Артиллерия русской армии (1900–1917 гг.)

В мировую войну 1914–1918 гг. тяжелая артиллерия имела огромное, почти решающее значение, особенно в период позиционной борьбы. Успехи германской армии объяснялись в значительной степени именно тем, что она располагала многочисленной тяжелой артиллерией. Наоборот, причину неудач русской армии склонны были видеть в недостаточности ее обеспечения тяжелой артиллерией и в несоответствии последней современным требованиям.

До мировой войны русская тяжелая артиллерия подразделялась на осадную, применяемую при осаде крепостей, на крепостную для вооружения сухопутных крепостей и на береговую артиллерию, предназначенную для вооружения приморских крепостей.

При ГАУ, вследствие неудовлетворительного состояния осадной артиллерии, была создана в начале 1905 г. специальная комиссия для пересмотра вооружения осадных артиллерийских полков.

Этой комиссии не было поставлено более широкой задачи — разработать вопрос организации такой тяжелой артиллерии, которая могла бы двигаться за войсками и принимать участие в полевых сражениях и которая вместе с тем была бы вооружена орудиями наиболее крупных калибров, обладающими мощной разрушительной силой, или орудиями, обладающими большой дальностью стрельбы.

Комиссия установила, что «ни одно из орудий тогдашнего состава наших осадных полков не удовлетворяет современным требованиям», что вооружение нашей осадной артиллерии резко отличается в худшую сторону не только от испытываемых, но и принятых уже за границей осадных орудий как в отношении могущества, так и скорострельности, подвижности и удобства в обращении.

Весной 1906 г. Артиллерийский комитет ГАУ одобрил заключение комиссии, установившей общие основы новой организации осадных артиллерийских полков, типы современных осадных орудий и требования, которые должны быть к ним предъявлены. Но подробная разработка организации, выбор новых образцов тяжелых орудий, испытания орудий и прочее тянулись почти 4 года.

На основания опыта войны с Японией комиссия пришла к заключению, что осадная артиллнрия должна предназначаться для действия не только против неприятельских крепостей, укреплённых пунктов и атаки временных полевых позиций, но и для вооружения укрепленных пунктов и полевых позиций временного характера.

В июне 1909 г. ГУГШ остановилось на предположении, что для указанной цели необходимо иметь: в Европейской России две группы тяжелых осадных орудий, по расчету для атаки двух крепостей, каждая группа силой до 400 орудий; на Кавказе одну группу в 200 орудий; на Дальнем Востоке одну группу от 100 до 200 орудий — всего от 1100 до 1200 орудий. На изготовление такого значительного количества орудий требовалась столь крупная денежная сумма, что решено было ограничиться на первое время осадной артиллерией всего в 620 орудий: две группы по 200 орудий в каждой для Европейской России, одна группа в 120 орудий для Кавказа и одна группа в 100 орудий для Дальнего Востока.

По организации армии 1910 г. намечалось иметь в мирное время осадную артиллерию в составе четырех полков — по одному полку в Киеве, Двинске, на Кавказе и на Дальнем Востоке, причем в военное время Киевский и Двинский осадные полки должны были развернуться каждый в осадную артиллерийскую бригаду из двух полков.¹⁰⁹

В 1910 г. опыты с новыми образцами орудий осадной артиллерии еще не были закончены, однако признавалось возможным приступить к изготовлению этих орудий, так как окончательный выбор их образцов ожидался: 42-лин. (107-мм) и 6-дм. (152-мм) пушек в том же 1910 г., а 8-дм. (203-мм) гаубиц, Э-дм. (229-мм) и 11-дм. (280-мм) мортир (гаубиц) — в 1912–1913 гг. На изготовление всех необходимых орудий с материальной частью и боевыми припасами испрашивалось к ассигнованию 71 млн. рублей.

Совет министров, несмотря на возражения министра финансов Коковцева, протестовавшего против отпуска средств, так как, по его словам, военные расходы достигли уже тогда «угрожающих размеров», постановил отпустить испрашиваемую сумму, но с рассрочкой на десятилетие — с 1911 по 1920 г. Подобный порядок отпуска денег небольшими дозами крайне затягивал осуществление мероприятий и не обеспечивал боевой готовности армии.

Окончательный срок готовности тяжелой артиллерии осадного типа определялся в соответствии с отпуском кредитов к 1921 г., а понадобилась она с началом войны уже в 1914 г.

Намеченное по организации 1910 г. формирование четырех полков осадной артиллерии не начиналось до самого объявления войны. И не только потому, что в 1910 г. не были еще окончательно утверждены образцы новых орудий и что отказывали или затягивали отпуск кредитов, а и в силу того, что вопрос этот откладывался на неопределенное время, так как ставился в зависимость от разрешения другого, еще менее разработанного вопроса об усилении крепостной артиллерии. Формирование осадной артиллерии не начиналось и за «отсутствием личного состава», т. е. по такой причине, какую военное министерство само могло и должно было устранить.

В представлении ГУГШ 25 октября 1913 г. № 2055¹¹⁰ в Государственную думу приведены были следующие соображения по данному вопросу: «ввиду того что личного состава для тяжелой (осадной) артиллерии не имеется..., вопрос о создании тяжелой артиллерии пока не может получить осуществления. Ввиду же однородности, за малыми исключениями, орудий крепостной и тяжелой артиллерии, единственно правильным разрешением этого вопроса является размещение имущества тяжелой артиллерии в крепостях, чем одновременно достигается и обновление вооружения крепостей, а в случае необходимости двинуть осадные средства под неприятельскую крепость — группы тяжелых орудий получат подготовленный личный состав из крепостной артиллерии».

Подобная мера была уже осуществлена раньше в отношении кавказской группы осадной артиллерии. По сведениям ГУГШ, такой же порядок был принят в некоторых иностранных армиях. Поэтому, по мнению ГУГШ, не представлялось настоятельной надобности разделять заказы орудий — отдельно для осадной и для крепостной артиллерии, «тем более, что кредиты на обе эти надобности шли по одной чрезвычайной смете, и только отдельные случаи могли вызвать от этого отступления».

В царской России было немало противников создания «сверхтяжелой» артиллерии осадного (позиционного) типа. Мнение их, повидимому, получило преобладающее значение в последние годы, предшествующие мировой войне. Русские предполагали, как известно, вести наступательную маневренную войну; участие осадной артиллерии в маневренных боях в ряду полевых войск не предвиделось. Противники создания сверхтяжелой артиллерии не без основания считали, что такая артиллерия, вследствие тяжести и громоздкости ее тыла, свяжет маневренные действия войск и не может понадобиться в маневренной войне при отсутствии укрепленных позиций. Для разрушения преград в виде крепостей и других опорных пунктов, какие русская армия встретила бы при наступлении в глубь неприятельской страны, считалось возможным подвезти тяжелую артиллерию, взяв ее из крепостей, которые не нуждались бы в сильном вооружении, так как при нашем наступлении оставались бы в тылу в безопасности со стороны противника. Мысль эта разделялась многими представителями законодательных учреждений и особенно охотно поддерживалась министерством финансов, так как при этом не требовалось особых ассигнований на формирование тяжелой артиллерии осадного типа.

Под давлением противников армейской тяжелой артиллерии осадного типа вопрос о ней постепенно утрачивал значение, и в жертву финансовым расчетам приносилось осуществление серьезных потребностей обороны.

К началу мировой войны большая часть устаревшей осадной артиллерии была расформирована, организованной же вместо нее тяжелой армейской артиллерии новейших образцов не оказалось. Создать ее за счет артиллерии крепостной не представилось возможности, так как эта последняя, вооруженная орудиями старых образцов, не отвечала современным требованиям, а на замену этих орудий новыми требовались крупные денежные ассигнования.

Крайняя неустойчивость мнений в верхах русской армии по вопросу о крепостях вредно отражалась на организации: и вооружении крепостной артиллерии. Боеспособность этой артиллерии сухопутных и береговых крепостей считалась «сомнительной» еще во времена, предшествующие войне с Японией, как по неудовлетворительности организации, так и в особенности вследствие плохого вооружения и крайнего недостатка в хороших вспомогательных приборах для стрельбы, в обеспеченных командных и наблюдательных пунктах, а также вследствие отсутствия надежных средств связи, необходимых для управления огнем.

Артиллерийские недостатки крепостей не только не были устранены после русско-японской войны, но скорее увеличились к началу мировой войны. Недостатки эти, в связи с недостатками по инженерной и другим частям, обращали крепости в «источники не силы, а слабости для русской армии».¹¹¹

В феврале 1909 г., по докладу начальника ГУГШ Сухомлинова, состоялось повеление об упразднении нескольких крепостей, в том числе крепости Новогеоргиевска, считавшейся первоклассной, Батума, Очакова и Усть-Двинска, о скорейшем приведении в «надлежащий вид» Брест-Литовска, Кронштадта, Выборга, Владивостока и пр., так как, по мнению Сухомлинова, «сохранение крепостей в том состоянии», в каком они тогда находились, «было бы изменой».

Через год, в мае 1910 г., новый начальник генерального штаба генерал Гернгросс испросил другое повеление о крепостях, по которому крепости Новогеоргиевск, Батум, Усть-Двинск и Очаков не только не упразднялись, а напротив, должны были переустроиться, чтобы удовлетворять современным требованиям.

Тогда же генерал Гернгросс просил начальника Главного штаба разработать новую организацию крепостной артиллерии. Начальник Главного штаба ответил, что не может приступить к работе по реорганизации, так как не располагает необходимыми данными и так как вопрос о крепостях во всем его объеме разрешался по ГУГШ, и что правильное решение вопроса об организации крепостной артиллерий возможно лишь при знакомстве с теми задачами, которые в военное время могут быть возложены на те или иные крепости. Только при наличии этих сведений, которые должен был разработать генеральный штаб, начальник Главного штаба признавал возможным приступить к работе по организации крепостной артиллерии на новых началах.¹¹²

В результате переброски работы с генерального штаба на главный и обратно проект реорганизации крепостной артиллерии своевременно разработан не был, и преобразования армии 1910 г. не коснулись крепостной артиллерии. К началу мировой войны осталась старая организация — с разделением на роты и батальоны.

Хорошее вооружение — главная сила крепости, но ее не спасет и самая лучшая артиллерия, если крепость по своему устройству и по степени готовности к войне не отвечает современным требованиям.¹¹³ Между тем русские крепости, являясь наследием прошлых времен, были в этом отношении весьма неудовлетворительными.

Артиллерия сухопутных крепостей располагалась на фортах и на прифортовых батареях, причем удалением фортов от ядра крепости стремились обеспечить внутренность крепости от бомбардировки неприятельской артиллерии.

В 90-х годах прошлого столетия стали стремиться достигнуть обеспечения крепости от бомбардировки маскировкой и укрытыми помещениями, так как при быстром росте дальности артиллерийского огня расширение радиуса обвода крепости имело бы последствием непомерный рост крепостного гарнизона. Считали необходимым, чтобы артиллерия обороны, как и атаки, пользовалась для своего развертывания преимущественно закрытыми позициями, для чего ей нужны хорошие наблюдательные пункты и прочно сооруженные опорные пункты для ближнего боя, броневые укрытия для артиллерийских наблюдателей, броневые батареи в опорных пунктах, прочно устроенные и обеспеченные укрытиями сооружения для батарей, установка противоштурмовых орудий в броневых куполах и пр.

В русских крепостях почти ничего этого не было.

Артиллерия располагалась в фортах, вблизи них и в ядре крепости, в большинстве случаев при открытой установке на валгангах и на барбетах. Броневых куполов и укрытий почти нигде не было; в редких случаях артиллерия в опорных пунктах прикрывалась кирпичными сводами или слабым бетоном, тогда как разрушительность огня осадной артиллерии требовала бетонного укрытия в 2,7–3 м (9–10 футов). Противоштурмовая артиллерия должна была для отражения штурма крепости выкатываться из убежищ на открытые барбеты по крутым аппарелям с подъемом около 2 сажен, — и все это делать под артиллерийским огнем противника. Броневых батарей никаких не было.

Береговые крепости отличались почти теми же недостатками. Приморские батареи, за исключением укреплений Финского побережья, были устаревшего типа и недостаточно вынесены в море для обеспечения рейдов и портовых сооружений от бомбардировки; орудия при открытой установке не были обеспечены укрытыми помещениями, размещались непомерно сгущенно и требовали разрежения для уменьшения потерь и пр.

Во всех крепостях ощущалась крайняя бедность в средствах связи, в воздухоплавательных, авиационных, осветительных и прочих вспомогательных средствах, крайне необходимых для успешного действия артиллерии.¹¹⁴

В 1910 г. был составлен план усиления военно-инженерной подготовки России. По плану на нужды крепостей испрашивалось 458 млн. рублей, в том числе на артиллерийскую часть 192 млн., с рассрочкой на два десятилетия, т. е. осуществление необходимых мероприятий по усилению крепостей предполагалось завершить лишь через 20 лет, т. е. к 1930 г. ГУГШ в своей объяснительной записке к плану учитывало, что обыкновенно каждые 10–15, много 20 лет, наступает улучшение образцов оружия, сильно отражающееся на военном деле, и на крепостном строительстве в особенности. ГУГШ не скрывало, что испрашиваемый отпуск денег является уплатой за прежние недочеты и что в будущем нужно не наверстывать потерянное, а итти в уровень с требованиями времени или, еще лучше, смело заглядывать вперед и отпускать деньги с сознанием, что Порт-Артур и все тяжелые неудачи войны 1904–1905 гг. с Японией родились именно на подобной почве «закрывания глаз на действительность».¹¹⁵

Правда, в 1910 г. ГАУ не могло приступить к устранению недостатков артиллерийского вооружения крепостей, так как еще не были установлены образцы новейших крепостных орудий; но это обстоятельство должно было ускорить производство опытов с образцами орудий и осуществление других мероприятий по преобразованию крепостной артиллерии, а не отдалять срока приведения крепостей в надлежащую боевую готовность.

Россия и в 1910 г., как и прежде, продолжала «закрывать себе глаза», растягивая на 10–20 лет меры по улучшению крепостной артиллерии и усилению обороноспособности крепостей, в то время когда состояние их признавалось совершенно неудовлетворительным.

Мировая война застала Россию почти вовсе без тяжелой артиллерии, отвечающей современным требованиям. Организация и вооружение крепостной артиллерии устарели.¹¹⁶ Формирование полков тяжелой артиллерии осадного типа, намеченное по организации армии 1910 г., не было даже начато, когда была объявлена война (см. выше).

Тяжелая артиллерия полевого типа оказалась к началу войны в процессе формирования. К тому же формировалось всего лишь 20 полевых тяжелых артиллерийских дивизионов, т. е. так мало, что решено было придавать их войсковым соединениям в виде армейской, а не корпусной артиллерии.¹¹⁷

Первые шаги к созданию тяжелой артиллерии, необходимой для осады крепостей, были предприняты лишь за несколько дней до начала войны. Генерал-инспектор артиллерии по своей инициативе собрал совещание в составе нескольких членов Артиллерийского комитета ГАУ, при участии коменданта крепости Кронштадта Маниковского и состоявшего для поручений при генинспарте Барсукова. Некоторым участникам совещания поручено было разработать в спешном порядке проект организации осадной артиллерии и ее вооружения более мощными орудиями, которые можно было взять из крепостей и которые ожидались по данным заказам. В начале августа 1914 г. генинспартом был одобрен проект, составленный Барсуковым, и телеграммой 9 (22) того же августа был запрошен верховный главнокомандующий об указании пункта формирования осадной артиллерии. Ответа на этот запрос не последовало. В дальнейшем осуществление проекта затянулось, так как военный министр Сухомлинов проектом не заинтересовался, а заместивший генинспарта на время его болезни (с августа 1914 г. и до января 1915 г.) генерал Баранцев не считал себя в праве настаивать на осуществлении проекта. Начальник штаба главковерха Янушкевич, которому Баранцев представил проект организации тяжелой осадной артиллерии из крепостных орудий, передал его генерал-квартирмейстеру штаба Данилову для проработки. Проект был использован при формировании тяжелой артиллерии лишь частично.

В первых же маневренных полевых сражениях огонь неприятельской тяжелой артиллерии вызывал огромные потери в рядах русской пехоты и потрясающе действовал на моральные силы бойцов. В период же позиционной борьбы, когда без основательной артиллерийской подготовки и разрушения фортификационных сооружений большой прочности нельзя было двинуться ни шагу вперед, тяжелая артиллерия получила почти решающее значение.

Во время войны быстро сказалась недооценка роли тяжелой артиллерии. Русскому командованию пришлось ее создавать во время войны наспех и еще в большей степени путем импровизации, чем это было при формировании полевой легкой артиллерии.

Согласно положению о полевом управлении 1914 г. вопросы организации и формирований относились к кругу ведения дежурного генерала штаба главковерха. Но генерал-квартирмейстер штаба, придавая большое значение вопросам создания тяжелой артиллерии, взял всецело в свои руки эти вопросы и разрешал их далеко не всегда целесообразно.

Дегенверх ставки безуспешно пытался упорядочить дело организации тяжелой артиллерии. В докладе 6 (19) октября 1914 г. наштаверху дегенверх высказался за необходимость установить «известные отправные данные на нормальную организацию осадной артиллерии, хотя бы приблизительно сроки желательной готовности, пункты формирования и, наконец, на кого предполагается возложить обязанности по объединению всех работ, связанных с созданием артиллерии осадного корпуса». Имея в виду, что в состав осадной артиллерии должно входить 200–300 орудий различных калибров — от 42-лин. (107-мм) пушек до 11-дм. (280-мм) мортир, дегенверх считал, что это составит 2–3 бригады из четырех полков каждая. Во главе такой артиллерии, по мнению дегенверха, должен стоять генерал с большими правами, вследствие чего для предстоящих организационных работ по созданию осадной артиллерии желательно наметить лицо, которое впоследствии могло бы занять должность начальника осадной артиллерии, предназначенной для действия под той или иной крепостью.

По мнению дегенверха, необходимо было выяснить, сколько осадных артиллерийских полков будет формироваться, в соответствии с чем использовать имеющийся личный состав и материальную часть, а также установить, где будет производиться это формирование, — на месте в Петрограде или в ином пункте по указанию генинспарта, или все это дело будет осуществлено непосредственно распоряжением самих фронтов.

«Казалось бы, — как докладывал дегенверх, — что возложить организацию и все подготовительные работы по столь сложному делу, как создание осадного артиллерийского парка, на фронты нежелательно, тем более что источники пополнения как материальной частью, так и личным составом находятся в ведении военного министерства, и, значит, весь вопрос сильно осложнится излишней инстанцией, помимо трудности вообще для фронта при лежащих на нем ответственных работах ведать еще и этой совершенно новой отраслью».

Несмотря на заключение доклада дегенверха, по существу совершенно правильное, генкварт 13 (26) октября ответил, что в крепостях Ковно, Новогеоргиевск и Брест-Литовск формируются три осадные артиллерийские бригады, «штаты которых должны быть разработаны в штабах армий фронтов».

В 1914–1915 гг. не было установлено определенных организационных форм, штатов и табелей вооружения формируемых частей тяжелой артиллерии.

Для вооружения тяжелой артиллерии использованы были в первую очередь орудия старых образцов крепостного и берегового типа, а затем с 1916 г. и новейшие орудия, поступавшие по заказам из-за границы.

Тяжелые батареи формировались разнообразного состава: 6–, 4–, 2– и 3-орудийные, сводились по две-три, иногда по четыре батареи в дивизионы, а иногда не сводились и существовали «отдельными» батареями; дивизионы по два-четыре и даже по пять-шесть сводились в полки и бригады, называясь то тяжелыми, то полевыми тяжелыми, то осадными, то позиционными; некоторые дивизионы и полки оставались, как и батареи, «отдельными». В самое понятие о полевой тяжелой и о тяжелой осадной артиллерии внесен был сумбур: батареи, вооруженные орудиями осадного типа, называли нередко полевыми тяжелыми и, наоборот, вооруженные современными скорострельными подвижными орудиями, называли осадными, позиционными или просто тяжелыми. Нередко части тяжелой артиллерии переформировывались, или расформировывались, или назначенное приказом ставки формирование отменялось другим приказом. В крепостную артиллерию, за счет которой производились главным образом формирования тяжелой артиллерии, внесена была полная дезорганизация. С другой стороны, в зависимости от изменчивой обстановки войны, возникали вопросы о необходимости спешного усиления вооружения некоторых крепостей или опорных пунктов.

В архиве штаба главковерха имеется проект организации трех осадных артиллерийских парков за счет трех групп крепостей. Этот проект, за подписью исполнявшего обязанности генинспарта Баранцева от 28.VIII (10.IX) 1914 г., можно представить в виде следующей таблицы.

В том же архиве имеется проект организации трех осадных артиллерийских бригад, составленный в штабе главковерха, повидимому, в то же время. Общее число орудий — 272, которыми предполагалось вооружить все три осадные бригады, почти вдвое меньше числа орудий (592), проектированного генералом Баранцевым (табл. 4).

Начальник штаба главковерха телеграфировал 3(16) сентября 1914 г. начальнику ГУГШ о необходимости приступить к формированию тяжелой артиллерии: «Ввиду сосредоточения в Кронштадте больших запасов материальной части и неугрожаемого его положения с наступлением зимы представляется желательным ныне же сосредоточить в нем формирование необходимой для действующей армии позиционной артиллерии, причем главковерх, разрешив сделать позаимствование вооружения у Кронштадта на проектируемые мероприятия, признал желательным, чтобы формирование батарей крупного калибра было поручено Маниковскому, который обладает необходимой для этой задачи энергией и в то же время, как комендант Кронштадта, обеспечит сохранение жизненных его интересов. Личный состав кронштадтской крепостной артиллерии не должен ослабевать вследствие новых формирований, а немедленно пополняться с расчетом, чтобы крепость к ранней весне была вполне готова. В особо спешном порядке необходимо выслать в крепости Новогеоргиевск, Гродно и Ковно по две 10-дм. пушки с комплектом по 200 фугасных бомб (гранат)¹¹⁸ и по четыре пушки Канэ с комплектом по 400 фугасных бомб и по 100 шрапнелей. Пушки Канэ могут быть заменены новыми морскими 5-дм. пушками».

Указанные пушки предполагалось выслать из Кронштадта с необходимым личным составом.

Предвиделись затруднения с перевозкой 10-дм. пушек, так как каждая из них вследствие большого веса — около 30 т (1800 пуд.), требовала для перевозки две платформы с подъемной силой около 17 т (1000 пуд.).¹¹⁹

В той же телеграмме указывалось, что следует немедленно приступить к формированию тяжелого мортирного артиллерийского полка из дивизиона в четыре батареи по две 11-дм. (280-мм) мортиры и дивизиона в три батареи по четыре 9-дм. (229-мм) мортиры, с боевым комплектом по 400 бомб на 11-дм. мортиру и по 500 бомб на 9-дм. мортиру. При невозможности обеспечить таким комплектом все мортиры разрешалось уменьшить число формируемых батарей. Указывалось, что мортирный полк должен быть готов в две очереди: первая очередь из двух 11-дм. и двух 9-дм. батарей к 1 (14) ноября, во вторую очередь к 1 (14) декабря 1914 г. остальные батареи.

Телеграммой наштаверха предусматривалось, что формирование мортирного полка и в особенности пополнение его боевым комплектом возможно было лишь при широком использовании средств крепости Владивостока, на что главковерх просил начальника генерального штаба исходатайствовать разрешение (очевидно, через военного министра).

Наштаверх просил начальника генерального штаба «принять особое участие в быстроте проведения указанных мероприятий», на что получил ответ 5 (18) октября, что в Кронштадте приступили к снятию с установок шести 10-дм. пушек и двенадцати 6-дм. пушек Канэ, которые с указанным числом снарядов и личным составом Кронштадтской крепости будут готовы к отправке в армию в две очереди к 12 и 15 (25 и 28) октября, но что часть бомб будет заменена чугунными по 200 на мортиру, «негодными для действия по крепости», но «хорошими для позиционной артиллерии». Очевидно, он неясно представлял себе, какие именно боевые задачи предстоит решать «позиционной артиллерии».

Сообщалось при этом, что пополнение личного состава солдат будет произведено средствами кронштадтской крепостной артиллерии, имеющей сверхкомплект до 4000 человек, который с прибытием новобранцев будет еще больше, что будет затруднение с офицерским составом впредь до пополнения его командированными из Владивостока, что для Кронштадта, с согласия военного министра, будет взято из Владивостока 8 мортир 11-дм. (280-мм), 12 пушек 6-дм. (152-мм) Канэ и 18 пушек 10-дм. (254-мм), в том числе 12 для Свеаборга, и что 9-дм. (229-мм) мортиры, как вышедшие из табели вооружения Кронштадта, не подлежат пополнению.

В сентябре 1914 г., после победы русской армии в Галицийской битве, возник вопрос о взятии неприятельской крепости Перемышль. Главнокомандующий русскими армиями Юго-Западного фронта Иванов и его начальник штаба Алексеев считали, что «без осадного артиллерийского парка борьба под крепостью затянется надолго, если бы эту борьбу явилось возможным вести».

За неимением осадной артиллерии командование фронтом решило блокировать Перемышль. Это решение было одобрено верховным главнокомандующим, который 8 (22) сентября телеграфировал Иванову, что «отсутствие у нас осадных парков и недостаток тяжелой артиллерии не дают права рассчитывать на благоприятный исход осады»...¹²⁰

Несмотря на такое мнение высшего командования, командующий 8-й армией Брусилов решил атаковать Перемышль открытой силой, не дожидаясь сформирования необходимой осадной артиллерии. Штурм Перемышля 24 сентября (7 октября), закончившийся неудачей с потерями до 25–30% состава некоторых русских полков, резко указал на необходимость строить расчеты подобных операций в первую очередь на разрушительной силе огня мощной тяжелой артиллерии.¹²¹

Тяжелая артиллерия, сформированная по заданию ставки Маниковским, стала отправляться из Кронштадта в действующую армию приблизительно через месяц после штурма Перемышля. В период времени с 23 октября по 2 ноября (с 5 по 15 ноября) из Кронштадта были отправлены: девять батарей мортирного тяжелого полка, в том числе четыре 2 орудийные батареи 11-дм. (280-мм) мортир, две 4-орудийные батареи 120-мм пушек и три 4-орудийные батареи 9-дм. (229-мм) мортир; шесть тяжелых батарей пушечного полка, в том числе три 2-орудийные батареи 10-дм. (254-мм) пушек и три 4-орудийные батареи 6-дм. (152-мм) пушек Канэ. Почти в то же время, 10 (23) октября, генерал-квартирмейстер ставки телеграфировал начальникам штабов Северо-Западного и Юго-Западного фронтов о сформировании в двухнедельный срок средствами крепостей, находящихся в районах фронтов, трех осадных артиллерийских бригад, каждая по пяти дивизионов, с парковым батальоном, командой связи и прожекторов, а именно: двух бригад средствами крепостей Ковно, Гродно, Осовец и Новогеоргиевск и одной бригады средствами Брест-Литовска.

Орудия предлагалось выбрать на вооружение осадных бригад такие, чтобы было обеспечено беспрепятственное их снабжение боеприпасами; размер боевого комплекта выстрелов не указывался.

В управлении генкварта ставки была составлена табличка (см. табл. 5), показывающая, сколько и каких орудий предполагается взять из крепостей на формирование осадной артиллерии (в числителе), сколько и каких орудий после того останется в крепостях (в знаменателе).

Кроме указанных в табл. 5 формирований, с 25 октября (7 ноября) 1914 г. начал формироваться в Гродно тяжелый мортирный полк с 11-дм. (280-мм) и 9-дм. (229-мм) мортирами старого образца и тяжелый пушечный полк с дальнобойными морскими орудиями.

«Эти осадные средства, — как полагал генерал-квартирмейстер ставки, — позволят одновременно атаковать две первоклассных и одну более слабую крепость». В частности, как предполагал генкварт, осадная артиллерия, формирующаяся в Брест-Литовске, предназначалась для атаки крепостей Перемышля и Кракова, причем обстановка, по предположениям генкварта, — «вероятно, заставит начать с Перемышля».¹²³

С большим трудом и при наличии особо благоприятных условий русским удалось в конце марта 1915 г. овладеть Перемышлем, но через два месяца пришлось его очистить под давлением перешедших в наступление австро-германских армий. В общем предположения генкварта далеко не оправдались: русские не взяли ни одной неприятельской крепости; свои же все крепости, слабые, плохо вооруженные и к тому же обобранные для формирований тяжелой артиллерии, сдали противнику в 1915 г.

Состав осадных артиллерийских бригад, предположенных к сформированию, должен был соответствовать проекту организации осадной артиллерии.

По предположениям генкварта, эти осадные артиллерийские бригады должны были находиться в готовности к выступлению на фронт в начале ноября 1914 г. В действительности они были сформированы в разные сроки гораздо позднее и притом в несколько измененном составе.

Из табл. 8 (см. ниже) видно, что утверждение формирований приказами ставки началось с 10 (23) ноября 1914 г. и что осадные артиллерийские бригады подразделялись на полки, а полки — на дивизионы от трех до пяти дивизионов в полку.

При формировании осадной артиллерии встречалось много затруднений: в отношении подготовки личного состава, в отношении вооружения и снабжения материальной частью и в связи с этим в отношении понижения боеспособности крепостей, в отношении неопределенности организационных форм, отсутствия установленных штатов и табелей и пр.

Начальник штаба Северо-Западного фронта 5(18) ноября 1914 г. сообщил генкварту о недостатке в крепостях фронта для сформирования осадных артиллерийских бригад офицеров, солдат, лошадей, повозок, упряжи, принадлежности и пр. Главком того же фронта Рузский 3(16) декабря 1914 г. телеграфировал наштаверху о необходимости формирующиеся осадные артиллерийские бригады, предназначенные для осады Кракова, Познани и других неприятельских крепостей, оставить в своих крепостях, так как крепости эти «еще не утратили своего значения как самостоятельного, так и по совместным действиям с полевыми армиями».

По поводу требования ставки спешно выслать в Гродно 11-дм. (280-мм) гаубицы новейшего типа и срочно сформировать в Кронштадте два осадных полка — пушечный и мортирный, помощник начальника ГАУ писал генкварту в сентябре 1914 г.: «...потребовали телеграммой 11-дм. гаубицы, не дав предварительного заблаговременного разрешения использовать личный состав Кронштадта для составления батарей. Пришлось все делать наскоро. Поехала к вам не воинская часть, а орудия с людьми... Имейте в виду, что... посланные силы совершенно недостаточны. Личный состав необходимо увеличить местными средствами, а о подвижном составе я уже не говорю. С дальнейшим формированием осадных средств из кронштадтских сил снова повторяется та же история. Янушкевич спрашивает: в каком положении находится формирование 1-го и 2-го полков. Получите ответ: ни в каком, ибо до сего времени никто не дал права снимать в Кронштадте орудия с вооружения, приспосабливать их на временные основания, а главное — начать обучать этому людей, взяв их из тех многочисленных мест Кронштадта, по которым они разбросаны в настоящее время».

Маниковский по вопросу формирования им тех же полков сообщал генкварту, что «необходимы утвержденные штаты полков, так как без них немыслимо не только целесообразное употребление осадных батарей в бою, но и самостоятельное их существование вне боя. При штате из полка можно брать или в нем подменять не только целые дивизионы, но и отдельные батареи; важно, что будет организованный каркас, отделения которого можно заполнять, как угодно... Без такой организации и люди и орудия будут всем и везде в тягость, боевая подготовка будет у них не на высоте и пользы от них может оказаться в общем мало».

«Особенно надо иметь в виду, что наши могущественные береговые мортиры назначаются для действия в необычайной и исключительно трудной обстановке, почему и личный состав при них должен быть обучен, слажен и руководим также исключительно хорошо, что возможно лишь при надежной самостоятельной организации и особенно подобранном командном составе. Только при наличии этих данных и можно и стоит посылать береговые мортиры в сухопутный бой, иначе они будут обузой для армии в лучшем случае или легкими трофеями для противника — в худшем».

В приложенной к переписке справке указывается на необходимость увеличения боевого комплекта для 11-дм. мортир до 300 и для 9-дм. мортир до 400 выстрелов на орудие; «иначе, — говорится в справке, — эти мортиры будут обузой».

Формирование Брест-Литовской осадной артиллерийской бригады сильно затруднилось после взрыва, происшедшего 5 (18) ноября 1914 г., о котором комендант крепости телеграфировал в ставку: «Сильный взрыв от неизвестных причин, осыпавший Брест-Литовскую крепость осколками и цельными снарядами, сопровождавшийся пожарами и дальнейшими взрывами, причинил большие убытки по боевому снабжению, — до 200 человек убито, много ранено».

Тревога о своих крепостях обострилась осенью 1914 г. после падения Антверпена, считавшегося первоклассной сильнейшей крепостью. Ставка запросила ГУГШ 28 сентября (11 октября), какими калибрами орудий, с каких расстояний и сколько времени немцы бомбардировали Антверпен и какие данные имеются о 42-см орудиях.

ГУГШ сообщило, что по сведениям, полученным от военных агентов, у германцев при осаде Антверпена было три 42-см гаубицы и австрийские 21-см, 28-см и 30,5-см орудия, всего от 200 до 400 орудий; дальность стрельбы 9–12 км, но найдена была дистанционная трубка, поставленная на 15 200 м; новейшие форты выдерживали бомбардировку из тяжелых современных орудий вообще не более 7–8 часов, но были наполовину разрушены уже после одного удачного попадания 42-см снаряда.

По сообщению ГУГШ, тактика немцев заключалась в одновременном сосредоточении всего огня по одному форту; после его разрушения огонь переносится на другой форт. В первой линии было разрушено 7 фортов и засыпаны снарядами все промежутки, так что проволока и фугасы не оказали никакого действия. По всем данным у немцев было мало пехоты, и крепость взята одной артиллерией.

О падении второй линии фортов и города ГУГШ сведений не имело. По донесению военного агента Игнатьева, во французском штабе не было подробных сведений о бомбардировке Антверпена. По имеющимся данным, немецкие и австрийские батареи были вне досягаемости огня с фортов. Форты были разрушены 28-см германскими и 30,5-см австрийскими гаубицами с дальности 10–12 верст (около 12 км). Главной причиной скорого падения укреплений признается устройство германской тяжелой гранаты с замедлением, которая рвется только после проникания в бетон и производит большое разрушение. Тот же снаряд мало действителен в полевой войне, так как, разрываясь глубоко в земле, дает сравнительно малую воронку. Это вызывало необходимость выносить оборону крепости в поле и признать временные полевые позиции более надежными, чем крепости.

Другой военный агент, исходя из бельгийских и английских источников, доносил, что «атака Антверпена началась 16, кончилась 28 сентября. Была атакована линия фортов только Юго-Восточного фронта, частью демаскированных, частью недостроенных. Первая артиллерийская позиция на дистанции до 12 верст от первой линии фортов. Орудия немцев: 2 гаубицы 42-см, 24 гаубицы 28-см и многочисленная 15-см и полевая артиллерия; говорят, всего до 290 орудий; 42-см гаубицы имели только ударные снаряды. Вторая позиция, после разрушения первой линии фортов, на дистанции до 13 верст от второй линии фортов, но 42-см гаубицы на вторую позицию не были перевезены.

Непрерывная бомбардировка города со второй позиции началась в полночь на 24-е, продолжалась непрерывно 16 часов. Со второй позиции было засыпано снарядами все пространство между первой и второй линиями фортов, разрушена южная часть центральной части города, северная не пострадала. Северные и восточные форты новейшей постройки не атакованы и не сданы. 42-см гаубицы, перевозимые по дорогам тракторами (говорят, участвовали у Намюра, Мобежа, но не у Льежа, при небольшом угле возвышения, дальности 11000 ярдов (около 10 км), весе снаряда 1000 кг, пробивали 2 1/2-м бетонные купола...»

Получив эти сведения, генкварт сообщил начальникам штабов фронтов, что «по собранным данным, у германцев всего около трех 42-см гаубиц-мортир. Перевозятся в особых тяжелых поездах, которые не могут быть пропущены по временным мостам. Антверпенские форты имели лишь 6-футовые (около 1,8 м) своды, которые пробивались после первого попадания насквозь. Эти мортиры не участвовали у Мобежа и против французских фортов-застав, где существенные результаты дали 12-дм. (305-мм) австрийские осадные и 11-дм. (280-мм) германские береговые гаубицы. Эти последние являются главной угрозой веркам наших крепостей: действие их подобно известному в наших крепостях действию 11-дм. мортир Шнейдера на опытах 1912 г.»¹²⁴

«Бомбы крупных гаубиц снабжены трубками с большим замедлением, поэтому земляные верки и расположенные в них войска от этих бомб страдают мало, так как они глубоко уходят в землю. Крупные гаубицы ведут бой преимущественно на дистанцию до 12 верст (12,5 км).

Тяжелые гаубичные батареи, пользуясь своей дальнобойностью, последовательно сосредоточивают огонь на фортах обвода».

1 (14) октября он же телеграфирует начальнику штаба Северо-Западного фронта: «Ввиду падения Антверпена и возможности появления перед нашими крепостями 42-см пушек,¹²⁵ которые обыкновенно располагаются вне досягаемости крепостной артиллерии, имеется в виду снабдить Ковно, Гродно и Новогеоргиевск 10-дм. (254-мм) береговыми пушками по две на каждую крепость, приспособив их для стрельбы с временных установок».

Впоследствии эти орудия, взятые из Кронштадта и установленные в названных крепостях, не помогли им удержаться против неприятеля, не считавшего даже нужным тратить по ним 42-см снаряды.

В начале октября начальник штаба 6-й Отдельной армии (в районе Петрограда и побережья Финского залива) телеграфировал наштаверху о необходимости взять из Кронштадта 12 береговых 10-дм. пушек для морской обороны крепости Свеаборг, обеспечивающей зимовку флота на Свеаборгском рейде.

Тогда же генкварт получил от ГУГШ утвержденную табель вооружения крепостей и чуть ли не впервые приступил к рассмотрению табели, а также сведений, собранных в августе замещавшим генинспарта Баранцевым и штабами фронтов о вооружении крепостей: Усть-Двинск, Ковно, Гродно, Осовец, Брест-Литовск, Новогеоргиевск, Ивангород и Варшава. Сведения эти, далеко неполные, в особенности в отношении боеприпасов, приведены выше в табл. 6. Эта таблица показывает, в каком жалком состоянии находилось вооружение русских крепостей к началу мировой войны: во всех названных крепостях состояло лишь около 2900 орудий, главным образом устаревших систем.¹²⁷

Формирование тяжелой артиллерии за счет крепостей вело к ослаблению их боевой готовности. Наряду с этим командование русской армии проявило некоторое беспокойство об их судьбе. Настойчивые и нередко безграмотные в артиллерийском отношении требования об усилении вооружения крепостей предъявлялись командованием к ГАУ непрестанно с первого года войны до самого падения всех сухопутных крепостей, расположенных на западной границе России. Между тем высшему командованию было известно, что в распоряжении ГАУ нет никаких средств для усиления крепостного вооружения и что единственным источником пополнения вооружения наших западных крепостей могут служить другие наши крепости, расположенные вне театра военных действий, в первую очередь Владивосток.

Со всех сторон сыпались требования на орудия как для вооружения создаваемой тяжелой артиллерии, так и для усиления крепостей и опорных пунктов на западной границе и на Кавказе. Для удовлетворения этих требований пришлось перетаскивать орудия с материальной частью и боевыми комплектами из одной крепости в другую, причем вследствие отсутствия плана, постоянной спешки, а также ввиду дальности расстояний происходили нередко путаница и беспорядок. Были случаи, когда засылались орудия в Киевский артиллерийский склад вместо крепости Петра Великого (в Ревеле); батарейные пушки (обр. 1878 г.) были присланы на Северо-Западный фронт без замков, и т. п.

В начале 1915 г. при осмотре укреплений Севастополя было обнаружено, что прибывшие туда из крепости Либава двадцать 11-дм. (280-мм) пушек в 35 калибров валялись на пристани четвертый год в ожидании высоких лафетов, заказанных для них Путиловскому заводу, обязавшемуся сдать их лишь в 1916 г. Между тем пушки эти возможно было использовать на низких лафетах, которые имелись в наличии, хотя при стрельбе с низких лафетов дальность получалась не более 11 км (пушки эти обр. 1887 г., дальнобойность их была рассчитана на 6800 саж., или около 14500 м).¹²⁸

Штаб верховного главнокомандующего, формируя в течение 1914–1915 гг. части тяжелой артиллерии почти исключительно за счет крепостей, делал периодически распоряжения и об усилении той или иной крепости.

Так например, в начале сентября 1914 г. начальник штаба главковерха, имея в виду усиление крепости Гродно, просил ГАУ ускорить отправку в Гродно 11-дм. (280-мм) осадных гаубиц Шнейдера, а затем в конце того же сентября сообщил начальнику ГУГШ, что ввиду неокончательной готовности этих гаубиц можно вместо них выслать в Гродно 11-дм. береговые мортиры устаревших образцов, приспособив их для передвижения и взяв для них команду из Кронштадта.

Это разрешение указывает на незнакомство со свойствами орудий — нельзя заменить 280-мм гаубицы новейшего типа, подвижные, перевозимые лошадьми на четырех повозках, старыми 11-дм. мортирами обр. 1877 г., перевозимыми только по железной дороге, вес которых в боевом положении около 27 т (1600 пуд.).

Мощные осадные 280-мм гаубицы Шнейдера предназначались для разрушения наиболее прочных фортификационных сооружений; их предполагалось использовать для осады крепости Летцен (в Восточной Пруссии). Между тем генкварт штаба главковерха телеграфировал 30 сентября (13 октября) начальнику штаба Северо-Западного фронта о том, чтобы гаубицы эти были поставлены на вооружение крепости Новогеоргиевска, «если не понадобятся» для осады Летцена. Ставить их на вооружение крепости было решением нецелесообразным, также свидетельствующим о недостаточном понимании свойств артиллерии.

По распоряжению главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта прибывшие на фронт 280-мм осадные гаубицы были задержаны в Гродно «до выяснения, где понадобятся».

Запиской 29 сентября (12 октября) генкварт возбуждает вопросы: 1) об усилении Ивангородского крепостного артиллерийского батальона за счет крепостной артиллерии Брест-Литовска; 2) об организации Ковенского осадного артиллерийского парка; 3) о направлении на фронт из Кронштадта 18 орудий 11-дм. (280-мм) и 9-дм. (229-мм) береговых.

В конце 1914 г. ставка не теряет надежды осаждать германские крепости. Генкварт 10 (23) октября 1914 г. телеграфировал начальнику штаба Северо-Заплдного фронта, что следует «предложить комендантам крепостей привлечь в штабы артиллеристов, инженеров и прочих специалистов к изучению условий атаки соответствующих неприятельских крепостей, выяснению средств связи, необходимых переносных железных дорог, освещения, воздушной разведки, предусматривая вероятность применения личного состава и материальных средств — Ковно против Кенигсберга, Гродно против Торна и Грауденца, Осовца против Летцена, Новогеоргиевска против Познани».

Генкварту было сообщено, между прочим, что по предположениям командующего 10-й армией для действий под Летценом будут использованы две 11-дм. гаубицы, две 8-дм. мортиры и шесть 6-дм. пушек в 120 пуд., что желательно было бы использовать еще несколько 6-дм. гаубиц и 6-дм. пушек в 200 пуд., но за отсутствием к ним бомб это оказывается невозможным.

Несмотря на недостаток артиллерийских средств, генкварт 31 октября (13) ноября 1914 г. предлагает «ввиду истощения средств Юго-Западного фронта для осады Перемышля» позаимствовать из крепостей Северо-Западного фронта артиллерийские средства для осады Кракова. При этом он просит «не нарушить существующую обороноспособность Новогеоргиевска, как наиболее угрожаемой крепости, от которой будут взяты 18 пушек 8-дм., не имеющих значения по своей недальнобойности, которые будут возмещены двумя береговыми 10-дм. пушками и 4 пушками 6-дм. Канэ».¹²⁹

Тогда же наштаверх обращается к морскому министру С просьбой оказать содействие при создании осадных средств для позиционной войны и отпустить действующей сухопутной армии 120-мм, 152-мм и 203-мм (8-дм. ) орудия с боевыми комплектами.

Моряки, со своей стороны, обращались с просьбами к ставке о помощи для вооружения береговых батарей дальнобойными орудиями; по распоряжению генкварта Данилова просьбы эти удовлетворялись за счет Владивостока или Кронштадта, причем не принималось во внимание, что последний не гарантирован от нападения неприятельского флота с открытием навигации в Финском заливе.

Командующий Черноморским флотом 31 октября (13 ноября) 1914 г. телеграфировал наштаверху: «Для успешного действия флота на сообщениях противника необходимо иметь базы легких крейсеров в Батуме». Оборудовать базу можно было под защитой крепости, которая «должна иметь хотя бы 2 (лучше 4) 10-дм. береговых пушки с дальностью около 22 верст, чтобы не допустить уничтожения в гавани мелких судов с моря и прорыва в гавань более сильных судов».¹³⁰

Эти довольно неопределенные общие соображения о необходимости усиления вооружения Батума 10-дм. (254-мм) орудиями встретили слабые возражения со стороны генкварта. По его распоряжению из Кронштадта были высланы в Батум просимые 10-дм. пушки. Батумские артиллеристы, устанавливавшие их в начале февраля 1915 г. на совершенно открытой с моря береговой батарее, недоумевали, зачем присланы в Батум такие ценные орудия, которые были сняты с вооружения важнейшей приморской крепости — Кронштадта. В случае нападения на Батум эти орудия могли стать легкой жертвой неприятельского флота, так как не только не имели башенных укрытий, но даже не было предпринято никаких мер маскировки. Впрочем эти орудия в Батуме не сделали ни одного выстрела за всю войну. Не пришлось бы, может быть, стрелять из них и в Кронштадте, но эти мощные дальнобойные орудия очень пригодились бы в других районах обширного русского фронта.

Заботы верховного командования русскими армиями не ограничивались необходимостью формирования тяжелой осадной артиллерии и усиления вооружения крепостей. Недостаток полевой тяжелой артиллерии также давал себя чувствовать с первых же месяцев войны.

В октябре 1914 г. генкварт задумал формировать полевую тяжелую артиллерию из старых крепостных орудий. Он телеграфировал 13 (26) октября начальнику штаба Юго-Западного фронта, что ввиду позиционного характера боя на фронте 11-й и частью 8-й армий и в целях «соблюдения экономии в расходовании патронов полевой артиллерии, в чем является настоятельная необходимость», следует направить в распоряжение генерала Брусилова дивизион с 152-мм пушками в 120 пуд. и дивизион с 107-мм пушками обр. 1877 г., взяв их из Брест-Литовска. «Ввиду большого числа названных пушек, их высоких балистических достоинств, — телеграфировал генкварт, — хорошего боевого комплекта, имеющегося в большом размере, возможно широкое их использование, быть может, представило бы известные выгоды».

Одновременно 18 (31) октября генкварт телеграфировал и начальнику штаба Северо-Западного фронта, предлагая ему, «как мысль только», придать полевым войскам по дивизиону батарей 152-мм пушек в 120 пуд. из Ковно и Гродно.

Главком Юго-Западного фронта ответил телеграммой 14 (27) октября: «Указанные пушки хороши при атаке укрепленных пунктов, но при малом угле обстрела и малой скорости снарядов при отражении атак мало полезны. Кроме того, мало подвижны, ибо требуют платформ и хороших дорог. Но все-таки, считая указания штаба главковерха для себя обязательными, приказал подготовить в Бресте для отправки по одному дивизиону из трех 4-орудийных батарей с 200 выстрелами на орудие и собрать перевозочные средства, ибо на месте их нет. Сбор этих средств — лошадей или волов по 4–5 пар на орудие и повозок под платформы и ящики со снарядами и зарядами более 25 на орудие — потребует много времени и к развязке боев 3-й и 8-й армий не поспеет. Свободных для того транспортов пока нет, но приказываю главному начальнику снабжений фронта, что будет возможно, выделить за счет подвоза продовольствия. Все вышеизложенное мною основано на личном опыте турецкой и японской войн».¹³¹

В декабре 1914 г. под руководством коменданта Кронштадта Маниковского формировалось 27 тяжелых батарей с 108 орудиями разных систем и калибров, в числе которых были и полевые тяжелые осадные батареи, всего 8 дивизионов: 1-й дивизион — две 4-орудийные батареи 152-мм пушек осадных Шнейдера; 2-й дивизион для гвардейского корпуса (полевой тяжелый) — три 4-орудийные батареи 10,5-см японских пушек (впоследствии пушки эти были заменены четырьмя 152-мм гаубицами обр. 1910 г. и восемью 107-мм пушками обр. 1910 г.); 3-й дивизион — три 4-орудийные батареи: одна с 20-см гаубицами, другая с 152-мм крепостными гаубицами обр. 1909 г. и третья с 15-см гаубицами; 4-й дивизион — три 4-орудийные батареи: одна с 203-мм пушками, другая с 152-мм крепостными гаубицами обр. 1909 г., третья с 12-см гаубицами; 5-й дивизион — четыре 4-орудийные батареи: одна с 203-мм пушками, другая с 152-мм крепостными гаубицами обр. 1909 г., третья и четвертая с 12-см гаубицами; 6-й дивизион — четыре 4-орудийные батареи: одна с 152-мм крепостными гаубицами обр. 1909 г., другая с 15-см гаубицами, третья и четвертая с 12-см гаубицами; 7-й и 8-й дивизионы — такого же состава, как и 5-й.

На все формирования требовалось около 103 офицеров и до 3000 солдат, большую часть которых предполагалось взять из Кронштадта.¹³²

Сформированные Маниковским пушечный и мортирный тяжелые артиллерийские полки были направлены в распоряжение командования Юго-Западного фронта, но вскоре части этих полков стали передаваться Северо-Западному фронту.

Наштаверх Янушкевич 25 ноября (8 декабря) 1914 г. телеграфировал главкому Иванову: «Ввиду значительного усиления тяжелой артиллерии Юго-Западного фронта кронштадтскими мортирным и пушечным полками и необходимости оказать содействие Северо-Западному фронту по вооружению Рожан и Пултуска, прошу отправить на ст. Вышков дивизион из 12 пушек 6-дм. в 120 пуд. и дивизион из 12 пушек 42-лин. из осадного полка».

Иванов, отвечая Янушкевичу, сообщил, что присланные из Кронштадта береговые мортиры мало соответствуют требованиям осады и обороны сухопутных крепостей.¹³³ Иванов был артиллеристом, в прошлом командовал крепостной артиллерией и был комендантом Кронштадта, а потому его сообщение заслуживало внимания.

Иванов считал необходимым довести в осадном артиллерийском парке под Перемышлем общее число 8– и 9-дм. (203– и 229-мм) орудий до 32 с 700 мелинитовыми или тротиловыми бомбами на каждое. Без таких калибров, по мнению Иванова, «атака Перемышля не обещает успеха и было бы бесполезно подвозить к крепости сформированные в Брест-Литовске части осадного парка в настоящем его составе».

При первом штурме Перемышля не удалось уничтожить бронированные крепостные орудия 152-мм снарядами полевой тяжелой артиллерии (см. том IV, ч. 7 настоящего труда).

Впоследствии, в январе 1917 г., главкосев также сообщал наштаверху о недостаточности 152-мм калибра для разрушения современных убежищ укрепленных позиций (в блиндажах, прикрытых двумя рядами бревен и землей, всего 2,75 м, 152-мм бомбы давали воронки глубиной лишь около 0,8 м — только до первого ряда бревен)¹³⁴.

Из справки управления генкварта ставки видно, что для второй атаки Перемышля назначено было всего 148 тяжелых орудий, а именно: 1-й и 2-й дивизионы Кронштадтского мортирного полка — 8 мортир 280-мм, 12 мортир 229-мм и 8 пушек 120-мм ; два полка Брест-Литовской осадной артиллерийской бригады — 12 пушек 152-мм в 200 пуд.; 72 пушки 152-мм в 120 пуд.; 16 пушек 107-мм и 8 гаубиц 152-мм ; Ковенский тяжелый артиллерийский дивизион — 12 пушек 203-мм. К тому же времени выставлено было на позиции 116 орудий, остальные 32 не были выставлены, в том числе: 12 мортир 229-мм, 12 пушек 203-мм, 4 гаубицы 152-мм и 4 пушки 120-мм. ¹³⁵

Перемышль сдался русским 22 марта (9 апреля).

С начала 1915 т., когда не оставалось сомнений, что война затягивается и принимает позиционный характер, стало ясно, что для продолжения войны тяжелая артиллерия крайне необходима не только для осады неприятельских крепостей, но и для проявления наступательной инициативы, требующей «прорыва» укрепленной позиции противника. В январе 1915 г. генкварт в телеграмме к начальнику генерального штаба просит «ускорить формирования Маниковского» ввиду «крайне важного значения скорейшего введения в бой 6-дм. скорострельных пушек и крайней нужды наших войск в усилении тяжелой артиллерией».

В начале 1915 г. генерал-квартирмейстер ставки Данилов и начальник штаба главковерха Янушкевич телеграфировали начальнику ГУГШ, что «наши войска крайне нуждаются в усилении тяжелой артиллерией, особенно 6-дм. скорострельными пушками», имея в виду «крайне важное значение скорейшего введения их в бой», и что «на различных театрах борьбы чувствуется острая потребность в позиционной артиллерии».¹³⁶

Вскоре наштаверх обратился к начальнику Генерального штаба с просьбой дать «позиционную артиллерию даже старых образцов, лишь бы имелись боевые комплекты», так как в ней «чувствуется острая потребность на различных театрах борьбы».

Упомянув при этом о риске разоружения крепостей, он сообщает, что правильное распределение артиллерийских средств между различными фронтами и армиями соответственно их значению может быть выполнено с достаточной последовательностью лишь при окончательном выяснении общего количества имеющихся в распоряжении орудий, как средних калибров, так и полевых старых образцов, и размера боевого комплекта к ним. Для окончательного выяснения свободного запаса артиллерии совершенно необходимо твердо установить, что надо оставить во Владивостоке и особенно в Кушке, «полное разоружение которых нежелательно», — писал Янушкевич. «Последний вопрос мог бы быть вырешен в особом совещании находящихся в Петрограде членов комитета Генерального штаба и крепостной комиссии... По выяснении совещанием числа свободных орудий по калибрам и образцам, а равно комплекта к ним, сообщу намечаемое их распределение»...¹³⁷

Приведенное письмо Янушкевича служило, повидимому, ответом его на сообщение начальника Генерального штаба наштаверху от 11 (24) марта 1915 г. о том, что для вооружений Александрополя, Ардагана, Ахалцыха и Ахалкалаки требуется дополнительный отпуск крепостных орудий, что председатель особой распорядительной комиссии по артиллерийской части указал на свободные во Владивостоке 108 пушек 152-мм в 120 пуд. и 48 пушек 107-мм, но так как боевой комплект к этим орудиям был нужен для нашего Западного фронта, то Кавказу достаточно дать полевые поршневые (3,45-дм. ) пушки обр. 1895 г., которые «оправдают надежды, так как им придется противостоять не тяжелой артиллерии, а живой силе турок».¹³⁸

Проявленное Янушкевичем некоторое беспокойство о разоружении Владивостока имело серьезные основания, так как эту крепость сильно обобрали за время войны, пополняя главным образом за ее счет недостатки вооружения крепостей, расположенных на западной границе России и в свою очередь сильно обираемых для формирования тяжелой артиллерии, — не только позиционной и осадного типа, но и полевой тяжелой.

К тому же времени относится телеграмма начальника Генерального штаба от 10 (23) апреля 1915 г. в ставку о том, что из Владивостока сверх уже взятого берут еще: 152-мм пушек в 200 пуд. — 36 (в том числе 16 пушек для обороны Петрограда), 152-мм пушек в 120 пуд. — 40 (из них 16 для крепости Свеаборга), 57-мм пушек — 50, 76-мм пушек обр. 1900 г. — 65 (из них 27 для воздушной обороны Петрограда), 76-мм пушек обр. 1900 г. без лафетов — 52, и что нужно еще взять 112 противоштурмовых пушек.

С другой стороны, тот же Янушкевич, как видно из телеграммы его к генинспарту от 26 апреля (9 мая) 1915 г., просит за счет Владивостока пополнить вооружение Брест-Литовска, из которого позаимствовано было для обороны Перемышля и укрепленных позиций в Галиции 100 противоштурмовых пушек, 6 пушек 152-мм в 200 пуд., 18 пушек 107-мм и 16 гаубиц 152-мм ; кроме того, Янушкевич просил назначить на Северо-Западный фронт 37-мм пушки.¹³⁹

Недостаток полевой тяжелой артиллерии давал себя особенно остро знать с весны 1915 г. Генкварт 14 (27) мая 1915 г. докладывал наштаверху: «Развитие боев в течение последних дней еще раз подчеркнуло настоятельную необходимость усилить в скорейшем времени нашу тяжелую полевую артиллерию. Последняя цель представляется настолько важной, что для ее достижения не следует отступать перед использованием для нужд полевой армии всех или большей части скорострельных тяжелых орудий, стреляющих без платформ и потому достаточно подвижных, и их комплектов, находящихся на вооружении наших крепостей»...¹⁴⁰

Усилилось беспокойство ставки и о крепостях, в том числе об Усть-Двинске, «вопрос о недостатке вооружения которого, — писал генкварт дегенверху 17 (30) мая 1915 г., — выдвигается теперь на очередь как вследствие значения Усть-Двинска в обороне доступов с моря к Рижскому району, так и вследствие того, что командующий Балтийским флотом намечал использовать Усть-Двинск как одну из баз наших миноносных флотилий». В то же время начальник военно-морского управления ставки заявил дегенверху, что Усть-Двинск не предполагается использовать для базы миноносцев.

Вооружая Усть-Двинск и Батум, считая необходимым усилить вооружение сухопутного фронта приморской крепости Петра Великого (Ревель), ставка одновременно ослабляла вооружение приморских крепостей. На Балтийском море ослаблялся не только Кронштадт, но и Выборг.

Так например, весной 1915 г. взято было из Выборга и с петроградских позиций 12 пушек 107-мм и 16 пушек 152-мм для крепости Гродно, об усилении которой просил наштаверха 5 (18) марта 1915 г. начальник штаба Северо-Западного фронта ввиду того, что «имеющихся 163 крепостных и 65 полевых орудий обр. 1877 г., годных для боя, совершенно недостаточно для обороны крепости, значение которой ярко выразилось при последней операции на левом берегу Немана».

Кроме того, на вооружение Гродно были назначены 37 орудий крупного калибра устаревших систем (27 гаубиц 128-см ¹⁴¹ и 10 пушек 24-см), приобретенных в Японии.

Вооружение Выборга предполагалось пополнить за счет Владивостока, не считаясь ни с риском разоружения последнего, ни с огромной дальностью расстояния, ни с продолжительностью перевозки оттуда орудий к Петрограду и Выборгу.¹⁴²

Из крепостей на Черном море — Севастополя и Очакова — также брали орудия на сухопутный фронт, на формирование осадного парка и на вооружение морскими орудиями среднего калибра барж на реках Немане и Висле.

В мае 1915 г. генкварт совершенно неожиданно и несвоевременно решил напомнить дегенверху о необходимости реорганизации крепостной артиллерии Новогеоргиевска, Ковно и Гродно. Организация крепостной артиллерии признавалась неудовлетворительной еще до русско-японской войны, но преобразования русской армии 1910 г. не коснулись крепостной артиллерии; реорганизация же ее накануне атаки крепостей неприятелем являлась не только запоздалой, но и невозможной.¹⁴³

Продолжающиеся формирования тяжелой артиллерии за счет крепостей стали угрожать их обороноспособности. Уже в марте 1915 г. начальник штаба 6-й армии (отдельной) телеграфировал наштаверху, что по донесению коменданта Кронштадта Маниковского выделение из Кронштадта личного состава и материальной части «значительно понизило обороноспособность крепости». Для сформирования двух тяжелых артиллерийских полков — мортирного и пушечного — пришлось выделить из состава Кронштадта 50 офицеров, 8 военных чиновников и 3509 солдат. «Дальнейшее ослабление крепости, — телеграфировал начальник штаба 6-й армии, — является опасным и даже недопустимым».¹⁴⁴

Предположения генкварта ставки не оправдались. Русской армии не пришлось осаждать Летцен и Краков. Русские же крепости, окончательно растерявшие лучшее вооружение и личный состав, стали легкой добычей немцев.

Летом 1915 г. падают одна за другой крепости Ивангород, Новогеоргиевск, Ковно, Осовец, очищается Брест-Литовск, 2 (15) сентября немцы заняли Гродно. Остатки крепостной артиллерии отправляются в тыл. Бывший комендант Брест-Литовска Лайминг назначается командующим «крепостными и осадными артиллериями, собранными в Москве и ее окрестностях»; ему поручается формирование из крепостных остатков частей тяжелой артиллерии.

Известный в то время артиллерист Шихлинский (бывший руководитель офицерской артиллерийской школы) назначается для поручений при главковерхе. Сменивший Янушкевича наштаверх Алексеев поручает Шихлинскому составление плана формирований тяжелой артиллерии и наблюдение за этими формированиями. По поводу этих формирований 25 октября (7 ноября) 1915 г. был представлен наштаверху¹⁴⁵ доклад, сущность которого сводилась к следующему:

1. В основу формирований положен план Шихлинского.

2. Число формируемых частей зависит от количества боевых припасов, которое составляет: 6-дм. (120 пуд.) — 128400 выстрелов, 42-лин. обр. 1877 г. — 58400, 6-дм. (200 пуд.) — 41100. Полагая на каждое орудие 700–800 выстрелов, могут быть сформированы по проектам штатов: а) полевой тяжелой артиллерии семь бригад по три трехбатарейных дивизиона (два с 6-дм. пушками (120 пуд.) и один дивизион с 42-лин. пушками обр. 1877 г.); б) позиционной артиллерии шесть отдельных дивизионов по две батареи 6-дм. пушек (200 пуд.), не способных к маневрированию вследствие тяжести и громоздкости, с тем чтобы отдельные позиционные дивизионы, вооруженные этими весьма ценными по дальнобойности пушками, могли быть шире размещены по возможно большему числу армий.

3. Орудия новейших образцов, включая противоштурмовые и 3-дм. скорострельные, использовать полностью, так как боеприпасы к ним изготовляются.

4. Остальные орудия использовать для пополнения убыли и для осады крепостей, если для них останутся снаряды.

5. По возможности при новых формированиях не уничтожать части старой организации.

6. Образовать запасные батальоны крепостной артиллерии (Бреста, Ковно, Гродно, Ивангорода, Варшавы) для пополнения убыли во всех сформированных артиллерийских частях и для содержания в порядке имущества.

7. Новые формирования по крепостной и осадной артиллерии распределить следующим образом:

8. К формированию приступить в порядке указанной очереди, начиная с 1-й полевой тяжелой артиллерийской бригады.

Недостаток личного состава и лошадей для сформирования названных частей указан в табл. 7.

Кроме орудий с материальной частью, нужны: платформы и приспособления для стрельбы без платформ, не менее 250 полевых угломеров, 15500 взрывателей, 5000 дистанционных 45-сек. трубок для 6-дм. пушек в 200 пуд. и заменить 36000 дистанционных трубок 22-сек. для 6-дм. пушек в 120 пуд. дистанционными трубками 30-сек. горения.

По поводу приведенного доклада можно высказать следующие соображения: артиллерия, вооруженная 6-дм. (152-мм) пушками в 120 пуд. и 42-лин. (107-мм) пушками устаревших образцов 1877 г., не может относиться к типу современной полевой тяжелой артиллерии ввиду большого веса системы орудий — 228 и 188 пуд. (приблизительно 3,8 и 3 т) в походном положении, 190 и 150 пуд. (3,2 и 2,5 т) в боевом, требующих платформ для стрельбы и пр. Мнение главкома Юго-Западного фронта Иванова о 152-мм пушках в 120 пуд. приводилось выше.

Случаи отказа от полевых тяжелых батарей, вооруженных 152-мм пушками в 120 пуд. и 107-мм пушками обр. 1877 г., бывали неоднократно. Так например, главком Западного фронта просил наштаверха (в апреле 1916 г..) не передавать ему на фронт 12-ю полевую тяжелую артиллерийскую бригаду, так как 152-мм пушки в 120 пуд. и 107-мм пушки обр. 1877 г., которыми была вооружена эта бригада, «имеют ограниченный обстрел и трудно пополняемый запас снарядов, а 152-мм пушки в 120 пуд. вообще непригодны для наступательных действий».¹⁴⁶

Пушки 107-мм и 152-мм устаревшего обр. 1877 г. относятся: к типу осадных позиционных орудий; они хорошо служили во время позиционной войны, но для маневренной войны эти орудия непригодны.

Стремление возможно шире разместить по фронту действующих армий 152-мм пушки в 200 пуд. свидетельствует отчасти о недостаточном знакомстве с тактикой полевой артиллерии. Необходимость сосредоточения массированного огня в направлении решающего удара ни в коем случае не допускает рассредоточения орудий по широкому фронту на расстояния, превышающие возможность их взаимной огневой помощи.

В ноябре 1915 г. из собранных в Москве остатков крепостной артиллерии был сформирован запасный крепостной артиллерийский полк, при котором продолжались более планомерные формирования тяжелой артиллерии под руководством генерала Лайминга, назначенного командиром полка.

Шихлинский в своем докладе наштаверху 10 (23) ноября 1915 г. сообщил: «Формирование полевой тяжелой и позиционной артиллерии (под руководством генерала Лайминга) идет планомерно, но крайне медленно». Причины замедления, как указывал Шихлинский в своем докладе: 1) недостаток конского состава; 2) недостаток подвижного состава — автомобилей, повозок для боевого комплекта, конской амуниции, колес и пр.; 3) недостаток платформ для 152-мм пушек в 200 пуд., приборов для стрельбы и наблюдения.

«Для 7-й армии, — докладывал Шихлинский, — спешно подготовлены: одна полевая тяжелая артиллерийская бригада — 36 орудий, один позиционный дивизион с 8 пушками 6-дм. в 200 пуд. и четыре батареи — 8 пушек 6-дм. Канэ. Еще можно дать 7-й армии позиционный дивизион из восьми 120-мм пушек Виккерса (по 1000 выстрелов на орудие), находящихся на Киевском полигоне, от которого корпуса отказываются, так как орудия вследствие большой тяжести мало применимы в поле; пригодны в позиционной войне, против морского и речного флотов».¹⁴⁷

В 1914–1915 гг. было сформировано, как можно видеть из табл. 8, 269 тяжелых батарей — полевых тяжелых и по большей части осадных и позиционных, в том числе 214 батарей пушечных и 55 гаубичных (мортирных), на вооружение которых было выдано 1130 орудий, в том числе 921 пушка четырнадцати образцов и калибров и 209 гаубиц и мортир шести образцов и калибров. Большинство выданных пушек было старых систем: 558 пушек 152-мм (6-дм. ) в 120, 200 и 190 пуд. (200 пуд. — обр. 1904 г., 120 и 190 пуд. — обр. 1877 г.); большинство выданных гаубиц было новых систем: 148 крепостных обр. 1909 г. и 20 полевых обр. 1910 г.

Многие из сформированных и 1914–1915 гг. частей тяжелой артиллерии были впоследствии расформированы и переформированы.

С 1916 г. Упарт стремился внести ясность в крайне запутанный вопрос создания тяжелой артиллерии, придать всем сформированным и формируемым частям определенные организационные формы и сосредоточить формирования в тылу в распоряжении военного министерства. Организационная работа, составление штатов и положений, а также направление тяжелой артиллерии на фронты действующей армии, — все это лежало на обязанности Упарта.

Приказом ставки 30 марта (12 апреля) 1916 г. был сформирован 2-й запасный артиллерийский тяжелый полк в Царском Селе (ныне Пушкин), командиром которого был назначен генерал Фонштейн, весьма энергичный специалист тяжелой артиллерии. На него возложены были формирования тяжелой артиллерии из орудий новейших образцов и получаемых по заграничным заказам. Фонштейн непосредственно подчинялся начальнику ГАУ Маниковскому, но имел постоянное личное общение с начальником Упарта в ставке по вопросам организационно-штатного характера и для получения указаний полевого генинспарта по боевой подготовке создаваемых частей тяжелой артиллерии.

Формирования тяжелой артиллерии в Кронштадте были прекращены еще в 1915 г. Запасный крепостной артиллерийский полк (1-й запасный тяжелый) был передан в распоряжение ГУГШ. На командира полка возлагались формирования тяжелой артиллерии преимущественно из крепостных орудий старых образцов.

Большинство же тяжелых орудий, полученных по заграничным заказам новейших систем от заводов Шнейдер-Крезо (Франция), Виккерс (Англия), Ансельми (Италия) и уступленных союзниками орудий старых систем, было использовано для сформирования при 2-м запасном артиллерийском полку артиллерийского резерва главного командования.

При ГАУ был образован специальный отдел снабжения тяжелой артиллерии.

К 1916 г. стало ясно, что в условиях позиционной борьбы для обеспечения наступательной операции с прорывом укрепленной полосы противника необходимо располагать резервом могущественной артиллерии, который своим внезапным мощным огнем мог бы обрушиться на противника. При этом он должен был не только помочь войсковой артиллерии подавить огонь артиллерии противника, не только уничтожить и расчистить проволочные и другие заграждения, но одновременно разрушить фланкирующие и прочие фортификационные сооружения, не исключая сооружений особой прочности, построенных с применением бетона и стали и укрывающих живую силу и огневые средства противника.

Имевшаяся в русской армии войсковая артиллерия не в силах была справиться с такими задачами. Для выполнения таких задач необходимо было иметь в распоряжении главного командования каждого фронта мощный артиллерийский «кулак» и такой силы, чтобы его хватало на две одновременные операции на фронте: одной операции решающего значения, другой — второстепенной, демонстративного характера.

Кроме таких фронтовых артиллерийских резервов было бы необходимо иметь еще мощный тяжелый артиллерийский «кулак» в непосредственном распоряжении верховного главнокомандующего. Но наличие такого большого количества тяжелой артиллерии было для русских лишь идеалом, к которому можно стремиться. В действительности пришлось довольствоваться лишь одним артиллерийским резервом, названным «тяжелой артиллерией особого назначения» (ТАОН) и находившимся. в непосредственном распоряжении верховного командования.

Идея создания ТАОН принадлежит генинспарту. Осуществление этой идеи является крупнейшим достижением Упарта. Организация ТАОН была разработана особой комиссией под, председательством начальника Упарта. Формирование производилось в Царском Селе (Пушкине), доформирование и боевая, подготовка — в глубоком тылу Западного фронта (в районе Смоленска, Рославля, Ельни, Вязьмы, Гжатска, Можайска и Ржева).

Для составления совместно с начальником Упарта штатов частей ТАОН, табелей их вооружения и указаний по использованию их в бою командир 2-го запасного артиллерийского полка неоднократно вызывался в ставку.

По поводу создания ТАОН Упарт 22 октября (4 ноября) 1916 г. представил наштаверху Алексееву доклад следующего содержания:

«Опыт борьбы текущего года (1916) подтвердил, что мы обычно разрушаем лишь первую линию неприятельских окопов, которую хорошо видим; вторую же и последующие линии, а также прочные бетонные убежища пулеметов остаются почти нетронутыми, главным же образом остается малоуязвимой артиллерия противника, расположенная скрытно и часто вне досягаемости выстрелов нашей артиллерии. В результате добытый успех на первых линиях неприятельского расположения мы в большинстве случаев не в состоянии использовать, и мужество атакующих войск разбивается о новые преграды, которые не могли быть уничтожены нашим огнем.

Необходимо принять меры, чтобы в предстоящих наших операциях не повторялись подобные явления. Необходимо обратить самое серьезное внимание на тщательную подготовку операций в артиллерийском отношении, начав работы по подготовке заблаговременно теперь же, ведя их в строгой тайне. Все должно быть заранее продумано, подготовлено и проверено; торопливость или расчет на благоприятные случайности предрешают неуспех и напрасные потери.

Артиллерия должна прорвать своим огнем укрепленную полосу противника и дать возможность пехоте с наименьшими потерями подойти к укрепленной полосе, пройти через нее: и, пройдя, прочно утвердиться для продолжения движения вперед и в стороны от прорыва. С этой целью в районе, избранном для нанесения удара противнику, должно быть сосредоточено необходимое количество соответствующей мощной артиллерии, вполне обеспеченной боевыми припасами и прочими техническими средствами.

При нашей бедности в артиллерии крупных калибров мы лишены возможности иметь одновременно на всех фронтах готовый артиллерийский кулак из наиболее сильных орудий. Считаясь с этим, нам приходится ограничиться созданием сильного артиллерийского резерва в руках верховного главнокомандующего, по воле которого этот резерв может быть выдвинут к тому или иному участку фронта в предвидении прорыва укрепленной полосы противника.

Дробление малочисленной тяжелой артиллерии по разным фронтам и армиям приводит к тому, что мы оказываемся повсюду сравнительно слабыми и наша тяжелая артиллерия бьет противника не «кулаком», а «растопыренными пальцами».

Предварительное сосредоточение батарей крупного калибра в резерве в тылу явилось бы весьма полезным также в смысле экономии их боевого комплекта. При расположении артиллерии на позиции, даже при отсутствии заслуживающих внимания целей, боевой комплект мало-помалу расходуется; между тем пополнение снарядов крупных калибров представляет весьма серьезный и сложный вопрос. Наша тяжелая артиллерия далеко не обеспечена достаточным количеством выстрелов, и единственным средством образовать запас их для прорыва неприятельской укрепленной полосы является временное сосредоточение тяжелой артиллерии в резерве верховного главнокомандующего с отводом в резерв некоторых частей тяжелой артиллерии из боевых линий (батарей 11-дм. гаубиц, 6-дм. пушек в 200 пуд., 6-дм. пушек Шнейдера, 6-дм. крепостных гаубиц) и с назначением в резерв вновь формируемых в Царском Селе тяжелых батарей большой мощности 8-дм. и 12-дм. гаубиц, а также предполагаемых к формированию в Луге траншейных мортирных батарей (из минометов крупного калибра).

В соответствии с теми артиллерийскими средствами, какие будут сосредоточены в резерве верховного главнокомандующего и во исполнение той оперативной задачи, какая будет поставлена, возможно будет выполнить работы по подготовке операции в артиллерийском отношении и по составлению общего плана действий артиллерийского резерва.

Подготовка эта весьма сложна, а потому должна быть строго продумана и выполнена заблаговременно до начала операции.

Прежде всего она выразится в предварительном выборе района для прорыва неприятельского расположения, в соответствии с оперативной задачей, и в определении необходимых артиллерийских средств; затем — в разработке плана действий артиллерии, в подробном изучении и техническом оборудовании избранного района (оборудование наблюдательных пунктов и позиций батарей, устройство площадок для орудий, блиндажей для личного состава, снарядных погребков большого сопротивления, подъездных путей — вначале без прокладки рельсов, но с подготовкой полотна; устройство тыловых дорог, тыловых снарядных хранилищ, вполне надежной телефонной подземной сети и пр.).

Лишь по выполнении всех подготовительных работ следует приступать к сосредоточению артиллерийского резерва в район, окончательно избранный для нанесения удара противнику. При этом, чтобы не раскрыть противнику преждевременно наших намерений, необходимо будет наметить и оборудовать не один, а два-три и даже несколько районов — быть может, на разных фронтах, а самое сосредоточение артиллерийского резерва в избранный район произвести быстро и скрытно от противника.

Выбор районов и расчет артиллерийских средств представляются важнейшими работами подготовки операции в артиллерийском отношении.

При выборе районов, независимо от тщательного изучения позиций наших и неприятельских по карте, должно быть произведено всестороннее обследование намеченных участков на местности, главным образом в целях определения надлежащих наблюдательных пунктов, без наличия которых артиллерия бессильна.

Собранные в артиллерийском резерве тяжелые батареи, находясь под серьезным контролем, будут продолжать, по определенной программе и по выработанным практикой требованиям, совершенствоваться в своем деле до того времени, когда понадобится их боевая работа на фронте.

Район для сосредоточения артиллерийского резерва верховного главнокомандующего должен быть так избран в отношении путей сообщения, чтобы резерв возможно было быстро и удобно подать на любой фронт к участку неприятельского расположения, намеченному для прорыва.

Пунктом сосредоточения тяжелой артиллерии пока намечаются районы городов Можайска Московской губернии и Ельни Смоленской губернии. Необходимо срочно обследовать вопрос о возможности освобождения указанных городов и их окрестностей от находящихся в них различных тыловых учреждений, а также возможности приспособлений железнодорожных путей станций Можайска и Ельни для разгрузки и погрузки тяжелых орудий».

На этой докладной была положена следующая резолюция наштаверхом Алексеевым:

«Вполне присоединяюсь к мысли о необходимости создания резерва тяжелой артиллерии в руках верховного главнокомандующего. В состав резерва взять часть батарей с фронта и назначать все вновь формируемые батареи.

Полагаю, что значительная часть вновь формируемых батарей может получить тип позиционной артиллерии. Это ускорит формирование. К резерву в период операций можно придавать несколько армейских транспортов.

Готов итти на формирование при артиллерийском резерве особого лошадиного транспорта и транспорта из тракторов и грузовиков.

Районом расположения резерва я наметил бы: Можайск — Вязьма — Ельня — Брянск — Карачев. Хорошо было бы включить и Рославль.

Опасаюсь, что все эти пункты переполнены тыловыми учреждениями Западного фронта. Надо обследовать комиссией. Конечно, часть можно было бы расположить вдоль железной дороги Киев — Брянск, но здесь почти нет населенных подходящих пунктов, кроме Нежина и отчасти Конотопа.

Рассредоточение же было бы полезно, иначе первый период перевозки ляжет на слабые Александровскую, Риго-Орловскую и Рязано-Уральскую железные дороги с такими плохими узлами, как Смоленск и Брянск.

В состав резерва должны войти не только английские траншейные мортиры, но и минометы отечественного производства.

Всему резерву нужно придать стройную организацию. Конечно, в боевой линии резерв подчинится соответствующему инспектору, но организация нужна для боевой подготовки в широких размерах.

В состав резерва нужно просить назначить специальные авиаотряды, которые должны обслуживать резерв и во время боев. Только этим путем будет достигнуто прочное соединение службы артиллерии и наблюдения.

Инспектора артиллерии фронтов должны испросить указания главнокомандующих о наиболее вероятных районах сосредоточения резерва. Зимой должно итти оборудование (постоянное) этих районов после согласования с штабом верховного главнокомандующего».

Алексеев приказал начальнику Упарта составить письмо по поводу создания резерва тяжелой артиллерии. Письмо это, отправленное ко всем главкомам 28 октября (10 ноября) 1916 г., начиналось словами: «Опыт борьбы текущего года вновь с полной очевидностью подтвердил, что ни одна серьезная операция не может рассчитывать на успех без основательного и продуманного содействия артиллерии.

Атака укрепленных позиций противника требует артиллерии могущественной как по калибру и дальнобойности, так и по количеству орудий и снарядов»...

Письмо заканчивалось следующей просьбой к главнокомандующим фронтов:

«1) Те части тяжелой артиллерии крупных калибров (батареи 11-дм. гаубиц, 6-дм. пушки в 200 пуд., 6-дм. крепостные гаубицы обр. 1909 г., 6-дм. осадные пушки Шнейдера), кои по вашим соображениям не понадобятся для наступательных операций в ближайшее время, теперь же отвести в тыл — в резерв фронта, где они должны находиться впредь до назначения в резерв верховного главнокомандующего; временный отвод их в тыл фронта признаю необходимым в целях сбережения боевого комплекта, так как при расположении тяжелой артиллерии на позиции, даже при отсутствии заслуживающих внимания целей, боевой комплект мало-помалу расходуется; 2) преподать инспектору артиллерии фронта указания о наиболее вероятных районах желательного сосредоточения артиллерийского резерва для прорыва, поручить ему исследовать эти районы и представить в возможно скорейшем времени полевому генерал-инспектору артиллерии подробные соображения и данные с вашим заключением о свойствах избранных районов, об артиллерийских средствах, необходимых для выполнения оперативной задачи в том или ином районе, и о техническом оборудовании районов.

По рассмотрении представленных сведений и по согласовании с предположениями вверенного мне штаба необходимо будет приступить к постепенному оборудованию избранных районов (устройство наблюдательных пунктов и позиций батарей, площадок для орудий, блиндажей, снарядных погребков, подъездных путей, тыловых дорог, подземной телефонной сети и пр.).

При выборе районов следует иметь в виду, что независимо от тщательного изучения позиций наших и неприятельских по карте, необходимо произвести всестороннее обследование намеченных участков на местности главным образом в целях определения надлежащих наблюдательных пунктов, без которых артиллерия бессильна».

По приказанию наштаверха начальник Упарта должен был разработать подробный план организации и формирования артиллерийского резерва главковерха, передать военному министерству (в частности ГАУ) сведения о том, что сделано по части создания тяжелой артиллерии Упартом, и настоятельно «просить министерство требовать от союзников обещанную ими материальную часть артиллерии, чтобы успеть получить ее до закрытия навигации в Архангельске.¹⁶⁰

Формирования и все подготовительные работы требовалось закончить к весне 1917 г., когда предполагалось перейти в наступление на всем русском фронте. В ноябре 1916 г. был вызван в ставку инспектор артиллерии Юго-Западного фронта для совместного обсуждения плана предстоящей операции. Был намечен район прорыва неприятельского фронта в решающем направлении и составлены расчеты о необходимых для прорыва артиллерийских средствах.

В начале 1917 г. артиллерийский резерв главковерха (ТАОН) под зашифрованным названием 48-го корпуса был сформирован в составе шести тяжелых артиллерийских бригад под № 200, 201, 202, 203, 204 и 205. В эти бригады были влиты не только тяжелые батареи, сформированные Фонштейном, но и батареи с фронтов, вооруженные наиболее мощными орудиями.

Состав ТАОН по числу и калибру орудий, каким он был к весне 1917 г., показан в табл. 9.

Всего на вооружении ТАОН состояло 338 орудий, в том числе: 280-мм гаубиц Шнейдера 16, 152-мм пушек Шнейдера 24, 305-мм гаубиц Обуховского завода 18, 203-мм гаубиц Виккерса 48, 305-мм гаубиц Виккерса 8, 120-мм французских пушек 48, 120-мм английских пушек 6, 152-мм английских гаубиц 8, 120-мм пушек Обуховского завода 28, 152-мм осадных пушек в 200 пуд. 48, 152-мм гаубиц 72, 152-мм береговых пушек Канэ 8, 254-мм береговых пушек в 45 калибров 6.

ТАОН был подразделен на три части: сильнейший кулак для нанесения главного удара, намеченного на Юго-Западном фронте, состоял из четырех бригад ТАОН — 200, 202, 204 и 205-й, всего 222 орудия; на Западный фронт была назначена одна 201-я бригада с 62 орудиями; на Северный фронт также одна 203-я бригада — 54 орудия.

Как видно из табл. 10, к началу весенних операций 1917 г. на всех четырех русских фронтах было собрано 389 батарей тяжелой полевой и осадной артиллерии с 1434 орудиями разных систем и калибров — от 107-мм до 305-мм (включая и части ТАОН, переданные фронтам).

Большая часть тяжелой артиллерии была сосредоточена на Юго-Западном фронте, однако ввиду того, что именно на этом фронте намечался главный удар, необходимо было бы сосредоточить на Юго-Западном фронте еще больше тяжелой артиллерии, хотя бы, например, за счет второстепенного Северного фронта.

Главнокомандующий армиями Западного фронта Эверт, как видно из его сообщения наштаверху от 6 (19) февраля 1917 г., считал, что назначенной на его фронт тяжелой артиллерии недостаточно для совершения намеченного им прорыва укрепленной позиции немцев.

Замещавший наштаверха Гурко 8 (21) февраля ответил Эверту: «Главный удар, согласно утвержденному плану весенних операций, намечен на Юго-Западном фронте, на фронтах же Северном и Западном — лишь второстепенные вспомогательные удары. Указывалось, что подготовительные работы следует начать в пределах своих сил, располагая пока лишь на усиление тяжелой артиллерией из резерва главкома...»

«Согласно плану, намеченному письмом 28 октября (10 ноября) 1916 г., создан резерв тяжелой артиллерии — 48-й корпус из шести тяжелых артиллерийских бригад (в составе, указанном в табл. 9. — Е. Б. ). Весь этот резерв уже распределен между фронтами и в район главного удара на Юго-Западный фронт направлены четыре бригады из 222 тяжелых орудий, на Северный и Западный фронты — по одной бригаде на каждый. Такое распределение не может быть изменено. Нельзя рассчитывать на формируемые внутри империи тяжелые батареи, что они будут готовы и боеспособны к сроку. Пока приходится считаться с тем, что имеется, и сообразовать намеченные операции с имеющимися средствами, т. е. сократить размеры операции и намеченный участок прорыва, чтобы с небольшими средствами обеспечить себе верный тактический успех».¹⁶¹

Обращает на себя внимание странность в расчетах Эверта, отчасти свидетельствующая о недостаточном понимании свойств орудий: для прорыва укрепленной полосы расчетом не предусматриваются осадные 6-дм. (152-мм) пушки Шнейдера, скорострельные обр. 1910 г., обладающие отличными балистическими данными с дальностью до 12,5 км, имеющие бомбы около 41 кг с разрывным зарядом 5,6 кг тротила; расчетом требуются 45-лин (114-мм) английские гаубицы, пригодные для маневренной войны и совершенно слабые (слабее русских 122-мм гаубиц) для действия против укрепленной позиции.

Отвечал Эверту заместитель наштаверха, так как Алексеев был болен. Вероятно Алексеев не стал бы раскрывать Эверту оперативные замыслы ставки о нанесении главного решающего удара австро-германцам на Юго-Западном фронте и подробности организации и распределения ТАОН по фронтам, так как Эверт, узнав о второстепенном значении удара своего фронта, наносил бы этот удар не с должной энергией и настойчивостью, не говоря уже вообще о необходимости посвящать в секретный оперативный замысел строго ограниченный круг лишь непосредственных исполнителей.

Свершилась Февральская революция, и намеченные весенние операции на русских фронтах не были осуществлены. Подготовительные мероприятия к этим операциям были использованы лишь отчасти в июльском наступлении 1917 г. ТАОН оправдала свое назначение успешными боевыми действиями во время этого наступления как на Юго-Западном, так и на Западном фронтах, и если июльское наступление 1917 г. закончилось полной неудачей, то во всяком случае это произошло не по вине артиллерии.

В течение 1917 г. состав и организация ТАОН неоднократно менялись.

Приказом ставки 25 марта (7 апреля) 1917 г. командир 48-го корпуса (ТАОН) был подчинен главковерху, но затем приказом 13 (26) мая того же года управление 48-го корпуса было переформировано в управление начальника тяжелой артиллерии особого назначения, и начальник ТАОН был подчинен непосредственно полевому инспектору артиллерии при штабе главковерха, причем в приказе было указано, что ТАОН, «составляя резерв верховного главнокомандующего, предназначается для содействия нанесению решительного удара противнику».

На необходимости расформирования 48-го корпуса настаивал генкварт ставки. 29 марта (11 апреля) 1917 г. он сообщил дегенверху, что 48-й корпус необходимо расформировать, «так как части тяжелой артиллерии ни разу полностью не соединялись, а в настоящее время при передаче их на фронты управление корпуса совершенно не у дел, так как на фронтах части тяжелой артиллерии переходят в подчинение артиллерийских начальников соответствующих армий и фронтов; в те же периоды, когда ТАОН временно оттянут в тыл в резерв главковерха, надлежит на период его обучения и приведения в порядок назначать выдающегося артиллерийского начальника с небольшим управлением из командируемых временно из действующей армии лиц, сохраняя за ними их должности и содержание».¹⁶²

Приказом ставки 5 (18) мая, 29 мая (11 июня), 17 (30) июня и 21 июля (3 августа) в состав ТАОН, кроме частей, указанных в табл. 9, были еще включены: отдельные тяжелые дивизионы: 3-й из батарей А (280-мм гаубиц); 5-й из батарей Б (152-мм осадных пушек Шнейдера); 3-й и 4-й из батарей В (305-мм гаубиц Обуховского завода); 5, 6, 7 и 8-й из батарей Е (120-мм французских пушек); 1-й тракторный из 2, 3, 4, 5, 6, 7 и 8-й батарей М (152-мм английских гаубиц); из 1, 2, 3 и 4-й батарей Р (60-фунт, 127-мм английских пушек); из 1, 2 и 3-й батарей С (155-мм французских пушек) и 1-й батареи Т (234-мм английских гаубиц); 5-й и 6-й отдельные осадные дивизионы (152-мм пушек в 200 пуд.); 4-я отдельная позиционная батарея (152-мм пушек Канэ); 1-й и 2-й артиллерийские авиационные отряды и воздухоплавательный дивизион особого назначения (14–28-й армейские воздухоплавательные отряды); 54-й саперный батальон, Ижевская железнодорожная рота и 12-я Донская особая казачья сотня; 1-й минометный артиллерийский дивизион (три батареи 9,25-дм. английских минометов и две батареи 58-мм французских минометов).

По сведениям управления генкварта ставки, фактический состав ТАОН к июльскому наступлению 1917 г. был таков¹⁶³:

Штаты батарей ТАОН неоднократно изменялись. Так например, приказом ставки 21 августа (3 сентября) 1917 г. в батарее Б положено было иметь вместо четырех по три 152-мм осадных пушки Шнейдера, а в батареях Р и С — вместо трех по четыре 60-фунт. (127-мм) английских пушки и по четыре 155-мм французских пушки. В том же августе в батареях Г было установлено иметь вместо четырех по три 203-мм гаубицы Виккерса.¹⁶⁵

Приказом ставки 25 августа (7 сентября) 1917 г. были сформированы для ТАОН еще три управления тяжелых артиллерийских бригад и в состав ТАОН были включены 1-й и 2-й Ивангородские отдельные полевые тяжелые артиллерийские дивизионы (шесть 4-орудийных батарей 152-мм крепостных гаубиц обр. 1909 г.), а также 3-й отдельный полевой тяжелый дивизион (две 4-орудийные батареи 152-мм гаубиц и одна 4-орудийная батарея 107-мм пушек обр. 1910 г.). Тем же приказом 16-й отдельный полевой тяжелый артиллерийский дивизион был исключен из состава ТАОН.

Приказом ставки от 15 (28) декабря 1917 г. ТАОН был подчинен наштаверху во изменение апрельского приказа, которым он был подчинен полевому инспектору артиллерии.

Генерал, командированный наштаверхом 22 марта (4 апреля) в Царское Село (г. Пушкин) для осмотра формируемых там артиллерийских частей, нашел, что части эти «вполне готовы к выступлению», но это не соответствовало действительности. Большинство частей ТАОН заканчивало формирование и подготовку весной 1917 г. Так например, в марте были готовы к отправке на Юго-Западный фронт в Тарнополь: 2-й тяжелый дивизион батарей Г из Смоленска, 1-й А — из Режицы, 1-й Г — из Можайска, 4-й Б — из Рославля, и на Северный фронт: 2-й дивизион Б — из Брянска и 1-й Е — из Починка; в Можайске было подготовлено к отправке 1800 выстрелов для батарей Б, 8000 — для Е и 5000 — для 152-мм пушек в 20 пуд.

Предполагалось, что в мае будут готовы формирующиеся в Царском Селе 3-й дивизион В, 3-й дивизион Г и 2-й дивизион М¹⁶⁶.

Военные министры временного правительства — сначала Гучков, потом Керенский — стали вмешиваться в дела ставки, считая ее подчиненной себе (вопреки положению о полевом управлении, в то время еще не отмененному). Маниковский, назначенный при временном правительстве помощником военного министра, стал проявлять полную самостоятельность в деле формирования тяжелой артиллерии, почти не считаясь с тем, что эти формирования производились по инициативе и на основании штатов и приказов, изданных ставкой. Он установил в ГАУ новые должности непосредственно ему подчиненных заведующего технической частью и инспектора тяжелой артиллерии.

Тем не менее формирования тяжелой артиллерии производились в 1917 г. крайне медленно. Необеспеченность тяжелой артиллерией давала себя остро чувствовать. Поэтому главковерх Брусилов обратился к военному и морскому министру Керенскому с просьбой принять меры к ускорению формирований. Этим запросом Брусилов как бы перекладывал всю ответственность за формирования на военное министерство.¹⁶⁷

«Предстоящие боевые операции требуют скорейшего и полного участия всех вновь формирующихся частей тяжелой артиллерии, планомерный выход коих на фронт заблаговременно предусматривался произведенной разработкой операции и учитывался, как одно из необходимейших условий успеха» — телеграфировал Брусилов Керенскому 15 (28) июня 1917 г.¹⁶⁸

«Союзники уступили нам 350 тяжелых орудий, на фронт прибыло 68 (обещали 120)».

Брусилов предлагал в целях ускорения формирования следующие меры: 1) доформирование на фронтах; 2) формирование последовательное, а не параллельное; 3) некоторые формирования производить на фронтах полностью; 4) выпускать тяжелые дивизионы на фронты пока без парков, однако «обеспечить тяжелую артиллерию выстрелами».

За военного министра Брусилову ответил Маниковский 23 июня (6 июля) следующее:¹⁶⁹

«1. За последние 2–3 месяца поступление из-за границы материальной части и боеприпасов сократилось (Англия объясняет недостатком тоннажа). Из обещанного прибыло около половины, из прибывших около 40% составляют 120-мм французские пушки обр. 1878 г., которых личный состав не желал принимать на вооружение; это повлияло на настроение формируемых частей.

К началу войны имелось 60 батарей с 240 орудиями; к июлю 1916 г. 195 батарей с 1302 орудиями.

2. Отправляются на фронт не закончившие формирование с половинным числом орудий, но итти в этом направлении дальше опасно, так как доставка фронту недостающего имущества ввиду расстройства транспорта может еще более затянуть формирование. Отправляются последовательно. Задержки: иностранные орудия приходится снабжать телефонами, конской амуницией, обозом, зарядными ящиками и пр. Спешное заготовление этого имущества представляет большие затруднения при современных условиях. Желание использовать уступленные союзниками далеко не новые орудия вынуждает даже отнимать эти предметы от возможных формирований из наших отличных 42-лин. пушек.

3. Не возражаю против формирований на театре военных действий.

4. Отправляются без парков.

5. Часть формируемых тяжелых дивизионов выступит на фронт в первой половине июля. Остальные далеки от готовности, и время отправления их на фронт указать нельзя.

6. Обеспечение выстрелами зависит от прибытия их из-за границы.

7. В России заказано 48 гаубиц 12-дм. Обуховского завода и к ним 47700 выстрелов; из них отправлено на фронт 12 гаубиц с 2750 выстрелами; будет еще отправлено 820. Поступление 12-дм. бомб от русских заводов крайне медленно. По конференции в январе 1917 г. Англия обещала к 12-дм. обуховским гаубицам 10000 снарядов, но неизвестен срок их доставки. Из Англии доставлено восемь 12-дм. гаубиц Виккерса с 7000 снарядами, но остальных элементов лишь на 4000 выстрелов; обещали еще до 21 600 выстрелов, но ничего не дали»...

Ответ Маниковского свидетельствует о тех больших трудностях, с какими сопряжено формирование тяжелой артиллерии в глубоком тылу.

По распоряжению наштаверха, сделанному еще до получения ответа Маниковского, формирования новых войсковых единиц, в том числе артиллерийских, стали производить на фронтах.

Что касается 120-мм французских пушек 1878 г., о которых упоминал Маниковский, то орудия эти были присланы Францией отчасти по желанию русской ставки. Наштаверх Алексеев на предложение Франции снабдить нас орудиями ответил 23 ноября (6 декабря) 1916 г. начальнику французской миссии в ставке Жанену, что желательна уступка 120-мм и в особенности длинных 155-мм орудий (лит. Д), допускающих дальность до 10,5 км, с запасными частями, полной амуницией и по 800 выстрелов единовременно и затем ежемесячно по 250 на орудие, а также с грузовыми автомобилями для парков. Одновременно было сообщено о том же русскому представителю в Париже Жилинскому.

После февральской революции формирование артиллерийских дивизионов из 120-мм пушек с прибывшими с ними французскими артиллеристами было отменено с мотивировкой: «по изменившимся обстоятельствам».

Между прочим, вновь сформированные батареи К, вооруженные также французскими, но не 120-мм, а 90-мм пушками, имели в запряжке только одни орудия, а потому являлись позиционными и были мало маневренными.¹⁷⁰

В самом начале войны, т. е. гораздо раньше французов, японцы предложили России приобрести у них орудия для тяжелой артиллерии.

Помощник военного министра Беляев 7 (20) сентября 1914 г. спрашивал наштаверха, в какую крепость направить переданные нам японцами орудия, возвращенные из Порт-Артура: 4 пушки калибром 15 см с 4000 снарядов и 12 гаубиц калибром 23 см с 3000 снарядов, отправленные уже в Смоленск с полуротой Владивостокской крепостной артиллерии. «Орудия эти находились на вооружении Порт-Артура, а потому, вопреки мнению ГАУ, вероятно, годны для использования действующей армии», — сообщал Беляев.¹⁷¹

Тогда же возникло предположение командировать в нашу действующую армию из Японии осадный артиллерийский полк с личным составом, бывший под Циндао, на что главковерх 4 (17) ноября 1914 г. дал свое согласие. Но через несколько дней после того русский посол в Токио телеграфировал, что японцы согласны командировать 11 своих офицеров с унтер-офицерами лишь для ознакомления наших артиллеристов с системой уступаемых нам 23 12-см и 16 15-см орудий Круппа¹⁷².

По поводу приобретения осадных орудий в Японии начальник ГАУ Кузьмин-Караваев 10(23) декабря 1914 г. сообщал наштаверху, что на эту покупку «следует смотреть, как на политическую, а не как на действие к восстановлению наших недостатков к вооружению».

По поводу тех же японских орудий генинспарт 17 (30) апреля 1915 г. сообщал наштаверху, что в результате осмотра орудий специалистом оказалось: старые системы — 28-см гаубицы, 24-см пушки и 24-см мортиры; более новые — 20-см, 15-см и 12-см гаубицы и 10,5-см пушки. Лучшая 20-см гаубица с дальностью около 10 км (разрывной заряд 23,4 кг) разбирается для перевозки на четырех повозках, имеет круговой обстрел; недостатком гаубицы является сложная сборка и разборка и медленность установки на позиции. Дальность 15-см гаубицы — 6 км, вес снаряда 37 кг ; 12-см гаубица — дальность около 6 км, снаряд 20,5 кг ; 10,5-см пушка с дальностью около 10 км имеет устаревшие прицельные приспособления, замедляющие стрельбу и лишающие возможности полного укрытия, и медленный переход из походного в боевое положение. В снарядах опасный донный взрыватель, от которого рвались орудия под Циндао и с которым возка опасна. В общем ввиду: 1) ограниченности боевого комплекта и затруднительности питания боевыми припасами, 2) несовершенства взрывателя и 3) того, что 10,5-см пушки, 15-см и 12-см гаубицы по балистическим качествам значительно уступают нашим орудиям соответственного калибра полевой тяжелой артиллерии, генинспарт считал необходимым заменить русскими орудиями: 105-мм пушки 107-мм пушками, 15-см гаубицы 152-мм крепостными и 12-см гаубицы 122-мм полевыми гаубицами, а японские орудия передать в крепости¹⁷³.

Постепенно, согласно заключению генинспарта, японские орудия, попавшие на вооружение полевых тяжелых батарей, были заменены русскими орудиями, а японские переданы были в крепости, и лишь весьма немногие из них остались в частях осадной артиллерии.

В конце 1917 г. фронты стали не только отказываться принимать части ТАОН, формирование которых в тылу по тем или иным причинам задерживалось, но просили даже убрать имеющуюся у них тяжелую артиллерию в глубокий тыл. Так например, главком Западного фронта телеграммой 5 (18) ноября 1917 г. просил о перевозке в тыловые районы, более обеспеченные фуражом, тяжелых дивизионов «ввиду крайнего недостатка фуража на фронте».

Упарт в то же время встречал большие затруднения при размещении в тыловых районах фронтов частей тяжелой артиллерии, заканчивающих формирование и подготовку. Бывали случаи, когда части эти, уже погруженные в вагоны для отправки на фронт, переезжали с места на место в тыловой полосе фронтов в поисках пункта, где можно было обосноваться, так как на фронт их не принимали, а глубокий тыл (вне театра военных действий) не находился в ведении ставки. В таком положении очутился доформированный в тылу Западного фронта в г. Ельне дивизион батарей В (305-мм гаубиц), который пришлось спешно перевозить из Ельни в г. Сумы ввиду следующей телеграммы начальника снабжения Западного фронта к начальнику Упарта от 20 октября (3 ноября) 1917 г.: «Считаю крайне необходимым немедленный уход артиллерийского дивизиона, находящегося в вагонах на станции, ввиду резкого антагонизма между ним и польскими легионами».¹⁷⁴

В 1916–1917 гг. распоряжением Упарта было сформировано, как это видно из табл. 11, составленной на основании приказов ставки, 277 тяжелых батарей, в том числе 184 пушечных и 93 гаубичных и мортирных; на вооружение этих батарей выдано было всего 966 орудий разных систем и калибров от 57-мм до 305-мм, в том числе 662 пушки и 304 гаубицы.

В общем же за весь период войны 1914–1917 гг. на русском фронте было сформировано (суммируя данные табл. 8 и 11) 546 тяжелых батарей, на вооружение которых выдано огромное (для средств России того времени) количество — 2096 разных орудий.

Но многие из этих батарей были во время войны расформированы или переформированы и фактически к сентябрю 1917 г., как это видно из табл. 12, на всех русских фронтах состояло лишь 389 тяжелых батарей (полевого и осадного типа) с 1430 орудиями разных калибров и образцов. Таким образом, русская армия до самого конца войны оставалась слабо обеспеченной артиллерией вообще и тяжелой в особенности.

И если не удалось, как указывалось выше, распределить даже полевые гаубичных дивизионы по одному на корпус, то тем более нельзя было обеспечить наши корпуса полевой тяжелой артиллерией. Не только корпуса, но и армии не имели своей постоянной тяжелой артиллерии. Дивизионы тяжелой артиллерии во все время войны перемещались из одной армии в другую, с Северного или Западного фронта на Юго-Западный и наоборот. Кроме того, от них нередко выделялись отдельные батареи, с которыми терялась всякая связь, что крайне вредно отражалось на существовании батарей, не имеющих своего хозяйства.

По этому вопросу полевой генинспарт 12(25) августа 1916 г. дал следующее указание начальнику Упарта: «Просить не делить тяжелые дивизионы между армиями и фронтами, так как хозяйство у них дивизионное и батареи в отделе бедствуют».¹⁷⁵

Резолюция эта была сообщена генкварту ставки и всем инспартам фронтов.

Затем 4 (17) сентября того же года начальник Упарта, по приказанию наштаверха, сообщил начальникам штабов Северного, Западного и Юго-Западного фронтов следующее¹⁸².

«Некоторые тяжелые батареи действуют в течение долгого времени (до 1 1/2 лет) отдельно от своих дивизионов, находясь в составе не только разных армий, но даже разных фронтов. Такое отделение вызывалось в начале войны малым количеством тяжелых батарей. Теперь, в связи с весьма значительным увеличением числа тяжелых дивизионов, такое отделение не вызывается обстановкой и даже с тактической стороны неудобно, так как лишает дивизион его нормальной силы и вызывает импровизацию в командном отношении и еще бóльшие неудобства в хозяйственном. Хозяйство дивизионное, почему батарея в отделе должна поддерживать непрерывную связь с управлением дивизиона, иногда находящимся в расстоянии до 2000 верст. Неудобства — длительные командировки офицеров для получения денежных сумм, путаница в доставке корреспонденции, запаздывание в осуществлении хозяйственных требований; при батарее нет ни врачей, ни технического мастера. По мнению генерала Алексеева, в 99 случаях из 100 такого дробления можно избежать. В крайних случаях необходимости дробления все же нужно иметь все батареи одного и того же дивизиона в одной и той же армии и лишь в виде исключения — на одном и том же фронте».

¹⁰⁹ ЦГВИА, 180–518.

¹¹⁰ ЦГВИА, 179–489.

¹¹¹ ЦГВИА, 180–518.

¹¹² ЦГВИА, 180– 181.

¹¹³ ЦГВИА, 179–489.

¹¹⁴ ЦГВИА, личный архив Барсукова. Отчет об опытной мобилизации крепости Осовец, произведенной 17–21 сентября 1912 г.

¹¹⁵ ЦГВИА, 180–518.

¹¹⁶ ЦГВИА, 286, л. 41.

¹¹⁷ Вследствие путаницы в понятиях о тяжелой артиллерии и в самых ее названиях, какая была не только в рядах армии, но и в штабах высшего командовании, пришлось раздел о полевой тяжелой артиллерии поместить в главе «Тяжелая артиллерия».

¹¹⁸ Гранаты, имевшие вес свыше пуда (16 кг), назывались прежде бомбами.

¹¹⁹ ЦГВИА, 714, л. 62–64, 67–72.

¹²⁰ ЦГВИА, 32–914, л. 21, 64, 66.

¹²¹ О действиях русской артиллерии при штурме Перемышля сказано ниже, см. часть VII настоящего труда.

¹²² OCR: Здесь, в ячейке должно стоять «18 / 18», тогда суммы совпадают. А может быть, наоборот, суммы неправильные.

¹²³ ЦГВИА, 714, л. 88–90, 122, 132, 140.

¹²⁴ Опыты на острове Березани (на Черном море) производились артиллерийским комитетом ГАУ под личным руководством генинспарта в 1912 г.

¹²⁵ Очевидно не пушки, а 42-см гаубицы. По имеющимся теперь сведениям (Шварте, «Современная техника». «Артиллерийское вооружение»), предельная дальность мощной 42-см германской мортиры 14000 м при стрельбе тяжелым снарядом в 800 кг. Вследствие огромной тяжести системы перевозка производилась по железной дороге широкой колеи до самой позиции, установка и приведение в положение для боя требовали много времени (до 36 часов). Для облегчения и достижения более скорой готовности к бою была разработана другая конструкция орудия (42-см мортира Л-12); длина орудия второй конструкции 16 калибров, досягаемость не превышала 9300 м, т. е. сократилась почти на 5 км.

¹²⁶ В скобках указан калибр орудий в мм.

¹²⁷ ЦГВИА, 715, л. 14 и 15.

¹²⁸ ЦГВИА, 715, л. 157 и 158; ЦГВИА, 717, л. 48 и 49.

¹²⁹ ЦГВИА, 714, л. 91, 160, 161, 186, 187.

¹³⁰ ЦГВИА, 714, л. 1, 2, 14, 26–30, 38, 49–52, 55–60, 180.

¹³¹ ЦГВИА, 714, л. 100, 106, 115.

¹³² ЦГВИА, 715, л. 60, 133, 134.

¹³³ ЦГВИА, 714, л. 157, 158, 161, 221, 228.

¹³⁴ ЦГВИА, 370, л. 153.

¹³⁵ ЦГВИА, 715, л. 159.

¹³⁶ ЦГВИА, 715, л. 139 и 176.

¹³⁷ В архивных делах ставки не удалось обнаружить, было ли такое «распределение». Правильнее предполагать, что не было.

¹³⁸ ЦГВИА, 715, л. 139, 176–180.

¹³⁹ ЦГВИА, 716, л. 4 и 24.

¹⁴⁰ ЦГВИА, 716, л. 51.

¹⁴¹ OCR: Вероятно опечатка, должно быть 28-см.

¹⁴² ЦГВИА, 715, л. 163, 164, 171.

¹⁴³ ЦГВИА, 716, л. 24, 35, 51, 64, 69, 88, 129, 139–141, 185–213.

¹⁴⁴ ЦГВИА, 715, л. 210.

¹⁴⁵ ЦГВИА, 369, л. 334–336.

¹⁴⁶ ЦГВИА, 369, л. 67 и 542.

¹⁴⁷ ЦГВИА, 717, л. 230 и 231.

¹⁴⁸ Приказы штаба главковерха 1914 г. № 149, 150, 181, 195.

¹⁴⁹ Приказом 3.ХI 1914 г. № 136 объявлены штаты: тяжелый пушечный полк — три дивизиона, в каждом одна 2-орудийная батарея береговых 254-мм пушек в 45 калибров и одна 4-орудийная батарея 152-мм пушек Канэ; тяжелый мортирный полк — два дивизиона: в 1-м четыре 2-орудийные батареи 280-мм береговых мортир, во 2-м — четыре 4-орудийные батареи 229-мм береговых мортир.

¹⁵⁰ Приказом 3.ХI 1914 г. № 136 объявлены штаты: тяжелый пушечный полк — три дивизиона, в каждом одна 2-орудийная батарея береговых 254-мм пушек в 45 калибров и одна 4-орудийная батарея 152-мм пушек Канэ; тяжелый мортирный полк — два дивизиона: в 1-м четыре 2-орудийные батареи 280-мм береговых мортир, во 2-м — четыре 4-орудийные батареи 229-мм береговых мортир.

¹⁵¹ На каждый полк формировался свой тяжелый артиллерийский парк. Приказом 19.XI 1915 г. № 248 бригада была расформирована.

¹⁵² Приказы штаба главковерха 1915 г. № 31, 52, 92, 99, 138, 141, 192, 16, 333, 369, 415, 444, 450, 496, 533, 648, 84, 162, 248.

¹⁵³ Приказом 19.XI 1915 г. № 248 1, 2 и 3-й осадные артиллерийские полки были расформированы.

¹⁵⁴ Приказом 19.XI 1915 г. № 248 1, 2 и 3-й осадные артиллерийские полки были расформированы.

¹⁵⁵ Приказом 12.111 1917 г. № 411 формирование 1-го отдельного осадного артиллерийского дивизиона было отменено.

¹⁵⁶ Этот осадный артиллерийский полк, а также пушечный и мортирный тяжелые полки, сформированные в 1914 г., были включены во 2-ю осадную артиллерийскую бригаду.

¹⁵⁷ 4-й Брест-Литовский отдельный тяжелый артиллерийский дивизион был расформирован согласно приказу от 5.VII 1915 г. № 551.

¹⁵⁸ Каждая бригада состояла из трех дивизионов, из которых два дивизиона имели по три 4-орудийных 152-мм пушечных батареи и один дивизион состоял из трех 4-орудийных батарей 107-мм пушек.

¹⁵⁹ Состав полка не был указан. Полк формировался из остатков крепостной артиллерии и согласно приказу от 10.V 1916 г. № 622 был передан в распоряжение ГУГШ.

¹⁶⁰ ЦГВИА, 370, л. 30, 132.

¹⁶¹ ЦГВИА, 370, л. 323–325.

¹⁶² ЦГВИА, 370, л. 426.

¹⁶³ ЦГВИА, 512. л. 329.

¹⁶⁴ 8-дм. гаубицы системы Ампра-Виккерса лит. Г второй доставки.

¹⁶⁵ 8-дм. гаубицы системы Ампра-Виккерса лит. Г второй доставки.

¹⁶⁶ ЦГВИА, 370, л. 398, 400, 420, 355, 387, 388.

¹⁶⁷ ЦГВИА, 512, л. 316, 317.

¹⁶⁸ Операция прорыва укрепленного австро-германского фронта задумана была осенью 1916 г.; главный удар предполагался весной 1917 г. на Юго-Западном фронте; для нанесения этого удара подготавливался ТАОН.

¹⁶⁹ ЦГВИА, 512, л. 318–321.

¹⁷⁰ ЦГВИА, 512, л. 11, 63, 309; 370, л. 38–40.

¹⁷¹ ЦГВИА, 714, л. 77, 78.

¹⁷² ЦГВИА, 714, л. 192, 193, 226.

¹⁷³ ЦГВИА, 715, л. 23–28, 283–287.

¹⁷⁴ ЦГВИА, 683, л. 348, 426, 427. В то время в Ельне, с разрешения временного правительства, формировался корпус польских легионеров генерала Довбор-Мусницкого.

¹⁷⁵ ЦГВИА, 369, л. 539,

¹⁷⁶ Приказы штаба главковерха 1916 г. № 197, 297, 335, 414, 485, 486, 522, 696, 697, 698, 719, 724, 916, 952, 1000, 1001, 1008, 1066, 1067, 1197, 1303, 1315, 1318, 1394, 1402, 1642, 1644, 1709.

¹⁷⁷ Формирование было отменено: 19-го дивизиона приказом 1916 г. № 985, а 37-го и 38-го дивизионов приказами 1917 г. № 479 и 981.

¹⁷⁸ Приказом 16/I 1917 г. № 99 тяжелым батареям Г был присвоен 4-орудийный штат.

¹⁷⁹ Приказом 25/XII 1916 г. за № 1799 отдельные позиционные батареи Д переименованы в отдельные позиционные батареи Л. Кроме того, формировались: а) 2-я запасная тяжелая артиллерийская бригада за счет расформированных крепостных артиллерий, мортирных, пушечных и осадных артиллерийских полков; б) 4-орудийные батареи 20-см японских гаубиц в зависимости от получения гаубиц; в) батареи 8, 19, 35 и 36-го отдельных полевых тяжелых артиллерийских дивизионов за счет других тяжелых батарей с соответствующим их переименованием.

¹⁸⁰ Приказы штаба главковерха 1917 г. №53,201, 222, 267, 300, 399, 400, 406, 107, 208, 289, 317, 406, 499, 501, 538, 662, 815, 866, 480, 773, 775, 779.

¹⁸¹ Кронштадтская позиционная батарея была расформирована приказами 1917 г. № 478 и 479, 17–29-я отдельные позиционные батареи были 2– или 4-орудийные и вооружены 76-мм полевыми пушками обр. 1900 или 1902 г. Кроме того, в 1917 г. были сформированы из расформированных 6–15-й и Осовецкой тяжелых артиллерийских бригад 2, 4, 40–70-й отдельные полевые тяжелые артиллерийские дивизионы.

¹⁸² ЦГВИА, 370, л. 37.

<< Назад   Вперёд>>