Выходы их величеств
Выходы их величеств происходили по случаю наиболее важных праздников.
Выходы подразделялись на большие и малые. На больших обязаны были присутствовать все придворные. Для участия в малом выходе требовалось получить специальное приглашение.
Выходами они назывались условно. Просто их величества покидали свои покои и торжественно шли в церковь. После службы они с теми же церемониями возвращались к себе.
За полчаса до выхода все члены императорской семьи собирались в Малахитовом зале, куда допускались только родственники царя. В дверях стояли придворные арапы – стражи в расшитых золотом мундирах. Придворные для подготовки к выходу собирались в других залах дворца. Им помогала церемониальная служба, в чем, собственно, и заключалась ее основная работа.
Как только процессия была соответствующим образом сформирована, в Малахитовом зале появлялся министр двора и докладывал его величеству. В ту же минуту великие князья, в точном соответствии со степенью своей близости к трону, выстраивались позади их величеств. Великие княжны и княгини занимали место в процессии по рангу их отцов или мужей.
В первой паре шел царь и вдовствующая императрица. Александра Федоровна шла во второй паре. Министр двора держался справа от государя, отступив на несколько шагов назад. За ним следовали дежурные офицеры – генерал-адъютант, свитский генерал и флигель-адъютант.
Государь обычно облачался в мундир того полка, чей праздник приходился на день выхода, или того полка, который в этот день нес службу во дворце.
Чаще всего царь надевал мундир Преображенского или лейб-гвардии Гусарского полков, в которых он проходил военную службу.
Остальные офицеры процессии должны были быть в свитской форме, а не в мундире своего полка. Придворные дамы обязаны были являться в русском платье со шлейфом.
Русское платье подробно описано в «Придворном календаре». Это платье из белого атласа должно было оставлять открытыми плечи и заканчиваться длинным шлейфом из бархата с золотым шитьем (цвета бархата различались по принадлежности к дворам великих князей). На голову надевался кокошник из красного бархата с золотой вышивкой, нечто вроде диадемы. Он был позаимствован из традиций московского двора.
Дамы, «приглашенные ко двору», могли выбирать цвета платьев по своему усмотрению.
Кокошники и платья разрешалось украшать драгоценными камнями, в зависимости от средств владелицы. В этом отношении некоторые дамы ставили рекорды, которые нелегко было побить. Я помню Зиновьеву, жену предводителя дворянства Санкт-Петербурга, на которой вместо пуговиц было девять или десять изумрудов, каждый крупнее голубиного яйца. Самые замечательные бриллианты украшали платья графинь Шуваловой, Воронцовой-Дашковой, Шереметевой, княгинь Кочубей, Юсуповой и других.
Выйдя из Малахитового зала в Концертный, их величества отвечали на приветствия присутствующих в этом зале лиц, то есть придворных, имеющих право прохода «за кавалергардов». Это выражение произошло по названию караула кавалергардов, охранявшего вход в Концертный зал. Проходить мимо него было особой привилегией. Таким образом, существовали две категории придворных: те, которые могли проходить за линию почетного караула, и те, которые не имели такого права.
После того как царь входил в Концертный зал, начинала формироваться процессия. Главные сановники оставались стоять лицом к царю, пока церемониймейстеры не дадут им знак начать выход. Они шли в порядке своей близости к царю.
Государь с государыней следовали непосредственно за главными сановниками двора. За ними идут члены императорской семьи, фрейлины, другие важные сановники, министры, сенаторы и военные.
Процессия входила в Николаевский зал, где в живописных группах стояли офицеры гвардии. И наконец, процессия проходила через другие залы мимо именитого купечества и журналистов (которых в основном допускали на галереи).
Их величества входили в церковь в сопровождении великих князей, высших сановников и гофмейстерин. Остальные придворные оставались в соседних залах. Это был наиболее сложный момент для церемониймейстеров, которые должны были следить, чтобы никто не разговаривал слишком громко и не курил. Самые значительные особы хорошо знали, где есть задние лестницы, которые во время церковной службы превращались в импровизированные курительные комнаты; особенно часто их посещали великие князья, ухитрявшиеся незаметно улизнуть из церкви. Кстати, надо отметить, что беседы на лестнице никогда не касались деловых и официальных вопросов. Церемониймейстеры старались не появляться в этих «курительных комнатах» и главном Концертном зале, где, несмотря на все запреты, курили генералы.
На обратном пути из церкви их величества останавливались в Концертном зале, где им представляли новых фрейлин и других важных дам.
Я хорошо помню трудности, с которыми сталкивались молодые офицеры на «внутренней» дворцовой службе. Во время важных событий, таких как выход или бал, им приходилось надевать парадный мундир. Помимо обычного кителя он включал в себя супервест (род жилета), высокие сапоги и лосины. Верхний китель надевался вместо кирасы, которую носили на внешних постах; у конногвардейцев он был алого цвета, с большими металлическими орлами спереди и сзади. Кавалергарды носили большие звезды Святого Андрея.
Важно было добиться, чтобы на лосинах не было ни единой морщинки. Для этого их перед надеванием смачивали, натирали мылом и затем натягивали на голое тело. Эта операция требовала участия двух дюжих солдат. Надеюсь, мои читатели извинят меня за эти вульгарные подробности – другими словами и не опишешь задачу, которую им приходилось выполнять. Приходилось ли вам видеть мельника, утрясающего муку в мешок? Этим и занимались наши солдаты – они в буквальном смысле слова втряхивали офицера в лосины.
Дежурный офицер на внутренней дворцовой службе стоял на своем посту двадцать четыре часа. У него было в распоряжении кресло, и, если все было спокойно, он имел право расстегнуть ремешок шлема и снять одну перчатку.
Выходы подразделялись на большие и малые. На больших обязаны были присутствовать все придворные. Для участия в малом выходе требовалось получить специальное приглашение.
Выходами они назывались условно. Просто их величества покидали свои покои и торжественно шли в церковь. После службы они с теми же церемониями возвращались к себе.
За полчаса до выхода все члены императорской семьи собирались в Малахитовом зале, куда допускались только родственники царя. В дверях стояли придворные арапы – стражи в расшитых золотом мундирах. Придворные для подготовки к выходу собирались в других залах дворца. Им помогала церемониальная служба, в чем, собственно, и заключалась ее основная работа.
Как только процессия была соответствующим образом сформирована, в Малахитовом зале появлялся министр двора и докладывал его величеству. В ту же минуту великие князья, в точном соответствии со степенью своей близости к трону, выстраивались позади их величеств. Великие княжны и княгини занимали место в процессии по рангу их отцов или мужей.
В первой паре шел царь и вдовствующая императрица. Александра Федоровна шла во второй паре. Министр двора держался справа от государя, отступив на несколько шагов назад. За ним следовали дежурные офицеры – генерал-адъютант, свитский генерал и флигель-адъютант.
Государь обычно облачался в мундир того полка, чей праздник приходился на день выхода, или того полка, который в этот день нес службу во дворце.
Чаще всего царь надевал мундир Преображенского или лейб-гвардии Гусарского полков, в которых он проходил военную службу.
Остальные офицеры процессии должны были быть в свитской форме, а не в мундире своего полка. Придворные дамы обязаны были являться в русском платье со шлейфом.
Русское платье подробно описано в «Придворном календаре». Это платье из белого атласа должно было оставлять открытыми плечи и заканчиваться длинным шлейфом из бархата с золотым шитьем (цвета бархата различались по принадлежности к дворам великих князей). На голову надевался кокошник из красного бархата с золотой вышивкой, нечто вроде диадемы. Он был позаимствован из традиций московского двора.
Дамы, «приглашенные ко двору», могли выбирать цвета платьев по своему усмотрению.
Кокошники и платья разрешалось украшать драгоценными камнями, в зависимости от средств владелицы. В этом отношении некоторые дамы ставили рекорды, которые нелегко было побить. Я помню Зиновьеву, жену предводителя дворянства Санкт-Петербурга, на которой вместо пуговиц было девять или десять изумрудов, каждый крупнее голубиного яйца. Самые замечательные бриллианты украшали платья графинь Шуваловой, Воронцовой-Дашковой, Шереметевой, княгинь Кочубей, Юсуповой и других.
Выйдя из Малахитового зала в Концертный, их величества отвечали на приветствия присутствующих в этом зале лиц, то есть придворных, имеющих право прохода «за кавалергардов». Это выражение произошло по названию караула кавалергардов, охранявшего вход в Концертный зал. Проходить мимо него было особой привилегией. Таким образом, существовали две категории придворных: те, которые могли проходить за линию почетного караула, и те, которые не имели такого права.
После того как царь входил в Концертный зал, начинала формироваться процессия. Главные сановники оставались стоять лицом к царю, пока церемониймейстеры не дадут им знак начать выход. Они шли в порядке своей близости к царю.
Государь с государыней следовали непосредственно за главными сановниками двора. За ними идут члены императорской семьи, фрейлины, другие важные сановники, министры, сенаторы и военные.
Процессия входила в Николаевский зал, где в живописных группах стояли офицеры гвардии. И наконец, процессия проходила через другие залы мимо именитого купечества и журналистов (которых в основном допускали на галереи).
Их величества входили в церковь в сопровождении великих князей, высших сановников и гофмейстерин. Остальные придворные оставались в соседних залах. Это был наиболее сложный момент для церемониймейстеров, которые должны были следить, чтобы никто не разговаривал слишком громко и не курил. Самые значительные особы хорошо знали, где есть задние лестницы, которые во время церковной службы превращались в импровизированные курительные комнаты; особенно часто их посещали великие князья, ухитрявшиеся незаметно улизнуть из церкви. Кстати, надо отметить, что беседы на лестнице никогда не касались деловых и официальных вопросов. Церемониймейстеры старались не появляться в этих «курительных комнатах» и главном Концертном зале, где, несмотря на все запреты, курили генералы.
На обратном пути из церкви их величества останавливались в Концертном зале, где им представляли новых фрейлин и других важных дам.
Я хорошо помню трудности, с которыми сталкивались молодые офицеры на «внутренней» дворцовой службе. Во время важных событий, таких как выход или бал, им приходилось надевать парадный мундир. Помимо обычного кителя он включал в себя супервест (род жилета), высокие сапоги и лосины. Верхний китель надевался вместо кирасы, которую носили на внешних постах; у конногвардейцев он был алого цвета, с большими металлическими орлами спереди и сзади. Кавалергарды носили большие звезды Святого Андрея.
Важно было добиться, чтобы на лосинах не было ни единой морщинки. Для этого их перед надеванием смачивали, натирали мылом и затем натягивали на голое тело. Эта операция требовала участия двух дюжих солдат. Надеюсь, мои читатели извинят меня за эти вульгарные подробности – другими словами и не опишешь задачу, которую им приходилось выполнять. Приходилось ли вам видеть мельника, утрясающего муку в мешок? Этим и занимались наши солдаты – они в буквальном смысле слова втряхивали офицера в лосины.
Дежурный офицер на внутренней дворцовой службе стоял на своем посту двадцать четыре часа. У него было в распоряжении кресло, и, если все было спокойно, он имел право расстегнуть ремешок шлема и снять одну перчатку.
<< Назад Вперёд>>
