Введение
Так, при объяснении процессов феодальной раздробленности исследователи на первый план выдвигали господство натурального хозяйства и ослабление внутрихозяйственных связей в результате развития феодальной собственности на землю. В перечень хрестоматийных причин возвышения Московского княжества в XIV в. начиная с С.М. Соловьёва и В.О. Ключевского включали его выгодное географическое положение, которое обеспечивало торговые преимущества, безопасность от ордынских набегов. Это, в свою очередь, как считалось, вызвало приток переселенцев и колонизацию1.
В качестве основных причин образования Русского централизованного государства в XV — начале XVI в. обычно называли изменения в области аграрных отношений, развитие городов, товарного производства и обращения, а также классовую борьбу2.
Указанные построения неоднократно подвергались справедливой критике исследователями. В частности, А.Е. Пресняков смог выделить некоторые политические причины развития этих процессов3.
Однако, следует подчеркнуть, многие из историков, ставивших под сомнение приоритет социально-экономических и классовых факторов в эволюции Древнерусского государства, не смогли предложить альтернативные объяснения исходя из юридической природы государственных институтов. Это, например, проблемы эволюции княжеской власти, наследования престола, развитие древнерусского права4.
В государствах с монархической формой правления власть, как правило, носит наследственный характер. В России монархическая система господствовала с периода оформления Древнерусского государства в IX в. и вплоть до начала марта 1917 г. В связи с этим огромное значение для функционирования государства и его институтов имеет правовой механизм перехода власти по наследству.
Отдельные аспекты рассматриваемой темы предоставляют новые возможности для теоретического осмысления и практического разрешения задач современного государственного строительства.
Работа может восполнить пробелы в понимании причин и механизма эволюции институтов государственной власти Древней Руси в указанный период, интерес к которым значительно возрос в последние годы.
Престолонаследие в рассматриваемый период и его влияние на процесс эволюции основных государственных институтов Древней Руси не являлись предметом отдельного комплексного исследования. Вместе с тем разделы, посвященные общетеоретическим проблемам, сравнительно-правовому анализу и типологии систем престолонаследия России и монархий мира, находим в классических трудах по государственному праву, принадлежащих перу Н.М. Коркунова, А.Д. Градовского, В.В. Сокольского, В.В. Ивановского, П.Е. Казанского и других5. Однако предметом анализа ученых был известный акт императора Павла от 5 апреля 1797 г., определявший порядок престолонаследия в России в XIX — начале XX в. Древнерусский материал авторы не анализировали.
В качестве попыток отдельно осветить вопросы престолонаследия в различные периоды русской истории следует назвать работу профессора государственного и канонического права М.В. Зазыкина «Царская власть и закон о престолонаследии в России»6. Однако рассматриваемому периоду в работе посвящено всего несколько страниц, а также отсутствует анализ самых известных фактов перехода власти.
Другая работа, претендующая на системное изложение материала, написана известным деятелем Русской православной церкви за границей архиепископом Шанхайским Иоанном (Максимовичем). Однако в работе под названием «Происхождение закона о престолонаследии в России» автор не ставил цели рассмотрения конкретного историко-юридического материала, а в большей степени стремился дать взгляд на проблему с православно-монархических позиций7.
Весьма интересная работа профессора Кильского университета П. Ниче посвящена истории престолонаследия и взаимоотношений великого князя и наследника в XIV—XV вв8.
В советский период историко-правовая наука рассматривала процесс эволюции Древнерусского государства в рамках марксистско-ленинской концепции исторического процесса, подразумевавшей безусловный приоритет социально-экономических и классовых факторов. В результате сама постановка вопроса о влиянии правовых факторов на основные вехи эволюции государства была невозможна. Соответственно, и новых работ по вопросу наследования власти не появилось. При этом отдельные сюжеты, связанные с описанием и интерпретацией подобных фактов, встречаем в обобщающих работах Б.Д. Грекова, Б.А. Рыбакова, Л.В. Черепнина, А.А. Зимина, посвященных различным периодам истории России9.
Известная активизация исследований в этой сфере началась в конце 80-х гг. XX в. Появились работы историков, специально посвященные рассмотрению отдельных сторон функционирования княжеской власти в Древней Руси. В числе других проблем в них весьма фрагментарно рассматривались вопросы наследования власти.
Источниковая база исследования включает широкий круг правовых актов, а также других видов исторических источников, которые могут быть классифицированы по различным основаниям.
I. Кодифицированные законодательные акты.
Наиболее ранним древнерусским кодифицированным актом, безусловно, является Русская Правда. При этом Краткая редакция Русской Правды вовсе не содержит норм наследственного права. Краткая Правда — сложный по составу документ. Памятник сложился в конце XI — начале XII в. Более поздняя часть — Пространная Русская Правда — содержит ряд статей, посвященных частноправовому наследованию, в частности статьи 90—95 и 98—106. Самый древний ее список дошел в составе кормчей книги, составленной в Новгороде в конце XIII в. Наше мнение о времени составления Пространной Правды и указанных статей о наследовании будет приведено ниже.
В 1497 г. был составлен первый со времен Русской Правды кодифицированный акт древнерусского права — Судебник Ивана III10. Сравнительно подробно в Судебнике рассматривались вопросы наследственного права. Однако он касался в первую очередь вопросов наследования имущества. Думается, однако, что общие правовые нормы, регулирующие наследование, по-прежнему могут быть использованы при рассмотрении вопросов престолонаследия. В частности, стержневая линия развития наследования в XV—XVI вв. заключалась в том, что в круг наследников по закону включались сыновья, а не братья покойного11. Это, в свою очередь, как будет показано ниже, вполне соответствовало тенденциям в развитии престолонаследия в XIV—XV вв. Кроме того, кодекс во многом унифицировал процедуру судебного разбирательства, закрепил сложившиеся новые порядки централизованного государства. Согласно ему, судебная власть осуществлялась княжеским судом, юрисдикция которого по первой инстанции распространялась на территорию княжеского домена и лиц, имеющих феодальную привилегию на суд князя. Со временем государь участвует в судебном процессе только в качестве надзорной инстанции. Специально вопросы распоряжения земельной собственностью Судебник прямо не регулировал. Тем не менее в ряде статей рассматривается практика разрешения судебных споров. Так, статьи 61—62 посвящены вопросам предотвращения земельных споров. Статья 63 регламентирует порядок предъявления исков по земельным вопросам12. Это важно при рассмотрении правомочий наследника при регулировании поземельных отношений. При этом надо понимать, что основной материал о престолонаследии содержится все же в княжеских духовных грамотах.
Известный материал, впрочем, касающийся частноправового наследования, находим в Псковской судной грамоте, составленной, вероятно, в 60-е гг. XV в13.
Целый ряд аспектов рассматриваемой проблемы нашли отражение в различных категориях актов. Акты обычно определяются как документы, в которых содержится юридическая фиксация отношений между определенными контрагентами14. В основу классификации уместнее всего положить деление актов на публично-правовые и частноправовые.
II. Частноправовые акты.
Критерием для выделения данной группы источников являются особенности сторон участников сделки. Это лица, вовлеченные в гражданский оборот как собственники земли. Их деятельность в качестве контрагентов сделки основана на принципе равноправия сторон и никак не связана с исполнением властных полномочий или каких-либо административно-распорядительных функций15.
Данные источники права бывают нескольких видов:
— купчая грамота — документ, который регулирует переход права собственности на основании договора купли-продажи. Это один из наиболее распространенных частноправовых актов16;
— меновные грамоты, которые связаны с договором мены или обмена17;
— данные грамоты, имеющие аналогом современный договор дарения. Особенность их в том, что в качестве стороны одаряемого в подавляющем большинстве случаев выступают храмы и монастыри;
— рядные грамоты — акты, фиксирующие договор по спорному делу, заключенный либо без суда, либо согласно судебному решению. К ним же примыкают так называемые раздельные грамоты, в которых зафиксирован договор по поводу раздела земли между собственниками, кото-рым земли принадлежали на праве совместной собственности;
— завещания — так называемые духовные грамоты, фиксирующие переход наследственной массы, власти, движимого и недвижимого имущества, в том числе и земель, от наследодателя к наследнику18. Особняком стоят духовные великих и удельных князей. Особенность их заключается в том, что великие князья рассматривали территорию княжества как родовую собственность — отчину, принадлежащую великокняжеской семье19. Следовательно, хотя по форме духовные великих князей весьма похожи на подобные частноправовые акты, однако фактически они имеют общегосударственное значение. Полагаю, что справедливо мнение ряда исследователей, считавших, что княжеские духовные можно именовать актами договорно-законодательными с элементами частноправового распоряжения20. Следовательно, в контексте рассматриваемой темы, являются одним из важнейших источников права.
III. Публично-правовые акты.
Относятся к отраслям права, обеспечивающим общий совокупный публичный интерес. Эта категория — один из основных источников работы. Для удобства использования можно предложить классификацию публично-правовых актов по критерию субъекта права.
1. Международные договоры — заключаются субъектами международного права для установления, закрепления, прекращения взаимных прав и обязанностей. В них содержатся важные сведения о генезисе древнерусского наследственного права, территориальной принадлежности отдельных территорий, сохранении и переходе суверенитета над ними из рук в руки, вопросы великокняжеского титула и некоторых аспектов правового статуса наследника. В рассматриваемый период в контексте темы данной работы представляют интерес следующие международные договоры:
—договоры Руси с греками21;
—договоры Новгорода Великого и Пскова с западными государствами: Ливонским Орденом, Ригой и Готским Берегом22;
— договоры Новгорода Великого, Москвы, Твери с Польско-Литовским государством.
2. Так называемые княжеские докончания — договоры между князья-ми внутри Руси. Это одна из самых важных и многочисленных групп актов. В княжеских докончаниях содержатся правовые нормы, дающие представления о правомочиях соправителей в сфере междукняжеских отношений. За рассматриваемый период сохранилось свыше 60 договоров, заключенных князьями Северо-Восточной Руси23.
3. Акты великокняжеской власти. Большинство документов этой группы закрепляют пожалование феодалам различных видов привилегий со стороны государства. Такие правовые акты также называются иммунитетными, или тарханными грамотами. Подавляющее большинство этих актов связано с феодальным землевладением, и, следователь-но, из них, как и из рассматриваемых ниже частных актов, в первую очередь могут быть извлечены сведения о правомочиях соправителей в сфере регулирования поземельных отношений.
Жалованные грамоты — акты, закреплявшие различные виды привилегий духовным и светским феодалам со стороны великокняжеской власти. Выделяют следующие разновидности жалованных грамот:
— жалованные льготные грамоты — временно освобождавшие от дани, ямской повинности и других повинностей;
— жалованные проезжие грамоты — освобождали от пошлин при проезде через феодальное владение;
— жалованные заповедные грамоты — содержали право владельца запрещать проезд по территории, ловить рыбу, использовать лес и т. д.;
— жалованные несудимые грамоты — устанавливали право и объем судебного иммунитета.
4. Большая группа правовых актов содержит судебные решения, в основном по земельным делам24. Преимущественно это так называемые судные грамоты и судные дела. В них подробно рассматриваются процесс и этапы судебного разбирательства по земельным делам .
IV. В Древней Руси к юрисдикции церкви были отнесены такие важные сферы, как семейное право, суд по ряду уголовных преступлений (татьба, изнасилование и т. д.). Кроме того, целые категории населения находились в юрисдикции церкви, были подсудны церковному суду25.
Источники канонического права также использовались автором.
Из них можно назвать следующие.
Источники византийского происхождения (грамоты вселенских патриархов, законы византийских императоров, памятники византийского канонического права).
Источники русского происхождения:
— решения и постановления поместных соборов Русской православной церкви;
— канонические послания и ответы церковных иерархов.
Источники канонического права государственного происхождения:
— княжеские уставы — источники права, касающиеся взаимоотношений церкви и светской власти26;
— уставные грамоты князей;
— 7 ярлыков ханов Золотой Орды российским митрополитам (XIII—XIV вв.)27.
При этом был использован ряд других исторических источников, без привлечения которых полученная картина была бы неполной. Именно поэтому привлечены материалы нарративного характера: летописи, внелетописные сказания, жития святых, дипломатическая переписка, данные нумизматики, сфрагистики и т. д.
Представляется необходимым кратко охарактеризовать эти группы исторических источников, данные из которых также используются в работе.
Летописные памятники содержат наиболее полную информацию обо всех описываемых событиях древнерусской истории.
Для начального периода следует выделить «Повесть временных лет» и Новгородскую первую летопись младшего извода. В «Повести временных лет» помимо описания событий в хронологическом порядке находим также ряд юридических документов, например договоры с греками, изложение ряда Ярослава Мудрого и другие. Кроме того, именно летописи содержат основной массив данных о переходах великокняжеских столов по наследству и обстоятельствах такого перехода.
В период раздробленности летописание интенсивно развивалось. Фактически в каждом значительном центре феодальной Руси при дворе местного князя и в крупнейших монастырях работали летописцы. Некоторые из этих летописей сохранились до наших дней. Так, в составе Ипатьевской летописи дошел Галицко-Волынский свод28.
Ипатьевская летопись — единственный комплексный источник по истории юго-западных русских земель в XII—XIV вв. Именно Ипатьевская летопись позволяет определить хронологию истории этих земель в рассматриваемый период. Анализируя Ипатьевскую летопись, М.Д. Приселков выделял несколько слоев летописной работы: Киевскую летопись князя Рюрика Ростиславича, Летописец Даниила Галицкого, летопись сыновей Даниила Романовича29. Именно такая классификация позволяет правильно выделить ключевые события истории Древней Руси в этот период. В.Т. Пашуто, исследовавший состав Ипатьевской летописи, пришел к заключению, что Летописец Даниила Галицкого и Летописец сыновей Даниила Галицкого разделяются на несколько составных частей: Летописец 1238 г., Летописец 1246 г., Летописец 1260-х гг., Летописец Василька Романовича и Летописец Владимира Васильковича30. До сих пор считалось, что киевское летописание, присутствующее в Ипатьевской летописи, обрывается на 1200 г., а следом начинается самостоятельная Галицко-Волынская летопись. Однако есть основания полагать, что киевские известия присутствуют в памятнике до монголотатарского нашествия, а Киевская летопись вошла в состав Волынского княжеского свода Даниила Романовича в качестве одного из основных источников.
В пользу этого свидетельствует то, что, во-первых, под 20-ми гг. XIII в. в Ипатьевской летописи присутствует целый цикл киевских известий, а во-вторых, еще одна такая группа встречается под 1235—1240 гг. Киевские известия Ипатьевской летописи довольно подробно освещают историю южнорусских и западнорусских княжеств. В частности, отражается деятельность черниговских князей: сыновей Игоря Святославича, пытавшихся начать объединительный процесс в Юго-Западной Руси, Михаила Всеволодовича и его сына Ростислава, стремившихся объединить в своих руках все южные русские земли. В этой части подробно пересказана деятельность Мстислава Романовича Смоленского: участие в борьбе за Галич и Киев (1206—1207 гг.), захват Киева в 1212 г., его помощь Мстиславу Удалому в новгородских делах (1215 г.), правление сыновей Мстислава Романовича Святослава и Всеволода в Новгороде (1219 и 1221 гг.) и гибель Мстислава в битве на реке Калке.
Ипатьевская летопись также освещает деятельность двух других представителей династии смоленских Ростиславичей — Мстислава Уда-лого и Владимира Рюриковича, что имеет принципиальное значение для всей истории Южной и Юго-Западной Руси в первой четверти XIII в. В дальнейшем Ипатьевская летопись, как правило, освещает историю Галицко-Волынского княжества.
Необходимо отметить, что именно Ипатьевская летопись содержит уникальные известия, в том числе знаменитое завещание Владимира Васильковича, которые позволяют реконструировать историю Галицко- Волынского княжества в середине и второй половине XIII в.
В.Т. Пашуто полагал, что данная часть летописи была написана в 1264 г. Холмским епископом Иваном: «Итак, труд епископа Ивана (в его сохранившейся части) идейно основан на предшествующем своде и в значительной мере представляет собой дополнение к нему, характеризующее государственную деятельность князя Даниила и его старшего сына Льва; поэтому мы полагаем именовать его не сводом, а летописью. Последующие редакции настолько деформировали Холмскую летопись владыки Ивана, что сделать какие-либо выводы относительно ее состава, а также датировки едва ли возможно...»31
Ипатьевская летопись включает Владимиро-Волынский свод, составленный в период правления Василька Романовича и Владимира Васильковича, содержащий негативные характеристики галицких князей, которые были введены летописцем в статью под 1267 г.32 В.Т. Пашуто установил, что Новгородская Владычная летопись содержит определенные свидетельства Южной летописи за период 1220-х гг., которые позволяют сделать более ясной общую картину политической истории Руси. Необходимо отметить, что в составе Комиссионного списка Новгородской первой летописи сохранились повесть об убиении в Орде святого князя Михаила Всеволодовича Черниговского и ряд других черниговских известий. Повесть дает дополнительные сведения, характеризующие систему ордынского владычества и соотношение власти русских князей и ханов.
Хронологию перехода киевского великокняжеского стола в первой четверти XIII в. содержит Лаврентьевская летопись. В частности, именно Лаврентьевская летопись позволяет прояснить причины борьбы за Киев смоленского князя Рюрика Ростиславича и черниговского князя Всеволода Чермного. В этой летописи присутствует также немало важных известий по истории Черниговского и Рязанского княжеств. Например, переход черниговского стола в начале XIII в. устанавливается только по Лаврентьевской летописи как первоначальному источнику Владимиро-Суздальского летописания XIV—XV вв. Именно Лаврентьевская летопись помогает реконструировать политическую историю Рязанского княжества в XII — начале XIII в. Определенное значение имеют также известия близких к Лаврентьевской летописи Радзивиловской летописи, Летописца Переяславля-Суздальского и Московской Академической летописи. М.Д. Приселков показал, что на основе Летописца Переяслав-ля-Суздальского и Радзивиловской летописи может быть восстановлен Переяславо-Суздальский Летописец. Он, в свою очередь, сохранил нам Владимиро-Суздальский летописный свод 1212 г., который можно считать первым памятником Владимирского летописания33. Этому своду предшествовали этапы Летописца во Владимире, которые М.Д. Присел-ков датировал 1175 и 1188 гг. По мнению Ю.А. Лимонова, все перечисленные летописи представляют собой отдельную ветвь летописания Владимиро-Суздальской Руси, которая восходит к своду 1212 г34.
Особую ветвь летописания представляют собой новгородские летописи, особенно Новгородская первая летопись.
Специально исследовавший Новгородскую первую летопись А.Г. Кузьмин пришел к заключению, что раннее новгородское летописание представлено двумя изводами Новгородской первой летописи. В каждом из них содержатся не только новгородские, но и общерусские известия. Источником этих известий, по мнению исследователя, является летописный свод, который В.Т. Пашуто определил как «киевский»35.
По событиям XIII—XIV вв. в Северо-Восточной Руси ценными историческими источниками, наиболее приближенными к событиям, являются: первая часть Тверского сборника, Рогожский летописец, Лаврентьевская, Симеоновская летописи, Новгородская первая летопись младшего извода и Владимирский летописец36. При этом А.А. Шахматов, М.Д. Приселков и А.Г. Кузьмин предполагали, что известия указанных летописей за этот период восходят к Московскому своду конца XIV в37.
XV в. можно смело назвать временем расцвета русского летописания. Обилие сводов, современных событиям, делает летописи весьма важным источником.
А.А. Шахматов показал, что протографом Софийской первой и Нов-городской четвертой летописей являются так называемые «Полихрон Фотия», который был составлен около 1423 г., и «Софийский временник» 1432 г. В свою очередь, на их основе в 30-е гг. XV в. возник Новгородско-Софийский свод.
Следующий по времени свод 1448 г. также отразился в Софийской первой и Новгородской четвертой летописях. В последней текст свода значительно сокращен и дополнен новгородскими известиями, и этот факт делает Софийскую первую летопись особенно ценным источником. Она дошла в двух редакциях: старшей, доведенной до 1418 г., и младшей, где текст продолжается до 1471 г. и завершается повестью о походе на Новгород под названием «Словеса избранна...»38. Наиболее подробный текст младшей редакции сохранился в Бальзеровским списке Софийской первой летописи. Датировка свода была получена А.А. Шахматовым путем расчета лет, помещенного под 1459 г., из которого следовало, что он был составлен за 11 лет до этого, то есть в 1448 г.39 Шахматов считал, что свод 1448 г. новгородского происхождения, однако М.Д. Приселков предположил, что скорее речь должна идти об общерусском митрополичьем своде40. Версия Софийской первой летописи носит выраженный антиновгородский характер, однако при описании династической борьбы в Москве в 30—40-е гг. XV в. автор соблюдает нейтралитет, называя великим князем не только Василия II, но и его соперников — галицких князей. Отсюда компромиссность — характерная особенность свода 1448 г.41 Сопоставление известий Софийской первой со всеми последующими летописями позволяет считать общерусский митрополичий свод основой всего русского летописания второй половины XV—XVI в.
Следующим по времени можно считать великокняжеский свод 1472 г. Однако ряд исследователей полагал, что ему предшествовал свод-протограф, составленный в 50-е гг. XV в.42 По мнению Я.С. Лурье, он отразился в Музейном летописце (ГБЛ, Музейное собрание, № 3271), Воронцовском сборнике (БАН, 34.2.31), а также в так называемой летописи Лавровского43. Текст Музейного летописца обрывается на 1451 г. Однако вопрос о том, действительно ли этот свод был составлен в первой поло-вине 50-х гг., остается открытым. Между тем там присутствует интереснейшая повесть о поимании и ослеплении Василия II в феврале 1446 г. Она содержит целый ряд подробностей, которые мог сообщить только очевидец. М.Д. Приселков предположил, что информатором летописца мог быть сам Василий Темный44.
Свод 1472 г. дошел в составе двух летописей: Никаноровской и Вологодско-Пермской. Никаноровская известна в списке XVII в. и продолжена до 1472 г.45 Вологодско-Пермская сохранилась в трех редакциях: первая конца XV в. — Лондонский список, вторая 20-х гг. XVI в. — Академический список, третья — середины XVI в. — Кирилло-Белозерский, Синодальный, Чертковский списки46. Текст обеих летописей в части известий XV в. почти дословно совпадает. Наиболее подробные статьи посвящены событиям 1446 г., походам на Новгород 1456 и 1471 гг. и Казанской кампании 1468-1469 гг. Основной источник великокняжеского свода — Софийская первая летопись (свод 1448 г.). Все последующие памятники великокняжеской традиции начиная со свода 1479 г. мало что добавляют к основному тексту первых двух редакций47.
Оппозиционное летописание второй половины XV в. представлено весьма широко. В целой группе летописей: Ермолинской, Софийской — первой по списку Царского, — в Устюжском летописном своде и в Сокращенных сводах, особенно в части, относящейся к XV в., но до 1471 г., — читается текст, который отличают весьма независимые суждения о поли-тике великих князей48. А.А. Шахматов, проанализировав Ермолинскую летопись, пришел к выводу, что она отражает традиции ростовского владычного летописания49. А.Н. Насонов отверг предположение о ростовском характере протографа этой группы летописей до XV в. и считал его общерусским митрополичьим сводом. Условно исследователь назвал его сводом 60-х гг. митрополитов Феодосия — Филиппа. Однако, рассматривая заключительную часть этого свода за вторую половину XV в., А.Н. Насонов вслед за А.А. Шахматовым относил ее к Ростовской традиции50. Ряд узловых моментов позволил другому исследователю летописания, Я.С. Лурье, предположить, что свод, лежащий в основе всех этих летописей, был составлен на севере, в Кирилло-Белозерском монастыре и носил оппозиционный характер51. Таковы известия о казни серпуховских детей боярских под 1462 г., панегирические рассказы о деятельности опального боярина Федора Басенка, находившегося в монастыре в ссылке, рассказ об обретении мощей ярославских чудотворцев. Весьма подробно в отличие от великокняжеской традиции описан визит Василия II в Кирилло-Белозерский монастырь из Вологды осенью 1446 г. Большим сочувствием к бывшему игумену монастыря Трифону, позже ростовскому архиепископу, проникнуто известие о его неверии в новых ярославских чудотворцев. Дата составления свода по Я.С. Лурье — начало 70-х гг. XV в. Лучше всего его текст сохранился в Устюжской летописи и Сокращенных сводах. Текстологические расхождения этих памятников с Ермолинской летописью объясняются тем, что последняя отразила новую редакцию Кирилло- Белозерского свода, составленную около 1481 г.52
Традиция Ростовского владычного летописания представлена Типографской летописью конца XV — начала XVI в. Она дошла в двух редакциях: Синодальной и Академической53. Все исследователи соглашались с ее ростовским происхождением. А.Н. Насонов определил, что в основе Типографской летописи лежал свод, который оканчивался 1489 г.54 Влияние этого свода отражает заключительная часть летописи 1423—1489 гг., тогда как первая часть близка с Московским великокняжеским сводом 1479 г. Известия Типографской летописи краткие, но оригинальные.
Другой оппозиционный свод был составлен в 80-е гг. XV в. Текст его отразился в Софийской второй и Львовской летописях55. Дело в том, что примерно с середины 80-х гг. в этих летописях встречаются отрицательные суждения о политике Ивана III. Напротив, сочувствием составителя пользуется митрополит Геронтий, пытавшийся отстаивать независимость митрополичьей кафедры от притязаний великого князя. Вероятнее всего, мы имеем дело с неофициальным монастырским сводом. К числу его уникальных сообщений относятся, в частности, известия об условиях тверской помощи Василию II в 1446 г., об отравлении в Новгороде князя Дмитрия Шемяки в 1453 г., уникальная запись о причинах смерти первой жены Ивана III Марии Борисовны Тверской и ряд других. Из более поздних следует назвать рассказ о стоянии на Угре, написанный в духе публицистического послания, архиепископа Васиана Рыло, о жестокой казни врача Антона, лечившего Ивана Ивановича. Отдельно в Львовской летописи помещено «Хождение за три моря» Афанасия Никитина. Такова картина общерусского летописания во второй половине XV в.
Из летописания местных центров особый интерес представляет новгородская традиция. Ее основа — Новгородская четвертая летопись младшей редакции56. В основной части она доведена до 1448 г., далее продолжается в Строевском списке, завершаясь интереснейшей новгородской версией описания похода 1471 г. Однако наиболее полным является текст летописи Авраамки57. В соответствии с припиской к тексту летопись составлена Авраамкой — смоленским книжником в 1495 г. Ее известия подробнее Новгородской четвертой (Строевского списка) и содержит уникальные сообщения о новгородско-московских и новгородско-псковских отношениях 60-х гг. XV в.58
Псковские летописи содержат любопытные известия о местных событиях. Однако в контексте данной работы наиболее важны сведения о чертах правового статуса наследника-соправителя по отношению к Псковской феодальной республике. Сохранилось три псковских летописи: Псковская первая (Тихановский, Архивский первый списки), Псковская вторая (Синодальный список), Псковская третья (Строевский, Архивский второй списки)59. Как показал А.Н. Насонов, в основе всех их лежит свод 1464 г.60 Псковская первая заканчивается на 1469 г. и в этой части отражает свод 1469 г. Псковская вторая завершается в 80-е гг. (свод 1486 г.). В наиболее подробной — Псковской третьей — отразился свод 1481 г.
Тверская традиция дошла в сборнике, составленном ростовским книжником в 1534 г.61 В его первой части содержится Тверской свод 1375 г., а за XV в., по мнению А.Н. Насонова, свод 1455 г. с более поздними приписками. Однако, как заметил Я.С. Лурье, известия Тверской летописи фрагментарны и в целом не отражают позиции местного великокняжеского двора62.
Уникальные известия, связанные с русским севером, содержит местное летописание — Выми, Устюга, Холмогор.
Время составления Вычегодско-Вымской, Устюжской и Холмогорской летописей — XVI—XVII вв.63 Однако, как справедливо заметил Б.А. Рыбаков, иногда позднейшие летописи несут в себе древнейшие сведения, неизвестные нам по другим источникам64. Холмогорская летопись середины XVI в. включает уникальные известия, связанные с вопросами правового статуса наследника великого князя и соправительства Ивана III и Василия II. Там впервые встречается прозвище Василия II — Темный65.
Некоторые дополнительные известия встречаются в составе трех белорусско-литовских сводов (первый — 1446 г., где за 1440—1445 гг. читается корпус смоленских известий, второй — Хроника Великого княжества литовского и жмойтского, третий — Хроника Быховца — XVI в.)66. Эти летописи можно разделить на три группы. В группу кратких можно включить следующие летописи: Супрасльскую, Слуцкую, Никифоровскую, Академическую, Виленскую. Более полные: Румянцевская, Красинского, Археологического общества, Тихонравова, Рачинского, Евреинова и Патриаршая. Наиболее полная из белорусско-литовских летописей — хроника Быховца.
Примыкают к летописям два памятника XV в. При дворе великого князя Бориса Александровича Тверского инок Фома в середине XV в. составил свое «Слово похвальное»67 . По мнению исследователей, перед нами фрагменты официального княжеского тверского летописания68. Другой памятник — «Сказание о Спасо-Каменном монастыре» — составлен в 80-е гг. XV в. и принадлежит перу игумена Троицкого монастыря Паисия Ярославова69.
Представляет определенный интерес материал, встречающийся в житиях русских святых. В этом плане интересны жития святых благо-верных князей Бориса и Глеба, Михаила Черниговского, Михаила Тверского, Александра Невского, преподобных Мартиниана Белозерского и Михаила Клопского. При этом, как показал В.О. Ключевский, к историческим сведениям, содержащимся в житиях, следует относиться с известной осторожностью.
Весьма интересным источником являются так называемые синодики, в которые записывались имена князей для церковного поминовения. Так, Любецкий синодик содержит важные сведения по генеалогии черниговских князей70. Р.В. Зотов, который исследовал Любецкий синодик, показал, что в нем записаны все князья, правившие в Чернигове начиная с сына Владимира Святого Мстислава Владимировича — и до 1400 г. Кроме того, в синодике также упомянуты князья удельных центров черниговской земли: Новгород-Северска, Курска, Путивля, Трубчевска, Новосиля, Тарусы, Оболенска, Карачева, Козельска71.
1 Соловьёв С.М. История России с древнейших времен. Соч. М., 1960-1993. Кн. 1. С. 442; Ключевский В.О. Курс русской истории. Сочинения. 1988. Т. 2. Ч. 2. С. 7; Любавский М.К. Образование основной государственной территории великорусской народности. Л., 1929. С. 33.
2 Черепнин Л.В. Образование Русского централизованного государства в XIV—XV вв.: Очерки социально-экономической и политической истории Руси. М., 1960.
3 Пресняков А.Е. Княжое право Древней Руси. Очерки по истории X—XII столетий. Лекции по русской истории. Киевская Русь. М., 1993; Он же. Образование Великорусского государства: Очерки по истории XIII—XV столетий. Петроград, 1920.
4 См., напр.: Назаренко А.В. Порядок престолонаследия на Руси X—XII вв.: наследственные разделы, сеньорат и попытки десигнации (типологические наблюдения) //Из истории русской культуры. М., 2000. Т. 1 (Древняя Русь); Плотникова О.А. Князь в системе социально-политических отношений древнерусского общества VI-XII веков: принципы властвования. М., 2006.
5 Коркунов Н.М. Русское государственное право. СПб., 1909. Т. 1. С. 257; Градовский А.Д. Начала русского государственного права. СПб., 1875. Т. 1. С. 191; Сокольский В.В. Русское государственное право. Одесса, 1890. С. 128; Ивановский В.В. Учебник государственного права. Казань, 1909. С. 396; Казанский П.Е. Власть всероссийского императора. М., 1999. С. 172-173.
6 Зазыкин М. Царская власть в России. М., 2004. С. 23—187.
7 Русская идеология. М., 2000. С. 267—375.
8 Nitche Р. Grossfurst und Thronfolger. Koln ; Wien, 1972.
9 Греков Б.Д. Киевская Русь. М.; Л, 1953; Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества в XII—XIII вв. М., 1982; Зимин А.А. Витязь на распутье. Феодальная война в России XV века. М., 1991; Он же. Россия на рубеже XV—XVI столетий. М., 1982.
10 См.: Российское законодательство X—XX веков. М., 1984—1986. (Далее — Российское законодательство.) Т. 2.
11 Развитие русского права в XV — первой половине XVII в. М., 1986. С. 138—144.
12 См.: Российское законодательство. Т. 2.
13 Российское законодательство. Т. 1.
14 Лаппо-Данилевский А. С. Очерк русской дипломатики частных актов. Петроград, 1920; Каштанов С.М. Очерки русской дипломатики. М., 1970.
15 См: Ельяшевич В.Б. Очерк развития форм земельного оборота в России // Известия С.-Петерб. политехнического ин-та. 1912. Т. 17. Отдел наук экономических и юридических; Тихомиров М.Н. О частных актах в Древней Руси // Исторические записки. 1945. Т. 17; Алексеев Ю.Г. Частный земельный акт в средневековой Руси (От Русской Правды до Псковской судной грамоты) // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1974. VI. С. 125-141.
16 Андреев В.Ф. Новгородский частный акт XII—XV вв. Л., 1986. С. 74—97.
17 Соколов А.Ф. Историческое изложение договора мены недвижимых имуществ по русским законодательным памятникам // Киевские университетские известия. 1880. Ns 9.
18 Беляев П.И. Анализ некоторых пунктов древнерусского завещания. М., 1897. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV—XVI вв. / Подгот. Л.В. Черепнина. (Далее — ДДГ). М. ; Л., 1950; Каштанов С.М. К изучению формуляра великокняжеских духовных грамот конца XIV — начала XVI в. // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1979. XI. С. 238-251.
19 Семенченко Г.В. Духовные грамоты XIV—XV вв. как исторический источник. Автореферат кандидатской диссертации (далее — АКД). М., 1983.
20 Каштанов С.М. Актовая археография. М., 1998.
21 Полное собрание русских летописей (далее — ПСРЛ). М., 1997. Т. 1. С. 32—37, 47—53.
22 Грамоты Великого Новгорода и Пскова / Под ред. С.Н. Валка (далее — ГВНП). М.; Л., 1949. № 70-77. С. 115-133.
23 ДДГ.
24 См.: Дювернуа Н.Л. Источники права и суд в Древней Руси.
25 Никодим, епископ Далматинский. Православное церковное право. СПб., 1897; Остроумов М. Очерк православного церковного права. Харьков, 1893; Суворов Н.С. Учебник церковного права. М., 2004.
26 Древнерусские княжеские уставы XI—XV вв. М., 1976.
27 Прот. Владислав Цыпин. Русское церковное право. М., 1996; Павлов А.С. Курс церковного права. Троице-Сергиева лавра, 1902.
28ПСРЛ. Т. 2.
29 Приселков М.Д. История русского летописания XI-XV вв. М. ; Л., 1959. С. 44—52.
30 Пашуто В.Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М.; Л., 1950. С. 28—29, 67, 92, 101, 109.
31 Пашуто В. Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. С. 28.
32 Шахматов А.А. Обозрение русских летописных сводов XIV—XVI вв. М. ; Л., 1938. С. 161-172.
33 Приселков М.Д. История русского летописания. С. 61.
34 Лимонов Ю.А. Летописание Владимиро-Суздальской Руси. Л., 1987.
35 Кузьмин А.Г. Начальные этапы древнерусского летописания. М., 1977. С. 10.
36 ПСРЛ.Т. 1, 15, 18.
37 Шахматов А.А. Разбор сочинения И.А.Тихомирова // Обозрение летописных сводов Руси Северо-Восточной. СПб., 1899. С. 60—62; Приселков М.Д. История русского летописания. С. 121; Кузьмин А.Г. Начальные этапы древнерусского летописания. С. 11.
38 ПСРЛ. Т. 5, 6. (Софийская первая летопись.)
39 Шахматов А.А. Общерусские летописные своды XIV—XV вв. // Журнал Министерства народного просвещения (далее — ЖМНП). 1900. Ч. CCCXXXI. № 9. Отд. 2. С. 90—176.
40 Приселков М.Д. История русского летописания. С. 150.
41 Лурье Я.С. Общерусские летописи XIV—XV вв. Л., 1976. С. 120.
42 Шахматов А.А. Общерусские летописные своды XIV—XV вв. С. 132.
43 Лурье Я.С. Общерусские летописи... С. 120.
44 Приселков М.Д. История русского летописания. С. 172.
45 ПСРЛ. Т. 27. (Никаноровская летопись.)
46 ПСРЛ. Т. 26; Тихомиров М.Н. О Вологодско-Пермской летописи // Проблемы источниковедения. Вып. 3 . М., 1940.
47 Почти идентичные тексты во всех летописях великокняжеской традиции. ПСРЛ. Т. 8, 10, 18,21,25, 28,31,33.
48 ПСРЛ. Т. 5, 27, 37. (Сокращенные своды.); Я.С.Лурье. Общерусские летописи...
49 Шахматов А.А. Ермолинская летопись и Ростовский владычный свод. СПб., 1904. С. 12-13.
50 Насонов А.Н. История русского летописания XI—XVIII вв. М., 1969. С. 270—274.
51 Лурье Я.С. Общерусские летописи... С. 207—209.
52 Лурье Я.С. Общерусские летописи... Схема на с. 186.
53 Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вторая половина XIV—XVI в. Л., 1989. Вып. 2 (вторая половина XIV—XVI в.). Часть 2. Л-Я. С. 63.
54 Насонов А.Н. Летописные памятники Тверского княжества // Известия АН СССР. VII серия. Л., 1930. № 9. С. 714-721.
55 ПСРЛ. Т. 6, 20 (половина I).
56 ПСРЛ. Т. 4. Петроград, 1915-1925.
57 ПСРЛ.Т. 16.
58 Текст летописи Авраамки доходит до 1469 г.
59 Псковские летописи (далее — ПЛ). М. ; Л., 1941. Вып. 1.; М.; Л., 1955. Вып. 2.
60 Насонов А.Н. Из истории псковского летописания // Исторические записки. М., 1946. Т. 18. С. 271-272.
61 ПСРЛ. Т. 15.
62 Словарь книжников и книжности Древней Руси. Ч. 2. С. 62—63.
63 Вычегодско-Вымская летопись // Историко-филологический сб. Сыктывкар, 1958. Вып. 4.; ПСРЛ. Т. 33, 37.
64 Рыбаков Б.А. Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи. М., 1963. С. 190.
65 Об этом подробнее см.: Лурье Я.С. Холмогорская летопись // Труды отдела древнерусской литературы Института русской литературы АН СССР (далее — ТОДРЛ). М.; Л., 1970. Т. 25. С. 138-149.
66 ПСРЛ. Т. 17, 35.
67 Инока Фомы Слово похвальное о благоверном великом князе Борисе Александровиче // Памятники литературы Древней Руси. Вторая половина XV в. М., 1982.
68 Словарь книжников и книжности Древней Руси. Ч. 2. С. 63.
69 Прохоров Г.М. Сказание Паисия Ярославова о Спасо-Каменном монастыре // Книжные центры Древней Руси XI—XVI вв. СПб., 1991. Публикация памятника. С. 155—162.
70 Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских. 1873. Кн. 4.
71 Зотов Р.В. О Черниговских князьях по Любецкому синодику и о Черниговском княжестве в татарское время. СПб., 1892. С. 24—29.
Вперёд>>
