Обзор истории русского права

   Проф. Сергеевич находит иное основание для власти старших городов над пригородами и волостями, а именно говорит («Рус. юр. древн.». T.I. С. 5. Изд. 1902): «Земля, находящаяся в пределах волости, составляет собственность ее жителей и прежде всего жителей ее главного города. Несмотря на крайнюю бедность наших летописей по всем вопросам, касающимся поземельных отношений, мы можем, однако, привести несколько свидетельств, указывающих на связь земли с городом, – связь, объяснимую только тем, что земля, часто на очень значительном протяжении от города, составляла собственность его жителей. Так, в 1067 г. киевляне требуют от князя своего Изяслава, только что потерпевшего поражение от половцев, чтобы он еще раз выступил против них, и свое требование мотивируют тем, что «половцы рассыпались по земле» (Лавр, лет.). – Но мы и теперь нередко говорим, что неприятель вторгся в нашу землю, не выражая тем притязаний на всю землю, как нашу «собственность». Она «наша» только в смысле государственной территории. Сам проф. Сергеевич признает, что термин «земля» употребляется (по его мнению, иногда) для обозначения государства (с. 1); да и весь отдел, из которого взята приведенная цитата, трактует о «государственной территории». Но может быть здесь все дело затемняет термин «земля»? Однако, проф. Сергеевич продолжает (с. 6): «Подобные же указания сохранились от Чернигова, Владимира наКлязме и Полоцка. В 1138 г. черниговцы побуждают своего князя Всеволода к миру с Ярополком Киевским на том основании, что в случае войны «он погубит волость свою» (Лавр, лет.); в 1176 г. владимирцы изгоняют Ростиславичей зато, что они грабили «волость всю» (Ипат. лет.). А термин «волость», по мнению проф. Сергеевича, обозначает именно территорию государства («термин “власть – волость” очень хорошо обозначает юридическую природу государственной территории», с. 3). Итак, казалось бы, что дело идет не о праве собственности, а о территории. Но может быть проф. Сергеевич не признает никакого различия между государственным и частным владением не только во времена доисторические, но и в конце XII в. (а по дальнейшим словам его – и до XVI в.)? Но думать так было бы с нашей стороны большой ошибкой. Мы более его склонны к признанию в древние времена смешения частного права с публичным, но полное проявление его относим ко временам незапамятным (см. с. 527, 3-е изд. нашего «Обзора»: «Право государства, исключающее все частные права лиц, может относиться лишь к древнейшим незапамятным временам», и затем, согласно с источниками, указываем в историческое время и частные права общин, самих князей, бояр и церкви). Вообще В. И. Сергеевич не склонен до признания идей общинного землевладения и всяческого коллективизма. Итак, мы, очевидно, далеки от разгадки. Дело затрудняется еще тем, что, по словам почтенного ученого, субъект права собственности весьма растяжимый: «Земля, находящаяся в пределах волости, составляет собственность ее жителей и прежде всего жителей ее главного города», но в волости находятся пригороды, князья, церковные учреждения, бояре и другие лица, владеющие землей. Кому же принадлежит эта земля «прежде всего», т. е. на правах собственности? Чтобы выйти из затруднений, мы должны бы конструировать это положение так: вся земля, на пространстве всего государства, принадлежит старшему городу, как общине; а в руках отдельных лиц (князей, бояр, церкви, других общин) остается только владение. Но мы, конечно, ошибаемся: у проф. Сергеевича приведен пример, где черниговцы говорят своему князю, что в случае войны «он погубит волость свою». Это значило бы, что вся территория принадлежит на праве собственности не жителям старшего города, а одному князю; сами жители старшей общины, не говоря о своих правах, приписывают их князю. Но мы снова ошибаемся: проф. Сергеевич приводит тут же пример: «Уведевше людие (о смерти Владимира Ярославича)… плакашася по нем; боляры акы заступника их земли (курс. проф. Сергеевича), убозии акы заступника и кормителя»; стало быть, земля принадлежит боярам и только им; остальные («убозии») в правах не участвуют, хотя бы и были жителями старшего города, которым «прежде всего» принадлежит земля. Разумеется, мы опять ошибаемся, ибо бояре жили не в одном старшем городе. Чтобы избежать всех этих затруднений, предпочитаем думать, что земля есть государственная территория, а не «собственность» как во всех вышеприведенных примерах, так и во множестве других, которые можно привести.