Он служит или мечтает о службе
Система чинов императорской России в основном сложилась еще в начале XVIII века и была узаконена Петром Великим в 1722 году. Указ вводил так называемую Табель о рангах, то есть регламент, определяющий порядок прохождения государственной службы, старшинство и взаимное соотношение служебных чинов. За два столетия в Табель о рангах вносились изменения, но в основных чертах она сохранилась, пережив эпоху реформ, до революции 1917 года.
Из государственных служащих вне Табели о рангах находились «нижние чины» — например, канцеляристы, унтер-офицеры и солдаты. Их служба не давала никаких прав и привилегий (кроме права выбора места жительства и рода занятий после отставки) и носила обязательный, а в большинстве случаев принудительный характер. Солдат до 1874 года набирали из низших податных сословий по рекрутским наборам; после 1874 года, после введения всеобщей воинской повинности — по призыву. Ежегодно определялось потребное для армии количество новобранцев, после чего конкретные лица призывного возраста призывались на службу по жребию.
Служба в чинах Табели (в классных чинах) была добровольной и давала ряд важных прав и привилегий: право на получение государственного жалованья и на ношение мундира, свободу от телесных наказаний, право подавать в отставку и, наконец, важнейшее: при достижении чина определенного класса (этот уровень постоянно повышался) — получение прав дворянства. Однако служба накладывала на человека и ряд ограничений: так, например, чиновник или офицер, вознамерившийся жениться, должен был испрашивать у начальства разрешение на этот шаг. От начальства
зависела выдача служащим паспортов и подорожных, и им нельзя было отлучиться от места службы в иной город без соответствующего разрешения. От чиновника или офицера требовалось соблюдение строгих правил поведения; особенно суров был офицерский кодекс чести, но и гражданским чиновникам много чего не полагалось. Например, находиться в мундире в «скверных» местах (публичных домах, трактирах, у цыган). Буянить на улице. Попадать в участок. Печатать под своим именем статьи или стихи в газетах. За подобного рода «безобразия» чиновника могли хорошенько «распечь», а то и уволить от службы без прошения, без пенсиона и без производства в следующий чин. Это, конечно, не значит, что офицеры, чиновники (и приравненные к ним по правам и обязанностям учащиеся государственных учебных заведений) строго воздерживались от посещения кабаков и борделей; просто-напросто, направляясь туда, надобно было переодеться в партикулярное.
Форменная одежда чиновников, утвержденная высочайшим указом в 1856 г. Рисунок
Социальный статус носителя классного чина был тем выше, чем дальше от столиц служил его носитель. В Петербурге, где государственных служащих роилось особенно много, высок был статус носителей только самых высших чинов; но все же служившие в самых малых чинах на общественной лестнице стояли выше крестьян, наемных работников,
торговцев, ремесленников, инородцев, то есть выше большинства населения столицы.
Унтер-офицер полиции с семьей. Фото К. Реша. 1870-е
Кроме военной и статской в Петербурге был еще третий род службы — придворная. Нижние, вне классов, чины дворцового ведомства в документах именовались придворными служителями. Их насчитывалось свыше 2 тысяч, а вместе с членами семей — до 8 тысяч, — при населении города в 600-700 тысяч. Классные придворные носили высокие чины — от VIII до II класса.
Особенно почетной была служба в гвардии. В общественном сознании гвардейский офицер стоял едва ли не на одном уровне с придворными. Кроме того, гвардейская служба была дорогостоящей, да и определиться в гвардию было непросто; как правило, служба в гвардейском полку свидетельствовала о связях, состоятельности и принадлежности
к высшему обществу. Поэтому широкий резонанс получали преступления или любые скандалы, в которых были замешаны гвардейские офицеры, даже и отставные. Например, дело об убийстве, совершенном гвардии прапорщиком Ландсбергом (см. об этом в ч. II, гл. «Знаменитые убийства»), дело об игорном доме, который содержал гвардии штаб-ротмистр Колемин (см. об этом в ч. III, гл. «В двух шагах от Невского»), дело о подделке завещания отставного гвардии капитана Седкова (см. об этом в ч. II, гл. «У истоков организованной преступности»).
Дворцовый гренадер у памятника Николаю I. Фото К. Буллы. 1900-е
Все чины распределялись по четырнадцати классам, от высшего I до низшего XIV. Между чинами статской, военной и придворной службы было установлено строгое соответствие. Периодически в Табель о рангах вносились изменения, среди них очень существенные были сделаны в 1884
году. Приводим роспись чинов Табели о рангах полностью в том виде, в каком она действовала в 1860-1880-х года?.
Чины I класса присваивались лишь в особых случаях именным указом государя. Чины II класса носили министры и генерал-губернаторы; III класса — товарищи министров, сенаторы; IV класса — директора департаментов, губернаторы, председатели и прокуроры судебных палат; V класса — вице-губернаторы, председатели окружных судов. Чины первых пяти классов именовались генеральскими, причем генералами называли и их статских носителей; с VI по VIII классы — штаб-офицерскими; остальные — обер-офицерскими.
Служащие жандармерии имели воинские чины и являлись офицерами. Например, отец погибшего при не вполне ясных обстоятельствах юноши Николая Познанского (см. об этом в ч. II, гл. «Незабудки и самоубийцы») был жандармским полковником. Именно принадлежность жандармов к офицерству делала для них невозможной агентурную работу: «шпионство» было несовместимо с честью офицера. Служащие полиции не именовались воинскими чинами, а при их должности обычно просто указывался класс Табели о рангах: «околоточный надзиратель, двенадцатого класса, Миронович». Специально оговаривалось, что околоточному надзирателю присваиваются права чина не ниже XIV класса, даже если при вступлении в эту должность служащий не имел классного чина. Что же касается судебных следователей и прокуроров, то они имели гражданские чины в зависимости от конкретной должности, обычно IX-VI классов.
При добровольной отставке офицер или чиновник, как правило, получал повышение в чине: майор, выйдя из службы, становился отставным подполковником, титулярный советник — отставным коллежским асессором. При отставке за провинность — отставлялся «тем же чином». Гвардейский офицер, если он переводился в армию, обычно получал повышение на два класса: из гвардии майора в армейские полковники, из гвардии корнета в армейские поручики. Перевод из гвардии в армию тем же чином был равен разжалованию.
Всем чинам военной, статской и придворной службы, а также студентам и учащимся государственных средних учебных заведений предписывалось и дозволялось ношение мундира. Это нужно знать, чтобы представить себе вид уличной толпы, посетителей общественных мест и тайных притонов тогдашнего Петербурга. Обладателей классных чинов и учащихся в столице было, как нигде, много. Военные носили мундиры полков. После Крымской войны 1853— 1856 годов форма была несколько упрощена по сравнению с эпохой Николая I; в частности, блестящие эполеты были заменены скромными погонами (эполеты были оставлены для парадов). Офицеры всюду и всегда появлялись только в форме; ношение ими штатского платья считалось несовместимым с офицерской честью, оскорбительным для полка. Особенно выделялись на улицах и в общественных местах Петербурга гвардейские мундиры. Большинство офицеров, находившихся в Петербурге, служили в гвардейских полках. Гвардейские мундиры различались цветом сукна и сохраняли еще множество декоративных элементов — золотое и серебряное шитье, меховые выпушки и т. д. Рядом с ними скромно темнели мундиры статских служащих: в отличие от военных они были одинаковыми, или почти одинаковыми, у большинства чиновников. Черный двубортный сюртук или фрак определенного покроя, без знаков различия, но с форменными медными пуговицами, украшенными двуглавым орлом; панталоны; фуражка с кокардой (эти фуражки были введены в 1856 году); у высших чинов — сюртук, шитый золотом, и треуголка. На кокарде изображался символ ведомства, в котором служит чиновник. От них отличались мундиры студентов (шинель, куртка со стоячим воротником, фуражка с околышем и кокардой; цвет мундира и форма кокарды обозначали институт, в котором учится владелец), гимназистов и дипломатов. Ношение этих мундиров было обязательно в присутственных местах и во время службы (учебы); вне ее чиновник или учащийся мог появляться в партикулярном платье. Свои мундиры, и очень роскошные, были, разумеется, у придворных. Полицейские носили синие мундиры; жандармы — голубые.
Чин во многом определял психологию и социальный статус человека. Чин не только обязательно указывался в документах, но и становился как бы частью имени его носителя. Действительный или бывший служащий при знакомстве представлялся, называя сначала чин, а потом имя. Младший в чине всегда с долей подобострастия обращался к старшему. Старший немного снисходительно и свысока смотрел на младшего.
Чинам соответствовала и строго определенная форма словесного обращения. К обер-офицерам и чиновникам XIV-X классов положено было обращаться «ваше благородие». К штаб-офицерам и чиновникам IX-V классов — «ваше высокоблагородие». К особам V класса — «ваше высокородие». К генералам — «ваше превосходительство». К особам первых двух классов — «ваше высокопревосходительство». Эти обращения были обязательны со стороны младших к старшим; среди равных или неслужащих дворян бытовало обращение «милостивый государь». Эти обращения использовались как в устной речи, так и на письме. Не использовались — только накоротке, между друзьями.
Для полноты картины — два слова о дворянских титулах. Подавляющее большинство российского дворянства было нетитулованным. Почти половина его к тому же не являлась родовитой, а выслужилась в XVIII-XIX веках. Лишь самая верхушка, несколько процентов дворян, носили титулы: князь, граф, барон. Единственный титул русского происхождения — князь. Большинство князей считали себя либо потомками Рюрика (например, Вяземские), либо — Гедимина (например, Голицыны), либо — Чингисхана (например, Юсуповы). Родственники угасшего рода царей Грузии при присоединении ее к России тоже получили княжеский титул (Багратионы, Грузинские, Имеретинские). Со времен Петра, однако, государи и государыни начинают жаловать княжеский титул своим самым избранным приближенным. В XVIII веке это делалось так: российский император договаривался со своим союзником, императором Австрии, который был также императором Священной Римской империи, и тот награждал фаворита титулом «князь Римской империи». Такими князьями Римской империи были Меншиковы, Орловы (от екатерининского фаворита Григория), Суворовы и т. д. В XIX веке русские государи сами,
правда в исключительно редких случаях, раздают княжеское достоинство. Так появились, например, князья Голенищевы-Кутузовы.
Гораздо чаще император в награду за длительную успешную службу или за какие-то исключительные заслуги жаловал своим сановникам графский титул. За полтора столетия появилось довольно много таких служилых графов: Бенкендорфы, Палены, Киселевы, Васильевы, Толстые, Панины, Игнатьевы, Шуваловы и пр. В общественном сознании графы стояли много ниже князей, но неизмеримо выше прочего дворянства. К графам и князьям полагалось во всех случаях обращаться «ваше сиятельство». В отдельных случаях, если государь жаловал князю еще и дополнительный титул — «светлейший», — следовало обращение «ваша светлость». Баронский титул, за редкими исключениями, не жаловался, а принадлежал главным образом представителям остзейской (прибалтийской, немецкой) или шведской родовой аристократии: бароны Дельвиги и Корфы, Врангели и Розены. В общественной иерархии бароны стояли значительно ниже князей и графов.
Титул (любой) давал дворянину особое положение в обществе. Титулы ценились в купеческой и мещанской среде, и нередкими были случаи браков, связанных со стремлением капиталистов породниться с бедными носителями титула. Титул также рассматривался как своего рода гарантия благородства и честности. Поэтому преступления и всяческие темные деяния, в которых были замешаны представители титулованной знати, привлекали к себе особое внимание общественности.
<< Назад Вперёд>>
