В ХIII в. Русь была завоевана монголами. В конечном счете, Северная Русь, т.е. Северо-Западная и Северо-Восточная вместе взятые, почти на 250 лет оказалась под властью Золотой Орды и ее преемников. Остальные части Руси вошли в состав Великого княжества Литовского и Польши. В результате Северная Русь была вырвана из центрального исторического пространства. Центрально-восточноевропейская зона сузилась, она стала в основном центрально-европейской. Оставляя в стороне историю тех частей Руси, что оказались в составе Литвы и Польши, ограничимся рассмотрением развития социального строя лишь Северной Руси.
О воздействии Золотой Орды на политический и социальный строй Северной Руси писали многие авторы. Они по-разному оценивали его силу и его результаты. Н.С.Трубецкой, например, подчеркивал, что Северная Русь стала одной из провинций монгольского государства и, как следствие, усвоила всю «технику монгольской государственности», прежде всего монгольскую «систему управления»30. Другие авторы сводили это воздействие к минимуму, что мешало им понять эволюцию общественного строя Руси.
В действительности воздействие Золотой Орды на социальный строй Северной Руси было огромным. Монгольская империя, а тем самым и отделившаяся от нее Золотая Орда были древнеполитарными государствами. И в результате влияния Золотой Орды в Северной Руси начал формироваться особого рода политаризм, включавший в себя в качестве важнейшего компонента крепостничество. На это обстоятельство обратил внимание Г.В. Вернадский. «Прямо или косвенно, — писал он, — монгольское нашествие способствовало падению политических институтов киевского периода и росту абсолютизма и крепостничества»31. К.А. Виттфогель в своей работе «Россия и Восток: Сравнение и противопоставление», впервые опубликоваиной в 1963 г. в журнале «Славик ревью», прямо связывал возникновение в России своеобразной разновидности «восточного деспотизма», или «агродиктаторского (agromanagerial) общества» (так он называл политаризм) с монгольским завоеванием32. Американский историк Дональд Островски настаиваег на том, что, начиная с XVI в., в Московском княжестве шла «ассимиляция, модификация и адаптация» монгольских политических, административных и военных институтов33.
Предпосылки такой политаризации стали намечаться еще в XIV в., начало же ее относится к XV в. В.И. Сергеевич во всех трех томах «Древностей русского права» детально прослеживает разные составляющие этого сложного процесса.
В домонгольской Руси доминомагнаристы (крупные и мелкие бояре) могли служить князю, а могли не служить. Более того, они могли бросить служить князю, в княжестве которого находилась их вотчина, и перейти на службу любому другому князю. Во второй половине ХIII в., XIV в. и первой половине XV в. право отъезда продолжало сохраняться. Далее начались изменения. Не только постепенно был запрещен отъезд, но и служба князю из добровольной превратилась в обязательную.
И в более раннюю эпоху и князья, и крупные бояре могли давать части своих земельных владений тем или иным лицам с обязательством несения службы. Эти условные держания со временем получили название поместий, а их держатели стали называться помещиками или дворянами. В отличие от вотчин, поместьями можно было только пользоваться, но не распоряжаться: продавать, дарить, передавать по наследству. С отказом от службы человек лишался поместья.
Первоначально условные держания были сравнительно редким явлением. С середины XV в., по мере превращения Великого князя Московского в государя всея Руси, раздача поместий получила самое широкое распространение. Когда Иван III, например, подчинил Новгород, он конфисковал вотчины большей части местных бояр. Отобранные земли частично остались в распоряжении великого князя, частично были розданы в качестве поместий людям из других областей страны. Лишенные же своих владений бояре получили вотчины или поместья за пределами Новгородской земли. Шаг за шагом была прекращена практика раздачи поместий частными лицами. Право это сохранилось только за князем. Все свободные служилые люди стали только государевыми. Постепенно стала стираться грань между вотчинами и поместьями. Она стала особенно относительной тогда, когда вотчинникам вменили в обязанность служить князю под угрозой лишения их владений.
Рисуя картину массовой конфискации боярских вотчин во второй половине XV в., В.И. Сергеевич подчеркивает, что далеко не все конфискованные земли раздавались в качестве поместий. Значительная их часть оказалась в непосредственном владении великого князя. И, по мнению В.И. Сергеевича, именно на этих княжеских землях впервые в истории Руси-России возникла крестьянская община. Раньше ее на Руси не было.
Это утверждение во многим связано с тем, что, согласно взгляду В.И. Сергеевича, все или почти все непосредственные производители, которые вели земледельческое хозяйство, были на Руси до этого времени съемщиками земли, т.е. магнариями-арендаторами. Этот взгляд он обосновывает в основном на материалах новгородских писцовых книг, относящихся к концу XV в.
Но несомненен факт, что на Руси раньше, кроме земель, принадлежавших частным лицам, которые сдавали их в аренду, были земли, находившиеся в непосредственном владении князей. Как утверждает В.И. Сергеевич, все эти земли были вотчинами князя, которые ничем существенным не отличались от вотчин частных лиц. Не существовало их подразделения на земли, которыми князь владел как обычными вотчинами, и землями, на которые он имел право в качестве правителя, государя. Все они были в равной степени государевыми, но не государственными в точном значении этого слова. Отсюда следовало, что положение непосредственных производителей на всех землях, которыми непосредственно распоряжался князь, ничем не отличалось от их положения в боярских вотчинах.
Однако приводимые самим же В.И. Сергеевичем данные находятся в разительном противоречии с этими его положениями. Ведь в боярских вотчинах непосредственные производители, которые вели хозяйство, были полностью лишены каких бы то ни было прав на землю. Единственным и причем полным собственником земли вотчины был вотчинник. А на землях, принадлежавших князю, как показывает В.И. Сергеевич, земледельцы пользовались известными правами на участки, которыми они пользовались: могли их продавать, дарить, передавать по наследству. В.И. Сергеевич нигде четко не определяет их владельческий статус. Но все приводимые им материалы свидетельствуют о том, что в данном случае мы имеем дело с явлением разделенной собственности, в одинаковой степени характерным и для политообщинного варианта палеополитаризма, и для нобиларизма, и для феодализма. Князь был верховным собственником земли, а земледелец — подчиненным. Первый был не магнаристом, а нобилархом, а последний не магнарием, а нобиларно зависимым крестьянином. Скорее всего, наряду с землями, находившимися в верховной собственности князя, были и такие, где он был полным собственником. Такое явление наблюдалось во многих древнеполитарных обществах.
Возникает и еще один вопрос. Ведь, кроме княжеств, на Руси были и республики. И сам же В.И. Сергеевич признает, что на новгородских землях до их конфискации Иваном III, кроме бояр и их арендаторов, сидели также и люди, которые обрабатывали свою же землю. Он их именует и вотчинниками, и своеземцами, и крестьянами. Объединение В.И. Сергеевичем под названием вотчинников и своеземцев, с одной стороны, новгородских бояр, с другой, новгородских крестьян, на том лишь основании, что и те и другие были полными собственниками земли, результат формально-правового подхода, который в данном случае привел к игнорированию социально-экономических реалий.
Работы многих исследователей показывают, что на ранних этапах истории Руси значительная, если не большая, часть непосредственных производителей, ведущих хозяйство, была не магнарно зависимыми работниками, а крестьянами. А там, где существует крестьянское население, там везде существует и крестьянская община34. И недаром значительная часть историков сразу выступила с резкой и достаточно убедительной критикой вывода В.И. Сергеевича об отсутствии крестьянской общины на Руси до второй половины XV в.35 В этом В.И. Сергеевич был неправ. Но определенная доля истины в его рассуждениях вполне могла содержаться. Как показывает история древнеполитарного общества, развитие в его недрах магнарных отношений могло привести и приводило к раскрестьяниванию непосредственных производителей и распаду крестьянской общины36. Поэтому совершенно не исключено, что в тех областях Руси, в которых магнарные отношения стали почти безраздельно господствующими, крестьянская община могла исчезнуть.
И после утверждения монгольского господства на Руси продолжали сохраняться нобиларные отношения. После смерти князя его сыновья получали нобилархии и тем самым становились князьями. Однако и здесь наметились существенные перемены. Раньше исходная нобилархия распадалась на несколько новых и превращалась в конгломерат по существу равноправных социальных единиц. Теперь на смену разделу пришел выдел из состава исходной нобилархии, правителем которой становился старший сын умершего князя, нескольких сравнительно небольших нобилархий, которые отдавались младшим сыновьям. Уже здесь явственно наметилось различие между великим князем и удельными князьями. Затем постепенно уделы младших сыновей из во многом все еще самостоятельных княжеств стали превращаться в автономные части великого княжества. В более позднее время удельные княжества представляли собой уже не сплошные территориальные массивы, соседствующие с собственными владениями великого князя, а состояли из нескольких пространственно разделенных кусков, вкрапленных в территорию великого княжества. В.И. Сергеевич, который в некоторых местах второго тома «Древностей русского права» продолжал настаивать, что и в монгольский период все князья оставались равноправными правителями, рисует картину превращения удельных княжеств в части великого княжества, а затем и полной ликвидации их.
Удельные князья имели своих служилых людей, свои собственные вооруженные силы. Все доходы с их княжества шли только им. В казну великого князя от них не поступало ничего. Но если внутри своих княжеств они по-прежнему пользовались всей полнотой власти, то по договорам с великим князем они шаг за шагом лишались права вступать в отношения с иными княжествами Северной Руси, тем более с иными государствами, т.е. права вести внешнюю политику. Отношения великого князя с удельными по-прежнему регулировались договорами, но в них все в большей и большей степени подчеркивалось подчиненное положение удельных князей по отношению к великому князю. Но кардинальным решением вопроса было, конечно, ликвидация уже существовавших удельных княжеств и прекращение выделения новых. И это в конце концов произошло. Во время правления Ивана IV уничтожение нобиларных отношений было в основном завершено. Утвердились качественно иные связи — политарные. Во время последовавшего за правлением Ивана IV царствования Федора Ивановича было в основном завершено уничтожение и магнарных отношений.
Пока преобладающей формой были вотчины и вотчинники не были обязаны служить своему князю, власть не вмешивалась в отношения между владельцами земли, с одной стороны, его арендаторами-магнариями, с другой. Когда же ведущей формой стали поместья, а вотчинники в обязательном порядке стали служилыми людьми князя, положение резко изменилось. Для того, чтобы и помещик, и вотчинник могли исправно отбывать службу, прежде всего военную, было совершенно недостаточно, чтобы они имели в своем пользовании или в своей собственности землю. На земле поместья или вотчины должно было сидеть достаточное количество работников. Но арендаторы-магнарии могли снимать землю у одного землевладельца, могли у другого, имели право свободно переходить от одного хозяина к другому. Более или менее гарантированным было положение крупных вотчинников, которые могли создать для своих арендаторов более или менее благоприятные условия и тем самым переманить их от других хозяев. Положение помещиков и мелких вотчинников было более рискованным. Они вполне могли остаться без нужного числа работников и тем самым оказаться неспособными нести службу. В таких условиях единственным для государства выходом было прикрепление непосредственных производителей к земле, т.е. введение крепостного права. И оно в конце концов было введено. Магнарии-арендаторы превратились в крепостных крестьян.
Критикуя точку зрения многих историков, прежде всего В.О. Ключевского, согласно которой крепостничество возникло стихийно, без вмешательства государственной власти, В.И. Сергеевич доказывает, что крепостное право было сознательно введено государством. За это его в советское время упрекали в преувеличении значения государства, в приписывании ему роли основного творческого начала в истории37. В данном случае упрек совершенно неоснователен. Он основан на игнорировании специфики классовых докапиталистических социально-экономических отношений, которые не просто проявлялись в правовых отношениях, а воплощались в них. Крепостное право было введено государством не по произволу, а в силу объективной экономической необходимости. Именно она диктовала законы, закрепощавшие крестьян. В.И. Сергеевич показывает, как шел процесс закрепощения: запреты работникам-арендаторам покидать те или иные конкретные земельные владения, ограничение времени перехода арендаторов от одного хозяина к другому. Логическим завершением этого процесса должен был быть закон о полном запрете переходов. Такой царский указ до сих пор историками не найден, что дало одно из оснований утверждать, что его никогда не было. В.И. Сергеевич приводит веские доводы в пользу того, что указ о запрете переходов был: он появился в 1594 или 1595 гг.
Так в России были ликвидированы и нобиларные, и магнарные отношения. Вместо них в стране утвердился политаризм. Но этот политарный способ производства был отличен от древнеполитарного. Как уже отмечалось выше, с политаризмом вполне мог сочетаться алиментаризм. При древнеполитарном способе некоторым служащим государственного аппарата платили не жалованье из казны политарха, а предоставляли право получения части дохода с определенной совокупности крестьян. При древнеполитарном способе производства алиментаризм не был широко распространенным явлением.
Характерной особенностью той разновидности политаризма, которая утвердилась в России, было широкое развитие алиментарных отношений. Людям, которые несли ту или иную службу государству, главным образом военную, выделялись в качестве алиментариумов земли вместе с жившими на них земледельцами. В результате часть общеклассовой политарной корпоративной собственности на землю и личность производителей в какой-то степени стала приобретать персонализированный характер. Первоначально персонализация государственной, корпоративной собственности была минимальной. Алиментарист получал право лишь на определенную часть прибавочного продукта, который создавался земледельцами его алиментариума, и не больше. И это право могло быть у него легко отнято.
Помещики были алиментаристами с самого начала. В дальнейшем ими стали и вотчинники. Это окончательно произошло, когда глава государства превратился в политарха и получил право лишать и жизни, и собственности всех своих подданных. Этот процесс, начавшийся еще при Иване III, достаточно четко проявившийся при Василии III, окончательно завершился в царствование Ивана IV, еще при жизни прозванного Грозным. Опричный террор был вовсе не результатом плохого характера или психического заболевания этого монарха. Утверждение политаризма в любом его варианте с неизбежностью предполагает массовый террор и создание атмосферы всеобщего страха. Все политархи так или иначе осознавали свое главное право, которое их отличало не только от рядовых подданных, но и от всех других членов класса политаристов. Но из всех политархов только Иван IV сумел его лаконично и в то же время совершенно точно выразить: «А жаловати есмя своих холопов вольны, а и казнити вольны же»38.
Дальнейшее развитие российского политаризма состояло в нарастающей персонализации государственной, корпоративной собственности. Важнейшим шагом на этом пути было прикрепление работников к земле алиментариума, т.е. утверждение крепостного права. Алиментариумы постепенно становились пожизненными, а затем и наследственными владениями.
Когда верховная политарная собственность на землю была в значительной мере персонализирована, а бывшие магнарии-арендаторы окончательно прикреплены к поместью, земля последнего разделилась на две части: одна из них была выделена под хозяйства работников, на другой помещик руками этих же работников вел собственное хозяйство. В результате работники стали подчиненными собственниками земли, т.е. крестьянами в точном смысле этого слова, что с необходимостью предполагало существование крестьянской общины. Там, где она ранее исчезла, произошло ее возрождение, что и было принято В.И. Сергеевичем за ее первое появление в России.
Как следствие, поместья в России стали имениями, в ряде отношений сходными с западноевропейскими манорами (деление на доменальную и крестьянскую землю, сосуществование с крестьянской общиной и т.п.). Российский помещик имел определенную власть над крестьянами. Но государем, в отличие от владельца западноевропейского манора эпохи феодальной раздробленности, он никогда не был. Никогда не были российские имения ни сеньориями, ни феодами, а тем самым ни суборганизмами, ни субполитиями. Над российским помещиком всегда стояло самодержавное централизованное государство.
Если вплоть до середины XVIII в. еще сохранялась, по крайней мере формально, связь владения поместьем с несением службы государству, то после «Манифеста о даровании вольности и свободы всему российскому дворянству» (1762) последнее перестало и официально быть обязательным. В конечном счете, поместья практически стали полной персональной частной собственностью помещиков, хотя определенные черты корпоративной собственности сохранялись вплоть до отмены крепостного права (1861).
30См.: Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана //Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М., 1995. С.225—226 и др.
31Вернадский Г.В. История России. Монголы и Русь. Тверь; М, 1997. С.5.
32Wittfogel K.A. Russia and Et: Comparisason and Contrast //The Development of the USSR. Ed. By D.W. Treadgold. Steattle, 1964. P. 323-339.
33 Островски Д. Монгольские корни русских государственных учреждений //Американская русистика: вехи историографии последних лет. Период Киевской и Московской Руси. Антология. Самара, 2001. С. 143 и след.
34 См. об этом: Семенов Ю.И. Общая теория традиционной крестьянской экономики (крестьянско-общинного способа производства) //Власть земли: традиц. экономика крестьянства России XIX века — нач. XX века. М.,2002. Т.1.
35 См., напр.: Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. — Ростов-на-Дону, 1995 (перепеч. 7-го изд. Киев, 1915). С.626—633.
36 См.: Семенов Ю.И. Введение во всемирную историю. Вып.3. С.38—40.
37 См., напр.: Очерки истории исторической науки в СССР. Т.2. С.124.
38 Иван Грозный. Первое послание князю Курбскому // Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. Л., 1979. С.26.
<< Назад Вперёд>>
