№ 14 Воспоминания Н. Д. Токарева о захвате власти большевиками в Пензе
Октябрьский переворот в Пензе76
(Из воспоминаний тов. Н. Д. Токарева).
В Питере – октябрь, в Пензе – эсеро-меньшевистская слякоть.
Над Питером уже веяло знамя пролетарской победы. Москва и ряд других городов сбросили с себя эсеровско-меньшевистские пеленки. А Пенза все еще жила вялыми разговорами об учредилке и по инерции, без особого удовольствия слушала речи своих поблекших вождей.
Власть в городе принадлежала тогда революционному штабу во главе с эсерами Ф. Ф. Феодоровичем, Н. Ашаниным и, насколько помню, Репкиным (меньшевик). Фактически же никакой власти не было, потому что с революционным штабом никто не считался.
Погром на Московской улице
Бессилие революционного штаба особенно ярко оказалось в день 7 ноября (по старому стилю), когда Московскую улицу внезапно запрудили толпы погромщиков и зазвенели окна полупустых магазинов. В этот день каждый булыжник, дробивший бемское стекло, был как бы пробным камнем для власти меньшевиков и эсеров, и этого испытания она не выдержала.
7 ноября для всех стало ясно, что за революционным штабом нет никакой реальной силы. Против разгулявшейся черной страсти он ничего не мог поделать, и погром удалось прекратить лишь после того, как с фабрик и заводов были вызваны рабочие.
Однако и этот урок оказался не впрок нашим ревштабистам. Для укрепления своей власти, подрезанной в самом корню, и маковке, повалившейся от Питера до Москвы и дальше, они ничего не предпринимали, да и не могли предпринять. Когда же группа большевиков предложила им, во избежание повторения погромов, организовать Красную гвардию, – меньшевики и эсеры только замахали руками. От Красной гвардии они не ждали для себя ничего хорошего.
Тело без души
Такая же сонная одурь была и в Совете рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. В его крестьянской секции были, если не ошибаюсь, только 3 депутата: Скороходов, Зубачев и Саломатин (эсеры); и те на заседания являлись редко; рабочая секция в большинстве состояла из меньшевиков. Заседания этого совета часто не могли состояться за неимением кворума. У значительной части депутатов чувствовалось определенное недовольство политикой тех партий, в которых они состояли. Они уже чувствовали, что не туда попали, но открыто примкнуть к большевикам еще не решились.
Перевыборы Совета
В таком неопределенном, переломном политическом настроении состоялись в начале декабря перевыборы Совета.
Крестьянская секция перевыборов не производила. Рабочая осталась почти в прежнем составе, с незначительным преобладанием меньшевиков над большевиками. Зато в солдатскую секцию были избраны одни большевики.
Из большевиков в то время в Пензе работали: т.т. Кураев, Макеев, Коржинский (ныне баптист) и др. Из наиболее видных меньшевиков: Степанов, Коган, Кузовлев, Рейнгольд. Из правых эсеров: Ашанин, Ашкинази, Ив. Русинов (в мае 1918 г. убит в день боя с чехословаками) и др. Федоровича в Совете не было.
Скандал в меньшевистском семействе
Результаты перевыборов в солдатскую секцию, по-видимому, возымели свое действие на депутатов других секций, особенно рабочей, и заставили их покрепче задуматься.
А от того, что они задумались, в меньшевистском семействе вскоре приключился целый скандал.
Перед первым заседанием вновь избранного Совета меньшевики задумали посовещаться в «своей» среде, и собрали рабочую секцию отдельно. Однако подсчет депутатов по партийной принадлежности показал, что большинства у меньшевиков нет. Рабочие частью отошли к большевикам, частью совсем не явились, – и меньшевистское коромысло перевернулось.
Первое заседание Красного совета
Состоявшееся затем первое заседание Пензенского Красного совета прошло под флагом партии большевиков. Сонное тело обрело свою душу, и работа пошла по-иному.
Прежде всего была избрана новая редакционная коллегия для «Известий Пенз. Совета Р.К.С.Д.», состоящая из одних большевиков (Кураев и др.). Затем было постановлено организовать Красную гвардию.
Здесь же тов. Кураев сделал сообщение о том, что Пензенские левые – эсеры решили работать вместе с большевиками.
Эсэр Ашкинази попробовал было возразить ему:
– Никаких левых эсэров у нас в Пензе нет. Наша партия – единая. – Но тов. Кураев дал ему справку.
– Сегодня я говорил с Костиным и Тутенковым. Они заявляют, что есть целая группа недовольных политикой правых эсэров. Эта группа предполагает в ближайшие же дни выйти из партии, организоваться отдельно и работать с нами рука об руку.
Вскоре и Ашкинази возражать уже не приходилось.
Организация группы левых эсеров в Пензе
Организационное собрание пензенских левых эсеров, созванное т.т. Тутенковым и Костиным77, состоялось 19 декабря. Присутствовало на нем около 25 человек.
Было постановлено левым эсэрам объединиться отдельно и избрать организационное бюро. Тут же была открыта запись в члены пензенской организации левых эсэров. Записалось 19 человек (Тутенков, Костин, Коржавин, Зубачев, я78 и др.).
Русинов, выступавший на собраниях Совета всегда против политики меньшевиков и правых эсэров, но, дорожа единством партии и не желая ее раскола, в организацию записываться не будет.
Из членов Совета в организации левых эсеров были только двое: Зубачев и я79.
Историческая ночь – с 21 на 22 декабря
После того, как большинство в Совете перешло к большевикам, события начали быстро назревать и приближаться к развязке.
21 же декабря Пенза решительно перешагнула через последние остатки эсеро-меньшевистской канители и вступила в широкий круг советских городов России.
В этот день новый Совет собрался на второе свое заседание, уже не в здании бывшей гостиницы Карташева (на базаре), а там же, где находится и «революционный штаб», – в бывшем губернаторском доме.
Было оглашено распоряжение центра – взять под контроль банки. Пензенские банки в то время почти не работали, ссылаясь на недостаток денежных знаков. Из Москвы же их не высылали, так как в Пензе банки еще не были советскими. Предприниматели в свою очередь старались использовать это положение и задерживали выдачу жалования рабочим и служащим.
Против захвата банков горячо выступили меньшевики.
– Зачем вам банки? – говорили они: – все равно в них денег нет!
– А мы пошарим!, … – ответил на это один из депутатов (Акимов).
Большинство решило – контроль над банками установить.
Собрание было шумное и закончилось только во 2-м часу ночи.
На нем было решено также пополнить исполнительный комитет еще несколькими членами ввиду увеличения работы.
«Политическая ошибка»
По вопросу о меньшевиках и банках здесь не мешает кстати припомнить и еще одну мелочь.
За несколько дней до перехода власти к Совету управляющий государственным банком Рудзевич созвал совещание из представителей: от казенной палаты, контрольной палаты, городской управы и земской управы, приглашен был также представитель от Совета. Ввиду недостатка денежных знаков на этом совещании был решен вопрос о выпуске пензенских бон.
Интереснее всего, однако, то, что после совещания, когда представитель Совета удалился, меньшевик Степанов устроил целую сцену: он начал упрекать управляющего государственным банком в том, что тот пригласил на совещание представителя Совета.
– Это большая политическая ошибка, – с гневом доказывал Степанов. – Этот акт равносилен признанию Советской власти.
По-видимому, и тогда ему все еще казалось, что Советская власть – временное недоразумение, царствию же меньшевиков и эсеров не будет конца.
Перед рассветом
21 октября ночью, после окончания заседания Совета, исполком остался для продолжения работ. Там были: Кураев (председатель), Макеев, Савчук, Горбашев, Н. Яковлев, Трясогузов, Плодухин, я80, Беляков, Акимов, Коржинский и др.
Как сейчас, помню: сначала, вместо перерыва мы попили чаю с галетами, а затем уже приступили к делу.
Около 5 часов утра перед рассветом было вынесено постановление: взять власть в губернии в свои руки, объявить эсеровско-меньшевистский «революционный штаб» распущенным, все учреждения, банки и казначейство занять вооруженной силой, послать в них комиссаров.
Это был первый акт, положивший начало советской власти в Пензенской губернии.
Усталые, не спавшие всю ночь, мы, однако, отлично сознавали, что только актом ограничиться нельзя и нужно немедленно приводить его в исполнение.
Разоружение «революционного штаба»
Почти всем исполкомом мы отправились вниз, в ту комнату, где помещался дежурный член «революционного штаба» верховного органа власти в губернии.
Дежурный (Репкин) спал.
Протерев глаза, он спросил нас, в чем дело.
Ему сообщили, что теперь власть принадлежит Исполнительному Комитету Советов и что он сейчас же должен сдать ему все дела «ревштаба» и прежде всего свое оружие.
Репкин повиновался беспрекословно.
Речь тов. Кураева к солдатам.
Затем в Совет были вызваны и вскоре явились те части местного гарнизона, которые еще не успели разбежаться при власти «революционного штаба».
Товарищ Кураев обратился к ним с речью, в которой сообщил о роспуске «революционного штаба», о переходе власти к Совету и призывал их быть опорой этой новой рабоче-крестьянской власти.
Советское утро
А утром, когда уже совсем светало, мы начали расходиться с отрядами в разные концы города – от имени Совета брать под контроль банки.
Банков было всего 8: 1) Государственный (уг. Садовой и Пешей), 2) Городской общественный (рядом с б. губернаторским домом, направо от него), 3) Крестьянский Земельный (нынешнее здание Губисполкома), 4) Соединенный, 5) О-ва взаимного кредита, 6) Русско-торгово-промышленный, 7) Русско-азиатский, 8) Волжско-камский коммерческий (все последние банки – на Московской улице).
В Государственном банке
Мне пришлось идти к Государственному банку. Когда мы пришли, банк был еще заперт. Вскоре начали собираться служащие, кто-то вызвал управляющего, проживающего здесь же рядом.
Тот явился с ключами и отпер нам двери. Когда же мы сообщили Рудзевичу, что в банк назначен комиссар от Совета, без разрешения которого не могут производиться никакие выдачи, он начал просить сроку для совещания со служащими, без которых ничего решить не может. Служащие же заявили желание – побеседовать между собой в отдельной комнате.
В этот день ни до чего определенного мы так и не договорились. Банк не работал. Но наша охрана прочно заняла свое место и оставалась в банке и снаружи круглые сутки.
Приблизительно таково же положение было и с другими банками.
После рождества банки естественным порядком начали снова функционировать, уже под контролем наших комиссаров.
Так, в декабре 1917 г., с опозданием почти ровно на 2 месяца, советский октябрь докатился и до Пензы.
Меньшевистско-эсеровское безвластие кончилось.
С 22 декабря в Исполком потянулись уже разного рода жалобщики и просители, приезжали крестьяне из деревень, – и все обращались в Совет как в единственный и вполне авторитетный орган власти.
Газета «Трудовая правда» № 75 от 6 ноября 1921 г.
С подлинным верно:
Зав. партархивом обкома КПСС /Покидаев/
76 Статья, выписанная работниками Пензенского партийного архива из газеты «Трудовая Правда» № 75 от 6 ноября 1921 г. Судя по папке с делом, стоит предположить, что статья была выписана в 50-х гг. XX в.
77 [Сноска в воспоминаниях] Костин убит в бою с чехословаками в мае 1918 г.
78 Н. Д. Токарев.
79 Там же.
80 Н. Д. Токарев.
<< Назад Вперёд>>
