«Знай свое ремесло»
Второе поколение – поколение Александра III, националиста и властного реакционера, – было представлено в 1900 году четырьмя его родными и десятью двоюродными братьями.
Четыре брата Александра III, дяди Николая II – Владимир, Александр, Сергей и Павел. Наибольший интерес представляют великий князь Владимир Александрович и его жена, великая княгиня Мария Павловна.
Красавец, наделенный раскатистым голосом, заядлый охотник, утонченный гурман (у него была целая коллекция меню с замечаниями, которые он записывал сразу же после трапезы), Владимир в полной мере использовал свое привилегированное положение.
Он был президентом Академии художеств, поклонником живописи и литературы, окружал себя артистами, певцами и художниками. Он говорил обо всем со знанием дела и не терпел возражений, разве что наедине. Он пользовался авторитетом в свете и среди великих князей.
Владимир был самым старшим из дядей царя Николая II. Его авторитет не подвергался сомнению, и он вполне мог бы им воспользоваться. Будучи на двадцать один год старше царя, он мог бы, наравне с Михаилом Николаевичем, стать главой семьи, хранителем ее единства и традиций. Но случилось иначе.
Сильная личность великого князя повергала в ужас Николая II. Владимир Александрович почувствовал это с первых дней его царствования и намеренно держался в стороне от государственных дел.
Окончательный разрыв произошел в 1905 году во время женитьбы великого князя Кирилла, старшего сына Владимира. 8 октября 1905 года без царского согласия Кирилл женился за границей на принцессе Виктории-Мелите Саксен-Кобург-Готской, великой герцогине Гессенской. Этот брак противоречил существующим законам, глубоко почитаемым царем.[4]
Через некоторое время Кирилл приехал в Санкт-Петербург. Его родители были уверены, что молодому князю придется выслушать упреки со стороны главы семьи, которые он, несомненно, заслужил. Верили они и в то, что он будет прощен.
Он приехал в восемь часов пополудни и тут же отправился во дворец родителей. В десять часов ему сообщили, что граф Фредерикс прибыл и желает говорить с ним «в соответствии с указаниями, полученными от царя». Фредерикс передал великому князю решение государя: он должен немедля покинуть Россию и никогда больше не ступать ногой на ее землю, ожидая за границей сообщения о последующих наказаниях.
В тот же вечер в полночь великий князь уехал из Санкт-Петербурга на поезде.
Эта суровая мера возмутила великого князя Владимира. Он был взбешен тем, что его сына выставили, даже не поговорив с ним. На следующий день он явился к царю и подал в отставку со всех должностей, которые занимал в русской армии. Это был самый решительный протест, который он только мог выразить.
Считается, что такое жесткое решение царь принял под влиянием императрицы. Поговаривали, что таким образом она отомстила великому князю Кириллу за то, что он осмелился жениться на женщине, которая незадолго до этого ушла от своего мужа, герцога Гессенского, брата императрицы.
Были и другие причины трений между Большим двором и двором Марии Павловны, жены Владимира. Я уже упоминал, что Марии Павловне не удалось стать наставницей императрицы в светских делах, которые в совокупности определяли успех или неудачу каждой женщины при дворе, даже царской жены. А когда попытки Марии Павловны были холодно отвергнуты, она, будучи женщиной властной и вспыльчивой, дала волю своему язвительному языку, комментируя все, что бы ни сделала племянница. Двор – ее двор – следовал установленному ею примеру. Наиболее обидные для императрицы слухи исходили именно из непосредственного окружения Марии Павловны. Положение усугублялось еще и тем, что ее двор был, в отличие от Большого двора, открытым; все модные художники конца XIX и начала XX века были приняты при дворе президента Академии художеств. Эту должность великая княгиня приняла на себя после смерти мужа. Мария Павловна поддерживала регулярную переписку с многими государственными деятелями и писателями Европы и США, и ее голос был слышен во всех уголках мира.
Приведу пример неограниченных возможностей великой княгини. Великого князя Владимира в 1907 году послали в Болгарию в качестве представителя России при открытии памятника Александру II в Софии. С ним отправилась и Мария Павловна. В день большого банкета в честь российских гостей у меня было лишь несколько минут, чтобы рассказать великой княгине о важных персонах болгарского общества, которые будут присутствовать на банкете и последующем за ним приеме. В течение трех часов великая княгиня вела оживленную и изысканную беседу с людьми, которых видела впервые в жизни, и не сделала ни единого промаха.
Вечером я поздравил ее с дипломатическим успехом, на что она ответила:
– Каждый должен знать свое ремесло. Можете передать эту фразу Большому двору.
И нужно признать, что свое дело она знала в совершенстве.
Ее двор затмевал двор императрицы. Быть назначенной фрейлиной Марии Павловны означало получить шанс сделаться королевой красоты на всех конкурсах красоты, если бы таковые устраивались тогда в России. Событием сезона считались благотворительные базары, проводимые великой княгиней на Рождество в салонах Благородного собрания Санкт-Петербурга. Снобы, которым никогда бы не выпал другой шанс попасть в высшее общество, толпились вокруг прилавка великой княгини, жертвуя крупные суммы в ее благотворительный фонд. Если они были по-настоящему щедры, то впоследствии милостиво приглашались на прием во дворец. В Санкт-Петербурге Мария Павловна была центром любого события в высшем обществе. Ее высказывания повторялись потом по всему городу.
Неискоренимая зависть, постоянно подпитываемая новыми интригами, все больше отчуждала оба двора. Я уже рассказывал, как императрица относилась к великой княгине к концу царствования (случай с ливадийскими госпиталями). В этих условиях исключалось любое дружелюбие между императрицей и ее дядей и тетей.
Четыре брата Александра III, дяди Николая II – Владимир, Александр, Сергей и Павел. Наибольший интерес представляют великий князь Владимир Александрович и его жена, великая княгиня Мария Павловна.
Красавец, наделенный раскатистым голосом, заядлый охотник, утонченный гурман (у него была целая коллекция меню с замечаниями, которые он записывал сразу же после трапезы), Владимир в полной мере использовал свое привилегированное положение.
Он был президентом Академии художеств, поклонником живописи и литературы, окружал себя артистами, певцами и художниками. Он говорил обо всем со знанием дела и не терпел возражений, разве что наедине. Он пользовался авторитетом в свете и среди великих князей.
Владимир был самым старшим из дядей царя Николая II. Его авторитет не подвергался сомнению, и он вполне мог бы им воспользоваться. Будучи на двадцать один год старше царя, он мог бы, наравне с Михаилом Николаевичем, стать главой семьи, хранителем ее единства и традиций. Но случилось иначе.
Сильная личность великого князя повергала в ужас Николая II. Владимир Александрович почувствовал это с первых дней его царствования и намеренно держался в стороне от государственных дел.
Окончательный разрыв произошел в 1905 году во время женитьбы великого князя Кирилла, старшего сына Владимира. 8 октября 1905 года без царского согласия Кирилл женился за границей на принцессе Виктории-Мелите Саксен-Кобург-Готской, великой герцогине Гессенской. Этот брак противоречил существующим законам, глубоко почитаемым царем.[4]
Через некоторое время Кирилл приехал в Санкт-Петербург. Его родители были уверены, что молодому князю придется выслушать упреки со стороны главы семьи, которые он, несомненно, заслужил. Верили они и в то, что он будет прощен.
Он приехал в восемь часов пополудни и тут же отправился во дворец родителей. В десять часов ему сообщили, что граф Фредерикс прибыл и желает говорить с ним «в соответствии с указаниями, полученными от царя». Фредерикс передал великому князю решение государя: он должен немедля покинуть Россию и никогда больше не ступать ногой на ее землю, ожидая за границей сообщения о последующих наказаниях.
В тот же вечер в полночь великий князь уехал из Санкт-Петербурга на поезде.
Эта суровая мера возмутила великого князя Владимира. Он был взбешен тем, что его сына выставили, даже не поговорив с ним. На следующий день он явился к царю и подал в отставку со всех должностей, которые занимал в русской армии. Это был самый решительный протест, который он только мог выразить.
Считается, что такое жесткое решение царь принял под влиянием императрицы. Поговаривали, что таким образом она отомстила великому князю Кириллу за то, что он осмелился жениться на женщине, которая незадолго до этого ушла от своего мужа, герцога Гессенского, брата императрицы.
Были и другие причины трений между Большим двором и двором Марии Павловны, жены Владимира. Я уже упоминал, что Марии Павловне не удалось стать наставницей императрицы в светских делах, которые в совокупности определяли успех или неудачу каждой женщины при дворе, даже царской жены. А когда попытки Марии Павловны были холодно отвергнуты, она, будучи женщиной властной и вспыльчивой, дала волю своему язвительному языку, комментируя все, что бы ни сделала племянница. Двор – ее двор – следовал установленному ею примеру. Наиболее обидные для императрицы слухи исходили именно из непосредственного окружения Марии Павловны. Положение усугублялось еще и тем, что ее двор был, в отличие от Большого двора, открытым; все модные художники конца XIX и начала XX века были приняты при дворе президента Академии художеств. Эту должность великая княгиня приняла на себя после смерти мужа. Мария Павловна поддерживала регулярную переписку с многими государственными деятелями и писателями Европы и США, и ее голос был слышен во всех уголках мира.
Приведу пример неограниченных возможностей великой княгини. Великого князя Владимира в 1907 году послали в Болгарию в качестве представителя России при открытии памятника Александру II в Софии. С ним отправилась и Мария Павловна. В день большого банкета в честь российских гостей у меня было лишь несколько минут, чтобы рассказать великой княгине о важных персонах болгарского общества, которые будут присутствовать на банкете и последующем за ним приеме. В течение трех часов великая княгиня вела оживленную и изысканную беседу с людьми, которых видела впервые в жизни, и не сделала ни единого промаха.
Вечером я поздравил ее с дипломатическим успехом, на что она ответила:
– Каждый должен знать свое ремесло. Можете передать эту фразу Большому двору.
И нужно признать, что свое дело она знала в совершенстве.
Ее двор затмевал двор императрицы. Быть назначенной фрейлиной Марии Павловны означало получить шанс сделаться королевой красоты на всех конкурсах красоты, если бы таковые устраивались тогда в России. Событием сезона считались благотворительные базары, проводимые великой княгиней на Рождество в салонах Благородного собрания Санкт-Петербурга. Снобы, которым никогда бы не выпал другой шанс попасть в высшее общество, толпились вокруг прилавка великой княгини, жертвуя крупные суммы в ее благотворительный фонд. Если они были по-настоящему щедры, то впоследствии милостиво приглашались на прием во дворец. В Санкт-Петербурге Мария Павловна была центром любого события в высшем обществе. Ее высказывания повторялись потом по всему городу.
Неискоренимая зависть, постоянно подпитываемая новыми интригами, все больше отчуждала оба двора. Я уже рассказывал, как императрица относилась к великой княгине к концу царствования (случай с ливадийскими госпиталями). В этих условиях исключалось любое дружелюбие между императрицей и ее дядей и тетей.
<< Назад Вперёд>>
