Артиллерия русской армии (1900–1917 гг.)

Россия, как и прочие государства, принимавшие участие в мировой войне 1914–1918 гг., не предвидела ее колоссального масштаба.

Казалось невероятным, даже в первые месяцы войны, что она может принять затяжной характер и что расход предметов боевого снабжения, в особенности боевых припасов, достигнет прямо чудовищных размеров.

Думали, наоборот, что именно вследствие огромных, затрат, какие будут вызваны войной, должно будет быстро наступить истощение воюющих государств и полное прекращение их активности.

Так думали не только военные специалисты. Многие экономисты того времени, когда началась война, предсказывали, что она прекратится сама собой через несколько месяцев в результате неизбежной экономической разрухи. Однако предсказание их не оправдалось. Экономика воюющих стран оказалась более живучей, чем предполагали. Только под непрерывными тягчайшими ударами опустошительной четырехлетней войны расшатались устои и стало разрушаться мировое хозяйство.

Русская армия предполагала вести войну в расчете только на мобилизационные запасы предметов боевого снабжения, заготовленные в мирное время.

Никакого предварительно разработанного плана и подготовки к систематическому пополнению расхода этих запасов не было. Такого плана не было составлено и во время войны, по крайней мере до второй половины 1916 г.

Запасов боевого снабжения, заготовленных в мирное время, хватило лишь на первые 4 месяца войны. Между тем война сразу же выявила доминирующее значение артиллерии. Для успешного ведения боевых операций потребовался громадный расход боеприпасов. Потребовалось огромное количество оружия и других предметов боевого снабжения.

Пришлось спешно, уже на третьем месяце войны, прибегнуть к импровизированной мобилизации русской казенной и частной промышленности, чтобы готовить эти предметы.

Надо было неотложно решить две последовательно одна из другой вытекающие задачи: 1) добиться во что бы то ни стало работы на военные нужды возможно большего числа предприятий как казенных, так и частных; 2) во время войны неустанно расширять производство и увеличивать выход предметов боевого снабжения.

Задачи эти оказались крайне тяжелыми вследствие неподготовленности царской России к длительной войне и слабого развития казенной и частной русской промышленности, вырабатывающей предметы вооружения. Задачи эти осложнялись еще невозможностью для ГАУ определить общую потребность армии в предметах боевого снабжения, подлежащих заготовлению.

Определению действительной потребности войск в предметах боевого снабжения много мешало то обстоятельство, что и ставка главковерха, и сами войска, испытав и пережив весь ужас недостатка боевого снабжения в первый же период войны, усвоили в дальнейшем привычку предъявлять тылу свои требования не иначе как с преувеличением своих действительных нужд.

Некоторое преувеличение в требованиях предметов боевого снабжения продолжалось и в 1916 г. при наличии в ставке специального артиллерийского органа — Управления полевого генерал-инспектора артиллерии (Упарта), особенно в первое время его существования — до лета 1916 г., пока Упартом были разработаны нормы снабжения, проверена правильность норм на практике снабжения и установлен контроль над требованиями фронтов.

Можно сказать, что причиной бедствий русской армии в первые месяцы войны был не только недостаток боевого снабжения, но также полная дезорганизация и беспорядок в этом деле, вследствие чего имевшееся в действительности снабжение не попадало туда, куда следовало. Были и другие, не менее важные причины — как оперативно-стратегического порядка, так и неумелое использование артиллерии старшими начальниками.

Союзники России оказывали ей помощь, далеко не окупавшуюся теми потоками русской крови, какие проливались на полях сражений ради их империалистических стремлений, и теми потоками русского золота, какие утекли за границу в уплату по заказам боевого снабжения.

За три года войны Россия выдала заказов только одной Америке на сумму около 1287000000 долларов. Главную массу, до 70%, составляли артиллерийские заказы; по этим заказам Россия влила в американскую промышленность 1800000000 золотых рублей и притом без достаточно положительных для себя результатов. Главным образом за счет русского золота выросла в Америке военная промышленность громадного масштаба, тогда как до первой мировой войны американская военная индустрия была лишь в зачаточном состоянии.

За время войны усилиями заказчиков, и в первую очередь Россией, американской промышленности привит был ценный опыт в военных производствах и путем безвозмездного инструктажа со стороны русских инженеров создан в Америке богатый кадр опытных специалистов по разным отраслям артиллерийской техники⁵⁸⁹.

Контролирующие ведомства царской России, урезывая кредиты на развитие русской военной промышленности, экономили народное золото для иностранцев.

Теперь стало бесспорным, что в плановые расчеты боевого снабжения армии во время войны не должны входить заграничные заказы; заграничный рынок может быть использован лишь для усиления снабжения при заблаговременной подготовке к войне.

Потребности действующей армии в боевом снабжении удовлетворялись главным образом русскими казенными заводами и частными мобилизованными предприятиями, которые, несмотря на свою полную неподготовленность к войне и на все прочие чрезвычайные затруднения, все же в течение войны, в 1914–1916 гг., широко развили свою производительность и выполнили колоссальнейшую работу по изготовлению предметов артиллерийского снабжения.

Но развитие русской промышленности по изготовлению предметов боевого снабжения армии оказалось недостаточным ввиду огромного масштаба военных операций, протяжения фронтов и численности армий.

Поэтому, а также вследствие необходимости образовать соответственные запасы на непредвиденные случайности, потребности армии оставались в громадной степени неудовлетворенными, в особенности в отношении артиллерии крупных калибров.

Многое еще нужно было сделать. Требовалось в первую очередь использовать неисчерпаемые ресурсы страны в отношении сырьевых материалов. Отсталая Россия слишком была бедна оборудованием (станками, машинами и пр.), а также крайне необходимыми материалами (как например, высокие сорта стали, алюминий, цинк, олово и пр.).

Производство предметов боевого снабжения в России достигло в 1916 г. своего кульминационного развития, но в том же году резко обозначилось неизбежное падение производства, грозящее катастрофой.

В начале 1917 г. в Петрограде состоялась конференция союзников, считавших русские требования чрезмерными.

Недоумения союзников, признававших свои весьма широкие масштабы боевого снабжения, должны были рассеяться, когда на конференции им раскрыта была реальная картина состояния вооружения русской армии к январю 1917 г., указанная в приводимой табл. 65.

Если же сравнить вооружение русской армии к 1917 г. с вооружением союзников и врагов, то, как видно из находившихся на рассмотрении конференции приводимых ниже диаграмм, Россия оказывалась относительно гораздо слабее и союзников и врагов (см. диаграммы на рис. 26–28).

Русская армия, по сведениям на 15 июня 1917 г., имела достаточно сильную артиллерию.

Одних только 76-мм пушек (легких, обр. 1900 и 1902 гг., горных, обр. 1909 г., противоштурмовых, траншейных, противоаэропланных и пушек Арисака) состояло, округленно, на вооружении войск 7200 и в резерве фронтов 2600, всего около 9800 с боевым комплектом до 5500 выстрелов на действующую пушку.

Орудий других калибров в войсках и во фронтовых запасах приблизительно состояло: гаубиц 122-мм и 114-мм  — 1300, 107-мм пушек — 500 (скорострельных и обр. 1877 г.), 152-мм пушек и гаубиц — 880, 203-мм  — 24, 280-мм  — 16, 305-мм  — 12, 120-мм французских — 70, прочих орудий — 1200.

Всего же имелось до 14000 орудий разных образцов и калибров.

Количество изготовленных орудий и прочих предметов боевого снабжения и подача их в армию, ничтожная в 1914 г. и в начале 1915 г., стали сильно возрастать по истечении первого года войны и достигли максимального увеличения в 1916 г. (см. диаграммы на рис. 29 и 30).

За время войны 1914–1917 гг. в армию подано было огромное количество предметов боевого снабжения, но и убыль тех же предметов была настолько велика (до 50–100% всего подаваемого в армию), что в результате рост вооружения русской армии был очень незначительным. В 1914–1917 гг. подано было в армию около 14500 легких и до 1500 тяжелых скорострельных орудий, за то же время убыло около 11600 легких⁵⁹⁵ и до 350 тяжелых орудий; количество же орудий в войсках и запасах увеличилось — в легкой артиллерии к концу 1916 г. лишь на 17%, а к лету 1917 г. на 37%, в тяжелой артиллерии (считая орудия новых и старых образцов) к концу 1916 г. почти в 4 1/2 раза, а к лету 1917 г. почти в 6 раз⁵⁹⁶ (см. диаграммы на рис. 29 и 30 и табл. 65).

Усиление русской армии во время войны артиллерией по сравнению с армиями союзников и с германской армией было недостаточным.

Всего на вооружении германской армии (по Шварте) в начале войны числилось около 6700 орудий разных образцов и калибров, а к концу войны их было 21650, т. е. общее число орудий увеличилось в 3,2 раза, тогда как в русской армии в начале войны на вооружении состояло около 7900 орудий разных образцов и калибров, а к концу войны до 14000, т. е. общее число их увеличилось менее чем в 2 раза (см. диаграмму на рис. 31).

Недостаток в боеприпасах и прочих предметах боевого снабжения, обнаружившийся с самого начала войны, дал себя чрезвычайно остро почувствовать в первые месяцы 1915 г.

Боевые неудачи на фронте, постигшие русскую армию в 1914–1915 гг., объяснялись обычно недочетами в боевом снабжении, приписываемыми руководителям артиллерийского ведомства. Под давлением общественного мнения, главным образом кругов Государственной думы, образована была в 1915 г. так называемая «Верховная комиссия для обследования причин несвоевременного и недостаточного пополнения запасов воинского снаряжения армии». Комиссия эта привлекла к следствию военного министра генерала Сухомлинова, начальника ГАУ генерала Кузьмина-Караваева, его помощника генерала Смысловского, генерал-инспектора артиллерии в. кн. С. М. Романова, начальника Генерального штаба и многих других.

Следственная комиссия признала, что причиной недочетов в боевом снабжении являлись не столько ошибки в деятельности руководителей ГАУ, сколько главным образом непредвиденные масштабы войны, расчеты на ее кратковременность и возможность вести войну только на мобилизационные запасы, образованные в мирное время.

На самом деле причины неудовлетворительности боевого снабжения и боевых неудач русской армии лежали гораздо глубже. Причины эти коренились во всем строе экономических и политических отношений и в органических пороках государственного управления царской России, которое оказалось не в состоянии, да и не могло мобилизовать все силы страны на ведение войны, так как сама война носила глубоко антинародный, империалистический характер. Уже в 1915 году в военном министерстве была выявлена отвратительная картина измены. Сам царский военный министр Сухомлинов той же верховной комиссией был уличен не только в получении взяток от покровительствуемых им иностранных фирм, но и в шпионаже в пользу немецкой разведки, Сухомлинов был предан суду сената.

Приступая к исполнению обязанностей, новый военный министр Поливанов на заседании Государственной думы 19 июня (2 июля) 1915 г. заявил, что «самая трудная и самая острая для продолжения войны задача» — это артиллерийское снабжение и что «надо суметь и настоять на развитии... тех видов промышленности, которые изготовляют предметы... артиллерийского снабжения».

Об этом необходимо было думать и все это настоятельно проводить в жизнь задолго до начала войны, а не в 1915 г., когда русская армия осталась почти без боеприпасов.

Тогда же в 1915 г. начальником ГАУ был назначен генерал Маниковский.

Мобилизация русской промышленности, в общем весьма слабой и к войне совершенно неподготовленной, производилась во время войны без плана, но, как мы видели, с полной энергией; производительность ее достигла в 1916 г. максимального предела в своем развитии; боевое снабжение действующей армии в 1916 г. в значительной мере улучшилось.

Но время было безнадежно упущено, общее расстройство в стране неудержимо прогрессировало и в том же 1916 г. стало грозить полной катастрофой.

Высшее командование старой русской армии, не исключая выдающихся представителей военно-научной мысли, почти вовсе не интересовалось вопросами военной экономики. Не особенно задумывалось над этими вопросами большинство военных деятелей даже во время войны. В ставке верховного главнокомандующего, не исключая Упарта, об этом думали менее всего, по крайней мере до лета 1916 г.

Штаб главковерха всецело погрузился в свою оперативную работу и ставил только требования глубокому тылу о снабжении армии, совершенно не считаясь с реальными возможностями удовлетворения этих потребностей. А в случаях неудовлетворения недоуменно разводил руками и кровавые неудачи на фронте относил главным образом к недостаточности боевого снабжения, в особенности в первый (1914/15) год войны.

В таком же состоянии почти полной изолированности от реальной действительности тыла протекала первое время работа артиллерийского органа штаба главковерха — Упзрта во глазе с его начальником и полевым генерал-инспектором артиллерии.

В 1916 г. русское главное командование задумало ряд наступательных операций, сопровождавшихся штурмом сильно укрепленных позиций. Разрушение неприятельских окопов и блиндажей, имевших во многих местах бетонные постройки, потребовало наличия достаточного количества тяжелой артиллерии и гранат 122-мм, 155-мм и более крупных калибров. Но обеспечение тяжелой артиллерии снарядами стояло далеко не на должной высоте.

В начале мая 1916 г. на нашем Западном фронте боеприпасов для тяжелых орудий могло хватить лишь на несколько дней ведения интенсивного боя с прорывом укрепленной полосы неприятеля. На Северном фронте имелись лишь незначительные, самые необходимые запасы. Наконец, на Юго-Западном фронте за весенние бои 1916 г. было израсходовано все, что там было.

Многократные, самые настойчивые просьбы об увеличении подачи выстрелов для тяжелой артиллерии, обращаемые наштаверхом и Упартом к военному министру и начальнику ГАУ, не приводили к благоприятным результатам.

30 мая 1916 г. с Юго-Западного фронта получено было донесение само по себе второстепенного характера, что один из прибывших на фронт мортирных парков не имел положенного количества гранат, в которых была острая нужда в происходивших тогда боях.

Под впечатлением тревожной обстановки наштаверх генерал Алексеев телеграфировал военному министру, что царь приказал выразить ГАУ свое «крайнее неудовольствие, ввиду исключительной важности интенсивности и правильности подачи огнеприпасов в переживаемый период».

По этому поводу начальник ГАУ генерал Маниковский написал начальнику Упарта генералу Барсукову личное письмо, в котором обрисовал угрожающее положение, в каком тогда уже находилась Россия в глубоком тылу вследствие полного развала государственной власти и экономической жизни страны.

Письмо свидетельствовало о том, что крайне серьезные затруднения, встречаемые в деле боевого снабжения, лежали вне воли непосредственных работников ГАУ.

В заключение своего письма Маниковский высказывал соображения о необходимости принятия особых, исключительных мер к восстановлению «единой твердой власти».

Письмо А. А. Маниковского было прочитано полевым генинспартом и наштаверхом генералом Алексеевым; по указанию последнего была составлена записка, поданная царю генералом Алексеевым 15 (28) июня 1916 г., следующего содержания⁵⁹⁷:

«В последних наших операциях приходится почти все время вести борьбу в условиях штурма сильно укрепленных позиций.

При прочности современных полевых укреплений, во многих местах имеющих бетонные постройки, разрушение неприятельских окопов и блиндажей может быть выполнено только бомбами 48-лин. и 6-дм. и более крупных калибров.

Поэтому наличие в армиях достаточного количества тяжелой артиллерии» обеспеченной боевыми припасами, получило еще большее значение. За время текущей войны у нас сформировано много тяжелых батарей, и теперь мы имеем в армиях до 800 скорострельных 48-лин. гаубиц, около 350 скорострельных 6-дм. гаубиц и до 450 6-дм. пушек прежних образцов, не считая тяжелых орудий других калибров.

К сожалению, обеспечение тяжелой артиллерии снарядами до сих пор не стоит на должной высоте. На Северном фронте имеются лишь незначительные, самые необходимые запасы. На Западном фронте боевых припасов для тяжелых орудий хватит для ведения интенсивного боя, с прорывом тщательно укрепленной полосы неприятельского расположения, лишь на несколько дней, после чего может наступить полное отсутствие тяжелых выстрелов, заполнить которое невозможно сравнительно ничтожной ежемесячной подачей от Главного артиллерийского управления. Наконец, на Юго-Западном фронте израсходовано на текущие бои все, что там было; на пополнение расхода туда экстренно отправлено с Северного фронта, не без некоторого ущерба для него, 15 тыс. 6-дм. и 10 тыс. 48-лин. гаубичных выстрелов и 1 тыс. 6-дм. выстрелов к пушкам Канэ; туда же исключительно высылаются все вновь снаряжаемые тяжелые парки.

В ноябре прошлого года ежемесячная потребность в боевых припасах определялась: 6-дм. гаубичных — 110 тыс. выстрелов, 48-лин. гаубичных — 200 тыс. выстрелов в месяц. С тех пор в армиях прибавилось много 48-лин. и 6-дм. орудий, вследствие чего потребность в снарядах к этим орудиям значительно возросла. Принимая во внимание общее количество 48-лин. и 3-дм. орудий, состоящих на вооружении наших армий, а также средний расход выстрелов, определившийся по опыту последних боевых операций, следует считать, что нам необходимо ежемесячно получать до 300 тыс. 48-лин. и 225 тыс. 6-дм. выстрелов.

О необходимости увеличить подачу выстрелов для тяжелой артиллерии, хотя бы до размеров, заявленных в ноябре прошлого года, обращались многократные, самые настойчивые просьбы к военному министру и к начальнику Главного артиллерийского управления, но просьбы эти не привели к благоприятным результатам. Попрежнему 48-лин. гаубичных выстрелов мы получаем лишь 90, в лучшем случае 100 тыс. выстрелов в месяц, а подача 6-дм. выстрелов даже сократилась с 40 до 30 тыс. выстрелов в последний месяц.

Наконец, в эти дни в армиях генерал-адъютанта Брусилова обнаружился крайний недостаток в 3-лин. винтовочных и пулеметных патронах, отчасти сковавший развитие нашего наступления. Юго-Западному фронту необходимо дать единовременно 10–15 млн. 3-лин. патронов, чтобы удовлетворить все поступившие требования от армий и иметь маленький запас и, кроме того, ежедневно высылать по 3–4 млн. 3-лин. патронов. В распоряжение генерала Брусилова направляются все выделываемые нашими заводами 3-лин. патроны..., но больше взять неоткуда, так как запасы Северного и Западного фронтов ничтожны: сверх носимых и возимых комплектов на Северном фронте имеется лишь 20, а на Западном до 35 млн. 3-лин. патронов, и выделить из них 10 млн. патронов для Юго-Западного фронта рискованно.

По отношению к прочим огнестрельным припасам наши армии не испытывают столь острой нужды, однако ежемесячная подача их, как видно из приведенной ниже таблицы, много ниже того количества, какое необходимо было бы для полного развития наступательных операций на всех наших фронтах.

При таких условиях подрываются надежды на успех начатой нами операции.

Необходимы экстренные исключительные меры и полное чрезвычайное напряжение всех усилий, чтобы обеспечить наши армии боевыми припасами.

Военный министр и генерал Маниковский сообщили, что ими все меры приняты и принимаются, но они далеко не достигают результатов в той мере, как это необходимо, и что происходит это от целого ряда крайне серьезных затруднений, которые лежат вне воли непосредственных работников, а именно:

1. Транспорт. В переживаемое время нет ни одной области государственной и общественной жизни, где бы не ощущались серьезные потрясения из-за неудовлетворения потребности в транспорте.

Для заводов, работающих на оборону, транспорт предоставляется с исключительным предпочтением и в несомненный ущерб всему остальному. Тем не менее даже особо покровительствуемые казенные заводы не получают всего необходимого им топлива, металлов, предметов оборудования и пр., что давно ими заказано и изготовлено, но не может быть доставлено к заводам и лежит месяцами в ожидании вывоза: то «нехватает вагонов», то «дают вагоны», но «нет направления», то «нехватает пропускной способности данного участка пути».

На теперешнюю производительность заводов артиллерийского ведомства и Путиловского завода запасов топлива и металлов может хватить лишь на несколько дней. Генерал Маниковский тщетно добивается предотвратить остановку Луганского патронного завода, которому необходимо немедленно подать хотя бы минимальное количество нефти, купленной, готовой и ожидающей очереди отправки из Баку. Обуховский завод морского ведомства также крайне нуждается в подвозе топлива и металлов. Частные же заводы поставлены в отношении получения топлива и материалов в несравненно худшие прямо критические условия.

В среднем заводы, работающие на оборону, удовлетворяются транспортом всего лишь на 50–60% своей потребности, а для Петроградского района вместо необходимых 18 1/2 млн. пудов, по заявлению министра путей сообщения, возможно перевезти лишь 8 млн.

При таких условиях не только немыслимо увеличение производительности заводов, но придется сократить и теперешнюю работу.

2. Металлы. В настоящее время ясно обозначился «металлический голод» на мировом рынке.

Все без исключения работающие на оборону заводы испытывают нужду в металле, которого нехватает даже на текущую потребность. Кроме общих причин недостатка металла на мировом рынке, исключительной трудности доставки его в Архангельск и дальше по России, наступивший кризис объясняется неналаженностью добычи металла в России.

У нас неисчерпаемые богатства руды, угля и флюсов. Но вместо широкого развития добычи металлов, столь нам необходимых, в Донецком районе из 62 домн уже потушено 17 и, как оказывается, из-за того, что не могут подвезти угля, руды и флюсов, находящихся в том же районе, и получить несколько тысяч рабочих рук.

Министр торговли и промышленности заявил, что при теперешнем своем развитии промышленность, работающая на оборону, получит всего 50% потребного ей металла. При таком угрожающем, почти трагическом положении вопроса о металле, конечно, нельзя рассчитывать на увеличение подачи снарядов и патронов. По сообщению генерала Маниковского, Ижевский и патронные заводы «дорабатывают последние фунты инструментальной стали», а капсюльные заводы не в состоянии получить необходимый металл для изготовления капсюлей к 3-лин. патронам.

Вопрос о металле очень озабочивает и особое совещание по обороне и совет министров. Вопрос этот выделен в особый «Металлический комитет» генерала Мышлаевского, на который возложены заботы о заказе, учете и распределении металлов между всеми заводами. Быть может, этот комитет объединит и усилит заказы на металл, несколько упорядочит дело, но как всякое учреждение коллегиальное едва ли принесет существенную пользу в ближайшее время. Военный министр полагает, что «особых надежд на благополучное разрешение вопроса о металле пока не имеется».

3. Рабочие. Заводы, работающие на оборону, переживают тяжелый кризис с рабочими. Забастовочное движение непрерывно растет.

По мнению военного министра, надежным средством против забастовок была бы милитаризация заводов, работающих на оборону. Но, кроме того, крайне необходимо устранить основную причину недовольства рабочих — обеспечить их дешевым питанием.

4. Заграничные заказы и валюта. На предметы артиллерийского снабжения даны давно многочисленные заказы за границей, но серьезные затруднения с транспортом (ранняя и суровая зима в Белом море, запоздалая навигация) сильно задержали прибытие в Архангельск наших заграничных заказов, а часть из них погибла на минах.

Неполучение по этим заказам заводского оборудования и крупных прессов отразилось значительными опозданиями сдачи заводами тяжелых снарядов. Усилить заказы за границей крайне трудно за недостатком валюты.

По донесению нашего представителя в Англии генерала Гермониуса, все главные наши заказы не могут быть размещены из-за отсутствия кредита; не размещены заказы для усиления выхода взрывателей и крупных снарядов даже для казенных наших заводов.

При таких условиях все усилия должны быть направлены к развитию промышленной деятельности внутри нашей страны, не возлагая особых надежд на союзников.

В этом отношении многие меры приняты.

Производительность наших заводов по сравнению с прежней — до начала войны — сильно повысилась;

Тульский оружейный завод вместо 700 пулеметов в год дает их 800 в месяц и дойдет до 1000;

трубочные наши заводы вместо 40–50 тыс. в месяц дают теперь около 70 тыс. трубок в день;

оружейные заводы вместо нескольких тысяч винтовок в месяц дают их ежемесячно до 110 тыс. и пр.

С получением из-за границы дополнительного оборудования производительность должна еще возрасти.

Главное артиллерийское управление строит 15 новых заводов, часть которых должна работать в этом году.

Но ни дополнительное техническое оборудование, ни постройка новых заводов не помогут, если не будет достаточно топлива, металла и рабочих рук.

Сказывается, кроме того, недостаток у нас в энергичных и сведущих артиллерийских техниках, так как многие лучшие из них командированы в Англию, Францию, Америку, Японию, а их и без того было мало.

Наконец, нельзя не считаться с тем обстоятельством, что замечается переутомление личного персонала заводов от непрерывной тяжелой двухлетней работы, а станки, работавшие по большей части десятки лет до войны, так перегружены и разработаны заведомо непосильной работой, что на некоторых заводах, как, например, на частном Тульском заводе, пришлось их на некоторое время остановить, вследствие чего подача 3-лин. патронов в текущем июне сбавится на 5–6 млн. против майской подачи.

Совокупность перечисленных главнейших причин, парализующих увеличение деятельности наших заводов и угрожающих каждую минуту ее остановкой, не дзет надежды не только на значительное увеличение подачи огнестрельных припасов в ближайшем будущем, но и грозит вообще всей нашей промышленности, работающей на оборону.

Во избежание надвигающегося кризиса, могущего повлечь за собой непоправимые бедствия для нашей армии и государства, полагалось бы без малейшего промедления принять следующие исключительные меры, обеспечивающие свободу наших боевых операций, имеющих решающее значение:

1. Как на театре военных действий вся власть сосредоточивается у верховного главнокомандующего, так и во всех внутренних областях империи, составляющих в целом глубокий тыл, работающий на действующую армию, власть должна быть объединена в руках одного полномочного лица, которое возможно было бы именовать верховным министром государственной обороны.

Лицу этому, облеченному высоким доверием вашего императорского величества и полнотой чрезвычайной власти, необходимо предоставить объединять, руководить и направлять единой волей деятельность всех министров, государственных и общественных учреждений, находящихся вне пределов театра военных действий, с тем чтобы деятельность эта была направлена в полной мере исключительно к служению армии вашего величества для полной победы и изгнания неприятеля из пределов России.

Повеления избранного вашим величеством верховного министра государственной обороны должны исполняться внутри империи всеми без изъятия правительственными местами и общественными учреждениями, а равно должностными лицами всех ведомств и всем населением как высочайшие вашего императорского величества повеления.

Верховный министр государственной обороны должен исключительно и непосредственно подчиняться вашему императорскому величеству, за свои распоряжения и действия ответствовать только перед вашим императорским величеством и во всех случаях, когда это нужно, обращаться непосредственно к вашему величеству; никто, кроме вашего императорского величества, не может давать ему предписаний и не может требовать от него отчетов. Ему должно быть предоставлено право избирать и утверждать собственной властью своих сотрудников из лиц, заявивших себя высокополезной деятельностью для государства за время текущей войны.

2. Привести в порядок транспорт внутри России и прежде всего, минуя всякие препятствия, немедленно организовать подвоз топлива, материалов и продовольствия для рабочих на заводы, работающие для обороны.

3. Организовать в самых широких размерах добычу у нас угля и другого рода топлива, а также металлов, необходимых для заводов, работающих на оборону; прежде всего беззамедлительно восстановить и широко развить добычу угля и производство металлов в Донецком районе.

4. Разработать и безотлагательно провести в жизнь милитаризацию наших заводов, работающих на оборону. Немедленно организовать на тех же заводах казенные магазины и обеспечить их на все время войны необходимыми запасами продовольствия и предметов первой необходимости для отпуска за деньги по нормальным наименьшим ценам заводским рабочим и служащим.

5. Осуществление каждого из мероприятий, указанных в п.п. 2, 3 и 4, возложить на особое, облеченное полной властью лицо, подчиненное исключительно и непосредственно лицу, обозначенному в п. 1.

6. Сократить изготовление бомбометов, ручных гранат, за исключением наших артиллерийских образцов 1912 и 1914 гг., прочих вспомогательных средств борьбы и других предметов, имеющих второстепенное для армии значение, дабы освободить рабочие руки, станки, металл и двигатели для изготовления патронов, снарядов и главнейших предметов вооружения.

7. Применить в широких размерах на заводах, работающих на оборону, а также для добывания топлива и металлов, труд тех народностей России, которые не несут воинской повинности, а также труд восточных народов — китайцев, японцев, персиян и пр.

8. Призванных на военную службу лиц с высшим техническим образованием обратить к службе на заводах, работающих на оборону, а также в шахтах и рудниках; причем тем из них, которые остались в нижнем звании, присвоить звание зауряд-классных военных техников и содержание, положенное прапорщикам действующей армии. Призванных на военную службу разных мастеровых-специалистов возвратить на заводы, работающие на оборону, по удостоверении необходимости их возврата.

Подлежащих призыву впредь лиц, получивших высшее техническое образование, и мастеровых-специалистов, необходимых для заводов, работающих на оборону, призывать на военную службу лишь с согласия лица, обозначенного в п. 1 (верховного министра государственной обороны)...»⁵⁹⁸

Письмо Маниковского в ставку к начальнику Упарта ярко обрисовало серьезную угрозу полного паралича русской промышленности, работавшей на оборону, вследствие кризиса в транспорте и других потрясений во всех областях государственной, общественной и военной жизни царской России. Желая спасти положение и признавая неспособность царского, правительства к управлению при сложных и тяжелых условиях войны, генерал Алексеев в виде исключительной временной меры, обеспечивающей свободу боевых операций, предложил царю в своей записке сосредоточить всю власть в глубоком тылу, работающем на армию, в руках одного полномочного лица, ответственного только перед царем.

Штюрмер и большинство министров отрицали то близкое к катастрофе состояние государства, о каком говорилось в записке генерала Алексеева.

Николай II утвердил 1 (14) июля 1916 г. постановление совета министров «о возложении на председателя совета министров объединения мероприятий по снабжению армии и флота и организации тыла», т. е. возложил проектируемые запиской генерала Алексеева права и обязанности верховного министра обороны на председателя совета министров Штюрмера, под управлением которого государственная машина царской России быстро покатилась к окончательной гибели.

Во время первой мировой войны дело снабжения русской армии фактически находилось в руках заводчиков-капиталистов и покровительствующих им представителей царской власти, преследующих в большинстве случаев только свои те или иные личные интересы. Ведомства работали каждое само по себе, обособленно от других, стремясь присвоить себе побольше тех или иных преимуществ, хотя бы и в ущерб другим и общей пользе государства.

Генеральный штаб держался замкнуто от ГАУ и не давал ГАУ почти никаких заданий. ГАУ держалось в стороне от ГУГШ. Военный министр мало интересовался работой ГАУ, переложив почти все свои обязанности по управлению артиллерийским ведомством на генерал-инспектора артиллерии, хотя последний по закону не имел права вмешиваться в деятельность ГАУ.

В результате подготовка России к войне в артиллерийском отношении, в особенности в отношении боевого снабжения, страдала совершенно недопустимыми дефектами, а именно: непредвидением огромного масштаба войны, ее технического характера и значительной длительности; грубой ошибочностью в расчетах вести современную войну только на мобилизационные запасы, образованные в мирное время. И как следствие: а) слабое обеспечение армии артиллерией к началу войны, в особенности тяжелой; б) ничтожность норм мобилизационных запасов боевого снабжения; в) слабая производительность военных заводов; г) отсутствие плана мобилизации или привлечения частной промышленности к работе на войну; д) преобладающее влияние соображений финансового характера над соображениями государственной обороны.

В довоенное время русским Генеральным штабом мало учитывалось то большое значение, какое имеет для успеха боевых операций своевременное и достаточное обеспечение армии предметами боевого снабжения, и, можно сказать, вовсе не учитывалась та доминирующая роль, какую играет состояние экономики для выигрыша войны в современных условиях.

Война предъявила требования колоссального количества предметов боевого снабжения. Для удовлетворения этих требований пришлось мобилизовать всю русскую промышленность.

Задача мобилизации промышленности оказалась крайне трудной для разрешения по следующим причинам неподготовленности России к большой длительной войне: слабо развитая индустрия и отсутствие плана ее мобилизации на случай войны, отсутствие точного станкостроения, отсутствие навыков к массовому и точному производству предметов боевого снабжения, недостаток инженеров и квалифицированных инженерно-технических работников, слабо развитая военная продукция в мирное время, недостаток и даже отсутствие некоторых сырых материалов и химических веществ, слабая сеть железных дорог, при недостатке подвижного состава и непрерывно возраставшем во время войны общем расстройстве транспорта, влекущем за собой недостатки в снабжении заводов топливом, сырьем и даже продовольствием.

Наконец, главное — развал государственной власти и общая разруха хозяйства страны — все это понижало предприимчивость даже наиболее сильных предприятий, не знавших, к кому обратиться за содействием.

Импровизированная мобилизация и работа русской промышленности на боевое снабжение без определенного плана и без объединяющего высшего руководства привела ко многим крупным ошибкам, которые не могли быть исправлены до самого конца войны.

Отдельные организаторы и руководители смотрели на свое специальное дело — каждый «с высоты собственной колокольни», захватывая для себя в промышленности все, что попадало под руку, не считаясь с тем, что захватываемое было для него подчас даже непригодным, а наоборот, могло быть необходимым и полезным для другого дела. Подобная мобилизация русской промышленности привела к распылению производства, потребовала огромного числа рабочих и излишней затраты материалов и крайне затруднила установление необходимого массового производства.

Не менее вредно отражалось на боевом снабжении армии отсутствие общего руководящего плана и единения в работе органов снабжения в глубоком тылу, а также отсутствие тесной связи в работе этих органов с фронтовыми органами снабжения.

ГАУ во время войны, как и в мирное время, оставалось почти без всякого руководства в своей деятельности по снабжению со стороны военного министра, который не столько управлял подчиненным ему ведомством, сколько вел с ним «борьбу» под давлением представителей буржуазии, капитала и промышленности, стремившихся к наживе за счет народных средств и к осуществлению своих империалистических замыслов.

Положение о полевом управлении войск в военное время, выпущенное наспех за несколько дней до начала войны, не предусматривало определенных взаимоотношений фронта с глубоким тылом и оказалось совершенно неудовлетворительным в отношении вопроса о боевом снабжении во время войны. Этому вопросу не придано было того серьезного, почти решающего значения, какое он имел для боевых операций.

Положение о полевом управлении 1914 г. внесло скорее дезорганизацию в дело боевого снабжения, чем порядок.

Никакой планомерности и порядка в боевом снабжении армии в первые (1914–1915) годы войны не существовало.

Никем не объединяемая и не регулируемая деятельность фронтовых и армейских учреждений привела к крайней неравномерности в снабжении войск боеприпасами и прочим артиллерийским имуществом и к несоответствию боевого снабжения оперативным замыслам командования. Только с 1916 г., когда артиллерийская часть всей действующей армии перешла в руки полевого генерал-инспектора артиллерии и подчиненного ему Управления, созданного при штабе верховного главнокомандующего, система боевого снабжения в войсках была организована, и в значительной степени были налажены учет и распределение предметов вооружения армии. Однако не всегда замечались должное единение и связь в работе Упарта с работой ГАУ, так как взаимоотношения этих органов по вопросам боевого снабжения оставались не определенными законом.

⁵⁸⁹ Редфорт, Контроль качества, перев. с английского, изд. 1926 г.

⁵⁹⁰ Только 107-мм скорострельные пушки обр. 1910 г.

⁵⁹¹ В том числе 107-мм скорострельных пушек 108, остальные старые 107-мм пушки обр. 1877 г.

⁵⁹² В том числе 107-мм скорострельных пушек 108, остальные старые 107-мм пушки обр. 1877 г.

⁵⁹³ Только 107-мм скорострельные пушки обр. 1910 г.

⁵⁹⁴ Только 122-мм гаубицы.

⁵⁹⁵ Столь большая убыль легких орудий объясняется не столько потерей их от неприятельских снарядов и от передачи неприятелю в неудачных сражениях, заканчивавшихся иногда пленением целых корпусов, сколько порчей от собственной стрельбы и отчасти от разрыва собственных снарядов в каналах орудий вследствие недоброкачественности взрывателей или металла снарядов (чугун для 76-мм гранат).

⁵⁹⁶ Данные диаграммы на рис. 29 относятся к 76-мм легким и горным пушкам, 114-мм и 122-мм легким гаубицам, на рис. 30 к 107-мм и 152-мм пушкам Шнейдера, 152-мм, 203-мм, 280-мм и 305-мм гаубицам, 20-см японским пушкам.

⁵⁹⁷ ЦГВИА, личный архив Барсукова. Копия записки Алексеева о верховном министре государственной обороны 15 июня 1916 г.

⁵⁹⁸ Записку генерала Алексеева царю о верховном министре государственной обороны встретили на пути к осуществлению серьезные возражения с трех разных сторон: Во-первых, со стороны председателя совета министров Штюрмера, который усмотрел в плане генерала Алексеева угрозу самостоятельности гражданской власти и доложил царю, что при осуществлении плана четыре министра — военный, земледелия, торговли и промышленности, путей сообщения — превратятся из руководителей своих ведомств в «исполнителей, непосредственно подчиненных вновь назначенному верховному министру». Кроме того, по мнению Штюрмера, при введении проектируемой Алексеевым меры потребуется «немедленное упразднение» состоящих при отдельных министрах четырех особых совещаний», что может повести к серьезному противодействию со стороны политических и общественных деятелей, так как в трудах особых совещаний принимают участие «виднейшие представители общественных течений, вроде Гучкова, Коновалова и им подобных». Во-вторых, со стороны царицы А. Ф. Романовой, которая после разговора с тем же Штюрмером написала царю (23 июня 1916 г.), что до нее дошли слухи о предполагаемой военной диктатуре с в. кн. С. М. Романовым во главе и о смене министров; однако она была уверена, что царь «никогда бы не назначил на такое место великого князя, а меньше всего С. М., у которого достаточно дел, которые он должен привести в порядок», и что учреждение должности верховного министра «поставило бы министров в нелепое положение». В-третьих, со стороны председателя Государственной думы Родзянко, который предупредил царя, что если будет назначен диктатор из числа военных, то получится «неясное положение ввиду наличия верховного главнокомандующего», если же будет назначено частное лицо из правящих классов, то пример Юан-Шикая в Китае, провозгласившего себя президентом Китайской республики, может показаться довольно соблазнительным для вновь испеченного диктатора». Родзянко немедленно отправился в ставку с докладом царю и для выяснения вопроса через генерала Алексеева. Во время объяснений Родзянко пришлось выслушать заявление генерала Алексеева, что «он не может воевать с успехом, когда в управлении нет ни согласованности, ни системы и когда действия на фронте парализуются неурядицей тыла». Родзянко ответил генералу Алексееву, что «его сетования совершенно справедливы, но если дать полномочия председателю совета министров, то можно обойтись и без диктатуры». Тогда же Родзянко посоветовал царю предоставить диктаторские полномочия председателю совета министров, а затем дать «ответственное министерство».

<< Назад   Вперёд>>