От Центрального комитета московского «Рабочего союза»
1.Начало московского социал-демократического движения
Социал-демократическое движение среди московских рабочих началось сравнительно недавно. Только в 1894 г. объединяются действовавшие до тех пор разрозненно интеллигентские кружки, и в то же время группа наиболее сознательных и энергичных рабочих образует центр нового движения.
Зимой 1894-95 гг. пропаганда принимает более широкие размеры, затрагивая все новые заводы и фабрики. В то же время начинаются первые жертвы: в декабре арестован некто Мицкевич; за этой первой жертвой вскоре последовали и другие.
Между тем движение настолько расширилось, что явилась возможность отпраздновать Первое мая. В этот день впервые собрались московские рабочие в числе 200 человек, чтобы участием во всемирном рабочем празднике пролетариата выразить свою солидарность с рабочими всех стран и принадлежность к социал-демократическому движению. В речах, сказанных на этой сходке1, выражалась надежда, что русские рабочие, выступившие позже других на борьбу с капиталом, воспользуются примером своих заграничных собратий, преодолеют все препятствия на своем пути и скоро займут надлежащее место во всемирной армии пролетариата. Здесь уже впервые для Москвы открыто была высказана мысль о необходимости организации и боевой рабочей кассы. Собрание произвело такое впечатление на присутствующих, что единогласно было решено ежегодно устраивать собрания в день Первого мая2.
Вскоре после этой сходки состоялось собрание представителей отдельных заводов и фабрик. На этом собрании был выработан устав общей московской рабочей кассы, и для окончательного принятия его было решено созвать в средине июня большую сходку, человек в 500. Но уже близился конец этого первого блестящего периода московского рабочего движения: 9 июня, почти накануне сходки, было произведено много арестов среди интеллигенции.
Этот погром, конечно, повлиял на успех движения; сходка не состоялась; уцелевший рабочий центр, лишившись почти всех связей и интеллигенции и не имея литературы, должен был сократить свою деятельность. Этим мы, конечно, не хотим сказать, что московское рабочее движение — движение еще очень молодое — можно остановить какими бы то ни было погромами; напротив, со времени маевки 1895 года оно приняло настолько широкий характер, что ни многочисленные аресты, ни преследования сознательных рабочих со стороны фабричной администрации, одним словом, ничто уже не может его заглушить.
Почти одновременно с погромом происходили стачки ткачей на Прохоровской фабрике и бумагопрядилыциков на Мазуринской мануфактуре, а несколько позже стачка развесчиков в чайных складах К. и С. Поповых (об этих стачках см. №№ 1—2 сборника «Работник»3). Несмотря на свое затруднительное положение, рабочий центр сравнительно скоро оправился, и с половины июля начал целый ряд сходок, как вдруг в половине августа последовал новый погром, коснувшийся на этот раз исключительно рабочих. Сношения между отдельными фабриками и заводами порвались, и на время движение затихло.
2. Пропаганда зимой 1895—96 гг.
Затишье, наступившее после августовского погрома, продолжалось недолго. Уже в октябре того же года возникает новый интеллигентский кружок, который старается восстановить дело своих предшественников. Первое время деятельность его была сильно ограничена: особенно сильно сказывался недостаток в нелегальной литературе.
Но мало-помалу кружку удалось улучшить положение дел; завелись новые знакомства, было разыскано много спропагандированных раньше рабочих, и с их помощью восстановлены старые связи. К рождеству удалось получить достаточное количество изданий народовольческой типографии и заграничных, и, кроме того, выпустить ряд собственных гектографированных изданий по поводу разных текущих событий и назревших вопросов4. Это дало возможность упорядочить дело снабжения рабочих литературой и в то же время облегчило сильно расширявшуюся пропаганду. Несомненно, что ограничивать все рабочее движение одной пропагандой кружок не имел ни малейшего намерения. Он прекрасно сознавал, что лишь активная борьба за лучшую жизнь может дать реальную основу движению, что лишь она может привлечь к нему массы, развивая в них классовое самосознание, приучая их дружно отстаивать свои интересы. Если, несмотря на это, кружок в начале своей деятельности выдвигал на первый план пропаганду, то обусловливается это тем, что 1) имея мало связей с рабочими, он только ею и мог заниматься и 2) после августовского погрома чувствовался такой недостаток в опытных и энергичных руководителях из среды самих рабочих, что вопрос о пропаганде поневоле приобретал чрезвычайную важность. Вот почему кружок старался создать среди рабочих каждого завода или фабрики группу, с которой вели правильные занятия. Целый ряд неблагоприятных обстоятельств, как-то: недостаток интеллигенции, масса желающих заниматься рабочих, при крайней ограниченности удобных для этого квартир, затруднял ведение правильной пропаганды. Почти на всех заводах состав участвующих в занятиях рабочих постоянно менялся, так что поневоле занятия начали принимать скорее агитационный характер: на них старались быстро создать активного участника в движении, хотя бы это и шло в ущерб его основательности.
Январь и февраль 1896 г. сильно подвинули дело возникавшей организации. Уже в конце февраля явилась возможность послать адрес французским рабочим по поводу 25-летия Парижской коммуны от имени 605 рабочих 28 крупных заведений, посылка его возбудила сильные толки среди сознательных рабочих5. Наконец, в марте руководителями движения была сделана попытка приступить к устройству организации и боевой кассы. С этой целью решено было созвать собрание представителей отдельных заводов и фабрик. Недостаток подходящего помещения заставил собрать порознь представителей заводских и фабричных рабочих. На этих собраниях выяснялись результаты зимней работы и имеющиеся в настоящее время связи, а главным образом, обсуждался план устройства организации. План этот, в общих чертах, представлялся в следующем: организация состоит из собрания представителей по одному от каждого заведения и из Центрального комитета. В состав Центрального комитета входят несколько интеллигентов и человек 6—7 наиболее сознательных, развитых и энергичных рабочих, приблизительно по одному от каждого района, на которые, для быстроты сношений, разделяется Москва. Центральный комитет руководит всем московским движением, распоряжается средствами организации, доставляет и печатает нелегальную литературу и ведет сношения как с другими городами, так и с заграницей. Собрания, его происходят правильно от одного до двух раз в месяц.
Представительское собрание состоит при Центральном комитете в качестве совещательного органа и своевременно доставляет центру известия о всем, что делается в их мастерских. Таким образом, является возможность для непрерывной и широкой агитации.
Организация имеет свою кассу и библиотеку.
Вопрос о кассе вызвал сильные споры среди присутствовавших; споры эти шли, главным образом, не о задачах кассы, которые все понимали одинаково, а о способах ее устройства. На собрании заводских представителей возник вопрос: ставить ли сразу общую центральную кассу или дойти до нее путем организации и объединения местных касс. Большинство стояло вначале за второй план, но в конце концов было решено все-таки приступить сразу к устройству общей кассы, отложив, однако, его ввиду коронационного периода до лета; пока же, где можно, ставить частные кассы по общему плану, чтобы летом не представилось затруднений их объединять. Собрание же фабричных представителей единогласно высказалось за немедленное устройство общей кассы хотя бы с необязательными на первое время взносами. Средства общей кассы образуются из вступительного рублевого взноса и ежемесячных взносов в размере двух копеек с заработанного рубля. Лица, ежемесячная выработка которых не достигает 15 руб., от вступительного взноса освобождаются. Сюда же идут пожертвования сочувствующей интеллигенции. Касса должна быть почти исключительно боевою (т. е. поддерживать стачки, раз они начаты с согласия организации) и оказывать помощь пострадавшим за рабочее дело и их семьям. Кроме того, часть денег уделяется на литературу. Выдача ссуд и пособий допускается в крайних случаях6. Этим собранием заканчивалась подготовительная работа по устройству организации. Дальнейшие шаги в этом направлении были бы затруднительны, так как приближалась пасха, а вместе с тем и коронационный период. В это же время случилось событие, давшее возможность впервые за этот год приступить к агитационной работе. Этим событием была стачка на машиностроительном заводе Карла Вейхельта.
Волнения начались по следующему поводу. Недели за три до пасхи на Новом заводе7 было объявлено о понижении расценок и отмене платы за брак8. Рабочие, уже давно недовольные целым рядом крупных и мелких злоупотреблений, окончательно потеряли терпение и решили забастовать. В тот же день они обратились к интеллигенции с просьбой выпустить им листок, в котором были выставлены следующие требования.
1) Чтобы снова была введена и утверждена фабричными инспекторами плата за брак;
2) Чтобы при сдельной расценке был введен и поденный оклад, как на других заводах;
3) Срою найма должен быть неопределенный (двухнедельный), а не двухмесячный, как теперь.
Кроме этих главных требований были еще другие, более мелкие.
Чтобы не обращать внимания полиции, решено было не пускать на завод печатных воззваний, а ограничиться рукописными, которые на другой день и были расклеены по мастерским. Несмотря на срочные заказы, хозяин отказался удовлетворить рабочих и грозил им увольнением; те ответили на это требованием паспортов и расчета, что и было исполнено. В то же время Старый завод, которого хотя и не касались хозяйские нововведения, но который отлично понимал, что рано или поздно они отразятся и на нем, сделал попытку подняться в свою очередь. Но тут К. Вейхельт поспешил пойти на уступки: он ввел поденную плату и срок найма с двухмесячного понизил до двухнедельного, т. е. удовлетворил все главные требования9.
В одно время с этой забастовкой начались сильные волнения на шерстяной фабрике Филиппова. Здесь неудовольствие рабочих было вызвано слишком низкой и не утвержденной инспектором расценкой, задержками в выдаче основ и чередами. Вначале рабочие думали держаться на законной почве; они несколько раз посылали своих ходоков к инспектору, к полицмейстеру и даже к генерал-губернатору с просьбой разобрать это дело. Инспектор два раза был в хозяйской конторе, но к рабочим не выходил. Когда же рабочие спохватились и заметили, что их надувают, то начинать стачку было уже поздно: наступила страстная неделя, и народ Стал разъезжаться по деревням.
Этими двумя событиями закончился зимний период. Все условия, казалось, благоприятствовали возникшей организации. После августовского погрома список жертв более не пополнялся. Два-три чисто случайных ареста среди рабочих — вот все жертвы, которые московское рабочее движение понесло за все это время. Правда, в марте начались преследования рабочих со стороны самих хозяев; но это были единичные случаи, не имевшие никаких серьезных последствий ни для движения, ни для самих пострадавших. Так, после вейхельтовской стачки было рассчитано несколько человек с этого завода. Найдена была нелегальная литература при обыске на заводе Лемана; случайно попались несколько книжек на Гопперском заводе и на Прохоровской мануфактуре. На этой последней хозяин устроил «правильное» следствие: все ткачи поочередно вызывались в контору, где сам г. Прохоров, в присутствии директора и мастеров, делал им «правильный» допрос, стараясь узнать что-либо по поводу найденной литературы. Хотя из рабочих никто не проболтался, тем не менее человек до 50, бывших на замечании, были рассчитаны. С приближением коронации между рабочими начались обыски, правда, не давшие никаких результатов, несколько человек было вызвано на допрос в жандармское отделение; наконец, в начале мая человек 30—40 рабочих было выслано из Москвы до 1 июня. Та же участь постигла и большинство интеллигенции; другие предпочли удалиться сами и провести май месяц в провинции. На время коронации всякая работа в Москве прекратилась.
3. Июньский агитационный период
С наступлением июня московское рабочее движение вступает в новый период. Подобно тому, как зимой велась исключительно пропаганда, так летом наступило время агитации в самых широких размерах. Кружковые занятия заменились сходками, легальная и нелегальная литература — воззваниями и прокламациями. Зимой народ подготовлялся к организации «Союза» и боевой кассы, летом приступил к их устройству. Этот период открылся сходкой 2 июня. Несмотря на постановление, сделанное еще в мае месяце 1895 г., отпраздновать маевку не удалось: приближение коронации поставило Москву в исключительно неблагоприятные условия. Сходка 2 июня, созванная самими рабочими, была немноголюдна: число присутствовавших не превышало 60 человек, и только 10 из 40 затронутых пропагандой заведений имели на ней своих представителей. Тут был окончательно решен вопрос о кассе, отложенный, как мы видели выше, мартовскими собраниями до лета. Устав ее, выработанный на тех же собраниях, был принят почти без изменения. Сходка подтвердила, что касса должна быть боевая, общая, центральная, но никак не частная, заводская или фабричная. Кроме того, на сходке говорилось еще о предстоящем международном рабочем съезде и обсуждался вопрос о посылке на него представителя от московских рабочих10. Вскоре после этой сходки произошло первое собрание лиц, намеченных в марте месяце в члены Центрального комитета. Это собрание сейчас же обнаружило некоторые слабые стороны выработанного раньше плана организации. Так как в члены центра входили наиболее выдающиеся рабочие, т. е. наиболее энергичные и деятельные, то весьма понятно, что они были на дурном счету у хозяев, а потому редко уживались на одном месте. Но в таком случае, очевидно, они не могли быть представителями известных районов, потому что часто случалось, что член центра, работавший в одном конце Москвы, через неделю оказывался в совершенно противоположном. Пришлось бы, следовательно, заменять его другим, а это было прямо невозможно, так как на членов комитета возлагаются очень серьезные обязанности, с которыми они должны были основательно ознакомиться, чтобы деятельность их была плодотворной, подобные же частые замещения одних лиц другими не позволяли бы этого достигнуть. Вторая причина заключалась в том, что не всегда было удобно вводить новых лиц в такой орган, который стоял во главе всего движения и у которого, следовательно, была масса обязанностей и сведений, не подлежащих оглашению. Наконец, очень часто могло не найтись подходящего человека для замены выбывающего. Поэтому на первом же собрании было решено, что рабочие члены Центрального комитета должны быть не представители известных районов, а просто наиболее энергичные и самостоятельные из московских рабочих.
На этом же собрании было решено созвать новую сходку, так как на первой присутствовало слишком мало народа. Она состоялась 9 июня. На этот раз сошлось до полутораста человек с 20 различных заведений. Собравшимся было повторено все сказанное на предыдущей сходке и сообщен предлагаемый устав кассы. Этот устав не вызвал никакого возражения со стороны вновь присутствовавших, кроме рабочих одного завода...
В двадцатых числах того же месяца предполагалось устроить сходку человек в 800. На этой сходке Центральный комитет думал дать отчет о кассе за первый месяц ее существования и указать на успехи рабочего движения в Москве за зимний и летний период.
В 20-х числах июня пришлось снова устроить сходку, главным образом, для фабричных и вновь присоединившихся, так как на первых двух собраниях были почти исключительно одни заводские рабочие. Она состоялась 23 числа, и собралось на нее до полутораста человек. Несмотря на то, что тут присутствовало много нового народа, предложенный устав кассы не вызвал никаких возражений. В это же время была сделана попытка наметить представителей отдельных заводов и фабрик, первое собрание которых предполагалось сделать в конце того же июня. Таким образом было положено начало московской рабочей организации; оставалось только дать ей несколько окрепнуть, чтобы затем приступить к самой широкой деятельности среди рабочей массы. Но петербургская стачка несколько видоизменила этот план, побудив Центральный комитет приступить к агитации ранее, чем это предполагалось.
Слухи о стачке ходили среди московских рабочих еще в первых числах июня, но отсутствие правильных сношений с Петербургом, прерванных высылкой работавшей интеллигенции, не давало возможности проверить их. Когда же, наконец, 11-го числа были получены более точные сведения о положении дел в Петербурге, то Центральный комитет решил начать широкую агитацию на почве этих сообщений. Несмотря на полнейшее отсутствие каких бы то ни было приспособлений для печатания, несмотря на недостаток интеллигенции, ему удалось к 15 июня приготовить до 600 с лишком воззваний; в них московский «Рабочий союз» извещал московских рабочих о петербургских забастовках и о выставленных петербургскими товарищами требованиях, тут же указывалось на необходимость поддержать их каким бы то ни было способом. Того же числа состоялось собрание Центрального комитета, которое постановило в субботу 15-го выпустить эти воззвания одновременно ко всем московским фабрикам и заводам, в воскресенье 16-го собрать сходку, чтобы выяснить произведенное воззваниями впечатление и обсудить, чем мы можем помочь петербургским рабочим.
Вся суббота 15-го числа прошла в беготне по рабочим кварталам, а 16 состоялась предполагавшаяся сходка. На ней присутствовало до 300 с лишним человек, кроме того, человек 200 заблудилось и не дошло до назначенного места. На этой сходке, под развернутым .впервые у нас после демонстрации у Казанского собора11 красным знаменем, было торжественно объявлено об основании московского «Рабочего союза»12. Потом были прочитаны петербургские прокламации и поднят вопрос, чем может Москва поддержать забастовщиков. Мнения разделились. Одни, более осторожные, предлагали денежную помощь, так как на большую забастовку, по их словам, рассчитывать теперь очень трудно. Другие же, возражая им, указывали, что для поддержки петербуржцев нужно не менее 3000 руб. ежедневно, и что, следовательно, та денежная помощь, которую может в данном случае дать Москва, будет каплей в море. «Уж если оказывать поддержку,— настаивали они,— так только забастовкой: поводов для нее найдется всегда достаточно. Стоит только сознательному народу начать в пользу нее усиленную агитацию, и всегда есть надежда обострить существующее уже недовольство». Последнее мнение одержало верх, и сходка постановила: выпускать общие, и главное, частные воззвания на почве местных требований и начать в то же время в пользу забастовки устную агитацию.
Следующая неделя была целиком посвящена выполнению этого решения. Центральный комитет снова выпустил общее воззвание, в котором доказывал необходимость поддержать петербургских товарищей именно забастовкой. Он указывал на весьма благоприятное для нее время13 и на те требования, которые можно бы было выставить. Затем на этой же неделе были выпущены два частных воззвания: к рабочим шерстяной фабрики Михайлова по поводу бывшего там истязания мальчика, и к рабочим Измайловской мануфактуры.
Небывалое до тех пор в Москве количество прокламаций сильно взволновало московских фабрикантов и заводчиков и вызвало с их стороны преследование рабочих. Так, было рассчитано несколько человек с Измайловской мануфактуры и с завода Вейхельта, были увольнения на заводах Фосса и Грачева.
Между тем, агитационная работа продолжалась и стала давать уже результаты. Так, на вышеупомянутой сходке 23 июня рабочие Измайловской мануфактуры заявили о своем намерении начать на следующей же неделе забастовку, а рабочие Прохоровской фабрики обещали их поддерживать. На той же сходке были произведены опросы о злоупотреблениях, существующих на различных фабриках и заводах. Собранные сведения должны были послужить материалом для частных воззваний.
В конце 20-х чисел июня были выпущены: прокламация к рабочим мастерских Смоленской ж. д. и листок по поводу обращения министра финансов к петербургским забастовщикам. В то же время Центральный комитет с понятным нетерпением ожидал известий с Измайловской мануфактуры14. Наконец, в форме неясных слухов дошли первые сведения, говорилось что-то об арестах и обысках. Через несколько дней слухи эти подтвердились: почти накануне стачки было арестовано несколько человек: аресты так повлияли на остальных, что стачка не состоялась; это тем более понятно, что в Москве на фабриках движение никогда не было глубоко. Впрочем, эти аресты не повлияли, да и не могли повлиять на общий ход дел. Агитационная работа продолжалась своим порядком, и почти ежедневно в разных концах Москвы происходили частные сходки.
Наконец, 2 или 3 июля забастовали мастерские Курской ж. д., требуя уплаты за коронационные дни и отмены некоторых злоупотреблений15; на другой же день к ним присоединились мастерские Смоленской ж. д., выставляя те же требования. Начальство не решилось затягивать дела, а потому рабочие как в том, так и в другом месте были удовлетворены. Не успели затихнуть эти вспышки, как поднялась шелковая фабрика Грессера и чугунолитейный завод Перенуда, требуя повышения расценок и уплаты за коронационные дни. Сильно заволновался народ в мастерских Рязанской и Ярославской ж. д., на заводе Нового Бромлея и Гужона. Еще несколько дней, и в Москве разразилась бы всеобщая забастовка, но 6 июля были произведены большие аресты.
После июльского погрома дела московского «Рабочего союза» несколько пошатнулись; это тем более понятно, что московское движение еще впервые понесло такие многочисленные утраты. Те интеллигенты, которые уцелели от погрома, принуждены были направить всю свою деятельность на оказание помощи пострадавшим и их семьям, а также на восстановление порвавшихся кое-где связей. На эту работу ушел весь июль месяц.
Теперь мы постараемся дать общий очерк результатов, достигнутых за этот короткий летний период.
Под отправленным в марте месяце приветствием французским рабочим подписалось 28 крупных заведений, в конце же июня их насчитывалось до 55. Не надо при этом забывать, что по случаю коронации всякая работа была прервана почти на два месяца. В июне Центральным комитетом «Союза» был отправлен мандат на имя В. И. Засулич для представительства на лондонском рабочем съезде. Этот мандат был послан от имени тысячи членов «Союза», на самом же деле число их простиралось до 2000. К результатам широко развившегося движения мы относим также сильно увеличившийся спрос на легальную и нелегальную литературу16. За зимний период с октября по апрель, т. е. за шесть месяцев, было распущено до двух тысяч экз. нелегальной литературы и до пяти тысяч легальной. В июне же месяце, по расчету Центрального комитета, за одну только неделю должно было бы разойтись не менее 1000 экз. одних только нелегальных книжек.
Кроме того, на развитие движения сильно повлияли описанные выше сходки. На них рабочие с разных концов Москвы перезнакомились друг с другом, и благодаря этим знакомствам завелись более прочные связи между сознательным народом отдельных заведений. Сходки приучили рабочих различных отраслей промышленности сообща обсуждать свои интересы и таким образом развили и укрепили в них чувство солидарности и усилили способность к сопротивлению. Мы увидим далее, как благодаря этому московское движение приняло массовый характер.
4. Деятельность «Союза» за осень 1896 г.
С начала августа московский «Рабочий союз», оправившись от нанесенных ему поражений, снова начал усиленную работу. В прокламации от 8-го числа он извещал московских рабочих о том, что, несмотря на июльские аресты, «Союз» будет продолжать свою деятельность; он приглашал участников кассы по-прежнему делать в нее взносы и тут же старался выяснить роль русского правительства.
Так как среди рабочих чувствовался большой недостаток в энергичных и знающих агитаторах, то Центральный комитет обратил особое внимание на пропаганду. Были устроены в разных местах кружки для занятий и приняты меры к усиленному распространению легальной и нелегальной литературы. Параллельно с этой организованной работой шло и развивалось чисто массовое движение; само собою разумеется, что «Союз» принимал в нем более или менее деятельное участие. Так, когда в августе рабочие Курских мастерских снова поднялись и потребовали от начальства исполнения данного в июле обещания, «Союз» выпустил к ним воззвание. Эти волнения продолжались почти целый месяц; в конце концов некоторые требования рабочих были удовлетворены, но управление дороги воспользовалось бывшим в октябре сокращением штата и разочло до 300 чел. В это число, конечно, попали наиболее энергичные и способные к сопротивлению люди.
В начале сентября произошло столкновение на машиностроительном заводе Нового Бромлея. Здесь хозяин оттягивал получки и допускал, по соглашению с фабричным инспектором, как потом выяснилось, некоторые злоупотребления в расценках. Во время этой забастовки начальство, находившееся еще под влиянием петербургской стачки и московских волнений, стало на сторону рабочих. По приказу обер-полицмейстера, к которому рабочие обратились с жалобой, хозяин принужден был немедленно выдать получку и уничтожить бывшие злоупотребления. Теперь, отметим здесь все усиливающиеся в Москве стремление заводских рабочих сократить продолжительность рабочего дня. Еще в июле было уменьшено на целый час рабочее время в арматурном и механическом заводе Ганеиталя17; то же самое было сделано в сентябре на железоделательном заводе Гужона. В ноябре и декабре произошел целый ряд стачек на почве того же требования. В начале сентября забастовали литейщики в мастерских Рязанской железной дороги, требуя повышения расценок, увольнения мастера и отмены сверхурочной и прибавочной работы. Правление дороги вначале наотрез отказалось удовлетворить рабочих и пригрозило им увольнением; но тогда заволновались остальные цехи, обещая поддержать своих товарищей, и начальство, испуганное призраком общей забастовки, обещало удовлетворить литейщиков.
Наблюдалось сильное движение в пользу уничтожения сверхурочной и праздничной работы и в мастерских Ярославской ж. д. Одновременно со стачкой рязанских литейщиков произошло крупное столкновение, грозившее перейти в забастовку, в Смоленских мастерских. Здесь управление дороги отказалось выдать в срок получку. Рабочие заволновались; они собрались во дворе мастерских и грозили двинуться по Тверской к Страстному монастырю, где помещается управление дороги. Понятно, что появление тысячной взволнованной толпы в самом центре города не могло быть приятно для правления, и поэтому начальник мастерских, только что перед этим пугавший собравшихся рабочих жандармами, сейчас же поспешил выдать задержанные деньги. В середине ноября начались волнения на механическом заводе Данглера18: рабочие потребовали сокращения на час рабочего времени. Воззвания, выпущенные Центральным комитетом на этот завод, и боязнь забастовки заставили хозяина исполнить это требование.
30-го ноября на заводе Старого Бромлея началась крупная забастовка, к сожалению, не обошедшаяся без жертв. Рабочие этого завода потребовали введения 10 1/2-часового дня и выдачи получки два раза в месяц. Хозяин обещал ввести то и другое с 1 января; но рабочие, которым он уже раньше давал такое же обещание и, как водится, не исполнил, на этот раз не поверили хозяйским словам и прекратили работу. Целых два дня забастовщики простояли густыми толпами вокруг завода, не пропуская никого, желавшего туда пройти; при этом несколько лиц, заподозренных в шпионстве, были сильно избиты озлобленной толпой. На второй день забастовки в дело вмешалась полиция: ночью было арестовано 21 чел., а на другой день остальных чуть ли не силой заставили войти в завод и приняться за работу. И тут, следовательно, как и во многих случаях, мы видим вмешательство полицейского государства в экономическую борьбу рабочих за лучшую жизнь. Впрочем, г. Трепов19 приказал вывесить па заводе объявление следующего содержания: «По распоряжению обер-полицмейстера требования рабочих будут к 1 января удовлетворены». Таким образом, прямые обязанности фабричного инспектора принял на себя представитель московской полиции.
В первых числах декабря сильно заволновался народ на котельном и меднолитейном заводе Фогельзанга, требуя повышения поденной платы и сокращения на два часа рабочего времени. По просьбе тамошних рабочих Центральный комитет выпустил к ним воззвания. После них хозяин с 1 января обещал исполнить требования рабочих.
7 декабря снова поднялись литейщики Рязанских мастерских, так как, несмотря на данное начальством в ноябре обещание, главные из их требований не были исполнены. К ним хотели присоединиться и маляры той же дороги; с этой целью «Союз» выпустил к ним листок. Результаты этих волнений пока еще не выяснились, так как они продолжаются еще до сих пор. Известно только, что после листков маляры работали целый день под присмотром жандармов.
Из этого краткого перечня последующих событий легко заметить, какую форму приняло московское движение. Ни частые и многочисленные погромы, ни преследования сознательных рабочих уже не могут оказать на него сильно задерживающего влияния. Таких погромов после 6 июля было еще два. Один из них в ночь с 10 на 11 ноября, когда были арестованы 23 интеллигента и тридцать с лишним рабочих. Второй погром, хотя и меньший по размерам, произошел ровно через месяц, с 9 на 10 декабря. Кроме того, между этими двумя погромами был целый ряд единичных арестов20. Несмотря на эти погромы, московское движение растет и развивается, требуя все более и более интеллигентных сил. К сожалению, в Москве в них чувствуется большой недостаток. Чтобы обратить внимание интеллигенции на все растущее движение, «Союз», воспользовавшись студенческими беспорядками, выпустил к ним два. воззвания. На этом мы пока что и заканчиваем настоящий отчет.
5. Декабрь 1896 г. и январь 1897 г.21
Московское рабочее движение за последние месяцы отличается двумя особенностями. Первая — это почти полное отсутствие вмешательства в него интеллигенции; вызвано оно отчасти тем, что беспрерывные аресты не дают ей возможности слиться с движепием, отчасти же тем, что, желая держаться старого, узкого способа действий, она оказывается бессильной руководить движением и принуждена постоянно идти в его хвосте. Вторая особенность, о которой мы уже упомянули выше,— это борьба за сокращение рабочего дня, охватившая все московские заводы и переходящая в последнее время на фабрики.
На большинстве московских заводов работа продолжалась 11—11 1/2 час.; теперь рабочие настойчиво требуют 10-часового, местами даже 9-часового рабочего дня. Многие хозяева идут навстречу этой назревшей потребности и добровольно сокращают у себя рабочее время. Так, еще прошлой зимой один из крупных литейных и машиностроительных заводчиков, Гоппер (работает около 1000 чел.), сократил для модельной мастерской рабочее время с И до 9 час.; нововведение понемногу распространилось и на другие мастерские завода. Прошлой осенью было сокращено до 10 час. рабочее время на арматурном заводе Ганенталя22 (работает чел. 100) и до 11 час. на громадном железоделательном заводе товарищества «Гужон» (работает около 3000 чел.). Администрация последнего объясняет эту меру благодарностью за герб, полученный товариществом на Нижегородской выставке; но, вернее, «благодеяние» хозяина вызвано некоторой заминкой в делах,— следствие конкуренции с новым гвоздильным заводом в Рязани. Но как бы то ни было, приведенные случаи показывают, что хозяева, без всякого ущерба для себя, могут сократить рабочее время; если они противятся этому, то только из-за того, чтобы не делать уступок рабочим и не дать им почувствовать свою силу. Поэтому рабочим, в большинстве случаев, с трудом приходилось добиваться желанного нововведения. Так, на механическом заводе Дангауэра (работает до 400 чел.) рабочие только после долгих переговоров и волнений и с помощью «Союза», выпустившего к ним воззвание, добились 10-часового дня. Заметим, кстати, что этот завод еще прошлой зимой пытался подняться, выставляя, между прочим, и требование о сокращении рабочего дня, но тогда дело кончилось ничем.
Вслед за этой историей началась стачка на котельном и машиностроительном заводе Старый Бромлей (о ней мы уже упоминали выше), насчитывающем до 800 чел. рабочих. Стачка эта произвела в Москве сильное впечатление как на рабочих, так и на хозяев, т. к. завод этот всегда отличался неподвижностью и отсталостью работающего на нем народа. Теперь и он не выдержал и дружно, как один человек, потребовал 10-часового рабочего дня. Хозяин обещал им уступить сначала с пасхи, затем с Нового года; но забастовщики, зная хорошо ненадежность подобных обещаний, настаивали на немедленном сокращении. Добились ли бы своего рабочие,— неизвестно, так как в стачку вмешалась правительственная власть: с одной стороны, было арестовано 21 человек из среды забастовщиков23, с другой — обер-полицмейстер вывесил на заводе объявление, в котором ручался, что с 1 января хозяин исполнит свое обещание, что и действительно было исполнено. После четырехдневного перерыва работы возобновились. Другие требования рабочих были: двухнедельный срок найма и, стало быть, двухнедельная получка. С нового года все эти требования были удовлетворены. После этой стачки хозяева, увидевшие, как дружно умеют рабочие отстаивать свои интересы, стали уступчивее. Когда после выпущенных «Рабочим союзом» воззваний началось брожение на котельном и меднолитейном заводе Фугельзанга (число рабочих 450 чел.), хозяин обещал с 1 января сократить рабочий день с 11 до 9 1/2 часов, что в настоящее время уже и исполнено.
Начало нового 1897 г. ознаменовалось сокращением рабочего времени на двух наиболее крупных, дающих тон мелкоте24, машиностроительных заводах: Густава Листа (работает около 800 чел.) и Доброва и Набгольца (число рабочих — тысяча с лишним человек). Введение новых порядков на этих заводах произошло под напором рабочих. Дело было так. В прошлом году, когда вышеупомянутый заводчик Гоппер сократил рабочее время, то и Густав Лист, желая узнать настроение рабочих, приказал опросить наиболее видных из них, что они думают о сокращении рабочего дня. Но опрос не пошел дальше монтеров, те же, лично в этом не заинтересованные, высказались против. В минувшем декабре, во время стачки у Бромлея, пошли толки и среди листовских рабочих о желательности более короткого дня. Толки эти привели к неофициальным переговорам через мартеров с хозяином, который неофициально же обещал удовлетворить рабочих с 1 января. Но прежде приказал произвести вторичный опрос. На этот раз монтеры, под давлением молодежи, не решились высказаться против сокращения. В результате рабочее время с 1 января сокращено. Но этим дело не кончилось. По новым правилам работа начинается с 7 час. утра, вместо прежних 6 час., и кончается в половине седьмого, вместо семи, перерыв на обед остался по-прежнему полтора часа, но получасовой перерыв на завтрак (чай) был уничтожен. Такое распределение времени было рабочим не по сердцу; они еще раньше, при опросе, высказались за рабочий день с половины восьмого утра до 7 вечера с полуторачасовым перерывом на обед и получасовым на чай; теперь они снова заявили хозяину о желаемом распределении времени. Тот соглашался дать им время на чай, но с тем только, чтобы они приходили на полчаса раньше, причем обещал выдавать от себя чай и сахар. Но это вызвало смех среди рабочих. В конце концов им пришлось отказаться от своих требований, хотя чай они все-таки пьют,— правда, без разрешения.
Волнения на заводе Доброва были вызваны требованием рабочих сократить рабочий день не до 10, а до 9 ч. На заводе по этому поводу несколько раз расклеивались воззвания; одно из них, написанное самими рабочими, кончалось следующими энергичными словами: «Кто из вас пойдет на работу, тот будет от «Рабочего союза» анафема — проклят!» Такой нравственной силой в глазах московских рабочих успел стать «Рабочий союз»!
На помощь хозяину поспешило Охранное отделение, арестовавшее в два приема 10 чел.25... С 13 января у Доброва введен десятичасовой день. Остальные требования рабочих — двухнедельный срок найма и выдача денег два раза в месяц — исполнены не были.
В то же самое время происходила стачка на шелковой фабрике Сапожникова. Рабочие требовали сокращения дня до 11 часов и соответствующего повышения расценок. Стачка кончилась удачно: рабочие добились сокращения рабочего дня и обещания от хозяина «повысить в самом непродолжительном времени расценку», хотя время введения повышенной расценки хозяином не указано.
Кроме того, происходил целый ряд более мелких забастовок на парфюмерной фабрике Келлера (женщины), на литейном заводе Кудлина, в экипажном заведении Иванова и др. и сейчас происходит стачка на чугунолитейном заводе Мейера. Везде главным и почти единственным требованием выставляется сокращение рабочего дня, и почти везде рабочие добились его. Из упомянутых лишь на заводе Кудлина хозяин не исполнил обещания сократить рабочий день с 1 января.
В заключение упомянем о беспорядках на большой хлопчатобумажной фабрике Коншина (работает около 7000 чел.) в Серпухове. Рабочие требуют сокращения рабочего времени, повышения расценок и ослабления штрафной системы. К сожалению, буйное поведение забастовщиков вызвало вмешательство казаков, в результате которого оказалось около 80 раненых. Произведены по обыкновению аресты. По ходящим в Москве слухам, рабочие выиграют стачку, если продержатся неделю-другую.
Работник, 1897, № 3—4, с. 33—52, 94—99; Первый съезд РСДРП. Март 1898 года: Документы и материалы. М., 1958, с. 139—155. Печатается с незначительным сокращением.
1 Многие речи говорились рабочими.— Примеч. документа
2 К сожалению, обстоятельства не позволили своевременно опубликовать отчет об этом собрании.— Примеч. документа.
3 «Работник» — непериодический сборник, выходивший в 1896—1899 гг. в Женеве под редакцией группы «Освобождение труда». Инициатива издания сборника исходила от социал-демократов, работавших в России, главным образом от В. И. Ленина, который весной 1895 г. во время поездки за границу вел переговоры с представителями группы «Освобождение труда». Было принято решение об издании сборника. Ленин и русские организации взяли на себя обязательство финансировать «Работник» и снабжать его статьями и материалами по рабочему вопросу. Эти обязательства аккуратно выполнялись. В. И. Ленин написал для «Работника» статью «Фридрих Энгельс» (см.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 2, с. 1—14). Всего вышло шесть номеров «Работника» в трех книгах. Кроме сборника выходили еще «Листки «Работника», № 1—10 (1896—1898 гг.).— 119.
4 Описание пяти стачек: «Почему хозяева сокращают рабочий день»; «Октябрьская стачка в Иваново-Вознесенске»; «По поводу еврейской стачки в Вильне»; «Для чего рабочим нужна касса и. как ее устраивать» и некоторые другие.— Примеч. документа.
5 О Коммуне кружком была выпущена особая брошюра и листок, объяснявший цели посылки приветствия.— Примеч. документа.
6 Этот проект в общих чертах совпадает с уставом, выработанным впоследствии на сходке представителей.— Примеч. документа.
7 Завод Вейхельта состоит из Старого завода, где работает человек 300, и Нового, где работает человек 100.- Примеч. документа.
8 Отмена платы за брак тем сильнее раздражила рабочих, что на этом заводе не существует, как на большинстве других, при сдельной расценке, поденной платы.— Примеч. документа.
9 Эти уступки являются тем более важными, что еще два года тому назад рабочие устроили забастовку и требовали того же, но тогда дело окончилось не в их пользу.— Примеч. документа.
10 Речь идет о Лондонском конгрессе Интернационала (1896 г.). См. примеч. 6.
11 Демонстрация у Казанского собора — известная демонстрация в Петербурге 6 декабря 1876 г. Организована студентами-народниками с привлечением рабочих по поводу чествования Н. Г. Чернышевского, сосланного в 1864 г. на каторгу. На демонстрации выступил молодой Г. В. Плеханов (тогда студент, член народнической организации «Земля и воля») с речью, в которой заявил о солидарности собравшихся с лучшими силами русского народа — Н. Г. Чернышевским и другими и о готовности - продолжать борьбу за дело народа. После речи Г. В. Плеханова над толпой было поднято рабочим Я- Потаповым красное знамя с надписью «Земля и воля». Демонстрация была разогнана полицией; многие ее участники арестованы и сосланы (см.: Первый съезд РСДРП. Март 1898 года: Документы и материалы. М., 1958, с. 328).— 125.
12 Можно говорить не об основании московского «Рабочего союза», а об его воссоздании летом 1896 г. после очередного полицейского разгрома.— 125.
13 То есть на панику, вызванную среди хозяев и правительства петербургской забастовкой, на возможность выставить для Москвы общие требования, как, напр., уплату за коронационные дни, и на то обстоятельство, что совместное действие Москвы и Петербурга окажет сильнейшее влияние на эксплуататоров и тем самым облегчит борьбу забастовщиков того и другого города.— Примеч. документа.
14 Измайловская мануфактура, или фабрика Гилля, находится в нескольких верстах от Москвы в селе Измайлове; это, конечно, особенно при недостатке интеллигенции, сильно затрудняет своевременную доставку сведений.— Примеч. документа.
15 См. выпущенное «Рабочим союзом» описание курской стачки.— Примеч. документа (см. док. в приложении).
16 Кстати, заметим, что этой последней в Москве за весь июньский период было не более 200 экз.— Примеч. документа.
17 Искажено, правильно: Гакенталя.
18 Искажено, правильно: Дангауэра.
19 Новый московский обер-полицеймейстер.— Примеч. документа.
20 Об этих погромах Центральным комитетом выпущена особая прокламация.— Примеч, документа.
21 Настоящая глава прислана нам, когда первые четыре главы были отпечатаны (см. отд. второй, с. 33-52), а потому она и печатается отдельно (ред. сб «Работник»).
22 Правильно: Гакеиталя.
23 Уже по написании этого отчета дело о бромлеевских стачечниках, направленное через Особое совещание, закончилось высылкой арестованных из Москвы административным порядком.
24 Характерно заявление одного небольшого заводчика, заведение которого находится рядом с заводом Доброва. Когда у него рабочие тоже заволновались и просили сократить рабочее время, он ответил: «Как только сократит Добров, так сейчас сокращу и я».— Примеч. документа.
25 Вот имена их: Григорий Малахов, Александр Воронцов, Дмитрий Хламеев, Поляков, Николай Кириллов, Михаил Моргунов, Алексей Мешков.— Примеч. документа.
<< Назад Вперёд>>
