Восстание во Пскове и земский собор 1650 г.
О псковском восстании 1650 г. имеется прекрасная paбота М. Н. Тихомирова1227. Поэтому мне нет надобности на нем останавливаться, и я коснусь только некоторых моментов, необходимых для раскрытия моей темы.
Восстание в Пскове вспыхнуло 28 февраля 1650 г. Непосредственным толчком к нему послужила спекуляция на псковском хлебном рынке, начатая гостем Федором Емельяновым, закупавшим хлеб, по указу правительства, для передачи по договору Шведскому королевству. Это вызвало протест псковских горожан. Они требовали, чтобы псковский воевода Н. С. Собакин приостановил вывоз хлеба, задержали и подвергли обыску и допросу шведского уполномоченного Логина Нумменса, разграбили двор Федора Емельянова. Социальная база движения определена в показаниях Собакина: «посацкие люди, и стрелцы, и казаки, и пушкари, и воротники, и всякие житецкие черные люди, которые живут в городе и за городом в слободах и на посадех, опроче псковичь лутчих посадцких и прожиточных людей...»1228. Это рядовая масса городских ремесленников и мелкие служилые люди по прибору. «Лучшие» посадские люди, дворяне, стрелецкие начальники но сочувствовали движению, и если и оказывались в его рядах, то лишь в качестве временных попутчиков.
К началу марта псковский воевода фактически утратил власть и се взяла в свои руки «всегородная изба», через которую действовало выборное правительство. По словам М. Н. Тихомирова, «в Пскове начался период своего рода двоевластия»1229. 15 марта поднялось народное движение в Новгороде. Взрыв классовой борьбы почти одновременно в двух крупнейших русских городах, которые при этом поддерживали между собой связь, вызвал ответные меры со стороны московских властей. В Новгород была послана карательная экспедиция под предводительством кН. И. Н. Хованского, в Псков для прекращения возмущения направлялись представители приказной администрации из Москвы. Но псковичи но сдавались. «Всегородные старосты» отняли городские ключи у вновь назначенного воеводы кн. В. П. Львова и стали брать военные запасы (порох, свинец) из государевой казны. Присланного в Псков для «сыскного дела» окольничего кн. Ф. Ф. Волконского и дьяка Герасима Дохтурова псковичи арестовали. Во второй половине марта «двоевластие» было ликвидировано, власть в городе перешла полностью от воеводы к «всегородной (или земской) избе»1230 как исполнительному органу собрания горожан - «мира». В состав «всегородной избы» входили «выборные люди», представители разных сословных групп1231, во главе ее стояли два земских («всегородных») старосты. За политическое руководство во «всегородной избе» боролись разные партии, но в период подъема восстания (март - июль) деятельность избы отражала в основном интересы демократических кругов населения: «молодших людей» - широких масс посада, стрельцов. Пост одного из земских старост тогда занимал популярный в народе посадский человек Гаврила Демидов.
Уже с самого начала восстания псковичи стали составлять коллективные челобитные о своих нуждах на имя государя1232. До нас дошла одна челобитная от апреля - мая (М. Н. Тихомиров называет ее «большая»)1233. Она представляет интерес и тем, что дает оценку событиям, имевшим место весной 1650 г. в Пскове с демократических позиций, и тем, что рисует государственные порядки, за которые боролись поднявшиеся горожане. Это была своего рода политическая декларация. А ей была противопоставлена ответная декларация - царская грамота, адресованная «в нашу отчину во Псков...»1234 и направленная против ряда содержавшихся в псковском челобитье утверждений. Развернулась полемика, интересная для понимания общественно-политических институтов и идейно-политических воззрений того времени, в частности для понимания характера и форм сословного представительства.
В качестве челобитчиков выступают настоятели и братия псковских монастырей, священники и дьяконы, дворяне и дети боярские, поместные, верстаные и кормовые казаки, стрелецкие пятидесятники, десятники и рядовые стрельцы, пушкари, затин-щики, воротники, казенные земские старосты и все посадские тяглые и всяких чинов жилецкие люди1235. Таким образом, это коллективная петиция разных «чинов», рукоприкладства которых имеются на обороте. Реальное участие отдельных групп населения в составлении челобитной разное. Например, подписавший ее псковский помещик Г. И. Воронцов-Вельяминов на допросе в Москве говорил от имени «своей братьи, от дворян и детей боярских..., что к челобитной руки приложили в неволю, потому что мирские люди захватили их врознь поневелику», а «ни о чем государю они не челобитчики»1236. Отводя от дворян обвинение в написании документа, Воронцов-Вельяминов говорил: «а весь де завод и воровской умысл от старосты от Гаврилки Демидова и от... стрелцов и от посадцких мелких людей; а добрые нихто к ним не приставают»1237.
Такова была действительность с ее социальными противоречиями. Но сами составители документа расценивают его как выражение взглядов и воли всего псковского населения. Текст вырабатывался коллективно во «всегородной избе» как административном центре («и писали тое челобитную у земские избы недели з 2 и руки прикладывали всем городом...»)1238. Подчеркивается, что это - «градцкое» (или «мирское», «градское всемирное») челобитье, предназначенное для государя, как и предшествующие жалобы, которые возили в Москву «градцкие выборные ото всяких чинов жилецкпе люди челобитчики». Не раз повторяется, что псковичи били челом «всем миром», «всем народом», «всем городом»1239.
Псковичи протестуют против обвинения в «воровстве», т. е. антиобщественных действиях, и заявляют, что они выступали «всем народом вопче, все заодно, а о воровском, государь, ни о каком заводе ни у ково совету не было и ныне нет же». Таково коренное различие в оценке народного движения со стороны приказного аппарата самодержавия и псковских «жилецких людей». В приказной документации оно характеризуется как «гиль», «мятеж», «воровской завод», в мирской челобитной - как результат «совета всего народа»1240.
Двухнедельная деятельность «всегородной избы», с заседаниями «выборных», с собиранием под челобитной рукоприкладств, напоминает деятельность небольшого земского (в пределах Псковской земли) собора, причем собора типа «Смутного времени», созванного не представителями царской администрации, от го-сударотюго имени, а городовым советом. Интересна формула подачи «сказок» в земской избе рядом лиц, подвергавшихся опросу: такой-то «сказал» «в земской избе всяких чинов выборным людем, всему народу...»1241. Показательно и то, что в челобитной дана подробная характеристика внутриполитического и внешнеполитического положения Псковской земли, так же как это делалось на земских соборах. Перед нами не просто перечень жалоб пли оправдания от обвинений, а обоснованный политический отчет перед правительством «всяких чинов выборных людей».
М. Н. Тихомиров отметил, что устройство восставшего Пскова поражает своим сходством с более ранним временем эпохи псковской самостоятельности: мирской сход напоминает вече, «всегородная изба» имеет сходство с «господой», двое «всегородовых» старост - с двумя древними посадниками1242. В этих наблюдениях много верного, но надо сделать оговорку, что старые традиции возродились в новых условиях сословно-представительной монархии, поэтому носят несколько внешний характер параллели между боярскими органами власти периода раздробленности («господой» и посадниками) и городскими учреждениями XVII в.
В челобитной поднимается вопрос о взаимоотношении царской власти и псковского «мира». Составители исходят из старинной официально утвержденной формулы, до которой Псков - царская «вотчина», и ставят вопрос о ее непосредственной подвластности царю (минуя бояр): «...и ты б... государь, сам свою государеву отчину город Псков досмотрел и нашу бедность и всякие наши обиды сведал»1243. Это отнюдь не апология самодержавия, а патриархально-идиллическое и наивное представление о верховном патронате царя над «мирскими учреждениями», о городской демократии в рамках централизованной сословной монархии.
Среди многочисленных, собранных и обобщенных в челобитной требований (о выдаче служилым людям жалованья в срок; о запрете воеводам, дьякам и другим приказным притеснять и заставлять на себя работать городских жителей, о взимании податей с тяглого населения по дозорным, а не по писцовым книгам и т. д.) следует выделить два пункта о суде. Во-первых, поднимается вопрос о запрете вызывать в Москву жителей Пскова «зазывными грамотами» по каким-либо делам, кроме «татьбы и разбоя с поличным». Во-вторых, говорится, что на суде должны участвовать «выборные люди»: «и против, государь, всякого челобитья вели, государь, впредь твоим околничим и воеводам и дьяком во Пскове во всем нас против твоего государева указу и крестного целованья судити и во всяких делех росправы чинить з земскими старосты и с выборными людми по правде, а не по мзде и не по посулом»1244-1245.
Псковская челобитная была детально, по пунктам, разобрана в Москве, и в царской грамоте, отправленной 19 мая и адресованной «всегородным земским старостам», стрельцам, казакам, посадским и «всяким жилецким людем», на каждый пункт дан обстоятельный ответ. В грамоте проводится теория самодержавия: власть царя неограничена, и подданные обязаны ему повиноваться. «...А мы, великий государь, з божиею помощию ведаем, как нам, великому государю, государство свое оберегать и править»; «и нам, великому государю, указывать не довелось, холопи наши и сироты нам, великим государем, николи не указывали». Псковичи получают выговор за самовольное выступление против Федора Емельянова: «И вам было на него. Федора, бить челом до нынешняго смятенья и потому бы вашему челобитью вам и наш указ был, а не самим управливатца»1246.
Но теория самодержавия сочетается в обосновании царской грамоты с представлением о роли сословно-представительных учреждений как опоры власти царя. Такое сочетание проглядывается в ряде ссылок на Соборное уложение - правовой кодекс крепнувшего самодержавия. Он характеризуется как царский указ: «И о зазывных грамотах наш указ в нынешнем в Соборном Уложенье написан подлинно, и мимо Соборного Уложенья делати ничего не велено»; «А бояром и окольничим и воеводам нашим велено росправу чинить в правду по нашему государскому указу по Соборному уложенью». В то же время подчеркивается, что это кодекс, принятый земским собором: «...усоборовано всего московского государства всяких чинов с выборными людьми»1247. Таким образом, правительство противопоставило требованиям псковских челобитчиков, рожденным в ходе классовой борьбы 1650 г., правовые нормы законодательного памятника, явившегося результатом мобилизации правительством дворянства и части посада путем удовлетворения ряда их запросов на борьбу с народным движением 1648-1649 гг.
Правительство решительно высказалось против той статьи псковского челобитья, где речь шла о выборных судах, и заявило, что «не токмо что бить челом и мыслить было о том не довелось». «И того при предках наших, великих государех, царех, николи не бывало, что мужиком з бояры и с окольничими и воеводы у росправных дел быть, и впред того не будет»1248.
В полемике царского правительства с псковскими «выборными» уже мелькала идея земского собора как органа сословной монархии. Примерно через полтора месяца эта идея была претворена в жизнь: 4 июля был созван земский собор по делу о событиях во Пскове. Обстановка к этому времени осложнилась. Карательный отряд Хованского 13 апреля занял Новгород, а 28 мая подошел ко Пскову и начал его осаду1249. В Псковской земле развернулось крестьянское движение. В самом городе шла внутренняя борьба: «лучших» и «молодших» людей.
Акт земского собора 4 июля 1650 г. до нас не дошел, но он дан полностью или с небольшими сокращениями в черновой записи более позднего соборного акта 26 июля. Изложение это достаточно полное, однако некоторые моменты остаются неясными. Только по аналогии со следующим собором 26 июля можно заключить, что заседание 4 июля происходило в Столовой избе. Очень суммарно определен состав собора: патриарх, бояре, окольничие, всяких чинов люди. Как был скомплектован этот состав - мы не знаем. Собравшимся было «объявлено» (в тенденциозном освещении) то, что произошло во Пскове. Кто выступал с таким «объявлением», - не сказано, но ясно, что оно отражало правительственную точку зрения, которую московские власти хотели внушить соборным представителям.
Существо той речи от имени правительства, которой был открыт собор 4 июля, заключалось: 1) в квалификации народного движения во Пскове как государственного преступления; 2) в перечне конкретных «вин» псковичей; 3) в характеристике царской политики как якобы благожелательной в отношении Псковской земли и ее населения («всяких чинов людей»)1250.
Антиправительственные и антифеодальные выступления во Пскове расцениваются как «воровство»: «...они псковичи заворовали и государеву указу и повеленью учинились противны и, отложив божий страх и преступя его государево крестное целованье, про него великого государя говорили непристойные речи, чего и помыслить страшно, и его государевых указов ни в чем не слушают и ставят все в ложь и крови християнские проливают»1251. С подобной характеристикой классовых антагонизмов во Пскове мы неоднократно могли встретиться и в более ранних царских документах, в частности в правительственной майской грамоте в адрес восставших псковичей, поэтому в «объявлении», сделанном на земском соборе 4 июля, по существу не было ничего нового. Но теперь позиция царизма была официально заявлена на собрании «всех чипов людей» «всей земли». Тем самым правительство выступало с претензией на право, подавляя народное восстание, действовать от лица высшего сословно-представительного органа феодального государства.
Из конкретных «вин» псковичей указывалось на неповиновение царской администрации, сопротивление воеводам и приказным людям, а также посланцам кн. И. Н. Хованского, отказ выдать «заводчиков» и т. д. В этом перечне, как и в общей квалификации действий восставших, видно стремление апеллировать (и идейно, и организационно) к земскому собору в ряде случаев, в которых ранее государь обходился своим приказным аппаратом. Когда в мае 1650 г. псковичи принесли в Москву большую челобитную, «он, государь, их пожаловал: вины их все отдал и впред вины их пе восномянутца. И против той их челобитной подо всеми статьями его государев указ подписан»1252. Теперь посредником между государем и «мятежниками» является земский собор.
На воображение тех соборных представителей, которые принадлежали к господствующему феодальному сословию, рассчитаны картины того массового движения крестьян, которое развернулось в Псковской земле к лету 1650 г.: «...И во Псковской и в пригородцкие уезды и в засады воров посылают, и те воры многие домы разоряют, и дворян, и детей боярских, и их жон, и детей, и людей и крестьян побивают до смерти и животы их грабят и села и деревни жгут, а называют их изменниками»1253. Картина в основе реальная, ибо классовая борьба достигла тогда большой остроты, и эффект воздействия этой картины на дворян, заседавших на соборе, не мог не быть достаточно велик. Но его еще усиливали отдающие книжностью, искусственно вставленные описания зверств, якобы совершаемых повстанцами: «...псковичи, выходя из города, домы разоряют и жон и детей побивают, а над ними, дворяны и детми боярскими, поругаютца: груди вспарывают и, горла прорезав, языки вытаскивают»1254.
Одним из пунктов обвинения, предъявленных правительством на земском соборе псковскому «миру», были переговоры, ведшиеся якобы Речью Посполитой с повстанцами о передаче ей Пскова. Это обвинение было основано на слухах о пропольских настроениях какой-то политической партии1255 («Да они ж, воры, написали лист к литовскому королю о помочи и чли во весь мир, чтоб им на помочь прислали людей, а они ему город отдадут»1256).
В правительственном документе, прочтенном на соборе, все время проводится противопоставление неблаговидного (с точки зрения господствующего класса) поведения участников псковского восстания и якобы доброжелательной и справедливой политики центральной власти. Псковичам приписываются «противность», «непослушание», «самовольство», «крестопреступление»; правительство же с трибуны земского собора провозглашает политику внутреннего мира и обещает «мятежникам» пожалование, если они «ко государю вины свои принесут»1257.
Таковы были информация на соборе о псковском «деле» и его оценка, препарированные в правительственных сферах в нужном им направлении и подчиненные задачам подавления восстания во Пскове. Дело зашло там слишком далеко, приняло слишком острый характер, вызвало отклики в других городах. Действовать одной силой было нельзя. Было решено послать во Псков для переговоров делегацию, утвержденную земским собором, и этот вынужденный акт был представлен как проявление миротворчества и гуманизма. «И за такое их злое воровство и крестопреступное дело указал было государь послать на них своих государевых бояр и воевод со многими ратми. А по своему государскому милосердому обычаю, жалея об их християнских гиблющих душах, бояр и воевод с ратными людми посылать не велел, а указал государь послати к ним во Псков с своею государевою грамотою богомолца своего Рафаила, епископа Коломенского и Коширского, и своих государевых из розных чинов выборных людей...»1258.
В состав делегации, возглавленной по царскому указу Рафаилом, входили, помимо него, 15 человек: андроньевский архимандрит Селивестр, черниговский протопоп Михаил и «выборные люди» - стольник И. В. Олферьев, стряпчий Ф. М. Рчинов, московский дворянин И. Ф. Еропкин, дворянин каширянин Л. П. Барыков, дворянин смолиянин И. П. Ступишин, московский гость Федор Юрьев, гостинной сотни Дмитрий Федосеев, суконной сотни Потап Яковлев, Покровской сотни В. Е. Коряковский, сретенской сотни Федор Евстигнеев, Новгородской сотни Михайло Ермолаев, кадашевец Филипп Савельев1259, подьячий Сергей Иванов.
Рафаилу был вручен наказ, составленный в соответствии с актом земского собора 4 июля. Приехав во Псков, он должен был созвать в собор псковских «стрельцов, и казаков, и всегородных земских старост, и всяких чинов жилецких людей» и «изговорити им речь» (ее текст помещен в наказе), предлагая повиниться, выдать «заводчиков», освободить задержанных представителей московской администрации и впустить в город И. Н. Хованского с «ратными людьми». После этого Рафаилу предписывалось отдать псковичам царскую грамоту и велеть прочесть ее вслух в присутствии прибывших из Москвы «выборных людей»1260. Грамота, как и «речь», была адресована «стрельцом, и казаком, и всегородным земским старостам, и посадцким, и всяких чинов жилетцким людем»1261. Складывалась весьма характерная и редкая в истории сословно-представительных учреждений общественн-политическая ситуация. Приближалась встреча двух групп «выборных»: от признанного самодержавием земского собора как «совета всея земли» (в данных условиях выполнявшего функцию борьбы с движением народных масс) и оппозиционной местной «всегородной избы» (демократического органа, сложившегося в ходе народного восстания).
Епископ Рафаил еще не успел доехать до Пскова, как в Москве 26 июля был созван иовый земский собор (или новое заседание собора). До нас дошла черновая запись соборного акта1262. Заседание состоялось в Столовой избе, в присутствии государя. На соборе по царскому указу участвовали: «власти» (церковные), бояре, окольничие, думные и ближние люди, стольники, стряпчие, дворяне московские, жильцы, городовые дворяне и дети боярские, московские гости, торговые люди гостшшоп и суконной сотен, стрельцы. Для лиц феодального сословия нормы представительства не указаны; для посадских - «из гостинные и из суконные сотен с старостами по пяти человек»; «...из черных сотень по соцкому»; «...из стрелцов изо всякого приказу по одному пятидесятнику»1263.
Тема собора определена весьма выразительно: «о псковском воровском заводе». И начался он, как это было и 4 июля, с «объявления» «про воровство псковичь, всяких чинов людей»1264, причем соборный акт 4 июля вошел (целиком или с незначительными сокращениями) в черновую запись 26 июля, а имеющийся там перечень «вин» здесь пополнен материалом, начиная с 5 июля. Очевидно, этот новый материал и встревожил правительство, заставив его вновь обратиться к земскому собору. Речь шла о расширении территориальных рамок крестьянского движения. По показаниям псковских перебежчиков, оно охватило Псковский, Пусторжевский, Новгородский уезды, в него были втянуты солдаты Сумерской волости1265. В правительственном докладе па соборе были названы имена убитых и сожженных помещиков. Внушали беспокойство и побуждали справиться с мнением собора сведения, содержавшиеся в отписке с дороги епископа Рафаила от 19 июля о том, что псковичи «воров и заводчиков у себя никово не сказывают и выдать никово не хотят же»1266.
Информация, сделанная на соборе от имени государя, касалась не только положения дел в Псковской земле, но и тех карательных мер, к которым прибегала в отношении повстанцев центральная власть. Соборным представителям было специально «объявлено», что для подавления партизанского движения применялась воинская сила: «...на тех воров шишей указал он, великий государь, послать своих государевых ратных людей, чтоб от тех воров шишей... те уезды заступить и от воровского приходу оберегать, и над ними поиск чинить, и болши б того вором шишем множитца не давать»1267. Это было отступлением от обещания действовать против нарушителей государственного спокойствия не силой, а «милосердием». Его не могло не заметить само же правительство, что видно из следующей оговорки, приписанной на обороте соборного акта: «А ныне па тех воров шишей пе послать не уметь, потому чтоб они, воры, дли воровства в ближние городы не подходили и воров к себе не принимали и крови не проливали и розоренья не делали»1268.
Основной вопрос, интересовавший правительство, - это успех миссии епископа Рафаила и «выборных людей»: удастся ли им убедить псковичей повиниться, и что делать, если не удастся. Такой вопрос был прямо поставлен перед участниками земского собора. Непосредственного ответа на него нет, но косвенных ответов в акте подсказано два. Во-первых, сказано об отправке «ратных людей» против «шишей», а это и угроза псковским горожанам, если они будут упорствовать. Во-вторых, «объявлено» о новой «посылке» государева указа епископу и «выборным людям» с уведомлением, что Хованскому велено не занимать Псков, а отойти от него к Новгороду, если псковичи принесут присягу1269, а это значит, что правительственный ультиматум, на котором должна настаивать делегация, смягчен. Смягчение выразилось и в том, что в грамоте Рафаилу от 26 июля (после собора) нет требования о принуждении псковичей выдать «заводчиков», а сказано иначе: «а мятежников положили бы они на ашу государскуго волю»1270.
В соборном акте взят курс на подавление народного движения, но правительство не чувствует твердости в выборе средств: репрессии или дипломатия - уговоры? В перевесе мнения официальных кругов в ту или иную сторону могла сыграть роль позиция отдельных групп членов собора. За соборным актом с его сухими формулами мы не видим людей - участников совещания, не видим их отношения к происходящему. Впрочем, вряд ли можно предполагать, что на соборе развертывались какие-то прения. Обстановка для господствующего класса была сложная, перспективы опасные. Было не до борьбы мнений. Дело, очевидно, ограничилось информацией - докладом правительства, но уже это придавало соборному акту значение документа, одобренного собранием сословий.
Заслуживает особого внимания следующий пункт соборного акта: «А после собору того ж часу» по государеву указу в Посольский приказ были призваны (причем уже вторично) сотские черных сотен, и им приказано «извещать» царю, боярам и приказным людям те «воровские речи», которые они услышат, «чтоб вором и бунтовщиком воровских слов вмещать было неповадно»1271. Текст, видимо, надо понимать так, что по решению собора с сотских были затребованы «сказки», и это соборное решение было выполнено сразу по закрытии заседания.
«Выборные» земского собора, выполняя разработанный в Москве ритуал приведения псковичей в покорность, встретились 17 августа 1650 г. в Пскове со «всяких чинов людьми» «всего города». Епископ Рафаил после молебна в Троицком соборе сказал запланированную «речь», была прочтена царская грамота. По программе затем должно было последовать крестоцелование царю. Но оно не состоялось, потому что в грамоте и «речи» оказался пункт, обвиняющий псковичей в сношениях с польским королем. Они с этим не согласились, решив «всего города со всеми людми поговорить». Таким образом, первая попытка приведения Пскова к присяге не удалась1272. Широкие слои горожан отказались повиниться.
На следующие дни (18 и 19 августа) происходили совещания представителей земского собора и псковских земских старост и выборных людей. Обсуждались условия присяги. Псковские старосты и «выборные люди» говорили, что псковичи «всем городом» отказываются «крест целовать» до тех пор, пока в «крестоцеловальной записи» останется пункт о сношениях с Речью Посполитой и пока не отойдет от Пскова кн. Хованский. Соборные представители пытались найти общий язык с псковскими старостами и «выборными», состав которых к этому времени уже утратил свой первоначально демократический характер1273. Блок послушных царю руководящих социальных групп пытался добиться покорности от всех псковичей. Было решено взять от «людей всех чинов» «заручные скаски», «и теми бы де заручными скасками мятежников укрепить»1274.
20 августа началось принесение присяги в Троицком соборе.
Рафаилу и другим московским представителям пришлось дожидаться в церкви псковичей и зазывать их туда. Для этого во «всегородную избу» был послан один «из московских выборный человек». В церковь пришли лишь некоторые псковичи: возглавлявшие местное управление «старосты и выборные всяких чинов люди», часть служилых и приказных людей - поместные и кормовые казаки, пушкари, дворцовые и съезжей избы подьячие. Они присягнули на всех пунктах крестоцеловальной записи, кроме «изменной статьи литовскому королю» (т. е. обвинительного пункта о сношениях с Речью Посполитой). Но во время чтения крестоцеловальной записи у псковичей «всяких чинов» вызвали возражения и другие содержавшиеся в ней обвинения, и по окончании церковной церемонии это породило волнения. «...И за те... статьи того ж дни после обеда в стрелцах, и в посацких и во всяких чинех в людех чинился великой мятеж и в колокол хотели бити, а старост и выборных людей хотели убить, для чего де вы против тех статей крест целовали»1275.
21 августа Рафаил и московские представители потребовали от земских старост, чтобы они принесли в собор «имянные списки всяких чинов служилым и посадцкнм людем». Списки были принесены. В церковь вместе с земскими старостами пришли «псковичи всяких чинов многие люди». Рафаил и «выборные люди», прибывшие из Москвы, обратились к ним с уговорами.
Но когда началось чтение крестоцеловальной записи, учинился «шум великой, и многие пошли из церкви вон». Добиться принесения присяги Рафаилу и московским «выборным» удалось, лишь приняв решение проводить ее не по сотням, а выбрав из всех сотен «всяких чинов добрых людей», послушных государеву указу, «чтоб мятеж утолить». «И как повыбрались изо всех сотен, - доносил епископ Рафаил в Москву, - всяких чинов добрые люди и крест тебе, государю, целовали, и за ними пошли к твоему государеву крестному целованью и многие люди»1276.
Это была испытанная тактика внесения раскола в среду непокорных правительству людей путем привлечения на его сторону их более надежной и умеренной из более близкой ему по положению в обществе части. «Выборные» из Москвы добились выполнения данного им поручения - ликвидировать волнения во Пскове, установив союз с псковскими «выборными». Интересно показание московских представителей посадских людей Федора Евстигнеева (Сретенская сотня) и Михаила Ермолаева (Новгородская сотня): когда прошло крестоцеловапие, к ним приходили «псковичи выборные люди ... и говорили им, чтоб они их и себя поберегли, мятеж де учинился от того, что многие псковичи крест поцеловали, а боярин де (Хованский. - Л. Ч.) ото Пскова не идет, а ратных людей прибывает, и от того б де не учинилось какое дурно»1277. Эта тактика взаимного «обереганья» определила и поведение как представителей земского собора, так и руководящих лиц местного управления во Пскове.
Конечно, функция, выполняемая послапцами земского собора, - добиться спокойствия во Пскове - носила реакционный характер. Но участие земского собора в переговорах с псковичами в какой-то мере определило их мирный характер. Земский собор пользовался авторитетом и у правительства, и в общественных кругах (дворянских и городских). И для псковичей, которым грозил карательный отряд Хованского, присылка делегации земского собора была не столь тяжелой формой воздействия. Да и правительство избрало эту форму лишь потому, что в силу ряда причин рассчитывать на военную силу в данное время не приходилось. Надо сказать, что правительство опиралось на земский собор и в то же время ему не доверяло. В этом отношении показателен случай, происшедший во Пскове с московским «выборным» стольником И. В. Олферьевьм1278. На него поступил донос, что при встрече с псковичами он спрашивал их о здоровье и говорил им: «как вас, братцы, бог милует, здорово ль живете?»1279. В этом усмотрели крамолу. Олферьев, по его объяснению, хотел сказать: «братья де православные християне». Как будто здесь и ничего одиозного, однако по поводу этого эпизода (к которому приплелось многое другое) были опрошены все «выборные» земского собора.
8 октября 1650 г. состоялся последний, третий, собор (или третье заседание земского собора) по поводу восстания во Пскове. Как видно из сохранившейся записи, не было никакого обсуждения, а была правительственная декларация, построенная на официальных материалах и обращенная к патриарху, властям, боярам, окольничим, стольникам, стряпчим, дворянам, гостям, «сотенным людям». «Объявлялось», что царь Алексей Михайлович, выслушав «повинную челобитную» псковичей, «отдал» их вины, велел псковским челобитчикам «видети свои государские очи» и отпустил их «с своею государскою милостью» во Псков1280.
Такими трафаретными казепными словами передается финал одного из самых ярких народных движений XVII в.
Оба земских собора – 1648-1649 и 1650 гг. были собрапы в связи с серьезными социальными волнениями, по их происхождение и значение неодинаковы. Собор 1648-1649 гг. был созван по инициативе дворян и посадских людей, использовавших трудную для правительства обстановку, созданную выступлениями социальных низов. В челобитных служилых и посадских людей была начерчена и программа реформ. Намечались разные варианты политических порядков, проявлялась оппозиция правительству. Добившись созыва собора, дворяне и горожане поставили вопрос о создании нового Судебника («Уложенной книги»). Это было мероприятие большого общественно-политического значения. «Выборные» активно участвовали в его подготовке, подавая новые челобитные с изложением своих вопросов, подсказывая формулировки некоторых правовых норм. За деятельностью «выборных» следили коллективы, их избравшие. Она вызывала разное к себе отношение, иногда вокруг нее развертывались социальные конфликты. Земский собор 1648-1649 гг. закрепил торжество крепостнического строя и в то же время провел посадскую реформу, открывшую больший простор для развития городов. Требования дворянства и верхушки посадского населения были в основном удовлетворены, а правительство использовало эти сословия для укрепления аппарата власти.
В 1650 г. инициатива созыва земского собора принадлежала правительству. Ему была поручена задача мерами идейного воздействия призвать к повиновению восставших псковичей (тяглых и мелких служилых людей) и закрепить это организационно (приведением их к присяге). Выполпяя это поручение, делегация действовала в союзе с местной посадской верхушкой, с «выборными», управлявшими в земской избе. Совместные действия «выборных» от сословно-представительных учреждений разного масштаба - и «всея Руси» (земского собора), и Псковской земли (земская изба) - имели консервативно-охранительный характер. В то же время, благодаря участию земского собора, приведение в повиновение псковичей прошло без применения военной силы.
1226 Беляев И. Д. Земские собори на Руси, изд. 2. М., 1902, с. 58-59; Соловьев С. М. История России с древнейших времен, кн. V (т. 9-10). М., 1961, с. 512 и сл.; Латкин В. Н. Указ. соч., с. 229-230.
1227 Тихомиров М. Н. Псковское восстание 1650 г. М.-Л., 1935: он же. Документы земского собора 1650 г. «Исторический архив», 1958, № 4, с. 141-156; № 5, с. 129-145; № 6, с. 139-154. Переизданы (с дополнениями) в кн.: Тихомиров М Н. Классовая борьба в России XVII в. М., 1969, с. 23-138, 234-332. Далее ссылки даются по изданию 1969 г.
1228 Якубов К. И. Указ. соч., с. 304; Тихомиров М. Н. Псковское восстание, с. 50.
1229 Тихомиров И. Н. Псковское восстание, с. 55.
1230 Там же, с. 61-62, 63, 65; цитата на с. 62.
1231 Там же, с. 85.
1232 Якубов К. И. Указ. соч., с. 315, 329.
1233 Там же, с. 341-366. Наиболее поздняя дата, указанная в челобитной, - 9 апреля. В Москве челобитчиков допрашивали 12 мая. М. Н. Тихомиров датирует челобитную серединой апреля (Тихомиров М. Н. Псковское восстание, с. 66). Есть сведения, что писал челобитную подьячий Томило Слепой (Тихомиров М. Я. Документы псковского восстания, с. 256, № 4).
1234 Тихомиров М. Н. Документы псковскою восстания, с. 243-256, № 4.
1235 Якубов К. И. Указ. сот., с. 341.
1236 Там же, с. 366; Тихомиров М. Н. Псковское восстание, с. 70.
1237 Якубов К. И. Указ. соч., с. 367.
1238 Там же, с. 338; Тихомиров М. Н. Псковское восстание, с. 67.
1239 Якубов К. И. Указ. соч., с. 342, 343, 350, 365.
1240 Якубов К. И. Указ. соч., с. 343, 345, 366.
1241 Там же, с. 355. Курсив мой. - Л. Ч.
1242 Тихомиров М. Н. Псковское восстание, с. 79-85.
1243 Якубов К. И. Указ. соч., с. 353.
1244-1245 Там же, с 364.
1246 Тихомиров М. Н. Документы псковского восстании, с. 243, 247, 249, № 4. 148.
1247 Там же, с. 253, 256. 246, № 4.
1248 Тихомиров М. II. Документы псковского восстания, с. 255-256, № 4.
1249 Тихомиров М. Н. Псковское восстание, с. 65, 77.
1250 Тихомиров М. II. Документы псковского восстания, с. 260-270, № 12.
1251 Там же, с. 266, № 12.
1252 Там же, с. 267, № 12.
1253 Там же, с. 268, № 12.
1254 Там же.
1255 Тихомиров М. Н. Псковское восстание, с. 104.
1256 Тихомиров М. И. Документы псковского восстания, с. 268, № 12.
1257 Тихомиров М. Н. Документы псковского восстания, с. 269, № 12.
1258 Там же, с. 268-269, № 12.
1259 ДАИ, т. III. СПб., 1848, с. 208, № 74/1; Тихомиров М. Н. Документы псковского восстания, с. 258, № 7. М. Н. Тихомиров приводит биографические данные о выборных: «...из 9 выборных от духовенства и дворян 5 человек принимали уже участие в соборе 1649 г., обстоятельство, которое может указывать, что при избрании делегатов руководились их прежней деятельностью в качестве участников земских соборов» (Тихомиров М.Н, Псковское восстание, с. 112).
1260 ДАИ, т. III, с. 267-268, № 74/I .
1261 Там же, с. 268, № 74/II.
1262 Тихомиров М. Н. Документы псковского восстания, с. 200-270, № 12.
1263 Там же, с. 266, № 12.
1264 Там же.
1265 Там же, с. 269-270, № 12.
1266 Тихомиров М. Н. Документы псковского восстания, с. 264, №11.
1267 Там же, с. 270, № 12.
1268 Там же.
1269 Царскую грамоту епископу Рафаилу и «выборным» от 26 июля см. там же, с, 271-272, № 13.
1270 Там же, с. 271, № 13.
1271 Там же, с. 270, № 12.
1272 Там же, с. 293, № 23 (отписка епископа Рафаила).
1273 Тихомиров М. Н. Псковское восстание, с. 116.
1274 Тихомиров М. Н. Документы псковскою восстания, с.. 293-294, № 23.
1275 Тихомиров М. Н. Документы псковскою восстания, с. 294-295, № 23.
1276 Там же, с. 295, № 23.
1277 Там же, с. 315, № 28.
1278 Там же, с. 301-303, № 27-28.
1279 Там же, с. 302, № 27.
1280 Там же, с. 317, № 30.
<< Назад Вперёд>>
