Нам и по сей день памятны такие слова, как «шлагбаум», «полосатые версты», «полосатые будки», «плац», «марш», «фельдъегерь», «ботфорты» и другие, связанные, как правило, с военной службой. Появились они много ранее конца XVIII века (например, слово «шлагбаум» — при Петре I, в 1716 году), но вот закрепились в нашей памяти только со времен Павла Петровича. И как будто навсегда. А с легкой руки, точнее, с легкого пера Пушкина вошли и в стихотворные тексты:
Или:
Как рассказывал впоследствии князь Петр Михайлович Волконский{70}, уже вечером того знаменательного дня 6 ноября, а точнее, в ночь на седьмое он встретил у ворот Зимнего дворца Павла I, который в сопровождении Аракчеева, Капцевича и Апрелева расставлял новые пестрые будки и часовых. Начиналась эпоха «плацев», «шлагбаумов», «ботфортов» и «фельдъегерей».
Занятия, как говорил сам Павел, строились теперь «по-нашему, по-гатчински». Уже на следующее утро, то есть 7 ноября, император начинает обычное гатчинское времяпрепровождение. С той лишь разницей, что теперь все это происходит не в Гатчине, а в Петербурге. Очень рано, уже в девятом часу, Павел Петрович совершает свой первый верховой выезд по городу. Сопровождает его Александр Павлович, который, по его собственным словам, вынужден терять свое время на исполнение обязанностей простого унтер-офицера.
В одиннадцатом часу монарх присутствует при первом вахтпараде. Интересно, что с этого дня вахтпарад приобретает важное, прямо-таки государственное значение. И затем, уже на долгие годы, становится непременным ежедневным занятием будущих русских самодержцев.
Вот как описывал свое первое впечатление от начальных дней царствования Павла уже знакомый нам Николай Саблуков:
«Явились новые лица, новые сановники. И как они были одеты, о Боже! Несмотря на все наше горе по случаю кончины императрицы, мы от смеха держались за бока при виде этого маскарада. Великие князья Александр и Константин явились в своих новых мундирах; они напоминали собою старые портреты немецких офицеров, вышедших из своих рамок».
Уже с первого дня царствования государь ежедневно отдает «при пароле» приказы наследнику. Они подписываются цесаревичем и скрепляются Аракчеевым. И такой порядок продолжается более 4-х месяцев, вплоть до отъезда двора на коронацию в марте следующего 1797 года.
Острый на язык Ростопчин дал императору обидное прозвище «гатчинский капрал». И вот этот самый «капрал» уже с первых дней берется смирять высокомерие екатерининских вельмож, в том числе и военных, причем без разбору, поголовно. Начинает с развода.
Ну а что же творится на разводе? Русская гвардия еще не знает, как поведет себя новый император. И услышав из его уст поощрение, выраженное в сомнительно-приветственном тоне, в грубой и грозной форме: «Что же вы, ракалии, не маршируете? Вперед, марш!», — гвардейцы не знают, как реагировать. Недоразумение происходит от ожидаемой команды «ступай!». Но, оказывается, согласно «Гатчинскому уставу», команда эта там, у них в Гатчине давно была заменена иностранным словом «марш». И естественно, что эта команда, пока что чуждая слуху екатерининских солдат, вызвала минутную заминку.
Неприятное впечатление от павловских новаций усиливает и бестактно-грубоватый Аракчеев. Например, при инспектировании им, по поручению императора, Екатеринославского полка Аракчеев называет прославленные знамена этого соединения «екатерининскими юбками». Так что нетрудно себе представить, с каким негодованием слушают его оскорбительные изречения екатерининские офицеры.
Первый высочайший приказ, отданный «при пароле» его Императорскому Высочеству Александру Павловичу уже 7 ноября, состоял из следующих десяти статей:
«1-е. Пароль Полтава.
2-е. Его императорское величество император Павел принимает на себя шефа и полковника всех гвардии полков.
3-е. Его императорское высочество великий князь Александр Павлович в Семеновский полк полковником.
4-е. Его императорское высочество великий князь Константин Павлович в Измайловский полк полковником.
5-е. Его императорское высочество великий князь Николай Павлович в Конную гвардию полковником.
6-е. Полковник Аракчеев комендантом в городе.
7-е. Адъютанты при его императорском величестве императоре Павле Петровиче назначаются: генерал-майор Плещеев, генерал-майор Шувалов, бригадир Ростопчин, полковник Кушелев, майор Котлубицкой и камер-паж Нелидов, который и жалуется в майоры.
8-е. Полковник Аракчеев в Преображенский полк штабом.
9-е. Подполковнику Кологривову быть в эскадроне гусар, как в лейб, так и в его полку и казаками, что и будет составлять полк, прочее ж поступать по уставу.
10-е. Господам генералам другого мундира не носить, кроме того корпуса, которому принадлежат; вообще, чтоб офицеры не носили ни в каком случае иного одеяния, как мундиры».
На том и завершается первый высочайший приказ. На следующий день, 8 января, одних «омундиренных» ждет нечаянная радость, а вот других… В приказе граф Н. И. Салтыков пожалован фельдмаршалом. Бригадир Ростопчин, полковники Кушелев, Аракчеев и Обольянинов — в генерал-майоры. Подполковник Кологривов — в полковники.
Повелено было также в этот день, «чтобы все отпускные гвардии офицеры непременно явились в свои полки в срок по узаконению. Все офицеры, не исправляющие должности, так как камергеры, камер-юнкеры, выключаются из полков вон».
На следующий день 9 ноября, продолжаются производства. Генерал князь Репнин пожалован в фельдмаршалы. А «адъютант его императорского величества императора Нелидов производится в подполковники». За какие же заслуги этот счастливец менее чем через два месяца, то есть 1 января 1797 года, получит чин полковника, а затем в том же году еще и чин генерал-майора, анненскую ленту и звание генерал-адъютанта? Все объясняется очень просто: он ближайший родственник Екатерины Нелидовой — пассии императора.
Однако при всех этих возвышениях собственных подчиненных он, Павел, надо отдать ему должное, остается в прежнем чине, как и был в пору наследничества. Приказ объявляет: «Его императорское величество император сохраняет звание генерал-адмирала во флоте».
10 ноября. Снова приказ: «…Желающие в отставку гвардии офицеры, по указу о вольности дворянства, выслужившие год, отставляются с повышением одного чина, а не выслужа год, тем же чином».
11 ноября генерал-поручик Мелиссино пожалован в генерал-аншефы.
О Мелиссино можно бы рассказать и поподробнее. Именно благодаря этому добросердечному генералу, тогдашнему директору кадетского корпуса, Алексей Аракчеев стал кадетом. Причем одним из лучших в корпусе. Здесь же, при корпусе, он оставлен учителем арифметики, геометрии и артиллерии.
Некоторые современники полагали тогда, что повышение генерала в звании не обошлось без ходатайства перед императором Аракчеева.
Приказ же от 12 ноября отмечен крайней оригинальностью. «Его императорское величество император всемилостивейше пожаловал графа Чернышева в фельдмаршалы по флоту, которому, однако, не быть генерал-адмиралом».
На этих чинах щедрые милости нового императора не кончаются. По меткому выражению современника, то был не дождь, а ливень всяких милостей и пожалований. Что касается орденов, то Павел «не раздавал, а разметывал их». И снова среди многих десятков отмеченных и Алексей Аракчеев. Так что недавние генералы Ростопчин и Аракчеев сверх поименованных наград получают еще и анненскую ленту. А лично Аракчеев — еще и знаменитую впоследствии вотчину Грузино, под Новгородом.
<< Назад Вперёд>>
