Депутаты в Зимнем дворце
Было сделано все возможное, чтобы первая встреча царя с депутатами, выбранными всеобщим голосованием, прошла гладко. Народные избранники были приглашены на официальный прием в Зимний дворец. При организации этого приема церемониймейстеры превзошли самих себя.
Царь со свитой вышел из внутренних покоев и направился в тронный зал. Впереди него шли высшие сановники государства, которые несли символы верховной власти – императорский флаг, печать, меч, державу и скипетр, а также усыпанные бриллиантами короны. Сановников сопровождали дворцовые гренадеры в огромных медвежьих шапках, с ружьями в руках.
В тронном зале депутаты ожидали царя справа, а члены верхней палаты – спереди. Левая часть зала была занята членами Императорского совета, министрами и высшими придворными чинами.
Император, императрица, вдовствующая императрица и великие княжны Ольга и Татьяна вместе с другими членами императорской семьи остановились в центре огромного зала. Символы власти были размещены по обе стороны от трона, который был наполовину покрыт императорской мантией. Принесли алтарь и пропели «Отче наш».
После этого императрица и члены царской семьи прошли перед царем и уселись слева от трона. Царь остался один в центре зала. Он размеренным шагом подошел к трону и сел на него. Ему подали текст тронной речи, которую он, встав, зачитал, очень четко выговаривая слова.
Сразу же после этого процессия удалилась во внутренние апартаменты.
Что можно было сказать о депутатах? Я увидел их тогда впервые в жизни. Их костюмы резко контрастировали с величественными одеяниями министров и высших сановников. Одни депутаты явились во дворец во фраках, другие – в серых пиджаках. Видны были кафтаны крестьян, мундиры отставных офицеров и национальные костюмы кавказцев. Вся эта публика произвела на нас удручающее впечатление. На лицах депутатов была написана враждебность.
Несколько часов спустя мы с Фредериксом присутствовали на открытии Думы в Таврическом дворце. По пути назад граф сказал мне:
– Депутаты произвели на меня впечатление шайки бандитов, которые только и ждут момента, чтобы наброситься на министров и перерезать им горло. Никогда больше не появлюсь среди них.
Я думаю, что впечатление, произведенное народными избранниками на М. Горемыкина, премьер-министра, не сильно отличалось от нашего. Говорят, что на думской трибуне, которая была слишком высока для него, Горемыкин выглядел очень бледно; глава правительства с вечно дрожащими руками представлял собой весьма неимпозантную фигуру, особенно в сравнении с С. Муромцевым, председателем Думы, который был выдающимся оратором.
Я убежден, что церемония в тронном зале, с сановниками в расшитых золотом мундирах и при орденах, наполнила сердца депутатов завистью и ненавистью. Она ни в коем случае не способствовала восстановлению престижа царя, как все надеялись. У меня сложилось впечатление, что депутаты не способны сотрудничать с правительством, они производили впечатление людей, ведущих междоусобную борьбу за власть.
Что касается царя, то ему не приходило в голову, что эти несколько сот человек надо принимать как законных представителей народа, который до сих пор встречал его так восторженно. Мы сразу же почувствовали, что его величество не допускает и мысли, что эта Дума, эти депутаты, эти серые ничтожества смогут помочь ему в выполнении обязанностей государя.
Царь подписал манифест, дарующий народу политические свободы. Но не успел он это сделать, как представители реакционных кругов тут же стали кричать о том, что этот манифест был вырван у него силой или, еще лучше, что царь России не имеет права ограничивать самодержавную власть, доставшуюся ему от предков.
Эта идея нашла горячих приверженцев в окружении императрицы. Даже после отречения царя от престола императрица не уставала повторять, что ее муж мог отречься от престола, но не имел права отказываться от самодержавия, ибо, восходя на трон, он поклялся передать своим наследникам власть в том виде, в каком он ее принял, то есть не ограниченной никакими конституциями.
Реакционеры, которые требовали неограниченной власти для царя (при условии, конечно, что сам самодержец будет удовлетворять их требованиям), вскоре одержали верх. Они и определили судьбу Первой Думы.
Вторая Дума была еще более радикальной, чем Первая, и вопрос приема ее депутатов в Зимнем дворце даже не рассматривался.
Царь со свитой вышел из внутренних покоев и направился в тронный зал. Впереди него шли высшие сановники государства, которые несли символы верховной власти – императорский флаг, печать, меч, державу и скипетр, а также усыпанные бриллиантами короны. Сановников сопровождали дворцовые гренадеры в огромных медвежьих шапках, с ружьями в руках.
В тронном зале депутаты ожидали царя справа, а члены верхней палаты – спереди. Левая часть зала была занята членами Императорского совета, министрами и высшими придворными чинами.
Император, императрица, вдовствующая императрица и великие княжны Ольга и Татьяна вместе с другими членами императорской семьи остановились в центре огромного зала. Символы власти были размещены по обе стороны от трона, который был наполовину покрыт императорской мантией. Принесли алтарь и пропели «Отче наш».
После этого императрица и члены царской семьи прошли перед царем и уселись слева от трона. Царь остался один в центре зала. Он размеренным шагом подошел к трону и сел на него. Ему подали текст тронной речи, которую он, встав, зачитал, очень четко выговаривая слова.
Сразу же после этого процессия удалилась во внутренние апартаменты.
Что можно было сказать о депутатах? Я увидел их тогда впервые в жизни. Их костюмы резко контрастировали с величественными одеяниями министров и высших сановников. Одни депутаты явились во дворец во фраках, другие – в серых пиджаках. Видны были кафтаны крестьян, мундиры отставных офицеров и национальные костюмы кавказцев. Вся эта публика произвела на нас удручающее впечатление. На лицах депутатов была написана враждебность.
Несколько часов спустя мы с Фредериксом присутствовали на открытии Думы в Таврическом дворце. По пути назад граф сказал мне:
– Депутаты произвели на меня впечатление шайки бандитов, которые только и ждут момента, чтобы наброситься на министров и перерезать им горло. Никогда больше не появлюсь среди них.
Я думаю, что впечатление, произведенное народными избранниками на М. Горемыкина, премьер-министра, не сильно отличалось от нашего. Говорят, что на думской трибуне, которая была слишком высока для него, Горемыкин выглядел очень бледно; глава правительства с вечно дрожащими руками представлял собой весьма неимпозантную фигуру, особенно в сравнении с С. Муромцевым, председателем Думы, который был выдающимся оратором.
Я убежден, что церемония в тронном зале, с сановниками в расшитых золотом мундирах и при орденах, наполнила сердца депутатов завистью и ненавистью. Она ни в коем случае не способствовала восстановлению престижа царя, как все надеялись. У меня сложилось впечатление, что депутаты не способны сотрудничать с правительством, они производили впечатление людей, ведущих междоусобную борьбу за власть.
Что касается царя, то ему не приходило в голову, что эти несколько сот человек надо принимать как законных представителей народа, который до сих пор встречал его так восторженно. Мы сразу же почувствовали, что его величество не допускает и мысли, что эта Дума, эти депутаты, эти серые ничтожества смогут помочь ему в выполнении обязанностей государя.
Царь подписал манифест, дарующий народу политические свободы. Но не успел он это сделать, как представители реакционных кругов тут же стали кричать о том, что этот манифест был вырван у него силой или, еще лучше, что царь России не имеет права ограничивать самодержавную власть, доставшуюся ему от предков.
Эта идея нашла горячих приверженцев в окружении императрицы. Даже после отречения царя от престола императрица не уставала повторять, что ее муж мог отречься от престола, но не имел права отказываться от самодержавия, ибо, восходя на трон, он поклялся передать своим наследникам власть в том виде, в каком он ее принял, то есть не ограниченной никакими конституциями.
Реакционеры, которые требовали неограниченной власти для царя (при условии, конечно, что сам самодержец будет удовлетворять их требованиям), вскоре одержали верх. Они и определили судьбу Первой Думы.
Вторая Дума была еще более радикальной, чем Первая, и вопрос приема ее депутатов в Зимнем дворце даже не рассматривался.
<< Назад Вперёд>>
