Предисловие
Одним из главных препятствий в изучении экономики Сибири XVII и XVIII столетий является гибель губернских и уездных архивов, отражавших гораздо подробнее местную хозяйственную жизнь, чем архивы центральных учреждений. Тем большую ценность представляют документы, уцелевшие в очень немногих местных архивах. Среди них одно из первых мест, несомненно, принадлежит архиву илимской воеводской приказной избы (канцелярии), содержащему обильный материал за время с конца XVII и до конца XVIII века. Особенностью илимского архива является преобладание тех первичных бумаг, которые в сильной степени отобразили преимущественно мелкие стороны хозяйственного быта российской окраины. В этих старинных делах нет свидетельств о крупных исторических событиях, напротив они касаются лишь незначительных, повседневных вопросов и рассказывают о рядовых, обыденных лицах. Илимский архив позволяет восстановить с большой подробностью картину развития экономики северного Предбайкалья.
Предлагаемая работа основана на изучении этого архива и посвящена вопросу о земледельческом освоении северных частей Ангаро-Илимо-Ленского края. Ввиду того, что ранние дела илимского архива погибли, для изучения начального периода развития Ангаро-Илимо-Ленского края использованы дела Сибирского приказа, хранящиеся в Центральном государственном архиве древних актов.
Основу экономического развития Сибири того времени составляет сельскохозяйственное освоение её пространств. Не поиски пушнины, не разведки серебряных жил и золотых россыпей, не промысловая, торговая или промышленная колонизация Сибири, а сельскохозяйственное освоение её является стержнем экономического развития Сибири. Оно закрепило победу казаков, заставило местные народы сложить оружие, воспринять земледельческую культуру русского крестьянства и навсегда сделало сибирские пространства неотъемлемой частью России. Истинными завоевателями Сибири были не казаки и воеводы, а пашенные крестьяне. Именно они быстро и навсегда решили вопрос — быть ли Сибири китайской, японской, английской или русской. Внутри дорусской Сибири не было сил, способных объединить её разноплемённое население в самостоятельное целое. Местные народы неизбежно должны были соединить свою судьбу с судьбами большого народа. Таким народом по праву явился русский парод. А так как в те времена подлинной сердцевиной его были крестьяне, то, естественно, что крестьянство оказалось главным фактором превращения Сибири в русский край, а но составу населения — даже более русский, чем были некоторые доуральские и приволжские области.
При изложении истории Сибири временами упоминаются Илимск, Илимское воеводство, упоминаются вскользь, среди других более важных имён и дел. Действительно, Илимск не связан ни с какими крупными историческими событиями. Может быть, поэтому значение Илимского воеводства никогда не раскрывалось с необходимой полнотой, и Илимск всегда оставался на задворках сибирской истории.
Некоторыми исследователями указывалось, что значение Илимска было обусловлено тем, что он являлся как бы транзитным пунктом, через который шло сообщение Енисейска с Якутском.
Посмотрим, можно ли удовлетвориться таким объяснением.
Русским, вышедшим в 30-х годах XVII столетия к пространствам Средне-Сибирского плоскогорья, предстояло разрешить две задачи: освоить Ангаро-Илимо-Ленское междуречье и обеспечить дальнейшие завоевательные мероприятия.
Решая первую часть этой, по существу единой, задачи, русские, с удивительной точностью оценив значение связи Ангары и Лены, правильно выбрали удобнейший и кратчайший путь, так называемый Ленский волок — от Илима через pp. Купу и Куту на Лену, и укрепили оба конца этого открытого ими пути, построив почти одновременно Илимский острог на р. Или- ме и Усть-Кутский острог на р. Лене. Ленский волок был частью грандиозного пути от Урала до Охотского моря и миновать его практически было невозможно. Обосновавшись здесь, русские быстро унизали все речные пути Ангаро-Илимо-Ленского края цепочками деревень, разместив на стыках водных и волоковых дорог опорные остроги и в необычайно короткий срок, примерно за 15-20 лет, создали здесь, за 5000 вёрст от родины, край с прочным земледелием. Илимское воеводство выполняло при этом как бы роль обширной опытной сельскохозяйственной станции, где шло испытание земледельческих приёмов в своеобразном приречном горно-таёжном районе. Решая вторую часть задачи, русские могли, опираясь на Илимский острог, осуществить два движения — одно по Лене на крайний северо-восток Сибири до Ледовитого и Тихого океанов и питать продовольствием из Илимска военные отряды и оседавшее население в пределах Якутского воеводства, а другое — на юг, с вывершиванием Ангары и Лены. Некоторые историки изображают это движение как дело енисейских и отчасти красноярских воевод, забывая, что только в сочетании с илимскими силами было осуществлено это движение, завершившее завоевание Предбайкалья и северо-восточной Сибири.
Ключом экономической связи Ангаро-Ленского края является способ соединения Ангары и Лены. Таким способом был в первое столетие Ленский волок, и Илимск оказался портом и центром нового района. Затем был найден второй способ соединения, от Иркутска на Качуг, и центром Ангаро-Ленского края стал Иркутск.
Но Илимское воеводство свыше 100 лет было наиболее населённой частью Прибайкалья и всей Восточной Сибири. Отсюда шло снабжение хлебом всего северо-востока континента, вплоть до Камчатки. Илимск в конце XVII и в начале XVIII века передал Иркутску ряд волостей — Верхоленскую, Манзурскую, Бирюльскую, Идинскую с развитым земледелием, что явилось основой для снабжения хлебом Иркутского острога. Илимские землепашцы в первой четверти XVIII века дали переселенцев «за Байкал море», в Даурскую землю, а несколько позднее — на китайскую границу, в Якутск, Охотск и на Камчатку для создания там местного земледелия. Впоследствии Илимск станет основной базой снабжения экспедиции Беринга. В первой половине XVIII века Илимск расселит своих крестьян вверх по р. Ие и р. Оке и создаст земледелие в современном Тулунском и Куйтунском районах, являющихся теперь одними из наиболее развитых в сельскохозяйственном отношении районов Иркутской области. По численности крестьянского населения Илимское ведомство (уезд) даже во второй четверти XVIII века превосходило все прочие уезды Иркутской провинции.
Таким образом, значение Илимского воеводства было шире и глубже, чем значение простого транзитного пути. Чтобы подчеркнуть это, в работе широко применяется термин «Илимское воеводство», как выражающий более полное, более стройное целое, чем мало определённое и менявшее своё значение название «уезд».
Вместе с тем признание за Илимским воеводством значения такого административного и хозяйственного целого, которое в течение известного времени было равноправным с другими сибирскими воеводствами, даёт возможность считать многие закономерности в развитии Илимского края типичными для всей Восточной Сибири.
Изложению основной темы — пашенного дела — предпосланы разделы, вводящие читателя в круг других вопросов организации Илимского воеводства. Это оказалось совершенно неизбежным, так как невозможно вырвать одну сельскохозяйственную сторону тогдашнего общества, не исказив обшей картины экономики и всего строя Илимского воеводства. Поскольку пашенное дело являлось осью развития Ангаро-Илимо-Ленского края, оно было тесно связанным со всеми сторонами общего процесса освоения русским народом обширного пространства северного Предбайкалья. Поэтому в работе освещены вопросы, имеющие на первый взгляд мало связи с земледелием.
Изложение в первом томе доведено до конца первой четверти XVIII столетия, т. е. до смерти Петра I. От начала развития земледелия в Ангаро-Илимо-Ленском крае и до конца рассматриваемого периода Илимское воеводство прошло главный и самый сложный этап развития.
За это время не только окрепло земледелие и окончательно сложился русский уклад жизни на Ангаро-Илимо-Ленском междуречье, но и произошли глубокие изменения в значении этого края для страны. В XVII веке господствовали натуральные виды обложения населения, поэтому государство могло черпать из житниц илимских крестьян только хлеб, нужный для снабжения северовосточной Сибири. Соболиный промысел быстро упал, что ещё больше подчеркнуло земледельческое значение нового края. Развитие всероссийского рынка и усиление роли денег позволяют Петру I в начале XVIII века ввести подушное денежное обложение и, таким образом, поставить ресурсы отдалённейших частей империи на службу преобразовательным мероприятиям. С этого времени илимский крестьянин попадает в тиски двойного обложения. Повышение роли помещиков и купцов при Петре I сказалось на восточных провинциях в усилении личной зависимости крестьян от государства.
В истории развития самого Илимского воеводства первая четверть XVIII столетия знаменует конец его самостоятельности, как административной единицы. Именно с этого времени оно теряет связь с Москвой, с Сибирским приказом, и всё более и более становится уездом Иркутской провинции.
Наконец, как итоговую сводку своей деятельности, Илимское воеводство в 20-х годах XVIII столетия оставляет выдающийся по богатству материал, хотя и дошедший до нас в обрывках, — хозяйственно-демографическую перепись или сказки 1720-1722 гг.
Всё это вместе взятое даёт основание остановиться в изложении материалов, вошедших в 1-й том, перед порогом второй четверти XVIII века.
Методами исследования прошлого Ангаро-Илимо-Ленского края были:
1) сплошное изучение каждого документа, каким бы малоценным, с точки зрения излагаемой темы, он ни казался;
2) сопоставление бумаг и книг Илимского воеводства между собою, доведенное до изучения отдельных крестьянских хозяйств;
3) внесение в обработку документов расчетного метода. пользуясь этим методом, автор сделал попытку вычислить посевные площади и свести разрозненные данные в баланс хлеба.
Наряду с этим были предприняты две поездки в изучаемый край.
Предлагаемая работа построена на понимании процессов развития илимского пашенного дела, как частицы истории русского крестьянства — главного носителя нашей государственности, культуры и национальности на протяжении многих веков.
Горсть северно-русского крестьянства, перенесенная волей судеб на Илим, показала изумительный образец уменья в тяжелых условиях горнотаежного края быстро и навсегда утвердить русскую государственность. За какие-нибудь 60-80 лет закладываются почти все селения, существующие и теперь, создается устойчивое земледелие, открываются водно- волоковые дороги, вниз по Лене направляются наполненные илимским хлебом барки и дощаники, ведется собственное солеварение и курится вино. В неведомом до сих пор крас налаживается согласованный ход хозяйства Илимского воеводства.
Не вина русского крестьянина, что начатый процесс стройки в илимской тайге стал затухать и в последующем представлял обычную картину хозяйственного и культурного застоя, столь знакомую по русской деревне XIX века.
Поскольку развитие пашенного дела в Илимском воеводстве излагается по бумагам и делам местного происхождения, невольно встает вопрос о языке документов, на основании которых построена предлагаемая работа. Язык илимских документов XVII века очень близок к народной русской речи. В нем почти нет слов, заимствованных из других языков. Объяснение этого нужно искать в том, что насельники Илимского края были преимущественно выходцами из северно-русских областей, не испытавших татарского ига, влияния Литвы, Польши, Турции, Неметчины и других народов и государств, способствовавших засорению русской речи иноплеменными словами. Изолированный тайгой и горами илимский крестьянин сохранил до наших дней правильный северно-русский говор и сберег в своей речи много старинных слов и оборотов, давно забытых в более южных краях Иркутской области.
Наводнение русской речи иностранными словами приняло, как известно, небывалые размеры с начала XVIII столетия. Документы Илимского воеводства с первой четверти XVIII века начинают терять народный колорит и подчас поражают обилием иностранных слов, нередко сильно испорченных.
Так как в те годы в написании слов придерживались произношения их, то под это правило попадали и иноземные слова. Поэтому и писалось «правинцыя», «салдат», «афицер».
Получилась странная смесь старинного склада речи с чужими словами. Пример такого смешения: «магазейн о дву партаментах». До этого писалось: «житница о дву житьях». Вместо простых русских обозначений появились ничем не оправданные заимствования: приказная изба заменилась «правинцыальной канцелярией», воеводы — «камисарами», лантратами или лантраторами, наказ — «инструкцией», расписка или отпись — квитанцией, отписка или письмо — промеморией, срок — термином, приказные люди стали называться канцеляристами, подканцеляристами, камерирами. Даже слово хлеб превратилось в «правиант», а красивое и значительное слово житница — в «правианской магазейн».
Вводились и русские слова, чуждые народной речи: понеже, паки, всеконечно (в смысле обязательно). Нет более тяжёлых для чтения документов, как указы конца царствования Петра I и его преемников1.
Сохранившаяся часть бумаг Илимского воеводства находилась до последнего времени в хорошем состоянии, но подавляющая часть дел XVII века погибла, в частности почти полностью отсутствуют подлинные грамоты Сибирского приказа. Но тем более удивительны богатство и разнообразие бумаг за время со второго десятилетия XVIII века и до конца существования Илимского воеводства. Поразительным образом старинная канцелярия дошла почти нетронутой до наших дней со всеми её тайниками.
К началу работ автора над илимскими документами они находились в следующем положении: одна, большая часть, включавшая книги и сборники дел, была описана и образовывала фонд № 75 в количестве 3461 единицы; другая часть представляла неописанные дела, состоявшие, главным образом, из так называемой россыпи. В ходе изучения дел Илимского воеводства возникла задача — привести в ясность и упорядочить эту россыпь бумаг. Она представляла связки чаще всего отдельных разрозненных листов. На некоторых связках имелась надпись Киренского уездного исправника: «Бумаги из разных разбитых дел, собранных на полу разных амбаров за разные годы». На связках имелись ярлыки, указывавшие год, к которому относились бумаги, но это соответствовало далеко не всем бумагам. Встречались связки, в которых были перемешаны листы разных дел за 100 лет и больше.
Пробная разборка россыпи была предпринята автором летом 1945 г., затем работа по разборке была возобновлена летом 1946 г. и далее интенсивно велась до начала 1947 г., пока все дела не были упорядочены. Из этой россыпи и неописанных бумаг сформировано 1774 дела, состоящие из 160006 листов. Дела систематизированы по годам, с 1656 до 1800 года, а внутри каждого года по повытьям2. Техническую работу но брошюровке, элементарной реставрации и описи дел вели сотрудники Государственного архива Иркутской области.
Таким образом, весь фонд Илимского воеводства состоит г. настоящее время из 5235 дел. Однако, время от времени обнаруживаются новые неописанные дела этого фонда.
Попутно автором были описаны столбцы XVII века якутской и иркутской приказных изб в количестве 42 единиц, а также уточнялась основная опись фонда № 75.
Все ссылки на местные архивные источники приводятся в тексте в простых скобках, причём номер фонда илимской приказной избы (канцелярии) не указывается. Например (арх. № 10, св. 2, лл. 1-5) означает — Государственный архив Иркутской области, фонд № 75, — илимской воеводской приказной избы (канцелярии), архивный № 10, связка 2-я, листы 1 -5 . Если же цитируется другой фонд, например, Киренского Троицкого монастыря, то обязательно приводится номер фонда. При цитировании документов, находившихся в россыпи, вводится слово «Россыпь» и указываются год и номер дела.
Ссылки на материалы, хранящиеся в Москве в Центральном государственном архиве древних актов, делаются внизу страниц, с указанием номера книг и столбцов Сибирского приказа или портфелей Миллера.
В передаче старинных текстов сохранено написание подлинников, при этом допущена некоторая обработка, облегчающая их чтение, а следовательно, и понимание. Прежде всего, применены современные знаки препинания и введены заглавные буквы для имён собственных и для первых слов новых предложений. Твёрдый и мягкий знаки введены там, где они употребляются в современном письме. Кроме того, принято раздельное написание слов, соответственно современному русскому правописанию. Те немногие слова, которые раньше писались под титлом, т. е. сокращённо, в цитатах приводятся полностью, как например: ныне, государь, бог. Числа обозначались цифрами, если они произносились так же, как и теперь. В противном случае даётся их словесное написание. Других изменений в старинные тексты не вносилось.
Восстановленные слова или буквы, пропущенные писцом, при цитировании берутся в квадратные скобки. Это же относится и к восстановленному тексту. Когда возникала необходимость цитировать не весь текст, а его отдельные части, то пропуск обозначался тремя точками. Кроме того, три точки ставились в тех очень частых случаях, когда в документе опущеночисло дня; например: «августа в... день» означает, что в подлиннике числа не показано. Иногда не удавалось прочитать какое-нибудь слово. В этом случае указывается, что слово не разобрано. Все скобки, встречающиеся в работе, принадлежат автору: простые служат для пояснений или для ссылок на местные архивы, квадратные — для восстановленных частей старинного текста. Ошибки и описки в документах не исправлялись и лишь отмечались, если это облегчало понимание текста.
1 Недаром в царских указах вместо «русский язык» иногда говорилось «российский диалект». См., например, печатный указ Елизаветы 9 декабря 1743 г. об изъятии книги Арида «О истинном христианстве».
2 Иркутский государственный архив присваивает этой россыпи название: «Илимская воеводская канцелярия, фонд № 75, опись № 2».
Вперёд>>
