Верховным начальником всех вооруженных сил старой России являлся царь. Именем царя издавались указы и повеления относительно обучения войск, их дислокации, мобилизации, прохождения службы и вообще всего, касающегося обороны государства.
Все дела военного управления, подлежащие разрешению верховной власти, представлялись царю непосредственно ему подчиненным военным министром, который по закону «являлся главным начальником всех отраслей военно-сухопутного управления», но не войсковых частей. Главными их начальниками были командующие войсками военных округов, подчиненные непосредственно также царю.
Военный министр обязан был «наблюдать за благоустройством войск, всех военных управлений и заведений и направлять их деятельность». Понятие «благоустройство» не включает в себя понятия о боевой подготовке войск; следовательно, наблюдение за ней не входило в прямые обязанности военного министра; мало того, всякие указания в отношении боевой подготовки были бы со стороны военного министра вмешательством в прямые обязанности не подчиненных ему командующих войсками округов.
До 1910 г. организацией, вооружением, мобилизацией, боевой подготовкой и инспектированием артиллерии ведало Главное артиллерийское управление (ГАУ). Начальник ГАУ непосредственно подчинялся стоявшему во главе всей артиллерии генерал-фельдцейхмейстеру, подчиненному непосредственно царю. В 1905 г. генерал-фельдцейхмейстер был переименован в генерал-инспектора артиллерии (генинспарт); за ним сохранилось право личного доклада царю.
Обособленность отдельных родов войск была обычным явлением в царской русской армии, что весьма вредно отражалось на ее боеспособности. Со стороны же артиллерии всегда замечалось стремление выделиться из общевойсковой организации в самостоятельное «артиллерийское ведомство», возглавляемое лицами царской фамилии, подчиненными непосредственно царю. Старшие общевойсковые начальники привыкли считать такое положение нормальным и почти не интересовались артиллерией, предоставив ее самой себе. Недаром издавна сложилась в старой армии пословица: «артиллерия скачет, как сама хочет».
За несколько лет до начала мировой войны, по инициативе генинспарта, стали приниматься меры к тому, чтобы положить конец обособленности артиллерии и органически связать ее с другими родами войск.
В 1910 г. полевая легкая (пушечная) артиллерия была подчинена начальникам дивизий. В том же году при реорганизации военного министерства дела по личному составу строевых частей артиллерии (так называемая инспекторская часть) были переданы из ГАУ в Главный штаб, а дела по организации и мобилизации частей артиллерии — в Главное управление генерального штаба (ГУГШ), в остальном круг ведения ГАУ остался без изменения. В ГАУ попрежнему сосредоточивались техническая, научно-исследовательская, учебная и хозяйственная части всего артиллерийского ведомства. На обязанности ГАУ лежало полное обеспечение потребности государства предметами вооружения. В частности, на состоящий при ГАУ Артиллерийский комитет (Артком) возлагалось обсуждение вопросов, касающихся не только теории, техники и практики артиллерии, но и ее боевой полготовки, а также рассмотрение вопросов, касающихся артиллерийского образования, различных инструкций и программ. Начальник ГАУ был. подчинен военному министру.
Одновременно в 1910 г. было объявлено новое положение о генерал-инспекторе артиллерии, который был лишен права личного доклада царю и подчинен также военному министру. Таким образом, в 1910 г. вся полнота власти по военному ведомству сосредоточилась в лице военного министра, которому был подчинен и начальник Генерального штаба. Но военный министр генерал Сухомлинов не особенно интересовался подчиненным ему ведомством и большинство своих обязанностей в отношении артиллерийского ведомства возложил на своего помощника, генерала Поливанова, переподчинив ему и начальника ГАУ.
Организация ГАУ, в особенности Арткома, оставалась неудовлетворительной и после реорганизации в 1910 г. Это признавалось всеми, близко стоящими к делу. На неудовлетворительность организации ГАУ неоднократно обращала внимание Государственная дума, члены которой при рассмотрении представляемых ей докладов ГАУ выступали с резкой критикой по адресу ГАУ и особенно Арткома.3 Так например, в 1911 г. комиссия по обороне, образованная при Государственной думе, находила, что «деятельность ГАУ в деле снабжения армии новейшими боевыми средствами отличается медленностью и беспорядочностью», что большинство членов Арткома состоит в нем от 10 до 40 и более лет, что они давно порвали связь с живым делом как строевым, так и техническим, и что «деятельность комитета приобрела замкнутый и малоподвижный характер».
В 1912 г. комиссия по обороне при Государственной думе, подчеркивая крайнюю медлительность в проведения технических усовершенствований, разрабатываемых Арткомом, признавала ГАУ «в корне дезорганизованным ведомством». Неоднократно дававшаяся Государственной думой критическая оценка организации ГАУ, в частности Арткома, имела основания. Материалы для такой оценки члены Государственной думы получали в большинстве случаев через ответственных работников ГАУ. Бюрократизм ГАУ получил настолько нелестную известность, что в строевых частях артиллерии ГАУ нередко называли «главным артиллерийским затруднением». Для продвижения самых простых вопросов в ГАУ требовались недели, более серьезных — месяцы, а в некоторых случаях даже годы. Например, такой важный, не терпящий отлагательства вопрос, как устройство и оборудование мастерских для снаряжения патронов при мобилизации, затянулся на 4 года.
Генерал-инспектор артиллерии, согласно положению о нем, утвержденному в 1910 г., действовавшему и во время войны, назначался «для наблюдения и проверки боевой подготовки артиллерии и деятельности учреждений и заведений, тесно связанных с боевой подготовкой артиллерии». Он обязан был следить за развитием артиллерийского дела, за усовершенствованием и однообразием всех отраслей боевой подготовки артиллерии, за правильностью применения уставов, наставлений и пр.; он должен был проверять целесообразность ведения учебных занятий в артиллерийских училищах и академии, проверять боевую готовность крепостей в артиллерийском отношении, оценивать лиц, предназначенных на высшие командные должности в артиллерии, и т. д.
Генинспарту предоставлялось право возбуждать вопросы о мерах, которые необходимы для всестороннего усовершенствования всех отраслей обучения и боевой подготовки артиллерии, ее вооружения, устройства и снабжения материальной частью, а также для улучшения учебного дела в артиллерийских военно-учебных заведениях.
На генинспарта возложены были весьма ответственные и разнообразные обязанности, но никаких прав ему не предоставлялось, если не считать единственного права «возбуждать вопросы». Ежегодно он должен был представлять отчет о своей деятельности царю, но не иначе, как через военного министра. Он должен был периодически докладывать военному министру о результатах инспекции артиллерии и о всех желательных мероприятиях по артиллерийской части.
Военный министр, «если признавал необходимым», мог объявить в приказе или сообщить войскам для руководства указания генинспарта и передать в соответствующие главные управления военного министерства проектируемые генинспартом новые мероприятия. Военный министр Сухомлинов, не вникая сколько-нибудь внимательно в те вопросы, которые возбуждались генинспартом, передавал их в большинстве случаев на разрешение в ГАУ или в ГУГШ.
В сущности и после реорганизации 1910 г. в ГАУ поступали на разрешение все вопросы по артиллерийской части, и не только от военного министра, но и от Главного штаба, передававшего через ГАУ на заключение генинспарта вопросы о назначениях на командные должности в артиллерии — от командира батареи и выше, и от ГУГШ, передававшего в большинстве случаев в ГАУ на заключение Арткома вопросы боевой подготовки артиллерии, организационные и отчасти мобилизационные. При таких условиях деятельность ГАУ не могла, разумеется, не сказываться на боевой подготовке артиллерии. А так как наблюдать и проверять ее и «деятельность учреждений, тесно с нею связанных», обязан был генинспарт, то вмешательство его в деятельность ГАУ являлось неизбежным, хотя по закону он мог только «присутствовать в Арткоме ГАУ с правом голоса», и никаких других взаимоотношений его с ГАУ законом не предусматривалось.
Целесообразное исполнение перечисленных выше ответственных обязанностей генинспарта возможно было лишь при тесной связи его работы с деятельностью ГАУ. В действительности генинспарту докладывались и от него в значительной мере получали разрешение почти все важнейшие вопросы, возникающие в ГАУ, в том числе и такие, которые по общему смыслу закона не входили в круг его обязанностей, например, вопросы о заготовлении и заказе предметов боевого снабжения армии.
Генерал-инспектор артиллерии (бывший великий князь Сергей Михайлович Романов), как лицо царской фамилии, подчинялся военному министру лишь формально и, не особенно считаясь с ним и с его помощником генералом Поливановым, руководил артиллерией в большинстве случаев самостоятельно. Генинспарт не только оказывал влияние на разрешение некоторых вопросов в ГАУ, но иногда принимал на себя решение важнейших вопросов, причем военный министр Сухомлинов обычно подтверждал решение генинспарта. Это обстоятельство вызвало недоброжелательное отношение Поливанова к начальнику ГАУ, генералу Кузьмину-Караваеву, приводившее неоднократно к вредным для дела трениям. По этому поводу происходили иногда недоразумения при разрешении дел ГАУ в высших государственных инстанциях, отрицательно отзывавшиеся на работе артиллерийского ведомства вообще.
Поливанов неоднократно предупреждал начальника ГАУ, что военный министр «не допустит вмешательства генерал-инспектора артиллерии в сферу деятельности, ему не принадлежащую». Между тем военный министр Сухомлинов не только оправдывал вмешательство генинспарта в деятельность ГАУ, но нередко даже настаивал на получении решающего заключения генинспарта по таким вопросам артиллерийского снабжения, которые к кругу его обязанностей действительно не относились.4
В сущности, во главе ГАУ в мирное время оказывалось два начальника — с одной стороны, ответственный начальник ГАУ генерал Кузьмин-Караваев, с другой — генинспарт. Только благодаря хорошим личным отношениям между ними такая двойственность управления не имела вредных последствий для дела. Скорее наоборот, во многих случаях благодаря руководящим указаниям генинспарта, хорошо понимающего артиллерийское дело, те или иные вопросы получали правильное разрешение.
В последние 2–3 года перед началом мировой войны генинспарт уделял много времени работе в ГАУ. Это отвлекало его от прямых обязанностей по инспекции и неблагоприятно отражалось на боевой подготовке артиллерии.
По существовавшему закону генинспарт не являлся начальником войсковых артиллерийских частей и потому был не в праве давать им непосредственно к исполнению указания по артиллерийской части, не предусмотренные официальными уставами и наставлениями. Указания эти, в случае согласия с ними военного министра, должны были исходить от последнего или от подчиненных ему ГУГШ, ГАУ и Главного штаба и передаваться войскам для исполнения через командующих войсками в округах, которые, как упоминалось выше, не были подчинены военному министру. Вследствие такой неопределенной организации высшего военного управления и недостаточной согласованности в работе главных управлений военного министерства указания генинспарта, в особенности проектируемые им новые мероприятия, проводились в жизнь нередко с большими трениями и всегда с запозданием.
Впрочем, генерал-инспектор артиллерии почти не считался со своим прямым начальником — военным министром и по большей части самостоятельно осуществлял руководство артиллерией старой армии, вследствие чего дефекты высшего военного управления не имели особенно неблагоприятных последствий для подготовки артиллерии в отношении техники стрельбы и отчасти в отношении ее тактической подготовки.
Но обособленность артиллерии, во многом еще не изжитая к началу империалистической войны, нередко неблагоприятно отражалась на взаимодействии артиллерии с другими родами войск, что и подтвердилось опытом войны, особенно в первый ее период — 1914–1915 гг.
* * *
Тактические и огневые задачи, которые ставятся артиллерии в бою, тесно связаны между собой, — они вытекают друг из друга. Поэтому ввиду сложности артиллерийской техники, к тому же непрерывно совершенствующейся, общевойсковые начальники могут с успехом руководить боевой подготовкой артиллерии только при содействии специалистов-артиллеристов. Между тем, по организации царской армии, осуществленной в 1910 г., необходимость в таких специалистах, которые состояли бы в качестве помощников по артиллерийской части при высшем общевойсковом командовании, не предусматривалась.
При командующих войсками округов не было таких помощников по артиллерийской части, которые могли бы властью командующих направлять должным образом боевую подготовку артиллерии, быть проводниками указаний генинспарта и установления единства взглядов на свойства артиллерии, на ее задачи и использование в бою.
Подчиненные командующим войсками начальники артиллерии округов выполняли другие функции. По организации 1910 г. начальник артиллерии округа не имел никакого отношения к войсковым частям полевой артиллерии округа, и роль его свелась к заведыванию артиллерийским снабжением округа, артиллерийскими складами и мастерскими; в некоторых округах ему подчинялась крепостная и осадная артиллерия.
В довоенное время командующие войсками распоряжались артиллерией вверенного им округа без помощи и содействия специалистов по артиллерийской части — каждый по своему усмотрению. Не объединяемые руководящими указаниями свыше, они нередко уклонялись от той общей линии, какую стремился проводить генинспарт, или увлекались какой-либо стороною артиллерийского дела, часто внешней, в ущерб главному по существу.
При каждом командире корпуса состоял инспектор артиллерии корпуса (инаркор). По положению 1911 г.5 на него возлагалось общее руководство всей технической подготовкой артиллерии корпуса, проверка специального артиллерийского обучения и надзор за материальной частью.
Инаркор не имел в своем подчинении артиллерийских частей, за исключением «мортирного» (гаубичного) дивизиона и в; некоторых корпусах еще полевого тяжелого артиллерийского дивизиона. Инаркор не был в праве вмешиваться в руководство боевой подготовкой неподчиненных ему частей полевой легкой артиллерии, входивших в состав дивизий, не вызывая нежелательных трений с общевойсковыми начальниками, которым эти части были подчинены.
Роль инаркора, как руководителя боевой подготовкой артиллерийских частей корпуса, сводилась к составлению общих программ специальной подготовки этих частей и выявлялась лишь на сборах артиллерии для практических стрельб и то лишь в тех случаях, когда инаркор бывал начальником сбора; в остальное время инаркор мог, с разрешения командира корпуса, инспектировать артиллерийские части в специально техническом отношении, но проводить распоряжения по артиллерийской части инаркор мог только с разрешения командира корпуса; лишь в тех случаях, когда инаркор пользовался полным доверием командира корпуса, он мог оказывать существенное влияние на боевую подготовку всей артиллерии корпуса.
Генинспарт не мог проводить свои указания через инаркоров, так как они не были ему подчинены. По закону они находились в некоторой зависимости от ГАУ, так как должны были ежегодно представлять ему отчет о годовых занятиях артиллерии корпуса с заключением о причинах невыполнения или неуспеха занятий и о тех мерах, какие могли бы улучшить постановку артиллерийского дела в частях. Генинспарт знакомился с отчетами инаркоров лишь через ГАУ.
Полевая легкая артиллерия, входившая в состав пехотной дивизии, была подчинена по организации 1910 г. начальнику дивизии, оставаясь в непосредственном подчинении командиру артиллерийской бригады. Положение о командире артиллерийской бригады, определенное законом 1907 г.,6 не подвергалось изменению ни в 1910 г., ни в последующее время и даже в период войны. В положении 1907 г. говорилось, что командиры артиллерийских бригад «по общему и материальному благоустройству вверенных им частей исполняли обязанности начальника дивизии», вследствие чего между ними и начальниками дивизий, с которыми они считали себя равноправными, происходили иногда нежелательные трения.
Обязанности командира артиллерийской бригады в отношении боевой подготовки подчиненной ему артиллерии были определены положением 1907 г. весьма неясно. Ему предписывалось наблюдать «за образованием вверенных ему частей», он должен был главным образом только «следить за подробностями исполнения общих программ, издаваемых инспекторами артиллерии корпуса», и мог «распоряжаться специальными занятиями бригады» во время артиллерийских сборов, «по предварительному разрешению старшего начальника в лагере».
Комартбриги в большинстве случаев принимали на артиллерийских сборах весьма ограниченное участие в руководстве боевой подготовкой подчиненных им артиллерийских частей, считая это прямой обязанностью начальника артиллерийского лагерного сбора, т. е. назначенного исполнять эту обязанность инаркора.
Комартбриги, за немногими исключениями, были всецело поглощены работой по административно-хозяйственной части, как главной ответственной своей обязанностью, и оставались почти в стороне от руководства боевой подготовкой подчиненной им артиллерии.
При реорганизации 1910 г. обязанности начальника дивизии в отношении подчиняемой ему артиллерии не были определены тем или иным законоположением, вследствие чего начальник дивизии не знал, чем он должен руководствоваться и что требовать от подчиненной ему артиллерии. Большинство начальников дивизий, считая себя недостаточно компетентными в артиллерийской службе, продолжали держаться в стороне от нее и предоставляли разбираться в ней специалистам. А если некоторые из них брались руководить артиллерией по своему усмотрению, то в большинстве случаев далеко не с пользой для дела.
Обязанности начальников дивизий и других старших общевойсковых начальников в отношении артиллерии определились лишь изданием утвержденных в 1912 г. «Устава полевой службы» и «Наставления для действия полевой артиллерии в бою». «Устав» и «Наставление» получены были войсками для руководства лишь за несколько месяцев до начала мировой войны, а потому многие начальники не успели достаточно ознакомиться с ними и провести их в жизнь.
В апреле 1914 г., по инициативе генинспарта, был разработан проект нового положения об инспекции артиллерии.7 Этим проектом предусматривалось создание должности инспектора артиллерии при командующих войсками военных округов. Инспектор артиллерии округа должен был бы по указанию генинспарта объединять деятельность инспекторов артиллерии корпусов, а также инспектировать артиллерийскую часть крепостей. По проекту предполагалось значительно расширить круг обязанностей инспектора артиллерии корпуса; он должен был бы «способствовать усвоению и распространению в войсках корпуса правильных и единообразных взглядов на боевое применение артиллерии и на взаимодействие различных видов ее с другими родами войск». Но проект нового положения об инспекции артиллерии был настолько поздно разработан, что не мог быть осуществлен до начала мировой войны, а проводить его в жизнь в первый период войны не считали необходимым.
В общем, в организации высшего управления артиллерией царской армии не было ясной, стройной системы, а законоположения, относящиеся к управлению артиллерией, отличались неопределенностью. Законодатели старой России считали такую неопределенность «гибкостью закона», которая в действительности давала возможность «обходить» закон и уклоняться от его исполнения.
2 Основные государственные законы Российской империи, ст. 2 и 14; Свод законов, т. I, Учр. военного министерства, ст. 840, 846, 847; Свод военных пост., кн. I, изд. 3-е, ст. 1–11, 232–236 и кн. V, изд. 1907 г., ст. 297, 385, 388; Приказы военного ведомства, 1904 г. № 535, 1905 г. № 456, 1910 г. № 664, 1911 г. № 113.
3 ЦГВИА, личный архив Барсукова. Свод сведений, собранных 25.VII 1915 г. для Верховной следственной комиссии по вопросам государственной обороны в Государственной думе за 1908–1915 гг.
4 ЦГВИА, личный архив Барсукова. Записка генерала Кузьмина-Караваева.
5 ЦГВИА, 185–854, приказ военного ведомства 1911 г. № 133.
6 Свод военных постановлений, кн. V, изд. 1907 г., ст. 297, 385, 388 и др.
