Рекрутская повинность
Наборы рекрутов производились по мере надобности, а не ежегодно. В военное время брали иногда 1 рекрута со 100 душ муж. пола, в мирное время могли вовсе не производить наборов. Например, в 1717-1718 годах вследствие сокращения численности резервных батальонов манифестом Петра I все «любезноверные поданные» были освобождены от рекрутчины (см., например, печатный манифест 30 августа 1717 г. Фонд 482, арх. № 89).
Если рекрут оказывался негодным, то он отсылался в свою деревню и крестьяне вместо него должны были избрать другого.
Для сопровождения выбранных рекрутов до Илимска или Иркутска крестьяне выбирали особых сопровождающих, так называемых «отдатчиков». С ними обычно выезжал и староста.
Набор рекрутов в XVIII веке всегда производился с определенного числа душ муж. пола. Например, в 1726 году на каждые 200 душ, а в 1727 году — на 305 душ муж. пола избирался один рекрут. По указу Петра II от 18 сентября 1729 года один рекрут набирался от 324 душ. В конце XVIII века нормы рекрутских наборов устанавливались на 500 душ муж. пола. Каждый рекрут получал от мира шапку, кафтан суконный, шубу, рукавицы, штаны и 2 рубашки с портами. Кроме того, полагались чирки или упоки с чулками. Изредка крестьяне вместо одежды выдавали рекрутам деньги, обычно по 5 рублей на человека.
Зажиточные крестьяне нередко откупались от рекрутчины, нанимая вместо себя добровольцев из малообеспеченных слоев деревни. Например, при наборе 1726-1727 годов крестьянин Усть-Кутского острога Зырянов нанял вместо себя крестьянского сына Унжакова, монастырский вкладчик Дорофеев вместо своего сына послал в армию другого крестьянского сына Горбунова.
В делах илимской воеводской канцелярии встречается случай перепродажи рекрутской повинности. Гулящий человек Назимов «по договору... нанялся в Ылимску у посадского человека Ивана Дьячкова в рекруцкую службу», но затем нанял вместо себя другого гулящего человека и просил воеводскую канцелярию дать согласие на такую сделку.
Воевода Петров велел допросить нового добровольца не беглый ли он солдат и «не невольник ли», где записан в подушный оклад и действительно ли желает итти в военную службу.
На допросе этот доброволец показал, что родом он из Тюмени, в рекрутах не бывал и служить желает.
Назимову выдается паспорт, а доброволец едет в Якутск. Вероятно, Назимов не без выгоды совершил описанную коммерческую операцию.
Злоупотреблений служебным положением при наборе рекрутов происходило очень много. В переписке илимского «съезжего доимочного подушного збору двора» за 1733 год (Фонд 75, опись 2, арх. № 135, лл. 75-77) имеется указ иркутской провинциальной канцелярии поручику Остякову, возглавлявшему «съезжий двор», о высылке в Иркутск приказчика Тутурской слободы Буторина за укрывательство бежавшего рекрута Аксамитова. Приказчик получил от отца рекрута взятку в 5 рублей и «быка большего», ценою в 6 рублей.
В том же году из Иркутска в Илимск поступил указ о наборе «великанов», т. е. лиц высокого роста. К указу прилагались бумажные меры «за печатями». Но в Илимском уезде, как отвечала воеводская канцелярия, «великанов не явилось»; бесполезные меры, которыми определяли рост великанов, где-то затерялись.
В 1732 году набор производился по 1 рекруту с 288 ½ души, в 1733 году — с 102 душ и в 1734 году — с 169 душ. В рекруты принимались мужчины в возрасте, от 15 до 20 лет, не ниже 2 аршин 3 вершков, а в возрасте от 20 до 30 лет — не ниже 2 аршин 3 ½ вершков. По этим наборам Илимский уезд должен был поставить 139 рекрутов, в действительности же было поставлено 111.
В Илимском уезде числилось тогда 279 посадских, 1362 разночинца, 20 помещиковых людей, т. е. крепостных, 3997 крестьян «в расположении правианта», 1533 крестьянина «за расположением» и вновь приписанных после ревизии 30 ссыльных всего 7221 душа муж. пола.
Всем рекрутам «указное платье дано было о т отцов их, братей», но денег на дорогу не выдавалось. Поэтому иркутская провинциальная канцелярия при отправке рекрутов в Тобольск выдала им по 4 рубля «заимообразно» и велела собрать эти деньги с крестьян.
Как и при всяком наборе, в 1732-1734 годах оказалось много непригодных рекрутов. Нет сомнения, что крестьяне старались отдавать на военную службу не самых лучших работников.
Иркутская провинциальная канцелярия отпустила в 1737 году по домам 25 рекрутов, присланных из Илимска. Вот описание телесных пороков и недостатков у илимских рекрутов: обеими ногами болен; на правой ноге излом, глазами мороковат и слабо видит: в руках и ногах кости ломит и «французская болезнь» (иногда — «скорбь»); левая рука вывихнута и «ныне выставляетца»; мал, в спине излом и от того горбат и болен; тайный уд гниет; «в меру не пришел против указного числа вершков». Кроме того, оказалось дряхлых и старых 4 рекрута, с больными ногами — 9 человек и недопустимо малого роста — 2 человека. Один рекрут был «зобат».
Документы о выборах крестьянами рекрутов в 1737 году сосредоточены в особом сборнике дел (Фонд 75, арх. № 799, лл. 1-28). Можно остановиться на выборе рекрута вместо негодного в Кривой Луке (Криволуцкая слобода). Выбирали: староста, 8 десятских и 21 крестьянин. Выбор подписало 6 крестьян, что показывает значительное распространение грамотности в этой слободе по сравнению с другими волостями.
Выбранные крестьянами Усть-Кутского острога два рекрута оказались негодными. Осматривали, или «свидетельствовали», их в Илимске: «за салдата копеист Яков Гиляшев» и илимский служилый Тимофей Баженов, т. е. лица, не имевшие прямого отношения ни к врачебному ни к армейскому составу. Воевода приговорил: негодных рекрутов отослать с указом в Усть-Кутский острог, направить туда «нарошного посыльщика на старостином коште и в том указе подтвердить имянно, чтоб впредь таких негодных не присылали и илимскую воеводскую канцелярию писчею работаю напрасно не утруждали».
Система выбора рекрутов крестьянами имела существенные недостатки: на сборные пункты поступало много лиц, непригодных к несению военной службы, нередко назначенные крестьянским обществом рекруты бежали с пути, набор сильно затягивался.
Наборы 1732-1734 годов по Илимскому уезду затянулись до 1737 года.
В те волости, откуда поступили негодные рекруты, были посланы служилые люди, которым поручалось заставить крестьян произвести новые выборы. Два казака должны были доставить рекрутов, всего 22 человека, из Илимска в Иркутск, согласно следующей инструкции:
«Будучи в пути вести оных рекрут до Иркутска опасно, чтоб з дороги куды не сошли и не збежали и у крестьян или у других чинов безденежно ни у кого ничего не брали и не грабили... А хмельного пить и картами играть — давать им не велеть и от того их унимать. А ежели слушать не будут, то наказывать их батожьем».
Инструкция обязывала служилых людей, сопровождавших рекрутов, «обид и налог (им) отнюдь не чинить и ни в чем напрасно не приметыватца».
Рекруты подлежали сдаче в Иркутске под квитанцию.
Ни один набор рекрутов не проходил без инцидентов. При наборе в 1739 году Братский острог не доставил одного рекрута. Когда стали разбираться, почему так произошло, то обнаружили, что староста Беломестных укрыл от набора своего сына. По требованию приказчика Цибульского сын старосты был приведен в приказную избу, где его осмотрели и нашли годным. Тут же появился список многосемейных зажиточных крестьян, которых староста, конечно не без мзды, освобождал от рекрутчины. В свою очередь староста раскрыл ряд служебных преступлений приказчика, а сам бежал.
Дело дошло до иркутской провинциальной канцелярии, и Лоренц Ланг приказал: Цибульского следовало бить, но так как на него поступило много жалоб, то сперва расследовать их, а потом уже наказать. Свидетелей Цибульского — 7 человек, которые не донесли на него, — Лоренц Ланг велел наказать плетьми в Братском остроге.
В указанном году по Илимскому уезду было набрано 18 рекрутов в возрасте от 15 лет до 31 года.
Набор рекрутов в 1747 году производился «по новой ревизии», которая проходила в 1744-1745 годах. Всего по империи набиралось 50000 человек, т. е. по одному рекруту с 121 души муж. пола. В указе Сената, напечатанном 31 января 1747 г., предписывалось в рекруты выбирать мужчин 20-35-летнего возраста, ростом не ниже 2 аршин 4 вершков. Рекрут должен был иметь платье (не ветхое): кафтан, шубу, шапку, рукавицы, 2 рубахи «с порты», штаны сермяжные или кожаные, пару обуви с чулками.
Отдатчики обязаны были на каждого рекрута привезти по 12 четвериков ржаной муки, немного крупы, 12 фунтов соли и 3 рубля денег. Впрочем, соль можно было заменить деньгами. В течение полугода общество, выбравшее рекрута, должно было платить ему помесячно деньги.
Тех, «кто себя изувечит», надлежало бить плетьми «и писать в службу в погонщики и извощики». Если же кто повредит себя так, что не сможет работать, то таких надлежало бить кнутом и, вырезав ноздри, «сослать в каторжную работу вечно».
Указ этот читался в церквах, по торжкам и ярмаркам в течение 2 месяцев.
По Илимскому уезду в соответствии с изложенным указом было взято 83 рекрута.
«Доимки» по наборам рекрутов и драгунских лошадей были сложены сенатским указом, «пущенном» 18 мая 1754 г.
Раскладка рекрутов по волостям согласно числу душ мужского населения производилась илимской воеводской канцелярией. Как производился этот расчет, можно показать по набору 1755 года (Фонд 75, опись 2, арх. № 731. лл. 40-43).
Всего по уезду числилось по ревизии 9868 душ крестьян, купечества и разночинцев. Кроме того, вновь прибыло 119 душ, значит, для расчета нужно было взять 9987 человек. В 1755 году набирался один рекрут с 100 душ, следовательно Илимский уезд должен был поставить 100 рекрутов.
В Верхне-Илимской слободе числилось 118 душ муж. пола, значит, она должна была выбрать одного рекрута. Но при этом «останетца 18 душ»; их прибавили «в складку» к Усть-Кутскому острогу.
В Усть-Кутском остроге имелось 459 душ, с этого числа набиралось 4 рекрута. Оставалось 59 душ. К ним было прибавлено от Верхне-Илимской слободы 18 душ, от Кежемской слободы 15 душ, от Чечуйского острога 5 душ и от Братского острога 3 души. Таким образом составлялось 100 душ муж. пола, и с них по Усть-Кутскому острогу брали еще одного рекрута.
В Чечуйском остроге числилось 705 душ, значит, здесь должны были выбрать 7 рекрутов, но при этом оставалось 5 душ. Их прибавили к Усть-Кутскому острогу.
Так производился расчет по всем волостям Илимского уезда, пока не разверстывали весь набор в 100 рекрутов. При окончательной сводке оказалось, что по уезду не хватает 13 душ муж. населения. Этой величиной пренебрегли, а те волости, от которых прибавляли «в складку» души муж. пола к другим волостям, платили этим волостям деньгами с каждой такой души, исходя из казенной цены рекрута.
Например, при наборе 1 рекрута с 240 душ и при цене рекрута в 120 рублей, полагалось платить по 50 копеек за каждую «складочную» душу.
Рекрут, пройдя военную подготовку в течение нескольких месяцев, зачислялся в солдаты. Но были случаи, когда весь набор по Иркутской губернии направляли не в армию, а на поселение близ Нерчинских заводов, где ощущалась нужда в людях. Указом Сената 1 апреля 1756 года всех рекрутов губернии было велено направить «з женами и детьми к Нерчинским заводам и причислить для распространения горной и плавильной работ, також и разведывания и разрабатывания новых рудников, в мастеровые». Рекрутов и членов их семей выключали из подушных окладов, давали им на месте трехлетнюю льготу и превращали по существу в крепостное горнозаводское население.
Всего из Иркутска в 1757 году было направлено в Нерчинск 207 человек, в том числе 11 илимских рекрутов. Вскоре в илимскую воеводскую канцелярию стали поступать из приказных изб рапорты о том, что жены и дети рекрутов направлены в Иркутск.
Один из илимских рекрутов не прибыл на место назначения. Выяснилось, что это был сын Ивана Главинского, который вместо сына нанял служить новокрещенного тунгуса за 20 рублей. Главинский обманул тунгуса, тот донес о сделке, вследствие чего Главинский был бит кнутом, а тунгус — плетьми.
Генеральное учреждение о наборе рекрутов, напечатанное в Санкт-Петербурге 23 декабря 1757 г., предусматривало некоторые изменения существовавших ранее правил и являлось сводом действовавших законоположений по этому вопросу.
Набор поручалось производить губернаторам и воеводам. Принимать можно было только лиц, положенных в подушный оклад, в возрасте 20-35 лет, ростом не ниже 2 аршин 4 вершков. Сохранялось право рекрута нанимать вместо себя другое лицо. Рекрут должен был иметь при себе платье и обувь согласно прежним указам с небольшим уточнением: иметь две рубахи «с двоими порты». На содержание рекрута общество должно было выдавать до отправки рекрута в полк по 1 ½ рубля денег, по 6 четвериков муки, по 3 гарнца крупы и по 6 фунтов соли в месяц. Натуральное довольствие могло быть заменено деньгами «по торговым ценам». У всех рекрутов, при их приеме, надлежало «выбривать лбы... не давая им заращивать оных, пока они к полкам приведены будут».
Общество, выбравшее рекрута и «отдатчика», не отвечало за побег рекрута, если он был принят воеводой.
С 1766 года «рекрутская складочная цена» была установлена «по сту по двадцать рублев». Это была цена рекрута.
В течение нескольких лет Сибирь была освобождена от рекрутского набора. Так, в 1768 году, согласно указу Сената, изданного в 1763 году, в Иркутской губернии собранных рекрутов распустили по домам. В указе иркутской губернской канцелярии по этому поводу говорилось: «Сибирской губернии с крестьян ...до указу рекрут не брать... чтоб все состоящие в хлебопашестве, чювствуя такую... милость, неотменно упражнялись в хлебопашестве».
В 1771 году вследствие войн с Турцией были увеличены нормы набора рекрутов, и Сибирь потеряла временные льготы.
Набор 1773 года опять производился по очень высокой норме — один рекрут со 100 душ. В этом году мужское население Илимского уезда составляло 10846 душ, в соответствии с чем илимская воеводская канцелярия произвела разверстку 100 рекрутов по волостям.
Вскоре стали поступать из волостей доношения, что рекруты выбраны «самые крепкие и в военную службу годны, с указным платьем и обувью и жалованьем и со складочными деньгами». В списках выбранных рекрутов указаны их приметы; например по Кежемской слободе и Братскому острогу: «Крестьянской сын Лука Иванов Ионов, 19 лет, мерою двух аршин четырех вершков, лицем бел, одутловат, волосом рус, глаза карие». О других говорилось: «волосы курчавы», «островат», «брови русые, а более ничего не имеетца». У одного, впрочем, была «на пояснице чирьевая язва» (Фонд 75, опись 2, арх. № 1330, лл. 154-155, 157).
Введя обложения купцов налогом с капитала в размере одного процента, государство освободило их от рекрутской повинности. Государственная военная коллегия сообщила в губернии, что указом Сената от 19 сентября 1776 г. объявлен набор, по одному рекруту с 500 душ. Купцы должны были уплачивать за каждого рекрута по 360 рублей, или по 72 копейки с души муж. пола (360 руб. : 500 душ = 72 коп.).
Сбор рекрутов с этого времени производится казенными палатами (Фонд 2, арх. № 66, лл. 506-512).
По набору 1784 года вместе с рекрутом выбирался еще один человек, «в подставу», на случай, если учрежденная при казенной палате «для набора рекрут экспедиция» найдет рекрута негодным. Так как выбранный «в подставу» крестьянин мог пойти в военную службу вместо рекрута, то он должен был удовлетворять всем требованиям, предъявляемым к рекруту в отношении здоровья, возраста и роста.
Набор 1786 года оказался умеренным — с 500 душ муж. пола шел один рекрут. «Цена» рекрута была при этом установлена Сенатом в 360 руб. Значит, при неполном 500 душевом числе населения полагалось собирать с души по 72 копейки. Например, — с 1003 душ Нижне-Илимской волости крестьяне выбрали двух рекрутов, а за 3 души внесли «в складку» 2 руб. 16 коп. (Фонд 9, арх. № 13).
Войны конца XVIII века непрерывно требовали усиленного пополнения армии. Сенатским указом от 1 сентября 1787 года был обнародован закон о наборе по 2 рекрута с 500 душ. Купцы, освобожденные от поставки рекрутов, вносили, как и раньше, по 500 рублей за рекрута (по 2 рубля с души). Как видно, этому классу оборона отечества обходилась очень дешево.
Иркутское наместническое правление, объявляя об этом указе, дало справку, что рекруты собирались раньше с жителей Иркутского, Якутского и Нерчинского уездов «в натуре», с жителей Охотской области взимались взамен рекрутов складочные деньги, а с приписанных к Нерчинским заводам не брали ни рекрутов ни денег. Этот порядок сохранялся и на 1787 год. Далее в справке говорится, что поселенные в Сибири переселенцы освобождались согласно указу 1770 года от поставки рекрутов на 20 лет.
В соответствии с этим иркутская казенная палата произвела разверстку рекрутов по губернии. Киренскому уезду надлежало выставить 21 рекрута.
Не успели крестьяне произвести выборы рекрутов, как 26 сентября 1787 г. последовал новый указ Сената о дополнительном наборе: по 3 рекрута с 500 душ. Киренский уезд должен был поставить еще 31 человека.
В деле, посвященном набору 1787 года (Фонд 9, арх. № 41, лл. 1107), собраны правительственные указы и рапорты приказных изб о выборе и отправке рекрутов.
Из Подкаменской мирской избы были отправлены 3 рекрута: «Федор Полосков — по собственному желанию за брата женатаго и по благословению отъцовъскому, и в службу быть годной. А за ним подстава — шкитающего и пашни не имеющего, Иван Кузаков». Второй рекрут шел «от семьи и по очереди. За ним отвотъчикъ, празношетающей и ни пашни ни дому не имеющей». К третьему рекруту «подстава» — от семейства Рыданного.
16-летний рекрут из деревни Банщиковой шел на службу «от семейства десяти душ, по очереди и по желанию отца». «За ним подстава... празношетающей». Другой «подстава... отбывая от службы — у левой руки у пальца по первой сустав перст отсечен». За 17-летним рекрутом из деревни Змеинской, шел «подстава» от семьи, состоявшей из 17 душ. У него «на левой ноге на берце рубец, во ръту на правой руке зуба нет».
Одного рекрута Криволуцкой слободы не приняли «по одиначеству и неимения у него семьи, кроме малолетних двух сынов». В Криволуцкую слободу был направлен указ с предложением переизбрать этого рекрута. Но крестьяне, «будучи в мирской избе, в согласии объяснили, что он, Вондокурцов, выбран был очередной от брата... И перемену зделать ныне по очереди ево другим некем. О чем сие и рапортуется». Так мир, соблюдая очередь, послал в армию этого Вондокурцова, и ряды рекрутов пополнились еще одним крестьянином, похожим как две капли воды на тысячи и тысячи ему подобных сынов народа: ростом он был двух аршин 6 вершков, лицом смугл, телом чист, глаза имел серые, волосы темнорусые.
Тяжелые наборы в армию продолжались в 1788 -1790 год а х согласно указам Сената от 1 сентября 1788 г., от 29 августа 1789 г. и от 19 сентября 1790 г. По первым двум указам поставлялось с 500 душ по 5 рекрутов в каждый год, а по последнему указу — 4 рекрута. Столь высокое изъятие населения в армию происходило «по причине продолжения сугубой войны со стороны неприятелей наших — Порты Оттоманской и короля Шведского».
Всего с каждых 500 душ муж. пола за 3 года было взято 14 человек, или почти 3% мужского населения. Для крепостнического общества этот процент является весьма высокой величиной.
После окончания войн с Швецией и Турцией рекрутов не брали в течение 2 лет, т. е. в 1791 и 1792 годах. Первый послевоенный набор был умеренным: один рекрут с 500 душ. При этом разрешалось вместо поставки рекрута вносить 400 рублей деньгами, или по 80 копеек с души; купцы, освобожденные ранее от поставки рекрутов «натурой», по-прежнему платили за рекрута 500 рублей, т. е. по 1 рублю с души. Но уже в 1794 году вновь набирали с 500 душ по 5 рекрутов.
Войны Павла I с Францией и вступление русских войск в пределы Западной Европы потребовали усиления армии. Указом Сената от 4 сентября 1795 г. был объявлен набор по 4 рекрута с каждых 500 душ муж. пола. В этот набор были установлены новые правила — разрешалось принимать солдат ростом в 2 арш. 3 1/2 вершка, следовательно, было допущено понижение на ½ вершка, однако с тем, «чтобы убавка роста заменяема была широким и крепким сложением рекрут».
Тем же указом устанавливался для всех сословий предельный срок военной службы в 25 лет.
Во всех губерниях, за исключением «обширных», к которым относились и сибирские, прием рекрутов в это время производился только в губернских городах.
В указе Сената от 7 сентября 1797 г. было «прописано», что Павел I при вступлении на престол, нашел армию «не в комплекте», почему и велел набрать по 3 рекрута с 500 душ муж. пола, а с купцов взять по 500 рублей за каждого рекрута. В указе предписывалось сбор производить не в губернских городах, а по уездам, «чтобы рекруты не теряли время» на переезды. В Иркутской и Тобольских губерниях прием рекрутов возлагался па городничих, а там, где города управлялись военными начальниками, — на комендантов.
16 октября иркутское губернское правление извещало об этом наборе подведомственные учреждения, а 26 октября из киренского нижнего земского суда пошли подобные же указы по волостям. Всего в уезде числилось по 5-ой ревизии 5364 души муж. пола государственных и 492 — экономических крестьян. Надлежало по разверстке иркутской казенной палаты выбрать в уезде 36 рекрутов. В ноябре набор был закончен.
Как полагалось, вместе с рекрутами были избраны и «подставные» или «подставы». Например, от Ннжне-Илимской волости направились на осмотр к киренскому городничему 7 рекрутов и 5 «подставных». Городничий признал одного рекрута негодным, и за него пошел «подставной». Это был молодой крестьянский сын 18 лет, в приметах которого значилось: «борода и ус прочикаютца».
Подавляющее большинство рекрутов шло по велению мира, раз наступала очередь; немногие изъявляли добровольное желание; например, один из «подставных» — «охотно-желающий и по очереди», другой «священической скормленик, незаконнорожденный... по добровольному своему желанию».
Находились, как и всегда, люди, стремившиеся освободиться от военной службы, не останавливаясь перед членовредительством. Крестьянин Андрей Банщиков отсек сустав от указательного пальца. В приговоре по этому делу имеется ссылка на генеральное учреждение о рекрутах, изданное 5 октября 1766 г., что таких лиц следует прогонять три раза через строй в 500 человек с шпицрутенами и зачислять в солдаты или в извозчики, а в случае непригодности к военной службе — бить плетьми и ссылать в каторжную работу «по смерть». Банщиков после наказания был зачислен в Иркутский гарнизонный полк.
При проведении этого набора от Криволуцкой слободы был выбран в рекруты крестьянин Афанасий Рыков, «не имеющей дому и хлебопашества и жись свою продолжая в сроках». Значит, это был батрак. И неспроста, очевидно, под влиянием зажиточных крестьян, общество остановило на нем свой выбор.
О грамотности рекрутов сведений почти нет, так как в «реэстрах» эта сторона, как не имевшая никакого значения для характеристики военнослужащего, всегда опускалась
Лишь однажды, в 1798 году, рекрутам был задан вопрос: «российской грамоте читать и писать умеет ли», на что 35 человек из 36 ответили: «не умеет», «не учен». И только один ответил: «умеет» (Фонд 435, арх. № 330, лл. 45-49).
Набор 1798 года был скромным — по 1 рекруту с 500 душ муж. пола, притом только «натурой». Значит, зажиточные крестьяне могли избежать рекрутчины лишь путем найма охотников, хотя бы и за высокую плату. Так, крестьянин из деревни Подъельнишной Семен Вострецов заплатил крестьянину деревни Горбовской 260 рублей, и тот пошел в солдаты вместо Вострецова.
В 1799 году в армию было взято по 1 человеку с 350 душ, а в 1800 году рекрутского набора не производилось.
Армия XVIII века строилась на началах, установленных Петром I. Она ясно отражала социальный строй империи: рядовая часть армии была крестьянской, командная — дворянской.
И слава русского оружия в первую очередь принадлежит крестьянам. Какую-то долю ее разделяли и илимские пашенные государственные крестьяне.
<< Назад Вперёд>>
