Вопрос о сословно-представительной монархии и абсолютизме в русской публицистике второй половины XVII - начала XVIII в.
Труд Крижанича - многообразный по своему характеру: и философско-социологический, и исторический, и полемический. Книга посвящена главным образом проблемам государствоведения. Приведя большой материал, относящийся к разным странам и народам древности и средневековья, подняв (обычно полемически) ряд вопросов типологии политических форм, автор рисует на этом фоне особенности Русского государства. Изучение сочинения Крижанича представляет ряд сложностей и чисто текстологических, и источниковедческих, и оценочных. Он использовал большой круг источников, и важно определить, где кончается их пересказ и где идут его собственные наблюдения и соображения. Важно также уловить грань между описанием Крижаничем того, что он знал и видел, и его изображением того, что должно быть: это изображение иногда, например, дается в форме речей реальных политических деятелей, которые не были (но могли быть) произнесены. Эти сюжности надо иметь в виду при анализе текста «Политики».
Крижанич называет три формы государства: «самовладство» (самодержавие), «боярское правление», «общевладство» (гражданское или посадское правление). Наиболее совершенной формой Крижанич считает «самовладство»: «это - жезл моисеев, которым царь государь может творить все необходимые чудеса»1483. Сопоставляя самодержавный строй Русского государства с политическими порядками других стран, доказывая преимущества первого, автор приводит «немецкую поговорку»: «король испанский - король холопский, король французский - король боярский, король польский - король королевский, царь немецкий - государь всего света». «А это потому, - говорит Крижанич, - что испанский король - совершенный самовладец и может полностью повелевать всеми своими властелями, и его слушаются. А французы менее покорны, а у поляков и немцев вообще никто короля не слушает»1484.
Далее Крижанич указывает, что каждая из трех названных форм правления может превратиться в свою противоположность, из «благой» стать «испорченной». «Общевладство» «становится анархией, безвластием, при котором весь народ буйствует...»; «боярское правление» делается «олигархией или маловладством, когда несколько человек незаконно захватывают господство и властвуют неправедно»; наконец, «королевская власть становится тиранством, когда какой-нибудь один правитель алчно и беспощадно грабит и притесняет весь народ»1485. Для России примером тирана-«людодерца» является Грозный1486. Но «тиранство исправить легче, нежели какое-либо иное правление, - пишет Крижанич, - ибо для этого не надо ничего, кроме желания одного человека»1487.
Говоря о «самовладстве» и «тирании», Крижанич затрагивает вопрос об источниках королевской власти. Он называет четыре способа, которыми «бог ставит королей для народов»: через пророка (библейские времена); путем избрания (как в Польше); по наследству (как на Руси «и почти повсюду на свете»); посредством оружия «праведно или неправедно, как дана власть туркам, татарам и королям иных народов»1488. Наилучшей государственной формой автор считает наследственную монархию. «Но никаким путем и способом, - заключает Крижанич, - бог не дает королям такой безграничной власти, чтобы король мог пользоваться ею [и] на благо и во вред, и угождать всем своим прихотям, и делать все, что ему вздумается»1489. Из-за «грабительских законов» «праведная королевская власть превращается в тиранство»1490.
Тема о законе в «совершенной» монархии связана с характером ее взаимоотношений с сословиями. Крижанич называет три сословия: церковники, благородное сословие, простой народ («люди на жалованье и черные люди - торговцы, ремесленники, земледельцы»)1491.
По представлению Крижанича, каждое сословие выполняет определенную общественную функцию, от чего зависит его место в обществе. Не может быть равенства прав и обязанностей. «Черные люди» («черняки», «тяглые люди») «обязаны кормить на свои средства короля, властелей, бояр и воинов и служить им», потому что те «вершат суд и справедливость», «охраняют державу от внешних врагов и от местных разбойников»1492. Автор подчеркивает, что «черные люди» Русского государства «должны понять, что свободные сословия, властели и бояре повсюду важнее и нужнее для общего блага», чем они1493.
Условием «благосостояния всех сословий и всего народа», говорит Крижанич, является «целость самовладства», подобно тому как «от целости головы зависит здоровье всех членов и всего тела»1494. Там, где «властели имеют подобающие им вольности, достоинство и преимущества над простыми людьми, там королевское достоинство бывает более высоким и более безопасным от злословия чужеземцев, и от ...нападений местного простого народа». Если боярам не хватает силы и крепости для обуздания черных людей, последние проявляют «глуподерзие» (самовольство, сопротивление). Автор приводит в качестве примера две московские «смуты» (1648 и 1662 гг.) и одну псковскую (1650 г.)1495.
Чтобы предотвратить восстание народа, надо помешать превращению «самовладства» в «людодерство». Крижанич не раз повторяет, что «король не подвластен никаким людским законам, и никто не может его ни судить, ни наказывать. Однако божьему закону и людскому суждению (или общему мнению) он подвластен»1496. Органом, через который царь (король) обращается к сословиям и «людское мнение» («суждение» сословий) доходит до царя, является «народный сейм». Крижанич называет его неоднократно1497 и считает атрибутом «совершенного самовладства».
Крижанич нигде не употребляет термин «земский собор», но из его книги видно, что «народный сейм» - это и есть земский собор, причем собор в том виде, в котором он сложился к середине XVII в. Так, автор приводит воображаемую речь «некоего царского думника» «перед всем народным сеймом»: «О благом правлении и о самовладстве». Имеется в виду «правоверное, преславное королевство боголюбивого нашего царя, государя и великого князя Алексея Михайловича всея Великой и Малой и Белой Руси самодержца». Форма обращения «думника» к сословиям такая же, как и на земских соборах: «О честные святители, властели, бояре и все сословия и чины преславного русского царства...»1498. Тема собрания: как исправить все «изъяны правления» и ввести «хорошие законы». В речи «думника» указано: «И для этого дела царь-государь нас всех созвал, чтобы все вы помогли по мере своих сил тому, что будет обретено и решено для общего блага и пользы всего народа»1499.
Хотя Крижанич, по-видимому, не ставил своей задачей рассказать о каком-то конкретном «народном сейме» на Руси и его рассказ носит обобщенный характер, прообразом для него, надо думать, послужил «уложенный» земский собор 1648-1649 гг., посвященный как раз утверждению новых законов.
В труде Крижанича приводится также речь от имени царя Алексея Михайловича. Это опять-таки не запись реального царского выступления, ибо ей предшествует такая оговорка: «А эту речь, либо иную, более подходящую, царь-государь может или сам сказать народу, или поручить ее какому-либо боярину, или изложить письменно»1500. Форму обращения царя к сословиям («Честные отцы, возлюбленные наши, князья, бояре, дворяне и весь народ русский, верные наши подданные»1501) Крижанич взял, чтобы раскрыть собственную политическую программу. Но и здесь чувствуются веяния земских соборов, открывавшихся обычно докладами правительства - самого государя или от имени государя. Что касается содержания речи, как ее излагает Крижанич, то некоторые темы, в ней поднятые (например, о недовольстве и требованиях сословий), прямо ведут к тревожной обстановке народных волнений и внутриклассовых противоречий накануне «уложенного» собора. «Чтобы вы поняли причину этой нашей речи и почему мы вас призвали, знайте же: мы убедились, что в этом нашем королевство имеются некоторые обстоятельства, которые мешают общему блаженству всего народа и на которые жалуются все сословия - духовенство, бояре, дворяне, племяне, воины, посадники и земледельцы, и ни одно сословие не довольно своей судьбой и положением»1502.
Политическое мировоззрение Крижанича противоречиво. Он сторонник неограниченной царской в части: «король - наместник божий и живой закон, и он не подвержен иным законам, кроме божьего, и король выше всех человеческих законов»1503. Но в то же время автор подчеркивает, что некоторые «верховные законы должны быть каждый год читаны в боярском собрании и подтверждены клятвой церковного собора»,1504 а «народный сейм» должен подтвердить «своей властью», что «королевская власть является наивысшей на свете»1505. Крижанич говорит о «договоре, принятом сообща всем народом», относительно избрания на царство Михаила Романова1506, об «узаконенной присяге» народу «русских королей» не допускать на престол чужеземцев1507.
Крижанич жил и писал в переломную эпоху мировой истории - переходную от феодализма к капитализму. Процесс исторического развития в этом направлении затронул и Россию, где он происходил в своеобразных формах: генезис капиталистических отношений сопровождался распространением и укреплением крепостничества. Сложная историческая действительность накладывала отпечаток и на идейные представления Крижанича, в частности, на восприятие и осознание им политических форм. Идеолог «самовладства», он мыслит его то в виде наследственной монархии Грозного, освященной авторитетом церкви, то в виде «совершенной» монархии времен Алексея Михайловича, при которой «народный сейм» (земский собор) отнюдь не ограничивает, а, напротив, санкционирует власть царя, то, наконец, в виде абсолютизма (типа будущего государства времени Петра I) с его идеей «общего блага».
Противоречия переходной эпохи от средневековья к новому времени чувствуются и в замечательном памятнике русской общественной мысли - трактате публициста первой четверти XVIII в. Ивана Тихоновича Посошкова «Книге о скудости и богатстве».
И. Т. Посошков выступает сторонником самодержавия. По его словам, «царь наш не купец, но самодержавны повелитель; как чему повелит быть, тако и подобает тому быть неизменно и нимало ни направо, ни налево неподвижно. Яко бог всем светом владеет, тако и царь в своем владении имеет власть...»1508. В изображении Посошкова самодержавный монарх выступает верховным блюстителем интересов всех сословий: «И того ради царю яко великородных и военных, тако и купечество и крестьянство блюсти, дабы никто во убожество не въходил, но вси бы по своей мерности изобилны были»1509. Создается иллюзия надклассового государства, в равной мере опекающего всех подданных.
Общественный строй Посошков мыслит не как строй антагонистический, а как совокупность определенных сословий и званий, выполняющих каждое те или иные социальные функции и государственные обязанности. Нарушение этой сложившейся системы представляется Посошкову явлением, идущим вразрез с потребностями государства. «Надобно всякому чину прямо себя вести, чтобы пред богом не погрешить и пред царем в вине не быть. И как жить, так надлежит и слыть, аще воин, то воин и да будет, и аще иного звания человек, то всяк свое звание да хранит цело». Не менее колоритно та же мысль выступает в следующем изречении со ссылкой на Евангелие от Матфея: «Сам господь бог рек, глаголя, яко един раб не может дву господам служити... Тако и воину и инаго чина человеку всякому свой чин прямо вести, а в другой предел не вступати...»1510. Исходя из этих представлений, Посошков высказывается за запрет торговли другим сословиям, кроме купечества: «и посему воину и всякому иночинцу отнюд купечествовать не подобает, но буде у кого желание х купечеству припадет, то уже в тот чин и въписатися надлежит»1511.
Эти предложения Посошкова имеют много общего со «сказками» торговых людей 60-х годов XVII в. Но у него обоснование интересов «третьего сословия», экономический вес которого усилился, приобретает развернутый характер и составляет органическую часть его общей политической программы. Купечество Посошков ставит по значению рядом с воинством: «Купечество и воинству товарыщь, воинство воюет, а купечество помогает и всякия потребности им уготовляет»; «не можно бо ни воинству без купечества быть, ни купечеству без воинства жить»; «и царство воинством разширяется, а купечеством украшается»1512.
Говоря о государстве и его внутренней политике, Посошков выдвигает на первый план проблему суда, которая стояла в центре внимания древнерусских публицистов и на протяжении предшествующих столетий. При трактовке этой проблемы автор опять-таки в соответствии со своими предшественниками исходит из понятия «правды». При его определении за основу берется давний афоризм: «Бог правда, правду он и любит», и из данной посылки выводится заключение: «Понеже судья судит имянем царским, а суд имянуется божий, того ради всячески судье подобает ни о чем тако не старатися, яко о правде, дабы ни бога, ни царя не прогневити»1513. Давая определения того, каков должен быть суд, Посошков употребляет, кроме слова «праведный», термины: «близостный», «нетрудный», «единый», «равный», «нелицеприятный» и т. д.1514 Все эти термины, буквальное значение которых сомнения не вызывает, очень, однако, не конкретны, и не всегда ясно, что реально имел в виду Посошков. Что судьям следует поступать не предвзято, справедливо, без волокиты, не брать мзды, быть доступными и т. д. - об этом много писалось в древнерусской публицистике. Так характеризовался идеал судоустройства и судопроизводства и до Посошкова и в его время. Но есть у Посошкова и такие предложения, которые выдают непосредственно историческую действительность эпохи смены сословно-представительной монархии абсолютизмом.
Автор выступает с проектом обновления состава судебных органов, замены судей из числа родовитого боярства чиновничье-бюрократическими кадрами: «...лутши изъначала ради уставления правды в суды посадить из ниских чинов, а паче из приказных людей, кои в делах искусны и страх божий в себе имут. И с ними посадить, где пристойно, и из военного чина, кии от службы отставлены, и ис купечества, в которых острота умная есть»1515. Посошков - сторонник судебной централизации и уничтожения узко корпоративных судов. Он думает, что, может быть, «великий монарх» «ради общежительства любовного» «повелит суд устроити един, каков земледельцу, таков и купецкому человеку, убогому и богатому, таков и солдату, таков и афицеру, ничим отменен, и полковнику и генералу...»1516. Если же, продолжает свою мысль Посошков, «суд будет по нынешнему и разной, служивым особливой, а прочиим чинам особливые ж», то эти отдельные органы должны быть «подсудны и во всем послушны» «единой главной канторе». Только так и «может правда уставитися»1517. «Правда» укрепляется централизованным путем. В другом месте Посошков говорит, что для «твердости в судах и во всяком правлении» «надлежит учинить особливую канцелярию, в которой бы правитель был самой ближней и верной царю»1518.
Итак, в том государстве, о котором пишет Посошков (а он рисует абсолютистское государство), суд должен стоять высоко над сословиями, «низкородным судьям» надлежит никого не бояться, «кроме бога да царя», и действовать только по царскому указу1519. Это и реальность, и видимость: реальность - потому, что значение верховной власти усилилось; видимость - потому, что классовые (феодальные) основы ее политики не изменились, хотя и осложнились.
Посошков выдвигает задачу подготовки нового судебного Уложения. При этом он рекомендует использовать опыт организации работы по созданию Соборного уложения 1649 г. Надо взять за основу текст последнего (Посошков был с ним знаком и разбирал его в своей книге), а также новоуставные и древние указные статьи, затем выписать по приказам приговоры из «вершеных дел», решения по которым не подходят ни под нормы Уложения 1649 г., ни под новоуказные статьи, и создать по таким делам «пункты новые» (новые нормы). Сводный текст, изготовленный по русским правовым источникам, по Посошкову, следует дополнить «пригодным» материалом из немецких судебников, турецких «судебных и гражданского уставов» и других «иноземных уставов»1520.
Работу по составлению нового Уложения Посошков предлагает провести так же, как это было сделано при разработке прежнего Уложения 1649 г., т. е. поручить комиссии из выборных людей от «высоких и ниских чинов» (по два или по три человека от «чина»). Автор считает желательным представительство от духовенства, чиновничества, дворянства, купечества, солдат. Это те же социальные категории (за исключением солдат), которые в XVII в. посылали своих представителей на земские соборы, в частности на соборы 1648-1649 гг. Известная демократическая тенденция проявляется в книге Посошкова в упоминании еще двух категорий, обычно на земских соборах отсутствовавших: «людей боярских», т. е. несвободных (правда, с оговоркой: «кии за делы ходят»1521, т. е. принадлежат к боярской администрации), и крестьян (с оговоркой: «кии в старостах и в соцких бывали»). Фигурируют в перечне представителей и «фискали» - порождение петровского времени1522.
Представляют интерес перечни тех качеств, которыми должны, по мнению Посошкова, овладеть «выборные». Само по себе наличие таких перечней не представляет ничего оригинального по сравнению с практикой XVII в., когда воеводы положительно отзывались о людях, посылаемых на земские соборы. Но это, как правило, отзывы канцелярские, трафаретные. К такого рода трафарету прибегает и Посошков, когда пишет, что «выборные» должны быть «правдолюбивы», «разумны». Но наряду с этим у него есть стремление сопоставить желательные для «выборных» качества с их профессией и положением в обществе. Отсюда разнообразие и индивидуализация характеристик: от «высокого чина» надо выбирать тех, «кои не горды и ко всяким нисходительны»; «от ниских чинов» - «кои не высокоумны»; от купечества - «кии во всяких делах перебывались»; от солдат - «кии смыслены и в службах и в нуждах натерлися и правдолюбивые»; от крестьянских старост и сотских - тех, которые «во всяких нуждах перебывались и в разуме смысленые»1523.
Не говорит Посошков, кто и как должен избрать комиссию «к сочинению тоя судебныя книги». Не совсем ясно и то, кем и как будет утвержден новый судебник. Текст Соборного уложения был принят земским собором. О вновь проектируемом Уложении Посошков говорит, что следует, «написав тыя новосочиненныя пункты», их «всем народом освидетельствовати самым вольным голосом, а не под принуждением...»1524. И еще не раз автор подчеркивает, что при апробации новых законов надо руководствоваться принципами «общесоветия», «народосоветия», «многосоветия»1525. «Многонародный совет» с «вольным голосом» требуется для того, чтобы не было «обиды» «как высокородным, так и нискородным, и как богатым, так и убогим, и как высокочинцам, так и нискочинцам, и самим земледельцам...»1526.
Прообразом органа, с санкции которого, по Посошкову, может быть введен в действие и обнародован судебник, является земский собор - «земля», «совет всей земли». Совпадают даже названия: «многонародный совет» - «совет всей земли»; «весь народ» - «вся земля». Неясно, однако, мыслится ли утверждение «судебной книги» тем же составом «выборных», которые ее приготовят, или предполагается, что это произойдет на расширенном совете, дополнительно созванном.
Рисуя идеализированный, даже книжный облик земского собора, Посошков при этом основывается на реальном материале живой действительности. Ведь в жизни как раз происходили и проникали на соборы конфликты «высокородных» и «нискородных», «высокочинцев» и «нискочинцев», а на долю «земледельцев» приходились основные «обиды».
Выступая с обоснованием пользы «общесоветия», под которым следует понимать государственно-политический строй сословно-представительной монархии, Посошков в то же время заявляет себя и сторонником абсолютизма. Он отводит упреки в том, что якобы «самодержавную власть народосоветием снижает», и подчеркивает, что царское слово является последним и решающим при рассмотрении нового Уложения, царский голос, следовательно, возвышается над «вольным голосом» «парода». «И, написав с совершенным общесоветлем, предложить [текст Уложения] его императорскому величеству, да рассмотрит его умная острота, и кии статьи его величеству угодны, то тыи тако и да будут, а кии непотребны, тыи да извергнутца или исправить по пристоинству надлежащему»1527. Итак, по Посошкову, принцип государственного строительства - сочетание «совершенного общесоветия» сословных представителей и «умной остроты» монарха.
Интерес к земским соборам, отчетливо проявившийся в XVI - начале XVII в., как уже говорилось, не умирает до конца XVII в., т. е. до того времени, до которого просуществовали сами земские соборы. Еще в начале XVIII в. об этом институте вспоминали, и обращение к соборам казалось целесообразным.
Нужно отметить также, что на протяжении полутора столетий (середина XVI-XVII в.) в русской публицистике проходит обсуждение вопроса о сословно-представительнои монархии в целом. Интересна основная тематика этого обсуждения: характер государства в России и других странах, государство и народ, сословное деление. Бросается в глаза, что реальная социальная действительность, выступления сословий, народные движения дают материал для размышлений и выводов. Важна, наконец, попытка сопоставления русских, местных, и иностранных порядков.
1483 Крижанич Ю. Политика. Под ред. М. Н. Тихомирова. М., 1965, с. 482.
1484 Там же, с. 549.
1485 Там же, с. 567.
1486 Там же, с. 578.
1487 Там же, с. 567.
1488 Там же, с. 572.
1489 Там же.
1490 Там же, с. 577.
1491 Крижанич Ю Указ. соч., с. 555-556.
1492 Там же, с. 559.
1493 Там же, с. 560.
1494 Там же, с. 602.
1495 Там же, с. 581, 599.
1496 Там же, с 568.
1497 Там же, с. 547, 548, 634.
1498 Там же, с 548-549.
1499 Там же, с. 549.
1500 Там же, с. 595.
1501 Там же, с 506.
1502 Там же.
1503 Там же, с 601.
1504 Крижанич Ю. Указ. соч., с. 609.
1505 Там же, с. 634-635.
1506 Там же, с. 615.
1507 Там же, с 608.
1508 Посошков И. Т. Книга о скудости и богатстве. Редакция Б. Б. Кафенгауза. М., 1937, с. 295.
1509 Там же, с. 259.
1510 Там же, с. 193.
1511 Там же, с. 104.
1512 Там же, с. 192.
1513 Там же, с. 136.
1514 Там же, с. 127, 133-136.
1515 Посошков И Т. Указ. соч., с. 171.
1516 Там же, с. 133.
1517 Там же, с. 134.
1518 Там же, с. 165.
1519 Там же, с. 171
1520 Там же, с. 161.
1521 В издании ошибочно «хотят».
1522 Там же, с. 162.
1523 Там же.
1524 Посошков И. Т. Указ соч, с. 162.
1525 Там же, с. 162-163.
1526 Там же, с 162.
1527 Там же О проектах Посошкова, касающихся государственного устройства, см. Кафенгауз Б.Б. И. Т. Посошков Жизнь и деятельность, изд. 2, М., 1951, с. 120-130.
<< Назад Вперёд>>
