Английская компания в России и ее привилегии. - Появление голландцев. - Борьба англичан за монополию. - Борьба русского купечества с привилегиями англичан и отмена их. - Усиление голландцев. - Причины этого
После открытия Америки Христобалем Колоном (Колумбом) во всех европейских государствах обнаруживается страсть к открытию новых стран, снаряжаются экспедиции для отыскания новых путей. Из Англии экспедиции направляются на север — ищут новых земель как на западе, так и на востоке. Идя к западу, англичане попадают на крайний север Америки, к Гудзоновой реке; двигаясь к востоку, они не находят, правда, нового пути в Азию, но зато, подобно Колону, открывают если не новую часть света, то, во всяком случае, новую страну — Московию.
Вновь возникшее общество купцов-искателей для открытия стран, земель, островов, государств и владений неведомых и доселе морским путем не посещаемых отправило три корабля, из которых два были затерты полярными льдами, и смелые мореплаватели без теплой одежды и пищи медленно умирали; корелы нашли на Мурманском море корабли, которые "стоят на якорях в становищах , а люди на них все мертвы и товаров па них много". Ричарду же Чанслеру, ехавшему на "Благом предприятии", удалось благополучно добраться до Усть-Двины, где он пристал к монастырю св. Николая: "Того же лета, — читаем в Двинской летописи под 1553 г., — августа в 24-й день прииде корабль с моря на устье Двины реки и обослався: приехали на Холмогоры в малых судех от английского короля Эдварда посол Рыцарт, а с ним гости ".Чанслер был вызван в Москву Иоанном Грозным и представил ему грамоту, экземпляры которой были даны каждому кораблю ко всем владетелям стран, в которые они могли бы попасть. "Мы предоставили почтенному и храброму мужу Гугу Вилибею и прочим с ним находящимся, — говорится в ней, — нашим верным и любезным подданным идти по усмотрению в страны, им прежде неизвестные, чтобы искать того, чего у пас пет, и привозить из наших стран то, чего в их странах пет. И таким образом произойдет выгода и для них и для нас и будет постоянная дружба и ненарушимый союз между ними и нами".
Чаислер был милостиво принят Грозным, желавшим установить сношения с Англией, в особенности для получения с Запада вооружения, которого поляки и шведы не хотели пропускать: "Государь, царь и великий князь, — говорится в той же Двинской летописи, — королевского посла Рыцарта и гостей английские земли пожаловал, в свое государство российское с торгом из-за моря на кораблях им велел ходить безопасно и дворы им покупать и строить невозбранно". Чанслер во время своего пребывания в Московском государстве собирал сведения о торговле, как это известно из записки его к дяде своему Фронтингэму, а находившийся при нем Иоганн Гассе описал для английского купечества русские монеты, меры и весы, указал производимые в России товары и советовал устроить складочное место для английских товаров не только в Москве, но и в Вологде. После этого Чанслер благополучно "отошел в свою землю".
После таких успешных результатов, открывавших для английской торговли новое поприще и подготовивших все для нее необходимое, образовалась уже новая компания, во главе с губернатором, 4 консулами и 24 ассистентами, получившая в 1555 г. у короля Филиппа и королевы Марии хартию на исключительное право торговли с Московским государством, как и с другими странами, которые она откроет на севере, северо-востоке или северо-западе от Англии; всякая попытка посторонних лиц нарушить монополию компании, торгуя с этими странами, наказывается конфискацией товаров.
Компанией была выработана инструкция для своих агентов, отправляющихся в Россию, которые должны были собираться и советоваться о том, что было бы всего приличнее и выгоднее для компании, а в то же время изучать русский народ во всех его сословиях, его нравы, обычаи, подати, монету, вес, меру, счет, товары, которые могут быть с выгодой проданы в России; наконец, они должны были всемерно стараться выведать путь в Китай, морем или сушей. Кроме того, им предписывалось не нарушать никаких законов в Московии, ни религиозных обычаев населения, торговать без нарушения порядка, с населением обращаться вежливо, не насмехаясь над ним, и не трогать женщин. Русского желательно заманить на корабль и напоить его, чтобы выведать v него разные тайны, но не делая ему при этом никакого зла. Далее слугам воспрещается богохульство, игра в карты, непристойные разговоры, всякие интриги и ссоры, предписывается обязательная утренняя и вечерняя молитва и чтение вслух Библии. В то же время компания приказывает соблюдать осторожность по приезде в Архангельск — не уходить далеко от своих судов, не расставаться по возможности с оружием, как и не проявлять жадности к подаркам.
В 1555 г. Грозным была выдана компании первая привилегия, в которой установлена беспошлинная торговля англичан, свободный приезд в Россию и обратный выезд, а также было гарантировано, в случае кораблекрушения, возвращение компании всего спасенного имущества. В знак особого благоволения царя она получила в Москве дом на Варварке. Новая привилегия была дана компании в 1567 г., привилегия крайне важная, ибо помимо подтверждения прежних прав ей дозволено вести беспошлинную торговлю также в Казани и Астрахани, Нарве и Дерпте, следовательно, ездить не только северным путем, но и через Балтийское море. Предоставлено и право торговать с восточными народами, в особенности вести торговлю с Персией, торговать "в Бухарин и Шамахе". Мало того, ни другим иностранцам, ни англичанам, не входящим в состав компании, не дозволено приезжать в Московское государство северным путем — гавани на Ледовитом море и Белом море открыты для одной лишь компании. В 1569 г. к этому прибавлено право чеканить английскую монету на русских монетных дворах и привилегия "жить везде в России по своему закону" — право суда и наказания над англичанами принадлежит главному агенту компании, русские власти обязаны оказывать ему содействие. Наконец, за преступления, совершенные агентами компании, будет взыскиваться с них самих, но отнюдь не со всего общества — принцип личной ответственности, отказ от права репрессалий.
Это были чрезвычайно широкие права — исключительное право приезжать северным путем, право торговать и иметь свои дворы во всевозможных городах, наконец, право самоуправления в широких размерах. Это был кульминационный пункт; никогда впоследствии компания не пользовалась столь широкими привилегиями. Правда, уже два года спустя Иоанн Грозный, разгневавшись на английскую королеву Елизавету за ее нежелание заключить с ним политический союз, выместил свою злобу на "торговых мужиках", т.е. английских купцах, арестовав все их товары и заявив Елизавете, что "без английских гостей Московское государство не скудно было". Но вскоре припадок царя прошел, и он вернул и товары, и прежние вольности компании. И не без основания дьяк Щелкалов говорил английскому послу Боусу после смерти Грозного: "Умер твой английский царь".1754
Привилегии Федора Иоанновича и Бориса Годунова, которого англичане именовали "лордом-протектором", при всем доброжелательном отношении их к компании, дают ей уже гораздо меньше. Правда, и здесь говорится: "Мы, ради нашей сестры королевы Елизаветы и во внимание к тому, что, согласно их свидетельству, они подвергаются большим потерям и препятствиям при мореплавании, даруем... дозволение свободно приезжать в Москву и во все паши владения со всякого рода товарами и торговать ими, как пожелают. Приказываем не взимать никаких пошлин с их товаров, ни других сборов при переезде с места на другое водою или сухим путем, при спуске кораблей, при проезде через какую-нибудь землю, за корабли и суда, как и поголовных денег не брать с них, ни денег за проезд через мосты или за переправу и за свидетельство в местах остановки"1755.
Таким образом, англичанам даруется по-прежнему право повсеместной торговли без уплаты пошлин и сборов. Но, помимо того, что им здесь не дозволена торговля в розницу, они уже не являются более монополистами. Северный путь открыт и другим народам, как открыт всем англичанам, а не одной только компании. Между тем англичане считали, что, открыв впервые северный путь в Россию, они имеют право на исключительную монополию торговли с Россией, и не только в Архангельске, но и в Новгороде и Нарве. Англичанин Гаклейт еще в 1598 г. писал, что английская нация приобрела себе великую славу навсегда, вследствие открытия моря у Северного мыса, ранее неизвестного, и удобного пути в Русскую империю через залив св. Николая и реку Двину. Он сравнивал это открытие с открытием португальцами моря у мыса Доброй Надежды и морского пути в Индию, а итальянцами и испанцами — неизвестных прежде стран к западу и юго-западу от Гибралтара и от Геркулесовых столбов1756.
Таким образом, открытие морского пути в Московию приравнивалось к открытию морского пути в Индию, а открытие самой Московии — к открытию Америки; англичане хотели доказать, что они в области открытий не уступят португальцам и испанцам.
Дело в том, что наряду с англичанами в устье Двины появились и опасные конкуренты — голландцы.
Голландцы не сразу проникли туда, первоначально они приставали в Лапландии, у датской крепости Вардегуз, но ввиду препятствий, которые датчане им ставили, уже со следующего года стали, по совету монахов Печенгского монастыря, которые желали сбывать им рыбу и тресковый жир, посещать Печенгскую губу и в 1565 г. уже образовалось утвержденное нидерландским правительством товарищество из нескольких антверпенских и энкгейзенских купцов для плавания в северные страны до Московии. С тех пор как голландцы стали ежегодно приезжать в Печенгскую губу, туда начало стекаться много народа с товарами из северных местностей, даже из весьма далеко оттуда находившихся Холмогор и Каргополя. Вскоре они стали приезжать и в Колу, и в другие гавани Мурманского и Терского побережья, и торговля голландцев в этих местах не прекратилась и тогда, когда они уже проникли в Северную Двину1757. В Колу как голландцы, так и англичане и датчане отправляли мальчиков для изучения русского языка, в целях торговых сношений с русскими; одним из них был и голландец Оливер Брюнель, который и указал дорогу голландцам в устье Северной Двины, а затем, по поручению Строгановых, к которым он поступил на службу, стал совершать путешествия в Сибирь, стараясь осуществить давнишнюю мечту европейцев — открыть северный путь в Китай. Вслед за ним такие же попытки делались и другими голландцами, приезжавшими в устье Северной Двины1758.
В последнем голландцы появились, таким образом, уже в 1579 г., четверть века спустя после англичан, причем первоначально они приставали не в Корельском или Никольском устье (в гавани св. Николая), как англичане (свои дома последние построили против монастыря св. Николая на Ягорском острове, названном ими Розовым островом), а в Пудонежском устье. Это устье представляло то преимущество, что не было надобности бросать якорь на рейде, как в бухте св. Николая, и перегружать товары на дощаники и насады. Однако преследования голландских судов датскими катерами заставили их отказаться от этой гавани, находившейся слишком близко от открытого моря, и подняться вверх по Двине, обратившись к московскому правительству с ходатайством о перенесении торговли к месту Михайло-Архангельской обители (у Нур-Навологского мыса, на правом берегу Северной Двины). Действительно, царь приказал двинским воеводам в этом месте "город делать", притом "наспех" (т.е. спешно), который назывался первоначально Новгородом а потом (от монастыря) Архангельский, устроенный "для корабельные пристани", для нужд голландцев. Они уже в 1585 г. туда переселились и туда приезжали. Англичане первоначально добились привилегии оставаться в прежнем месте, но в 1591 г. были также переведены туда1759.
Голландцы, в отличие от англичан, не образовали привилегированной компании для торговли с Россией. Возникавшие проекты этого рода не встречали сочувствия со стороны Генеральных штатов. И позже, когда в 1630 г. возник проект учреждения в Нидерландах компании, которой было бы предоставлено исключительное право привоза хлеба из Московского государства, проект, ссылавшийся на успехи нидерландской ост-индской компании, противники его указывали на то, что в Ост-Индии компания нужна была потому, что там нужно было еще утвердиться, а для этого силы частных лиц оказывались недостаточными, в России же торговля уже давно происходит, страна открыта всем и каждому; ссылались и на то, что английская компания, торгующая с Московским государством, доказала свою непригодность1760. Торговали отдельные голландцы или небольшие товарищества, причем они нередко проявляли сильнейшую ненависть друг к другу, писали доносы на других голландцев, что сильно вредило их торговле. Голландцам удалось получить разрешение торговать не только в Архангельске, но и в Москве и в других городах, хотя англичане и старались всячески преградить им доступ за пределы Архангельска. Многие голландцы пользовались и другими привилегиями: правом иметь свои дворы в Архангельске, в Холмогорах, в Коле, в Москве, иногда освобождались и от половины пошлин, хотя не были совершенно свободны от них, как англичане. К числу добившихся привилегий относятся, например, компания Марка Фогеляра и Клинка (по имени его даже названа одна из пристаней в Архангельске Клинковой), торговцы Карл де Молин, Симон Бус и еще несколько, в особенности же де Валле. По поводу последнего англичане говорили, что он торгует "к великой их помехе" и его деятельность может отбить всякую охоту продолжать торговлю с Московским государством1761.
Англичанам конкуренция голландцев была весьма неприятна.
В грамоте, переданной английским послом Елизаром Флетчером в 1587 г. царю Федору от "Елизавет королевы", говорилось, что торговля предоставлена была английским "торговым людям, которые впервые на Русь дорогу нашли морем с великими убытки и с томленьем", и прибавлено: "Ино иным не пригодитца на Русь ездити, которые ся не убытчили и не промышляли тем первым путем". И обращаясь к "любительному брату своему, государю, о том, что которые статьи написаны были в торговой грамоте, которую гостем дал прежний государь Иван Васильевич, а те бы статьи, которые пригодятца, написати велел в нынешнюю грамоту", — Елизавета прежде всего бьет челом Федору Иоанновичу, "чтоб англичанин никакое и иные иноземцы не ездили торговать в его государеву землю, по сю сторону Варгана, ни к которому пристанищу, к Двинскому устью, и у Ругодиву (Нарве) и в Новгород без королевпины проезжие, грамоты и ослобоженья". Иначе говоря, кроме компании никто торговать не должен, ибо только ее агенты будут получать "королевнины проезжие грамоты".
Флетчер в своей речи прибавил к этому подробное объяснение и заявление от имени королевы, "чтоб он, государь, вспамятовал, что ее прежреченные торговые люди первое дорогу проискали и торг уставили всее земли, и им стали в то убытки в их товарех, а его, государе ее, земле и его, государевым, подданным людям от них великая прибыль учинилась ", а королева надеется, "что государь и его государевы разумные думцы то их страданье вменят им за доброе дело". Он ссылается как на то, что "те, которые дорогу проложат и пристанища находят, в великой чести бывают и их везде берегут, во всех землях", так и на пример ("а болит того обрасца непадобеть) "великоразумного и мудрого" отца государя, "как он с великою любовью принял ее торговых людей и дал им свои жалованные поволные грамоты, что им одним торговати во всем в его государстве, и для его государевы любые гости ее радовалися его государевым жалованьем и того для пребывали в торговлях на Руси и не отвели своее торговли к иным землям". А между тем, "здесь торгуючи мало прибытка имеют против того, что им можно взяти в иных государствах, которые государства поближе к ним... толко они все на себя приимают, нехотя отстать от него, от государя".
Заслуги компании, следовательно, велики. Ею впервые найден путь, она торгует с убытком на Руси, а могла бы в других землях иметь большую прибыль, для Руси же большая прибыль получается. Отсюда, по примеру Грозного, ей следует даровать исключительное право торговли. Королева Елизавета просит, чтоб государь "от нее выслушал, что ей известно есть про ее гостей, как они от иных терпели и что иноземцы над ними чинили, которые иноземцы вытеснити их из их торговли, а они сперва здесь торг уставили".
В ответ на это велено было объявить "королевнину посланнику Елизару", какие огромные привилегии англичане получили: им "было жалованье мимо всех иноземцев, а какова им дана была поволная торговля во всех государя нашего государствах, и дворы им подаваны во многих городех государя нашего безданны, и грамота им жаловалная... сперва дана, какова им была люба, и пошлин с них имати не велел в своем государстве, на Москве и по всем городом". "А в те поры, — читаем далее, — за государем нашим... была государя нашего вотчина, Лифляндская земля и большое пристанище морское было у Ругодива (Нарвы), и всех поморских государств торговые люди с товары приходили к Ругодиву, а не одни английские гости приходя в государя нашего государстве торговати... а ты ныне в своих речах говорил, будто одним английским гостем торговать велено (было) в государя нашего государстве, и то гости английские ложно сказывали королевне". "А как Ругодивское пристанище от государевы вотчины отошло и отец государев... у морского пристанища, у Колмогор велел поставити город и всяким торговым людем изо всех государства позволил приходить к своему государству к Двинскому городу к пристанищу морскому, английнким гостем в своем государстве позволил государь торговати по-прежнему всякие товары без вывета свое государство жалованье к ним держал великое, свыше всех земель гостей". При этом Флетчеру указывается и на то, что англичане на Руси вовсе не "великие убытки терпели", а напротив "торгуючи беспошлинно много лет, многие корысти себе получили". Особые же их преимущества, которые им дарованы "мимо всех иноземцев", заключаются и в том, что им дозволено проезжать "в Бухары, в Шамаху, и в Казбин, в Кизылбашскую землю... и мимо Казани и Астрахани во все те государства пропущати торговати государь велит и пошлин с них имати не велит"; тогда как "иным иноземцем никому никуды мимо Московское государство ходити не велено ни одное версты за Москву, не токмо в Казань и за Казань, и за Астрахань, а английским гостем, мимо всех иноземцев, через свом государства так поволил ходить в такие далние государства, любя сестру свою любителную Елизавет королеву"1762.
Таким образом, сохранить за одной лишь компанией торговлю северным путем не удалось. Еще менее шансов на успех имела, конечно, попытка запретить другим иностранцам торговать в Нарве и других русских городах.
В Нарве (завоеванной Россией в 1558 г.) всегда торговали купцы других национальностей — шведы, ганзейцы, голландцы, что вызывало отчаяние у жителей Ревеля, которые с болью в сердце смотрели на корабли, направлявшиеся в Нарву. Желая подорвать торговлю Нарвы, Ревель стал своими каперами задерживать направляющиеся туда корабли и в 1565—1567 гг. московские воеводы неоднократно обращались к ревельскому рату, жалуясь на захваченные суда, отправлявшиеся в Нарву, на отнятые и отвезенные туда товары и требуя возвращения их. Они указывают на то, что "нарвские немцы" не решаются из-за этого посылать корабли с товарами голландских и гамбургских немцев. Но торговля эта продолжалась недолго. В 1581 г. Нарва вновь сдалась шведам и снова единственный путь в Московское государство был северный1763.
Англичане, несомненно, впервые открыли путь в устье Северной Двины, хотя отдельные случайные поездки этим путем, как указывает Гамель, совершались еще до них1764. Из этого, однако, еще нельзя делать вывода, будто без них торговые сношения на Белом море не установились бы. В эту эпоху, когда все народы стали совершать путешествия для открытия новых земель, и этот путь не мог остаться неизвестным; если бы не англичане, то голландцы, которые уже делали попытки в этом направлении, несомненно, попали бы в Белое море и установились бы сношения между Запалом и Московским государством. Белое море являлось в то время единственным, открывавшим России свободный выход и непосредственные сношения; путь на Архангельск был вполне естественным, необходимым.
Англичане явились пионерами в морской торговле с Русью; они дали Московскому государству возможность вступить в непосредственные сношения с Западом, получая оттуда и товары, и опытных мастеров, тогда как другие страны — Германия (император) и, в особенности, Польша относились к этому крайне недоброжелательно, опасаясь, как бы Московия, "враг наследственный всех свободных народов", которая до сих пор не научилась промыслам и искусствам, не приобщилась бы к европейской культуре, а в то же время не стала бы выделывать нужные для войны предметы; в этом случае Запад мог опасаться "ужасного нашествия жестоких врагов — московитов". Отсюда нападения поляков, датчан, шведов на английские, французские и иные корабли, направляющиеся в Архангельск.
Но причина захвата этих судов была и другая — попросту конкуренция различных народов, желание ослабить других и захватить в свои руки торговлю с Московским государством. Это было обычное явление в ту эпоху, когда западно-европейские страны — Англия, Голландия, Франция, Швеция, Дания — выступали на арену мировой торговли и в значительной мере посредством насильственных действий старались выбить конкурентов из различных стран. Такая борьба происходила и в Индии, и в Северной и Южной Америке, и в других частях света.
Московское правительство создало такую конкуренцию и у себя и тем самым лишило англичан возможности стать монополистами и распоряжаться на русском рынке по своему усмотрению. Правда, как мы видели, англичане и после Грозного пользовались гораздо большими привилегиями, чем купцы других стран. Беспошлинная торговля, право жить и строить свои дворы во всевозможных городах, ездить в страны Востока — все это было дано одной лишь английской компании. Но некоторые привилегии получили и купцы других наций. Мало того, наряду с компанией торговали и отдельные, не входившие в состав ее части — английские купцы, объединявшиеся иногда в товарищества и наносившие крупный ущерб компании.
Так, например, в 1567 г. в Нарву приезжало до 700 английских кораблей, нагруженных главным образом сукном, металлами и винами, но привезенными не только из Англии, но также из Франции, Италии, Нидерландов. Посланы они были образовавшимся в Англии обществом для торговли с Нарвой, в составе 46 членов, во главе которого стоял один из бывших агентов компании Беннет и еще несколько человек, также из покинувших службу у компании приказчиков. На такие происходившие неоднократно попытки бывших агентов компании устраивать конкурирующие с ней общества компания реагировала, добиваясь у королевы Елизаветы писем к царю с просьбой о выдаче "непослушных подданных, неблагодарных граждан своего отечества", но и Грозный, и Федор Иоаннович решительно отказывались выполнить ее волю1765. Представитель компании Горсей среди своих заслуг указывает на ту пользу, которую он принес компании, не только добившись права ездить через Россию в страны Востока и уплаты различных долгов компании, но также того, что "все купцы, которые вели торговлю в этой стране контрабандою, без позволения английской компании, в числе 29, были отданы ему в руки для препровождения их в Англию"1766. Но он ошибался: это была лишь небольшая часть "контрабандистов", остальные продолжали свободно торговать и впоследствии. Привилегия царя Бориса, данная компании в 1598 г., подобно предыдущим, не содержала никакого запрещения для этих лиц торговать в России, как ни добивалась этого компания.
В других частях света, где английские компании открывали новые земли и вступали в торговые сношения, они поступали весьма решительно как с купцами других национальностей, так и с теми англичанами, которые позволяли себе торговать помимо привилегированной компании. Происходили форменные сражения с первыми и изгнание их из данной местности, пускали ко дну суда вторых, и они рассматривались в качестве пиратов. Но там речь шла о завоевании новых стран и покорении туземцев, строились форты, содержалось войско. В России положение было совершенно иное, все зависело от благоволения и согласия правительства. Только на пути туда, на море можно было производить нападения на суда конкурентов, но в пределах страны приходилось, скрепя сердце, мириться со всеми нарушителями монополии, ограничиваясь распространением про них всяких ложных слухов и наветов, называя их шпионами польского короля и т.п. И так поступала не только английская компания, но и иные английские товарищества по отношению к ней, голландцы относительно англичан и т.д.
Особенно сильная борьба велась между англичанами и голландцами, этими двумя крупнейшими торговыми нациями, соперничавшими за преобладание и в других странах и частях света. Уже в 1575 г., когда голландцы приезжали только в Колу, англичане обращали внимание на необходимость вытеснить их оттуда, а когда упомянутый выше Брюнель прибыл на Двину, англичане донесли на него, обвиняя его в шпионстве, почему он был заключен в тюрьму, пока его не удалось освободить Строгановым, которым нужен был голландец для их торговых операций с Западом; они и послали его в Нидерланды с мехами и другими товарами. Еще более решительную борьбу английская компания вела с голландцами с тех пор, как последние проникли в устье Северной Двины. Жалобы на соперничество нидерландских купцов появляются с 1582 г. и с этого времени не прекращаются. Англичане прибегали ко всевозможным средствам для вытеснения нидерландских купцов — вскрывали их письма, подкупали русские власти, добивались отмены выданных голландцам грамот на торговлю внутри страны, доносили на голландцев, что они, в противоположность англичанам, торгуют в розницу и посылают свои товары "мелким обычаем" по всему Московскому государству и тем вырывают изо рта хлеб у русских. Уже в 1583 г. англичане жалуются на то, что в Московское государство проникли голландцы, которые все более расширяют свою торговлю, в Англии поднимается даже вопрос о необходимости отыскивать в других странах новые рынки, чтобы наверстать утраченное1767. Впрочем, и голландцы платили им той же монетой. Они старались унизить и осмеять англичан, пишет Коллинс: "Рисуют карикатуры, сочиняют пасквили и тем вызывают у русских отрицательное представление о нас. Они изображают нас в виде бесхвостого льва с тремя опрокинутыми коронами и множества больших собак с обрезанными ушами и хвостами... И эти изображения их производят на русских большое впечатление"1768.Масса и сам признавался, что подсылал шпиона в дом представителя английской компании Меррика. На это жаловался в 1663 г. и английский посол Карлейль1769.
В начале XVII в. сила уже была, по-видимому, на стороне голландцев. В 1618 г. нидерландский резидент в России Исаак Масса писал в своем донесении Генеральным штатам из Архангельска, что "в настоящее время агличане здесь осрамлены, а наша речь теперь в силе. Наконец-то в Москве князья узнают истину относительно того, что прежде говорилось о торговле с англичанами, от которой в течение 50 лет царь не получил никакой выгоды, между тем как от голландцев ежегодно поступают значительные суммы в таможню; теперь узнают, кто лучше и усерднее служит России во всех отношениях... Насколько здесь прежде англичан уважали, настолько их ныне презирают; насколько они прежде держались здесь гордо, настолько они теперь повесили нос и сделались чрезвычайно ласковы к нам; впрочем, иначе они и не могли поступить, и если не представится какого-либо средства, то компания их рушится в этом году, так как в этом году прибыло лишь три английских корабля в Архангельску а наших было больше тридцати, и они продали весь свой товар и возвращаются в Голландию нагруженные русскими произведениями". "С нашими купцами, — прибавляет Масса, — в нынешнем году поступлено чрезвычайно милостиво. Они заплатили с купленных и проданных товаров пошлины в размере не более 2%". Он указывает на то, что англичане всячески стараются возбудить ненависть к Генеральным штатам, что они подали царю записку с сообщением о том, что Голландия "желает вмешиваться в дела всех стран и вселить в них раздор", что она была виновницей шведской войны, которая большей частью производилась ее силами и средствами, и что она добилась выступления Польши против России1770.
Таким образом, обе стороны прибегали к одним и тем же средствам. Голландцы в особенности старались добиться отнятия у англичан тех усиленных привилегий, которыми московская компания пользовалась. Эти привилегии были подтверждены еще в 1614 и в 1628 гг. Царь Михаил Феодорович, по примеру царя Федора и царя Бориса, предоставлял "английским гостем сер Томасу Смиту Книхту с товарищи ходити к Москве и в нашу отчину в Великий Новгород и во Псков и все наши государства с товаром торговати беспошлинно... для великого государя брата нашего любительного Якуба (Якова) короля любви". Им разрешено по-прежнему "товар свой продавати на Колмогорах и на Двине и на Вологде и в Ярославле", причем подробно перечисляются всякие пошлины (замытные, свальные, проезжие, судовые, с голов и с мостовщины, с явки и с перевозов), которых "имати есмя не велели ".
Впрочем, в жалованной грамоте 1628 г. все эти права распространяются только на "Сер Джона Мерика Книхта с товарищи с двадцати трех человек, которым гостем имено подал... его королевского величества агент Фабян Смит". На самом деле не только эти 23 человека, но и целый ряд других лиц, под видом их слуг и факторов, торговали беспошлинно, не говоря уже о том, что англичане нарушали постановление "чужих товаров за свои товары с собою не привозити", а продавали, пользуясь освобождением от пошлин, и товары, привозимые из других стран или принадлежащие купцам других национальностей, под видом своих, нанося убыток не только казне, но и русским купцам.
Уже Флетчер рассказывает о том, что "в нынешнем 1589 г. они (русские) рассуждали между собою о переводе всех иностранных купцов па постоянное жительство в пограничные города"1771, а в 1627 г. была подана царю и патриарху Филарету челобитная об изгнании иноземцев, причем характерно, что она подана "па торговых немец на галанцов и па амбурцов, на иноземцов, опричь английских гостей и Кизильбашские и Бухарские земли па тезиков". Она касается, следовательно, как западных, так и восточных купцов, за исключением, однако же, англичан, которых еще пока не трогают. В челобитной указывается на то, что в прежнее время, когда торговля с западом совершалась на Нарву (Ругодив), туда "прихаживали... заморские торговые многие немцы на лето по сту и по двести кораблей, а на Руси с товары доле Ругодива не пущивали, и в то время ваши государевы пошлины збирали, а памхолопем и сиротам вашим были торги пространные", так что "ваши государские службы служить былорадеючи, а не плачучи". Прежде они "м дворов своих по городам не ставливали, и в лавках и в анбарах не сиживали и промыслов на море и в Сибирь не бывало ж, кроме английских гостей". Но с тех пор, со времени Смуты, по словам челобитчиков, все изменилось. "Почали те торговые немцы ездить в вашей государеве отчине с ярмонке от города Архангельского по городом: на Колмогоры и до Устюга и до Вологды и до Ярославля и до Москвы. И поставили дворы свои по городом, покупая у посадцких людей тяглую землю. И привозят товары свои и ставят на своих дворех, а не на гостином дворе, а иных товаров и не доявливают, и в том ваши государевы пошлины пропадают, и камни и атласы продают врознь, в портище и в аршин... а вещие товары продают врознь же". Далее, "те заморские немцы у Архангельского города перекупают соль и возят до Вологды на своих дощаникех", а "приехав в Архангельск с русским товары и теми товары торгуют меж себя у города"у Студеного моря за немцами рыбные ловли" и приходят их "корабли и хлеб велкой насыпают" и от этого "поморские места помирают голодом и последние людишки оскудели и обдолжали великими долги". Наконец, даже "в Сибирь галанские немцы торговые и тезики своих промышленников посылают". "Вызнав цену" русским товарам, они сообщают "в свою немецкую землю... почему какой товар на Руси купят", а в то же время "меж себя заговоров свои немецкие товары продают не торопясь большою ценою". От всего этого, — жалуются челобитчики, — заморские немцы "у пас, государь, холопей и у сирот ваших торги отняли и стали мы без промыслу", и от них стала "скудость великая". И просят они о том, чтобы "те барабанские и галанские и амбарские немцы, кроме английских гостей, по-прежнему доле Архангельского города и Колмогор... не ездит", "и тогда нам бы, холопем и сиротам вашим, был торг и промысл и ваша государьская пошлина збиралася многая"1772.
Здесь перечислены все грехи, которые можно было поставить в вину купцам того времени — и продажа в розницу (врознь), и торговля гостя с гостем (меж себя), и утайка пошлин, и повышение цен на свои товары "меж себя заговором". И все же эта первая челобитная еще не оказала никакого влияния, ибо на нее последовала резолюция "быти по прежнему: которым иноземцам велено торговать в Москве, тех и пропущати, а которым велено торговати у города, и тех к Москве не пущати". Одновременно был послан указ на Двину о том, чтобы "к Москве и в иные наши городы... отпускать от Архангельского города английских гостей, Фабина Ульянова с товарыщи... и их приказчиков... да из галанцов Юрья Клинка с товарыщи да Карпа Демулина и иных, у которых наши жалованные грамоты за нашею красною печатью". А прочих к Москве не пускать; им предоставлено лишь "у Архангельского города торговати повольною торговлей, как наперед сего было"1773.
Однако этой первой челобитной дело не ограничилось. Русские купцы упорно преследовали цель удалить иностранных купцов в Архангельск и заявляли об этом и на земском соборе 1642 г., и в челобитных 1646 и 1649 г.1774, так что шведский резидент Поммернинг был прав, говоря в 1649 г., что, "как бывает обыкновенно каждый год, русские купцы добиваются все еще, чтобы иноземных удалить из Москвы"1775. Выразителем этих требований являлся и Брий Крижанич, заявлявший, что "отнюд же никаковы иноземски торговцы не маются допустить в кралевству держать домов, ни лав, ни складов, ни сводов... нить прихажать на торгование в нутерная места господарства, но токмо на означена торговища на рубежех"1776.
По содержанию своему челобитни 40-х годов немного отличаются от первой челобитни 1627 г., развивая лишь пространнее те же мысли о том, что иноземцы "все Московское государство оголодили", вследствие чего люди "обнищали и разорелись врознь". Но существенная разница заключается в том, что, в отличие от первой челобитни, последующие уже не исключают англичан, а направлены и против них, указывая на то, что жалованные грамоты получили 23 английских купца, но они уже давно умерли, а вместо них приезжают другие купцы человек по 70 и более. "Не дай нам, природным своим государевым холопям и сиротам, — заключает челобитня 1646 г., — от иноверцев выть в вечной нищете и в скудости... вели, государь, английским и анбурским и барабанским и галанским и датцким немцом гостем и торговым людем торговать у Корабельной пристани, у Архангельскова города".
Однако результат теперь получился уже совершенно иной. Пострадали именно англичане, которые первоначально, как мы видели, вовсе не имелись в виду. Интересы усиливавшегося и приобретавшего влияние торгового класса требовали отмены привилегий, предоставленных англичанам, и Московское правительство готово было на это идти из фискальных соображений — освобождение компании от уплаты пошлин с развитием ее операций стало наносить ему значительный убыток. Правительство, у которого не хватало решимости лишить сразу англичан этой привилегии, воспользовалось удобным случаем и покончило с прежними их льготами.
Когда, после воцарения Алексея Михайловича, возник обычный вопрос о подтверждении жалованной грамоты англичанам, он сослался на то. что англичане учинили "злое дело, государя своего Карлуса до смерти убили". Как писал Кильбургер, "царь сказал, что такие люди, которые своего собственного короля лишили жизни, недостойны его привилегий". "Когда вы своему королю по изменнически дерзнули голову отсечь, чего подлее нигде на свете не слыхано, то я с вами никакого сообщения не хочу", — велел им сказать царь. Английскую революцию и убийство короля Карла искусно эксплуатировали и голландцы, обвиняя англичан в неблагонадежности. Указ 1649 г. ссылается на то, что царь Михаил Федорович разрешил англичанам повсюду торговать в России, но теперь, в 1649 г., многие прежде пожалованные англичане умерли, стало быть, и привилегия потеряла свое значение. Далее приводятся обычные обвинения англичан, что они составили союз, торгуют заповедными товарами и т.д., отчего русские торговцы беднеют, англичане богатеют. И в заключение указывается на то, что прежде торговали они по государевым жалованным грамотам, которые даны им по прошению "английского Карлуса короля", а теперь они убили его и потому грамота потеряла силу. В результате англичане были выселены из Москвы — им в Московском государстве "быть не довелось", а велено "со всем своим имением ехать за море, а торговать с Московскими торговыми людьми всякими товарами, приезжая из-за моря у Архангельского города", и притом с уплатой пошлин1777. Если когда-то в шутку говорили, что английский двор будет превращен в монастырь, то теперь в нем была устроена "большая тюрьма".
Сношения между Россией и Англией после этого не прекратились. Царь Алексей не признавал Кромвеля и весьма нелюбезно обошелся с его послом, напротив, поддерживал переписку с принцем Карлом, а по восшествии его на престол возобновился обмен посольствами. Стюарты после реставрации стали вновь поднимать вопрос о возвращении их подданным привилегий в Московском государстве, ссылаясь на то, что, лишенные царем прежнего своего положения в наказание за измену законной династии, они теперь, по возвращении ее, должны получить полное прощение. Но обращения в этом смысле к Алексею Михайловичу, а затем к Иоанну и к Петру не привели к каким-либо результатам. "Прежним компаниям (соглашениям) быть не годится — от них более ссоры, чем дружбы, — открылось, что они торгуют подкрадными обидными товарами", т.е. контрабандой. Решено было раз навсегда покончить с теми особыми, чрезмерными льготами, которыми пользовались на Руси англичане1778.
Более глубокая причина отмены этих привилегий заключалась как в усилении торгового класса в Московском государстве, не желавшего уже допускать исключительных привилегий для иностранцев, так и в том, что русское население не нуждалось более в посредничестве англичан для сношений с Западом, ибо имелось достаточно купцов других национальностей, которые занимались привозом товаров в Россию и вывозом их оттуда. За полвека до потери английской компанией исключительных привилегий в Московском государстве английское правительство лишило ганзейцев тех особых преимуществ, которыми они пользовались в Англии, и закрыло их двор в Лондоне ("суконный двор"). Теперь Россия таким же образом поступила с англичанами. Однако полного соответствия между этими действиями не было. Англичане освободились в XVI в. от посредничества ганзейцев и итальянцев, в руках которых находилась прежде торговля между Англией и другими странами. Они сами стали теперь не только приобретать за границей нужные им товары, но и выполнять в других странах ту же роль, какую играли прежде ганзейцы. В XVII в. Ганза была вытеснена и из Скандинавских государств. Подобно Англии, и последние уже не нуждались в иностранных купцах, а напротив, стали теперь сами посещать другие страны, в том числе Московское государство, и производить там торговлю. Русские до такой ступени еще не успели подняться в XVII в. Они могли отнять прежние жалованные грамоты у англичан, но еще не были в состоянии обойтись без иностранцев вообще. Хотя и старались уже сократить привилегии иноземных купцов вообще, по возможности ограничивать их пребывание Архангельском и не пускать вглубь страны, но фактически это далеко не всегда удавалось — приходилось (как мы увидим ниже) делать исключения в пользу многих отдельных купцов и даже целых национальностей. Русские флота не имели и еще не научились ездить за границу и там вести активную торговлю. Эта цель еще и значительно позже достигнута не была. Следовательно, без иностранных купцов обойтись было невозможно.
Пока сделан был лишь первый шаг в этом направлении. Жалобы на иноземцев раздаются и впоследствии, да и англичане продолжали по-прежнему торговать, хотя и только в Архангельске и с уплатой пошлин, на общих с прочими иностранцами основаниях. Лишь некоторым из них выдавались специальные грамоты на приезд в Москву и в другие города.
Но потеря привилегий англичанами еще более усилила их конкурентов — голландцев. В 1582 г. в Архангельск прибыло 9 английских кораблей, но всего 6 голландских, в 1600 г. — 12 английских и 9 голландских. Напротив, в 1613 г. приехало 30 голландских кораблей, в 1618 г. из общего числа 43 судов имелось 30 голландских, в 1630 г. вошло в гавань даже 100 голландских и всего несколько английских кораблей. В 1658 г. среди 80 судов было всего 4 английских1779. "В этом году, — сообщает Корнилий де Бруин в своем путешествии через Московию 1708 г., — в Архангельск прибыло очень много купеческих кораблей, насчитывали их до 154, а именно 66 английских, в сопровождении 4 военных кораблей, столько же голландских с тремя военными кораблями, 16 гамбургских 4 датских и 2 бременских. Впрочем, из английских было много небольших судов с незначительным грузом"1780. "Во всей Европе пет нации, которая производила бы большую торговлю с Архангельском и со всем Московским государством, чем голландцы, — говорит француз Савари в своем "Совершенном купце" (1674 г.), — ибо они отправляют туда ежегодно от 24 до 30 судов... Гамбургцы и бременцы тоже посылают туда корабли, но их значение гораздо меньше, ибо первые посылают не более 4—5, а вторые одно или два судна в год. И англичане отправляют туда корабли, но в меньшем числе, чем голландцы"1781.
Савари указывает на то, что эти 25—30 кораблей, отправляемых голландцами ежегодно в Россию, нагружены, главным образом, французскими товарами. И вывозимые из России товары они сбывают преимущественно во Франции, за исключением двух-трех судов, которые они нагружают русской икрой и юфтью и отправляют в Геную и Ливорно.
Таким образом, оказывается, что торговля с Московским государством производится, в сущности, в широких размерах не Голландией, а Францией. Последняя является страной происхождения и страной назначения: привозимые оттуда предназначены для французского рынка, для французского потребителя. Голландцы являются лишь посредниками между Россией и Францией.
Чем же объясняется такая роль их? Почему французы не могли самостоятельно привозить свои товары в Архангельск и вывозить оттуда нужные им русские продукты? Иначе говоря, чем обусловливалось важное значение Нидерландов в этой торговле?
Савари насчитывает целый ряд причин, вызывающих преобладание голландцев по сравнению с французами. Голландцы имеют много судов, французы мало. Стоимость судов первых на 25% ниже стоимости последних, ибо лес и рабочие руки им обходятся дешевле. Голландские матросы опытнее французских, и там, где на французском судне необходимо 12 матросов, голландское ограничивается восемью. Голландские матросы довольствуются камбалой и сыром, водой, пивом и небольшим количеством хлебного спирта, тогда как французам нужны свежий хлеб, свежее мясо, а не только солонина, хорошие сухари, вино и разные водки. К тому же были и другие моменты — свойства нидерландских купцов. Они более знакомы с мореплаванием, чем французы, купцы могут заменить моряков, ибо с юных лет они служат на судах дальнего плавания. Голландские купцы богаты и поэтому в состоянии вынести значительные потери. Они давно уже поселились в Москве, Архангельске и других больших городах Московии и знакомы со всеми обычаями страны. Они в состоянии сбывать товары русским в кредит на год и даже на два и закупать товары за наличный расчет, причем они знают хорошо свою клиентуру и умеют различать среди русских купцов добросовестных плательщиков от недобросовестных и в случае банкротства могут избежать неприятных последствий. Наконец, торговля Нидерландов сопряжена с меньшим риском, ибо в Амстердаме учреждено общество морского страхования, имеющее 60 военных кораблей, которые сопровождают торговые суда и охраняют их от нападения пиратов.
Однако Савари находит, что если до недавнего времени голландцы действительно имели такие преимущества, то в настоящее время положение изменилось, и французы могли бы производить с таким же успехом торговлю с Московией.
Недавно, говорит он, образовалась северная компания, которая посылает свои суда в Балтийское море и вывозит французские товары в прилежащие к нему страны, в последних же закупает корабельный лес; так что постройка французских судов стоит теперь не дороже, чем голландских. Если голландцам дешевле обходится содержание экипажа, то эта выгода вполне компенсируется тем, что им приходится закупать экспортируемые в Россию товары во Франции и до отправки их выгружать в Амстердаме, а затем из складов снова нагружать на суда. Вследствие этого они вынуждены уплачивать дополнительные пошлины в Нидерландах при ввозе и вывозе, от которых французы свободны, не говоря уже об утечке при этом вина, спирта и других жидкостей.
И в Париже недавно образовалось страховое общество, в котором даже голландцы страхуют свои суда. Оно не имеет, правда, конвойных судов, но последние нужны главным образом лишь во время войн.
Но одно соображение, говорящее в пользу Нидерландской торговли, Савари во всяком случае признает. Голландцы имеют много опыта в торговле с Московским государством и помещают в ней значительные капиталы, ибо сыновья купцов становятся также купцами, при вступлении в брак детям даются крупные средства, так что они начинают дело с большими суммами, чем имеет самый богатый купец во Франции, который направляет своих детей в другие профессии. В то время как во Франции они покидают промысел отца, в Нидерландах капитал не уходит из торговли, остается в семье и возрастает благодаря бракам между купеческими семьями. По этой причине французы в состоянии успешно развивать свою торговлю лишь при помощи крупных компаний1782.
Таким образом, голландцы заняли в XVII в. первое место в торговле с Московским государством по тем же причинам, в силу которых они стали вообще первым торговым народом в эту эпоху, признанными всеми фрахтовщиками, мореплавателями и купцами, посредниками между самыми различными странами1783. Это положение Нидерландов создалось прежде всего благодаря обилию привозимых ими материалов для постройки судов и приспособленности их, как приморских жителей, к мореплаванию. Оба эти момента дали им возможность создать большой торговый флот, флаг которого развевался на всех морях, как и обеспечить дешевизну фрахтов. С другой стороны, наличность значительного, вполне сформировавшегося и опытного торгового класса, в пределах которого предприятия переходили от отца к сыну, составляла характерную особенность голландцев. А знакомство их с обычаями тех стран, с которыми они торговали, в данном случае с купечеством Московского государства, с его привычкой закупать товары в кредит, с кредитоспособностью отдельных лиц доставляло им преимущество перед купцами других национальностей.
1754Hacluyts Collection of the early voyages etc. New ed. Vol. I. II. 1809. Середонин. Известия англичан о России второй половины XVI в. // Чтения ОИДР. 1884. Толстой Ю. Первые сорок лет сношений между Россиею и Англиею. Грамоты. 1875. Толстой Ю. Обзор первых сорока лет сношений между Россиею и Англиею. 1875. Гамель. Англичане в России в XVI и XVII в. Любименко. История торговых сношений России с Англией. Вып. I. 1912. Ключевский. Сказания иностранцев о Московском государстве. Гл. XI. Цветаев. Протестантство и протестанты в России до эпохи преобразований. 1890. Гл. IV. Костомаров. Очерк торговли Московсковского государства XVI—XVII ст. Гл. I. Zweig. Die Entstehungund Organisation derenglisch-russischen Handelsbeziehungen in der 2. Halfte des 16. Jahrhunderts // Beitrage zur mss. Gesch. Th. Schiemann dargebr. 1906. Scott. The Constitution and Finance of English, Scottish and Irish Joint Stock Companies to 1725. Vol. I—II 1915. Gerson. The Organisation and Early History of the Muscovy Company // Studies in the story of English Commerce in Tudor Period. University of Pensylvania. 1912.
1755Милостивая грамота Федора Ивановича, нового царя, дарующая привилегии английским купцам // Записки о Московии XVI века сэра Джерома Горсея. 1909. Прил. С. 117.
1756Гамель. Англичане в России в XVI и XVII в. С. 32.
1757См.: Филиппов. Русские в Лапландии в XVI в. // Литературный вестник. Т. I. Кн. 3. Его же. Голландец Салинген в России в XVI в. // Там же. Т. IV. Кн. 6. Фрис. Печенгский монастырь в русской Лапландии // Вестник Европы. VII. 1885. Тищенко. Из истории Колы в XVI в. // Тищенко. Его работы, статьи о нем. 1916/1915. Bericht wegen der Landschaft Lappia, wie die anno 62, 63, 64 und 65 auss Niederlandt ist besiegelt etc Салингена 1521 г. // Biischings Magazin far die neue Historie und Geographie. Bd. VII.
1758Сборник имп. Русского исторического общества. Т. 116. С. XVII—XXXIV. Отчет Бурха и фан Фелтдриля о посольстве их в Россию в 1630 и 1631 гг. Иод ред. Кордта // Там же. с. 116.
1759Русские акты Копенгагенского государственного архива, извлеченные Щербачевым. № 439, 441. ААЭ. Т. I. № 318. Сборник имп. Русского исторического общества. Т. 116. С. 1 сл.
1760Отчет Бурха и фан Фелтдриля о посольстве их в Россию в 1630 и 1631 гг. Под ред. Кордта. С. LXXV, LXXX, СIII сл.
1761Толстой Ю. Обзор первых сорока лет сношений между Россиею и Англиею. С. 196, 219. Посольство Кунрада фан Кленка к царям Алексею Михайловичу и Федору Алексеевичу. С. X. РИБ. Т. VII. С. 109 сл., 202, IX. 82. ААЭ. Т. III. № 17. Любименко. Московский рынок как арена борьбы Голландии с Англией // Русское прошлое. V. 1923. Сборник имп. Русского исторического общества. Т. 116. С. CCXXVIII сл.
1762Статейный список приезда и пребывания в России английского посла Елизара Флетчера// Временник ОИДР. Кн. VIII. 1850. С. 5, 7, 12, 15—16.
1763Сборник императорского Русского исторического общества. Т. 116. С. XIV сл. Beitragezur Kunde Est Livund Kurlands. XIV. 2. S. 162.
1764Гамель. Англичане в России в XVI и XVII в.
1765Любименко. История торговых сношений России с Англией. С. 52 сл., 106 сл.
1766Записки о Московии XVI века сэра Джерома Горсея. С. 78.
1767Hacluyts Collection of the early voyages etc. Vol. I. P. 465. Vol. III. P. 228. Толстой Ю. Обзор первых сорока лет сношений между Россиею и Англиею. С. 8 сл., 237. Сборник имп. Русского исторического общества. Т. 38. С. 309, 364 сл. Т. 116. С. XXVI, XXXII, LXIII сл., LXXIII сл.
1768Коллинс. Нынешнее состояние России // Чтения ОИДР. I. 1894. С. 38.
1769Любименко. Московский рынок как арена борьбы Голландии с Англией. С. 10.
1770Записки о России XVII и XVIII века по донесениям голландских резидентов. Три письма Исаака Массы генеральным штатам. 2-е и 3-е письмо// Вестник Европы. VIII. 1868. С. 802-803, 809-810.
1771Флетчер. О государстве русском. С. 56.
1772Смирнов. О новом челобитье торговых лдей о высылке иноземцев. 1912. Прил.
1773Там же.
1774СГГД. Т. III. № 113. ААЭ. Т. IV. № 13. Сборник кн. Хилкова. № 82. См.: Соловьев. История России. Кн. 2. Т. X. С. 1507 сл. Цветаев. Протестантство и протестанты в России до эпохи преобразований. С. 268.
1775Якубов. Россия и Швеция в первой половине XVII в. Сборник материалов, извлеченных из Московского Главного Архива Министерства Иностранных Дел и Шведского Государственного Архива // Чтения ОИДР. I. 1898. С. 435.
1776Крижанич. Русское государство в половине XVII века. Рукопись времен царя Алексея Михайловича. Отд. I. С. 23.
1777Мартенс. Собрание трактатов и конвенций. Т. IX (X). 1882. С. XCIII—XCIV.
1778Любименко. Торговые сношения России с Англией при первых Романовых // ЖМНП. XI. 1915. С. 15. Соловьев. История России. Кн. 2. Т. XII. С. 241.
1779Курц. Число прибывших нидерланских кораблей, по другим сообщениям, составляло: в 1582 и 1600 г. по 9, в 1604 г. уже 29, в 1613 г. 30, в 1614 г. 35, в 1618 г. 30, в 1631 г. не менее 38. Различные авторы того времени указывают на то, что в Рссию отправляются ежегодно от 20 до 30 (30 до 40) больших кораблей (Отчет Бурха и фан Фелтдриля о посольстве их в Россию в 1630 и 1631 гг. С. CCLXXXIII).
1780Путешествие Корнилия де Бруина через Московию. Пер. Барсова // Чтения ОИДР. II. 1872. С. 100.
1781Savary des Bruslon. Le parfait negociant ou instruction g^nerale pour ce qui regarde le commerce des marchandises en France et de pays etrangers. II. 1674. P. 198.
1782Ibid. Р. 202.
1783Кулишер. Лекции но истории экономического быта Западной Европы. 1923. С. 131 сл.
<< Назад Вперёд>>
