Торговля
Купечество, действовавшее в Астраханском крае, делилось на две группы. К первой относились лица, занимавшиеся преимущественно «отъезжим торгом», то есть осуществлявшие продажу и закупку товаров на месте и за пределами своего города. Розничная торговля, хотя многие имели лавки, была для них делом второстепенным. Основным видом занятий второй группы была розничная торговля.
Купцы, занимавшиеся «отъезжим торгом», жили во всех городах края, за исключением Гурьева. В их число входили и жители посадов и других городских слоев. К сожалению, плохая сохранность источников, особенно по Черному Яру и Царицыну, не позволяет выявить всех занимавшихся такого рода торговлей и заставляет довольствоваться неполными, а иногда и случайными данными. Всего по уцелевшим ревизским сказкам, таможенным материалам и крепостным книгам в 1718—1726 гг. удалось выявить 283 купца, занимавшихся «отъезжим торгом» (Астрахань — 169 человек, Красный Яр — 86 человек, Черный Яр — 8 человек, Царицын — 20 человек)1.
Численность купцов в городах края установлена путем суммирования данных разных источников, причем отражающих далеко не все случаи такой торговли. Это особенно относится к коллекции таможенных выписей ААО, где их число в разные годы колеблется очень резко. Так, за 1717 г. их сохранилось 4, за 1718 г. — 253, за 1719 г. — 164, за 1720 г. — 11, за 1721 г. — 2, за 1722 г. — 192 и т. д. При этом подбор по городам совершенно произволен. Но если эти данные, не рискуя впасть в ошибку, сравнивать нельзя, то по отдельным городам они дают весьма интересный и ценный материал, позволяя прежде всего судить о составе купцов.
Так, среди 169 астраханцев было 129 посадских людей, дворянин, 9 записных садовников, 3 рыбных ловца, записной каменщик, 4 воротника, патриарший «служебник», 2 звонаря, певчий и 18 живших «без чинов» «астраханских жителей». Таким образом, не входившие в посад люди составляли 23,7% занимавшихся «отъезжим торгом» астраханских купцов. В Красном Яре из 86 купцов было 67 посадских людей, 4 записных садовника, записной каменщик, 14 «красноярских жителей», то есть на долю не входивших в посад приходилось 22%. Недостаточность данных по Черному Яру и Царицыну исключает возможность процентных выкладок, но и но абсолютным цифрам видно, что там среди купцов тоже встречались не только посадские люди. В Царицыне из 20 купцов было 13 посадских людей, 2 отставных стрельца, 2 сторожа, 3 царицынских «жителя», а в Черном Яре среди 8 купцов оказались отставной солдат и 3 черноярских «жителя».
В общей массе русских купцов, втянутых в астраханский «отъезжий торг», местные жители составляли лишь около половины. Вторая половина формировалась из лиц, приписанных к разным населенным пунктам за пределами Астраханского края. Число их по тем же материалам в отдельные годы превышало 200 человек. Но деятельность местных и приезжих купцов развивалась параллельно, их деловые операции переплетались, у многих «приезжих» имелось в Астрахани налаженное хозяйство. В таких условиях рассматривать их деятельность независимо друг от друга невозможно, так как представление об астраханском рынке и его конъюнктуре получится искаженным. Основную массу приезжих купцов Астрахани составляли посадские люди из разных городов или торговые крестьяне. В 1724 г. в Астраханской таможне прошли регистрацию и уплатили пошлины за приобретенные в Астрахани товары 199 посадских людей из 36 городов и 19 торговых крестьян из 10 уездов. В августе — октябре 1725 г. Астраханская таможня зафиксировала приезд в Астрахань 109 купцов из 26 городов и 22 торговых крестьян (таблица 4).
Таблица 4. Поездки купцов из разных городов в Астрахань в 1724—1725 гг.
Операции купцов, занимавшихся «отъезжим торгом», сводились к закупке местных товаров для других городов и уездов, где после их реализации они приобретали товары, находившие сбыт в городах Астраханского края. Торговые связи Астрахани были весьма разветвленными и включали десятки населенных пунктов. По сохранившимся за 1718—1725 гг. таможенным выписям, где указаны места доставки и закупки товаров, список городов расширяется до 80 с лишним названий. К этому следует добавить, что часть товаров купцы покупали и продавали в городах, лежащих на пути их следования, а поэтому приведенную цифру следует еще увеличить.
Количество партий товаров, закупавшихся и продававшихся в разных городах, было различным. Хотя сохранившиеся на этот счет данные отрывочны, они все же позволяют подметить некоторые закономерности, наметившиеся в астраханских торговых связях. Так, выясняется, что товары для Астрахани закупались в основном на Макарьевской ярмарке, в Симбирске, Сызрани, Саратове, Казани, Нижнем Новгороде и Москве. В 1718 г. из 207 явок на эти города приходилось 168, то есть 81,1%. В августе — октябре 1725 г. из 152 записей на них же пришлось 96, или 63,1% явок. В отдельные годы от 5 до 9 явок представлялось из Ярославля, Городца, Гороховца, Романова, Чебоксар и Острогожска. Из Астрахани основной поток товаров шел на Макарьевскую ярмарку, в Москву, Нижний Новгород, Казань, Симбирск, Сызрань, Саратов, Хлынов, Ярославль. В 1724 г. (за этот год отпускная таможенная книга «на явленные деньги» сохранилась полностью) в названные города было выдано 173 из 222 выписей, или 78,3%. Таким образом, теснее всего Астрахань была связана с наиболее крупными городами Поволжья и Москвой. Прямые связи с другими городами России (Тула, Калуга, Владимир, Суздаль, Арзамас, Великий Устюг, Курск, Путивль, Воронеж) были слабее: 1—3 явки в год (таблица 5).
Таблица 5. Явки приезжих купцов на товары, ввозившиеся и вывозившиеся из Астрахани
Продолжение таблицы 5
Закупка товаров для Астрахани шла и в селах (таблица 6). Из сел, в которые отвозили астраханские товары, чаще других упоминались Лысково и Павлово, Брейтово Ярославского уезда, Усерды Костромского уезда, Воскресенское в Змеевых горах, Погост, Костенки, Никольское на горах, Решменская слобода.
Таблица 6. Явки приезжих купцов на товары, закупленные для Астрахани в разных селах России
Помимо торговли с «верховыми городами» и селами, существовали регулярные связи внутри края. В 1724 г. из Астрахани отправились в Терки 26, в Ставрополь — 21, в крепость св. Креста — 9 одних только русских купцов, а в Астрахань прибыли 33 красноярца, 5 черноярцев, 3 царицынца и 8 терчан.
Маршруты красноярских купцов шли в том же направлении, как и у астраханцев. По сохранившимся 115 явкам за 1719, 1722—1724 гг. направление их поездок рисуется так: Астрахань — 33, Черный Яр — 11, Царицын — 4, Дмитриевск — 2, Саратов — 17, Симбирск — 5, Макарьевская ярмарка — 20, Казань и Москва — по 1, Терки — 4, Ставрополь — 12, крепость св. Креста — 5 явок.
Торговые связи Царицына отличались своеобразием и шли не только вверх по Волге, но и в западном направлении, в города Воронежской и Белгородской губерний. Из сохранившихся за 1722—1723 и 1725 гг. 149 явок 109 приходилось на это направление, составляя в 1722 г. 78,6%, в 1723 г. — 62,7%, в 1725 г. — 80%. Наиболее активный обмен товарами шел между Царицыном — Воронежем (25 явок), Острогожском (21 явка), Раненбургской ярмаркой (20 явок), Курском (12 явок) и Коротояком (9 явок). От 1 до 4 явок приходилось на Елец, Тамбов, Павловск, Усмань, Новый Транжемент, Бобров на Битюке, Валуйки, Старый Оскол, Орел, Мценск и Чернь. Из остальных 40 явок 6 было в Москву, Тулу, Калугу, Боровск, а 34 явки распределялись в Поволжье: Астрахань (8), Черный Яр (7), Саратов (9), Дмитриевск, Симбирск, Нижний Новгород, Арзамас, Свияжск, Тетюши, Макарьевскую ярмарку и село Воскресенское. Данные эти не полны, по тем не менее хорошо иллюстрируют тенденцию развития торговых связей Царицына. Таким образом, Царицын служил связующим звеном между Астраханью и районами, лежавшими к западу от Волги. Если Красный Яр развивался как пригород Астрахани, а Черный Яр стал одним из пунктов на пути в Астрахань, то Царицын уже в первой четверти XVIII в. был самостоятельно развивавшимся торговым центром, постепенно набиравшим темпы роста.
Помимо торговли внутри страны, некоторые купцы совершали поездки за границу, но внешнеторговые операции не были основным видом их деятельности, а совмещались с широкой торговлей в России. Незначительность внешнеторговых операций русских купцов объяснялась сложностью морских путей, недостаточным количеством и частыми кораблекрушениями ходивших «за моря» судов, малоблагоприятными для русских условиями «заморской торговли», так как им приходилось сталкиваться с сильными конкурентами в лице армянских, индийских и персидских купцов, а также характерной для восточных стран того времени обстановкой систематического и грубого произвола местных властей.
Ярким примером трудностей, с которыми приходилось сталкиваться русским купцам в Персии, является известное дело купца гостиной сотни М. Попова. Оно возникло в 1702 г., когда М. Попов подал в приказ Казанского дворца жалобу на притеснения персидских чиновников. Сразу же по приезде в Низовую пристань русские купцы были вынуждены заплатить крупные взятки местному правителю Махмет-беку. В Шемахе другой правитель не только взыскал с них деньги, но и отобрал из их товаров то, что ему понравилось, уплатив за вещи значительно ниже их рыночной цены. Так, за 5 половинок голландского сукна вместо 666 руб. он дал 405 руб., за 9 косяков стамедов вместо 108 руб. он дал 88 руб., за 4 пуда гусиного пуха — 144 руб. вместо 172 руб., а за 2 пистолета, бархатную отделанную соболем шапку, кармазинный кафтан и украшенную серебром натруску в 50 руб. 50 коп. не заплатил ничего. Кроме того, торговые партнеры не доставили Попову часть купленного им шелка, но основные убытки он потерпел на обратном пути, когда русское судно было намеренно задержано Махмет-беком до тех пор, пока «учинилась погода противная и било на море погодою 12 дней и с якорей то судно с товарами збило и принесло к берегу». Затем товары при попустительстве Махмет-бека были разграблены, и даже жалоба самому шаху почти не дала результатов. В Москве М. Попов представил полный список похищенных товаров, цену которых определял в 10 212 руб. Когда в 1711 г. Попов умер, не оставив наследников, права на его имущество перешли государству. Но и России удалось получить из Персии товаров всего на 5229 руб., хотя цена похищенного к этому времени возросла2. Если от подобного произвола не были защищены даже столь крупные купцы, как Попов, то найти управу мелким купцам было вообще почти невозможно. Трудности, которые испытывали русские купцы в Персии, отчетливо рисуются и по материалам о деятельности посольства А. П. Волынского, направленного туда в 1715 г. и специально возбуждавшего вопрос об охране их прав3. В силу этих обстоятельств основными поставщиками восточных товаров в Астрахань оставались купцы из Исфагана, Баку, Дербента, Хивы и Бухары, а также жители астраханских восточных колоний. Но, уступая восточным купцам первенство, русские купцы все же бывали в разных портах Каспийского моря, причем некоторые астраханцы даже имели собственные морские суда.
Ассортимент вывозимых и ввозимых товаров у местных и приезжих русских купцов не отличался. В Астрахани все они закупали соль, рыбу и рыбопродукты, а также восточные товары: шелк, шелковые и бумажные ткани персидского и индийского производства, множество изделий из тканей, сафьян, кружево, пряности, рис, сухие фрукты. В одном из реестров «заморским привозным товаром», составленном в 1723 г. по астраханским данным, перечислено более 125 видов восточных товаров4, но список этот может быть дополнен. Из товаров местного производства в большом количестве вывозили сапоги, сшитые «на калмыцкую руку» и калмыцкие овчинки. Из «верховых городов» купцы привозили продукты сельского хозяйства: зерно, муку, крупу, мед, сало, масло, иногда соленые огурцы, квашеную капусту, грибы, клюкву. Из изделий русского ремесла в большом количестве привозили разного сорта холст, крашенину, пестрядь-белоглазку, серое сукно, деревянные изделия (ложки, посуду, решета, корыта, сундуки, ларцы, мебель, колеса, телеги, лапти, а также брусья, доски, луб, лыко и т. д.). Весьма пестрым был и ассортимент железных изделий русского и западноевропейского производства: различные инструменты, замки висячие и ввертные, гвозди, проволока, листовое железо, котлы, сковороды, иголки, булавки, пуговицы. Много привозилось мехов, кожаных изделий, а также различных москательных товаров и писчей бумаги. Из товаров западноевропейского производства ввозились английские и голландские сукна, немецкая выбойка, всех размеров и форм зеркала, стеклянная посуда, предметы галантереи и др.
При анализе явок отдельных купцов можно подметить, что среди связанного с астраханской торговлей купечества складывалась известная специализация. Она выражалась в том, что некоторые купцы ввозили и вывозили преимущественно определенные виды товаров: рыбу или соль, хлеб или продукты ремесла, ткани или деревянные изделия. Но предпочтение определенному товару не исключало параллельных закупок других видов товаров. Даже богатейшие рыбопромышленники и купцы, отправлявшие на Макарьевскую ярмарку крупные партии рыбы, оценивавшиеся свыше 1000 руб., не отказывались от торговли другими предметами. Поэтому специализация не получала достаточно четко очерченных форм. Это в значительной степени определялось характером купеческих операций, которые включали не только продажу, но и закупки. В таких условиях если купец вез в один конец свой основной товар, то, возвращаясь, он закупал то, что в данный момент казалось ему наиболее выгодным. Для лиц, поставлявших вверх по Волге рыбу, это могли быть и хлеб, и холст, и предметы галантереи, а чаще всего и то и другое одновременно. Характер закупок определяли также места, где завершались поездки купцов. Если это был Симбирск, то они закупали хлеб, если Москва, то товары западноевропейского и русского ремесленного производства. Но особой пестротой отличались явки с Макарьевской ярмарки. Астраханский посадский человек Р. Петров вез, например, оттуда в 1718 г. холст, пестрядь, сукно, оловянные блюда, котлы, подсвечники, бобровые шкурки, а также книги: часословы, псалтыри, новые заветы, месяцесловы и святцы. Астраханец Г. Полуехтов в том же году привез с Макарьевской ярмарки сукно голландское и сермяжное, китайку, крашенину, красную кожу, светильни, моржовую кость, беличьи шкурки, гвозди5, а М. Дмитриев, возвращаясь из Казани в 1725 г., купил для Астрахани ржаной и овсяной муки, сукно, якорь, золу, известь и 16 видов деревянных изделий6. Такого типа выписей астраханских, красноярских, царицынских и приезжих купцов сохранилось множество.
Если характер торговых операций купцов был сходным, то по объему капиталовложений в торговлю, размаху и широте маршрутов их деятельность могла отличаться весьма существенно. Прежде всего выделялась группа крупных купцов, сфера действий которых простиралась на очень большие расстояния. Входили в состав этой группы приезжие купцы гостиной сотни, отдельные торговые крестьяне, а из местных жителей — представители посадской и служилой верхушки, а также дворяне. Для них Астрахань всегда была одной из главных баз торговых операций. Купцы гостиной сотни ярославцы Лузины, например, везли из Ярославля в Архангельск кожи, из Архангельска — западноевропейские, а из Астрахани — восточные товары в Москву, Ярославль, Казань, Новгород. Астрахань была для них и рынком сбыта европейских товаров. Так, в 1702 г. из товаров, приобретенных в Архангельске, Лузины отправили в Астрахань товаров на 690 руб., меньше, чем в Москву, но больше, чем в другие города и на Макарьевскую ярмарку. Аналогичные операции проводил и казанец О. Каменев7.
Другой казанец А. М. Чернов посылал купленные в Астрахани товары в Казань, Уфу и на Ирбитскую ярмарку. В 1702 г. он продал их в Казани на 925 руб., а в Уфе — на 580 руб. Свияжский купец А. С. Карганинов, сменяв в Архангельске кожи на голландские сукна, писчую бумагу и серебряную посуду, всего товаров «по меновной цене» на 1291 руб., затем проделал такую же операцию с архангельскими товарами в Астрахани. Интересны и операции симбирянина И. Андреева. Для Астрахани он закупал хлеб и сукна, в Астрахани приобретал соль, рыбу, шелк и другие восточные товары, которые отправлял в Нижний Новгород, Казань, Кострому, Макарьевскую и Ирбитскую ярмарки. Эти операции он повторял ежегодно. Бывали его приказчики и в Москве, Вологде, Самаре, Верхотурье. Симбирянин Ф. И. Хлебников в 1701 г. купил для Астрахани на 710 руб. муки, круп, гороха, конопляного семени, а на вырученные 945 руб. приобрел там 49 022 пуда соли8.
В Астрахани к числу весьма крупных купцов относился патриарший крестьянин, а затем посадский человек Тихон Демидович Лошкарев, впоследствии более известный как Демидов. Главным предметом его торговли были рыба и восточные товары, причем рыбу он добывал на собственных промыслах, а восточные товары закупал в Персии, Баку и Дербенте. Товары Демидов возил на собственных речных и морских судах. В 1724 г. он истратил только на наем работных людей 2934 руб. Всего он нанял 229 человек на речные струги (шедшие в Саратов, Нижний Новгород и на Макарьевскую ярмарку), а также 29 человек на дербентскую бусу и 76 человек на рыбные промыслы. В 1725 г. он нанял 340 судовых работников, истратив на их наем, по неполным данным, 3254 руб. О разнообразии операций Т. Демидова свидетельствуют и 7 его явок в январе—июне 1724 г. Он отправил в Москву шелк, а в Нижний Новгород — рыбу, шелк, восточные ткани и кружева, в Ярославль — овчины, на Макарьевскую ярмарку — рыбу и лисьи шкурки, в Дербент — холст, подошвенную кожу, предметы галантереи и хмель. К сожалению, поскольку все эти товары были приобретены на «товарные деньги», цена их в явках не указана.
Крупные торговые операции вели астраханский дворянин П. Осьминкин, воротник А. Мещеряк, сын подьячего, а затем посадский человек В. И. Хомутский. В. Хомутский имел «купечество хлебное, калмыцкий торг и соляной промысел», владел морским судном и возил в Терки и Ставрополь холст, крашенину и другие ткани, муку, пеньку, пряжу, ларцы и другие товары. С 1728 г. он стал заниматься и рыбным промыслом. Сын стрельца В. А. Лоскутов, как и Т. Демидов, имел рыбные промыслы, речные и морские суда. В 1720 г. он только за одну поездку продал на Макарьевской ярмарке на 1197 руб. 46 коп. рыбы и одновременно отправил в Ставрополь мед, муку, солод, пшено, грибы, мыло, холст, сапоги, кожи, а в Хлынов — хлопчатую бумагу9.
Вторую труппу купцов, занимавшихся «отъезжим торгом», составляли лица, капиталы которых выражались несколькими сотнями рублей. Вести операции столь широкого диапазона, как первая группа, они не могли, но проявляли большую активность и отправлялись по своим торговым делам довольно далеко. Некоторые из таких купцов имели небольшие речные суда: «кладные лодки», «романовки», «коломенки» или небольшие стружки. Из астраханцев, входивших в эту группу, можно назвать посадских людей М. К. Приклонского и Г. М. Толмачева. Приклонский возил товары на своей лодке-романовке и на наемных судах. В 1724 г. он отправил на Макарьевскую ярмарку 515 пудов рыбы, икры и вязиги. Помимо Макарьевской ярмарки, Приклонский возил рыбу в Дубовку и Саратов. Г. М. Толмачев бывал по торговым делам в Нижнем Новгороде и Дербенте, имел стружок, на котором возил свои и чужие товары. У него было несколько наемных работников и 4 крепостных. Приписной резальщик С. Сапожников по торговым делам посещал Саратов. Посадские люди Т. Чечкин и Ф. Хлебников совместно владели стругом, на который нанимали 6—7 работных людей. Они ездили не только в Терки и Ставрополь, но и в Дербент. Бывал Хлебников и в «верховых городах». От 1723 г. сохранилась выданная ему выпись до Сызрани, куда он повез шелк и ладан10.
Третья группа местных купцов вкладывала в «отъезжий торг» не более 100 руб. Товары они везли в тюках, узлах и коробках на чужих «кладных лодках». Маршруты таких купцов чаще всего были короткими, но и эти купцы бывали на Макарьевской ярмарке и в приволжских городах, где закупали самые дешевые и ходовые товары: холст, пестрядь, мелкие железные изделия и т. п. Из 16 ревизских сказок этой группы торговцев удалось выяснить существенные различия между ними: двое определяли свои капиталы в 100 руб., трое — в 50 руб., один — в 40 руб., трое — в 30 руб., один — в 15 руб. и шестеро — в 10 руб.11.
Известное представление о денежных суммах, затрачиваемых астраханскими купцами на закупки товаров, дают данные таможенной книги за август — октябрь 1725 г., где фиксировались их явки из «верховых» городов и сел. В книге этой указаны не только астраханские, но и закупочные цены, что позволяет определить разницу в ценах и выгодность покупок12. Средства, которые купцы вкладывали в закупки, колебались весьма резко (таблица 7).
Таблица 7. Закупочные операции астраханских купцов в 1725 г.
Астраханские купцы затратили в совокупности на покупку товаров для Астрахани 4078 руб. 42 коп. явленных денег. По астраханским ценам, это выразилось суммой 7133 руб. 20 коп. По видам товаров, исходя из астраханской цены, эта сумма распределялась так: продукты сельского хозяйства, в основном хлеб, — 3485 руб., деревянные изделия — 544 руб. 60 коп., железные изделия — 340 руб. 15 коп., холст — 454 py6. 19 коп., прочие русские ткани — 331 руб. 76 коп., меха — 518 руб. 90 коп., кожаные изделия — 151 руб. 80 коп., прочие товары — 1306 руб. 80 коп.
Значительные колебания прослеживаются по книге 1725 г. и относительно закупок приезжих купцов (таблица 8). Так, из 12 партий нижегородских купцов 4 стоили от 130 до 258 руб., 8 партий — от 16 до 45 руб. Из 4 московских купцов двое закупили товаров на сумму от 260 до 320 руб., один — на 122 руб., один — на 46 руб. 5 саратовских купцов привезли 3 партии товаров на сумму около 300 руб., одну — в 94 и одну — в 15 руб. Приезжие купцы в целом доставили в Астрахань за то же время 135 партий товаров, затратив на их покупку более 20 000 руб. В Астрахани они были оценены в 42 294 руб. 38 коп. Кроме того, в селах было закуплено товаров на 3762 руб., что составило, по астраханской оценке, 6602 руб. 94 коп. Таким образом, в течение 3 месяцев 1725 г. все русские купцы доставили в Астрахань из «верховых» городов и сел товары (по астраханской оценке) на 56 028 руб. На долю астраханских купцов из этой суммы приходится 12,7%.
Таблица 8. Привоз товаров в Астрахань купцами из других городов России в августе—октябре 1725 г.*
При закупках товаров в селах наиболее крупные суммы била затрачены в Павлове — 998 руб. (по астраханской оценке — 1500 руб. 74 кон.), Никольском — 618 руб. 25 коп. (по астраханкой оценке — 1031 руб. 75 коп), Воскресенском — 552 руб. (по астраханской оценке — 1124 руб. 20 коп.), Погосте 540 руб. 42 коп. (по астраханской оценке — 747 руб. 47 коп.), Мамадыше — 284 руб. 30 коп. (по астраханской оценке — 850 руб. 40 коп.), Работках — 384 руб. 55 коп. (то астраханской оценке — 583 руб. 70 кап.).
Разница в ценах товаров была значительной. Однако прибыль купцов этой разницей не определялась, так как часть вырученной суммы шла на уплату пошлин, покрытие дорожных расходов, наем работных людей, расчеты с кредиторами и т. п. В число накладных расходов входили и деньги, шедшие на взятки администрации городов, лежащих на пути купца, так как в противном случае местные власти всегда могли задержать его и принести ему ощутимые убытки. Интересные данные на этот счет имеются в расходной книге приказчика купца Ф. Калмыкова, который во время поездки из Астрахани на Макарьевскую ярмарку, тщательно фиксируя свои траты, записал, что дал «в почесть» воеводам: черноярскому — 1 алтын, царицынскому — 2 алтына, казанскому — 3 рубля и чебоксарскому — 7 алтын, их людям — 21 алтын, подьячим — 19 алтын, «набережным» — 14 алтын 4 деньги, береговым стрельцам — 21 алтын, а в двух случаях подьячим и береговой охране вместе — 5 алтын 8 денег, то есть всего 5 руб. 76 коп.13. Однако прибыльность закупок для Астрахани сомнений не вызывает.
Не менее выгодными были и операции по закупке и продаже астраханских товаров. Об этом свидетельствует то, что в общих торговых оборотах русского купечества астраханские закупки занимали очень большое место. Так, по подсчетам Б. Б. Кафенгауза, в 1720 г. общая сумма от продажи астраханских товаров на Макарьевской ярмарке достигла 85 500 руб., что составило более 1/3 всего оборота этой ярмарки. Одной только астраханской рыбы и рыбопродуктов на Макарьевскую ярмарку было привезено на 36 565 руб. Из других товаров тканей было привезено на 18178 руб., шелка — на 2409 руб., мехов, кожи и овчин — на 17 792 руб., галантереи — на 1141 руб., продовольственных товаров — на 2149 руб. и прочих товаров — на 7242 руб., то есть всего на 48 956 руб. По данным Б. Б. Кафенгауза, восточные товары из Астрахани, стоившие там 33 690 руб., были проданы на Макарьевской ярмарке на 39 414 руб. Но особенно выгодными были операции по продаже рыбы, так как разница в ее оценке была очень высокой. По мнению Б. Б. Кафенгауза, она колебалась от 79 до 100%14. Известное представление об операциях отдельных купцов, занимавшихся продажей рыбы, дают книги Рыбной таможни Макарьевской ярмарки (таблица 9).
Таблица 9. Операции по продаже астраханской рыбы на Макарьевской ярмарке в 1720 г.
Наличие большого спроса на астраханскую рыбу и выгодность связанных с ее продажей сделок подтверждаются тем, что среди явок Макарьевской ярмарки встречаются явки работных людей, обслуживающих струги, шедшие из Астрахани. Среди этих работных людей были не только струговые десятники, кормщики и водоливы, но и простые бурлаки. Так, в 1719 г. только 9 струговых работников привезли: 17 800 сазанов, 2580 сомов и 110 белуг, по астраханской цене, на 964 руб. 80 коп. В 1720 г. 4 из них предъявили в Рыбной таможне от 30 до 68 белорыбиц ценой от 6 до 12 руб. за партию. Кормщик Ф. Шалопай и водолив Н. Кондратьев привезли 200 белорыбиц и 230 сомов, десятник И. Игнатьев — 570 вяленых сазанов и 400 сомов. Десятник Т. Ларионов, купивший рыбу за 97 руб., продал ее за 282 руб., а десятник И. Герасимов, истратив в Астрахани 57 руб., выручил от продажи рыбы 206 руб.15.
К сожалению, выяснить величину денежных затрат отдельных купцов на закупку астраханских товаров полностью не представляется возможным не только из-за отрывочности, но и из-за самого характера таможенных материалов. Таможенные книги и выписи, как известно, фиксировали цены партий товаров только в том случае, когда их закупали на «явленные деньги». Если же купец тратил «товарные деньги», то есть деньги, вырученные от продажи товаров, то в записях регистрировали только приобретенные им товары без указания их цены. Следовательно, источники дают сведения только о частичных затратах купцов, причем даже примерно установить долю «явленных» и «товарных» денег в их операциях по таможенным материалам не удается. Кроме того, купцы производили обмен товарами. О таких операциях упоминали в сказках в 1704 г. Я. Носов, Андреев, Карганинов и др. У купцов существовал даже особый термин «меновная цена», который употребляли, говоря о подобных сделках.
Таким образом, обращение товаров на астраханском рынке было еще интенсивнее, чем фиксируют его таможенные книги, а все выкладки, рисующие купеческие обороты по данным о «явленных деньгах», весьма относительны. Так, в астраханской книге «явленных денег» за 1724 г. из 260 явок русских купцов на астраханцев приходится всего 6 на общую сумму 528 руб. 56 коп. из 43 390 руб. 62 коп. По этим данным, доля астраханцев в обороте астраханского рынка ничтожна. Но по книге товарных денег всего за полугодие того же 1724 г. 49 из 70 явок принадлежало астраханцам, то есть доля приезжих купцов составляла 30%16. Не полно отражают привоз рыбы и сохранившиеся явки Макарьевской ярмарки 1720 г., проанализированные Б. Б. Кафенгаузом. В них не отражено прибытие рыбных стругов до 28 июня и отмечено всего 5 явок с 4 по 15 июля, то есть в самый разгар ярмарки, когда суда продолжали подходить. Сомнения вызывает и отсутствие упоминаний о таких видных торговцах рыбой, ежегодно отправляющих ее из Астрахани в огромных количествах, как гостиной сотни В. Издеберский, К. Селиванов, И. Андреев, а из астраханцев П. Осьминкин и др. Значительно больше отправляли рыбы на Макарьевскую ярмарку средние и мелкие купцы. Однако книги «явленных денег», несомненно, дают представление о денежном выражении отдельных закупочных сделок купцов. Особенно интересны они для характеристики операций купцов, приезжавших в Астрахань без товаров или привозивших в дополнение к товарам наличные деньги (таблица 10).
Таблица 10. Операции приезжих купцов на «явленные деньги» в 1724 г.**
Исходя из сведений о «явленных деньгах», А. И. Юхт выделяет как наиболее активных деятелей из приезжего купечества симбирян, нижегородцев, саратовцев и ярославцев17. Однако это деление условно, так как в основе его лежит не хозяйственная деятельность, а официальная юридическая принадлежность купцов, определяющаяся системой приписки посадских людей к городам. Фактически многие симбиряне, нижегородцы, москвичи были не менее тесно связаны с Астраханью, чем со своим родным городом. Так, гостиной сотни москвич И. Артемьев постоянно жил в Астрахани. Симбиряне В. Издеберский и братья Судаковы входили в число крупнейших астраханских рыбопромышленников, так же как и крестьяне с. Лыскова Басиловы. Их капиталы складывались не только на базе симбирского или московского хозяйства, а на основе всего комплекса их деловых операций. В условиях складывания и развития всероссийского рынка это было естественно. Местные связи купцов, характерные для времени существования областных рынков, теряли свою прежнюю силу, а термины типа «симбирянин» сохранялись лишь в силу юридической рутины и больше свидетельствовали о происхождении и местожительстве семьи купца, чем о его реальной деятельности.
Цена товаров, закупленных в Астрахани для «верховых» городов на «явленные деньги» в 1724 г., по подсчетам А. И. Юхта, составляла 48 200 руб., из которых на долю русских купцов приходилось 35900 руб.18. Общие же обороты астраханского рынка были значительно выше. Об этом свидетельствует, в частности, астраханский таможенный оклад, определявшийся в 1720—1723 гг. в 50 780 руб. В других городах края он был несравненно ниже: в Терках — 1142 руб., в Царицыне — 3780 руб., в Черном Яре — 964 руб., в Гурьеве — 48 руб. 30 коп.19.
В целом все приведенные данные показывают, что «отъезжий торг» можно отнести к числу типичных занятий для жителей городов Астраханского края.
Лиц, связанных с розничной торговлей, в городах Астраханского края было еще больше. Среди них имелись владельцы больших и богатых лавок, небольших прилавков, ларей и шалашей, лоточники, приносившие товары на базар, рыбаки, продававшие рыбу из лодок, огородники, привозившие овощи и фрукты на телегах, и др. Сословный состав таких торговцев был весьма пестрым. В купчих крепостях 1707—1710 гг. среди владельцев лавок упоминаются: 12 посадских людей, 15 мелких церковнослужителей, патриарший крестьянин, 9 стрельцов, 2 воротника, записной каменщик, кормщик, кузнец и 5 садовников, 3 вдовы, 8 подьячих, 2 дворянина, дьяк20. Судить о сословном составе владельцев торговых заведений позволяет и книга полавочного сбора 1721 г., хотя в ней нет упоминания о торговавших в лавках Русского гостиного двора», в некоторых рядах (Гарянюкий, Рыбный, Медовый и др.) и на базарах. Всего то ней удалось насчитать 160 человек, имевших собственные и наемные лавки, прилавки, шалаши и лари. Большинство купцов торговали в них сами, некоторые из них сдавали лавки в наем, другие — имели и собственные и наемные лавки, третьи — торговали только в наемных лавках (таблица 11).
Таблица 11. Сведения о владельцах лавок в Астрахани***
Местным посадским людям принадлежало 57,5 из 213 лавок, то есть 26,9%. Второе место — 10% — занимали приезжие купцы. На долю мелких церковнослужителей, а также дьяков и дворян (городовых и митрополичьих, вместе взятых) падало поровну — по 9,4% лавок, а на долю остальных групп населения приходилось 35% лавок. Что касается прилавков, ларей и шалашей, то ими в основном владели мелкие церковнослужители, вдовы и отставные стрельцы. Между владельцами лавки распределялись неравномерно. Так, из 57,5 лавок посадских людей 6,5 лавок принадлежали Т. Демидову, 10,5 лавок было у посадского человека Н. Калашникова и 9 лавок — у посадского человека Г. Кроткого. Таким образом, почти половина лавок принадлежала всего 3 лицам. Из остальных 29 посадских людей: у одного — 4 лавки, у одного — 3 лавки, у 5 — по 2 лавки, у 14 — по лавке, у одного — полулавка, а 7 человек торговали в наемных. Среди приписанных к другим городам купцов тоже были владельцы нескольких лавок. Так, 4,5 лавки принадлежали москвичу А. Крашенинникову, 4 лавки и 2 квасных шалаша было у А. Лузина, 4 лавки — у нижегородца Н. И. Мизинова. У нижегородца С. Григорьева было 7 лавок, но к 1721 г. он 3 лавки продал. Нижегородец С. Н. Кожевников имел 2 лавки. У остальных таких купцов было по лавке, но некоторые из них дополнительно снимали лавки у астраханцев.
Часть имевших лавки занимались «отъезжим торгом», что было типично для наиболее богатых купцов. Из представителей других сословий выделялись дьяк В. Кучуков, длительное время занимавший должность главного соляного надсмотрщика, и дворянин М. Смирнов. В. Кучуков имел 21 лавку, которые располагались в Большом, Сапожном, Калашном, Мясном рядах и против Русского гостиного двора. После его смерти эти лавки достались его вдове и внуку Якову, которые в 1721 г. сохраняли: вдова — 7,5 лавок, внук — 10,5 лавок. У М. Смирнова были 3 лавки и прилавок, в дополнение к которым он нанимал еще 2 лавки и 2 шалаша. Основная масса лавок строилась «в один разбор», но встречались в 2 и 3 «разбора», а одна из лавок В. Кучукова была в 10 «разборов»21.
В книге полавочного сбора 1721 г. из лавок, расположенных в Белом городе, были перечислены 139 лавок Большого, 26 лавок Сапожного и 9 лавок Ветошного рядов. Поэтому можно считать, что в 174 лавках купцы вели торговлю предметами одежды, тканями, галантереей, обувью и различными кожаными изделиями. В книге также упомянуты 21 лавка Мясного ряда и 9 калашных лавок, где продавали продукты питания. Чем торговали в лавках, разбросанных по улицам, данных нет. Лари были мучные, некоторые из шалашей — квасные.
Ценные дополнительные данные о городских купцах дают ревизские сказки 1723—1724 гг. Правда, в них редко указывалось, сколько лавок имеет купец и чем торгует, но занимавшиеся «отъезжим торгом» это отмечали, и отделить их от купцов, торгующих в городе, легко. Кроме того, в ревизских сказках встречаются данные о величине купеческих капиталов. По счастливой случайности сохранившиеся сказки торговцев, за немногим исключением, принадлежат лицам, лавки которых в книге полавочного сбора 1721 г. не упомянуты. Благодаря этому ревизские сказки, а также записи Астраханской крепостной конторы дали возможность получить сведения еще о 220 городских торговцах из местной посадской общины (таблица 12).
Таблица 12. Капиталы астраханских торговцев****
Из 33 торговцев рыбой 18 имели лавки в Рыбном ряду или на Исадах, хотя капиталы 11 из них не превышали 10 руб. 14 человек занимались одновременно рыбным промыслом. 2 из 5 мясников торговали в лавках Мясного ряда, причем И. Орлов имел собственную лавку, а И. Шадра нанимал лавку за 16 руб. в год у воротника А. Мещеряка. И. Орлов держал двух работников, которым платил 32 руб. в год, а И. Шадра нанимал работника за 10 руб. в год. Сведений о капиталах Орлова и Шадры нет, но, судя по тому, что И. А. Мясников также торговал мясом и держал 2 работников три капитале в 100 руб., И. Орлов располагал примерно такими же средствами. Из 31 торговца, имевших лавки в разных рядах, двое торговали хлебом. И. А. Смирнов имел и пекарню, где работали 5 работных людей, на наем которых он тратил 41 руб. в год. Капитал свой И. А. Смирнов определял в 300 руб. И. А. Калягин оперировал 60 руб. и торговал мукой и крупами. Посадский человек Д. Дементьев продавал рогожи, пряжу, бечевки и яловые сырые кожи в лавке Гарянского ряда. И. Сергеев имел посудную лавку и нанимал туда «лавочного сидельца».
Ф. Г. Судаков торговал в наемной лавке холстом и пестрядью. Я. Щепетинников имел лавку в Медовом ряду. Я. Иванов и Г. Прокофьев имели лавки в Мешочном ряду, где торговали шапками и другими вещами. Имели лавки также солепромышленники А. Палкин, И. Артемьев, откупщики Ф. Любимовокий и И. Щипок, садовник И. Певчек. Среди занятых «мелочным торгом» лавками владели только А. Ушаков и М. Павлов. Остальные торговали в прилавках и шалашах. Из 13 человек, торговавших на базарах, А. И. Волдырь продавал на Татарском базаре муку и просо. 5 человек торговали с рук: из них один, вел «носящей хлебный торг», а остальные имели «всякий носящей мелочной товар»22.
Ревизские сказки лиц, приписанных к государственному хозяйству, дворцовому или церковному ведомствам, редко содержат сведения об их других занятиях. Только 4 воротника сообщили, что торгуют, причем у двоих были капиталы в 15 и 20 руб., да резальщик Д. Жерноклеев определил свой капитал в 5 руб.23.
В делом для 20-х гг. XVIII в. удалось выявить 386 человек, занимавшихся розничной торговлей. К ним, не рискуя ошибиться, можно добавить торговавших в Русском гостином дворе, где имелось 75 лавок. Но фактически их было еще больше, так как при поименном учете встретились далеко не все. Так, из владельцев 16 лавок Медового ряда выявлен один, по Гарянскому ряду — 2 и один торговец лесом, хотя известно, что в Астрахани был особый базар, где продавали бревна, доски, дранку, дрова и т. п. Число занимавшихся розничной торговлей значительно возрастает и потому, что в ней принимали участие многие ремесленники, садовники и мелкие рыбопромышленники. Практически вообще провести точную грань между купцами и промышленниками или торговцами и ремесленниками в городах Астраханского края весьма трудно. Ни одна из этих специализаций в местном хозяйстве в чистом виде там фактически не встречалась, так как особенность города конца XVII — начала XVIII в. проявляется в более тесной связи населения с рынком, чем в предшествующее время. Поэтому, рассматривая другие отрасли местного хозяйства, мы будем вынуждены снова возвращаться к торговле.
Здесь была охарактеризована деятельность тех лиц, для которых этот род занятий был если и не единственным, то главным или одним из основных способов применения капитала.
1 Здесь и далее все подсчеты относительно купцов, занимавшихся «отъезжим торгом», даны на основании следующих источников: ЦГАДА, ф. 1361, д. 2, ф. 615, д. 525—529, ф. 350, д. 5465, 5549, 5466; ААО, ф. 681, оп. 67 д. 1—11, 13—31, ф. 394, оп. 1, д. 81 и 86. Далее ссылки на них при таблицах не даются.
2 ЦГАДА, ф. 77, д. 1, 1702 г., л. 2—38.
3 Армяно-русские отношения в XVIII в. Сборник документов. Ереван, 1964, № 44.
4 ЦГАДА, ф. 9, отд. 2, д. 94, л. 310—313.
5 ААО, ф. 681, стб. 7, л. 14, 21.
6 ЦГАДА, ф. 1361, д. 2, л. 25—26 об.
7 ЦГАДА, ф. 237, д. 1070, л. 4 об. — 7 об.
8 ЦГАДА, ф. 237, д. 1111, л. 3—6, 19—20, д. 1112, л. 5—7, д. 1116, л. 19—24.
9 ЦГАДА, ф. 615, кн. 525, л. 12, 55, 81—82, 122, 170 и др., кн. 526, л. 26, 48, 56—58, 84—85, кн. 528, л. 168, 186—188, кн. 529, л. 111 и др, ф. 273, д. 32 733, л. 69—70; ААО, ф. 394, д. 80, л. 1—28, д. 86, л. 6—22 и др.
10 ЦГАДА, ф. 615, кн. 525, л. 11, 23, 139, 185, 208, кн. 526, л. 55, 78, 101, кн. 528, л. 99, кн. 529, л. 48; ААО, ф. 394, д. 86, л. 12, ф. 681, стб. 4.
11 ЦГАДА, ф. 350, д. 5465, л. 16, 80, 107, 119, 122, 204, 313, 341, 394, 433.
12 ЦГАДА, ф. 1361, д. 2.
13 ЦГАДА, ф. 210, оп. 210/29, д. 943, л. 1—3.
14 См.: Кафенгауз Б. Б. Очерки внутреннего рынка России первой половины XVIII века. М., 1958, с. 143, 145, 149—150.
15 ЦГАДА, ф. 273, д. 32 733, л. 59-59 об., 62—62 об., 79-79 об.; ААО, ф. 681, оп. 6, д. 13, л. 40, 50, 72—74, 83, 91, 93.
16 ААО, ф. 394, оп. 1, д. 81, 86, л. 1—45.
17 См.: Юхт А. И. Торговые связи Астрахани в 20-х гг. XVIII в. — В кн.: Историческая география России. XII — начало XX в. М., 1975, с. 181.
18 См.: Юхт А. И. Указ. соч., с. 180—181.
19 ААО, ф. Астраханской воеводской канцелярии, оп. 1, д. 259, л. 11.
20 ЦГАДА, ф. 615, кн. 521—523.
21 ААО, ф. 394, д. 20, л. 4—8, 11, 18, 32—51, 74—75.
22 ЦГАДА, ф. 350, д. 5465, л. 21—29, 43, 76, 204—220, 309—341 и др., ф. 615, кн. 525, л. 23—25, 44, 136, кн. 526, л. 46, 76, 97, кн. 528, л. 197, 226, кн. 529, л. 82.
23 ЦГАДА, ф. 360, д. 5549, л. 406, 409, 411, 453, 483, 895.
* ЦГАДА, ф. 1361, д. 2.
** ЦГАДА, ф. 273, д. 32 733; ААО, ф. 394, oп. 1, д. 81.
*** ААО, ф. 394, oп. 1, д. 20.
**** ЦГАДА, ф. 350, д. 5465, ф. 615, д. 525—529.
<< Назад Вперёд>>
