Опрос производил 27 августа 1921 года в Штакоре Экспедиционного комкор т. Гайлит{42} в присутствии бывшего комкора т. Неймана, начпоарма т. Бермана, наштакора т. Черемисинова и представителя Коминтерна при Монголправительстве т. Борисова.
1) Генерал-лейтенант барон Унгерн — х лет{43}, сын помещика Эстляндской губернии, участвовал добровольцем в русско-японской войне, образование получил в Морском кадетском корпусе и в Павловском военном училище, которое окончил в 1908 году. Вышел в казачьи .войска, до войны служил в полку, которым командовал барон Врангель, за пьянство был предан последним суду. В русско-германскую войну служил во 2-й (армии. — Л. Ю,), за участие в походе в Восточную Пруссию получил орден Св. Георгия 4-й степени, который в настоящее время носит на груди.
2) На вопрос, может ли он отвечать откровенно, сказал: «Раз войско мне изменило, могу теперь отвечать вполне откровенно».
3) В плен попал совершенно неожиданно, подозревает заговор на себя одного из командиров полков, полковника Хоботова, вследствие какового заговора на него было произведено покушение. Вечером 21 августа лежал в своей палатке, услыхал стрельбу, подумал, что какой-нибудь разъезд красных. Выйдя из палатки, отдал распоряжение выслать разъезд, затем поехал вдоль расположения своих войск. Проезжая мимо пулеметной команды, вновь услышал выстрелы и по ним узнал, что это стреляют по нем, после чего поехал к своему монголдивизиону. Проехав с последним версты 3 — , был внезапно схвачен монголами и связан. Монголы повезли его, связанного, назад к отряду, по старым видным следам. Дорогой Унгерн заметил, что они взяли неверное направление, и сказал монголам, что они могут наткнуться на красных. Монголы не верили, и встретившийся затем разъезд в 20 всадников красноармейцев бросился на них лавой, с криками «ура»и требованием бросить, оружие. Оружие было брошено, и весь отряд монгол со связанным Унгерном попал в плен. Узнав красных, монголы растерялись. Разъезд повел пленных с каким-то обозом. Один из красноармейцев спросил Унгерна, кто он такой, и, услыхав ответ, растерялся от неожиданности. Придя в себя, бросился к остальным конвоирам, и все они сосредоточили свое внимание на пленном Унгерне.
4) Живым в плен попал вследствие того, что не успел лишить себя жизни. Пытался повеситься на поводе, но последний оказался слишком широким. Бывший с ним всегда яд за несколько дней перед тем был вытряхнут денщиком, пришивавшим к халату пуговицы. В минуту пленения сунул руку за пазуху халата, где был яд, но такового не оказалось.
5) Разложения своих войск и заговора против себя и Резухина совершенно не ожидал.
6) Численность своей дивизии определить точно не может, штаба у него не было, всю работу управления исполнял сам и знал свои войска только по числу сотен. Пулеметов действующих имел более 20, орудий горных 8, считая захваченные им в бою у дацана Гусиноозерского. Весь его отряд состоял из 4-х полков Азиатской конной дивизии и монгольского дивизиона.
7) Разделение на 2 бригады в районе р. Эгин-Гол произошло само собой, для удобства управления в походе.
8) Последним намерением Унгерна было уйти на запад, но большинство его отряда, состоявшее из жителей востока, выражало недовольство предстоящим им походом, их влекло на восток. В этом, собственно, Унгерн и видит главную причину разложения своего войска..
9) На вопрос, действовал ли он в Монголии самостоятельно или в контакте с кем-нибудь и с кем именно, Унгерн ответил, что действовал вполне самостоятельно и связи в полном смысле слова ни с Семеновым, ни с японцами не имел. Хотя у него и была возможность установить связь с Семеновым, но он этого сам не хотел, т. к. Семенов никакой активной материальной помощи ему не давал, ограничиваясь одними советами.
10) Себя подчиненным Семенову не считал, признавал же Семенова официально лишь для того, чтобы оказать этим благоприятное воздействие на свои войска.
11) Имея в Урге радиостанцию, Унгерн получал информацию, перехватывая телеграммы и агитсообщения из Читы и Харбина.
12) По взятии Урги писал Семенову, но ответа от последнего не получил.
13) На вопрос, что побуждало его вести борьбу с Советской Россией и какие цели он преследовал в этой борьбе, Унгерн отвечал, что боролся за восстановление монархии. Идея монархизма — главное, что толкало его на путь борьбы. Он верит, что приходит время возвращения монархии. До сих пор шло на убыль, а теперь должно идти на прибыль, и повсюду будет монархия, монархия, монархия. Источник этой веры — Священное Писание, в котором, по его мнению, есть указания на то, что это время наступает именно теперь. Восток непременно должен столкнуться с Западом. Белая культура, приведшая европейские народы к революции, сопровождавшаяся веками всеобщей нивелировки, упадком аристократии и прочая, подлежит распаду и замене желтой, восточной культурой, образовавшейся 3000 лет назад и до сих пор сохранившейся в неприкосновенности. Основы аристократизма, вообще весь уклад восточного быта, чрезвычайно ему во всех подробностях симпатичны, от (религии? — Л. Ю.) до еды. Пресловутая «желтая опасность»не существует для Унгерна. Он говорит, наоборот, о «белой опасности»европейской культуры с ее спутниками — революциями. Изложить свои идеи в виде сочинения Унгерн никогда не пытался, но считает себя на это способным.
14) Унгерн заявляет себя человеком, верующим в Бога и Евангелие и практикующим молитву. Предсказания Священного Писания, приведенные Унгерном в приказе его № 15, захваченном под Троицкосавском, он считает своими убеждениями. Приказ составлен Ивановским и Оссендовским.
15) Цель издания приказа № 15 — объединение отдельных мелких партий, оперирующих в пограничных районах Монголии. Кроме того, целью издания этого приказа было укрепление дисциплины в его войсках и внушение представления об организованности и объединенности его действий с другими противниками Советской власти. Особых надежд на этот приказ не возлагал.
16) Начав свои действия под Даурией, Унгерн отошел от нее под давлением партизанских частей Лебедева{44}.
17) После отхода от Даурии имел намерение через Акшу пройти в район Хингана, где и вести борьбу против партизан. Узнав, что Семенов из Читы вылетел, решил по этому плану не действовать{45}, тем более, что имевшиеся в его строе пушки вследствие гористой местности в этом районе пройти не могли.
18) К этому времени в его отряде было до 800 русских казаков из 4-го отдела Забайкальского казачьего войска{46}.
19) Поход на Ургу был предпринят с целью восстановления в Монголии власти маньчжурского хана.
20) По занятии Урги Унгерн писал Кайгородову, Бакичу, Анненкову, имел намерение связаться с Семеновым, но из всего этого ничего не вышло. Кайгородов приказ Унгерна № 15 опротестовал.
21) Во время пребывания в Урге Унгерн был три раза у хутухты: первый раз по случаю взятия Урги, второй раз по случаю предстоящего похода на Чойры и последний раз без определенной цели. Хутухта любит выпить, у него еще имеется старое шампанское{47}.
22) Политического влияния в Монголии Унгерн, по его словам, не имел. Таковое сосредоточивается в руках хутухты. Однако, обладая войском, Унгерн, очевидно, имел в глазах хутухты известное значение{48}.
23) После совещания с хутухтой Унгерн лично руководил операцией на Чойры и Калган и разбил китайцев, дойдя вплоть до монгольской границы. Унгерн на автомобиле возвратился в Ургу из этой операции. Побежденные китайцы отдали Унгерну много добычи — до 8000 винтовок, снаряды, патроны и прочая.
24) Деятельность в Урге полковника Сипайло, выражавшаяся в расстрелах, убийствах, конфискациях, была Унгерну известна, так же, как и его пьянство. О насилиях его над женщинами Унгерн не знает и считает эти слухи вздорными.
25) Отрицательное отношение Унгерна к ургинскому купечеству из русских основано на мысли, что это люди нехорошие, ибо хорошим людям и в России можно хорошо прожить.
26) Костюм монгольского князя — шелковый халат — носил, чтобы быть на далеком расстоянии видным войску. Привлечь этим костюмом симпатии монгольского населения цели не имел. Хутухтой был пожалован Унгерну титул монгольского князя. Унгерн был женат на китаянке, с которой в последнее время развелся.
27) На вопросы о побуждениях его к жестокости со своими подчиненными Унгерн отвечал, что он бывал жесток только с плохими офицерами и солдатами и что такое обращение вызывается требованиями дисциплины, как он ее понимает. «Я — сторонник палочной дисциплины, как Фридрих Великий, Николай I». Дисциплиной и держалось его войско. Теперь он не сомневается, что без него остатки его войск все разбегутся.
28) Переход к активным действиям против Советской России и ДВР Унгерн предпринял ввиду того, что в последнее время он со своим войском стал в тягость населению Монголии. Все интендантства и запасы перед началом операции отправил в Ван-Хурэ, имея в виду в случае неудачи двигаться на запад.
29) Резухин действовал на территории России по заранее выработанному плану. Общей задачей обоих отрядов являлось занятие плацдарма в виде треугольника, образуемого рекой Чикой, Селенгой и смежной с Совроссией территорией. Частной задачей Резухина были действия на территории Совроссии — приковать к ней войска 35-й дивизии и разбить их. Задачей же отряда Унгерна было уничтожение переправ на реке Чикой и Селенге, на вышеуказанном плацдарме. Выполнение этой операции приняло, однако, неожиданный оборот. Уничтожив переправы на р. Чикой, Унгерн с отрядом имел намерение продолжать выполнение задуманного плана и от поселка Усть-Киран и Кирана прошел было на Усть-Кяхту, но о месторасположении последней имел неверные сведения. По ним значилось, что Усть-Кяхта находится в 8-ми верстах от Усть-Кирана. Шедший впереди отряда 1-й полк наткнулся на части ДВР и вступил с ними в бой. Остальные части отряда участия в этом бою не принимали, т. к. не могли своевременно подойти из-за усталости лошадей. Когда остальные силы отряда были двинуты Унгерном в нужном направлении, то наткнулись здесь на части 103-й бригады, с которыми завязали бой, имея в виду выполнение первоначальной задачи. Унгерн мог бы не принять этого боя, но не сделал этого принципиально. В боях Унгерн принимал непосредственное участие, зачастую находясь в передовых цепях, и после Троицкосавска был ранен. После поражения под Троицкосавском части Унгерна отступили весьма поспешно и беспорядочно и были сильно расстроены. Резухин, действуя на Советской территории, на Селенгинск не пошел, т. к. части 35-й дивизии, расположенные по реке Джиде, угрожали его тылу. Отступление в пределы Монголии Резухин произвел в полном порядке и в бодром настроении.
30) Отойдя в район Ахай-гун, Резухин прислал Унгерну донесение и просил указаний о дальнейших действиях. Унгерн приказал ему оставаться на месте. Отойдя на линию реки Иро, Унгерн решил идти на соединение с Резухиным. К этому его побуждало, во-первых, то, что он предполагал, что красные будут наступать на Ургу, и в этом случае он займет фланговое положение; во-вторых, в прилегающей к Ургинскому тракту местности были плохие корма, и, в-третьих, соображение о необходимости единого непосредственного руководства всем отрядом.
31) Не видя в хутухте средства для упорядочения своего влияния на монгол, Унгерн, уходя из Ургинского района, не взял его с собой; и вообще он не нуждался в политической прочности своего положения в Монголии, надеясь исключительно на военное счастье, всегда ему сопутствовавшее и только теперь изменившее{49}. Оставшиеся на Иро части в случае наступления красных на Ургу должны были идти также на соединение с Резухиным.
32) О нашем наступлении в ургинском направлении Унгерн узнал, когда был сосредоточен на правом берегу реки Селенги и когда наши части достигли уже линии Ур. (урочища? — Л. Ю.) Мукутуй. О намерении красных войск, наступавших на Ургу, Унгерн не знал и предполагал целью наступления захват муки, имеющейся в большом количестве на Хара-Голе.
33) Дальнейшие действия Унгерна заключались в активности на русской территории. О политическом положении и настроении жителей он знал от беженцев, которые уверяли его, что стоит ему только появиться на русской территории, как немедленно же начнутся восстания против Советской власти. Унгерн надеялся, что при его появлении даже части Красной Армии будут переходить к нему.
34) Перебежчики, пленные и местные жители говорили также о движении японцев, о занятии ими Читы и походе на Верхнеудинск. Находясь на реке Селенге в районе Ахай-гуна, Унгерн выжидал подтверждения усиленных слухов о наступлении японцев.
35) Когда части 105-й бригады повели наступление на расположение войск Унгерна с фронта{50}, а полученные от пленных сведения о движении 104-й бригады во фланг давали ему основание ожидать выхода отряда Щетинкина в тыл, Унгерн отошел на 20 верст к устью пади Шабаргол. На вопрос, почему он не желал обороняться, Унгерн ответил: «Я не могу обороняться, у меня нервы не выдерживают». Атаковать же 105-ю бригаду ему не было возможности по условиям местности: с одной стороны река Селенга, с другой — скалы, занятые красными войсками.
36) Унгерн всегда был уверен, что мы с пехотой никогда не сумеем его изловить, и пехотных частей не боялся. Тыла или базы, к которой он был бы прикован, у него не было, ненужные обозы заранее были отправлены им на запад. «Я, — говорит Унгерн, — ни к чему не был привязан и всей своей кавалерийской массой мог воевать в любом направлении и в любое время». Ему странно было наше намерение окружить его пехотными частями.
37) Исходя из соображения перехода части экспедиционного корпуса к активным действиям в Монголии и продолжающегося якобы наступления японцев, Унгерн решил перейти на нашу территорию, имея целью соединение с японцами в районе Верхнеудинска. При этом он рассчитывал на поддержку населения Джидинской и Селенгинской долины. Во время пребывания Унгерна в улусах Боргойских прилетевший аэроплан был им определенно сочтен за японский. Жители Селенгинска утверждали, что на происходившем недавно митинге красные говорили, что Унгерн идет заодно с японцами и что его войска являются их боковым отрядом. Все это вместе взятое давало пищу уверенности Унгерна в наступлении японцев{51}. Убедившись по выходе в район Загустай — Нижний Убукун, что японцев нет и что в районе Верхнеудинска ждет отпор, Унгерн повернул обратно в Монголию, намереваясь пройти туда примерно через Желтуринскую. Встретившиеся Унгерну по пути части 105-й бригады не помешали бы ему уйти в Монголию, если бы не автобронеотряд, который в момент атаки и начавшегося перевеса на сторону Унгерна неожиданно спустился с горы и, подойдя вплотную, обстрелял конницу Унгерна пулеметным огнем{52}. Монголы в панике бросились бежать в направлении реки Иро, задержать бегущих не представлялось никакой возможности. Пришлось невольно отступить по Иройской пади.
38) Повернув обратно в Монголию, Унгерн возымел намерение уйти через всю Монголию на юг, объясняя это решение тем, что убедился в необходимости дать здесь «пережить красное»и предупредить «красноту»на юге, где она только начинается{53}. Зарождающуюся на юге «красноту»он видит в революции, совершившейся в Южном Китае, и борьбе его с Северным Китаем.
39) Присутствие в своем отряде японцев Унгерн объясняет добровольным их вступлением. Всего насчитывалось у него до 70 человек, из них большинство бежало. Оставшиеся, до 30 человек, до последнего времени находились в отряде.
40) На вопрос об организации своего питания объяснил, что пользовался «своим скотом», каковым он считает скот, взятый у Центросоюза. Скота у местных жителей не отбирал; кроме того, у него было 150 000 (рублей. — Л. Ю.) золотом.
41) На вопрос о причинах его ненависти к евреям отвечал, что считает их главными виновниками свершившейся русской революции.
42) Агентуры в нашем расположении Унгерн не имел.
43) Управлял своим войском единолично и непосредственно, путем отдачи приказаний лично им через ординарцев.
44) Расстрел в Ново-Дмитриевке двух семей, 9 человек с детьми, был совершен с его ведома и по его личному приказанию. Также по его личному приказанию была уничтожена семья в Капчеранской, о чем в штакоре сведений не было. О побуждениях к расстрелу детей Унгерн ответил буквально:
«Чтобы не оставлять хвостов».
45) Захваченные в дацане Гусиноозерском комсостав 232-го полка и политработники были расстреляны также по его личному приказанию. По его же приказанию был расстрелян попавший к нему в плен у Шабартуя помначштабрига 104 т. Каннабих.
46) В дацане Гусиноозерском за грабеж обоза Унгерн выпорол всех лам.
47) Полковник Архипов был повешен в районе Карнаковки за присвоение денег. Полковника Казагранди отдал приказ Сухареву расстрелять за то, что тот якобы служит и ему, и красным. О приведении этого распоряжения в исполнение не знал.
48) Унгерн считает неизбежным рано или поздно наш поход на Северный Китай в союзе с революционным Южным и, говоря, что ему теперь уже все равно, что дело его кончено, советует идти через Гоби не летом, а зимой при соблюдении следующих условий: лошади должны быть кованы, продвижение должно совершаться мелкими частями с большими дистанциями — для того, чтобы лошади могли добывать себе достаточно корму; что корма зимой там имеются, что воду вполне заменяет снег, летом же Гоби непроходима ввиду полного отсутствия воды{54}.
49) На все вопросы без исключения отвечает спокойно.
На опросе присутствовали и показания опрошенного Унгерна записывали: Начальник разведотделения штакора Экспедиционного Зайцев. Адъютант комкора Герасимович.
41 Документ представляет собой отредактированный и обобщенный текст протокольной записи первого официального допроса Унгерна в Троицкосавске. Печатается по копии: ГА РФ, ф. Varia, д. 392, л. 7 — . Некоторые уточнения внесены по исправленной копии: РГВА, ф. 16, д. 222, л. 20 — об.
42 Я. П. Гайлит (1894 — ) — в 1918 г. командир 1-го отряда латышских стрелков, позднее начдив. В августе 1921 г. сменил К. А. Неймана (1897 — ), отставленного за просчеты в Монгольской операции и недооценку сил Унгерна, на должности командира экспедиционного корпуса 5-й армии.
43 В это время Унгерну было полных 35 лет.
44 Здесь и далее речь идет о событиях осени 1920 г.
45 На самом деле в то время, когда Семенов из Даурии вылетел в Маньчжурию, Унгерн находился уже под Ургой.
46 Забайкальское казачье войско было разбито на четыре отдела: 1. Читинский; 2. Акшинский; 3. Нерчинский; 4. Нерчинско-Заводской. Фраза записана так, что допускает и другое толкование: из 4-х отделов.
47 Хутухта — Богдо-гэген Джебцзун-Дамба-хутухта.
48 Унгерн сознательно преуменьшает свою роль в монгольских делах. С какой целью он это делает, не совсем понятно; догадок можно высказать множество, но, вероятно, главная причина такого камуфляжа лежит в области не политики, а психологии.
49 Это неправда. Унгерн предпринимал попытки занять официальное место в политической структуре Монголии. Богдо-гэген ему тоже был нужен, и после отступления от Кяхты, в июле 1921 г., он писал хутухте, предлагая тому бежать из занятой красными Урги в Ван-Хурэ или Улясутай, под защиту Азиатской дивизии.
50 Речь идет о Селенгинской операции.
51 Уже сам факт, что Унгерн не имел ни малейшего понятия о планах Токио и проявлял фантастическую даже в его положении неосведомленность, опровергает расхожее мнение, будто он действовал «по указке Японии».
52 После неудачного для него сражения под Ново-Дмитриевкой 5 августа 1921 г. Унгерн вынужден был изменить свой первоначальный маршрут и уходить в Монголию другим путем.
53 Южный Китай был уже охвачен «краснотой», и единственным местом на юге, где она «только начинается», для Унгерна был Тибет. Только там можно было спокойно «пережить»все происходящее в Китае и России. Но прямо о своем намерении уйти в Лхассу, к Далай-ламе, Унгерн не упоминал ни на допросах, ни на суде.
54 Эти советы свидетельствуют о том, что Унгерн всерьез обдумывал план похода в Тибет. Возможно, он собирался временно отступить на запад Халхи, чтобы идти через Гоби не летом, а зимой.
<< Назад Вперёд>>
