Заключение
Нельзя не признать, что в условиях дореволюционной России включение в ее состав территорий, населенных нерусскими народностями, имело для многих из них положительное значение. Это привело к ликвидации национально-религиозного гнета польских феодалов на территории Белоруссии и Правобережной Украины. Это позволило ликвидировать остатки рабства в Крыму, Закавказье и Средней Азии. Это ускорило экономическое развитие всей окраины. Нельзя не учитывать, что царизм проводил на окраинах в дореформенный период весьма гибкую и дальновидную политику, результатом которой и явился более быстрый рост численности многих народностей окраин по сравнению с проживающими в центральных районах народами. Царизм облегчал более быстрое развитие на окраинах прогрессивных буржуазных отношений, освобождал многие народности окраин от тяжелого бремени рекрутских наборов, облагал их менее тяжелыми налогами и т.д. Нельзя не видеть, что на присоединенных к России землях не были установлены господствующие в центре крепостнические отношения (мы не касаемся здесь территории бывшей Речи Посполитой или шведской Прибалтики, где они сложились ранее). Поэтому народности Поволжья, Сибири, Южного и Северного Приуралья почти не знали крепостного права, которое распространялось лишь на русских переселенцев. Нельзя переоценивать и влияние национального гнета. В первой половине XIX в. в условиях хотя и разлагающегося, но еще господствовавшего крепостничества национальный гнет проявлялся далеко не с такой силой, как в пореформенный капиталистический период. Национальное самосознание у многих народностей тогда не получило еще большого развития. Проживавшие изолированно и не имевшие своей письменной народности окраин (чуваши, мордва, коми и др.) не могли в полной мере ощущать национальный гнет. Его чувствовали тогда в полной мере только отдельные, имеющие свою развитую культуру, письменность и государственность народы: поляки, литовцы, татары. К оценке их положения необходим особый подход.
В XVIII-XIX вв. в Россию переселяется много иностранных выходцев-колонистов, для которых русское правительство искусственно создает условия, о которых не могли и мечтать подданные России. Мы имеем в виду немцев, молдаван, греков, армян, болгар и др. Это сделало этнический состав населения России еще более пестрым. К тому же многие народности России и в XIX в. продолжали одновременно заселять и осваивать пустынные земли окраин, нередко совместно занимая их. Особенно большую роль в этом процессе сыграли русские, украинцы, татары, мордва, чуваши, марийцы. Недаром с V по X ревизию (1795-1858 гг.) в пять наиболее заселяемых районов прибыло около 3 млн. 240 тыс. чел. (в Новороссию, на Северный Кавказ, в Нижнее Поволжье, Южное Приуралье и Сибирь).
В начале XVIII в. по I ревизии нерусские народности составляли около 30% населения страны, а к концу XIX в. — более 50%.
С начала XVIII в. (с I ревизии) материалы ревизий, а с XIX в. полицейские исчисления, а затем и перепись 1897 г. с той или иной степенью подробности фиксировали национальную принадлежность жителей страны. Уточняющее значение имели материалы церковного учета, который с XIX в. фиксировал конфессиональную принадлежность населения. Они позволяют учесть число евреев, армян, немцев-лютеран, украинцев-греко-католиков Австрийской монархии и Царства Польского и т.д.
Все эти источники не привлекли в должной мере внимания исследователей. Мы можем указать лишь имена дореволюционных исследователей П. И. Кеппена и А. Ф. Риттиха, которые впервые собрали, обработали и использовали для составления этнических карт материалы VIII ревизии (1834 г.) и полицейского исчисления 1867 г. В наше время созданы отдельные локальные исследования, в которых содержатся данные о численности народов России XVIII-XIX вв. Даже в историях союзных и автономных республик мало материалов о численности и географическом размещении отдельных народностей. Более того, со страниц таких исследований утверждается о невозможности получить за XVIII - первую половину XIX в. сведения об этническом составе населения России. История народов нашей Родины, к сожалению, рассматривается вне «числа и меры», и даже положительный опыт П. И. Кеппена и А. Ф. Риттиха по существу предан забвению. В лучшем случае анализируются лишь данные переписи 1897 г. и делаются беглые экскурсы в более отдаленное прошлое. Это вызвано либо недооценкой историко-географической проблематики по существу, либо незнакомством с сохранившимися источниками.
Еще и теперь отдельные исследователи полагают: данные ревизий, полицейских исчислений и церковного учета недостаточно качественные, настолько искажают реально существующую картину, что их использование может привести только к неверным выводам и наблюдениям.
Действительно, существующие источники обладают значительными погрешностями. Однако все они могут и должны преодолеваться в ходе их всестороннего критического анализа.
Для этого необходимо использовать только уточненные результаты ревизского, церковного и полицейского учета. Следует брать только такие показатели каждой очередной ревизии или исчисления, которые уже учли все пропущенное первоначально (так называемое «прописное» население). Кроме того, следует взаимно сопоставить полученные результаты каждой ревизии с итогами предшествующей и последующей ревизий и с другими результатами иных видов учета населения. Это позволяет получить наиболее полные и точные цифры всего населения и его состава. Сразу выявляется неполнота или пробелы тех или иных данных на ту или иную дату. Например, такое сопоставление позволило установить, что ревизии, особенно IV и V, неполно учитывали евреев. Данные церковного учета позволили получить более точные цифры количества евреев. Ревизии и исчисления первой половины XIX в. учитывали преимущественно язык, самоназвание и самосознание населения. При этом категории обрусевшего населения (например, мордвы Нижегородской губ.) постепенно переставали регистрироваться ими. Исчисление 1858-1859 гг. вновь их учло, опираясь на данные о происхождении. Перепись 1897 г. регистрировала только показатель родного языка. Все эти обстоятельства необходимо принимать во внимание при анализе указанных источников.
Данные церковного учета 1858 г. по западным губерниям Белоруссии (Минская и Гродненская) при регистрации этнической принадлежности отмечали, что жители там были «славянского закона». Как оказалось, это был не дефект источника, а реальный факт отсутствия четкого самосознания у населения отдельных уездов Западной Белоруссии.
Лишь взаимное использование всех источников и данных о языке, самоназвания, религиозной принадлежности и происхождении (с учетом сословной принадлежности) позволяют определить численность отдельных народностей и изменения их удельного веса, учитывая степень их ассимиляции, постепенную утрату языка и национального самосознания.
Необходимо привлекать показатели естественного прироста отдельных народностей, а если это невозможно, то определить его по районам с учетом преобладающего проживания этих этносов. Следует также определить размеры миграционных процессов с учетом национального состава переселенцев. Наконец, необходимо определять классово-сословный состав населения у различных народностей России и установить, как феодально-крепостническая система влияла на изменения в численности и географическом размещении народов России.
Привлекая материалы ревизий XVIII - первой половины XIX в., данные административно-полицейского учета и церковных исчислений, а также переписи 1897 г., мы установили поуездную численность народностей России XVIII - первой половины XIX в. и сравнили ее с данными переписи 1897 г. Результаты говорят в пользу достоверности показателей ревизий. Существующие несоответствия объясняются своеобразием переписи 1897 г., которая учитывала только родной язык населения, а также миграционными процессами и различиями в уровне естественного прироста. Не встретилось ни одного случая, который было бы невозможно объяснить и который говорил бы о недостоверности полученных нами комбинированных показателей ревизий, полицейского и церковного учета за XVIII - первую половину XIX в. Более того, по нашему мнению, сведения о некоторых народах по материалам ревизий и административно-полицейской статистики более точны, чем результаты переписи 1897 г. (например, о башкирах, мордве), так как утрата родного языка далеко не всегда сопровождалась изменением этнического самосознания и самоназвания народов, которые не фиксировались переписью 1897 г.
Полученные данные показывают, что на протяжении XVIII - первой половины XIX в. (с 1719 по 1858 г.) на территории России в границах 20-х годов XVIII в. снизился удельный вес русских, белорусов, эстонцев, финнов, чувашей, латышей и карел в общей численности жителей страны. Одновременно повысился процент украинского, немецкого, мордовского, татарского, еврейского населения. У ряда других этносов этот показатель существенно не изменился.
В наибольшей мере сократилась доля русских и белорусов — за счет того, что естественный прирост населения в основных районах их проживания (Белорусско-литовский, Центрально-Промышленный, Озерный и Северный) был пониженным, по сравнению со средним по стране. Нельзя не учитывать, что у русских и белорусов феодально-крепостнический гнет проявился с наибольшей силой. В границах России 20-х годов XVIII в. удельный вес частновладельческого населения составлял по I ревизии 48, 39%, по V - 48, 49 и по X - 35,03%. По всей территории России, где производились ревизии, он достигал по I ревизии - 48,39%, по V - 53, 88, по X - 39, 19 и наконец, в границах всей империи с Польшей, Финляндией, Кавказом и Казахстаном по I ревизии - 48 , 39%, по V - 47, 54 и по X - 29, 87%. В чисто русских районах Центра и Запада он был значительно выше. В Центрально-Промышленном равен соответственно 64, 30, 66, 63, и 56, 51%; в Центрально-Земледельческом - 57, 20, 56, 48 и 46,03%; в Смоленской губ. - 72, 78, 72, 18 и 71,65%, а в Белорусско-литовском районе по V ревизии -75, 12%ипоХ- 71, 65%. В других районах страны он был значительно ниже (кроме Правобережной Украины, где крепостных было по V ревизии 72,26%, а по X — 55,10%). По существу, крепостное право в России существовало лишь у русских, украинцев, белорусов и народов Прибалтики. У других народностей крепостных почти совсем или совсем не было. Кроме того, нельзя забывать и того, что природно-климатические условия большинства чисто или почти чисто русских и белорусских районов наименее благоприятны для жизни. Наконец, здесь выше тяжесть налогового бремени, уже с начала XVIII в. производились крайне тяжелые для населения рекрутские наборы (на Украине и в Прибалтике их ввели только в 1797 г.) и вообще феодально-крепостнический гнет проявлялся сильнее, чем в других районах.
В несколько меньшей мере удельный вес понизился в этот период у народов Прибалтики (эстонцев, латышей и финнов) и Севера России (карел, коми-зырян). В Прибалтике в XVIII - начале XIX в. также был высок процент закрепощенного населения и, кроме того, сохранялся сильный национальный гнет немецких феодалов и немецкой городской верхушки. Естественный прирост населения в регионе был более низок по сравнению с другими окраинными районами страны. Отсутствие рекрутской повинности до конца XVIII в. существенно не улучшило демографическую ситуацию.
У народов Севера (особенно это касается ижоры) уже в дореформенный период шли ассимиляционные процессы, что обусловило снижение их удельного веса. Эта же тенденция проявлялась у мордвы (обрусевшей, особенно в Нижегородской и Саратовской губерниях) и чувашей (отатарившихся, преимущественно в Казанской губ.).
Наиболее значительное повышение удельного веса в дореформенный период отмечалось у украинцев. Эта тенденция в России в границах 20-х годов XVIII в. прослеживалась до 20-х годов XIX в. (I ревизия - 12,87%; II - 14,37; III - 15,79; V- 16,13 и VII - 16,32%). В 20-х годах XIX в. доля украинцев немного снизилась и затем удерживалась примерно на одном уровне (VIII ревизия - 15,87%, IX - 15,80, X - 15,98%). Значительное повышение доли украинцев объясняется тем, что во-первых, они проживали преимущественно в интенсивно заселявшихся плодородных районах страны с повышенным естественным приростом населения (Слободская Украина, Новороссия, Северный Кавказ) и, во-вторых, тем, что там были более низкие, чем в Центре страны, уровень феодально-крепостнической эксплуатации и процент частновладельческого населения.
С 20-х годов XIX в. положение стабилизируется. Новороссия и Слободская Украина уже в основном заселены. Правобережная Украина вошла в состав России, и переход украинцев в другие районы страны почти прекратился. Если же говорить об украинском населении России с учетом бывших польских территорий, то удельный вес украинцев в обшей численности жителей страны начал снижаться уже с конца XVIII в. (V ревизия - 19,83%, VII — 18,79%). С VIII ревизии положение стабилизировалось (VIII ревизия - 17,36%, X - 17,15%). На украинских землях Австрийской империи - в Галиции и Закарпатской Украине - удельный вес украинцев сокращался быстрее (особенно в Закарпатье) в связи с усилением процессов ассимиляции украинцев поляками и венграми.
Повышенный естественный прирост и возвращение в «родное лоно» полонизированных ранее лиц украинского происхождения нивелировали воздействие начавшихся довольно интенсивно процессов обрусения и полонизации некоторой части украинского населения. В пределах же Австрийской империи доля украинцев, хотя и медленно, но неуклонно снижалась, и лишь включение большей части исконных украинских земель в состав Украины остановило этот процесс.
Доля немцев и евреев увеличивалась в течение всего рассматриваемого периода. В 20-х годах XVIII в. немцы проживали фактически лишь в Прибалтике. Однако с 60-х годов XVIII в. до 30-х годов XIX в. В Россию прибыло много немецких колонистов. Привилегированные условия, в которые они были поставлены (большие земельные наделы, налоговые льготы, отсутствие до 70-х годов XIX в. рекрутской повинности), привели к тому, что удельный вес их в России сильно вырос (в границах 20-х годов XVIIIB. по I ревизии - 0,20%, по V - 0,31, по VIII - 0,80 и по X - 0,92%, а по всей России по I ревизии - 0,20%, по V - 0,57, по VIII - 1,00. по X - 1,12%).
Евреев на территории России в границах 20-х годов XVIII в. до конца XVIII в. почти не было. По V ревизии они составляли лишь 0,06% населения страны. По X ревизии, однако, их удельный вес повысился до 0,37% за счет переселения в Новороссию, Сибирь и т.д. На всей же территории России доля евреев в годы с V по X ревизию выросла с 1,40 до 2,69%. а в 1897 г. достигла 3,95%. Это был самый высокий прирост в стране, в основном в связи с высоким естественным приростом. Следует, однако, повторить, что учет евреев V ревизией был недостаточно качественным. По всей вероятности, удельный вес их в России на рубеже XIX в. приближался к 2%.
Сравнительно высокий прирост населения в дореформенной России XVIII - первой половины XIX в. был также у татар, что вызвано как отатариванием в XVIII - первой трети ХIХв. некоторых представителей других народностей России (преимущественно чувашей), так и повышенным естественным приростом. Нельзя забывать, что татары не знали крепостного права и феодальный государственный гнет у них не был таким сильным, как у русских, украинцев и белорусов.
Удельный вес башкир в 1719-1858 гг. фактически не изменился. Естественный прирост среди них был всегда высок, но суровое подавление башкирского восстания в конце 30-х годов XVIII в. привело к сокращению их абсолютной численности и к снижению удельного веса с 1,09% по I ревизии до 0,58% по II. В течение 40-90-х годов XVIII в. доля их выросла незначительно (с 0,58 до 0,65%). И лишь с конца XVIII в. по 1858 г. она выросла с 0,65 до 1,17%. Башкиры также не знали крепостничества, не платили подушной подати и не отправляли рекрутской повинности. Кроме того, с конца XVIII в. они ассимилировали часть прибывших в Южное Приуралье нерусских переселенцев из Среднего Поволжья и Северного Приуралья.
Удельный вес мордвы, вотяков, черемисов также несколько повысился в XVIII — первой половине XIX в. Несмотря на отрицательное влияние ассимиляционных процессов, уровень естественного прироста этих народностей оказался повышенным. Лишь небольшая их часть (главным образом часть мордвы) находилась в крепостной зависимости. Основная же масса принадлежала к сословию государственных крестьян и проживала в районах, благоприятных для земледелия.
Доля поляков в дореформенный период с VII ревизии (с момента включения в состав России Царства Польского) по X снизился с 6,27 до 5,34%. Это связано с невысоким естественным приростом и даже абсолютной убылью населения в начале 30-х и 50-х годов XIX в. Сказался отлив населения за границу во время восстания 1830-1831 гг. и воздействие холерной эпидемии начала 30-х и конца 40-х годов.
Таковы некоторые наблюдения об изменениях в численности и удельном весе ряда народностей России в XVIII - первой половине XIX в.
Мы пришли к выводу, что на темпы движения населения России решающее влияние оказывал феодально-крепостнический строй и его пережитки. Поэтому на многих окраинах страны, где он был слабее и где природно-климатические условия оказались более благоприятными для жизни, население увеличивалось гораздо быстрее.
Ассимиляционные процессы в дореформенные годы не получили еще большого развития. В этот период ассимилируются только небольшие группы иноязычного населения, вкрапленные в большие массивы преобладающих по языку народностей (русских, татар, поляков). Такие процессы протекали главным образом в Нижнем и Среднем Поволжье, на Северном Кавказе, на севере Европейской России, в Холмской Руси, в Галиции и Закарпатье. На изменение удельного веса ведущих по численности народов они не оказали тогда решающего влияния.
Подытоживая все сказанное, можно прийти к следующим выводам:
1. В России дореформенного периода отношение царизма к эксплуатируемым податным сословиям-классам было одинаковым независимо от этнической принадлежности включенного в них населения.
2. Этническая принадлежность населения не оказывала сколько-нибудь заметного влияния на переселенческую политику царизма.
3. Исторически сложилось такое положение, когда подавляющая часть нерусских народностей попала в разряд государственных крестьян и городских податных сословий (купцов и мещан), т.е. тех категорий населения, которые находились в сравнительно привилегированных условиях. Они обладали известной хозяйственной самостоятельностью, личными правами и т.д. Что же касается собственно русского, а также украинского, белорусского, литовского, латышского и эстонского народов, то на них в полном объеме распространялись все тяготы феодально-крепостнического ига.
4. Налоговое бремя и рекрутская повинность долгое время давили в первую очередь на народности Центра, в основном на русский народ. Рекрутская повинность на Украине и в Прибалтике была введена только в конце XVIII в., в Бессарабии - после реформы 1861 г. и т.д. Калмыки, башкиры, ногайцы, крымские татары (до 30-х годов XIX в.) и другие народности долгое время либо не несли значительных поборов, либо отправляли их в уменьшенном размере (для многих из них после введения подушной подати в стране сохранялась более легкая форма подворного обложения, или ясака).
5. Ассимиляция (в дореформенный период в основном естественная) протекала крайне замедленными темпами. Она касалась: а) представителей господствующих классов (дворянство, чиновничество); б) проживающих в меньшинстве иноязычных групп населения (мордвы Нижегородской, ижоры Петербургской, украинцев Саратовской губерний и т.д.).
6. Слабость экономического развития России способствовала консервации отдельных народностей, тормозила процесс их взаимного сближения. Не случайно удельный вес различных этнических компонентов изменялся преимущественно за счет различий в темпах естественного прироста и миграционных процессов.
С XVII в. в России создается единый всероссийский рынок, в который последовательно вовлекаются окраинные территории страны, населенные различными народностями. Особую роль в этом процессе играл русский народ, который концентрировался в городах национальных окраин (Сибирь, Поволжье, Приуралье, Северный Кавказ и т.д.), а потоми в сельской местности. Тем не менее экономическая и культурная отсталость страны объективно ослабляла остроту национального гнета. Зачастую население национальных окраин общалось с представителями русской администрации только через переводчиков. Именно поэтому в дореформенный период не существовало и сильного национально-освободительного движения, кроме Крыма и Польши. Преследование национальных культур является характерной чертой и привилегий капиталистического способа производства, который способствовал их развитию.
7. Россия, бесспорно, являлась тюрьмой народов, в которой национальные меньшинства были лишены возможности создать свою государственность, развивать свою культуру. Однако к этому вопросу необходимо подходить исторически и комплексно. В эпоху позднего феодализма включение национальных окраин в состав России объективно являлось для большинства из них прогрессивным. Царизм, безусловно, эксплуатировал нерусские народности, но, во всяком случае, не в большей мере, чем свой собственный народ, а нередко и в меньшей. В этом отношении Россия являлась тюрьмой народов едва ли не в первую очередь для русского народа.
<< Назад
