VII. Врачебное дело
(Фактическая сторона военно-медицинской администрации)
Удерживая и себя, и свой центральный аптечный склад в приличном отдалении от действующей армии, полевое военно-медицинское управление удерживало при себе и весь контингент запасных врачей, что также было крайне неудобно и во всяком случае не целесообразно: медицинская помощь на войне очень часто требуется экстренно, в данную минуту, на данном месте, и чем ближе эта помощь, тем она действительнее; будь запасные врачи при корпусных штабах или при подвижных дивизионных лазаретах, их помощь всегда могла бы быть своевременною; где открылась нужда, где произошло более или менее значительное сражение, туда бы они могли явиться в тот же самый день или много что на другой день; но посылать за ними каждый раз в Систово было очень неудобно. Между тем, такая экстренная помощь запасных врачей становится крайне необходимою при той военно-медицинской организации, какая была у нас во все продолжение минувшей войны. Наши военные врачи, по заведенным порядкам, не имели инициативы и в своих действиях обязаны были подчиняться строгой, хотя и устарелой регламентации: без надлежащих распоряжений, предписаний, командирований, они не имели права поспешить куда-нибудь на помощь, хотя бы и знали, и видели, что помощь их в данном месте экстренно необходима. Возьмем пример: накануне последней Плевненской битвы, 28 ноября, еще с вечера сделалось известным, что Гази-Осман намерен на следующее утро сделать попытку прорваться чрез наши боевые линии в направлении Софийского шоссе и вообще напасть на западный отряд общего обложения Плевны. Наступило это утро, загорелась отчаянная битва; около полудня сделалось уже для всех очевидным, что весь напор голодных полчищ Османа направлен исключительно на позиции 3-й гренадерской дивизии: там раздавались неумолкаемые орудийные залпы, трещал и сверкал убийственный ружейный огонь... Место битвы ясно очертилось; часть, принявшая на свои плечи всю тяжесть отчаянной атаки Османа, также сделалась всем известна; страшная сила огня с обеих боровшихся сторон ясно указывала и на страшные потери; победоносная 3-я гренадерская дивизия видимо истекала кровью; обширное поле на несколько верст у всех на глазах было усеяно тысячами трупов убитых и раненых; медицинская помощь немедленная, экстренно-неотложная, была безусловно необходима и сознавалась, конечно, всеми врачами частей ближайших к пострадавшей дивизии; но кто же явился немедленно, кто оказал свою, столь необходимую в такое время помощь? Один общий друг и благодетель русской армии, Красный Крест, и никто более, ни единый из «штатных» военных врачей соседних по стоянке дивизий... В нескольких верстах от поля битвы, по обеим его сторонам, стояли несколько дивизионных лазаретов (2-й гренад., 3-й гвардейс., 16-й пехот., 5-й пехот., 4-й румын.); но ни один врач изо всех этих лазаретов не осмелился поспешить на помощь к выбивавшимся из сил своим коллегам облитой кровью дивизии... Отчего это? Оттого, что наши военные врачи, в силу установившихся порядков, не имеют права свободно распорядиться собой, своими силами и средствами, не смеют двинуться со своего места без надлежащих предписаний и командирований. Замечательно, что в Боготе, при Главной квартире состоял в это время особый отрядный врач, распоряжавшийся медицинскою частью всего отряда обложения Плевны; в Боготе же были все медицинские знаменитости, состоявшие при Главной квартире в качестве дилетантов, и никто из них не признал нужным поспешить, поскакать; а ведь битва была нешуточная, она продолжалась с ужасным напряжением несколько часов подряд; гром ее слышен был и дальше Богота; великое значение этой последней Плевненской борьбы, борьбы на жизнь и смерть, очень хорошо понимали все до последнего солдата в действующей армии; после этого нетрудно было, кажется, сообразить, что после такой отчаянной последней битвы под Плевной будет непременно очень значительная цифра раненых, что одному дивизионному лазарету слишком трудно будет справиться с такою непосильною работой. Еще интереснее то обстоятельство, что из того же самого Богота, при самом начале этой битвы, немедленно сформировался летучий отряд Красного Креста и быстро полетел на помощь туда, где эта помощь так очевидно была нужна; а наши официальные медицинские власти по каким-то причинам совершенно бездействовали. Отрядный врач явился в наш лазарет уже на четвертый день, и тогда же явились, наконец, и командированные им врачи. Но три-четыре дня после больших сражений — это ужасные дни в лазаретах!
Отчего же Красный Крест явился на перевязочный пункт в самый день битвы, а официальные врачи только на четвертый?
О прусских генералах во время войны 1870—1871 гг. писали, что они пользовались широким правом самостоятельной инициативы и являлись на помощь друг другу по собственному своему соображению, не дожидаясь надлежащих предписаний и диспозиций. Это широкое право самостоятельной инициативы не мешало бы предоставить на войне и не одним только генералам, а всего более нашим военным врачам; тогда бы они могли являться на помощь к своим коллегам по крайней мере не на четвертый день после больших сражений. Если же такой относительной свободы действий наши военные врачи еще не заслужили и пользоваться ею не могут, то необходимо, чтобы так называемые запасные врачи распределялись более целесообразно и состояли бы не при полевом военно-медицинском управлении, всегда державшем себя в почтительном отдалении от операционных линий действующей армии, а непременно при корпусных штабах или, еще удобнее, при подвижных дивизионных лазаретах, организацию которых, к слову сказать, не мешало бы также несколько изменить для общей пользы. Врачебный персонал наших дивизионных лазаретов составляется из наличных врачей той самой дивизии, которой принадлежит лазарет; главным врачом назначается дивизионный врач, ординаторами — младшие полковые врачи. Таким образом, при самом еще формировании лазарета, каждый полк в дивизии лишается уже на целую кампанию одного из своих врачей; для полков, остающихся в глубоком резерве, это еще не так чувствительно, но для полков передовых, постоянно участвующих в делах, нередко весьма серьезных (5-я пехотная дивизия), недостаток и одного врача очень заметен, и можно утвердительно сказать, что положение наших раненых после всех четырех Плевненских побоищ далеко не было бы так бедственно, и несчастные страдальцы не оставались бы по несколько дней без помощи, без перевязки, если бы комплект полковых врачей был постоянно нормальный, а при подвижных дивизионных лазаретах, кроме положенных по штату ординаторов, состояли бы еще запасные врачи, из числа которых всегда вовремя можно было бы пополнять оказывающийся недостаток врачей как в полках, так и в лазаретах. При нынешних же порядках убыль ординаторов в лазаретах пополнялась опять из числа младших полковых врачей, а убыль этих последних или никем не пополнялась, или нужно было поднимать длиннейшую переписку с полевым военно-медицинским управлением, а этого все избегали насколько было возможно...
Если все эти неудобства не могли быть предусмотрены еще в начале, до войны, при самой организации медицинской части для действующей армии, то печальный и тяжкий опыт первой и второй Плевны в состоянии был навести полевое медицинское управление на подобные соображения, и до несчастной третьей Плевны уже неотложно следовало бы изменить неудачную организацию не только подвижных дивизионных лазаретов, но и всех военно-временных госпиталей и учреждений. Ничего подобного сделано не было.
<< Назад Вперёд>>
