Когда именно положено начало епархии Сурожской, или Сугдайской, определенно не известно. Но можно думать, что жители Судака и окрестных его поселений с давних пор более или менее были просвещены христианством. К такой мысли ведут частик) смежность этих мест с епархиею Готскою, частию их положение на берегу Черного моря, где они, подобно другим южным поселениям Крыма, должны были находиться в постоянных сношениях с производившими здесь торговлю греками-христианами; а еще более то, что в четвертом веке, когда на Крымский полуостров приходили от Церкви Иерусалимской несколько миссионеров для распространения Евангелия и когда, точно утвердилось оно в стране Херсонской, все эти места до самой Феодосии и далее находились под властию Херсонеса. Известно, наконец, что не только в уставе Льва Премудрого епархия Сугдайская считалась в числе архиепископий, но и в осьмом столетии святой Стефан исповедник носил имя архиепископа Сурожского, как видно из жития его, существующего на славянском языке во многих древних списках, из коих сокращено оно и для печатной нашей Чети-Минеи.
Впрочем, из всех иерархов Сурожской епархии, бывших до половины Х в., сохранилась память только о трех, и сохранилась почти единственно в помянутом нами житии святого Стефана. О первом иерархе говорится здесь только мимоходом – то, что по смерти его сурожане пришли в Царьград к тамошнему патриарху Герману (управлял паствою с 715 по 730 г.) просить себе нового епископа. Вторым, вследствие этой просьбы, послан был к ним от патриарха Германа святой Стефан, родом каппадокиянин, пастырь ревностнейший по вере и благочестивейший. В это время император Лев Исаврянин воздвиг гонение на иконопочитателей и, преследуя их во всей своей империи, прислал, между прочим, нечестивое повеление свое и в Сурож. Святой Стефан, ревнуя о правоверии, отправился защищать его лично пред императором, смело обличил его со всем собором иконоборцев, был мучим и посажен в цареградскую темницу, предсказавши своему мучителю скорую кончину. По смерти Льва Исаврянина (741 г.) ходатайством царицы Ирины, супруги нового императора Константина Копронима, которая была дочь керченского (керченского) царя и слышала о добродетелях и чудесах святого Стефана еще в своем отечестве, он был освобожден из темницы и снова явился на свой престол. Третьим первопрестольником Сурожским был Филарет, которого святой Стефан, прозревши свое близкое к Богу отшествие, поставил вместо себя архиепископом из своих клириков.
Из того же жизнеописания святого Стефана видно, что хотя и прежде него был уже в Суроже епископ, однако ж христианство там не процветало. «В граде нашем ныне множество поганых, и мало христиан, и много еретиков злых», – говорили послы сурожские патриарху Герману и просили дать им епископа, «добре могуща учити и правити люди». А потом о святом Стефане сказано: «Сед же преподобный на архиепископском столе, за пять лет весь град крести и окрестная его».
В пределах своих эта епархия была, конечно, не обширна и, наверно, обнимала собою, по обычаю, существовавшему тогда во всей христианской Церкви, один только свой округ сурожский, а этот округ, как достоверно известно, не только в восемнадцатом, но и в четырнадцатом столетии состоял лишь из девятнадцати или восемнадцати селений, оставаясь, может быть, в таком виде с осьмого и седьмого века. В последующее время христианство процвело в епархии Сурожской, так что в одном Суроже можно было видеть даже в XVI в. множество церквей и часовен, хотя уже в развалинах.
О Фулльской (Φου̃λλα) епархии не дошло до нас почти никаких известий. Можно сказать только, что она, неоспоримо, находилась в Крыму, по соседству с епархиею Сугдайскою, с которою иначе не могла бы быть соединена в позднейшее время. И это тем несомненнее, что здесь же именно упоминается о городе Фулле, или Филле (Φυλλα), в древнем греческом жизнеописании святого епископа Иоанна Готского (VIII в.), епархия которого простиралась, как мы видели, до самого Судака; здесь же потом (в IX в.), «во фульсте языце», святой Кирилл, брат Мефодиев, пресек суеверное уважение жителей к одному великому дубу при возвращении своем из посольства к хану хазарскому для проповеди, как гласит древнейшее, современное самому святому Кириллу, его жизнеописание. Основана Фулльская епархия, может быть, еще в четвертом веке, когда приходили в Крым из Иерусалима проповедники веры и когда христианство, сделавшись господствующим в Римской империи, с особенною силою начало проникать во все окрестные страны. А в VII или VIII в. Фулльская епархия, подобно Сурожской, возведена уже была на степень архиепископии. Епархия Фулльская была, без сомнения, очень необширна, почему и присоединена впоследствии к епархии Сурожской под ведение одного архипастыря.
Если столько же кратки сохранившиеся до нашего времени сведения и об епархии Боспорской, имевшей свою резиденцию в древней знаменитой столице царства Боспорского – Пантикапее, или Боспоре, где ныне Керчь, зато эти сведения самые точные и определенные. Мы несомненно знаем, что епархия Боспорская началась, по крайней мере, с начала четвертого века, потому что на Первом Вселенском Соборе был уже ее епископ, подписавшийся: Домн Боспорский. Знаем также, что она непрерывно продолжала свое существование во весь настоящий период, как свидетельствуют имена других ее епископов, сохранившиеся в подписях последующих Соборов или случайно упоминаемые историками. Так, один епископ из Боспора (απο Βοσπορου) упоминается Созоменом в числе тех сравнительно знаменитейших благоразумием и просвещением архипастырей, которые по повелению императора Констанция должны были в 344 г. из каждого народа явиться на собор в Никомидию; этот епископ, прибывши сюда прежде других, погиб во время случившегося в Никомидии страшного землетрясения. Другой, по имени Евдоксий, присутствовал на трех поместных Соборах: Константинопольском в 448 г., когда под председательством патриарха Флавиана в первый раз произнесено было осуждение на ересь Евтихия, Эфесском в 449 г., где незаконно Евтихий был оправдан, а Флавиан осужден, и на Константинопольском же в 459 г., целию которого было прекращение усилившейся симонии. Третий, Иоанн в 519 г. подписался под отношением Константинопольского Собора к местному патриарху Иоанну о возобновлении на священных скрижалях (diptycha) имен патриархов Евсевия и Македония, которые сей новый патриарх повелел было изгладить, а в 536 г. присутствовал на новом Константинопольском Соборе, бывшем под председательством патриарха Мины. Наконец, имя четвертого епископа Боспорского, Андрея, упоминается в подписях Седьмого Вселенского Собора (в 787 г.), где читаем: «Давид, смиреннейший диакон святейшей Церкви Боспорской, вместо Андрея, достопочтеннейшего епископа своего, подписался». Равным образом, не подлежит никакому сомнению и то, что к концу настоящего периода епархия Боспорская вместе с прочими, находившимися в Крыму, включена была в число архиепископий Цареградского патриарха, под ведением которого в качестве епископии состояла она еще со времен Халкидонского Собора, по 28 его правилу.
Теперь постараемся оправдать мысль, высказанную нами выше, что во всех этих епархиях, Сурожской, Фулльской и Боспорской, могли находиться в числе христиан и славяне. Для сего стоит только разобрать, какие народы населяли здешнюю страну со времени утверждения в ней христианства, разумеется, кроме переселенцев греческих, бывших стародавними обитателями Боспора и, может быть Сурожа, равно как и других окрестных поселений. Оказывается, что с половины третьего века здесь владычествовали сарматы и цари их, коих даже имена остались известными, управляли всем Боспорским царством до 344 или до 376 г.; с следующего столетия здесь утвердились гунны (с 434 г.) и, по словам Прокопия, наполняли все пространство от Боспора до Херсонеса, следовательно, собственно то, где находились епархии Сурожская и Фулльская; так продолжалось до 669 г., когда над этими племенами, равно как над всею восточною страною Крыма до самой Готской области Дори распространили власть свою хазары. Кто же были все эти народы? Оставляя в стороне сарматов, о которых мы уже выразили свое мнение, и хазар (которые хотя распространили свою власть над Крымом, но не переселились в него, а имели свои обиталища несколько выше, в южной России, и за Доном, к Каспийскому морю), дадим ответ относительно одних только гуннов, живших в южном Крыму на протяжении епархий Боспорской, Фулльской и Сурожской постоянно во весь настоящий период.
Самые достоверные сведения о гуннах оставил в своих путевых записках Приск Ритор, находившийся в греческом посольстве к Аттиле (ок. 450 г.), свидетель не только образованный и современный, но и очевидец. Что же говорит он? Он изображает гуннов в таком виде, что нельзя не узнать в них славян или, по крайней мере, не видеть между ними по преимуществу славян. Мало того, что эти скифы (так постоянно называет Приск гуннов) стригли себе волосы в кружок, носили рубашки, обшитые узорами (крашениною), парились в банях, освещали свои жилища лучиною, встречали своего государя хлебом-солью, что даже во дворце самого Аттилы господствовали обычаи славянские, сохранившиеся у наших князей и бояр до позднейшего времени: пели песенники, действовали шуты и проч. Приск сохранил притом два слова гуннские, которые суть чисто славянские. «Нам отпускали, – говорит он, – вместо вина так называемый у туземцев мед (μεδος), а служителям нашим питье, которое варвары называют квас (καμος)». И какое значение имели славяне в составе гуннской орды, можно заключать уже из того, что некоторые из самих царей их и главнейших сановников были славянского племени или носили славянские имена: таков был, например, царь их Баламир, под предводительством коего выступили они в 374 г. из-за Дона в Европу, следовательно, еще до смешения их с здешними славянами, подпавшими их власти; таковы же имена Бориса, Влада, Бояна, Скотана и др. Прибавим к этому, что некоторые писатели принимали и вообще гуннов за племя славянское или, наоборот, называли славян гуннами, и писатели не только позднейшие – Кедрин (ок. 1057 г.), Эгингард (839), Феофан (748), но и современные гуннам – Беда Достопочтенный (673–735) и Филосторгий (VB.) – мнение, конечно, преувеличенное, но не лишенное основания.
Впрочем, сохранила история и прямые, хотя немногие, свидетельства о том, что обитавшие в Крыму гунны обращались иногда в христианство. Так, повествует она о царе их Гордом, или Горде (Γορδας), имевшем местопребывание свое вблизи Пантикапеи, что он, заключивши в 529 г. союз с императором Юстинианом, принял крещение в Цареграде, воспринят от купели самим императором и, наделенный богатыми дарами, возвратился в свою область для защищения, по условиям, римских владений в Боспоре, хотя вскоре был умерщвлен своими подданными за то, что слишком круто хотел обратить их к новой, принятой им вере, повелевши отобрать у них и расплавить их древние кумиры, серебряные и янтарные. Подобное же известно о владетеле утригуров крымских – Органе, который также крестился в самом Константинополе, получил сан патриция и, возвратившись в свои владения, уже не встретил здесь никакого себе противоборства. А на основании этих двух случаев, которые, без сомнения, потому и были замечены византийцами, что произошли торжественно в самой их столице и касались лиц важнейших по сану между крымскими гуннами, мы можем гадать и о других подобного рода обращениях, которые совершились тихо на самом полуострове Крымском в массе народа и потому остались незамеченными.
<< Назад Вперёд>>
