Эволюция приказной системы Московского государства XVI-XVII вв.
Виднейший отечественный историк рубежа XIX—XX вв. В.О. Ключевский писал, что «Московское управление складывалось, как строились государевы московские дворцы: вместе с ростом царской семьи и хозяйства к основному корпусу прибавлялись пристройки и надстройки, терема, светлицы, новые крыльца и переходы»3. Крупнейший знаток отечественной истории XVI — XVII вв. С.Б. Веселовский дал удивительно меткую и емкую характеристику системы центрального управления Московского государства: «Приказный строй рос, подобно двору домовитого хозяина, который не любит, чтобы что-нибудь пропадало, а строит, перестраивает, надстраивает и пристраивает различные службы по мере надобности»4. Сравнение государственной системы Московского царства с двором или зданием представляется очень удачным. Остается, однако, открытым вопрос о том, что же являлось основой, фундаментом этого «здания».
Существующие на настоящий момент основные мнения о том, что следует считать зародышем приказного строя государственного управления, впервые прозвучали еще в XIX столетии. В частности, версия о происхождении приказной системы из дворцовых учреждений, а точнее — из ведомств дворецкого и казначея, была высказана в 1869 г. Н.И. Хлебниковым5. С.М. Соловьев, а вслед за ним И.Д. Беляев были склонны связывать возникновение приказов с деятельностью Боярской думы, от которой они стали отделяться при Иване IV6. В.О. Ключевский попытался примирить между собой две вышеназванные гипотезы: генетически связывая приказы с прежними дворцово-вотчинными учреждениями, он считал их обособившимися от Боярской думы канцеляриями7. Эта схема была принята и развита Н.П. Лихачевым, по мнению которого приказная система выросла из личной великокняжеской и думской канцелярий, вследствие чего «контора вотчинника заменилась рядом учреждений с государственным оттенком»8. Эта теория была поддержана также С.Ф. Платоновым, по мнению которого приказы «превратили частно-хозяйственный строй удела в известную систему государственной администрации»9.
Идея преемственности государственного устройства Московского царства с образцами управленческих структур удельной эпохи была принята, однако, далеко не всеми учеными. П.Н. Милюков, например, как и его оппоненты сравнивавший систему государственного управления княжества с жилой постройкой, высказал, тем не менее, мысль о полном разрыве с традицией государственного управления удельной эпохи: «правительство Ивана IV решило, наконец, снести этот старый корпус со всеми пристройками. На месте их построено было новое здание, более поместительное и систематичнее расположенное»10. Вне зависимости от того, принимали ли исследователи конца XIX — начала XX века тезис о «вотчинном» происхождении властных органов Московского государства, или отвергали его, в их схемах заметен один объединяющий их исходный момент. И сторонники, и противники вотчинной теории исходили из мысли о принципиальном различии между вотчинным и государственным началами. Расхождение во взглядах состояло лишь в ответе на вопрос о том, могло ли вотчинное начало эволюционировать в государственное, или для строительства государственного здания было необходимо ликвидировать прежние вотчинные постройки.
Историография последующего столетия продолжала исследовать развитие приказного строя Московского государства в прежнем русле. А.А. Зимин в опубликованной в 1954 г. статье «О складывании приказной системы на Руси», высказал мысль о том, что зародышем приказов XVI в. стала великокняжеская Казна. В более поздних работах исследователь, учитывая критические замечания своих оппонентов, оговаривал факт участия в генезисе приказных учреждений также Боярской думы и дворцовых учреждений11, что, по сути, возвращает нас к концепции В.О. Ключевского. Полемизировавший с А.А. Зиминым А.К. Леонтьев, как и его оппонент, корни приказной системы видел в «дворцовых» учреждениях, отдавая приоритет, однако, не Казне, а Большому дворцу. Показав на данных многочисленных источников XVI столетия теснейшую связь складывавшихся приказов с Дворцом, он отметил, что «история образования большинства первых государственных приказов показывает, что их невозможно привязать генетически только к одному из ранее существовавших органов управления, например к Казне. По его мнению, «исходным моментом процесса образования приказов на Руси следует считать перестройку органов великокняжеского дворцово-вотчинного управления в конце XV — начале XVI в. в связи с приданием этим органам ряда управленческих функций общегосударственного значения»12.
Вскоре, однако, версия о дворцово-вотчинном происхождении приказной системы управления была практически запрещена, причем главным образом по далеким от науки идеологическим соображениям. А.В. Чернов выступил с резкой критикой «вотчинной теории», определенной им как «антинаучной», предложив вместо нее руководствоваться марксистско-ленинским учением о классовой природе государства и государственных органов. Отказавшись производить приказы от Казны или Дворца, А.В. Чернов, тем не менее, не нашел иных основ для формирования приказов, кроме личных поручений великого князя все тем же представителям дворцовой администрации. Признав, что «Дворцовое управление сыграло крупную роль в развитии государственного управления», исследователь подытожил свою статью тезисом о том, что «Следов влияния дворцово-вотчинного управления на зарождение государственного управления не существовало и «вотчинная теория» происхождения государственного управления должна быть отброшена»13. Это надолго закрыло для отечественных ученых тему происхождения приказной системы, заставив «решительно отмежеваться» от вотчинной теории даже А.А. Зимина14. Лишь на исходе XX столетия вопрос о происхождении приказной системы управления был вновь поднят в исследовании Ю.Г. Алексеева. Ученым был высказан важный тезис об отсутствии для средневековья четких границ между государственными и придворными ведомствами. Колыбелью приказной системы, по мнению Ю.Г. Алексеева, стала великокняжеская канцелярия, роль которой выполняла Казна15.
Дискуссионным остается и вопрос о времени образования приказной системы. В обобщенном виде в историографии существуют две точки зрения по данной проблеме. Одни исследователи считают, что образование приказов произошло на рубеже XV—XVI в., в период правления Ивана III, другие относят появление приказов к середине XVI в., связывая их возникновение с реформами правительства «Избранной рады». В пользу версии более раннего зарождения приказного строя говорит появление уже во второй половине XV в. довольно заметного слоя дьяков и подьячих, составивших в более позднее время основу приказных штатов. На раннее зарождение приказного способа управления указывает и появление в конце XV в. специфического делопроизводства, столь характерного для приказов более позднего времени, в частности — посольских и разрядных книг. Сторонники версии о более позднем появлении приказного строя обыкновенно указывают на то, что до середины XVI в. в источниках практически не обнаруживается упоминаний приказов.
Думается, что в основе спора между представителями двух направлений историографии лежит несколько упрощенное представление о формировании приказного строя. Одни исследователи отказываются видеть формирующуюся приказную систему во второй половине XV в., поскольку обнаружить приказы «в готовом виде» в эту эпоху не удается. Другие, с не меньшими основаниями, сомневаются в том, что столь сложная система, как система приказов, могла появиться вдруг, внезапно в середине XVI в., предполагая, что приказы существовали и полувеком ранее, а отсутствие их упоминаний в источниках объясняют плохой сохранностью этих самых источников. Основания для споров будут устранены, если на процесс формирования приказного строя мы будем смотреть не как на скачкообразный рывок в государственном развитии России (связанный с завершением «собирания земель» вокруг Москвы или с реформами «Избранной рады»), а как на длительную эволюцию системы государственного управления. В основе формирования постепенно выкристаллизовывавшейся приказной системы лежали институты вотчинного управления Московского княжества, в первую очередь — Дворец и его подразделение — Казна. Первые упоминания о Дворце и Казне как о государственных учреждениях относятся к рубежу XV—XVI вв. К последней четверти XV в. относится и складывание характерного для приказного строя более позднего времени делопроизводства: начинается регулярное фиксирование разрядных росписей16, протоколируются события, имевшие внешнеполитическое и дипломатическое значение17. К еще более раннему времени, ко второй половине XV в., относятся первые упоминания о служащих в этих, пока еще вполне вотчинных по форме и сути, органах власти дьяках — ямских, казенных и дворцовых. Ранее всего начинают упоминаться с указанием на служебную специализацию ямские дьяки. Недавно доказанная их принадлежность к дворцовому, а отнюдь не казенному ведомству, позволяет с большей уверенностью считать основой зарождающегося приказного строя именно Дворец18.
Дворцовые структуры были наиболее удобными и логичными органами управления; они сложились не в результате какой-либо заранее продуманной реформаторской программы, а формировались постепенно, эволюционируя под влиянием насущных потребностей, диктуемых постоянно изменявшимися социально-политическими и экономическими реалиями. Именно поэтому и в XVI, и даже в XVII в. мы видим аналогичные великокняжеским (царским) учреждениям ведомства у московских митрополитов (патриархов) и даже наиболее влиятельных бояр. Ставить вопрос о том, копировала ли церковь государственные институты, или же наоборот, скорее всего, некорректно: управленческие структуры великого князя Московского и митрополита Владимирского формировались параллельно под влиянием одних и тех же факторов. Эти же факторы, а отнюдь не стремление уподобить себя государю, заставляли и бояр обзаводиться своими собственными дворецкими и казначеями и вести соответствующее делопроизводство в пределах своего хозяйства.
Итак, ядром, из которого постепенно выросла приказная система государственного управления Московского царства, стали учреждения, ведавшие первоначально личным хозяйством и владениями великого князя московского — Дворец и Казна. Первоначально эти два ведомства выполняли практически все функции как вотчинного, так и общегосударственного управления. В первой половине XVI в. они были основным образцом для формирования иных органов власти, получивших в отечественной историографии название «областных дворцов». XVI в. стал временем окончательного отмирания удельной системы. Сложный процесс падения последних остатков удельной старины породил эти особые органы для управления удельными территориями, окончательно или временно переходившими под власть московских государей. К числу наиболее ранних из них относятся Новгородский дворец, первые упоминания о котором относятся к концу XV в., Старицкий и Калужский дворец, недолго функционировавший на рубеже XV—XVI вв. и ликвидированный в связи с созданием удельного Калужского княжества, а также известный с 1504 г. Тверской дворец. К рубежу второго и третьего десятилетий XVI столетия относятся первые известные нам упоминания о Нижегородском дворце. Позднее, в 30-е гг. XVI в. были созданы Дмитровский, Угличский и Рязанский дворцы. Областные дворцы принимали на себя весь круг административных вопросов на территориях бывших уделов аналогично тому, как Большой дворец ведал всеми вопросами на землях, подведомственных непосредственно московскому князю (царю).
Ликвидацию областных дворцов обыкновенно связывают с реформами «Избранной рады», указывая на исчезновение упоминаний об областных дворцах в 50-е гг. XVI в. и связывая их уничтожение с переходом к приказному (ведомственному) способу управления. Иначе говоря, на смену областным дворцам пришли приказы. Подобная картина, однако, представляется упрощенной. Во-первых, ведомственный тип управления существовал и ранее внутри дворцовых ведомств на уровне специализации их служащих (деление дьяков на дворцовых и казенных известно с рубежа XV—XVI в., равно как с того же времени наблюдается и специализация отдельных дьяков и подьячих на определенном круге вопросов, в частности, на делах дипломатического характера)19. Во-вторых, введенные относительно недавно в научный оборот источники свидетельствуют, что некоторые из областных дворцов (Тверской, Угличский, Рязанский) благополучно пережили период правления «Избранной рады»; последние упоминания о них относятся к начальному периоду Опричнины, с которой, надо полагать, и следует связывать ликвидацию системы областных дворцов. Ликвидации избежал только Нижегородский дворец, переименованный после присоединения земель Среднего и Нижнего Поволжья в приказ Казанского дворца. Следовательно, примерно два десятилетия (с конца 40-х до конца 60-х гг. XVI в.) областные дворцы продолжали существовать параллельно с выделяющимися в самостоятельные государственные учреждения приказами, что не позволяет говорить о некоей целенаправленной реформе, призванной заменить территориальный принцип управления ведомственным.
Оформление приказов с ведомственной компетенцией происходило путем постепенного выделения их из состава дворцовых учреждений. Этот процесс активизируется с середины XVI в., что давало ряду исследователей основания видеть в их появлении результат реформаторской деятельности правительства «Избранной рады». Следует, однако, помнить о том, что начальный этап формирования приказов, протекавший в недрах дворцовых учреждений, практически скрыт от нас в силу двух обстоятельств: 1) принципиальной невыделенности приказных ведомств из состава ведомств дворцовых; 2) низкого уровня сохранности документов, созданных ранее июньского пожара 1547 г. Между тем, уже в 1534/35 г. упоминаются особые дьякии подьячие, сидевшие «в разрядех»20. При этом двое из трех первых «разрядных» дьяков известны нам как дьяки дворцовые, а один из них, дьяк Афанасий Курицын, одновременно упоминается и «в разрядех», и как дворцовый дьяк. В 1539 г. впервые упоминается комиссия бояр, «которым губные дела приказаны» — прообраз Разбойного приказа. Напомним также, что к концу первой трети XVI в. уже вполне сложились основные формы делопроизводства, характерные для приказного аппарата более позднего времени. Следовательно, приказный строй к концу 40-х гг. XVI в. уже вполне вызрел в недрах прежней административной системы, поэтому середину XVI в. следует считать не временем возникновения приказной системы, а началом нового этапа в ее эволюции.
Действительно, с середины XVI в. в документах встречаются сначала эпизодические, постепенно становящиеся все более частыми, упоминания о приказных учреждениях. Далеко не всегда они именуются приказами, на первом этапе их обособления они нередко именуются избами или палатами (что, как кажется, несет в себе намек на их генетическую связь с породившим их Большим дворцом). К 1547 г. относятся первые упоминания Оружейной и Постельной палат, в 1548 г. документы фиксируют существование Конюшенной, в 1550 г. — Ямской, в 1552 г. — Разбойной, в 1554/55 г. — Поместной, в 1562 г. — Посольской избы. С 1555 г. функционировал приказ Большого прихода, к 1564 г. относятся первые достоверные упоминания Земского и Челобитного приказов, с 1571 г. известен приказ Холопьего суда, в 1581 г. впервые упомянут Судный приказ (впоследствии именовавшийся Владимирским судным приказом). Обстоятельства затянувшейся Ливонской войны, по всей видимости, способствовали оформлению Стрелецкого и Пушкарского приказов, впервые упоминаемых в документах соответственно в 1571 и 1577 гг.
Интересный, и, к сожалению, не получивший пока детального освещения в исторической литературе, период в истории приказной системы относится к последним десяти годам царствования Ивана Грозного. Начиная с 1574 г. в документах встречаются упоминания о дворовых приказах, которые были созданы для управления особым московским уделом Ивана Васильевича и функционировали параллельно общегосударственным приказным учреждениям. К их числу относятся дворовые Разрядный, Поместный, Ямской, Судный приказы, Большой приход и, по всей вероятности, приказы Конюшенный и Большого дворца. После смерти Ивана Грозного его особый двор был расформирован, и дворовые приказы были упразднены. В итоге к финалу правления Ивана IV приказы оформились в виде системы, включавшей в себя порядка полутора десятков самостоятельных учреждений: Большого дворца, Казенного, Разрядного, Посольского, Поместного, Большого прихода, Казанского дворца, Разбойного, Стрелецкого, Пушкарского, Земского, Владимирского судного, Холопьего суда, Челобитного, Конюшенного и Ямского (такие дворцовые ведомства, как Оружейная, Постельная и Аптекарская палаты статус самостоятельных ведомств получили намного позднее).
Параллельно формированию системы государственных приказов шло и становление административных структур, обслуживавших владения и хозяйство главы Русской православной церкви. Уже во второй половине XV в. мы обнаруживаем первые упоминания о митрополичьих Дворце и Казне, где, как и у великих и удельных князей, служили свои дьяки и подьячие и велось собственное делопроизводство. К середине XVI в. относится первое упоминание о митрополичьих приказах, а к моменту принятия главой церкви чина патриарха эти приказы приобрели уже ту трехчастную структуру (Патриаршие Разрядный, Дворцовый и Казенный приказы), которая просуществовала вплоть до конца XVII столетия.
Качественно новый этап в эволюции приказного строя пришелся на конец XVI—начало XVII в., т.е. на отрезок времени, совпавший со временем правления и царствования Бориса Годунова. К годам его правления относятся первые известные нам упоминания Иноземского (1588 г.), Рязанского судного (1591 г.) и Дмитровского судного (1591 г.) приказов. В 1599 г. был восстановлен ликвидированный ранее дворовый Судный приказ, функционировавший теперь под названием Московского судного. С 1600 г., наряду со Старым Земским двором, стал действовать Новый. Однако наиболее важное значение имело оформление на рубеже XVI — XVII вв. системы четвертных приказов — учреждений, имевших преимущественно фискальные функции.
Четвертные (кормленые) дьяки, равно как и четвертные приказы (четверти, чети) периодически упоминаются в документах с середины 50-х гг. XVI в. Однако, вопреки высказывавшимся в научной литературе мнениям, вплоть до конца XVI в. четвертные приказы как особые, самостоятельные ведомства не существовали. Сбор «кормленого окупа» с посадского люда городов и неслужилого населения уездов поручался не учреждению, а «кормленому» или четвертному дьяку, который ведал в финансовом отношении определенные территории силами того приказа, которым в тот момент руководил. При переводе четвертного дьяка, например, из приказа Казанского дворца на службу в приказ Большого прихода, Казанский дворец терял статус четвертного приказа, а Большой приход, напротив, приобретал его. В середине 90-х гг. XVI в. правительство Бориса Годунова создает первые четвертные приказы, которые не были соподчинены с другими приказными ведомствами: ими стали Новая (1595 г.) и Сибирская (1596 г.) четверти. Одновременно, в 1596 г., были созданы еще два четвертных приказа, находившиеся в подчинении дьяков других ведомств, но имевшие при этом свой собственный штат подьячих — за этими приказами впоследствии закрепились названия Костромской и Устюжской четвертей. Новый этап этой административно-финансовой реформы пришелся на 1599—1601 гг., когда были ликвидированы Новая и Сибирская четверти, а вместо них были созданы четверти Новгородская (1599 г.), Владимирская (1600 г.), Галицкая (1600 г.) и Нижегородская (1601 г.). На первых порах большинство новообразованных четвертных приказов назывались по именам возглавлявших их дьяков (например, четь Богдана Власьева или четь Семена Чередова).
Однако уже через несколько лет за четвертями закрепились их территориальные наименования, а после ликвидации в 1605 г. Нижегородской чети система четвертных приказов окончательно оформилась в том виде, в котором она пройдет через все XVII столетие21.
В эпоху Смуты приказная система Московского государства вступила в составе двух с половиной десятков приказов, которые оставались ядром приказного строя государственного управления до конца XVII в. Помимо ведомств, образовавшихся в царствование Ивана Грозного, ее составляли Иноземский (Панский), судные Московский, Рязанский, Дмитровский приказы, Новый Земский двор, а также пять приказов-четвертей — Новгородская, Владимирская, Галицкая, Костромская и Устюжская. События Смутного времени не принесли с собой серьезных трансформаций приказного строя: к моменту ее завершения, к 1619 г., были упразднены Рязанский и Дмитровский судные приказы и Новый Земский двор. На заключительном этапе Смутного времени центральная административная система была дополнена Казачьим (1613 г.) и Кабацким (1616 г.) приказами, что было продиктовано изменившимися социально-экономическими обстоятельствами, заставлявшими правительство искать новые способы пополнения казны и привлечь на службу чрезвычайно увеличившуюся в начале XVII в. социальную группу — вольное казачество. Но именно в Смутное время российское правительство впервые апробировало административное новшество, которое затем было очень заметным явлением в приказной системе на протяжении всего XVII в. — создание временных приказов для решения экстраординарных дел. К их числу могут быть отнесены неоднократно создававшиеся приказные комиссии для сыска царской казны, действовавшие в 1613—1614 гг. приказ Сбора казачьих кормов и в 1616—1618 гг. — приказ Сбора пятинных и запросных денег. Прообразом сыскных приказов, прочно вошедших в административную систему Московского царства с 1620-х гг., стал созданный в 1618 г. приказ «Что на сильных челом бьют».
Период царствования Михаила Федоровича Романова, пришедшийся на время по завершении Смуты, не был богат на создание новых приказных учреждений. В 1622 г. на базе Казенного приказа был учрежден приказ Большой казны, а в 1637 г. из состава Казанского дворца был выделен Сибирский приказ. В 1643 г. был ликвидирован Казачий приказ, круг дел которого был передан Челобитному приказу. Вместе с тем в указанный период функционировало (иногда параллельно друг другу) до десятка временно учреждаемых Сыскных приказов. Под давлением обстоятельств, связанных со Смоленской войной 1632—1634 гг., создается еще несколько временных приказов: Сбора немецких кормов, Сбора запросных и пятинных денег, Сбора ратных людей, Литовских полоняничных дел. В конце царствования Михаила Романова недолго действовали также приказы Городового дела, Рудного сыска и Астраханских дел. В целом же ядро приказной системы за четверть века, прошедших по окончании Смуты, существенно не изменилось: в боярском списке 1643/44 гг. перечислено 26 самостоятельных приказных учреждений, из которых лишь три были относительно новыми, возникшими в царствование Михаила Федоровича ведомствами22.
При царе Михаиле Романове становится заметной тенденция к объединению нескольких приказов под руководством одного лица. Так, фактический глава правительства боярин князь Иван Борисович Черкасский стоял одновременно во главе Стрелецкого, Иноземского, Аптекарского и приказа Большой казны. Его преемник, боярин Федор Иванович Шереметев, помимо перечисленных приказов, был руководителем Новой чети (Кабацкого приказа).
При наследнике царя Михаила, Алексее Михайловиче Тишайшем, постоянно действовавших приказов также было создано немного. В 1649 г. система военно-сословных приказов дополняется Рейтарским приказом; в том же году был создан Монастырский приказ. С 1655 г. и до конца царствования Алексея Михайловича действовал приказ Тайных дел, с 1662 г. — Малороссийский приказ, с 1673 г. — Смоленский. Впрочем, первые два из названных приказов были упразднены вскоре после смерти царя Алексея, так и не сумев закрепиться в системе приказов, а два последних практически сразу стали «присудами» более старых приказных учреждений — Посольского и Стрелецкого приказов. Равным образом, учрежденный в 1664 г. Дворцовый судный приказ с момента своего образования фактически стал отделением приказа Большого дворца. Вместе с тем еще более углубилась тенденция, намеченная в предыдущее царствование: за время правления Алексея Михайловича обнаруживаются упоминания о семи в разное время работавших Сыскных приказах и более полутора десятка других недолговечных приказных учреждений, зачастую не имевших к тому же самостоятельного статуса. К их числу относятся приказы Счетный, Сыскных и управных литовских дел, Сыскных заставных дел, Сбора стрелецкого хлеба, Полковых дел, Калмыцких дел, Ствольный, Мушкетный, Соборного уложения, Денежного сбора, Литовский, Лифляндский, Записной, Хлебный, Полоняничный. Более половины из них существовали менее пяти лет. В год смерти царя Алексея Михайловича в Москве одновременно функционировало 30 постоянных приказов, но вместе с временными приказами их число увеличивалось в полтора раза.
Почти двукратное увеличение количества приказов заставляло правительство думать о рационализации всей системы центрального управления. При царе Алексее Михайловиче этого пытались добиться путем соподчинения нескольких приказов. Тенденция к соподчинению нескольких приказов одному лицу, наметившаяся в первой половине XVII в., становится еще более заметной. Так, царский тесть боярин Илья Данилович Милославский руководил одновременно приказами Большой казны, Большого прихода, Казенным, Аптекарским, Стрелецким, Иноземским, Рейтарским, Счетным и Ствольным, т.е. едва ли не четвертью действовавших тогда приказных ведомств. Другой царский любимец, Артемон Сергеевич Матвеев, ведал одновременно приказами Посольским, Малороссийским, Полоняничным, Аптекарским, а также тремя четвертями — Новгородской, Владимирской и Галицкой. Еще одна четверть — Костромская — в 1671 г. была передана под руководство главы приказа Большого дворца.
В период правления Федора Алексеевича и регентства царевны Софьи были сделаны более решительные шаги по реформированию приказной системы. Вскоре после смерти царя Алексея были упразднены созданные им приказы Монастырский и Тайных дел. Вместе с ними в 1677 г. был упразднен Челобитный приказ (окончательно — в 1685 г., после короткого периода восстановления). Владимирскую, Галицкую и Новгородскую четверти в 1677 г. подчинили руководству приказа Большой казны, а спустя полгода передали их под управление судей Посольского приказа. Кабацкий приказ, также переданный в ведение приказа Большой казны, так и остался подразделением этого приказа. Дела ликвидированного в 1680 г. Большого прихода также были переданы в Большую казну. Ранее, в 1678 г., Пушкарский приказ был включен в состав Рейтарского, но в 1682 г. восстановлен. На два года, в 1681—1683 гг., прерывал свою работу приказ Холопьего суда, а в 1685 г. были объединены Владимирский и Московский судные приказы (сохранившие при этом самостоятельную администрацию и собственное делопроизводство). После этого попытки реформировать приказную систему были надолго прекращены. По состоянию на 1693/94 г. приказная система включала в себя 24 самостоятельных приказа (еще 14 были подчинены им): Разрядный, Посольский (с подчиненными ему Великороссийским, Малороссийским, Смоленским и Новгородской, Владимирской, Галицкой и Устюжской четями), Поместный, Большой казны (с приказом Большого прихода и Новой четью), Казенный, Иноземский (вместе с Рейтарским), Стрелецкий (с Костромской четью), Пушкарский, Большого дворца, Казанского дворца, Сибирский, судные Владимирский, Московский и Дворцовый, Холопьего суда, Земский, Сыскной (ранее называвшийся Разбойным), Конюшенный, Ямской, Печатный (с приказом Денежного сбора), Аптекарский, Оружейная палата (с подчиненными ей палатами Золотой и Серебряной), Каменный, Постельничий. Картина оставалась примерно такой же к моменту, когда Петр I приступил к радикальному реформированию приказного строя: к осени 1699 г. в Москве функционировало 25 самостоятельных приказов; вместе с подчиненными им ведомствами количество приказов достигало 44-х23.
Таким образом, зародившись в XVI в. в составе органов дворцового управления, приказная система вступила в XVII в. и подошла к его финалу в составе примерно одного и того же количества (двух с половиной десятков) самостоятельных учреждений центрального управления. Картину несколько осложняло присутствие значительного количества ведомств, самостоятельного статуса не имевших, выступавших фактически в роли отделений других приказов. Однако никогда за время своего существования количество приказов (даже с учетом «приказов-присудов») не превышало полусотни одновременно функционирующих ведомств. Патетическое восклицание Б.И. Сыромятникова, адресованное приказам конца XVII в. («47 “министерств” — цифра почтенная и страшная по тому времени, когда администрация была особенно дурна — продажна и неправедна»)24 нельзя признать справедливым даже в количественном отношении: «министерств» было вдвое меньше, к 50-ти приближалось лишь количество «департаментов». Всего же за время существования приказного строя насчитывается немногим более 100 приказов, из которых примерно треть — временные приказные комиссии или приказы, просуществовавшие очень непродолжительный отрезок времени25.
Адекватным росту численности приказных учреждений было и увеличение административных штатов столичных приказов.
В 1572 г. приблизительная численность приказных дьяков может быть реконструирована по росписи Новгородского похода Ивана Грозного: вместе с царем в поход выступили 10 дьяков, в столице их осталось 25, что в общей сложности составляло 35 человек26. Приблизительно той же оставалась численность приказных дьяков и спустя семь лет: в Ливонском походе летом 1579 г. участвовало 12 дьяков, в Москве оставались 22 дьяка (всего — 34 человека)27. Составленный еще десятью годами позднее боярский список 1588/89 г. поименно перечисляет 39 дьяков28. К концу XVI в. численность дьяков, служивших одновременно в столичных приказах, увеличилась почти до полусотни человек, и на протяжении всей первой четверти XVII в. не превышала этого числа29. Некоторое, не слишком значительное, увеличение количества приказных дьяков наметилось во второй половине царствования Михаила Федоровича, с конца 1620-х гг.: в эти годы в приказах одновременно служили 55—56 дьяков30. Во второй половине XVII в. рост численности московских приказных дьяков заметно увеличивается: в 1670 г. на службе их одновременно насчитывается 78 человек, а к концу XVII в. их количество достигло 100 человек: в 1693/94 г., например, служили 94 приказных и 7 думных дьяков31. Сводные данные об изменениях численности дьяков в основных столичных приказах представим в виде таблицы.
Изменения численности дьяков в основных приказах Московского царства в XVII в.32
Можно отметить, что в некоторых (немногих) приказах в течение XVII в. численность возглавлявших их дьяков практически не менялась — к числу таких ведомств относятся приказы Земский, Казенный, Печатный, Пушкарский. С другой стороны, в трех учреждениях рост дьяческих штатов за XVII столетие оказался более чем заметным — количество дьяков в приказе Казанского дворца увеличилось втрое и достигло 10-ти человек; приказ Большого дворца к концу XVII в. имел штат из 10-ти дьяков, что в пять раз превышало численность его дьячьей администрации на 1619 г.; Поместный приказ увеличил число служивших в нем дьяков вшестеро (до 12-ти человек). В этих трех ведомствах в 1694 г. служили 32 дьяка, что превышает штат этих приказов 1619 г. на 25 человек. Заметно также увеличение числа дьяков, служивших в приказах Большой казны (на 5 человек), Посольском (на 4 человека), Разрядном, Конюшенном, и Московском судном (на 3 человека в каждом). Впрочем, для приказов Большой казны и Посольского увеличение штатов объясняется подчинением им других приказов (Большая казна, в частности, вобрала в себя Большой приход, а дьяки Посольского приказа руководили одновременно Новгородской, Владимирской и Галицкой четвертями).
Следует отметить также, что, хотя рост численности приказных дьяков наблюдается на протяжении всего XVII в., процесс этот не был равномерным. За четверть века (с 1619 по 1645 г.) общее количество дьяков, служивших в основных московских приказах, изменилось незначительно — выросло с 40 до 45 человек. Следующее 25-летие (1645—1670 гг.) дает более заметный прирост числа дьяков основных приказных ведомств — до 56 человек (на четверть по сравнению с уровнем 1645 г. и на 40 % по сравнению с численностью дьяков 1619 г.). За следующие 25 лет (1670—1694 гг.) численность дьяков основных приказов выросла на 30 человек, в полтора раза (и более чем вдвое в сравнении с началом века). Однако мы видим, что рост численности дьяков сначала практически остановился: на 1682 г. в приказах, перечисленных в таблице, служило 57 дьяков (в 1670 г. — 56). За семилетний период регентства царевны Софьи Алексеевны численность приказных дьяков основных приказов достигла 69-ти человек (по данным на начало 1690 г.)33. Еще более впечатляющ прирост дьячества в первые годы самостоятельного петровского царствования: к 1694 г. их стало еще на 17 человек больше. При этом только в Поместном приказе и приказе Казанского дворца рост численности дьяков наблюдается и в период регентства Софьи, и по его завершении. Выросшие за период регентства штаты Разрядного, Стрелецкого и Судных приказов стабилизировались и после свержения Софьи Алексеевны уже не увеличивались. После 1689 г. заметно увеличение (в 2 раза) количества дьяков дворцовых ведомств (приказов Большого дворца и Конюшенного); заметно увеличилось также количество дьяков Большой казны и Ямского приказов. В существенном увеличении численности приказных дьяков нередко усматривают рост бюрократизма, что, в свою очередь, становится аргументом в пользу слома приказной системы в ходе петровских преобразований. Приведенные выше данные показывают, однако, что это самое увеличение приказных штатов в значительной мере было результатом кадровой политики правительства самого Петра I.
***
Настоящая работа представляет собой первую в исторической науке попытку составить сводный справочный текст, освещающий период с момента начала формирования приказного строя (конец XV в.) до времени, когда правительство Петра I приступило к реформированию, а затем и демонтажу приказной системы (рубеж ХVII—ХVIII вв.).
Приступая к работе над справочником, авторы-составители не преследовали цели написания обобщающей работы по истории приказного строя. Думается, время для создания такого труда еще не пришло, поскольку далеко не все приказы Московского государства могут считаться изученными на протяжении всей истории своего существования. Огромное поле для исследования по-прежнему представляют вопросы приказного делопроизводства, не написано обобщающих трудов о приказных служащих XVI—XVII вв., хотя в этих областях отечественная историческая наука продвинулась существенно дальше по сравнению с 1909 г., когда крупный специалист по делопроизводству Поместного приказа С.А. Шумаков констатировал преждевременность написания обобщающих трудов по истории приказов34. В силу этого обстоятельства авторы-составители планировали составить не обобщающий труд по истории приказов, а именно справочник, который по возможности аккумулирует достижения историографии приказного строя последних десятилетий и дополнит имеющиеся сведения данными из опубликованных и архивных источников.
Однако и в процессе этой, не предполагавшей больших научных открытий, работы над справочником удалось существенно уточнить историю ряда приказных учреждений. Так, в частности, была опровергнута связь между ямскими дьяками конца XV—начала XVI вв. и Ямским приказом второй половины XVI в. Существенно уточнены по Источниковым данным сведения о функционировании т.н. «областных дворцов», в частности, обнаружены сведения о более поздней, чем считалось ранее, их ликвидации. Это позволяет считать упразднение «областных дворцов» результатом опричной политики Ивана Грозного, а не плодом деятельности правительства «Избранной рады». Установлено более раннее, чем считалось прежде, время возникновения Владимирского и Московского судных приказов, которые в свете новых данных выступают как порождение позднеопричной политики Ивана IV. Отраженная в источниках конца XVI в. информация позволила сделать вывод о том, что в последние годы царствования Ивана Грозного ряд государственных приказов дублировались особыми «дворовыми» приказами, ведавшими делами Московского удела этого царя. Внесена ясность в породивший большую дискуссию в историографии вопрос о т.н. «Городовом приказе», который оказался лишь другим названием Пушкарского приказа (равно как и «Засечный приказ» не являлся особым учреждением, а представлял собой все тот же Пушкарский приказ). Существенно уточнена история четвертных приказов XVI в., которые стали самостоятельными административными единицами лишь на рубеже XVI—XVII вв., а не в середине XVI в., как предполагалось ранее. Не подтвердила себя версия о существовании уже в конце XVI в. самостоятельного Печатного приказа, который и в XVII в. оставался, по сути, структурным подразделением других учреждений (чаще всего — Казенного двора или Посольского приказа). Опровергнуто ставшее едва ли не аксиомой в нумизматической литературе предположение о создании в 1595—1596 гг. особого «Денежного приказа». Равным образом, было установлено, что административная система Московского царства никогда не включала в себя таких приказов, как Бронный (другое название Оружейной палаты), Московская треть (часть титула царских постельничих), Ловчий и Сокольничий (пути в составе приказа Большого дворца).
Ряд интересных наблюдений сделан и по истории приказов XVII в., которая, в силу лучшей сохранности источников, кажется на первый взгляд более изученной. Тем не менее, и в истории приказов XVII в. в последние годы сделаны существенные уточнения. Так, например, выяснено, что ряд приказных учреждений (например, Иноземский приказ и Царицына мастерская палата) возникли еще в конце XVI в., а не в XVII столетии. Было установлено тождество Панского и Иноземского приказов; обнаружена информация о временных приказных комиссиях начала XVII в., ставших прообразом Сыскных приказов более позднего времени. Найдены существенно более ранние упоминания о работе приказов Кабацкого, Панихидного, Счетного и Приказных дел; приказ Сбора немецких кормов, как выясняется из документов, функционировал на три года дольше, чем считалось. Наконец, выяснилось, что патриаршие приказы, возникновение которых ранее связывали с деятельностью патриарха Филарета Никитича, образовались намного раньше, еще в XVI столетии. Перечисленные выше новые сведения из истории приказной системы нашли свое отражение в настоящем справочнике.
В распоряжении исследователей истории Московского государства к настоящему моменту имеются справочные издания, позволяющие реконструировать т.н. «внешнюю историю» приказных учреждений. Наиболее ранним из них является опубликованный в 1888 г. труд Н.П. Лихачева «Разрядные дьяки XVI века: Опыт исторического исследования», содержащий в себе «Хронологическую таблицу разрядных дьяков» за 1535— 1612 гг.35 Несмотря на содержащийся в этом труде богатый фактический материал, сегодня мы не можем, вслед за С.К. Богоявленским, назвать эту работу «исчерпывающей» не только для истории приказов XVI в.36, но даже и для истории Разрядного приказа. В опубликованной в 1906 г. работе С.А. Белокурова «О Посольском приказе» содержится подробный перечень руководителей дипломатического ведомства преимущественно за XVII в. Список судей Посольского приказа XVII в., составленный Белокуровым, позднее был полностью воспроизведен в справочном издании Богоявленского, хотя и этот перечень в ряде позиций нуждается в уточнениях37. Реконструкции персонала Посольского приказа XVI столетия была посвящена написанная десятилетие спустя после выхода труда С.А. Белокурова работа профессора Харьковского университета В.И. Саввы «Дьяки и подьячие Посольского приказа в XVI веке», которая, к сожалению, была опубликована лишь в 1983 г.38 В 1946 г. увидел свет справочник С.К. Богоявленского «Приказные судьи XVII века»39, не утративший своего значения до наших дней. Справочник Богоявленского в значительной мере лег в основу настоящего справочного издания в части, касающейся штатов столичных приказов XVII в. Большую важность для реконструкции истории зарождающихся приказов конца XV—первой половины XVI в. имеют изданные в конце 1950-х — начале 1970-х гг. труды А.А. Зимина40. Трудно переоценить значение опубликованного в 1975 г. под редакцией В.И. Буганова справочника С.Б. Веселовского «Дьяки и подьячие XV—XVII вв.», содержащего подробные сведения о биографиях приказных служащих Московского государства41. Сводные данные о судьях, дьяках и подьячих московских приказов 1584—1605 гг. приведены в опубликованной в 1988 г. статье А.П. Павлова42. На рубеже XX—XXI вв. были изданы пять томов словаря-справочника «Государственность России», содержащие, в числе прочего, справочные статьи по истории отдельных приказов Московского царства43. Реконструкция состава администрации приказов эпохи Смуты (1604—1619 гг.) произведена в монографии Д.В. Лисейцева44. Ценные сведения о дьяческом аппарате зарождающегося приказного строя 1534—1548 гг. приведены в капитальном труде М.М. Крома45. Наконец, в 2011 г. был опубликован результат многолетнего труда известного специалиста по истории «приказной бюрократии» Н.Ф. Демидовой — «Служилая бюрократия в России XVII века», в котором на основании архивных источников восстановлены служебные биографии дьяков и подьячих 1625—1700 гг.46
Таким образом, с конца XIX в. до настоящего времени интерес к истории приказного строя управления Московского государства в исторической науке не ослабевал, что нашло выражение, в том числе, в издании ряда работ справочного характера. Однако до сих пор не было написано сводного, обобщающего труда, который позволил бы составить представление о функциях и времени работы каждого из сотни существовавших в XVI—XVII вв. приказов, а также проследить изменения в составе руководства приказных учреждений в означенный хронологический период. Между тем необходимость в издании такого справочного труда очевидна: сводный справочник по истории приказов Московского государства позволит не только составить общее представление об эволюции приказной системы, но и детализировать и уточнить сведения об истории отдельных приказов на каждом из отрезков их существования. Кроме того, справочник окажет помощь источниковедам в датировке недатированных документов, а также в отнесении документов к делопроизводству того или иного приказа.
Типологически это справочное издание ближе всего стоит к классическому справочнику С.К. Богоявленского «Приказные судьи XVII века». Как и в справочнике Богоявленского, информация подается в виде отдельных справочных статей по каждому из приказов. Приказы расположены в справочнике в алфавитном порядке (альтернативные, дополнительные наименования приказов также указываются в справочных статьях). По каждому из ведомств приводится основная справочная информация, включающая в себя данные о времени функционирования (начиная от первых известных упоминаний и до упразднения), а также функциях, выполнявшихся приказным ведомством. Справочные статьи сопровождаются указанием литературы и опубликованных источников, связанных с деятельностью конкретного приказа. К каждой справочной статье прилагается хронологический перечень руководителей приказа (в чине от боярина до подьячего с приписью). Для реконструкции этого перечня были использованы как материалы вышеперечисленных справочников, так и сведения, почерпнутые в опубликованных и неопубликованных источниках.
Имена приказных руководителей при первом упоминании в каждом приказе приводятся полностью, при повторных упоминаниях они сокращаются до инициалов и фамилии. В отличие от справочника С.К. Богоявленского, в настоящем издании приводятся не погодные перечни судей приказов. Отдельной позицией в справочнике выступает весь период пребывания того или иного лица в должности руководителя приказа. При этом перечисляются и сменявшиеся за этот период заместители приказного судьи, а также дьяки (с обязательным указанием крайних дат их пребывания в приказе). Указываемые в справочнике крайние даты далеко не всегда являются окончательными и исчерпывающими. В большинстве своем они являются указанием на наиболее раннее или наиболее позднее известное нам упоминание о пребывании того или иного лица в данном приказе. Отсутствие крайних дат рядом с именем приказного деятеля означает, что он нес службу в этом ведомстве на протяжении всего означенного периода. Рассмотрим в качестве примера следующую запись в хронологическом перечне руководителей Аптекарского приказа:
«1622/23— 1636/37гг. — б. кн. Иван Борисович Черкасский;
— д. Григорий Юрьевич Олтуфьев (1629 г., 17 октября);
— под. В. Потемкин».
Эта запись означает, что боярин князь Иван Борисович Черкасский стоял во главе Аптекарского приказа с 1622/23 по 1636/37 гг.; дьяк Григорий Юрьевич Олтуфьев упоминается в этом приказе единственный раз — 17 октября 1629 г., а подьячий Вьялица Потемкин нес службу в этом учреждении на протяжении всего данного периода. Если при одном приказном судье сменилось несколько дьяков или подьячих, то эти лица перечисляются в списке в хронологическом порядке в соответствии с первым известным упоминанием.
Авторы-составители выражают свою искреннюю благодарность всем, кто на различных этапах работы над справочником оказывали помощь в его составлении: А.В. Воробьеву, А.Г. Гуськову, А.В. Карандееву, Б.А. Куненкову, Е.А. Тимохиной, И.А. Устиновой. Слова особой благодарности — безвременно ушедшему Михаилу Петровичу Лукичеву, стоявшему у истоков самой идеи составления настоящего справочника.
1 Леонтович Ф.И. К истории права русских инородцев: древний монголо-калмыцкий или ойратский устав взысканий. Одесса, 1879. См. рецензии на эту работу: Владимирский-Буданов М.Ф. К истории права русских инородцев. Древний монголо-калмыцкий или ойратский устав взысканий (Цааджин-Бичик) Ф.И. Леонтовича. Киев, 1879; Попов НА. Рецензия на книгу: Леонтович Ф.И. К истории права русских инородцев. Древний монголо-калмыцкий или ойратский устав взысканий (Цааджин-Бичик) // Журнал министерства народного просвещения. 1879. № 10. С. 302—318. Относительно недавно обосновать мысль о золотоордынском влиянии на формирование российских властных структур предпринята в американской историографии: Островски Д. Монгольские корни русских государственных учреждений // Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Период Киевской и Московской Руси: Антология. Самара, 2001. С. 143—171.
2 Соловьев С.М.История России с древнейших времен. Т. XIII. М., 1991. С. 72.
3 Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций. Кн. 2. М., 1995. С. 74.
4 Веселовский С.Б. Приказный строй управления Московского государства // Русская история в очерках и статьях. Киев, 1912.С.166.
5 Хлебников Н.И. О влиянии общества на организацию государства в царский период рус-скойистории. СПб., 1869. С. 171—173.
6 БеляевИ.Д. История русского законодательства. СПб., 1999. С. 434.
7 Ключевский В.О. Боярская дума Древней Руси. Пг., 1919. С. 128, 159. Он же. Русская история... Кн. 2. С. 71—72.
8 Лихачев Н.П. Разрядные дьяки XVI века: Опыт исторического исследования. СПб., 1888. С. X-XI, 3.
9 Платонов С.Ф. Боярская дума — предшественница Сената // Платонов С.Ф. Статьи по русской истории (1883—1912 гг.). СПб., 1912. С. 454.
10 Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. Ч. 1. Население, экономический, государственный и сословный строй. СПб., 1909. С. 196.
11 Зимин А.А. О складывании приказной системы на Руси //Доклады и сообщения института истории Академии наук. Вып. 3. М., 1954. С. 164—176; Он же. О составе дворцовых учреждений Русского государства конца XV и XVI в. // ИЗ. Т. 63. М., 1958. С. 194—198; Он же. Реформы Ивана Грозного. М., I960. С. 179, 186, 449—459; Он же. Дьяческий аппарат в Poccии XV- XVI веках// ИЗ. Т. 87. М., 1971. С. 281, 284.
12 Леонтьев А.А Образование приказной системы управления в Русском государстве: Из истории создания централизованного государственного аппарата в конце XV — первой половине ХVI века. М., 1961. С. 32, 71.
13 Чернов А.В. О зарождении приказного управления в процессе образования Русского централизованного государства // Труды МГИАИ, 1965. Т. 19. С. 176—179, 191, 193.
14 Зимин А.А. Дьяческий аппарат... С. 220.
15 Алексеев Ю.Г. У кормила Российского государства: Очерк развития аппарата управления XIV — XVbb. СПб., 1998.С.258, 275,276.
16 Разрядная книга 1475-1605 гг. (далее - РК 1475 - 1605). Т. I-IV. М., 1977-2003; Буганов /ЛЯ. Разрядные книги последней четверти XV — начала XVII в. М., 1962;Эскин Ю.М. Местничество в Poccии XVI—XVII вв.: Хронологический реестр. М., 1994.
17 Обзор посольских книг из фондов-коллекций, хранящихся в ЦГАДА / Сост. Н.М. Рогожин. М., 1990; Рогожин Н.М. К вопросу о сохранности посольских книг конца XV — начала XVIII вв. // ИИ. М., 1988; Он же. Посольские книги России конца XV— начала XVII М., 1994.
18 Лисейцев Д.В. Приказная система Московского государства в эпоху Смуты. М.; Тула, 2009. С. 163 - 170.
19 Савва В.И. О Посольском приказе в XVI веке. Харьков, 1917; Дьяки и подьячие Посольского приказа в XVI веке. Справочник / Сост. Савва В.И. М., 1983.
20 Лихачев Н.П.Указ.соч. С. 80.
21 Лисейцев Д.В.Административно-финансовая реформа правительства Бориса Годунова и оформление четвертных приказов в Московском царстве конца XVI в. // Преподаватель XXI век. 2010. № 4. С. 244—253; Он же. Нижегородская четь начала XVII века: спорные вопросы истории четвертных приказов // Мининские чтения. Труды научной конференции. Н. Новгород, 2007. С. 130—138.
22 Жаринов Г.В. Боярский «подлинный» список 7152 (1643/44) года // Архив русской истории. Вып. 8. М., 2007. С. 451-454.
23 Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1997. С. 74.
24 Сыромятников Б.И. История русского государственного права. Лекции приват-доцента Б.И. Сыромятникова, читанные в Московском коммерческом институте в 1908/09 ака-демическомгоду. М., 1909. С. 511.
25 Утверждение авторитетнейшего специалиста по истории приказного строя, составителя фундаментального справочника «Приказные судьи XVII века» С.К. Богоявленского, согласно которому в его труде перечисляются 167 приказов, действовавших в XVII в. (Богоявленский С.К. Приказные судьи XVII в. // Богоявленский С.К. Московский приказный аппарат и делопроизводство XVI—XVII веков. М., 2006. С. 34), следует признать недоразумением: в справочнике перечислено 77 приказов. Число 167, надо полагать, появилось при подсчете всех названий приказов, поскольку многие из них имели по два и более вариантов наименований.
26 РК 1475-1605. Т. II. Ч. II. М., 1982. С. 302-303, 306.
27 Там же. Т. III. Ч. I. М., 1984. С. 56, 63, 91.
28 Боярские списки последней четверти XVI— начала XVII вв. и роспись русского войска 1604 г. Ч. I. М., 1979. С. 106-108.
29 ЛисейцевД.В. Приказная система... С. 455—516.
30 Жаринов Г.В. Указ. соч. С. 451-455.
31 Записная книга Московского стола Разрядного приказа 7202 /1693-94 гг. // Новохатко О.В. Записные книги Московского стола Разрядного приказа XVII века. М., 2001. С. 318-324.
32 При подсчете численности дьяков брались данные на начало учетного года; в таблице учтены как дьяки, так и думные дьяки.
33 Демидова Н.Ф. Служилая бюрократия в России XVII века и ее роль в формировании абсолютизма. М., 1987. С. 44.
34 Шумаков С.А. Рецензия на работу И.И. Вернера «О времени и причинах образования Московских приказов» //Журнал министерства юстиции, 1909, № 1. С. 298.
35 Лихачев Н.П. Указ. соч. С. 553 - 559.
36 Богоявленский С.Х Приказные судьи. С. 35.
37 См.: Устюгов Н.В. Рецензия Н.В. Устюгова на издание «Приказные судьи XVII века» // Богоявленский С.К. Московский приказный аппарат и делопроизводство XVI — XVII веков. М., 2006. С. 314—316; Лисейцев Д.В. Посольский приказ в эпоху Смуты. М., 2003. С. 118-124.
38 Дьяки и подьячие Посольского приказа...
39 Богоявленский С.Х Приказные судьи. С. 31—308.
40 Зимин А.А. О составе дворцовых учреждений... С. 180—205; Он же. Дьяческий аппарат... С. 219-286.
41 Веселовский С.Б. Дьяки и подьячие XV — XVII вв. М., 1975.
42 Павлов А.П. Приказы и приказная бюрократия (1584—1605 гг.) // ИЗ. Т. 116. М., 1988. С. 187-227.
43 Государственность России (конец XV — февраль 1917 г.): Словарь-справочник (в 5-ти книгах). Кн. 1. М., 1996; Кн. 2. М., 1999; Кн. 3. М., 2001; Кн. 4. М., 2001; Кн. 5. Ч. 1. М. 2005;Ч.2. М.,2005.
44 Лисейцев Д.В. Приказная система... С. 585—699.
45 Кром М.М. «Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30-40-х годов XVI века. М., 2010. С. 814-854.
46 Демидова Н.Ф. Служилая бюрократия в России XVII века (1625—1700). Биографический справочник. М., 2011.
Вперёд>>
