Поездка в Маньчжурию
Результаты моей деятельности на новом поприще, несмотря на разорительное для меня наводнение, оказались вполне удачными: прибыль за два года работ выразилась в сумме 100 тысяч рублей. Это был первый крупный, настоящий успех после многих лет неудач и постоянных опасений лишиться последних имевшихся на руках денег. Успех вдохнул в меня новые силы, энергию и желание работать и дальше, а тут кстати началась, в конце 90-х годов, постройка русскими Китайско-Восточной железной дороги. В Сретенск из Харбина приехал помощник начальника по постройке дороги, инженера Юговича, инженер Николай Николаевич Бочаров, с целью ознакомиться с условиями сооружения западной линии. Бочаров прежде всего обратился за интересующими его сведениями ко мне, как к человеку хорошо знакомому с краем и имеющему опыт по постройке железной дороги в пределах Забайкалья. Я охотно поделился с ним своими сведениями и спустя некоторое время получил от него предложение отправиться на западную линию, в район находящихся в его ведении четырех участков, осмотреть их и взять на них подряд на работы, которые я найду более для себя подходящими. Со своей стороны он выразил желание, чтобы я взял на себя ведение работ на наиболее трудном участке, в пределах Хинганского хребта.
На это предложение я ответил согласием и в 1899 году, летом, выехал осматривать местность, по которой предполагалось проложить полотно западной линии Китайско-Восточной железной дороги.
Выбрав трех лучших из своих лошадей, я пустился в легком крытом экипаже в неведомый для меня путь, в Китай. Путешествие оказалось довольно тяжелым. Первые 400 верст до монгольско-китайского городка Хайлара нужно было ехать степью, слабо населенной кочевыми бурятами и монголами. Путь шел без единой колесной колеи, но по твердому степному грунту, и потому ехать было сносно; только по незнанию местности нередко приходилось сбиваться с дороги и блуждать. Одолеть же вторую половину пути, от Хайлара до Цицикара, протяжением в 300 верст, показалось мне убийственно трудным делом. Ехать пришлось таежной грязной колеей, избитой тяжелыми китайскими арбами, которые провозили из Цицикара в Хайлар разные товары китайского производства, а из Хайлара – всякого рода пушнину, овечью шерсть и скотские шкуры. Во время моего путешествия, в июле месяце, стояла свирепая китайская жара, сопровождаемая частыми и сильными дождями. Все речушки и ключики, встречавшиеся по дороге, были переполнены дождевой водой. Подъедешь к такой речушке, а она бурлит и кипит целым водопадом, и таких «водопадов» попадалось нам в пути немало. Что же оставалось делать? Не ждать же, когда дожди прекратятся и спадет вода. Приходилось, с риском свалиться вместе с экипажем в воду, пускаться вплавь через эти бурные стремнины, и благодаря хорошим лошадям всегда удавалось, хотя и с большими затруднениями, благополучно перебраться на твердую землю.
Таким образом перевалил я великий Хинганский хребет. Ехал я по совершенно необитаемой местности, где находилась только русская охранная стража, размещавшаяся командами по 15 человек, на расстоянии 50 верст одна от другой.
Еще одно тяжелое испытание выпало на нашу долю. На протяжении всего пути туча оводов преследовала нас и совершенно заедала лошадей. Не было никаких способов избавиться от них и спасти бедных животных; не помогали и сильно пахнувшие, острые мази, которыми мы натирали лошадей. Пока я медленно продвигался к Цицикару, преодолевая все эти дорожные препятствия, я потерял двух лошадей, заеденных оводом. Всю дорогу мы ехали с сетками на лице. При остановках в пути, когда приходилось снимать сетку с лица, чтобы поесть, оводы, вместе с пищей, попадали иногда в рот.
В Цицикаре я покинул свой экипаж и оставшуюся в живых лошадь и обратный путь совершил на китайском экипаже с парой высоких колес, который носил название «фудутунка».
Итак, я побывал в преддверии Дальнего Востока, о котором принято было говорить как о бескровном русском завоевании и где впоследствии пролилось так много русской крови. Такова судьба: никуда от нее не уйдешь…
На это предложение я ответил согласием и в 1899 году, летом, выехал осматривать местность, по которой предполагалось проложить полотно западной линии Китайско-Восточной железной дороги.
Выбрав трех лучших из своих лошадей, я пустился в легком крытом экипаже в неведомый для меня путь, в Китай. Путешествие оказалось довольно тяжелым. Первые 400 верст до монгольско-китайского городка Хайлара нужно было ехать степью, слабо населенной кочевыми бурятами и монголами. Путь шел без единой колесной колеи, но по твердому степному грунту, и потому ехать было сносно; только по незнанию местности нередко приходилось сбиваться с дороги и блуждать. Одолеть же вторую половину пути, от Хайлара до Цицикара, протяжением в 300 верст, показалось мне убийственно трудным делом. Ехать пришлось таежной грязной колеей, избитой тяжелыми китайскими арбами, которые провозили из Цицикара в Хайлар разные товары китайского производства, а из Хайлара – всякого рода пушнину, овечью шерсть и скотские шкуры. Во время моего путешествия, в июле месяце, стояла свирепая китайская жара, сопровождаемая частыми и сильными дождями. Все речушки и ключики, встречавшиеся по дороге, были переполнены дождевой водой. Подъедешь к такой речушке, а она бурлит и кипит целым водопадом, и таких «водопадов» попадалось нам в пути немало. Что же оставалось делать? Не ждать же, когда дожди прекратятся и спадет вода. Приходилось, с риском свалиться вместе с экипажем в воду, пускаться вплавь через эти бурные стремнины, и благодаря хорошим лошадям всегда удавалось, хотя и с большими затруднениями, благополучно перебраться на твердую землю.
Таким образом перевалил я великий Хинганский хребет. Ехал я по совершенно необитаемой местности, где находилась только русская охранная стража, размещавшаяся командами по 15 человек, на расстоянии 50 верст одна от другой.
Еще одно тяжелое испытание выпало на нашу долю. На протяжении всего пути туча оводов преследовала нас и совершенно заедала лошадей. Не было никаких способов избавиться от них и спасти бедных животных; не помогали и сильно пахнувшие, острые мази, которыми мы натирали лошадей. Пока я медленно продвигался к Цицикару, преодолевая все эти дорожные препятствия, я потерял двух лошадей, заеденных оводом. Всю дорогу мы ехали с сетками на лице. При остановках в пути, когда приходилось снимать сетку с лица, чтобы поесть, оводы, вместе с пищей, попадали иногда в рот.
В Цицикаре я покинул свой экипаж и оставшуюся в живых лошадь и обратный путь совершил на китайском экипаже с парой высоких колес, который носил название «фудутунка».
Итак, я побывал в преддверии Дальнего Востока, о котором принято было говорить как о бескровном русском завоевании и где впоследствии пролилось так много русской крови. Такова судьба: никуда от нее не уйдешь…
<< Назад Вперёд>>
