Русские промыслы на Шпицбергене в XVII-XVIII веках
На мысу Сёрнесет от постройки XVII в. сохранились лишь жалкие остатки, поскольку на ее месте в следующем столетии было воздвигнуто новое сооружение, практически полностью уничтожившее старое. По этой причине выделить из общего комплекса предметы материальной культуры раннего периода практически невозможно, за исключением единичных. К ним относится уже упоминавшийся алфавит и деревянный крест, покрытый тонкой искусной резьбой и датируемый концом XVI - началом XVII в. (см. рис. 18, 1-3). Поселение Мосватнет интересно тем, что в нем впервые проявились признаки промыслового становища, которые до этого времени не были известны.
В состав поселения входили, вероятно, три постройки, две из которых почти полностью разрушены морскими процессами. Третий дом сохранился лучше, хотя и здесь разрушения довольно значительны. Это быта большая трехчастная постройка, в состав которой входила изба, сени и баня. Среди находок обращают на себя внимание орудия зверобойного промысла, в том числе детали огнестрельного оружия, различные бытовые предметы, шахматная доска. Одиночные промысловые дома этого времени были обнаружены на побережье Лангстранда, вблизи реки Орвинэльва (северный берег залива Хорнсунн) и в бухте Дундербукта. По многим признакам к XVII в. относится постройка на мысу Ренардодден в заливе Бельсунн.
Необходимо отметить, что время существова ния большинства из этих построек совпадает с периодом китобойного промысла на Шпицбергене. По данным абсолютного датирования, время появления поселений Мосватнет, Дундербукта и Ревэльва приходится на 40-е годы, а Лангстранда - на 20-е годы XVII столетия. В какой-то мере одновременность существования русских и западноевропейских поселений подтверждают особенности их расположения на местности: те и другие залегают на очень низких отметках побережий, в том числе на уровне современных пляжей, и несут на себе следы естественных разрушений. Вместе с тем, вопрос об одновременной деятельности русских и западноевропейских промысловиков на Шпицбергене в XVII в. даже не дискутируется в современной литературе – такая возможность попросту исключается. Основным аргументом противников подобного "сосуществования" является тезис о том, что среди многочисленных сведений о китобойном промысле отсутствуют упоминания о русских охотниках.
Первым, насколько нам известно, высказал эту мысль А. Хейнтц в статье "Русская точка зрения на открытие Шпицбергена" (Heintz А., 1964). По его мнению, это является безусловным доказательством позднего появления русских на этом архипелаге. В последние годы этот тезис продолжает активно использоваться в европейской исторической литературе (Arlov Т. В., 1986; Albrethsen S. E., Arlov Т. В., 1988; Chochorowski J., 1992; Jasinski M. E., 1993 и др. ). Действительно, этот аргумент до последнего времени оставался основным в дискуссии о времени первоначального появления русских на Шпицбергене. Он с трудом поддается объяснению, но ничего и не доказывает. Из него никак нельзя сделать вывод о том, что такие встречи действительно не существовали.
Мы можем лишь констатировать, что по каким-то причинам известная нам литература о китобойном промысле не содержит сведений о русских промысловиках на Шпицбергене в XVII в. И дело не только в том, что мы располагаем целым комплексом датирующих признаков, позволяющих утверждать наличие русского контекста этого времени на архипелаге Шпицберген, но и в том, что подобные упоминания все же содержатся в западноевропейской литературе. Не так давно в Англии были опубликованы дневники участника английского посольства в Москву ученого-ботаника Д. Традесканта (Konovalov S., 1952. Two dokuments conserning anglo-russian Relationsin the early Seventeenth century. - Oxford Slavonic Papers. 1952. Vol. 2, p. 132; England and Russia. Comprising the voyges of gohn Tradessant the elder, sir Hinh Willougby. Richard Chancellor, Nelson and others to the White Sea. London, 1968, p. 260. - по Курукин И. В., 1990).
В нем, в частности, приводятся слова одного из участников миссии относительно того, что шхуна, сопровождающая посольские суда, должна идти в июле в "Гренландию" на промысел китов. По его мнению, это слишком поздно: русские начинают там промысел раньше, что позволяет им полностью использовать благоприятные летние условия. Расцвет поморских промыслов приходится на XVIII столетие, особенно на его вторую половину. В это время русские промысловые поселения появляются практически на всем пространстве архипелага - от острова Сёркапёя на юге до Северо-Восточной Земли на севере. Они известны на островах Западный Шпицберген, Эдж, Земля Принца Карла, Северо-Восточная Земля, Сёркапёя, Аксель и других (рис. 36). В настоящее время мы располагаем сведениями о 46 постройках этого времени, многие из которых изучены раскопками (рис. 37, 38).
Рис. 36. Русские поселения XVII-XVIII вв.
Рис. 37. Остатки постройки у лагуны Гравшён
Рис. 38. Остатки постройки на мысу Логнесет
Рис. 39. Орудия промыслов из русских памятников на Шпицбергене 1 - копьё; 2-8 - ножи; 9, 10 - крючки из рога; 11, 12 - иглы для ремонта сетей; 13 - фрагмент сети; 14-17 - крючки рыболовные; 18 - грузило сетевое
Рис . 40. Предметы быта поморов на Шпицбергене 1-6 - керамическая посуда; 7-9 - части туесов
Рис. 41. Предметы материальной культуры русских поморов на Шпицбергене 1 - лыжа; 2, 3 - делали нарт; 4, 8 - кочерги; 5 - крюк очажный; 6 - крюк подвесной; 7 - ухват; 9 - чапельник
Рис. 42. П.М.Ф. де Пеже. Карта Шпицбергена с нанесёнными русскими промысловыми домами (1782) Библиотека Хельсинского университета, фонд Норденшельда
Помимо жилищно-хозяйственных комплексов исследовано большое количество приметных крестов, погребений и остатков судов. Основной особенностью русских поселений этого времени является не только их количественное возрастание, но и появление принципиально новых качественных характеристик. Это связано с общей эволюцией условий обитания русских промышленников на Шпицбергене и выражено в появлении там поселков-становищ, которые превращаются в основную форму поселений на этом архипелаге. Шпицбергенские становища - это небольшие поселки, центры промыслового района, с которыми были связаны одиночные дома-станки, располагавшиеся на удалении 15-20 км. Б. М. Кейльхау, давая описание большого поселения на острове Эдж, заметил, что русские обычно ставят небольшие избушки вокруг становищ, выбирая для этого места наиболее удачного промысла, куда было слишком далеко выбираться ежедневно из "главного поселения" (Keilhau В. М., 1831, s. 157). Становища занимали площадь от 400 до 1500 кв. м. В их состав обычно входили 3-4 дома со всеми необходимыми службами: складскими помещениями, банями, мастерскими. На территории становища размещались кладбища и ставились приметные кресты.
Здесь же оставлялись на зимовку суда. Особенно крупные из становищ, такие как Трюгхамна, Хабенихтбукта, Экролхамна, Гамбургбукта, могли вмещать в себя по нескольку десятков человек. Особенно впечатляет своими размерами становище Экролхамна, расположенное на западном побережье острова Эдж. Памятник был исследован лишь частично, но, судя по визуальным наблюдениям, в его состав входило не менее девяти многокамерных сооружений. Помимо жилых помещений в становище находилась крупная специализированная мастерская по производству гребней из китовой кости. В нескольких километрах от Экролхамны расположено поселение Хабенихтбукта, подробно описанное Б. М. Кейльхау. По его наблюдениям, поселок был рассчитан на 40-50 человек и являлся одним из крупнейших на Шпицбергене. Близкое соседство двух столь крупных становищ - явление, необычное для Шпицбергена, оно может свидетельствовать о возросшей плотности заселения архипелага во второй половине XVIII в. Формирование становых поселков происходило на фоне возрастающей хозяйственной активности поморов на Шпицбергене.
В этот период становится обычной практика их многолетнего пребывания на архипелаге, среда "груманланов" пополняется обществом женщин и детей, о чем свидетельствуют многочисленные предметы материальной культуры: женские и детские сапожные колодки, женская и детская обувь, веретена, стеклянные бусы; среди погребений присутствуют женские костяки. Помимо основного занятия - добычи морских и пушных животных, получают распространение домашние ремесла и промыслы, ориентированные на рынок. В этом отношении особенно показательна специализированная косторезная мастерская в поселении Экролхамна. Во многих становищах появляются кузницы, процветает сапожное дело, обработка шкур и шитье одежды. Все это дает основание применить в отношении шпицбергенских поселений XVIII в. термин "поморское становище", под которым понимается промысловый поселок с постоянным или частично постоянным населением, который в период ведения промыслов наполняется прибывающими со стороны артелями (Гемп К. П., 1980, с. 79; Липец Р., 1950, с. 14).
Археологические исследования на Шпицбергене, на основе которых удалось установить истинные масштабы деятельности русских мореходов и промысловиков, позволили также получить конкретные данные, рассказывающие об особенностях хозяйства, быте и духовном мире этих людей. Многочисленную категорию находок составляют орудия зверобойного и тонного промыслов (рис. 39, 41, 7-5), различная утварь (рис. 40, 41, 9), а также образцы предметов духовной культуры, среди которых выделяются: древнерусский алфавит (см. рис. 18, 2), резной деревянный крест XVI-XVII вв. (см. рис. 18, 5), надписи (см. рис. 18, 1), календари, шахматы. Высокая активность русских промысловиков на Шпицбергене в XVIII в. нашла свое отражение на географических картах этого времени.
В 1763 г. на первом этапе работы экспедиции В. Я. Чичагова, осуществлявшей поиск северовосточного прохода через околополюсное пространство, лейтенант М. С. Немтинов произвел съемку местности в заливе Бельсунн, где была устроена "зимовочная база" экспедиции. Одно из центральных мест карты занимает остров Аксель, который сопровождается следующей ремаркой: "На сем острову зимуют русские промышленники с лодьями" (Перевалов В. А., 1949, с. 415).
В 1910 г. норвежский исследователь X. Л. Hopберг произвел раскопки на этом острове. Судя по его описанию, в северной части острова располагались остатки трех промысловых построек, в которых было найдено большое количество различного инвентаря, а также две доски с надписями: "Март месяц 1777 и 1775" и "Прими, Христос, грешную душу Федора. . . Прокоф. . . Христос всевышний" (Norberg H. L., 1918, s. 68). Вторая карта, содержащая обозначения русских промысловых построек, была издана в Париже в 1782 г. П. М. Ф. де Паже в его книге "Путешествие вокруг света и близ двух полюсов по суше и по морю" (Pages P. M. F. de, 1782). Сама по себе карта Шпицбергена, приложенная к книге, не является оригинальной: в 1764 г. она была издана И. Н. Беллином в четвертом томе его малого морского атласа. Особенностью карты П. М. Ф. де Паже является то, что на ней нанесены пять "русских охотничьих заведений" (рис. 42).
Первое из них находится на южном берегу залива Грён-фьорд. С ним может быть идентифицировано русское становище Кокеринесет, расположенное в средней части западного побережья этого залива. Южный берег залива, занятый широкой размытой долиной Грён-фьорддален, не пригоден для обитания. Поселение Кокеринесет не изучено раскопками, но визуально здесь прослеживаются три или четыре постройки, окруженные рвом, что не имеет аналогий на Шпицбергене. Второй пункт располагается в южной части восточного побережья острова Земля Принца Карла. Здесь в XVIII в. стояла большая по размерам жилищная постройка, раскопанная экспедицией Института археологии РАН в 1986 г. Она включала в себя три помещения: жилую избу, холодные сени и баню. Внутри дома находилась большая печь и полати для сна. Пол выстлан широкими судовыми досками. Этот дом был построен на месте более раннего сооружения, от которого сохранились элементы срубной конструкции к северу от сеней. Рядом с жилищем стоял большой крест, возле которого сохранились остатки захоронений. Третье "охотничье заведение" отмечено в заливе Бок-фьорд в северной части острова Западный Шпицберген. Его местонахождение не известно.
Дом N 4 находится на южном берегу залива Конгс-фьорд на полуострове Брёггер. В 1979 г. экспедиция Института археологии РАН обнаружила его остатки, которые залегали к западу от поселка Ню-Олесунн. От него сохранились нижние части жилого помещения площадью 10 кв. м. Многие элементы дома оказались утраченными вследствие его оползания под склон береговой террасы. Судя по слою пожарища, который залегал ниже культурного слоя, связанного с постройкой, на ее месте существовало более раннее сооружение. Последний значок П. М. Ф. де Паже нанес на один из участков побережья в глубине залива Ван-Майен-фьорд. Следы этой постройки не обнаружены, но она нанесена на упоминавшейся карте Х. Л. Норберга. Трудно сказать, почему именно эти постройки оказались на карте П. М. Ф. де Паже. В какой-то мере это понятно в отношении дома на Земле Принца Карла: он был поставлен на приметном месте, хорошо виден со стороны пролива Форландсундет и вообще являлся единственным русским домом на этом большом острове. Возможно, что и дом на полуострове Брёггер был единственным на южном берегу Конгс-фьорда, но этого нельзя сказать в отношении заливов Грён-фьорд и Ян-Майен-фьорд, входивших в зону наибольшей активности русских промысловых артелей во второй половине XVIII в.
Карта П. М. Ф. дс Паже представляет несомненный интерес для исследователей шпицбергенской истории как первая сводка о местах русских промыслов в период их наивысшего расцвета. Вслед за ней последовала целая серия публикаций русских древностей на этом архипелаге, осуществленных участниками французской экспедиции на судне "Решерж", норвежским геологом Б. М. Кейльхау, шведскими исследователями Н. А. Э. Норденшельдом, Г. де Геером, К. Гюлленшельдом, норвежским натуралистом Х. Л. Норбергом, но это уже XIX - начало XX столетия.
<< Назад Вперёд>>
