26 октября. Встречены слухами о Гулльском инциденте. Первое коварство врага не удалось. Наши не прозевали13.
1 ноября. Все время заняты различными приемками. Списан еще один больной.
Желая во что бы то ни стало идти в плавание, он не являлся в лазарет и перенес на ногах, так называемый «амбулаторный» тиф. Когда же его уж очень донимал жар, ложился у рефрижератора. Теперь явился по случаю рецидива, сильно его ослабившего. Пришел «Олег», готовый к походу; трещину заделал, не меняя цилиндра.
2 ноября. Снег засыпает наш бедный крейсерок. Палубы, трапы обледенели. Впервые съездил в Либаву, обежал наскоро знакомые места, произвел последние закупки.
Вспоминая о милой старине, устало шагал я по либавским першпективам; и невеселы были мои думы.
Их прервал дружеский удар по плечу — оглянувшись, я узнал Жоржа Д.14, с которым не так давно, два года тому назад, славно охотился на диком Пуловее (у Суматры). Радостно облобызались. Он теперь на «Тереке», только что вернулся из двухмесячного крейсерства у испанских берегов.
3 ноября. Сегодня день нашего расставания с родиной. Уже проходит каналом мимо нас транспорт «Океан». Бог мой, какой это гигант в сравнении с крошкой «Изумрудом». Буксирные пароходики, ведущие его, надрываются, пыхтят вовсю15. В море очень свежо. Могут и отставить поход. Нет — пришел буксир и за нами, развернул в ковше, вывел в аванпорт.
Уже на ходу к борту пристал на шлюпке Жорж Д. и передал пакет. Развернул — подарок — спасательный пояс. Спасибо милому Д.
В аванпорте выстроились готовые к походу «Олег», два вспомогательных крейсера «Рион» и «Днепр» (бывшие пароходы Добровольного флота16 «Смоленск» и «Петербург»), «Океан» и пять миноносцев17.
Кругом свинцовое небо; море ревет, через гранитные глыбы мола высоко хлещут валы. Знатно трепанет сегодня. Уходим! Уходим! Сообщение с берегом приказано прекратить. Приехал командир порта контр-адмирал Ирецкой, простился, пожелал счастливого плавания. Уходим! Настроение у всех самое радостное. Быстро бегут последние минуты. Торопливой рукой набрасываются прощальные строки.
Маршрут наш держится в секрете. Отсылать письма надо в Главный морской штаб. Их будут пересылать не по почте, а с особыми курьерами; можно быть уверенным, что не пропадут и дойдут по назначению быстро и заблаговременно.
Над головой на верхней палубе послышался дружный топот ног — это поднимают паровой катер. О борт бьется портовая шлюпка.
— Примите письмо! Скорее! Ловите его!
— Без марки?
— Ничего — дома доплатят.
Стройный «Олег» уже прошел ворота. Вот из его левого борта сверкнул огонь, вырвалось, развернулось облачко дыма — начался прощальный салют. Бум! Бум! Раздается равномерно то с правого, то с левого борта «Олега».
«Всех наверх! С якоря сниматься!» — залились дудками боцмана.
«В машине! Малый ход вперед! Шары на малый ход!»
«Прибавить пять оборотов!» Дзинь — дзинь!.. Дзинь — дзинь — дзинь!.. трещит рукоятка машинного телеграфа.
Все на своих местах; свободные высыпали наверх, снимают фуражки, крестятся, бросая последние прощальные взоры на покидаемую родину. «О, Родина, чье сердце не дрожит, тебя благословляя»...
Прошли ворота. Вот первый вал с седыми закудрявившимися гребешками ударил крейсер, качнул его, обдав всю палубу фонтаном брызг, затем второй, третий...
Без единого слова жадными глазами мы впиваемся в удаляющийся от нас берег, с которого из береговых батарей уже гремит ответный салют. Крейсер стремительно бросается с боку на бок, зарываясь в воду по самые борта.
На правом траверсе на подветренной стороне у каждого из судов под защитой от волны идут миноносцы — сердце трепещет, когда глядишь на эти утлые хрупкие суденышки.
Бог мой, как же их валяет! Весь киль обнажается, того и гляди — вот-вот судно перевернется килем вверх. Что значит качка «Изумруда» в сравнении с этой! Право, там герои какие -то, фокусники, акробаты. Потом, вглядываясь в «Олег», «Океан», «Рион», «Днепр», в особенности в «Океан», которые идут словно вкопанные, почти не дрогнув, буравя острыми носами воду, мы убеждаемся, что в сравнении с этими судами жалкая щепочка «Изумруд» играет такую же точно роль, как и миноносцы — в сравнении с нами. Несмотря на ветер и холод эта ночь проведена наверху. Внизу, благодаря не совсем еще наладившемуся паровому отоплению дышать нечем.
Много еще разных невзгод нас ожидает, ну да авось с помощью Божьей все перетерпим.
Вот я снова на переломе своей жизни. К чему он приведет, чем кончится — почем знать. Уныния, впрочем, нет ни малейшего. Прежние неизвестность и неопределенность положения томили гораздо больше.
4 ноября. Все заняты писанием на крошечных бумажках: с нами взято для практики тридцать почтовых голубей. В 150 милях от порта Императора Александра III мы должны их выпустить. Письма написаны, свернуты, заложены в гусиное перо, залеплены воском, подвязаны к хвостовым перьям.
Голуби совсем ручные, не боятся. Открыли корзинку, гладим их руками — не летят, оглядываются по сторонам, точно ориентируются, а лететь все не хотят — вдруг сразу сорвались целой стаей, взвились высоко, высоко и взяли верно обратный курс.
Экие умницы — ну, конечно, уж эти-то в целости донесут наши весточки, лишь бы заведующий ими не поленился их послать. К своему письму я даже семикопеечную марку приложил.
Ночью прошли Борнгольм, Аркону, далее (по некоему недоразумению из-за головного «Олега») стали на якоря, потом снова двинулись. К рассвету подошли к берегам Дании. Сильный туман прояснило. Оказалось — стоим близехонько к берегу, «Днепр» даже устопорился на мель. Отряд обошла датская миноноска, командир ее приветствовал нас.
Приняли лоцманов. Местечко на берегу носит название что-то вроде Феммернберга.
Поминутно находит туман. Сигнал за сигналом: то «приготовиться к походу», то «отставить».
Наконец двинулись. «Днепр» сошел благополучно своими средствами. Прошли три шага вперед. Снова слышно: «Стоп, машина! Отдать якорь». Густой молочной пеленой стал туман. Вести дальше лоцман не берется. Здесь на каждом шагу узкости, острова, камни.
5 ноября. Снялись. Силуэты судов едва видны в тумане. Ежеминутно налезаем друг на друга. Чуть отошли — потеряли из виду передний корабль.
С нами отбился «Океан» и три миноносца. Беспроволочный телеграф почему-то не принимает депешу «Отдать якорь». Прояснило. Прибавили ход и нагнали головной отряд.
Снова туман. Ночевка на якорях. Ветер в одну сторону, теченье в другую. Стоим по течению, «лагом» (боком к волне) — треплет. Каждые пять минут бьют «рынду» (колокол, предупреждающий встречные суда).
В девять часов вечера затрещал пронзительный тревожный звонок («все наверх!») — выскочили, сломя голову. Ошибка — не та кнопка. Огни потушены, электрический прожектор тщетно старается осветить мглу. В снопе света клубами дымится туман. До Скагена 22 часа ходу. Уголь и воду уже экономим. Перешли на консервы.
6 ноября. Лазарет переполнен. Много специальных глазных больных: низкие трубы крейсера сильно дымят, заносят углем; раскаленные мелкие частицы пристают к роговице, вызывая ожоги.
Офицеры от бессонных ночных вахт сильно переутомились, а команда повеселела — в лазарете из соседнего четвертого отделения доносятся звуки гармоники и песни. Поют на судах свой репертуар, как я всегда замечал, больше хохлы — музыкальный народ.
Я занялся отчетностью — накопилось ее — тьма. Надо писать, благо сегодня не качает.
7 ноября. Весь день бежали хорошим 15-узловым ходом; узкий длинный «Изумруд» на волне извивается, как угорь.
Командир «Олега» Л. Ф. Добротворский, которому поручено командовать отрядом, не скупится на «фитили». «Пушки» (одиночный выстрел с подъемом позывных провинившегося судна означает выговор) так и сыплются. То и дело то одно, то другое судно посылается в наказание в хвост отряда.
Маленький «Изумруд» исправнее других. Нас сопровождают конвоиры датчане, поджидая и треплясь в море на маленьких миноносках и пароходиках. К вечеру замотало. Категату отдана должная дань. В половине второго ночи пришли в какую-то дыру. Тускло мигает вдали огонек маяка. «Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя». Треплет мелкая крутая волна, которой мы предпочли бы океанскую зыбь. Говорят, мы ждем немецких угольщиков и здесь будем производить свою первую погрузку18.
13 На самом деле ночью с 8 на 9 октября в районе Догер-банки корабли 2-й Тихоокеанской эскадры обстреляли английские рыболовные траулеры, пересекавшие без огней ее курс и ошибочно принятые за японские миноносцы. За 10 мин было выпущено более 500 снарядов. Один из траулеров был потоплен, и четыре повреждены, имелись человеческие жертвы. Пять попаданий случайными снарядами получил крейсер «Аврора». Так как траулеры были приписаны к порту Гулль, то инцидент, ставший предметом разбора Международной следственной комиссии, получил название Гулльского.
14 Вероятно, лейтенант Г. М. Добролюбов; списан со вспомогательного крейсера «Терек» 5 ноября 1904 г. в распоряжение берегового экипажа.
15 Учебное судно «Океан». Построено в Германии на верфи «Ховальдтсверке» в Киле в 1901–1903 гг. Водоизмещение 11 675 т, длина между перпендикулярами 143,7 м, ширина 17,4 м, осадка 7,6 м, скорость 18 уз, экипаж 250 чел. Принимало участие в походе 2-й Тихоокеанской эскадры до Танжера в качестве транспорта. Под наименованием «Комсомолец» (переименован 15 октября 1922 г.) эксплуатировалось до 1961 г.
16 Добровольный флот — одна из крупнейших судоходных компаний России последней четверти XIX — первой четверти XX века. Основан в 1878 г. по инициативе Императорского общества содействия русскому торговому мореходству. Комплектовался быстроходными товаро-пассажирскими судами, [217] которые в мирное время использовались на коммерческих рейсах, а в военное могли вооружаться и вводиться в состав военно-морского флота в качестве вспомогательных крейсеров. Пароходы Добровольного флота закупались на средства, собранные по подписке, и традиционно получали названия российских городов, в зависимости от величины ич взносов. При этом компания получала государственную субсидию и выполняла ряд важных правительственных заказов, как правило, на дальневосточных линиях. В годы Русско-японской войны значительная часть Добровольного флота была мобилизована и использовалась в военных целях.
17 «Громкий», «Грозный», «Пронзительный», «Прозорливый» и «Резвый».
18 Снабжение 2-й Тихоокеанской эскадры углем обеспечивалось по контракту германской Гамбургско-Американской пароходной компанией (HAPAG).
<< Назад
Вперёд>>
