Русско-японская война, столетие начала которой приходится на нынешний год, стала, наряду с войной англо-бурской, одной из первых войн нового смыслового содержания — войн уже не за раздел, а за передел мира. Сокрушительное — и неожиданное — поражение в этой войне «российского колосса» в очередной раз обнажило извечную русскую беду — привычку полагаться на «авось»: авось японцы не нападут, авось успеем достроить и пустить КВЖД, авось наши «солдатики» сумеют справиться с «супостатом». Из этих «авось» оправдалось лишь последнее — русская Дальневосточная армия и русский Тихоокеанский флот, в условиях едва ли не полной военной безграмотности своего высшего руководства, оказали японцам ожесточенное сопротивление — и, не произойди рокового совпадения политических, экономических и «бытовых» обстоятельств, вполне могли бы одержать в этой войне победу.
Одна из ярчайших и трагичнейших страниц русской военной истории — оборона крепости Порт-Артур, завершившаяся не падением, но позорной капитуляцией. Официальная история этой обороны известна достаточно хорошо, но, как и подобает «энциклопедической» версии событий, эта история по определению суха и лишена тех жизненных подробностей, совокупность которых и превращает официальные отчеты в Историю с прописной буквы. Иное дело — воспоминания тех, кто находился в осажденной крепости, принимал участие в отражении японских атак и оказался свидетелем сдачи Порт-Артура. Среди этих воспоминаний редакции показались особенно любопытными мемуары П.Н. Ларенко, сотрудника порт-артурской газеты «Новый край»; журналистская наблюдательность, несомненный литературный талант и четкая гражданская позиция — все это присуще книге, автор которой пояснял: «Записи дневника освещают и разъясняют ход военных событий по мере поступления сведений и фазисы жизни в осажденной крепости. Эти записи имеют целью дать верную картину происходившего, устранить всякое умышленное и неумышленное преувеличение и умаление происходивших фактов, естественно сливающихся в памяти со временем в хаотическую, перепутанную массу, если они строго не отмечены в свое время. Не претендуя на неоспоримость моих взглядов, высказываю их открыто, как сложившееся убеждение человека, не имеющего ни личных счетов, ни личных интересов в делах Дальнего Востока, кроме тех интересов, какие может иметь любой гражданин России к любому краю нашего огромного отечества, с которым он хотя немного ознакомился, как убеждения, чуждые всякой тенденции, всякого желания во что бы то ни стало обвинить одного и оправдать другого, если они того не заслуживают, если этого не подсказывают факты, ставшие уже достоянием истории. Факты, отмеченные в моем дневнике, освещают многие, но не все стороны всего происходившего до войны и во время осады и дают возможность читателю судить о многом, но не обо всем самому, поэтому я пытаюсь восполнить пробелы дневника и подвести итоги происшедшему так, как это подсказывает мне моя совесть». Главный «герой» как мемуаров Ларенко, так и осады Порт-Артура как таковой — комендант крепости генерал-адъютант A.M. Стессель. Его вина в капитуляции Порт-Артура была настолько очевидной, что вскоре после завершения русско-японской войны генерала судили и приговорили к тюремному заключению1. В Приложении к нашему изданию «Дневников» П. Ларенко читатель найдет обвинительный акт по делу A.M. Стесселя и последнее слово обвиняемого. Все материалы печатаются в современной орфографии и с незначительными сокращениями.
* * *
Русско-японская война отстоит от нас на целый век. Но память об этой войне, на которой, по выражению поэта-артурца, «с честью лилась наша русская кровь», — память не стареет. И наше издание — дань уважения героизму русских воинов, героизму, который, как несложно увидеть на страницах этой книги, признавали даже враги.
1 На вынесенный Стесселю приговор член Государственной Думы В.М. Пуришкевич отреагировал язвительной эпиграммой:
«Я слышал — Стессель Анатоль
Посажен за измену в крепость.
Какая, говорю, нелепость:
Он сдаст и эту, ma parolel»
Ma parole (фр.) — честное слово.
Вперёд>>
