Свое имя и славу русского военно-морского Андреевского флага «Императрица Мария» взяла от парусного флагманского корабля знаменитого русского адмирала П. С. Нахимова, участвовавшего в Синопском сражении. Говорят также, что линкор был назван так в честь жены Императора Александра III.
В мае 1911 года Император Николай II утвердил программу обновления Черноморского флота.
17 октября 1911 год на судостроительной верфи в городе Николаеве была проведена торжественная церемония по закладке сразу трех однотипных линкоров: «Императрица Мария», «Император Александр III» и «Императрица Екатерина Великая».
Злой рок погубит впоследствии все эти три могучих дредноута в их ратной юности, и они не в полной мере выполнят, к несчастью для страны, предначертанную им миссию по укреплению и возвышению морского и государственного величия России.
В печальной судьбе этих морских колоссов из стали и пороха с именами царственных особ на бронированных бортах видится мне поразительно много сходства с крушением земной жизни и духовным возвышением последнего нашего Императора Николая II и его семейства.
Богу было угодно, словно в фантастическом детективе, и в тоже время естественно, связать трагическую судьбу этих двух кораблей не только с судьбой русского флота, но и с сотнями, тысячами людей разных званий и достоинств: инженеров, корабелов, матросов, персон дворянского и духовного сословия, известнейших военных и гражданских фигур дореволюционной и Советской России, политиков мирового уровня, с потрясениями Гражданской, двух мировых войн, с событиями на десятке морей, в десятке стран Европы, связать так, что соединились корни прошлой славы нашего Отечества с ветвями патриотизма, проросшими в его будущее.
Через два года после закладки, 6 октября 1913 года, линкор «Императрица Мария» был спущен на воду. Двенадцать 305-мм орудий для его четырех трехорудийных башен были изготовлены на Обуховском заводе в Санкт-Петербурге. Сами башенные установки сооружались на Николаевских заводах по чертежам петербургского Металлического завода.
28 мая 1915 года «Императрица Мария» вступила в строй и совместно с крейсером «Кагул» образовала 1-ю тактическую маневренную группу. 30 июня 1915 года линкор с таким нежным и звучным названием, излучающим столько человеческого тепла и благородства, в охранении кораблей Черноморского флота впервые вошел в гавань Севастополя, был торжественно встречен экипажами кораблей и жителями города.
«Императрица Мария» успела принять активное участие в Первой мировой войне, в боевых операциях против германо-турецкого флота.
С 13 по 15 октября 1915 года линкор прикрывал действия 2-й бригады линейных кораблей «Пантелеймон», «Иоаннн Златоуст» и «Евстафий». Со 2 по 4 и с 6 по 8 ноября 1915 года содействовал 2-й бригаде во время обстрела Варны и Евсинограда. С 5 февраля по 18 апреля 1916 года участвовал в Трапезундской наступательной операции. В течение июня — октября 1916 года «Императрица Мария» совершила 24 эффективных боевых похода. В частности, 22 мая 1916 года она осуществила перехват немецкого крейсера «Бреслау». Если бы немецкий крейсер не спрятался за плотной стеной дождя в проливе Босфор, то 305-мм снаряды русского линкора наверняка «почесали» бы его броневую спину10.
Но трагедия, потрясшая всю Россию, была уже совсем рядом...
7 октября 1916 года в 00 часов 20 минут в погребах боезапаса, прямо под носовой артиллерийской башней из трех 305-мм орудий линкора, (которые особо будут нас интересовать в дальнейшем) прогремел мощнейший взрыв. Затем в течение следующих 48 минут произошло еще 15 взрывов, и в 7 часов 16 минут самый мощный корабль России, на котором держал свой вымпел командующий Черноморским флотом адмирал Александр Васильевич Колчак, стал крениться на правый борт, затем перевернулся килем вверх и затонул в Северной бухте Севастополя. При этом погибло 217 моряков11.
О причинах этой катастрофы историки, инженеры и эксперты специальных ведомств ведут дискуссии до сих пор. От себя скажем, что при обилии всяких точек зрения одно непреложно: такие происшествия никогда не бывают случайными. В то время во всю бушевала Первая мировая война, «иностранного соглядатайства» было сверх меры. Немецкая разведка, в частности, хозяйничала в России, как у себя дома, а русская халатность и доверчивость тогда были совсем не меньшими, чем вчера и сегодня.
Академик А. Н. Крылов, член следственной комиссии по факту гибели «Императрицы Марии», писал в своих мемуарах:
«Сравнив относительную вероятность сделанных трех предположений о причинах возникновения пожара, комиссия находит, что возможность злого умысла не исключена, приведение же его в исполнение облегчалось имевшими на корабле место существенными отступлениями от требований по отношению к доступу в крюйт-камеры и несовершенством проверки являющихся на корабль рабочих12».
Спустя годы, когда стало известно о том, что с начала Первой мировой войны «по причинам, оставшимся неизвестными» в своих гаванях взорвались три английских и два итальянских корабля, А. Н. Крылов высказался еще более категорично:
«Если бы эти случаи были комиссии известны, относительно возможности «злого умысла» комиссия высказалась бы более решительно13».
Все это, конечно, весьма важно, но нас интересует другая сторона этой драмы.
Работы по подъему линкора «Императрица Мария» начались почти сразу после его гибели. Были загерметизированы отсеки корабля, в них закачали воздух, и 8 мая 1918 года корабль всплыл. Его ввели в плавучий док, а затем в 1927 году разрезали на металлолом. Но башни линкора с 305-мм орудиями, которые отвалились от корпуса корабля во время его затопления и опрокидывания, остались на морском дне. Они были подняты на поверхность только в 1928–1932 гг.
305-мм орудия «Императрицы Марии» впоследствии были установлены на знаменитой батарее № 30 в крепости Севастополь и на железнодорожных транспортерах TM-III-12.
* * *
Мы возвращаемся к рассказу об артсистеме ТМ-III-12.
Технический проект этой артустановки был утвержден в 1936 году. По ряду параметров она была более совершенной по сравнению с другими установками подобного типа.
Особо важным новшеством в конструкции ТМ-III-12 было то, что верхний лафет вместе с качающейся частью и соответственно со стволом обладал способностью опускаться во внутреннюю полость главной балки, что позволяло в походном положении значительно уменьшать габариты всей установки по высоте. Другой положительной особенностью ТМ-III-12 было наличие у транспортера возимого штыревого основания, дававшего возможность вести круговую стрельбу с заранее оборудованного на боевых позициях бетонного основания.
Артустановка ТМ-III-12 обладала способностью поражать видимые и невидимые береговые и морские цели при скорости последних до 60 узлов.
Также необходимо отметить оригинальность решений по гидродомкратам, системе подачи снарядов и, в частности, по зарядной тележке (кокору).
При проектировании артустановки особое внимание было обращено и на обеспечение ее быстрого ухода с позиции. Это было достигнуто путем замены механических устройств опускания лафета (таких, например, как у транспортера TM-I-14) гидравлическими. Были механизированы наиболее тяжелые ручные работы, такие, в частности, как продольное проталкивание снарядов и полузарядов.
Все эти конструкторские находки выгодно отличали ТМ-III-12 и от сходной по назначению и тактико-техническим параметрам американской железнодорожной артустановки.
Сооружение трех транспортеров ТМ-III-12 в соответствии с нарядом № 59/3 216с от 20 января 1935 года Главного управления машиностроения (ГУМС) было поручено судостроительному заводу имени Анри Марти в Николаеве или, иначе, заводу № 198 Наркомата судостроительной промышленности СССР (директор А. В. Самарин). В этой работе также принимали участие заводы «Большевик», Металлический завод, «Красный Путиловец» и завод имени Егорова.
Транспортеры ТМ-III-12 изготавливались в цехе № 11 (начальник П. П. Разменов). В числе основных строителей систем — В. Ф. Бабанин, М. Рабизанович. В работах по монтажу артустановок участвовали инженеры И. Б. Смертенко, Фисун, Торянский14, бригадир Я. П. Плахотник, слесари И. И. Пляскота, П. Е. Данько, С. И. Фурман, В. А. Завацкий, К. Ф. Андреев, П. Г. Коновалов, В. А. Жадан, С. И. Жело и др.
Таким образом, морские железнодорожные артустановки ТМ-III-12, которые с полным основанием можно назвать сухопутными линкорами (или близкими родственниками могучих морских дредноутов) было поручено изготовить в том же городе и на том же Николаевском заводе, тому же коллективу рабочих и специалистов, которые тридцать лет назад сооружали линкор «Императрица Мария» и другие подобные корабли. Воистину символический факт!
Первая артустановка ТМ-III-12 была изготовлена 24 июня 1938 года. Эта дата подтверждена соответствующим актом15. Заводом были сданы тележки с механизмами передвижения, главная балка с лафетами, с установленной качающейся частью и зарядным устройством специальной конструкции, 2 вагона-погреба, элеватор к ним и 2 электрокара.
Испытаниям на предприятии были подвергнуты все механизмы и устройства артсистемы, за исключением механизмов самостоятельного передвижения, горизонтального наведения по погону, а также раскидки опорных ног. Такие испытания не могли быть проведены в цеховых условиях. Тактико-технические данные железнодорожного транспортера предстояло проверить на позиции.
Силовая станция для первой системы ТМ-III-12 заводом № 198 к сдаче не предъявлялась и должна была быть сдана на НИМАП перед полигонными испытаниями.
Тем не менее, несмотря на эти и ряд других недочетов, комиссия, учитывая исключительно тревожную международную обстановку и крайнюю необходимость укрепления Балтики таким мощным оружием приняла заключение: «Железнодорожный транспортер 12»/52(ТМ-III-12) допускается стрельбой на НИМАП».
Вторая установка была завершена 1 декабря 1938 года. Третья — 1 января 1939 г. Стоимость каждого транспортера в то время составила 1 миллион 330 тысяч рублей.
Пять суток потребовалось для того, чтобы перебазировать 9-ю ОЖДАБ из Николаева в Ленинград.
Из материалов, которые я получил в РГАВМФ, видно, что комплектование 9-й 305-мм железнодорожной артиллерийской батареи началось в августе 1937 года.
Приказ № 1 по Отдельной тяжелой железнодорожной артиллерийской батарее (ОТЖДАБ16) 2-го Отдельного тяжелого железнодорожного артиллерийского дивизиона (ОТЖДАД) ЛУСа ИУРА КБФ (м. «Мукково») от 22 декабря 1937 года констатировал, что для изучения и приема техники в г. Николаев 22 декабря 1937 года убыл комиссар дивизиона лейтенант Орловский В. В., старшины групп комендоров Егоров Н. И. и Калягин М. В. и 67 человек личного состава. Можно полагать, что это были краснофлотцы из подразделений 2-го дивизиона, которые впоследствии, после приемки транспортеров у заводчан, стали основой личного состава 9-й ОТЖДАБ.
Означенный приказ подписали:
командир 9-й ОТЖДАБ капитан Барановский;
комиссар 9-й ОТЖДАБ старший политрук Тимофеев;
начальник штаба 9-й ОТЖДАБ лейтенант Волновский.
В таком составе перед нами предстают первые командиры батареи.
Впервые фамилия Барановского как первого командира 9-й ОЖДАБ встретилась мне в письме ветерана этой батареи Петра Емельяновича Корицкого, написанном им много лет спустя после войны другому командиру этой батареи, Л. М. Тудеру. Пройти мимо этого сообщения я не мог. Естественно, захотелось отыскать данные о человеке, который принял от промышленности 9-ю батарею, скомплектовал ее личный состав и начал освоение ее на боевых позициях в структуре береговой обороны Балтфлота.
К этому времени у меня сложились добрые отношения с работниками основных военных архивов России: с Центральным архивом Министерства обороны Российской Федерации в городе Подольске, Центральным военно-морским архивом в городе Гатчина Ленинградской области и Российским государственным архивом Военно-морского флота в Санкт-Петербурге.
Искренние слова благодарности я должен адресовать директору гатчинского архива Игорю Владимировичу Щетину, сотруднику РГАВМФ (бывшему его директору) Валентину Григорьевичу Мишанову. Большую помощь в восстановлении событий, связанных с возвращением транспортеров из финского плена, оказал мне Архив внешней политики Российской Федерации (начальник — Надежда Павловна Можжухина).
Постоянную поддержку получал я от начальника архивной службы Министерства обороны Российской Федерации Сергея Александровича Ильенкова. Еще будучи в должности помощника начальника подольского архива по научно-исследовательской методической работе, он тесно сотрудничал с Центральным музеем Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., знал наши проблемы, в том числе и все этапы доставки на Поклонную гору 305-мм артустановки ТМ-III-12, и всегда исключительно оперативно и ответственно подходил к нашим запросам. Нашим контактам способствовало то, что мы с Сергеем Александровичем родом тверичи. С его отцом, Александром Ивановичем Ильенковым, в прошлом председателем исполкома Калининского областного Совета депутатов трудящихся, мы работали вместе. В начале 90-х годов были одновременно избраны народными депутатами России.
Когда мое исследование вступило в самую интенсивную фазу, я буквально осаждал полковника С. А. Ильенкова своими заявками на биографические данные артиллеристов-железнодорожников, на сведения о тех или иных этапах создания транспортеров, их боевого применения и прочем и никогда не получал отказа.
Не могу не сказать и о том, что самоотверженно и, как никто, заинтересованно мне в работе с питерскими архивами помогала дочь Екатерина. В силу материальных и иных причин я не мог бесконечно, по ходу встающих передо мной вопросов, выезжать в Санкт-Петербург и работать там в хранилищах военной документации. Дочь, будучи жительницей Санкт-Петербурга, заменила меня в этом. Она познакомилась лично со всеми моими питерскими, кронштадтскими и гатчинскими адресатами, в том числе и с ветеранами-ханковцами, с родственниками артиллеристов-железнодорожников. С помощью обмена посланиями по электронной почте я наводил ее на оптимальные пути поиска нужных мне архивных документов, ставил конкретные задачи. Катя быстро вошла в тему моих исследований, стала основательно ориентироваться в проблемах создания железнодорожных транспортеров, в военно-исторических событиях и людях, связанных с применением этой боевой техники.
5 мая 2004 года мы снова созвонились с Сергеем Александровичем Ильенковым, и он сообщил мне, что из Гатчины пришли интересующие меня материалы на первого командира 9-й ОЖДАБ М. М. Барановского и сменившего его в этой должности Г. В. Коптева. Я ветром полетел на Арбат, к Министерству обороны России, где получил копии заветных кадровых карточек на этих людей, и весь обратный путь на метро до дома изучал в этих документах каждую букву:
Барановский Михаил Михайлович родился 20 ноября 1900 года в Латвии, в с. Фабианово Курляндской губернии, Иллукского уезда, Дешенской волости. Русский. Образование — неполное среднее. Социальное происхождение — из рабочих. Профессия — слесарь.
На службу в РККА поступил 15 августа 1919 года красноармейцем 3-го Запасного полка в городе Рославле. Затем был агентом ГТЧК, действовавшей в зоне станций Двинск — Остров — Псков. В разделе «Наименование должности» этого периода записано «агент 3 разр.», «разведчик и агент». Участвовал в боях против Польши, а также в подавлении Кронштадтского восстания.
С февраля 1921 года М. М. Барановский — курсант ОТЧК в Ленинграде. Ровно через год — помощник уполномоченного. С октября 1923 года — ответорганизатор коллектива ВКП(б) зенитного дивизиона Кронкрепости (крепости Кронштадт) в фортах «Риф» и «Первомайский» (бывший «Тотлебен»).
После этого военная биография Михаила Михайловича накрепко была связана с артиллерией в системе береговой обороны Балтфлота. Сначала, в 1925 году, он политрук и военком артиллерийской бригады, затем слушатель военно-морского училища. После его окончания, с ноября 1926 года, — политрук, а с сентября 1928 года — командир взвода 2-й артиллерийской бригады в форте «Краснофлотский».
После прохождения СКУКС (Специальных курсов усовершенствования командного состава) береговой обороны ВМФ, с марта 1930 года, последовательно назначается на должности помощника командира нескольких батарей. В 1934 году он командир 311-й башенной 305-мм батареи ИУРа (Ижорского укрепленного района). С июля 1937 года — исполняющий должность командира 2-го ОЖДАД (отдельного железнодорожного артиллерийского дивизиона). Аттестации отмечают у М. М. Барановского силу воли, энергию, решительность, быстрое соображение, хорошее управление огнем.
С июля 1938 года Михаил Михайлович Барановский полноправный командир 9-й ОЖДАБ МУР, хотя в ее составе пока только один транспортер ТМ-III-12. В должности командира 9-й батареи он пробыл до февраля 1939 года. А затем в его жизни произошло то, что в те годы случалось с очень многими. В его учетной карточке последующие три месяца определены записью: «Под следствием». Для М. М. Барановского эта опасная процедура, к счастью, завершилась благополучно, однако в 9-ю ОЖДАБ он уже никогда не вернулся.
Почти весь довоенный период он был преподавателем на курсах командного состава запаса КБФ, а в самый канун Великой Отечественной, 18 апреля 1941 года, был назначен начальником штаба 94-го артиллерийского дивизиона береговой обороны Главной базы КБФ. В период обороны Ленинграда М. М. Барановский был командиром 301-го отдельного артиллерийского дивизиона и защищал один из секторов береговой обороны реки Нева, командовал артиллерией штаба Загородного оборонительного участка.
В 1938 году М.М. Барановский был награжден медалью «XX лет РККА». В 1944 и в 1945 гг. «за выслугу» удостоен орденов Красного Знамени и Ленина.
В последующие годы он был преподавателем в Школе оружия имени Сладкова, в учебном отряде КБФ, служил инженером по ПУАО (пункт управления артиллерийским огнем) в штабе Ижорского сектора Кронштадтского морского оборонительного района КБФ и штабе Таллинского сектора береговой обороны КБФ.
В отставку подполковник М. М. Барановский был уволен в марте 1947 года по болезни «с правом ношения военной формы».
10 Немецкий сборник документов того времени: «Средиземноморская дивизия» относила «Императрицу Марию» к категории «выдающихся кораблей», отмечала первоклассную точность ее орудий, которые на расстоянии 24 км сразу накрывали цель в отличие от немецких линкоров, которые могли достигать такого результата с расстояния 19–21 км, и английских кораблей — с 22 км.
11 Иногда называется и другая цифра — 228 человек.
12 А. Н. Крылов. Мои воспоминания. Л.: Судостроение. 1979. c.241.
13 А. Н. Крылов. Мои воспоминания. Л.: Судостроение. 1979. c.462.
14 Автор должен извиниться перед читателями за то, что как в этом, так и в ряде последующих случаев, не указываются инициалы некоторых героев этой книги. Причина совсем не в нашей небрежности. Дело в том, что документы довоенных и последующих десятилетий, как правило, пренебрегали такими «мелочами». «Товарищ Иванов», «товарищ Сидоров» — и этого тогда казалось вполне достаточно.
15 РГАВМФ, ф. Р-891, оп. 1, д. 922, л. 52
16 В последующем аббревиатура «ОТЖДАБ» утратила букву «Т « и в документах военных ведомств морские «отдельные тяжелые железнодорожные артиллерийские батареи» стали сокращенно обозначаться «ОЖДАБ».
<< Назад Вперёд>>
