Земские соборы Русского государства в XVI - XVII вв.

Тема о земских соборах занимает видное место в средневековой русской феодальной публицистике. Она поднимается уже на начальной стадии истории соборов - в середине и второй половине XVI в. На страницах памятников политической литературы фигурируют, как можно думать, упоминания сословно-представительных учреждений: царский «совет» «с ...князи и з боляры и с протчими миряны» («Беседа Валаамских чудотворцев»); совещание верховного правителя с «...воеводами и всяких чинов начальными людьми» (с «...воеводами и всеми людьми») (Пересветов); поиск царем «совета» «у советников...и у всенародных человек» (Курбский). Можно с основанием предположить, что это не просто размышления о возможных вариантах политического строя, а и воспроизведение реального опыта русской действительности.

Политическая мысль работает над вопросом о характере земских соборов. В феодальной публицистике укрепляется представление о земском соборе как органе общероссийском. В «Соборном определении» об избрании на царство Бориса Годунова сказано, что земский собор, утвердивший его царем, был собранием посланцев «от конец до конец всех государьств Российскаго царьствия». Противники Василия Шуйского считали противозаконным, что его «одною Москвою выбрали и на царство, а иные де городы того не ведают». Но высказывалось и другое мнение: вопросы престолонаследия должны решаться в Москве, которая всегда «указывала всем городом», в то время как ей другие города («ни Новгород, ни Казань, ни Астрахань, ни Псков») никогда «не указывали». Общенациональным интересам отвечала первая точка зрения, и она легла в основу той программы, которую выработало второе ополчение: созыв «общего совета» для решения вопроса о государе.

События «Смутного времени» повысили интерес к земским соборам. В феодальной публицистике после «Смуты» чувствуется стремление определить их состав, характер. Наиболее четко состав земского собора очерчен Авраамием Палицыным: «освященный собор», «царский синьклит» (боярская дума), «все воиньство» и «всенародное множество всех чинов» (представители сословий) . В зависимости от участия земских соборов в избрании царей дается оценка законности занятия ими престола. По мнению дьяка Ивана Тимофеева, Бориса Годунова избрал земский собор («вси чинове» «царского велми всего устроения»). Василий Шуйский «воздвигся кроме воли всеа земля и сам царь поставися». Решение земского собора признается выражением божественной воли в противовес людскому приговору. Религиозная санкция - непременное условие признания правомочности действий земского сооора, - не раз подчеркивает средневековая публицистика.

В XVII в. вопрос о земских соборах постепенно освобождается от церковной оболочки, рассматривается в гражданских трактатах и пропозициях государственных реформ. В середине XVII в. из дворянской среды выходит проект (стряпчего И. А. Бутурлина) о придании земскому собору устойчивого характера, о превращении его в постоянный сословно-представительный орган. Крижанич говорит о земском соборе («народном сейме») в связи с характеристикой сословного строя. Он считает сейм атрибутом «совершенного самовладства» (сословно-представительной монархии, в противоположность тирании - «людодерству»). Образец «совершенного самовладства» Крижанич видит в правлении царя Алексея Михайловича, а образец «народного сейма» (земского собора) - в «уложенном» соборе 1648-1649 гг.

Сложившийся сословный строй рисует И. Т. Посошков. Идеолог абсолютизма, он пытается сочетать в своем проекте государственного устройства принцип «совершенного общесоветия» (представительства сословий) с «умной остротой» самодержавного монарха.

Такова эволюция представителей русской публицистики о земских соборах (условно говоря - «теории земских соборов») со времени Ивана IV до времени Петра I.

<< Назад   Вперёд>>