС). Я, конечно, обещал и, подобно МУСИН-ПУШКИНУ, чтобы сохранять кадры в случае возможного преследования, я не всех членов перечислил». Будете ли Вы и теперь скрывать к.-р. работу Вас и Вашей организации? Назовите лиц, переведенных Вами в глубокое подполье.
ОТВЕТ: Утверждаю, что ни я, ни масонская организация к.-р. деятельностью не занимались. Что же касается списка членов масонской организации, который потребовали у меня как у руководителя масонов, то я при составлении списка не указал следующих масонов:
ПЕТРОВА Михаила Михайловича (впоследствии был командирован в г. Свердловск в качестве инженера-конструктора);
БОРОВИКОВСКОГО Александра Александровича (художник-фотограф, умер в 1934 г. в г. Ленинграде);
ВОЛЬСКИЙ Алексей, отчества не помню, бывший служащий Госбанка в г. Ленинграде;
ДРИЗЕН Борис Павлович, бывший присяжный поверенный, сослан в Казахстан;
а также не был указан масон, хотя из нашей организации исключен, КАНЕВСКОЙ Александр Маркович (член Коллегии защитников в г. Ленинграде).
Перечисленных лиц я не указал в списке масонов для быв. организации ОГПУ г. Ленинграда с целью, чтобы сохранить их как кадры русского масонства для работы при благоприятном отношении органов власти к масонам, а также чтобы избежать возможного разгрома кадров Русского Автономного Масонства.
ВОПРОС: Вы лжете. Следствие требует указать истинных масонов, которые Вами не были указаны в списке для органов ОГПУ г Ленинграда.
ОТВЕТ: К вышеозначенному добавить ничего не могу и прошу верить мне в этом.
Допрос прерывается в 16.00
Допрос начат в 22.25
ВОПРОС: Следствию известно, что Вы стремились внедрить отдельных ее участников, в том
числе и себя, в состав секретных сотрудников органов быв. ОГПУ. Требуем рассказать причины и истинный смысл этих Ваших действий.
ОТВЕТ: Я категорически отрицаю, что стремился внедрить в состав секретных сотрудников быв. ОГПУ лично себя и других членов масонской организации.
ВОПРОС: Вы вновь лживы и неискренни. Вам зачитывается из показаний обвиняемого ПОЛИСАДОВА: «В последующие свои приезды в Москву и в разговорах со мной АСТРОМОВ (развивая ту же мысль) указывал, что необходимо найти способы предложить ОГПУ свои услуги на секретное сотрудничество, ибо этого требуют интересы нашей организации». Дайте показания о причинах, побудивших Вас к таким действиям.
ОТВЕТ: Никогда я ПОЛИСАДОВУ в свои приезды в Москву в 1923-24-25 гг. не говорил, чтобы он в интересах нашей масонской организации нашел пути предложения своего секретного сотрудничества органам быв. ОГПУ, и утверждения ПОЛИСАДОВА являются лживыми, т.к. этого никогда в действительности не было.
ВОПРОС: Вы лжете, не хотите разоружиться перед советской властью. Требуем прекратить такое поведение и полностью рассказать о Вашей к.-р. и двурушнической деятельности.
ОТВЕТ: Я повторяю, что никогда у меня не было разговора с ПОЛИСАДОВЫМ о необходимости внедрения в секретные сотрудники органов бывш. ОГПУ.
Допрос прерывается в 23.45
Допрос начат в 20.45 28.09.40 г.
ВОПРОС: Следствие вновь вынуждено изобличать Вас показаниями Вашего доверенного руководителя московских масонов ПОЛИСАДОВА, прямо указавшего, что «необходимость секретного сотрудничества о органами ОГПУ заключалась в том, чтобы выяснить отношение ОГПУ к масонскому подполью... Кроме того, секретное сотрудничество открывало возможность узнавать планы и намерения органов ОГПУ в их борьбе с масонскими и другими к.-р. формированиями, что позволило бы своевременно принять необходимые контрмеры для сохранения кадров масонских и других к.-р. организаций от разгрома». Требуем правдивых показаний.
ОТВЕТ: Я категорически утверждаю, что ПОЛИСАДОВ неправду говорит от начала до конца, когда он утверждает, что мы стремились на секретное сотрудничество с органами бывш. ОГПУ.
Допрос прерывается в 23.10
Допрос начат в 20.20 02.10.40 г.
ВОПРОС: Следствию, известно, что Вы в целях введения в заблуждение органов советской власти об истинных программных целях Вашей организации умышленно видоизменяли ее программный установки, представляя как близкие к коммунистическим, что впоследствии высмеивали в своем дневнике. Признаете Вы теперь эти действия?
ОТВЕТ: Никогда наша масонская организация умышленно не видоизменяла свои программные установки и никогда не представляла свою программу как близкую коммунистической, а также я никогда и нигде не высмеивал все это. Но все, же наша масонская организация всегда высказывалась за бесклассовое общество.
ВОПРОС: Вам зачитывается выдержка из Вашего дневника:
И революция будет существовать до тех пор, пока она не будет изжита всеми клеточками социального организма, а следовательно бесцельна злоба, бесцельно сопротивление отдельных индивидуумов революции. Конечно, к этой схеме был приложен доклад с историческими и другими ссылками».
Будете ли Вы отрицать и дальше преступный характер Ваших действий. Объясните их истинный смысл и характер.
ОТВЕТ: Я утверждаю, что мы никогда не изменяли свои программные установки применительно к коммунистическим. Указанная схема именно отображает истинное наше желание идти вместе с революцией, а не сопротивляться ей.
ВОПРОС: Следует понимать Ваш ответ и Ваши действия как попытку легализовать нелегально созданную к.-р. организацию и ее а/с работу под прикрытием этой ложи, якобы близкой коммунистической программе?
ОТВЕТ: Мой ответ надо рассматривать как нашу попытку показать безвредность масонской организации для советской власти. Что касается легализации нашей масонской организации, то у нас была такая идея, но потом, боясь разложения нашей организации, мы от этой идеи отказались.
ВОПРОС: Вам зачитывается показание небезызвестного ПОЛИСАДОВА С.В.:«Развивая идею легализации, АСТРОМОВ говорил, что легализация масонских лож даст возможность численно увеличить кадры вербуемых людей для более высоких орденов оккультного посвящения — в ордена розенкрейцеров и тамплиеров, создать отборные кадры антисоветски настроенных людей, предварительно доверенных и приученных к конспирации и послушанию нам лиц.
Одновременно считалось возможным вербовать в масонство людей из идейно неустойчивых коммунистов, занимающих высокие государственные посты (в частности, АСТРОМОВ носился с мыслью вербовки ЛУНАЧАРСКОГО), с той же целью приближения организации к государственным тайнам и планам».
Вы и теперь будете отказываться от дачи показаний по существу дела?
ОТВЕТ: Да, действительно, я вел разговор с ПОЛИСАДОВЫМ с 1924-25 года, что легализация масонских лож даст также возможность численно увеличить кадры вербуемых, даст людей для более высоких орденов, предварительно проверенных и приученных к конспирации в работе. Также был разговор о привлечении «неустойчивых» коммунистов в нашу организацию, а также думал привлечь в масоны и ЛУНАЧАРСКОГО, но дальше разговоров так дело и не пошло. Что касается показаний ПОЛИСАДОВА С.В. о том, что легализация масонской деятельности, как я якобы ему говорил, создаст условия для отбора лучших кадров «антисоветски настроенных людей», не соответствует действительности и является ложью.
Абсолютно неверно и то, что я как будто стремился приблизить организацию к государственным тайнам и планам, т.к. об этом я никогда и ни с кем не говорил.
Допрос прерывается в 23.20
Допрос начат в 12.10 07.10.40 г.
ВОПРОС: Вы упорно не хотите признавать той к.-р. и шпионской деятельности, которой Вы занимались с момента установления Советской власти. Поймите бесплодность дальнейшей борьбы, дайте показания о Ваших связях по шпионажу. Учтите, что в случае дальнейшего упрямства Вы будете уличены документами и очными ставками.
ОТВЕТ: Никогда ни шпионажем, ни контрреволюционной деятельностью я не занимался.
ВОПРОС: Вам зачитывается выдержка обвиняемого БЕЛЮСТИНА В.В.: «К шпионской работе привлек меня АСТРОМОВ не сразу. Обстоятельства, предшествовавшие этому были следующие: в один из вечеров ноября или декабря месяца 1925 г. ко мне на мою московскую квартиру на Неглинной улице д. 29, кв. 22 явился незнакомый мне человек и спросил меня. Когда я, назвав себя, поинтересовался, с кем имею честь разговаривать, то незнакомый ответил, что он КИРИЧЕНКО-АСТРОМОВ Борис Викторович, генеральный секретарь ленинградской масонской ложи «Астрея», приехавший из Ленинграда в Москву, помимо прочих дел, также по делам московской масонской ложи «Гармония», руководителем которой был провинциальный мастер стула Сергей Владимирович ПОЛИСАДОВ, от которого он, АСТРОМОВ, и услышал обо мне как о руководителе масонского ордена розенкрейцеров». С какого времени Вы занимаетесь шпионажем и кто еще завербован Вами для шпионской работы?
ОТВЕТ: Действительно, в ноябре-декабре месяце 1925 года я приезжал в Москву по делам масонской ложи «Гармония» и в этот приезд явился к БЕЛЮСТИНУ В.В. на его квартиру по Неглинной улице д. 29, кв. 22, чтобы познакомиться и поручить ему мистическое руководство масонской ложи «Великая ложа Астреи». Ни о какой шпионской работе в этот приход к нему я не вел. Утверждения БЕЛЮСТИНА В.В., что я будто бы привлек его к шпионской работе, является сплошной ложью, т.к. я никогда его ни для какой к.-р., ни для шпионской работы не привлекал его и подобных разговоров не вел.
Допрос окончен в 14.15
Записано с моих слов правильно и мною прочитано.
Астромов
Допросил Ст[арший] уполномоченный] 6 отделения 2 отдела ГУГБ
Лейтенант Госбезопасности Н.А.Богомолов
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 309-322]
ЗАЯВЛЕНИЕ
Прошу исправить мои последние показания от 28 сентября. Придя после допроса в камеру и приняв горизонтальное положение, я вспомнил, что действительно в конце 1924 или в начале 1925 года имел разговор с С.В.ПОЛИСАДОВЫМ о том, что целесообразно вступление наше в органы ОГПУ, если они это «предложат» в качестве секретных сотрудников; при честном выполнении своих обязанностей это гарантировало личную безопасность и сохраняло для будущей масонской работы в случае изменения недоверчивого отношения соввласти к масонству. Таким образом С .В. ПОЛИСАДОВ при допросе показал правду. Такое ослабление моей памяти зависит от еще невылеченного острого малокровия на почве перенесенных мною в феврале-июле с.г. двустороннего воспаления легких, эксудативного плеврита и фиброзного туберкулеза легких.
з/к д-р Астромов-Кириченко Б.
01.10.40 г.
Внутренняя тюрьма
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 322 (дуб) - 322 (дуб) об]
Показания АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В.02.10.40 г.
Во изменение моих показаний от 28 сентября 1940 г. заявляю, что я теперь вспомнил, что в 1924-25 гг. в Москве я действительно вел разговор с С.В.ПОЛИСАДОВЫМ о целесообразности вступления в органы ОГПУ (если конечно они предложат!) в качестве секретных сотрудников; этим при честном выполнении своих обязанностей гарантировалась личная безопасность каждого и, во-вторых, он сохранялся для будущей масонской деятельности, если недоверчивое отношение советской власти изменится к масонству.
Утверждение С.В. ПОЛИСАДОВА, что я будто бы «указывал найти способы предложить свои услуги органам ОГПУ по секретному сотрудничеству» — я отрицаю.
Заявление С.В.ПОЛИСАДОВА будто я ему в то же время о целях проникновения в органы ОГПУ сказал, что это проникновение необходимо для выяснения отношений ОГПУ к масонскому движению, узнать «какие элементы в масонском движении являются неприемлемыми для советской власти», чтобы изменить их «для видимости», а на самом деле сохранить их, а также что секретное сотрудничество открывало будто бы возможность «узнавать планы и намерения ОГПУ в их борьбе с масонскими и другими к.-р. формированиями», что позволило бы принять соответствующие меры «для сохранения кадров масонов и других органов от разгрома», эти показания С.В.ПОЛИСАДОВА я категорически отрицаю, потому что разговоров в такой плоскости у меня не было.
Астромов
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 323-324; автограф]
Следователю лейтенанту Богомолову
з/к д-ра Астромова-Кириченко Б.В.
Внутренняя тюрьма, камера № 20
ЗАЯВЛЕНИЕ
Придя вчера ночью после допроса в камеру и приняв горизонтальное положение, я вспомнил, что доктора М.А.БИРЯЧЕВА, известного коллекционера марок, я познакомил только с одним масоном, профессором СИДОРОВЫМ А.А.
В январе сего года доктор БИРЯЧЕВ, выезжая в Москву на курсы усовершенствования врачей, получил от меня рекомендательное письмо к профессору СИДОРОВУ и черновик краткого очерка по идеологии франк-масонства, который я просил того перепечатать на машинке, оставив себе один экземпляр, дать один экземпляр инженеру ВЕРЕВИНУ (для его архива) и один экземпляр переслать с БИРЯЧЕВЫМ мне.
Доктор БИРЯЧЕВ, как мне он рассказывал по приезде в Гудауты, после нескольких тщетных попыток застать профессора СИДОРОВА (он был в Доме отдыха под Москвой), наконец познакомился с ним и передал мое письмо и рукопись.
Перед отъездом из Москвы (доктор БИРЯЧЕВ пробыл там около трех месяцев) он был снова у профессора СИДОРОВА, который вручил ему письмо для меня, один экземпляр краткого очерка по идеологии франк-масонства и книгу на старофранцузском языке по астрологии мне в подарок. Все это доктор БИРЯЧЕВ передал мне.
1) Очерк по идеологии масонства был взят у меня в Гагринском санатории «Жоэкварэ» при аресте меня следователем лейтенантом КОЖЕВНИКОВЫМ.
з/к д-р Астромов-Кириченко Б.
20 ноября 1940 г. Москва
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 331 — 331об]
Протокол допроса АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 22-27.11.40 г.
Допрос начат в 12.50
окончен в 16.30 22.11.40 г.
ВОПРОС: На допросе от 23.08.40 г. Вы после долгого запирательства и многократных попыток обмануть следствие были уличены в систематической переписке с эмигрировавшим в США членом руководимой Вами масонской организации Рудольфом КЮН. Скажите, на чье имя адресовал Рудольф КЮН предъявленные и адресованные Вам письма?
ОТВЕТ: Да, я действительно получал письма из США от Рудольфа КЮН на адрес КРАСНОБОРОДОВА, имя и отчества сейчас не помню.
ВОПРОС: Кто такой КРАСНОБОРОДОВ? Является эта фамилия присвоенной ему при рождении, в каких взаимоотношениях Вы с ним стояли? Был ли он участником масонской организации, где он в настоящее время?
ОТВЕТ: КРАСНОБОРОДОВА я знал по совместной учебе в кинотехникуме в Ленинграде, где также учился и Рудольф КЮН. Фамилия КРАСНОБОРОДОВА является родовой, так как его брат также КРАСНОБОРОДОВ. Но КРАСНОБОРОДОВ во время учебы в кинотехникуме также приобрел еще артистическое имя — РУДАНОВ, под которым он значился в киносъемках.
Что касается моих взаимоотношений с КРАСНОБОРОДОВЫМ, то они сводятся к следующему: во время учебы в кинотехникуме как студенты, но затем меня с ним ближе познакомил Рудольф КЮН, который и привлек КРАСНОБОРОДОВА в масоны, а я его уже посвятил в ученики масонства первой степени. После отъезда Рудольфа КЮН в США, КРАСНОБОРОДОВ из масонского попечения Рудольфа КЮН был передан для дальнейшего масонского воспитания мастеру масонства СВЕРЧКОВУ Николаю Георгиевичу (Набуссар — масонское имя), художнику по профессии. Где сейчас находится КРАСНОБОРОДОВ, я не знаю, т.к. его из виду потерял незадолго до моего ареста в 1926 г. в г. Ленинграде. Во время мо-его приезда в Ленинград в 1934 г. мне его также не удалось видеть и что-либо о нем узнать.
ВОПРОС: Вследствие каких причин Вы считали необходимым вести переписку с Рудольфом КЮН через подставное лицо?
ОТВЕТ: Какими мотивами руководствовался Рудольф КЮН, когда писал письма мне на адрес КРАСНОБОРОДОВА, я не знаю, но факт остается фактом. Думаю, что Рудольф КЮН писал письмо на адрес КРАСНОБОРОДОВА потому, что они были хорошие приятели и только, а также видимо потому, что КЮН не знал моего адреса точно.
ВОПРОС: Так ли это?
ОТВЕТ: Да, это так. Но как только Рудольф КЮН прислал мне свой адрес, я ему в первом же письме сообщил свой ленинградский адрес, и он уже по получении моего адреса стал писать мне на одну из двух моих квартир в Ленинграде.
ВОПРОС: Вы лжете. Следствие требует от Вас правдивого ответа на поставленный выше вопрос.
ОТВЕТ: Да, я утверждаю и добавить нового ничего не могу.
ВОПРОС: Следовательно, Рудольф КЮН писал письма Вам на адрес КРАСНОБОРОДОВА и на Ваш адрес. Так ли это?
ОТВЕТ: Да, так.
ВОПРОС: В каком по счету письме Рудольф КЮН Вам сообщил свой адрес в США?
ОТВЕТ: В каком по счету письме Рудольф КЮН мне сообщил свой адрес, я не помню, но во всяком случае, не в первых трех письмах.
ВОПРОС: Вы утверждаете на этом?
ОТВЕТ: Да, я утверждаю.
ВОПРОС: Рудольф КЮН в каком году выехал из Ленинграда в США?
ОТВЕТ: Рудольф КЮН выехал из Ленинграда в США летом 1923 года.
ВОПРОС: Вам предъявляется письмо Рудольфа КЮН, датированное 31 июля 1923 года, изъятое при аресте Вас в 1926 г. Вы признаете его подлинник?
ОТВЕТ: Да, признаю, что предъявленное мне письмо является тем письмом, которое я получил от КЮН в 1923 году.
ВОПРОС: Предъявленное письмо Рудольфа КЮН от 31 июля 1923 года является первым его письмом к Вам. В доказательство этого зачитываются из него первые строки: «Дорогой Борис Викторович! Только несколько строк пока. Прибыл благополучно...» В этом же письме Рудольф КЮН сообщил Вам свой адрес, следовательно Ваше утверждение, что Рудольф КЮН сообщил свой адрес не в первых трех письмах, является ложным. Объясните, почему Вы и сейчас продолжаете всячески скрывать свою преступную связь с Рудольфом КЮН?
ОТВЕТ: Да, действительно, письмо, мне предъявленное, является первым, и то, что в нем был указан адрес Рудольфа КЮН. Но почему я указывал совершенно противоположное, я объясняю просто своей забывчивостью.
Допрос прерывается в 16.30
Допрос начат в 24.00 23.11.40 г.
ВОПРОС: От Рудольфа КЮН [письма] КРАСНОБОРОДОВ получал на какое имя и по какому адресу?
ОТВЕТ: Склонен утверждать, что КРАСНОБОРОДОВ получал письма от Рудольфа КЮН на свое настоящее фамилие — КРАСНОБОРОДОВ, так как его фамилие — РУДАКОВ есть псевдоним по кино; что касается адреса, по которому он получал письма, я сейчас не помню. Знаю, что он проживал на площади Михайловского манежа, а номер дома и квартиры я не помню.
ВОПРОС: Следствию известно, что в период Вашей переписки с Рудольфом КЮН через подставных лиц Вы имели две постоянных квартиры, располагали возможностью переписки путем до востребования и все же предпочитали этим легальным возможностям переписку через подставных лиц. Дайте правдивый ответ причины этого поступка.
ОТВЕТ: Я никакому методу переписки с Рудольфом КЮН не предпочитал, но так как КЮН начал присылать мне письма на адрес КРАСНОБОРОДОВА, то я этому не возражал и мне это было удобно, т.к. КРАСНОБОРОДОВ всегда письма от КЮН вручал мне или клал в мой личный ящик для писем.
ВОПРОС: Какие меры были приняты Вами к восстановлению связи с уехавшим в Англию (Лондон) в 1919 г. пастором английского посольства в Петербурге Сваном ЛОМБАРТ через отъезжающего в США в 1923 г. Рудольфом КЮН?
ОТВЕТ: Никаких мер для установления связи с ЛОМБАРТ через уезжавшего в США Рудольфа КЮН я не принимал. Рудольфу КЮН было предложено через теток Ольги СИВЕРС разыскать Свана ЛОМБАРТА в Лондоне, т.к. он КЮНУ мог быть полезен в дальнейшем следовании его из Лондона в США.
ВОПРОС: Вы вновь лжете следствию. Вам зачитывается выдержка из отобранного у Вас при обыске в 1926 г. письма Рудольфа КЮН на Ваше имя, на предыдущем допросе признанное Вами за подлинное, в котором начав с обращения: «Дорогой наставник!» затем уведомляет: «Свана ЛОМБАРТ искал по адресам, которые Вы мне дали». Будете Вы и теперь отрицать, что Вам было известно несколько адресов Свана ЛОМБАРТА и свое стремление восстановить какие-то отношения?
ОТВЕТ: Я категорически утверждаю, что никаких адресов Свана ЛОМБАРТА Рудольфу КЮН я не давал. А дал ему адреса теток Ольги СИВЕРС, которые мне дала мать Ольги СИВЕРС, имя и отчество я сейчас не помню.
Допрос прерывается в 01.15 24.11.40 г.
Допрос начат в 11.05 25.11.40 г.
ВОПРОС: Принимались ли Вами меры к установлению связи с Сваном ЛОМБАРТ через третьих лиц, в частности через выехавших и проживавших за границей, например, Рудольфа КЮН после его отъезда в США?
ОТВЕТ: Нет, не предпринимались.
ВОПРОС: Вам зачитывается еще одна выдержка из отобранного при обыске Вас в 1926 г. письма Рудольфа КЮН, помеченного г. Бруклин 23.09.23 г. следующего содержания: «Свану не могу писать, у меня нет адреса». Выдержка из письма того же Рудольфа КЮН, помеченного 26.10.23 г., где он пишет: «Повторяю еще раз. Свану писать не могу, ибо не знаю адреса, а адрес Ольги у меня неправильный. Попробуйте для скорости сами написать ей, чтобы она прямо сообщила его адрес».
Объясните, что именно должен писать Свану ЛОМБАРТУ Рудольф КЮН и почему он отчитывался в этом перед Вами?
ОТВЕТ: Что должен был писать Рудольф КЮН Свану ЛОМБАРТУ я не знаю, т.к. я об этом ему ничего не писал и почему он мне об адресах ЛОМБАРТА писал, объяснить не могу. Отчета об этом также никогда от него не требовал, это его инициатива найти адрес ЛОМБАРТА.
ВОПРОС: Давали ли задание Рудольфу КЮН при его отъезде в США связываться с руководящими кругами тамошних масонских организаций, принимающих активное участие в политической жизни в этой стране и в каких целях?
ОТВЕТ: Никаких заданий Рудольфу КЮН для того, чтобы он по прибытии в США связался с местными руководителями масонских организаций, я не давал. Мною Рудольфу КЮН было предложено организовать в США масонскую ложу Русского Автономного Масонства, но ему достичь этого не удалось, т.к. местные масонские организации воспротивились и даже грозили в случае организации ложи арестом Рудольфа КЮНА.
ВОПРОС: Вы вновь лжете. Зачитываем Вам выдержку из ранее приведенного письма Рудольфа КЮН: «С этим господином тоже не могу сговориться, ибо главный секретарь сейчас в Европе, вернется только в октябре. Дело в том, что они не то что не признают, а почему нас не было в прошлом году на конвенте... Хорошо было бы выслать мне кое-какие документы, чтобы доказать и вообще поподробнее.» И вторую выдержку письма Рудольфа КЮН от 26.10.23 г., где он пишет: «Главный секретарь только прошлый день вернулся из турне по Европе, я его сегодня видел. Буду участвовать в исторической конференции, результаты тогда сообщу... Ваши адреса в Калифорнию мне не понятны, писать по ним не могу, ибо не знаю, кому адресовать, на кого ссылаться. Напишите подробнее». Признаете ли Вы свою деятельность по завязыванию шпионских связей с американскими политическими деятелями?
ОТВЕТ: Как только Рудольф КЮН приехал в США и попытался организовать ложу (филиал) Русского Автономного Масонства в Нью-Йорке, то местные руководители, как я уже выше сказал, воспретили Рудольфу КЮН, враждебные даже пригрозили арестом его, а также усомнились в принадлежности его к русскому масонству. В связи с этим он написал мне письмо, чтобы я выслал ему документы о его принадлежности к русскому масонству.
Что касается адресов в Калифорнию, то я эти адреса взял из проспекта американских организаций и выслал их Рудольфу КЮН, чтобы он связался с ними, т.к. он никак не мог устроиться на работу, а связавшись с ними он мог быстро устроиться на работу.
В отношении завязывания шпионских связей с американскими деятелями, я категорически отрицаю.
ВОПРОС: В предыдущем ответе Вы упомянули проспект американских масонов. Скажите, что это за проспект и каким образом он очутился в Ваших руках?
ОТВЕТ: Да, действительно, я имел проспект американских оккультистов, который мне прислала моя теща ИВАНОВА-НАГОРНОВА Ольга Евграфовна, но где она его взяла и каким образом, я не знаю, да я и не интересовался. Что касается характера проспекта, то в нем указывалась издаваемая ими оккультная литература в г. Сан-Франциско, и адрес их издателя и стоимость. Вот я из этого проспекта взял два адреса в Калифорнии и послал Рудольфу.
ВОПРОС: Требуем говорить правду о Ваших сношениях с Рудольфом КЮН, а через него с американскими масонскими деятелями и с американскими разведывательными органами, в противном случае Вы будете изобличены документами.
ОТВЕТ: С Рудольфом КЮН я действительно переписывался с 1923 г. по 1925 г. включительно и о переписке с ним говорю правду. С американскими масонскими деятелями я связи не имел и завязывать их с ними не стремился, а тем более, с американскими разведывательными органами какую бы то ни было связь категорически отрицаю.
ВОПРОС: Вам зачитывается выдержка из отчетного письма от 26.10.23 г., адресованного на Ваше имя ранее названным Рудольфом КЮН, в котором он пишет: «Было бы хорошо, если бы Вы выслали всю историю Вашей фирмы с года основания, подробно описали работу, которую раньше делали, и сколько отделений и служащих и прочее, вкратце всю статистику. Это было бы здесь весьма полезно, чтобы завязать сношения... Пишите чаще и сообщайте, можно ли развить дело, если вложить капитал». Объясните, какую историю какой Вашей фирмы требует от Вас Рудольф КЮН, о каких отделениях этой фирмы, где именно, о каких персонально служащих запрашивает Вас это лицо, как о чем-то «весьма полезном для завязывания сношений». Что нужно понимать под термином «Ваша фирма»?
Допрос прерывается в 16.35
Допрос начат в 13.50 26.11.40 г.
ОТВЕТ: Американские масонские деятели не имели никакого представления о русском Автономном Масонстве, а Рудольф КЮН приехал в США (Нью-Йорк) как мастер Русского Автономного Масонства с дипломом, выданном мною на право открытия ложи (филиала) Русского Автономного Масонства в Нью-Йорке, то они (американские масоны) воспрепятствовали организации ложи и в доказательство, что Рудольф КЮН является представителем Русского Автономного Масонства, потребовали от него историю Русского Автономного Масонства, количество его лож, членов, характер деятельности, идеологические установки. КЮН в свою очередь их потребовал от меня как от руководителя Русского Автономного Масонства. Эти сведения, безусловно, помогли бы Рудольфу КЮН оформить свою принадлежность к масонству и устроиться на работу при содействии американских масонов, т.к. он в силу безработицы в США не мог сам устроиться на работу. Что касается «моей фирмы», о которой меня спрашивает в своем письме Рудольф КЮН, то здесь речь идет об организации в Нью-Йорке ложи Русского Автономного Масонства, т.е. стоит ли ему привлекать в ложу членов и вообще стоит ли ему ее организовывать на фоне враждебного отношения местных масонов к подобным действиям Рудольфа КЮН. Вот поэтому он в иносказательной форме, безусловно, чтобы избежать внимания цензуры, писал мне и просил совета как у его учителя по русскому масонству.
Допрос прерывается в 15.05
Допрос начат в 11.45 27.11.40 г.
ВОПРОС: Вы умышленно путаете следствие. В письме Рудольфа КЮН обстоятельно и точно изложено: «Было бы хорошо, если бы Вы выслали всю историю Вашей фирмы с года основания, подробно описали работу, которую раньше делали: сколько отделений, служащих и прочее, вкратце всю статистику, это было бы здесь весьма полезно, чтобы завязать сношения. Пишите чаще и сообщайте, можно ли развивать дело, если вложить капитал». Не ясно ли теперь Вам, что попытки запутать следствие умышленным искажением фактов обречены на неудачу.
В процитированном Вам отрывке из письма Рудольфа КЮН речь идет именно о Вашей масонской деятельности в СССР, организации известного отчета о ней соответствующим кругам в Америке, предложение вложить капитал для более широкого развития дела, а не о делах Рудольфа КЮН в Нью-Йорке по организации ложи, чего он кстати и не делал, т.к. несколько выше в том же письме сообщал Вам: «Живу очень одиноко. Главный секретарь прошлый день только вернулся, мои дела пока дрянь...» Требуем дать ответ по существу вопроса, кто и какие средства предлагал для развития дела руководимой Вами масонской организации в СССР.
ОТВЕТ: Вторично подтверждаю, что говоря в своем письме об истории фирмы, количестве ее отделений и служащих и статистики, Рудольф КЮН имел в виду получить от меня о состоянии организации Русского Автономного Масонства, зашифровывая это в целях закрытия существа требования им от почтовой цензуры. Что же касается «вложения капитала для развития дела», то здесь я склонен утверждать, что он просит у меня совета, следует ли ему развивать свою энергию в смысле развития дела масонства в Нью-Йорке.
ВОПРОС: Вы лжете, умышленно перевирая и придавая фантастический и выгодный для Вас смысл содержания вышецитированного письма Рудольфу КЮН. В третий раз приводим Вам выдержку из того письма: «Было бы хорошо, если бы Вы выслали всю историю Вашей фирмы с года основания, подробно описали работу, которую раньше делали: сколько отделений, служащих и прочее, вкратце всю статистику, это было бы здесь весьма полезно, чтобы завязать сношения... Пишите чаще, и сообщите, можно ли развить дело, если вложить капитал». Не ясно ли, что Рудольф КЮН не мог просить у Вас совета на вложение своей энергии в то дело, от которого он в Америке был далек, что полностью доказывается его фразой о возможности только еще «завязать сношения». Вновь требуем дать ответ, от кого и в каких именно целях Рудольф КЮН предлагал вложить капиталы для развития «Вашей фирмы» в СССР.
ОТВЕТ: Я не могу дать другого ответа, кроме того, что я уже дал раньше. Что касается требования Рудольфа КЮН присылки материалов о моей «фирме» для завязывания сношений, то это я отделяю от фразы, в которой он спрашивает моего совета, «можно ли развить дело, если вложить капитал». Хотел бы, чтобы мне верили, что речь в той части письма, где говорится о капитале, касается личной энергии Рудольфа КЮН, которую он думал вложить в работу среди масонов в Америке.
ВОПРОС: Вы уходите от прямо поставленных Вам вопросов и вопреки документам даете в ответах фантастический вымысел. Подумайте и говорите правду.
ОТВЕТ: Ничего нового добавить к своим ответам я не могу.
Допрос окончен в 16.30
Записано с моих слов правильно и мною прочитано.
Астромов
Допросил Ст[арший] уполн[омоченный] 6 отделения 2 отдела ГУГБ
Лейтенант Госбезопасности Н.А.Богомолов
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 1, л. 348-369]
Протокол допроса АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 06.12.40 г.
Допрос начат в 12.30
окончен в 17.00
ВОПРОС: Чем объяснить, что на многочисленных допросах следствия Ваши автобиографические данные не сходятся от одного протокола к другому?
ОТВЕТ: В связи с имеющейся у меня травмой, я являюсь инвалидом и даты не могу запомнить, путаю их, по-видимому, есть разница в месяцах, а иногда и в годах, но не больше двух-трех лет.
ВОПРОС: Расскажите о Ваших родственниках.
ОТВЕТ: 1) Из родственников, оставшихся у меня в живых, имеется один брат, военный инженер 3-го ранга, член партии. В 1939 г. учился на военных курсах в г. Казани, фамилия его КИРИЧЕНКО Глеб Викторович, 1908-09 г. рождения.
2) Другой брат — Лев Викторович КИРИЧЕНКО-МАРТОС, инженер, умер в 1939 г. в гор. Магадане, будучи в ссылке. Выслан он был в Магадан в 1938 г. органами НКВД г. Тбилиси.
3) Третий брат — Михаил Викторович АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО, по всей вероятности находится в Мукдене. По данным 1923 г. я знаю, что он работал в одной из английских компаний, но с тех пор никаких связей у меня с ним нет.
4) Мой сын — Никита Борисович КИРИЧЕНКО-АСТРОМОВ, 1920 г. рождения, проживает с моей бывшей женой в г. Ленинграде, студент.
ВОПРОС: Расскажите коротенько о своей автобиографии.
ОТВЕТ: Родился в бывшей Воронежской губернии, в г. Богучар. Жил все время с родителями в г. Воронеже. Отец служил на железной дороге, сначала контролером, а затем ревизором станционного счетоводства. Мать нигде не работала. Одно время он жил в Воронеже, а мы жили в Козлове. В Воронеже я учился в гимназии, откуда из пятого класса перешел в киевскую гимназию, потому что в Воронеже у меня было столкновение: когда открылась 1-я Гаагская конференция, то этот день совпал с днем рождения Николая II, в связи с чем был большой праздник. Вечером в саду играла музыка, гимн. Я не снял головной убор, тогда мне было лет 15, и это послужило тому, что мне нельзя было оставаться в Воронежской гимназии.
Кончил гимназию летом в 1903 году. Братья жили со мной вместе, учились. На зиму я поехал домой и поступил в Петербургский университет, на юридический и восточный факультеты, которые находились вместе. Университет я не окончил, т.к. я не внес за право учения очередной денежный взнос и меня исключили из университета.
В это время я был призывного возраста, то не дожидаясь призыва я пошел на фронт в Манчжурию добровольно, на правах вольноопределяющегося 1-го разряда. Осенью 1904 г. я был в Русско-японскую войну контужен в голову, после чего направлен в госпиталь в Харбин, где и пробыл до демобилизации.
В декабре 1905 г. я был уже в Воронеже, где пробыл месяца три, женился первый раз и уехал в Италию. В Италию уехал потому, что я интересовался криминальной антропологией, а там был знаменитый профессор по этому делу, у которого была школа в Турине, фамилия этого профессора — Цезарь ЛОМБРОЗО.
С 1906 по 1909 г. я находился в Италии и учился в Туринском университета у профессора ЛОМБРОЗО. В 1909 г. сдал на доктора юриспруденции и т.к. в этом году умер профессор, то я в конце 1909 г. выехал в Россию, а в начале 1910 г. уже прибыл в Петербург с женой и ребенком, который сейчас находится в Ленинграде. Этого сына фамилия ХАЛЬФИН, имя Мстислав Борисович.
В Петербурге я поступил на службу в Госбанк, где работал до 1916 г. помощником делопроизводителя, потом перешел в госстрах ревизором, работал до 1 января 1917 г. В январе 1917 г. был призван на военную службу и поступил в школу прапорщиков, которая была при Пажеском корпусе (четырехмесячная), по окончании которой был направлен в запасной батальон гвардии Финляндского полка, т.к. перед окончанием школы мой брат, адъютант, дал требование, чтобы меня направили в его батальон. В этом батальоне я был по Октябрьскую революцию. 25 октября я находился на квартире брата на Васильевском острове в тот момент, когда наш батальон участвовал в осаде Зимнего дворца. Я тогда лежал больной.
В первых числах ноября 1917 г. я ушел снова в банк и т.к. там был саботаж банковских работников, то нас всех, кто желал работать, взяли на работу. Работал я чиновником. В банке же мне было дано поручение отвезти деньги на Кавказский фронт. Тогда я уже служил как помощник начальника охраны, поэтому мне и поручили. В банке я был до 1920 г., в 1921 г. ушел в коллегию обвинителей, потом перешел в коллегию защитников, где был до 1923 г. В 1923 г. перешел на пенсию и пробыл до 1926 г. В это время я кончил кинотехникум и участвовал в кинокартинах: «Чудотворец», «Скорбь бесконечная», «Красные партизаны» и другие. Я в кино имел псевдоним «ВАТСОН». В январе 1926 г. я был арестован за масонство в Ленинграде, где был осужден на три года к ссылке в Соловки. Сослали меня кроме того и за то, что один мой приятель выехал в Америку, Рудольф КЮН, и я ему дал поручение организовать там масонскую масонскую ложу. В память 10-летия Октября мне год был сброшен, и я там пробыл два года. Оттуда я был выслан в Сибирь на 3 года. Из Сибири вернулся в 1932 г., поехал в Тбилиси к брату и поступил на службу в дорожно-санитарный отдел ЗКВ ж.д. Был в Армении под Ленинаканом до 1935 г., где заведовал медицинским пунктом. В 1935 г. переехал на Черноморское побережье в г. Гудауты, заведовал малярийной станцией. Кроме того, я кончил курсы маляриологов при республиканском тропическом институте в г. Сухуми.
ВОПРОС: Ваше социальное происхождение?
ОТВЕТ: Из дворян Воронежской губернии.
ВОПРОС: Какое у Вас было имущество?
ОТВЕТ: Был клочок земли около 40 десятин.
ВОПРОС: Кто и с какими заданиями Вас посылал в Сербию?
ОТВЕТ: В Сербию я выехал осенью (сентябрь-октябрь) 1914 г. по заданию Министерства иностранных дел бывшей царской России и по заданию академика БЕХТЕРЕВА, вице-председателя Общества Славянской взаимности и Общества славянского единения.
ВОПРОС: С какими заданиями Вы выехали в 1914 г. в Балканские страны и от кого они исходили?
ОТВЕТ: Я выехал по заданию ВЕЙНЕРА А.П., вице-директора департамента Министерства иностранных дел, с которым я был знаком по банкетам, происходившим в клубе общественных деятелей, где собирались по понедельникам общественные деятели Петербурга. Он дал мне задание узнать настроения балканских оппозиционных кругов о вступлении Болгарии в войну. Фамилии людей, с кем я должен беседовать, он мне не указывал, причем от ВЕЙНЕРА я получил специальное удостоверение, которое я должен был предъявлять в исключительных случаях.
В Сербию я выехал в сентябре-октябре через Румынию и Болгарию. Остановился я в Софии, где имел беседу с бывшим министром-президентом Болгарии МАЛИНОВЫМ, с бывшим посланником в России болгарского министерства иностранных дел БОБЧЕВЫМ, а затем с бывшим министром торговой промышленности ТУРДЖЕВЫМ, с генеральным секретарем Министерства иностранных дел. С этим я даже ездил на братские могилы бойцов на Шипке, виделся с полковником ПРОТАГЕНОВЫМ, главным атаманом македонских партизан.
ВОПРОС: Вы являлись делопроизводителем при Государственном банке и, как Вы утверждаете, чиновником особых поручений при Государственном банке. Как же Вы могли иметь такие задания по ответственным делам в Болгарии и Сербии и проч.
ОТВЕТ: Я как член Общества славянской взаимности и как корреспондент газеты «Биржевые новости» и секретарь Ближневосточного отдела Российской экспортной палаты являлся к ним и интервьюировал о том, как относится Болгария, Сербия к войне. Все мои переговоры с вышеназванными лицами мною были записаны на 36 листах и переданы в консульство, которое находилось в г. Нише, для передачи ВЕЙНЕРУ в Россию и так далее. Я получил вознаграждение от Экспортной палаты оплату постранично за мой доклад. Кроме того, от ВЕЙНЕРА я имел обещание, что после того, как выполню задание, он меня переведет на службу в Министерство иностранных дел.
ВОПРОС: Чем объяснить, что Вы вернулись в Россию только в конце 1915 г., тогда как у Вас отпуск был на один месяц в 1914 г.?
ОТВЕТ: В 1914 г. по выезде за границу я получил один месяц отпуска. Затем по согласованию сербского военного министерства и Госбанка и министерства финансов в России между собой, мне разрешили дополнительный отпуск. Выполнял задание я добровольно, через знакомого мне главного врача 2-го резервного госпиталя в Нише доктора ЖЕРАИЧА поступил в сербскую армию в военный госпиталь на должность заведующего тифозным бараком.
ВОПРОС: Сколько времени Вы были в Сербии на этой должности?
ОТВЕТ: На должности заведующего сыпным бараком был около года с ноября 1914 г. по конец 1915 г.
ВОПРОС: Вы в 1911 г. работали в качестве комиссара русского отдела на Международной выставке в Турине. Расскажите, как Вы попали на эту работу.
ОТВЕТ: Когда я узнал через своего знакомого чиновника министерства торговли, что бывший министр торговли ТИМИРЯЗЕВ набирает состав на выставку в Турин, то я заинтересовался этим и предложил свои услуги ему, и он меня взял комиссаром на эту выставку. Правда, отпуск был там небольшой. Кроме того, я имел задание от Госбанка посмотреть генуэзский хлебный элеватор и дать доклад, который потом был отпечатан в бюллетене Русско-итальянской палаты в Петербурге.
ВОПРОС: С итальянским посольством в СССР Вы были связаны?
ОТВЕТ: В 1923 г. я обращался к итальянскому посольству за разрешением визы мне и моей жене на выезд в Италию, т.к. моя жена, ГОЛОВИНА Юлия Николаевна, была больна туберкулезом. Визу на разрешение въезда в Италию я получил, но особые органы разрешили выехать только жене, а не мне.
ВОПРОС: Кто Вас рекомендовал сов. органам при ходатайстве визы на выезд в Италию?
ОТВЕТ: Из Коминтерна — БОЙЕВИЧ и мой начальник охраны Госбанка МИХАЙЛОВ Илья Михайлович, член партии, ЗАБРЕЖНЕВ-ФЕДОРОВ Владимир Иванович, служащий НКИД, член партии ВКП(б).
ВОПРОС: Откуда Вы знаете БОЙЕВИЧ?
ОТВЕТ: БОЙЕВИЧА я знаю с 1915 г., когда я с ним встречался в Нише мельком. Затем в 1923 г. я получил письмо от его соотечественника, политэмигранта ДУШАНА Семиза, которого я знаю по славянским обществам до войны. ДУШАН Семиз являлся членом общества «Черная рука», которое совершило покушение на австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда. Он являлся политэмигрантом, последний раз я его встретил в 1937 г. Третья рекомендация была от ЗАБРЕЖНЕВА Владимира Ивановича, работника Наркоминдел, члена партии ВКП(б). Больше никаких встреч у меня с ним не было.
ВОПРОС: Вы с итальянским консулом в Ленинграде встречались?
ОТВЕТ: Итальянского консула НАРДУЧЧИ я знал с 1912 г., когда он был переводчиком в Русско-итальянской торговой палате, где я также работал секретарем сельхозотдела. Затем я его встретил во время революции, когда я хлопотал о своем выезде за границу, т.е. в 1922-23 гг. Встретил я его последний раз на улице в Ленинграде, он меня приглашал к себе, но я отказался. Он узнал, что я хлопочу визу, но мне содействие было не нужно, т.к. мне должны были дать визу: я имел итальянский орден, кончил университет и т.д. Где он в настоящее время, я не знаю.
ВОПРОС: Где, когда и от каких стран Вы получали ордена?
ОТВЕТ: Итальянский орден «Корона Италии» я получил после Туринской выставки. В 1915 г. я получил от премьер-министра Сербии ПАШИЧА сербский орден «Св. Саввы» и, кроме того, по приезде в Россию, получил орден 3-й степени «Св. Станислава».
ВОПРОС: БЕЛЮСТИН на неоднократных допросах его изобличает Вас в том, что он Вами завербован для шпионажа в пользу английской разведки.
ОТВЕТ: Показания БЕЛЮСТИНА я считаю совершенно не соответствующими истине. Никогда я с ним о шпионаже даже не говорил, тем более, что у меня с ним были хорошие отношения по оккультизму. Он у меня был один раз в Ленинграде, я был у него несколько раз. Он крупный оккультист, поэтому я с ним и познакомился.
ВОПРОС: КИРДЕЦОВА Григория Львовича Вы знаете?
ОТВЕТ: Нет, никогда не видел, знаю по слухам как масона итальянского.
ВОПРОС: Где Вы впервые познакомились с БЕЛЮСТИНЫМ?
ОТВЕТ: В 1923-24 гг., когда я приехал в Москву хлопотать визу для себя и для жены, он тогда служил в Наркоминделе. Затем в 1925 г. я был у него на квартире. В 1925 г. он приезжал к нам в Ленинград. Затем я с ним виделся после своего ареста в 1934 г., когда я приезжал в Москву, тогда я жил в Москве больше месяца, и с 1934 г. я его больше не видел, он переехал на жительство в Душанбе.
ВОПРОС: С какого года Вы являетесь масоном?
ОТВЕТ: Я посвящен в масонство в 1908-09 гг.; генеральным секретарем Русского Автономного Масонства с 1920 г.
ВОПРОС: Вы убежденный масон или нет?
ОТВЕТ: Я являюсь убежденным масоном и не отказываюсь от масонских идеалов и по сей день, но я их не пропагандирую.
ВОПРОС: Объясните, почему Вы, будучи на следствии в 1926 г., скрыли нескольких активных членов масонских лож?
ОТВЕТ: Да, я действительно в списке масонов, представленных в отдел СО ОГПУ в Москве в 1924 г., скрыл более активных масонов для того, чтобы эти лица остались вне репрессий для дальнейшей масонской работы, в случае если бы отношение соввласти перестало быть недоверчивым.
ВОПРОС: Из Ваших документов видно, что Вы по последней должности, которую имели, являетесь заведующим здравпунктом, однако Вы никакого медицинского образования не имеете. Чем это можно объяснить?
ОТВЕТ: Я врачом никогда не был и за врача себя никогда не выдавал, что видно из моего трудсписка. Кроме того, я кончил курсы маляриолога при Сухумском тропическом институте и курсы завздравпунктами при ЦИУ (Москва) (см. труд. книжку).
Мною прочитано и с моих слов записано верно.
Астромов
Допросил: военный прокурор Главной прокуратуры КА
военюрист 2-го ранга Харнашев
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 2, л. 37-48]
Протокол допроса АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 06.01.41 г.
Допрос начат в 14.00
окончен 24.00
ВОПРОС: С какого года Вы проживаете в г. Гудауты?
ОТВЕТ: В г. Гудауты я проживаю с 1935 г., куда приехал из г. Ленинакана Армянской ССР.
ВОПРОС: Чем Вы занимались в г. Гудауты с 1935 г. по день ареста в 1940 г.
ОТВЕТ: С 1935 г. по 1937 г. заведующий малярийной станцией, с 1937 г. по день ареста — заведующий амбулаторией при Гудаутском табачном ферментационном заводе, а также в этот период значусь инвалидом, т.к. в 1937 г. я попал в катастрофу пассажирского автобуса, вследствие чего имел ушиб головы, левого бока и позвоночника.
ВОПРОС: Расскажите о круге Ваших знакомых в г. Гудауты.
ОТВЕТ: Круг моих знакомых в г. Гудауты был главным образом среди врачей города. Так среди них был заведующий гудаутским райздравом врач ЗВЕРЕВ Александр Евгеньевич, врач БИРЯЧЕВ Михаил Андреевич, врач ВОЕЦКИЙ Николай Евгеньевич, врач КОНЮХОВ, имя и отчество его не помню, плановик ферментационного табачного завода КАНЗАС Федор Панайотович, с которыми я встречался по праздникам. В быту я чаще всего встречался с врачом БИРЯЧЕВЫМ.
Знакомство мое со ЗВЕРЕВЫМ, БИРЯЧЕВЫМ, КОНЮХОВЫМ, ВОЕЦКИМ произошло при исполнении служебных обязанностей заведующего малярстанцией, а затем зав. амбулаторией при ферментационном табачном заводе. С КАНЗАСОМ я познакомился на табачном заводе, где он работал плановиком, он иногда по моим доверенностям получал на заводе пенсию для меня.
ВОПРОС: Кто такой БИРЯЧЕВ?
ОТВЕТ: БИРЯЧЕВ Михаил Андреевич работает врачом в Доме отдыха ЦК союза кожевников в г. Гудауты. БИРЯЧЕВ — коллекционер библиотечных книжных знаков, экслибрисов, почтовых марок, монет, медалей и других вещей до 22 предметов. Живет он вдвоем с женой, а в данное время они взяли на воспитание из детдома мальчика. В отношении его родственников знаю, что летом к ним в Гудауты приезжает из Харькова сестра жены БИРЯЧЕВА со своим мужем и сыном на отдых, фамилии их я не знаю. Сестра жены БИРЯЧЕВА М.А. и ее муж тоже врачи.
ВОПРОС: Каково политическое лицо БИРЯЧЕВА М.А. в прошлом и настоящем?
ОТВЕТ: БИРЯЧЕВ в прошлом военно-морской врач, участвовал в осаде Порт-Артура в Русско-японскую войну, но затем он работал как будто бы железнодорожным врачом. Примыкал ли он к партиям в прошлом — я не знаю, да и он об этом мне не говорил.
ВОПРОС: В каких взаимоотношениях Вы были с БИРЯЧЕВЫМ Михаилом Андреевичем
ОТВЕТ: Отношения у меня с врачом БИРЯЧЕВЫМ М.А. были чисто товарищеские. Он ко мне очень редко заходил, примерно один раз в год, а я у него часто бывал, т.к. БИРЯЧЕВ хлебосольный человек, всегда имел вино хорошее, патефон, то на пути к своей теще зайдешь к нему и посидишь, поговоришь. Кроме этого, мы встречались еще на праздниках.
ВОПРОС: БИРЯЧЕВ М.А. масон?
ОТВЕТ: Нет, не масон и никогда им не был, но масонством, вернее, оккультизмом он интересовался. У него есть масонские книги в русском издании и оккультные романы, а также их собирал для коллекции.
ВОПРОС: БИРЯЧЕВА М.А. в масоны вербовали?
ОТВЕТ: В масоны врача БИРЯЧЕВА М.А. я никогда не вербовал.
ВОПРОС: По каким же соображениям Вы воздержались от вербовки БИРЯЧЕВА в масоны?
ОТВЕТ: Я БИРЯЧЕВА М.А. знал как очень осторожного человека, который никогда бы не пошел в запретную законом организацию. Он интересовался внешней формой, сбором коллекций, но не внутренней идеологией масонства.
ВОПРОС: Так как БИРЯЧЕВ М.А. интересовался оккультизмом, то в связи с этим он обращался за помощью к Вам?
ОТВЕТ: Нет, не обращался. Я ему никакой помощи не оказывал.
ВОПРОС: БИРЯЧЕВ М.А. знал, что Вы масон?
ОТВЕТ: Да, знал.
ВОПРОС: Откуда БИРЯЧЕВ знал о Вашей принадлежности к масонству?
ОТВЕТ: БИРЯЧЕВ о моей принадлежности к масонам знал от меня, т.к. я ему примерно в 1939 г. рассказал, что являюсь масоном, а из краткого очерка Русского Автономного Масонства БИРЯЧЕВ узнал, что я был генеральным секретарем Русского Автономного Масонства. Тогда же я БИРЯЧЕВУ рассказал, что длительное время жил не по своей воле в Сибири, правда, это было сказано в туманном виде, но он меня понял, что я был выслан в Сибирь.
ВОПРОС: Как на все это реагировал БИРЯЧЕВ?
ОТВЕТ: Когда я рассказывал о своей принадлежности к масонам, а затем, когда он узнал, что я был генеральным секретарем, то БИРЯЧЕВ интересовался книжными знаками, брал у меня читать «Энциклопедию оккультизма» Г.О.М.а (Григория Оттоновича МЕБЕСА), интересовался серебряной позолоченной пятиконечной масонской звездой, что висела у меня над кроватью-диваном и спрашивал о ее значении. Я ему это рассказывал.
ВОПРОС: Следствие Вам не верит и требует рассказать, когда Вы завербовали в масоны БИРЯЧЕВА М.А.
ОТВЕТ: Я категорически утверждаю, что БИРЯЧЕВА М.А. в масоны не вербовал.
ВОПРОС: Какие поручения Вами давались БИРЯЧЕВУ М.А.?
ОТВЕТ: В начале 1940 г. БИРЯЧЕВ М.А. выехал в Москву на курсы усовершенствования врачей, то незадолго до отъезда он спросил у меня, нет ли в Москве знакомых коллекционеров, чтобы заполучить от них новые коллекции. Я ему ответил положительно и дал адрес профессора СИДОРОВА Алексея Алексеевича, который также занимался коллекцией экслибрисов, библиотечных книжных знаков.
С БИРЯЧЕВЫМ я также передал для СИДОРОВА А.А. личное письмо и черновик краткой истории масонства.
ВОПРОС: БИРЯЧЕВ М.А. ваше поручение передать письмо и краткую историю масонства профессору СИДОРОВУ А.А. выполнил?
ОТВЕТ: Да, выполнил и обратно привез мне от профессора СИДОРОВА А.А. письмо и отпечатанную на машинке краткую историю масонства, которую я передал ему же с БИРЯЧЕВЫМ. От СИДОРОВА А.А. БИРЯЧЕВ привез мне старинную французскую книгу по астрологии.
Допрос прерывается в 17.00
Допрос начат в 22.20
ВОПРОС: Что Вам рассказывал БИРЯЧЕВ о своей поездке в Москву?
ОТВЕТ: О своей поездке в Москву БИРЯЧЕВ мне рассказывал главным образом о театрах, учебе, а также рассказал о том, что он виделся с профессором СИДОРОВЫМ А.А. и передал ему мое поручение, а также получил от него несколько экслибрисов для своей коллекции. Больше ничего интересного мне БИРЯЧЕВ не говорил.
ВОПРОС: БИРЯЧЕВ знал, что профессор СИДОРОВ А.А. масон?
ОТВЕТ: Конечно, БИРЯЧЕВ знал, что СИДОРОВ — масон, т.к., когда я поручал ему передать СИДОРОВУ «Краткую историю масонства», то ему сказал, чтобы он передал моему хорошему знакомому, а к тому же прочел сам эту «Историю», и он, как серьезный человек, должен понять, что такие вещи не масонам не даются.
БИРЯЧЕВ, безусловно, еще убедился в принадлежности к масонству СИДОРОВА тогда, когда он был у него на квартире, и видел большую оккультную литературу, о чем он мне сам говорил по приезде в Гудауты из Москвы.
ВОПРОС: Кого еще из масонов, кроме Вас и СИДОРОВА, БИРЯЧЕВ М.А. знал?
ОТВЕТ: Никого.
ВОПРОС: Кому Вы еще говорили, что СИДОРОВ А.А. масон?
ОТВЕТ: Никому, кроме БИРЯЧЕВА, я не говорил о принадлежности к масонству СИДОРОВА А.А., но склонен думать, что ВЕРЕВИН Федор Петрович (проживает в Москве) знает о принадлежности к масонству СИДОРОВА А.А., т.к. я у него на московской квартире договаривался с СИДОРОВЫМ о том, что он должен проездом из Сухуми заехать ко мне в Гудауты.
ВОПРОС: ВЕРЕВИН Ф.П. — масон?
ОТВЕТ: Нет, не масон, никогда им не был. Он — оккультист, но к какому ордену он принадлежит, я не знаю.
ВОПРОС: Следовательно, БИРЯЧЕВ М.А. был Вами посвящен не только в курс масонской литературы, «Краткой истории масонства», знаков масонства, но и знал руководителя масонства в лице Вас, а также намечаемого Вами в преемники Вас по масонству СИДОРОВА А.А., причем по Вашему же заданию установил с ним связь. Скажите, для чего это делалось?
ОТВЕТ: БИРЯЧЕВ не масон и им не мог быть, а что касается моих разговоров с ним по масонству и установлении знакомства БИРЯЧЕВА с СИДОРОВЫМ через меня, то все это никакой цели не преследовало.
ВОПРОС: Вы лжете, следствие требует говорить правду.
ОТВЕТ: Я еще раз утверждаю, что никаких целей в связях с БИРЯЧЕВЫМ не преследовал. Мне нужно было профессору СИДОРОВУ передать черновик краткого очерка идеологии русского Автономного Масонства. С другой стороны, доктор БИРЯЧЕВ просил дать ему адрес какого-нибудь москвича-коллекционера экслибрисов, так что это имело чисто практические цели.
Записано с моих слов правильно и мною прочитано.
Астромов
Допрос окончен в 24.00
Допросил Ст[арший] уполн[омоченный] 6 отделения 2 отдела ГУГБ
Лейтенант Госбезопасности Н.А.Богомолов
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 2, л. 155-165]
Протокол допроса АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 07.01.41 г.
(секретно)
Допрос начат в 13.15
ВОПРОС: Вам была дана очная ставка с БЕЛЮСТИНЫМ. Подтверждаете его показания?
ОТВЕТ: Нет, показания БЕЛЮСТИНА о моей, якобы шпионской деятельности я не подтверждаю.
ВОПРОС: Вы признавались в шпионской работе во время следствия.
ОТВЕТ: Да, признавался.
ВОПРОС: Конкретнее, в чем Вы признавались?
ОТВЕТ: Я собственноручно писал, что пастор ЛОМБАРТ меня завербовал для шпионажа в пользу английской разведки, и я в свою очередь завербовал Рудольфа КЮНА, который уехал в Америку.
ВОПРОС: И в свою очередь, завербовали БЕЛЮСТИНА?
ОТВЕТ: Нет, о БЕЛЮСТИНЕ я не говорил.
ВОПРОС: Почему же Вы признали себя виновным?
ОТВЕТ: Обещание следователя ВОЛКОВА в присутствии следователя БОГОМОЛОВА, что если я расскажу о своей шпионской работе и о участниках, то протокол о моей незаконной врачебной деятельности будет уничтожен и я буду освобожден и послан снова лечиться; говорил мне об этом в присутствии наркомвнудел Абхазии следователь КОЖЕВНИКОВ, который приезжал в Гагры. Он также говорил мне, «что дело прошлое, и если Вы признаетесь, что Вы занимались шпионской работой и назовете действующих английских шпионов, мы Вас оставим здесь лечиться».
ВОПРОС: От Вас требовали правильные показания?
ОТВЕТ: С меня требовали правильные показания.
ВОПРОС: А почему Вы дали ложные показания?
ОТВЕТ: Потому что я рассчитывал, что меня отпустят.
ВОПРОС: Вы говорите неправду. Вы, например, настаивали на том, что имеете медицинское образование, тогда как Вы его не имели и занимались врачебной деятельностью. К этому Вас тоже принуждали?
ОТВЕТ: Мои признания я объясняю еще тем, что на меня повлияли разговоры в камере, где меня уговорили, что «надо признаваться».
ВОПРОС: Какие отношения у Вас с БЕЛЮСТИНЫМ? Почему он Вас изобличает в английском шпионаже?
ОТВЕТ: БЕЛЮСТИН говорит неправду, показания его я не подтверждаю. Он говорит, что я своей теще дал хранить свои письма. Он забыл, что с тещей я был в плохих отношениях и этого сделать не мог, т.к. она бы их, как сделала с моим архивом, представила бы в ОГПУ.
ВОПРОС: В 1934 г. у Вас были встречи с БЕЛЮСТИНЫМ?
ОТВЕТ: Да, в Москве, в декабре месяце.
ВОПРОС: А в 1935 году?
ОТВЕТ: Тоже были, в первых числах января месяца.
ВОПРОС: Вы переписывались с БЕЛЮСТИНЫМ?
ОТВЕТ: Я ему послал приветствие в связи с его женитьбой, он прислал открытку с благодарностью.
ВОПРОС: Значит даты, которые он говорит о вербовке и Ваших встречах, подтверждаются?
ОТВЕТ: Я даты не помню.
ВОПРОС: Что Вы еще имеете дополнить?
ОТВЕТ: Никаких дополнений к следствию у меня больше нет. Я никогда не был разведчиком.
Записано с моих слов верно, мною прочитано.
Астромов.
Допрос закончен в 13.45
Допросил военный прокурор ГВП КА
военный юрист 2-го ранга Харнашев
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 2, л. 166-167]
Показания з/к АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 18.01.41 г.
Я всегда интересовался метафизикой и мистикой. Будучи студентом Туринского университета (Италия) в 1909 г. вступил в масонскую ложу «Конкордию», принадлежавшую к «Великому Востоку Италии» Моими руководителем был инженер ДЖАМУНИНИ. Был посвящен в степень ученика и товарища подмастерья. Из итальянских масонов знал, кроме того, профессора университета Ахилла ЛОРИА и директора того же университета, коммендатора Джованни ГОРРИНИ. Они оба изучали русский язык и на этой почве я с ними сначала и познакомился.
По приезде в 1909-10 гг. в Петербург и поступлении в Госбанк помощником дело-производителя 3-го разряда в судебный отдел, я с масонством потерял связи, хотя в это время я много читал оккультной литературы. В это время в Петербурге было два издательства — «Новый человек» и «Изида», где выходило много мистической и оккультной литературы.
Так продолжалось до 1917 г., когда на ускоренных курсах бывшего Пажеского корпуса я познакомился с его преподавателем, магистром чистой математики Григорием Оттоновичем МЕБЕС (ГОМ), автором единственной на русском языке «Энциклопедии оккультизма» и генеральным секретарем Русского Автономного Ордена мартинистов (РОМ) во главе подчиненной доктору ПАПЮСУ, т.е. Парижу, стоял КАЗНАЧЕЕВ (Москва). Я вступил в орден мартинистов. В 1920 г. был исключен из ордена мартинистов социально за энволютивную жизнь, а практически за проявление непослушания в отношении заместительницы ГОМа, его тогдашней жены, Марии Альфредовне ЭРЛАНГЕР-НЕСТЕРОВОЙ.
Работая в это время в железнодорожном отделе Госбанка, я познакомился с работавшими там же бывшим директором гостеатров Владимиром Аркадьевичем ТЕЛЯКОВСКИМ, который оказался членом «Великой ложи Астреи». Он перед своей смертью посвятил меня в русское филозофическое масонство в 18-ю степень. Выйдя из мартинизма, я часть мартинистов перетянул в масонство и образовал в Ленинграде три масонских ложи, подчиненных «Великой ложе Астрея» — «Кубического камня» («Петра кубика»), «Дельфине»(«Дельфина») и «Пылающего льва». Кроме того, предполагалась к открытию женская подчиненная ложа «Золотой колос» («Спицеа ауреа»), но это так, из области предположений не вышло, т.к. женские ложи обычно комплектуются из жен и дочерей масонов, а таковых у нас оказалось мало.
В Москве была основана под руководством бывшего мартиниста Сергея Владимировича ПОЛИСАДОВА ложа «Гармония», зам. генерального секретаря Р.А.М. по Москве. Из членов ее знаю КЕЙЗЕРА Петра Михайловича, профессора Восточной академии ПЕТРОВА Аркадия Николаевича, КИЧИМА [Георгия Николаевича], работника госэстрады, и ВАСИЛЬЕВА Сергея Дмитриевича, кинорежиссера. Из числа членов ленинградских лож, где фактически были только руководящие лица, функционировала, главным образом, ложа «Кубического камня»: КЛИМЕНКО Алексей Викторович, оставшийся в ордене мартинистов, ПЕТРОВ Михаил Михайлович, бывший мартинист, КОЗЫРЕВ Петр Дмитриевич, бывший мартинист, ОСТЕН-ДРИЗЕН Борис Павлович, мастер-масон, ВОЛЬСКИЙ Алексей Николаевич, мастер-масон, КАЗАНСКИЙ Петр Васильевич, мастер-масон, БОРОВИКОВСКИЙ Александр Александрович, мастер-масон, КАНЕВСКИЙ Александр Маркович, ч.к.з., мастер-масон, САВОСТЬЯНОВ Михаил Михайлович, заместитель генерального секретаря РАМа по Ленинграду, СВЕРЧКОВ Николай Георгиевич, мастер-масон, ШТАКЕЛЬБЕРГ Максим Карлович, ч.к.з., мастер-масон, член коллегии защитников забыл фамилию, мартинист, масон, из-за которого я «поссорился» с М.А.ЭРЛАНГЕР-НЕСТЕРОВОЙ, КЮН Рудольф Альбертович, мастер-масон, ЛАТЫНИН Борис Александрович, оставшийся в мартинизме, товарищ подмастерья, ГРЕДИНГЕР-ГВЕНАДЗЕ Василий Федорович, товарищ подмастерья, масон, ХОРТОН Джон, англичанин, ученик-масон, рекомендованный мне СОЧ быв. ГПУ в Ленинграде РАЙСКИМ, КРАСНОБОРОДОВ-РУДАНОВ, имени-отчества не помню, ученик-масон, приведенный КЮНОМ, типографский рабочий [БЫСТРОВ Михаил Николаевич], ученик-масон, введенный ГРЕДИНГЕРОМ, СНОПКОВ Петр, художник, ученик-масон, исключенный из масонства за тайную связь с женой масона, своего руководителя СВЕРЧКОВА. Насколько мне не изменяет память, вот и все масоны Ленинграда и Москвы. Из них КЛИМЕНКО, ОСТЕН-ДРИЗЕН, ПОЛИСАДОВ, ВОЛЬСКИЙ и СЕВАСТЬЯНОВ имели 18-ю степень масонства. Забыл, также и КЮН Рудольф имел 18-ю степень рыцаря Розенкрейцера. Кроме того, я посвятил в масонство приезжавшего из Тбилиси в Ленинград моего брата КИРИЧЕНКО-МАРТОС Лев Викторовича. Из них при представлении списка масонов в СОЧ быв. ОГПУ в Ленинграде РАЙСКОМУ, я не упомянул исключенных мною из масонства: ПЕТРОВА М.М., инженера, КАНЕВСКОГО Ал[ександра] М[арковича], члена коллегии защитников, БОРОВИКОВСКОГО Ал[ександра] Александровича], художника-фотографа, с целью дать им возможность избежать репрессий со стороны карательных органов и оставить их в виде кадров на случай, если взгляд соввласти на Русское Автономное Масонство изменится и нам будет дана возможность снова собираться и работать.
Астромов
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т.2, л. 224-228; автограф]
ПРОТОКОЛ ОБ ОКОНЧАНИИ СЛЕДСТВИЯ
1941 г. февраля 5 дня. Я, следователь следственной части НКВД СССР, лейтенант государственной безопасности — БОГОМОЛОВ, рассмотрел следственное дело за № 7042 по обвинению АСТРОМОВА-АСТРОШОВА, он же КИРИЧЕНКО, Бориса Викторовича в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58 п.п. 6, 10 и 11 УК РСФСР. Признав предварительное следствие по делу законченным, а добытые данные достаточными для предания суду, руководствуясь ст. 206 УПК, объявил об этом обвиняемому, предъявил для ознакомления все производство про делу и спросил, желает ли обвиняемый чем-либо дополнить следствие.
Обвиняемый АСТРОМОВ-АСТРОШОВ Б.В., ознакомившись с материалами следственного дела заявил, что — считаю нужным добавить следующее:
1) Прошу исправить ошибку, вкравшуюся в мою фамилию: моя фамилия АСТРО-М-ОВ-КИРИЧЕНКО Б.В. В 1932 г. по отбытии ссылки при получении паспорта было написано АСТРО-Ш-ОВ-КИРИЧЕНКО Б.В., а не только АСТРОШОВ, что может ввести в заблуждение, будто я хотел скрываться от карательных органов.
2) Прошу также приобщить к моему делу: вторую тетрадь моих воспоминаний, где рассказывается, что в конце 1917 г. я по поручению Совнаркома РСФСР выполнил спецзадание на Кавказе, благодаря чему была предотвращена интервенция турок на Кавфронте и резня армян в Закавказье, и это в то время, когда я якобы был английским разведчиком.
3) Снова прошу приобщить к моему делу копию истории моей болезни из психиатрического отделения Ленинградского военного госпиталя (директор отделения проф. КОВАЛЕВСКИЙ, ординатор доктор ЮРМАН), где в 1920 г. осенью я находился на испытании моих психических способностей.
4) Пенсионную книжку, где видно, что с 1937 г. я получаю пенсию по увечью после автомобильной катастрофы, когда у меня была разбита голова и сломаны два левых отростка поясничных позвонков.
5) Свидетельство профессора САРАДЖИШВИЛИ (Тбилиси) о том, что у меня после аварии травматический невроз и фуникулит.
6) Свидетельство профессора ВЕРЗИЛОВА (Москва) о том же самом.
7) Две истории болезни сухумского санатория «Агудзери» за май-июль 1940 г. о нахождении меня там на лечении.
8) Краткий очерк по идеологии русского Автономного Масонства (РАМ) Pro domo nostra2.
В заключение считаю долгом констатировать, что следствие по моему делу велось односторонне и тенденциозно; вместо того, чтобы беспристрастно искать истину, следователи увлеклись желанием во что бы то ни было обвинить подследственного, отметали документы, содержащие косвенные доказательства моей невиновности в шпионаже.
Считаю также необходимым, чтобы по моему делу был допрошен инженер ВЕРЕВИН Федор Петрович, привезший мне в 1936 г. в Гудауты 22 фотоснимка иллюстраций к «Энциклопедии оккультизма» Г .О. Ма.
Подпись обвиняемого, быв. Генерального секретаря Русского Автономного масонства,
з/к д-р Астромов-Кириченко Б.
05.02.41 г.
Внутренняя тюрьма
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 2, л. 301-301об]
PRO DOMA NOSTRA
I. Пламенеющая пятиконечная звезда — любимый главный масонский символ. Пять концов ее означают следующее: 1) космополитизм (космос по-гречески «вселенная», политос — «гражданин»: масон считает себя гражданином мира), 2) равное для всех воспитание и образование с учетом способностей и индивидуальностей каждого, 3) добровольный отказ от привилегий сословных, имущественных и личных, а, следовательно, отказ от частной собственности на орудия производства, 4) борьба за бесклассовое общество, за установление на земле свободного братства всех народов (т.е. золотого Астрейного века), 5) борьба с эксплуатацией человека человеком.
Буква «Т», помещенная в пятиконечной звезде, пентаграмме, означает плодотворный труд, терпение, сопутствующее труду, а иногда и террор против врагов, когда приходится бороться за осуществление своих пяти заповедей, (как, например, Марату, Робеспьеру и другим во времена Французской революции ХVIII в.)
II. Вторым распространенным знаком масонства являются две руки, соединенные в дружеском рукопожатии, как на фабричной марке Центросоюза, что означает братскую взаимопомощь и солидарность.
Для осуществления масонских заветов и установления на земле «златого Астрейного века», как говорили в старину (Астрея — греческая богиня справедливости и мудрости), что является конечной целью масонства, необходимо путем воспитания и перевоспитания создать нового человека, которому были бы дороги и понятны эти заветы. С наступлением «златого Астрейного века» не будет на земле ни расовых различий, ни колоний, ни метрополий, ни рабов, ни купцов, и человек будет гражданином мира.
Пять концов пламенеющей звезды и две перекладины буквы «Т» напоминают о семи масонских добродетелях (или, как говорили в старину, «должностях») (см. приложение).
Разными способами выковывается новый человек, начиная от трехлетнего молчания и послушания и испытания четырьмя элементами (землей, водой, огнем и воздухом), как делалось в древности, и до обычного домашнего воспитания по рецепту: а) до 10 лет сын должен бояться отца; до 20 лет любить его и до конца жизни уважать; б) до 10 лет отец должен быть только кормильцем; до 20 лет учителем и до конца жизни другом. Путем воспитания «дикий необработанный камень» (человеческая хаотическая природа) шлифуется и превращается в «правильный равнообделанный куб».
Разными путями осуществлялась программа масонства, начиная с борьбы с предрассудками и суевериями повседневной жизни и переходя затем к борьбе с эксплуатацией человека человеком.
Масонская организация, называвшаяся «обществом (или орденом) свободных каменщиков» зародилась в темноте и бесправии средневековья.
Масон — значит каменщик, хотя, чтобы отличить строителей готических замков и храмов (имевших право выходить за городскую стену и свободно переходить из города в город) от обыкновенных каменщиков и штукатуров, на всю жизнь привязанных к родному городу, правильнее говорить не масон (каменщик), а франк-масон (свободный, вольный каменщик).
В эпоху Возрождения, когда перестали строить готические здания, франк-масоны из фактических строителей превратились в теоретических, символических. Франк-масоны и строители каменных соборов сделались «устроителями души человеческой», «строителями храма в душе человеческой», как говаривал Николай Иванович Новиков.
Франк-масонство имело строгое цеховое устройство. Мастера управляли мастерскими, которые иначе назывались «ложами» (ложа — значит «крытое помещение», чулан мастера); в помощь мастерам были подмастерья, товарищи, которые в свою очередь руководили новичками, учениками.
Во главе общества свободных каменщиков стоял великий мастер (по-немецки он назывался гроссмейстер), выбираемый на семь лет общим собранием мастеров-председателей всех лож. Председатель ложи — «мастер стула» в старину выбирался на три года мастерами своей ложи.
В качестве руководящих материалов для размышлений и практической воспитательной работы масонам служили сочинения немецкого сапожника Якова Беме (жил в ХVI в.), французов Клод де Сен Мартена и Клод де Сен-Симона (жили в ХVIII веке), и наших русских — А.Н.Радищева и Н.И.Новикова (посаженные Екатериной II в Шлиссельбург) и других.
На Западе сейчас масонство преследуется в Германии, Испании и Италии, некоторых странах Латинской Америки.
Из русских знаменитых людей масонами были; Александр Радищев, Николай Новиков, Михаил Ломоносов, Петр I и декабристы.
Мастерский масонский диплом Павла Пестеля хранится в ленинградской Публичной библиотеке им. Щедрина.
Из наших современников масоны: Валерий Брюсов, Анатолий Луначарский, Николай Александрович Морозов-Шлиссельбуржский и другие. Анатоль Франс тоже был масоном.
Из масонов никто не был обвинен во вредительстве. После Октябрьской революции, с возникновением на Руси союза республик свободных людей, с образованием коммунистического Интернационала, комсомола и пионерии, масонству, как организации, нечего делать, его мечты и планы претворяются в жизнь этими организациями.
Особенно теперь, когда Великий Строитель земли Русской Сталин воссоединил с нею единокровных братьев Западной Украины и Белоруссии и укрепил северо-западные границы пактом о взаимопомощи с Эстонией, Латвией и Литвой.
Поэтому РАМ — Российское Автономное Масонство — актом 1925 г. объявило гранд силанум (буквально значит «великое молчание»3), т.е. объявило о роспуске и закрытии всех работ своих лож и прекращении всякой деятельности.
Бывший генеральный секретарь РАМ А[стромов]
Сочи, 13.10. 39 г.
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 2, л. 308 — 309об]
ОБВИНИТЕЛЬНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ
по обвинению АСТРОМОВА-АСТРОШОВА,
он же КИРИЧЕНКО, Бориса Викторовича
в преступлениях, предусмотренных ст. 58 п.6, 10,11 УК РСФСР
10 июля 1940 г. 2-м отделом ГУГБ НКВД СССР был арестован АСТРОМОВ-АСТРОШОВ, он же КИРИЧЕНКО, Б.В. на основании материалов, изобличавших его в шпионской и антисоветской деятельности.
На следствии АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО Б.В. показал, что еще в 1914 г. Министерством иностранных дел царской России он был привлечен к разведывательной работе в Балканских странах, а в 1917 г. был завербован для шпионской работы в пользу Англии резидентом английской разведки в России, пастором английской церкви в гор. Петрограде Сваном ЛОМБАРТОМ, которому тогда же передал ряд шпионских сведений о железнодорожном транспорте и о золотом фонде Госбанка России, получив при этом соответствующее денежное вознаграждение.
АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО также признал, что в 1923-26 гг. для работы с английскими разведывательными органами привлек мистика БЕЛЮСТИНА В.В. (арестован), масона КЮН Р.А., скрывшегося впоследствии за границу. От этих показаний АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО Б.В.
отказался, однако в тех же преступлениях изобличается показаниями БЕЛЮСТИНА В.В. и очной ставкой с последним [указаны листы дела. — А.Н. ].
Следствием по делу и личным признанием обвиняемого АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО также установлено, что с 1921 г. до момента своего ареста в 1940 г. являлся руководящим участником антисоветской масонской организации «Великая ложа Астрея».
В 1925 г. в целях дезинформации органов государственной безопасности и сокрытии наиболее деятельных участников к.-р. масонской организации АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО Б.В. проник в секретные сотрудники органов ОГПУ. Тогда же АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО пытался легализовать разрозненные масонские мистические организации в СССР и в 1926 г. в целях активизации их антисоветской работы заключил конкордат с руководителем к.-р. организации «розенкрейцеров» БЕЛЮСТИНЫМ В.В. [указаны листы дела. — А.Н.].
В 1934 г. АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО дал задание БЕЛЮСТИНУ В.В. создать разветвленную сеть мистических организаций «Азиатских братьев» и установить антисоветскую связь с к.-р. организацией «измаилиты» [указаны листы дела БЕЛЮСТИНА. - А.Н.].
В антисоветской масонской работе АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО Б.В. изобличается показаниями ПОЛИСАДОВА С.В. и БЕЛЮСТИНА В.В. и очными ставками с последними [указаны листы дела. — А.Н.].
На основании вышеизложенного обвиняется: АСТРОМОВ-АСТРОШОВ, он же КИРИЧЕНКО, Борис Викторович 1883 г. рождения, уроженец г. Богучар Воронежской области, из дворян, беспартийный, гражданин СССР, дважды судившийся: в 1926 г. Коллегией ОГПУ за к.-р. работу к 3 годам ИТЛ, в 1928 г. Коллегией ОГПУ за к.-р. работу к 3 годам ссылки в Сибирь. До ареста в 1940 г. работал заведующим амбулаторией ферментационного табачного завода в г. Гудауты Абхазской АССР,
в том, ЧТО:
вел активную контрреволюционную работу, возглавляя масонскую организацию, существовавшую в Москве и Ленинграде, объединяемую «Великой ложей Астрея». В 1926 г. как глава масонской организации заключил конкордат, направленный против Советской власти, с руководителем к.-р. организации «розенкрейцеров» БЕЛЮСТИНЫМ В.В.
В 1917 г. был завербован резидентом английской разведки в России пастором английской церкви в г. Петрограде Сваном ЛОМБАРТОМ, которому передал сведения о размере золотого фонда Госбанка, ставшие секретными с момента вступления царской России в империалистическую войну, а также секретные планы Тавризской железной дороги. Завербовал для работы в английской разведке БЕЛЮСТИНА В.В., руководителя мистического ордена «розенкрейцеры», и КЮН Р.А., бывшего адъютанта командующего Ленинградским военным округом, выехавшего вскоре после вербовки в Америку.
В целях дезинформации органов государственной безопасности и сокрытия наиболее активных участников антисоветских масонских и мистических подпольных формирований, проник в секретные сотрудники ОГПУ, - т.е. в преступлениях, предусмотренных ст. 58 пп. 6, 10 и 11 УК РСФСР.
На основании ст. 208 УК РСФСР дело по обвинению АСТРОМОВА-АСТРОШОВА, он же КИРИЧЕНКО, Бориса Викторовича, подлежит передаче Прокурору Союза ССР для направления по подсудности.
Составлено в г. Москве 21 февраля 1941 г.
Ст[арший] оперуполномоченный 6 отделения 2 отдела ГУГБ
Лейтенант Госбезопасности Н.А.Богомолов
«Утверждаю» Начальник 2-го отдела ГУГБ НКВД
Комиссар Госбезопасности 3-го ранга Федотов
25 февраля 1941 г.
Обвинительное заключение утверждаю.
Дело передать для слушания в Военную Коллегию Верх[овного] Суда.
Зам. главного Военного Прокурора 28.02.41 г. [подпись]
Справка: обвиняемый АСТРОМОВ-АСТРОШОВ, он же КИРИЧЕНКО, Б.В. арестован 10 июля 1940 г. и содержится во Внутренней тюрьме ГУГБ НКВД
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 2, л. 318-322]
Совершенно секретно
Отпечатано 2 экз.
ПРОТОКОЛ
закрытого судебного заседания Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР
22 апреля 1941 г.
г. Москва
Председательствующий — военный юрист 1-го ранга т. БУКАНОВ
Члены: бригвоенюрист т. КЛИМИН и
военный юрист 1-го ранга т. ЧЕПЦОВ,
секретарь мл. военный юрист т. МАЗУРОВ
В 12 ч. 40 м. Председательствующий объявил судебное заседание открытым, что подлежит рассмотрение дело по обвинению АСТРОМОВА-АСТРОШОВА, он же КИРИЧЕНКО, Бориса Викторовича в преступлениях, предусмотренных ст. 58-6 ч.1, 58-10 ч. 1, 58-11 УК РСФСР. Секретарь доложил, что подсудимый, содержащийся до суда под стражей, находится в зале суда на скамье подсудимых.
Председательствующий в порядке ст. 264 УПК удостоверился в самоличности подсудимого, который назвал себя: АСТРОМОВЫМ-КИРИЧЕНКО Борисом Викторовичем 1883 г. рождения, уроженцем гор. Богучар Воронежской обл., из дворян, беспартийным, гражданином СССР, судившемся в 1926 г. Коллегией ОГПУ за к.-р. работу к 3 годам ИТЛ, в 1928 г. Коллегией ОГПУ лишение свободы заменено ссылкой в Сибирь, до ареста работал заведующим амбулатории ферментационного табачного завода в г. Гудауты Абхазской АССР. Арестован по настоящему делу 10.07.40 г. Копию обвинительного заключения получил 19.04.41 г.
Председательствующий, разъяснив подсудимому его права во время судебного следствия, в соответствии со ст. 277 и 278 УПК, опросил подсудимого, какие он имеет ходатайства перед судом до начала судебного следствия. Подсудимый ходатайствует о назначении судебно-медицинской экспертизы на предмет установления его вменяемости, мотивируя тем, что у него якобы 50 % потеряно трудоспособности и, как он чувствует, в психическом отношении, он неполноценный человек. В силу болезненного расстройства душевной деятельности он дал на предварительном следствии невыгодные для себя показания. Суд, совещаясь на месте, определил: ходатайство подсудимого обсудить в процессе судебного следствия. Объявлен состав суда, отвода которому не заявлено.
Судебное следствие: Председательствующий, огласив судебное заключение, разъяснил подсудимому сущность предъявленного ему обвинения и спросил, понятно ли оно ему. Подсудимый ответил утвердительно.
Председательствующий: Признаете себя виновным?
Подсудимый: Нет, не признаю, т.к. я признаю себя виновным в том, что в 1925 г. скрыл перед ОГПУ участников масонской организации, в непослушании ОГПУ.
Председательствующий: Вы говорите суду правду. В шпионской деятельности Вы признаете себя виновным?
Подсудимый: Нет, не признаю. Я повторяю суду, что я признаю себя виновным в том, что будучи секретным работником ОГПУ в 1925 г. скрыл лиц, являвшихся участниками масонской организации.
Председательствующий: Контрреволюционно настроенных?
Подсудимый: Нет, они не были контрреволюционно настроены.
Председательствующий: За границей Вы проживали?
Подсудимый: С 1906 по 1909 год я проживал в Италии, где окончил Туринский университет и сдал экзамен на доктора юриспруденции. В 1910 г. я прибыл в Петербург.
Председательствующий: После этого Вы были за границей?
Подсудимый: В 1914 году по заданию Министерства иностранных дел бывшей царской России я был в Сербии и Болгарии. Мне было поручено узнать настроение балканских оппозиционных кругов о вступлении Болгария и Сербии в войну. Взгляды оппозиционных кругов об отношении к войне я сообщил в министерство. В Петербург я вернулся в 1916 году, где работал в госстрахе в должности ревизора. В момент Февральской революции я находился на курсах прапорщиков в Ленинграде.
Председательствующий: С ЛОМБАРТ когда Вы встречались?
Подсудимый: Последняя встреча у меня с ним была в 1913 году.
Председательствующий: Из Ваших показаний, данных на предварительном следствии, усматривается, что с ЛОМБАРТ Вы встречались в 1917 году и в этом же году он завербовал Вас для проведения шпионской деятельности в пользу Англии (читает листы дела).
Подсудимый: ЛОМБАРТ я знал как пастора английской церкви. В 1917 г. я с ним не встречался. Мои показания вымышлены в результате нажима на меня следователя и моего болезненного состояния. Нелогичность данных показаний подтверждается еще и тем, что золотой фонд Госбанка до войны не являлся секретным. Больше того, Англия как союзница бывшей царской России, знала все тайны бывшей России, так что ей мои услуги не потребовались бы. Следователю я наговорил нарочно, а он по своей молодости и незнанию исторических фактов записал такую нелепость. Я прошу огласить мое заявление, в котором я отказался от своих первоначальных показаний.
Председательствующий читает заявление подсудимого от 01.10.40 г.: «Прошу исправить мои последние показания от 28.09.40 г. Придя после допроса в камеру и приняв горизонтальное положение, я вспомнил, что действительно в конце 1924 или начале 1925 года имел разговор с ПОЛИСАДОВЫМ, что целесообразно вступление наше в органы ОГПУ, если они это предложат, в качестве секретных сотрудников. При честном выполнении своих обязанностей это гарантировало личную безопасность и сохранимся для будущей масонской работы. Таким образом, ПОЛИСАДОВ при допросе показывал правду».
Подсудимый: О масонской деятельности я не отрицаю. Я опровергаю обвинение в шпионаже. Прошу огласить второе мое заявление (подсудимый изложил содержание этого заявления).
Председательствующий: Прекрасная у Вас память. Такое заявление в деле есть. В шпионской деятельности Вас изобличает БЕЛЮСТИН (читает лист дела показания БЕЛЮСТИНА): «К шпионской работе привлек меня АСТРОМОВ не сразу...» Кроме этих показаний БЕЛЮСТИН изобличал Вас и на очной ставке.
Подсудимый: С БЕЛЮСТИНЫМ я встретился первый раз в 1925 г. и с тех пор был с ним связан по масонской работе. В части вербовки его для шпионской деятельности это я категорически отрицаю. БЕЛЮСТИН являлся нештатным работником НКВД, почему он своевременно об этом не сигнализировал?
Председательствующий: Вы тоже были секретным работником НКВД, однако дезинформировали эти органы.
Подсудимый: Да, я скрыл лиц по масонской работе, чтобы сохранить масонские кадры.
Председательствующий: Конкордат Вами был подписан с БЕЛЮСТИНЫМ?
Подсудимый: Да, был. Наше соглашение не носило контрреволюционного характера. Русские масоны не ставили своей задачей завоевать политическую власть в государстве. С западным политиканствующим масонством, которое ставит на повестку дня завоевание политической власти в государстве, мы связаны не были. У русских масонов совершенно иные идеалы.
Председательствующий: Вам же знакомы показания БЕЛЮСТИНА, да и на очной ставке он об этом говорил, что соглашение мистической организации с масонской сводилось к тому, чтобы вести организационную борьбу с советской властью.
Подсудимый: Это неправдоподобно. Почему он не сообщил о моей вредности органам советской власти?
Председательствующий: Это понятно почему: чтобы сохранить свои кадры. С ПОЛИСАДОВЫМ Вам была очная ставка?
Подсудимый: Да, была. ПОЛИСАДОВ от своих показаний отказался. Мне следователь угрожал арестом сына, поэтому я и дал показания о шпионской деятельности. БЕЛЮСТИНА я никогда не вербовал для проведения шпионской работы.
Председательствующий: С КЮН когда познакомились?
Подсудимый: Я с ним познакомился в Ленинграде, в 1923 году он уехал в Америку. За то, что я поручил ему организовать масонскую ложу в Америке, я и был осужден Коллегией ОГПУ.
Председательствующий: Последующая связь с ним?
Подсудимый: В 1923 г. я от него получил несколько писем. Сколько — я сказать не могу.
Суд, обсудив ходатайство подсудимого о направлении его на судебно-медицинскую экспертизу, совещаясь на месте, определил: Не усматривая оснований к направлению подсудимого на судебно-медицинскую экспертизу, ходатайство его отклонить.
Председательствующий спросил подсудимого, чем он может дополнить судебное следствие. Последний ответил, что дополнить судебное следствие ему нечем, но просит учесть, что шпионской деятельностью он не занимался, что все его обвинения шиты белыми нитками, вследствие того, что следователь плохо разбирается в истории бывшей России. Суд в порядке статьи 303 УПК обозрел протокол судебного заседания Военной Коллегии Верхсуда СССР от 22.04.41 г. по делу БЕЛЮСТИНА Всеволода Вячеславовича и совещаясь на месте определил: копию протокола судебного заседания Военной Коллегии Верхсуда СССР по делу БЕЛЮСТИНА приобщить к делу АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Бориса Викторовича.
Председательствующий объявил судебное следствие законченным и предоставил последнее слово подсудимому, который заявил: «Граждане судьи, я не прошу у Вас помилования, ибо помилование просит тот, кто совершил то или другое преступление. Я признаю себя виновным, что я не выдал ОГПУ лиц, которые являлись участниками масонской организации. Это я сделал для того, чтобы сохранить масонские кадры. Масонская организация ничего контрреволюционного не имела. Я ходатайствую об освобождении меня от наказания и направить на принудительное лечение. Я буду писать исторические материалы, которые по своему содержанию будут очень интересны и необходимы, как исторический материал. Я в психическом отношении неполноценный человек. Пролетарский суд у нас не карает, а лечит, вот я и прошу вынести такое решение».
В 13 часов 35 минут суд удалился на совещание. При возвращении в зал судебного заседания Председательствующий в 14 часов 15 минут огласил приговор.
Меру пресечения осужденному суд определил: подтвердить прежнюю — содержание под стражей.
В 14 часов 20 минут Председательствующий объявил судебное заседание закрытым.
Председательствующий — военный юрист 1-го ранга Буканов
Секретарь у младший военный юрист Мазуров
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 2, л. 327-334]
Совершенно секретно
Экземпляр № 3
ПРИГОВОР
Именем Союза Советских Социалистических Республик
Военная Коллегия Верховного Суда СССР в составе
Председательствующего — военного юриста 1-го ранга товарища БУКАНОВА
членов: бригвоенюриста товарища КЛИМИНА и
военного юриста 1-го ранга товарища ЧЕПЦОВА
при секретаре младшем военном юристе товарище МАЗУРОВЕ
в закрытом судебном заседании в г. Москве 22 апреля 1941 г. рассмотрела дело по обвинению АСТРОМОВА-АСТРОШОВА, он же КИРИЧЕНКО, Бориса Викторовича. 1883 г. рождения, уроженца г. Богучар Воронежской области, по социальному происхождению из дворян, дважды судимого: в 1926 г. Коллегией ОГПУ за к.-р. работу к 3 годам ИТЛ, в 1928 г. Коллегией ОГПУ за к.-р. работу к 3 годам ссылки в Сибирь, в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58-6, ч.1, 58-10 ч. 1, 58-11 УК РСФСР.
Предварительным и судебным следствием установлено, что АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО, будучи одним из руководителей подпольных масонских лож в Советском Союзе, вошел в организационное соглашение с руководителем подпольной а/с мистической организации «розенкрейцеры» БЕЛЮСТИНЫМ и поставили своей задачей вести борьбу с советской властью путем вербовки кадров из а/с настроенных лиц, проведение агитации против идей марксизма и исторического материализма.
Таким образом совершил преступление, подпадающее под действие от .ст. 58-10 ч.1, 58-11 УК РСФСР.
В части же предъявленного обвинения по ст.58-6 ч.1 УК, то это обвинение на судебном заседании не нашло своего подтверждения.
На основании изложенного и руководствуясь ст. 319 и 326 УПК, Военная Коллегия Верхсуда СССР приговорила:
АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Бориса Викторовича подвергнуть лишению свободы в ИТЛ сроком на восемь лет с поражением в избирательных правах на три года. Его же по ст. 58-6 ч.1 УК — оправдать. Срок наказания исчислять с 10 июля 1940 г. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Подлинный за надлежащими подписями
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, т. 2, л. 342, копия]
Председателю Военной Коллегии Верховного Суда СССР
бывшего Ген. секретаря Русского Автономного масонства,
з/к, доктора АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В.
Бутырка, камера № 66
ЗАЯВЛЕНИЕ
Осужденный 22 сего апреля Выездной сессией Военной Коллегии под председательством див. военсудьи БУКАНОВА по ст.ст. 58/10-1 и 58/11 на 8 лет в ИТЛ, я довожу до Вашего сведения, что при обыске, произведенном на моей квартире в г. Гудауты (Абхазия), были изъяты следующие масонские предметы, имеющие историческую ценность, причем квитанция на них мне до сих пор не выдана.
Поэтому ходатайствую, гр-н Председатель, о присоединении нижеперечисленных масонских предметов ритуала в качестве вещественных доказательств к моему делу № 7042, хранящемуся в архиве Военной Коллегии, или прибавить к моей коллекции около ста масонских предметов, хранящейся с 1927 г. в Музее ВЧК ОГПУ в Ленинграде:
1. Массивная бронзовая медаль 1772 года в память основания «Великой ложи Астрея» на деревянном диске со вписанной в него пятиконечной звездой и санскритскими надписями четырех элементов;
2. Кинжал с костяной рукояткой, на котором приносилась масонская клятва молчания;
3. Тетрадь с моим экслибрисом, на которой давался обет молчания;
4. Записная книжка с масонскими записями, начиная с 1927 года;
5. Серебряная позолоченная пятиконечная звездочка, отобранная у меня при обыске в Бутырской тюрьме в 1940 г. в августе;
6. «Энциклопедия оккультизма» Г.О.Ма, издание 1912 г., СПб, библиографическая редкость, выпущенная всего в 300 экземплярах, 2 тома инфолио;
7. Гравюры на дереве (22 штуки, рисунки и фото).
Кроме того, мне до сих пор не выдана квитанция на мой докторский диплом и пенсионную книжку.
з/к доктор Астромов-Кириченко
28-IV-41 г.
[ЦА ФСБ РФ, Н-15197, Из наблюдательного дела № 7042/Абхазия, л. 37]
Никаких сведений о последующей судьбе Б.В.Астромова-Кириченко в архивно-следственном деле нет, что заставляет предполагать его смерть во Внутренней тюрьме НКВД, последовавшую вскоре после вынесения приговора.
1 Вейнер Аркадий Петрович, 1975 г. рожд., поступил на службу в МИД в 1894 г. С 1896 по 1897 гг. - секретарь российского консульства в Рущуке; с 1898 по 1899 гг. - вице-консул в Нью-Йорке; с 1900 по 1907 гг. - делопроизводитель VIII, а с 1908 по 1916 гг. V класса 2-го департамента МИД. Одновременно с 21 октября 1914 г. по 1916 г. исполнял обязанности вице-директора 2-го департамента МИД. Имел следующие ордена: серебряную медаль в память императора Александра III, болгарский орден св. Александра, французский орден Почетного легиона, бухарский орден Золотой звезды, шведский орден Полярной звезды, люксембургский орден Дубового венка, испанский орден Изабеллы Католической, итальянский орден Короны. В 1913 г. произведен в действительные статские советники. Жена - Шульман-Вейнер Варвара Рудольфовна, сыновья: Михаил Аркадьевич Вейнер, 1901 г. рожд., Петр Аркадьевич Вейнер, 1904 г. рожд., Кирилл Аркадьевич Вейнер, 1912 г. рожд. и дочь Варвара Аркадьевна, 1907 г. рожд. [Их справки Гос. архива внешней политики, 25.09.40 г.]
2 В защиту нашего дома (лат.).
3 По-латыни правильнее было бы silentium grande.
<< Назад Вперёд>>
