§3. Первые частные предприниматели: Морозов, Строгановы и другие
Следует оговориться, что Морозов был не просто представителем одного из боярских родов. Борис Иванович Морозов был "свояком" царя Алексея Михайловича, т. е. мужем сестры царицы, и главой российского правительства. По выражению иностранца Мейерберга, он "держал по своему произволу скипетр, чрезвычайно еще тяжелый для руки юноши". Б. И. Морозов возглавлял четыре важнейших приказа, в том числе Приказ Большой казны — главное финансовое ведомство государства. Его жесткая финансовая политика, увеличение налогов, в частности, налога на соль, о котором речь пойдет особо, вызвала народное восстание. По требованию восставших царь был вынужден удалить с государственных постов своего воспитателя Б. И. Морозова и созвать Земский собор — тот самый Земский собор, который официально установил крепостное право. Таким образом, говоря о предпринимательской деятельности Морозова, нужно учитывать и его связь с государственной властью.
Морозов использовал крестьянские текстильные промыслы, организовав территориальное разделение труда. Пряжа, изготовленная в подмосковных селах, поступала боярину в виде оброка, затем отсылалась в села Нижегородского уезда, где из нее готовилось полотно. В одном из сел "польские люди — ткачи" (т. е. военнопленные, задержанные в России в период польско-шведской интервенции) ткали по заказу боярина широкие полотна (1,5 аршина), которые в России ткать еще не умели, и учили этому местных крестьянок. Правда, мы не знаем, готовились ли эти ткани на продажу.
Но Морозов занимался не только текстильным производством. Главное место в его промышленной деятельности занимало изготовление поташа. У него было 17 "будных майданов" — заведений по производству поташа, и сбыт их продукции за границу приноси ему до полмиллиона рублей выручки в год (в переводе на деньги начала XX в.).
По словам Кильбургера, члена шведского посольства в России, поташ "составлял главную торговлю России", т. е. был главным предметом ее экспорта. Торговля поташом составляла государственную монополию, т. е. весь произведенный в стране поташ поступал в распоряжение государства и государством продавался за границу.
В 60-е годы XVII в. 75% всего поступавшего в казну поташа поставляли 10 бояр и дворян. Именно они, владельцы лесов и зависимых работников из крестьян, только и были в состоянии заниматься этим производством. При этом 56% всего поступавшего в казну поташа давали промыслы Морозова.
Каждый будный майдан был самостоятельным предприятием, на котором было занято до десяти работников. Перечень рабочих специальностей ("будники", "воштари", "поливачи" л др.) свидетельствует о разделении труда. Следовательно, по этому показателю майданы можно считать мануфактурами. Работу каждого майдана контролировал "дозорщик", который вех приходно-расходную книгу.
Таким образом, если текстильное производство в хозяйстве Морозова — это лишь внесение организационных элементов в существовавшие и прежде промыслы, то поташ производился на предприятиях, созданных владельцем.
Монополия на сбыт поташа за границу приносила казне высокий доход. Например, в 70-х гг. XVII в. в Вологде пуд пота ша обходился казне в 22 коп., а продавался за границу за 70 коп. Часть поташа производилась на казенных Арзамасски промыслах, а в 80-х гг. и все частные промыслы перешли в ведение Большой казны, т. е. была установлена государственная монополия не только на экспорт, но и на производство поташа.
В имениях Морозова было организовано и железоделательное производство. В Звенигородском уезде боярин построил в XVII в. железоделательный завод, на котором работало 20 поляков из военнопленных. Завод был "вододействующим", т. е. его механизмы приводились в движение от водяного колеса. Это значит, что там была доменная печь, потому что только для нее требовалось механическое дутье и механические молоты. Такие доменные заводы принято относить к мануфактурному производству.
В другом имении, около Нижнего Новгорода, железо плавили в "домницах", т. е. по обычной технологии крестьянских промыслов. Очевидно, здесь, как и текстильном производстве, боярин использовал уже существовавший промысел.
Действовали в имениях Морозова и винокуренные заведения, где перерабатывалось зерно его вотчин, что было выгоднее, чем продавать его. Морозову принадлежали также кирпичные и кожевенные заведения, мукомольные мельницы и рыбные промыслы. В этих отраслях работа была организована традиционно. Рыбные промыслы существовали еще в Киевской Руси; кирпич обычно заготовлялся при строительных работах; в кожевенном деле, как и в текстильном, Морозов использовал существовавшие до этого промыслы, а муку в России давно мололи не ручными жерновами.
Таким образом, в хозяйстве Морозова сочеталось использование крестьянских промыслов с организацией новых железоделательных, поташных и винокуренных заведений, достигавших иногда стадии мануфактуры. Заметим, впрочем, что эти заведения возникали в отраслях, связанных с государственным хозяйством и государственными потребностями. Естественно, на предприятиях Морозова использовался крепостной труд, а в традиционных промыслах практиковалась барщина или продукция поступала боярину в виде оброка.
Промышленное предпринимательство Морозов сочетал с оптовой торговлей. Он не только продавал хлеб, производимый в собственных имениях, но занимался также скупкой, перепродажей зерна и других сельскохозяйственных продуктов и вел экспортную торговлю хлебом и кожами.
После его смерти осталось в кабалах, т. е. розданных в долг под проценты, около 80 тыс. руб. (1,4 млн руб. на деньги начала XX в.). Следовательно, Морозов к тому же был еще и одним из крупнейших ростовщиков.
Итак, один из первых, крупнейший по тем временам предприниматель — не горожанин, не бюргер, а боярин-феодал1.
В числе первых промышленных предпринимателей России были не только бояре. Второй род крупнейших промышленников — Строгановы, на солеваренных промыслах которых по реке Каме в XVII в. работали тысячи людей.
Выдвинувшись из крестьян, Строгановы достигли такого могущества, что превратили Западный Урал в свою вотчину, хотя не были ни боярами, ни дворянами. Но они вели для государства промысел, обеспечивая огромный доход казне, да к тому же действовали в пограничных землях, обороняя русское государство с востока. Поэтому им были даны такие права, что их владения стали фактически государством в государстве — со своими городами, крепостями, войском. Они же начали в завоевание Сибири: именно они организовали и снарядили поход Ермака. А базой этого могущества был солеваренный промысел.
На Урал Строгановы пришли с севера. В конце XV — начале XVI вв. поморские крестьяне Строгановы в городе Соли Вычегодской на Северной Двине стали скупать имевшиеся там соляные варницы у крестьян и посадских людей. Таким образом, они не стали основателями производства, а лишь использовали традиционный промысел. Впрочем, варницы и земли они не столько покупали, сколько получали через ростовщическую деятельность. Они давали деньги в долг, а когда должник не мог вернуть ссуду с процентами, его имущество переходило в собственность кредитора. Таким образом, в руках Строгановых сконцентрировались варничные угодья и дворы с хозяйственными постройками, в которых разместилась их огромная семья и дворовые люди. Во второй половине XVI в. они уже стали полновластными хозяевами в Соли Вычегодской, и в 1586 г. там вспыхнуло даже народное восстание против притеснений Строгановых, — восстание не против государства или феодалов, а против промышленных предпринимателей из крестьян.
Кроме соляного промысла, Строгановы вели обширную торговлю, скупая на Урале пушнину у хантов и манси и продавая ее через Архангельск иностранцам. Создавая для скупки пушнины опорные базы, они закрепились на Каме. К этому времени Строгановы уже имели прочные связи с правительством, оказывая важные услуги государству и лично Ивану Грозному, поэтому по их просьбе в 1558 г. им передаются обширные земли Прикамья. Согласно полученной грамоте, в их распоряжении оказалась практически вся территория нынешней Пермской области — по реке Каме и ее притокам, "от устья и до вершин". Строгановы писали в своем прошении, что это "пустые" земли, т. е. земли без людей. Русского населения там действительно не было, там жили только манси и коми. Центром новых владений был сначала основанный Строгановыми город Орел (откуда была отправлена дружина Ермака на завоевание Сибири), а когда Кама, меняя русло, стала подмывать городские стены и затоплять город, пришлось построить новый город — Новое Усолье.
Если в начале XVI в. Строгановы еще числились крестьянами, то к концу этого века они уже стали купцами, а в XVII в. получили почетное звание "именитых людей". Дворянами они становятся только в XVIII в.
Итак, главная отрасль их хозяйства — соляной промысел. Соляная промышленность в России занимала особое положение. Во-первых, изначально это было относительно крупное товарное производство. Соляные источники были не везде и обычно оказывались в чьей-либо собственности. Выварка соли требовала устройства соляных варниц, на каждой из которых работало не менее 10—12 человек. Кроме того, требовалась дополнительная рабочая сила для вспомогательных операций — заготовки дров для выпаривания соли из рассола, добывания самого рассола, доставки готовой соли на места продажи. Поэтому солеварение требовало вложения определенных капиталов и привлечения значительного числа крепостных или наемных работников. Это был традиционный крестьянский промысел, но состоявший из относительно крупных производственных единиц.
Во-вторых, соль относилась к числу казенных монополий. Правда, солью пока торговало не государство, но продажа соли велась под его контролем и облагалась высокими пошлинами. Так, в конце XVII в. государство устанавливало цену соли, выручка с каждого пуда продаваемой соли шла в казну, а при продаже остальных четырех казна забирала десятую часть выручки.
Строгановы, однако, не ограничивались добычей соли. В составе их хозяйства функционировали металлургическое и кожевенное производства и рыбно-звероловный промысел. Металлургическое производство имело вспомогательный характер. Для соляных варниц требовалось металлургическое оборудование: буровые инструменты (рассол добывался из-под земли), "црены", на которых выпаривалась соль, и многое другое. Поэтому уже в Соли Вычегодской Строгановы имели несколько кузниц. Позже они стали добывать и перерабатывать медную и железную руду на Урале около Пыскорского монастыря. Впрочем, техника медеплавильного и железоделательного "заводов" Строгановых оставалась на уровне крестьянских промыслов. Оба эти завода они впоследствии передали Пыскорскому монастырю.
Кожевенные мастерские у Строгановых были в Соли Вычегодской, Вологде, Ярославле, Казани и в уральской вотчине. Но и это производство оставалось на уровне крестьянских промыслов и, очевидно, имело вспомогательный характер.
В XVI веке Строгановы организовали промысловую колонию на Новой Земле. Их люди добывали там моржей, нерпу, рыбу и китов-косаток.
В этом многоотраслевом хозяйстве использовался как наемный, так и принудительный труд. В монографии А. А. Введенского по истории хозяйства Строгановых2 говорится о "дворовых", "крепостных" и "холопах", которые на них работали, о том, что уже в 1570 г. у Строгановых в Соли Вычегодской было 600 дворовых людей, в основном ремесленников разных специальностей, что именно из дворовых состояла колония на Новой Земле. Он пишет, что "крепостные мастера" Строгановых выполняли работы, требовавшие специальных знаний и навыков, а наемные работники — вспомогательные работы, в частности, погрузку и перевозку соли. Из холопов выдвигались управители, приказчики, квалифицированные ремесленники — "крепостная интеллигенция", по выражению А. А. Введенского.
Однако юридический статус этих зависимых людей следует уточнить. Это не крепостные, поскольку крепостное право было установлено лишь в середине XVII в., а работа Введенского охватывает XV—XVII вв., т. е. в основном период до установления крепостного права. К тому же и позже владеть крепостными разрешалось только дворянам. Дворовыми принято называть крепостных, которые не имели своего хозяйства и работали при дворе феодала. Если люди Строгановых не являлись крепостными, то их нельзя назвать и дворовыми. Очевидно, часть этих людей находилась в кабальной зависимости. Другая часть — люди, поступившие к ним на постоянную службу.
Еще в Киевской Руси согласно "Русской Правде" человек, поступивший на службу в "тиуны" (приказчики) без специально оговоренных условий, считался холопом. Отношение к такого рода личной зависимости тогда было несколько иным, чем во времена позднего крепостничества, и четкой границы между положением вольного и зависимого человека еще не было. Несомненно, положение холопа-приказчика или мастера по солеварению было намного выше, чем грузчика соли из наемных.
Таким образом, на службе у Строгановых находилась большая группа людей, бывших в разных формах зависимости. В сущности, это был патриархальный клан, в котором высшие служащие находились в одном положении с дальними родственниками.
Особое место в этой группе занимали иностранцы. На службе у Строгановых состоял, например, голландец Брюнель, купец и мореплаватель. Он ездил с их товарами в Антверпен и Париж. В результате войн с Литвой, Ливонией и Швецией в распоряжении государства оказывался "полон" (военнопленные). Их можно было выкупить у государства. Приказчики Строгановых ездили в Москву и Ярославль отбирать людей нужной квалификации среди этих пленных и увозили их в свои владения.
А на неквалифицированные вспомогательные работы нанимались временные работники — на сезон, на срок, а иногда на выполнение определенной работы (перевезти соль, например). Вот их то А. А. Введенский и называет наемными.
Составной частью хозяйства Строгановых было сельское хозяйство. Но если у боярина Морозова, имевшего около 300 сел и деревень и десятки тысяч зависимых крестьян, сельскохозяйственное производство представляло самостоятельную отрасль, служившую основой всех остальных, то у Строгановых оно играло вспомогательную роль. Для содержания зависимых людей, действия соляных промыслов требовалось много хлеба, овса и сена. Закупать все это в условиях слабого еще развития рыночных отношений, да к тому же не в Москве или Ярославле, а на восточной окраине, было дорого, сложно, а часто даже и невозможно. Поэтому хозяйство строилось на натуральной основе и необходимые сельскохозяйственные продукты производились на месте.
Организация сельскохозяйственного производства в сольвычегодских и камских владениях различалась. В Соли Вычегодской земли были заселены поморскими крестьянами и переходили в собственность Строгановых мелкими участками через покупку или заклад. Обычно прежние владельцы оставались на этих участках в качестве "половников", обязанных отдавать новым владельцам земли до половины урожая.
В камской вотчине при ее пожаловании Строгановым, как уже сказано, русских крестьян не было вообще. Земля стала заселяться русскими крестьянами уже после этого. "Строгановы привлекали крестьян льготными условиями, в частности, освобождением от государственных повинностей. Повинности же в пользу Строгановых были легкими и даже почетными: выборные из крестьян должны были присутствовать при взвешивании соли, контролируя приказчиков, проверять пригодность соляных судов к предстоящей навигации и т. п. Коренное же население этих мест, коми-пермяки, широко использовалось на соляных промыслах в качестве наемных работников. Появилась даже поговорка-дразнилка "пермяк — соленые уши" (при переноске кулей с солью часто соль просыпалась на уши) А необходимые сельскохозяйственные продукты закупались у крестьян, частью производились непосредственно при промыслах.
Обширными были и торговые операции Строгановых. В Ар хангельск их приказчики везли пушнину и мешками серебряные деньги, закупая у иноземных купцов доставленные из Западной Европы товары. Из сведений о поездках Брюнеля, и фактов приглашения на службу европейских моряков можно заключить, что строгановские люди и сами совершали торговые поездки в Антверпен, Стокгольм и Париж. Известно, что на верфях Строгановых около Архангельска были построены два судна по западному образцу для экспедиции в устье Оби.
Другим узловым пунктом связей Строгановых была Калуга: через этот город они везли товары на Украину и в Литву — соль, иноземные изделия из Архангельска и восточные из Средней Азии, потому что приказчики Строгановых торговали и со Средней Азией. Итак, основные направления торговли Строгановых: восток (пушнина); Украина и Польша; Средняя Азия (бухарские товары).
Столь обширная торговля увеличивала связь Строгановых с государством. Уже в середине XVI в. они выполняют поручения правительства по закупке хлеба, в 70-х гг. обеспечивают Астрахань овсом, крупами и толокном. Когда Ивану Грозному требуется много пушнины, он обращается непосредственно к Строгановым. К ним обращаются и за деньгами — Строгановы выступают в роли банкиров Ивана Грозного.
Следует отметить еще одну сторону деятельности Строгановых — культурную. В их мастерских родилась знаменитая строгановская школа иконописи. В начале XVII в. в их личной библиотеке было около двух тысяч книг — огромное количество по тем временам3.
Строгановы были крупнейшими, но не единственными предпринимателями недворянского происхождения. Хозяйство торгового человека из Ярославля Светешникова во многих отношениях похоже на хозяйство Строгановых. Светешников тоже занимался солеварением, но если Строгановы с солеварения и начинали, то Светешников начал с торговли.
Соляные промыслы Светешникова находились на Волге — около Костромы и Самары. На промыслах использовался наемный труд. Так же, как у Строгановых, практиковалось разделение труда: в составе рабочих были "сливальщики", "перетрухи, "трубники" и др.
Если костромской промысел находился в уже освоенной Русскими местности, то самарский — в незаселенной степи, под постоянной угрозой набегов кочевников. Поэтому для охраны варниц и поселка была построена крепость, гарнизон которой составляли три десятка "боевых людей" — "пищальников".
Чтобы обеспечить промыслы продовольствием и фуражом, Светешников не только привлек крестьян для поселения на его землях при промыслах, но и организовал при варницах животноводческое хозяйство. Непосредственно в солеварении на самарском промысле было занято около 40 человек, а с поселившимися при промыслах крестьянами и "боевыми людьми" — свыше ста. Следует добавить, что кроме земельных владений при промыслах, Светешников имел деревни с крестьянами в разных районах России.
Но в основном Светешников занимался все-таки торговлей. Отделения его торговой фирмы были в Мангазее, Якутске, Тобольске, Нижнем Новгороде, Архангельске, Ярославле, Перми, Москве и Пскове. Ежегодно в Сибирь направлялись обозы с русскими и европейскими товарами, которые обменивались там на пушнину. Не довольствуясь тем, что можно было обменять у местных жителей, Светешников организовывал "ватаги" из русских охотников для добычи соболей, обеспечивая их необходимыми припасами. В Архангельске эта пушнина обменивалась на западные товары. В середине XVII в. состояние Светешникова достигло 40 тыс. руб. (около 500 тыс. руб. на деньги начала XX в.)4.
Несколько слов еще о двух предпринимателях из купцов. Гостю Панкратьеву принадлежало 13 варниц Сереговского усолья на Северной Двине. Промысел обслуживался частично наемными людьми, частично — холопами владельца. Сельским хозяйством при промыслах занимались также холопы: они работали на скотном дворе и занимались хлебопашеством в четырех деревнях.
Ярославский купец Гурьев начал с торговли. Его приказчики действовали в сибирских городах, Казани, Астрахани. На Яике (Урале) он организовал рыболовный промысел, где не только ловили, но и перерабатывали осетровую рыбу. От других осетровых промыслов гурьевский отличался тем, что здесь работали его зависимые люди. Для защиты промыслов и поселка была построена крепость.
Сделав этот краткий обзор частного промышленного предпринимательства в XVI—XVII вв., попытаемся выделить его основные особенности.
Одна из особенностей — многоотраслевая структура хозяйства, сочетание промышленного, сельскохозяйственного производства и торговли. Это объяснялось слабым развитием рынка и господством натуральных отношений в феодальном обществе. Не случайным было объединение в одном лице купца и промышленника: торговля позволяла накопить необходимые для производства капиталы, а налаженные торговые связи обеспечивали реализацию продукции и доставку ее к местам сбыта.
Вторая особенность заключалась в том, что купцы-промышленники стремились приобретать землю с зависимым населением не только ради обеспечения промышленных объектов сельскохозяйственными продуктами, но и для того, чтобы приблизиться по своему положению к господствующему сословию феодалов. Правда, согласно обычным представлениям при феодальном строе владеть землей и зависимыми крестьянами могли только феодалы, дворяне. Именно так было в XVIII в. Но в XVI—XVII вв. юридические нормы феодального строя только еще формировались. И если владеть крепостными в конце нашего периода могли действительно только дворяне, то согласно прежним законам владение холопами и кабальная зависимость не имели столь четких сословных ограничений. А в условиях, когда верховным собственником земли было государство, царь мог жаловать эту землю, не считаясь с сословной принадлежностью получателя.
Третья особенность — размещение купеческих промышленных объектов на колонизируемых окраинах. Очевидно, это было связано с тем, что на основной территории страны те участки земли, которые могли давать повышенный доход, уже находились в феодальной собственности, на колонизируемых же окраинах оставались свободные земли. К тому же в пограничных районах легче было получить и землю, и разнообразные льготы.
Четвертая особенность — очень узкая отраслевая структура частного предпринимательства. Из состава предпринимательских отраслей следует исключить охоту и рыболовство: эти древнейшие отрасли развивались по своим законам. Еще в Киевской Руси "ловища рыбные и гоголиные" были крупными хозяйственными объектами. Солеварение тоже было развито со времен Киевской Руси и феодальной раздробленности. Оно не могло быть индивидуальным производством: для солеварения надо было построить производственные сооружения и объединить труд десятков людей. Предпринимательское солеварение XVI— XVII в. в сущности выросло из крестьянских промыслов, использовало уже сложившуюся в них технологическую базу.
Иным по своему характеру было поташное дело. Поташ почти не шел на внутренний рынок. Он сбывался за границу, причем сбыт его был монополией государства. Эта была отрасль, вызванная к жизни государственными интересами. Государственными интересами вызвано и рождение металлургических предприятий Морозова, о чем подробней мы будем говорить позже. И не случайно поташное и металлургическое производства к концу XVII в. стали государственными отраслями.
Особую категорию предпринимателей составляли монастыри. В основе своей монастырское хозяйство строилось по принципу феодальной вотчины, т. е. все необходимые для своего потребления производилось на месте, в пределах этого хозяйства. Большинство вотчинников получали необходимые для своего быта изделия или от домашних ремесленников (поэтому при дворе феодала обычно было много челяди), или включая эти изделия в состав оброка с крестьян (в состав оброка входили холсты, овчины, лопаты, кадки и т. д.). Но монастыри часть своей продукции предназначали для продажи, особенно те, которые располагались на колонизируемых окраинах, где на месте было можно получить все необходимое.
Так, Соловецкий монастырь не получал достаточно хлеба. На Соловках выращивали только овощи, а хлеб надо было закупать на юге. А чтобы получить деньги для этого, монастырь развивал рыболовство и солеварение на прилежащих берегах. Монастырь занимал места на реках, впадающих в море, ставил там дворы, организовывал рыболовный промысел. Таким же образом ставил солеварни.
Антониев-Сийский монастырь тоже сбывал рыбу и соль, а на вырученные деньги закупал воск, ладан, хлеб, обувь и одежду.
Кирилло-Белозерский монастырь имел свои рожь, овес, ячмень и соль, а закупал гречневую крупу, конопляное масло и многое другое.
По словам иноземца Флетчера, "монахи" — самые оборотливые купцы во всем государстве.
1 См.: Акты хозяйства Морозова Б. И. Т. 1—2, М., 1940—1945; Струмилин С. Г. История серной металлургии в СССР. М., 1967.
2 Введенский А. А. Дом Строгановых в XVI-XVII в. М., 1962.
3 Введенский А. А. Указ. соч.
4 См.: Бахрушин С. В. Промышленные предприятия русских торговых людей в XVII в. Научные труды. Т. 2, М., 1954.
<< Назад Вперёд>>
