Планы: а мы пойдем на Вислу…
Готовясь к войне будущей, неизбежно оглядываются на опыт войны предыдущей. Для России Первая мировая война прошла в коалиции со странами Антанты и под знаком серьезных экономических и внутриполитических трудностей. Во избежание экономических трудностей проводилась индустриализация. Среди мер по устранению угрозы внутриполитической нестабильности можно назвать политические репрессии 1930-х годов. Впрочем, обсуждение этого вопроса выходит за рамки данного исследования. Более интересным является вопрос военного планирования СССР в последние предшествовавшие 22 июня 1941 г. месяцы. В ходе Первой мировой войны неоднократно возникали трения между союзниками на почве выработки приемлемой коалиционной стратегии. Собственно, опасения относительно возможности повторения негативного опыта привели к неудаче переговоров с военными делегациями Англии и Франции в августе 1939 г. СССР были нужны четкие планы и обязательства, у союзников их не было. В итоге маятник качнулся, и от союзников отказались вовсе. 23 августа 1939 г. был заключен вызывающий и поныне бурные дискуссии пакт Молотова — Риббентропа. Трудно судить, как складывались бы события в случае вступления СССР во Вторую мировую войну в коалиции с Англией и Францией, но без четко оговоренных обязательств. Однако в реальности СССР летом 1940 г. оказался с Германией на континенте один на один. С одной стороны, это развязывало руки в вопросах планирования, с другой — требовало большего наряда сил (второго сухопутного фронта у противника просто не было).
Основные усилия планирования в тот период сосредотачивались на так называемой первой операции. При этом планирование исходило из того, что формальное начало войны не совпадет по времени с вводом сторонами главных сил своих войск. Соответственно между переходом двух стран в состояние войны и началом первой операции будет период мобилизации, сосредоточения и развертывания войск. На границе при этом будут идти бои той или иной степени интенсивности, также обмен авиаударами. Первая операция должна была начаться только через две недели после перехода в состояние войны. Поэтому не следует удивляться тому, что наряд сил для действий по известным нам сегодня советским планам первой операции никак не совпадает с реальной численностью войск в армиях с теми же номерами, стоявшими на границе утром 22 июня 1941 г.
Разработчиком документов советского военного планирования являлся начальник Генерального штаба Красной Армии. Соответственно, руководителями оперативных разработок были последовательно Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников (до августа 1940 г.), затем — генерал армии К.А. Мерецков (до февраля 1941 г.), а в последующем — генерал армии Г.К. Жуков. Непосредственными исполнителями были генерал-майор А.М. Василевский (северное, северо-западное и западное направления), генерал-майор А.Ф. Анисов (юго-западное и южное направления), а также генерал-лейтенант Н.Ф. Ватутин.
Заголовок у советских военных планов 1940 г. был «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных сил Советского Союза». Результат размышления Б.М. Шапошникова над новым профилем границы был отражен в документе, датированном 19 августа 1940 г. По мнению Бориса Михайловича, следовало построить планирование вокруг следующих тезисов: «Считая, что основной удар немцев будет направлен к северу от устья р. Сан, необходимо и главные силы Красной Армии иметь развернутыми к северу от Полесья. На Юге — активной обороной должны быть прикрыты Западная Украина и Бессарабия и скована возможно большая часть германской армии. Основной задачей наших войск является — нанесение поражения германским силам, сосредоточивающимся в Восточной Пруссии и в районе Варшавы: вспомогательным ударом нанести поражение группировке противника в районе Ивангород, Люблин, Грубешов. Томашев»[22]. Фактически основной идеей плана является воспроизведение действий русской армии 1914 года, штурм цитадели Восточной Пруссии ударами с северо-запада и в обход Мазурских озер.
Однако руководство Генерального штаба меняется, и соответствующие изменения претерпевают советские военные планы. Новый начальник Генштаба К.А. Мерецков к тому моменту уже имел неоднозначный опыт штурма «Линии Маннергейма» зимой 1939/40 г. Соответственно перспектива взламывать куда более совершенные укрепления немцев в Восточной Пруссии его явно не прельщала. Ось советского военного планирования стала смещаться на юг. Следующий вариант плана появляется 18 сентября 1940 г. Основные задачи войск обрисованы в нем следующими словами: «Главные силы Красной Армии на Западе, в зависимости от обстановки, могут быть развернуты или к югу от Брест-Литовска с тем, чтобы мощным ударом в направлениях Люблин и Краков и далее на Бреслау (Братислав) в первый же этап войны отрезать Германию от Балканских стран, лишить ее важнейших экономических баз и решительно воздействовать на Балканские страны в вопросах участия их в войне; или к северу от Брест-Литовска, с задачей нанести поражение главным силам германской армии в пределах Восточной Пруссии и овладеть последней»[23].
Что характерно, первым в документе излагался вариант с развертыванием главных сил Красной армии к югу от Брест-Литовская, т. е. на Украине. По этому варианту главный удар наносился Юго-Западным фронтом. Однако Западный фронт не должен был сидеть сложа руки. Его задачами было сковывание противника и содействие войскам на направлении главного удара. Сформулированы они были следующим образом: «Прочно прикрывая Минское направление, по сосредоточении войск, одновременным ударом с Северо-Западным фронтом, в общем направлении на Аленштейн, сковать немецкие силы, сосредоточивающиеся в Восточной Пруссии. С переходом армий Юго-Западного фронта в наступление, ударом левофланговой армии в общем направлении на Ивангород, способствовать Юго-Западному фронту разбить Люблинскую группировку противника и, развивая в дальнейшем операцию на Радом, обеспечивать действия Юго-Западного фронта с севера»[24].
По этому варианту в составе Западного фронта предполагалось иметь: 35 стрелковых, 3 танковых, 1 мотострелковую, 3 кавалерийских дивизии; 4 танковых бригады и 39 полков авиации. Эти силы распределялись между четырьмя армейскими управлениями: 3А (5 сд, 1 тбр), 10А (10 сд, 1 тд, 3 кд, 1 тбр), 13А (5 сд) и 4А (12 сд, 2 тд, 1 мд, 2 тбр), а еще 3 сд оставалось в резерве фронтового командования.
Второй вариант предусматривал сосредоточение главных сил Красной армии к северу от Брест-Литовска. Это был так называемый «северный» вариант развертывания. Главными игроками по этому варианту становились Северо-Западный и Западный фронты. Соответственно Западный фронт получал более амбициозную и сложную задачу, нежели предполагавшаяся по предыдущему варианту. Фронту предписывалось:
«Ударом севернее р. Буг, в общем направлении на Аленштейн, совместно с армиями Северо-Западного фронта, нанести решительное поражение германским армиям, сосредоточивающимся на территории Восточной Пруссии, овладеть последней и выйти на нижнее течение р. Висла. Одновременно ударом левофланговой армии, в общем направлении на Ивангород, совместно с армиями Юго-Западного фронта нанести поражение Ивангородско-Люблинской группировке противника и также выйти на р. Висла».
Наряд сил сообразно более сложной задаче увеличивался. Всего в составе Западного фронта предполагалось иметь: 41 стрелковую, 2 моторизованных, 5 танковых, 3 кавалерийских дивизии, 4 танковых бригады и 70 полков авиации. Армейские управления оставались те же — 3, 10, 13 и 4-я армии. Отметим существенное наращивание сил авиации фронта в этом варианте. Количество авиаполков в «северном» варианте развертывания возрастает едва ли не вдвое, в то время как количество стрелковых дивизий увеличивается всего на 20%.
Помимо этого, в районе Двинск, Полоцк, Минск за Северо-Западным и Западным фронтами предполагалось сосредоточить дополнительно достаточно многочисленный резерв Главного командования. Он должен был состоять из 14 стрелковых дивизий, 4 корпусных управлений и 1 армейского управления (из Орловского округа). По первому («южному») варианту развертывания такого сильного резерва в тылу наносящего главный удар фронта (тогда им был ЮЗФ) не предусматривалось. Резерв этот предназначался «для развития удара или для контрудара против наступающего противника».
Главным преимуществом «северного» варианта была быстрота развертывания. По плану предполагалось, что сосредоточение армий закончится уже на 20-й день от начала мобилизации. Только дивизии резерва фронта и Главного командования сосредоточивались уже в первые дни операции. Связано это было с лучшим развитием дорожной сети в полосе двух фронтов к северу от Брест-Литовска. Соответственно сосредоточение по «южному» варианту развертывания могло быть закончено лишь на 30-й день от начала мобилизации. Составителям плана пришлось констатировать: «Столь поздние сроки развертывания армий Юго-Западного фронта и являются единственным, но серьезным недостатком данного варианта развертывания».
Однако у «северного» сохранялся тот же недостаток, который заставил Мерецкова искать альтернативы плану Шапошникова. Штурм Восточной Пруссии отнюдь не гарантировал быструю и, главное, эффектную победу. Поэтому уже в самом тексте плана содержалась следующая сентенция: «Возникают опасения, что борьба на этом фронте может привести к затяжным боям, свяжет наши главные силы и не даст нужного и быстрого эффекта, что, в свою очередь, сделает неизбежным и ускорит вступление Балканских стран в войну против нас».
Фактически советское военное руководство оказывалось между Сциллой и Харибдой. В одном случае была опасность увязнуть в боях за укрепления, в другом — опоздать с развертыванием и начать первую операцию войны в худших условиях. Если противник упреждал Красную армию в развертывании и сосредоточении, то под вопрос могла быть поставлена сама возможность реализации плана первой операции. В итоге во вводной части «Соображений…» сентября 1940 г. было предложено соломоново решение. Предполагалось, что окончательный выбор между «северным» и «южным» вариантами будет зависеть от «политической обстановки, которая сложится к началу войны».
Однако новые кадровые перестановки в высших эшелонах власти вскоре непосредственно повлияли на военное планирование. Во-первых, по итогам Финской войны новым наркомом обороны стал С.К. Тимошенко, ранее командовавший Киевским округом. Во-вторых, бывший начальник штаба Киевского округа Н.Ф. Ватутин стал начальником Оперативного управления Генерального штаба Красной армии. Наконец, в феврале 1941 г. пост начальника Генерального штаба КА занял Г.К. Жуков, до этого полгода командовавший тем же Киевским округом. Конечно, Жуков долгое время служил в Белорусском округе, но это было еще до смещения линии границы на запад. В итоге в конце 1940 г. и начале 1941 г. был окончательно сделан вывод в пользу «южного» варианта развертывания. Этому способствовали как его объективные достоинства, так и субъективные факторы — быстрое продвижение командиров из КОВО на вершину иерархии РККА.
В апреле 1941 г. в адрес командующего Западным особым военным округом Д.Г. Павлова была отправлена директива за подписями наркома обороны С.К. Тимошенко и начальника Генерального штаба Г.К. Жукова. В ней окончательно закреплялась подчиненная роль Западного фронта в первой операции войны. Об этом говорила даже вводная фраза, поясняющая задачу войск Павлова: «С переходом армий Юго-Западного фронта в наступление». Ранее формулировка была другая — «по сосредоточении войск», т. е. фронт лишался самостоятельности в выборе момента перехода в наступление. Сама задача была выдержана в том же духе: «Ударом левого крыла фронта в общем направлении на Седлец, Радом способствовать Юго-Западному фронту разбить Люблин-Радомскую группировку противника. Ближайшая задача фронта — овладеть районом Седлец, Луков и захватить переправы через р. Висла; в дальнейшем иметь в виду действия на Радом с целью полного окружения Люблинской группировки противника, во взаимодействии с Юго-Западным фронтом»[25]. Соседний фронт упоминался едва ли не в каждой фразе: «способствовать», «во взаимодействии».
Впрочем, Западный фронт все же получил самостоятельную задачу локального характера: «Для обеспечения главного удара фронта нанести вспомогательный удар в направлении Варшавы, с задачей захватить Варшаву и вынести оборону на р. Нарев».
Для проведения первой операции фронту выделялось 38 стрелковых дивизий, 10 танковых дивизий, 5 моторизованных дивизий, 2 кавалерийские дивизии и 35 полков авиации. Как мы видим, наряд сил авиации был урезан по сравнению с предыдущим вариантом, однако несколько увеличилось число стрелковых дивизий. Изменения в числе подвижных соединений были связаны с реорганизацией танковых войск. Выделенные для операции соединения по-прежнему распределялись между четырьмя армейскими управлениями: 3А (6 сд), 10А (7 сд), 13А (10 сд, 4 тд, 2 мд) и 4А (12 сд, 6 тд, 3 мд, 2 кд).
Последние известные нам изменения были внесены в советский план первой операции «Соображениями…» от 15 мая 1941 г.
Наряд сил в сравнении с апрельской директивой заметно изменился, теперь для выполнения поставленных планом задач Западному фронту выделялись 31 стрелковая, 8 танковых, 4 моторизованных и 2 кавалерийских дивизий, а всего — 45 дивизий. Количество выделенных фронту стрелковых дивизий проседает до 31 штуки. Наряд сил авиации был также уменьшен до 21 полка. Для сравнения: Юго-Западному фронту по тем же «Соображениям…» от 15 мая выделялся 91 полк авиации и 122 дивизии.
Задача фронта была откорректированной версией апрельской директивы:
«С переходом армий Юго-Западного фронта в наступление, ударом левого крыла фронта в направлениях на <Варшаву>, Седлец, Радом,<разбить Варшавскую группировку и овладеть Варшавой> [способствовать] <во взаимодействии О Юго-Западным фронтом разбить Люблинско-Радомскую группировку противника, <выйти на р. Висла и подвижными частями овладеть Радом> [и обеспечить эту операцию со стороны Варшавы и Восточной Пруссии]»[26].
По майским «Соображениям…» Западный фронт окончательно превратился в мальчика на побегушках для раздувшегося до размеров борца сумо соседа — Юго-Западного фронта. Если ранее формулировка была «иметь в виду действия на Радом», то в новой редакции город Радом уже нужно брать подвижными частями. Однако в любом случае этот вариант оказался не подписан, хотя и остался свидетельством тенденций в развитии советских военных планов. По иронии судьбы создателям планов вскоре придется импровизировать и радикально менять распределение сил между Западным и Юго-Западным фронтами.
При обсуждении материалов советского военного планирования часто возникает вопрос о наступательном характере планов первой операции. Из этого факта иногда делается поспешный вывод об агрессивном характере советского планирования и даже внешнеполитического курса. Однако в действительности у этого есть достаточно простое объяснение сугубо военного характера. Оборонительный план первой операции в общем случае дело бессмысленное. Мы не знаем реальных планов и направлений главных ударов противника. Если во время войны здесь как-то может помочь разведка, выявляющая группировку противника (с постоянными ошибками и просчетами, заметим), то в период подготовки первой операции группировка складывается «на ходу». Соответственно создавать адекватное ей оборонительное построение собственных войск затруднительно. Целесообразнее иметь наступательный план и пытаться навязать противнику свою волю.
<< Назад Вперёд>>
