Летом 1910 года государь с императрицей и детьми были на «Штандарте» в Англии. По дороге была трехдневная остановка в Экернфьёрде, бухте, расположенной севернее Киля, где находилось имение принца Генриха Прусского.
Наш кильский консул Дидерихсен и на этот раз любезно предоставил нам свою яхту «Форстек», на которой мы накануне прихода «Штандарта» пошли в Экернфьёрде.
Дворец в Экернфьёрде очень красив и расположен совсем близко от берега моря. Парк выходит на чудный пляж, на котором стоят два домика для раздевания, и тут же, в парке, происходило купанье обитателей замка в море.
После хорошего перехода пришли мы туда вечером и простояли на якоре целый день: сильный туман настолько задержал «Штандарт», что он пришел лишь через день, на рассвете. Еще до подъема флага царская семья съехала на берег.
На обратном пути мой муж должен был встретить «Штандарт» в Бунсбюттеле, что на Эльбе, при входе в Кильский канал. Туда же должен был первоначально прибыть император Вильгельм, но в последнюю минуту, переменив свой план, он решил встретить государя в Киле.
Пройдя Кильский канал, вдоль которого по обеим его сторонам через определенные интервалы стояли войска, яхта «Штандарт» стала на якорь в Кильской бухте и простояла там до утра следующего дня. Император Вильгельм так и не приехал. Насколько я помню он предполагал показать государю свой флот, что очевидно оказалось невозможным вследствие страшного тумана, заволакивавшего всю бухту.
Осенью мы были в Петербурге, и я была счастлива видеть папá в таком хорошем настроении. Он был полон впечатлений и воспоминаний о своей поездке по Сибири, совершенной в сентябре с министром земледелия Кривошеиным. Много рассказывал он о богатстве края, его блестящей будущности, огромном размахе всех тамошних начинаний и с убеждением повторял:
— Да, десять лет еще мира и спокойной работы, и Россию будет не узнать.
Той же осенью, государь, оставив свою семью в Дармштадте, приехал в Потсдам к императору Вильгельму.
В Потсдамском дворце был большой обед в присутствии обоих императоров. Это был самый красивый прием, который я видела при германском дворе. Огромная, великолепно декорированная зала, большое количество приглашенных и то, рождаемое дорогой и Новой обстановкой оживление, которое всегда царит на приемах за городом, создали из этого вечера на редкость красивое и оживленное торжество.
После обеда мы все представились государю. И государь и император Вильгельм были в отличном настроении.
За последний год я подружилась с падчерицей нашего генерального консула Арцимовича, американкой Мириам. Была она немного моложе меня, очень веселая и милая, и так часто бывала у нас в Берлине, что как-то ездила с нами и в Пилямонт, попав таким образом первый раз в жизни в Россию. Она тоже представлялась государю в этот день. Стояли мы, посольские дамы, в один ряд, и к каждой по очереди подходил государь. Когда дошла очередь до Мириам, я, стоя рядом, слышу следующий разговор:
— Vous êtes Américaine, n'est ce pas?
— Oui, Votre Majesté.
Мириам, не особенно хорошо говорившая по-французски, старается по-военному, четко и ясно выговаривать слова.
— Avez-vous été en Russie?
— Oui, Votre Majesté!
— Ou ça?
— A Poliamont, Votre Majesté! — Удивленный взгляд государя.
— Ou est ce que c'est?
— Je ne sais pas, Votre Majesté! — так же отчеканивает Мириам. Государь подымает брови и улыбается. Тогда Мириам спохватывается и поясняет:
— Chez le Bock's…
(— Вы американка?
— Да, Ваше Величество.
— Вы были в России?
— Да, Ваше Величество.
— Где?
— В Пилямонте, Ваше Величество.
— Где это?
— Я не знаю. Ваше Величество.
— У Бок…)
На что государь только нашелся сказать:
— Ah! — подал ей руку и заговорил со мною. Мне было так смешно, что с трудом удалось серьезно сделать реверанс. Всё еще улыбался и государь и, очевидно, под впечатлением последнего разговора, сказал мне:
— А я теперь знаю, как называется имение вашего отца, он меня, наконец, выучил: Колноберже. Какое трудное название, а сейчас я узнал название вашего имения… Государь запнулся и я ему подсказала: «Пилямонт».
В тот же вечер я первый раз дольше говорила с императрицей Августой-Викторией, и это было многим труднее, чем разговор с императором Вильгельмом. Она держалась удивительно прямо и, строго глядя на собеседника, задавала вопросы и замолкала на довольно долгое время, что действовало весьма мучительно.
Не то было с ее дочерью, молоденькой принцессой Викторией-Луизой, которая стала мне по-детски доверчиво и многословно объяснять, как чудно жить в Потсдаме и какое наслаждение переезд сюда из скучного Берлина!
<< Назад Вперёд>>
