С. И. Муралова. Из прошлого
В 1893 г. я приехала в Москву и поступила на курсы. Ехала в Москву с определенным желанием учиться и работать среди рабочих. Москва и Петербург и тогда уже были центром промышленности, и у нас в провинции смутно знали, что в Москве существуют рабочие организации, и даже говорили, что рабочие накануне выступления против гнета капитала. Мои стремления были направлены к тому, чтобы нести в рабочую среду скудные знания, которые я приобрела в Таганрогском кружке. Кружок этот состоял в большинстве из интеллигенции и занимался самообразованием. Собирались, читали политическую экономию, Иванюкова, Чупрова, Канта, Гегеля, говорили о Марксе, но почему-то Маркса не читали...

В Москве на первой же лекции я встретилась с Пелагеей Ивановной Винокуровой и Анфисой Ивановной Смирновой, впоследствии носившей кличку «Тетенька». С первой же встречи я нашла в них своих товарищей и поняла, что П. И. Винокурова стоит близко к работе. Винокурова, прежде чем ввести в свой кружок, засыпала меня книгами. Я начала усиленно заниматься, прочитала Каутского, «Капитал» Маркса и т. д. и почувствовала под ногами твердую почву.

Маркс дал мне то, чего не дали все те книги, над которыми я так много работала, а главное, я теперь уже знала ясно, куда я иду и чего я хочу. Только тогда П. И. Винокурова «вела меня в круг практической деятельности. Познакомила меня с А. Н. Винокуровым, с С. И. Мицкевичем, Мартыном Мандельштамом и другими. Все эти товарищи работали среди рабочих, вели устную пропаганду, распространяли нелегальную литературу, издавали листки, которые среди рабочих имели громадный успех.

Среди же женщин-работниц никакой работы не велось, и часто жены и сестры шли против своих распропагандированных мужей или братьев.

Но как попасть в среду работниц?

После многих толкований решено было идти в воскресные школы учительницами, ученицами, словом, как каждый найдет для себя удобным. Я случайно была знакома с директором 7-й гимназии Херсонским, очень либеральным человеком, который заведовал воскресной школой где-то, кажется, у Рогожской заставы. После долгих разговоров с ним он, наконец, согласился устроить меня учительницей впредь до утверждения благонадежности.

С первого же урока я познакомилась с тремя фабричными девушками, безграмотными, но любознательными, умными и довольно способными. Работа шла успешно. Каждое слово, каждая фраза разъясняла им их тяжелые и подчас невыносимые условия работы: получали гроши, работали по 16—18 часов в сутки и при самой унизительной для человеческого достоинства обстановке.

Так, например, чтобы попасть на фабрику, нужно было понравиться главному мастеру, который, обыкновенно, цинично их унижал, оскорблял, а затем часто через некоторое время выбрасывал с фабрики.

Работа кипела, не вызывая со стороны жандармов и охранки никаких подозрений. Образовался «Рабочий союз», куда все же женщины не могли войти вследствие своей неподготовленности. Союз состоял из вполне сознательных рабочих, которые уже работали сами среди своих товарищей. К женщинам-работницам в то время мужчины относились отрицательно, поэтому среди женщин работу приходилось ставить отдельно.

Так шло до декабря 1894 г., когда произошел разгром интеллигенции. Меня и «Тетеньку» как-то не зацепили. Таскали нас по охранкам, жандармам, делали обыски, следили, и в силу этого пришлось на время прекратить активную деятельность. Вместо прежнего кружка образовался новый, куда вошли Кирпичников, братья Масленниковы, Давыдов, Рязанов, Никифоров, Мокроусов и другие. Листки и нелегальная литература были в большом количестве и часто сохранялись у Е. М. Пеньевской, где одно время жила «Тетенька». В это время решено было отпраздновать Первое мая. Настроение рабочих и всех нас было повышенное, воодушевленное: все готовились к большому событию, устраивали собрания, и наконец настал желанный день.

Впервые в 1895 г. в Москве рабочие отпраздновали 1 Мая. За Сокольниками, в роще, собралось тысячи три-четыре1, где выступали с речами не только интеллигенты, но и сами рабочие. Пропаганда велась в это время в широких размерах. Параллельно организовалась небольшая ячейка, человек 30—50 женщин-работниц, и повела самостоятельно пропаганду.

Летом в июле снова — разгром интеллигентского кружка. Были арестованы и братья Масленниковы с типографским станком, а в августе и рабочий кружок руководителей. Но, конечно, движение не было задушено, организация и пропаганда продолжались. Менялись товарищи, менялась тактика, а движение невозможно было остановить душителям.

Что было дальше в Москве, я плохо была осведомлена, так как была выслана под гласный надзор полиции и только в 1905 г. получила возможность свободного передвижения.

Сб.: На заре рабочего движения в Москве. М., 1932, с. 153—155. Печатается с сокращениями.



1 Численность собравшихся сильно преувеличена.

<< Назад   Вперёд>>