III. Дворецкие
"И поможе Бог Андреевичи) Мстиславу с братьею, и взяша Киев. Мстислав же Изяславич бежа из Киева на Василев. И постигша и Бастеева чадь, начата стреляти в плечи ему, и много изоимаша дружины около его: Яша Дмитра Хороброго и Олексея дворьского..." (Ипат.).
Следующее за тем известие находим в той же летописи под 1235 г. После того, как галицкие граждане высказались в пользу князя Даниила Романовича и с криками "Се есть держатель наш, Богом данный" устремились к нему навстречу, были вынуждены выйти на встречу князя и власти: епископ Артемий и дворьский, Григорий1.
Как показывает слово, дворские, или дворецкие, имеют непосредственное отношение ко двору. Они заведуют двором князя. Можно думать, что это только новое наименование для известных уже нам домовых ключников. О владимирском князе Андрее Боголюбском летописец рассказывает, что он во всем доверялся ключнику Анбалу, который имел ключи от всего дома:
"Тот бо ключь держашеть у всего дому княжа и надо всими волю ему дал бяшет князь" (Ипат. 114).
Этот ключник, конечно, и был дворецким боголюбовского дома князя Андрея. Главные ключники, по всей вероятности, и получили титул дворского и дворецкого, т.е. заведующего всем дворовым хозяйством. Дворские были и у частных лиц.
Дворского необходимо было иметь в каждом дворе и в каждом имении, где был у князя свой двор и свое хозяйство. Таких дворских всегда было несколько, и число их было тем большее, чем больше было собственных дворов у князя. По различию дворов и дворские должны были различаться. Дворские городских дворов, в которых была резиденция князя и к которым стягивалось хозяйство всех других дворов, стояли выше других дворских, которые были им подчинены. Состоя при князе и заведуя всем его хозяйством, которое в древнейшее время все сосредоточивалось во дворе князя и не отделялось от государственного хозяйства, эти дворские могли быть весьма влиятельными людьми. Таким выдающимся положением в Галиче пользовался вышеупомянутый дворский, Андрей. Летописец рассказывает, что он, вместе с епископом, некоторое время "возбранял" Даниилу занимать Галич. Перейдя же на сторону Даниила, он занял при нем выдающееся положение и в 1239 г. был послан с войском на Перемышль с поручением прогнать находившегося там и строившего ковы против Даниила князя Константина Рязанского (Карам. IV. Пр. 20).
Гораздо более известий о дворских находим в московских памятниках. Из жалованных грамот XIV и следующих веков надо вывести, что дворские находятся при каждом дворе князя и имеют право въезжать в соседние частные имения для наряда жителей к исполнению "княжаго дела", то есть известных повинностей в пользу княжеского двора: ставить двор князя, кормить его коней и пр. Если князь освобождал кого от этих повинностей, то в грамоте, обыкновенно, говорилось:
"Не надобе им (пожалованным) ни которая дань, ни ям, ни подвода... ни служба, ни дело княже, ни дворьские, ни старосты ат их не займают ни про что"2.
Эти дворские, как пользующиеся доверием князя, вместе со старостами и лучшими людьми, целовальниками, должны были присутствовать на суде кормленщиков:
"А без дворскаго и без старосты и без лутчих людей суда наместником и волостелем не судити" (Суд. 1497. Ст.38).
Второй Судебник к этому добавляет:
"А дворскому да старосте и целовальником к тем судным делом руки свои прикладывати" (Ст.62).
Это мелкие дворские, которые своего суда не имели, а только принимали участие на суде кормленщиков. Выше их были дворские больших дворов, находившиеся в главных городах княжений. Им принадлежало главное начальство над дворцовым хозяйством. Под ведомством их состояли не только дворные люди, дворяне, но и земли княжеские.
В духовной грамоте серпуховского князя, Владимира Андреевича, читаем:
"А кто будет под дворьским слуг, тех дети мои промежи себе не приимают, ни от сотников; а кто тех выйдет из уделов детей моих, ин земли лишон, а земли их сыну моему, чей будет удел" (1410. Рум. собр. I. № 40).
Под слугами, подчиненными дворскому, надо разуметь всяких людей, состоявших на службе двора. В начале XV века эти люди получали земельный надел и, следовательно, некоторые из них могли уже не жить во дворе князя; они жили в своих дворах, но на землях князя. Тем не менее и они были подчинены дворским. Духовная серпуховского князя в числе таких дворовых слуг, устроенных княжеской землей, называет бортников (пчеловодов), садовников, псарей, бобровников, барашей (бара - домашняя рухлядь, барач - смотритель рухляди) и делюев. В начале XV века все это были еще вольные слуги, а потому могли уйти. Данные им земли возвращались, однако, в таком случае князю. Дворский, ведая дворовых людей, ведал и земли дворцовые и раздавал их в видах удовлетворения дворцовых нужд. Духовная грамота Владимира Андреевича дает повод думать, что до возникновения особого Поместного приказа дворские наделяли поместьями и дворских людей, обязанных военною службою. Между дворецкими и дворянами в XV веке могла существовать очень тесная связь. Наши дворецкие сродни, таким образом, мажордомам первых франкских королей.
В старину кто кем управлял, тот того и судил. Большие дворецкие поэтому были судьями всех тех лиц, которые находились под ними. До возникновения специальных приказов их суду подлежали как все дворовые слуги, так и слуги, устроенные государевыми землями.
Кроме указанных дел, ведомству и суду дворецких Большого дворца предоставлялся иногда привилегированный суд в тяжбах некоторых монастырей. Троице-Сергиеву монастырю давалась иногда привилегия судиться пред великим князем или "боярином и дворецким Большого Дворца" (Федот.-Чехов. № 75, жалов. гр. от 1546 г., ср. АЭ. I. № 198. 1543).
Есть основание думать, что и некоторые другие дела, касающиеся монастырей, доходили до московских государей также чрез дворецких. На обороте грамоты Великого князя Василия Ивановича в Тверь городовому приказчику об отводе Волоколамскому монастырю места в городе для осадного двора написано:
"Князь великий всея Руси. А приказал дворецкой Михайла Юрьевич" (1521. АЭ. I. № 169).
Дворецкий приказал отвод двора потому, конечно, что чрез него шел доклад об этом царю.
Такую же надпись имеет и жалованная грамота Переяславскому Данилову монастырю на право беспошлинного провоза монастырских товаров (1548. АЭ. I. № 222).
Ведомство духовенства дворецким надо рассматривать как особую привилегию лиц духовного звания. Большими дворецкими в большинстве случаев были бояре введенные. Духовенство ведалось, следовательно, лицом, облеченным самым высшим чином в государстве. То же значение имеет и позднейшее сосредоточение дел о духовенстве в Приказе Большого дворца.
С присоединением к Москве соседних княжений число больших дворецких увеличивается, так как в распоряжение московских великих князей поступают и дворцы упраздняемых княжеств. В памятниках XVI века у московских государей встречаем: рязанского дворецкого, тверского, нижегородского, новгородского, казанского и астраханского3.
С дальнейшими успехами объединения и с развитием приказного устройства эти остатки удельной старины исчезают. В XVII веке все дворцовое управление сосредоточивается в Приказе Большого (московского) дворца, во главе которого стоит один московский дворецкий4. Этот московский дворецкий ведает хозяйственные дворы: сытенный, кормовой, хлебенной, житенной и всех дворовых людей. Для обеспечения нужд Большого дворца ему отданы доходы с кабаков, таможен, с мельниц, рыбных ловель и другие. С тою же целью он ведает тяглом и податями посадских людей более чем в 40 городах; да в Москве к нему приписано восемь слобод торговых и ремесленных людей: котельников, оловянишников, кузнецов, плотников, рыбников, шатерников, горшечников, печников и кирпичников. Эти московские ремесленные люди стоят в особом положении: они платят подати во дворец наряду с посадскими других приписных городов, да кроме того, "они ж повинни работать всякие дела на царском дворе, что прилучится, безденежно".
В устройстве московского Приказа Большого дворца XVII века находим такой остаток старины. Дворы сытенный, кормовой, хлебенный и житенный, обязанные снабжать Большой дворец питьями и яствами, состоят в ведении "ключников". Это те же тиуны-ключники, которые заботились о столе Владимира Мономаха и на которых он советовал не полагаться.
Как на остаток глубокой старины надо смотреть и на обязанность дворецкого служить за столом государя. При описании обеда, данного в честь английского посла, в дворцовых разрядах на 1617 г. записано:
"За кушаньем у государева поставца сидел дворецкий и боярин, Борис Михайлович Салтыков".
Об этой службе дворецкого за столом государя Котошихин рассказывает следующее:
"И как царь садится есть, в обед и в вечеру, или когда бывают власти и бояре на обеде, и у поставца садитца дворецкой или околничей и думной человек, или дьяк дворцовой, и отпущают еству к царю и к царице, и к царевичам, и к царевнам, накушивая, и роздают естьы в раздачи по росписям..." (VI. 3).
Из того, что дворецкий мог быть заменен окольничим и даже дьяком, следует, что в XVII веке дворецкий не всегда сам служил за столом, а только в исключительных случаях. Но это, конечно, первоначальная его обязанность; все остальное к ней приложилось. Дворецкий, заведующий двором и имеющий ото всего ключи, есть первый дворовый человек и первый слуга своего господина. Услуги его за столом одна из важнейших его обязанностей.
Дворецкий есть должность частного домоводства, а не публичная. В этом отношении он ниже окольничего. Окольничий устраивает дороги, делает мосты, гати, отводит дворы для помещения государя и его свиты. Во всех этих случаях он есть лицо, облеченное властью вне двора государева; дворецкий прежде всего власть во дворе и для дворовых людей. Значительный подъем должности дворецкого совершается в промежуток времени между первым и вторым Судебниками. Первый Судебник еще ничего не знает о самостоятельном суде дворецких, он говорит только о суде бояр и окольничих; второй Судебник за судом окольничих упоминает суд дворецких (Ст. 1).
Этому первоначально невысокому значению дворецкого соответствует то, что честью он ниже окольничего. Он первый дворовый человек в тесном смысле этого слова, а потому имеет место впереди других дворовых людей, но после окольничих.
В 1501 (7009) г. назначен был дворецким князь Петр Васильевич Великий. Его назначение занесено в боярскую книгу после назначения окольничих. В том же году он был отставлен от этой должности. В 1504 (7012) г. он снова назначен дворецким и затем до самой смерти (в 7021 г., когда был пожалован в окольничие) в перечне чинов всегда занимал место после окольничих. То же самое повторилось и с князем Федором Ивановичем Хворостининым. В 1577 (7085) г. он был назначен дворецким, и назначение это записано после назначения окольничих. Затем до 1584 (7092) г., года, когда был пожалован в звание окольничего, он постоянно занимал в книгах место после окольничих (Новиков. XX).
Итак, дворецкий сам по себе честью ниже окольничего. Но должность дворецкого может быть дана окольничему и даже боярину, известное лицо может быть пожаловано единовременно в бояре и в дворецкие, в окольничие и дворецкие; в таком случае оно занимает в списке чинов место по окольничеству или боярству. Но и в этих случаях звание дворецкого ничего не прибавляет к его чести и не делает первым среди бояр или окольничих. Бояре-дворецкие Великого князя Василия Васильевича, Сабуров и Заболоцкий, занимают в списке место ниже бояр его: Плещеева, князя Патрикеева и князя Стриги-Оболенского.
Благодаря напечатанному Новиковым извлечению из боярской книги М.П.Шереметевой мы можем составить список дворецких с конца царствования Василия Васильевича Темного.
В год смерти Василия Васильевича (1462) было двое бояр-дворецких: М.Ф.Сабуров († 1464) и Гр.В.Заболоцкий († 1473). Как делилось между ними управление дворцовым ведомством, этого мы не знаем. Двойственность продолжается и по смерти Сабурова, так как на его место, еще при жизни Заболоцкого, назначен боярин-дворецкий М.Я.Русалка Филимонов Морозов. Но со смерти Заболоцкого (1473) и до 1646 г. в Москве был всегда один дворецкий.
В XVI веке дворецкими были:
сын боярский, князь П.В.Великий, назначен дворецким в год смерти Морозова (1501), но тогда же отставлен; снова назначенный в 1504, он оставался в должности дворецкого до своей смерти в 1513 г.;
боярин В.А.Челяднин с 1513 по год смерти в 1518;
боярин князь Фед. Лопата-Оболенский с 1519 по 1530(†);
боярин М.В Тучков с 1531 по 1535 (†);
боярин князь И.И. Кубенский с 1535 по 1546, когда он выбыл из дворецких;
боярин И. И. Хабаров с 1547 по 1549, когда он был отставлен;
боярин Д.Р.Юрьев с 1549 по 1566 (†);
боярин Н.Р.Юрьев с 1566 по 1577, когда он выбыл из дворецких, но остался боярином; † 1585;
дворянин князь Ф.И.Хворостинин с 1577 по 1585 (в 1584 окольничий, в 1589 боярин, в 1608 †);
боярин Гр.В.Годунов с 1585 по 1598 (†);
боярин Ст.В.Годунов с 1599 по 1605 (†);
Шереметевская книга перечисляет только московских дворецких, а в XVI веке были дворецкие, управлявшие дворцами присоединенных к Москве княжений. Вот имена встретившихся нам городовых дворецких:
в 1521 г. тверской дворецкий, боярин М. Ю. Захарьин; тверским же дворецким при Василии Ивановиче был И.Ю. Шигона-Поджогин;
в 1523 нижегородский дворецкий, окольничий А.Н.Бутурлин;
в 1555 новгородский дворецкий, сын боярский С.В.Шереметев;
в 1559 рязанский дворецкий, окольничий князь В.А.Сицкий.
В том же году казанским, нижегородским и астраханским дворецким был боярин М.И. Вороной-Волынский.
В XVII веке московскими дворецкими были:
боярин князь В.М Рубец-Мосальский с 1605 по 1606, когда его отставили;
боярин И.Ф. Крюк-Колычев с 1607 по 1609, когда выбыл;
окольничий Арт.В.Измайлов с 1609 по 1613 (из окольничих выбыл в 1634).
окольничий Б.М.Салтыков с 1613 по 1624 († в 1646 боярином, но не дворецким).
В 1624 и 1625 гг. дворцом управлял стольник Л.И. Далматов-Карпов, без титула дворецкого.
В 1626 г. на его место "во дворец" назначен из дворян князь А.М.Львов.
В дворцовых разрядах на 6 января 1626 г. о нем записано:
"Того же дни велел государь ведать во дворце и сидеть у отдачи, вместо дворецкаго, из дворян князь Алексею, князь Михайлову сыну, Львову".
Это, по-нашему сказать, исправляющий должность дворецкого.
В 1627 г. Львов называется уже дворецким, а в следующем году возводится в звание окольничего с оставлением в должности дворецкого. С 1634 г. он боярин-дворецкий и значится в этой должности до 1652 г., когда был отставлен.
В 1646 г. в звании дворецкого произошла существенная перемена. Из наименования должности с определенным кругом обязанностей оно стало почетным титулом. Получив от своего отца только одного боярина-дворецкого, князя А.М.Львова, Алексей Михайлович возводит в это звание в 1646 г. 12 человек, и затем проходит редкий год, чтобы звание боярина-дворецкого не было пожаловано одному, двум, а то, как в 1653 г., и шести лицам. Так как назначение в дворецкие, благодаря соединению с боярством, стало почетным отличием, то оно делается вслед за назначением в бояре и прежде назначения окольничих. С этого времени назначение в дворецкие есть всегда назначение в бояре-дворецкие. Против имени всех, назначенных дворецкими в 1646 г. (за исключением одного только Б.П.Шереметева), в отметке о смерти говорится: умер боярин и дворецкий. Но так как особого назначения в бояре для многих из них не было, то следует заключить, что в 1647 г. они были назначены боярами-дворецкими. С 1655 г. новые назначения в книгах делаются всегда вместе "в бояре и дворецкие".
Звания боярина и дворецкого сливаются в один высший почетный титул. Последний, кому при Алексее Михайловиче было сказано: боярин и дворецкий, был окольничий Арт. Серг. Матвеев, сосланный Федором Алексеевичем, в первый год по вступлении его на царство, в ссылку, в Пустоозеро.
Несмотря на это изменение в значении чина дворецкого, дворецкий и при Алексее Михайловиче управляет дворцом, но только один, а не все бояре-дворецкие:
"Приказ Болыпаго дворца, а в нем бывает и сидит боярин и дворецкой, да окольничей, да думной человек, да два или три диака" (Котош. VII. 4).
Кто этот настоящий дворецкий, этого не видно по боярским книгам. Его надо разыскивать в делах Приказа Большого дворца, в разрядах и пр.
1Более древнее известие Никоновской летописи под 1097 г.: "и усрете и детскый его, сиречь дворецкий", есть, конечно, объяснение позднейшего составителя непонятного ему слова детский.
2АЭ. I. № 5. 1361. Жалованные грамоты писались не всегда в одних и тех же выражениях. В некоторых, вместо подробного перечисления повинностей, говорится вообще: "не тянут ни в какие проторы и розметы" или: "не надобе им ни которая пошлина". Несмотря на это разнообразие формы грамот, упоминания о дворских весьма нередки. См.: АЭ. I. №№ 19, 28, 34, 35, 44, 46, 51, 56, 75, 88, 102, 120, 122 и 131, от 1414 по 1494; №№ 164 и 300, от 1517 и 1578.
3Рус.-Лив. а. № CCCLXIX. 1521; Рум. собр. I. № 144. 1504; Симб. сб.; Разр. кн. под 1559 г.; Твер. лет. VIII. 266. 1519.
4Кроме Приказа Большого дворца, Котошихин называет еще Приказ Казанского дворца (VII. 6). Но этот приказ ведал в XVII веке не дворцовое управление, "а Казанское и Астраханское царствы" во всех отношениях: военном, финансовом и пр. Казанский дворец ведал, между прочим, и царские рыбные промыслы, но присылаемую в Москву рыбу передавал в распоряжение московского Приказа Большого дворца.
<< Назад Вперёд>>
