Игорь Ярославич. Чернигов обложен. Мстислав Романович, получив победу, вместе с племянниками своими Мстиславом Мстиславичем, Ростиславом Рюриковичем туровским и прочими пошли к Киеву. И когда приблизились, встретили их бояре со множеством народа, а во граде у ворот митрополит и весь клир со святыми иконами приняли с великою радостию. И проводя в церковь святой Софии, потом в дом его, посадили на престоле отеческом и дедовом. Игоря же Ярославича, внука Изяслава, отпустили снова в Луцк, а сами, недолго медля, пошли к Чернигову. И обступив град, жестоко приступали, и все волости Черниговские вокруг разоряли. Всеволод, видя свое изнеможение, просил мира и, отказавшись от Киева, целовал на том крест. И так разошлись: Мстислав Романович в Киев, а Мстислав Мстиславич в Новгород, Владимир Рюрикович в Смоленск.
Симон, еп. Суздаля. Ростовская епископия разделена. Юрий Всеволодич владимирский, злобствуя на брата Константина, не хотел, чтоб духовные его владения были под властию епископа ростовского, послал в Киев к митрополиту Симона, игумена Рождественского монастыря, прося, чтоб его поставил в Суздаль епископом. Митрополит же поставил его в Ростов и Суздаль. Константин тогда же послал от себя Пахомия, игумена от святого Петра, отца своего духовного, и митрополит поставил сего в Ростов, Переславль и Ярославль, а Симону велел быть в Суздале, Владимире и Юриеве. Так разделилась епископия Белорусская.
Гром. Февраля 1-го дня на Сырной седмице был слышан в Новгороде Великом гром страшный весьма.
Затмение солнца. Предвещания от затмений. Увещание церковное народу. Марта 25-го дня, когда солнце восходило, явилось как луна трех дней, и начало солнце умаляться, пока все не потемнилось. И снова вскоре явилось с края его немного светло и стало прибавляться, и едва по полудню все очистилось. Было сие видение страшно, что люди пред полуднем не могли ничего видеть, и было так темно, как пред зарею, звезды все были видимы. Тогда люди предвещали одни про войну, другие голод и мор, иные же о смерти государя, и были в людях о том ужасные рассуждения. Епископ же Симон начал в церкви народ увещевать и поучать, что не можно прежде времени судьбы Божия никому знать, и роптать на его определение есть грех тяжкий, но должно каяться о грехах своих пред ним, за которые нас он наказывает. А притом должно просить, да минет гнев его, и показывать дела добродетели, которые от нас требует, что есть любовь к ближнему. И едва народ успокоил и привел на покаяние.
Родился Владимир Димитрий Константинович. Училище в Ростове. Великому князю Константину родился третий сын и наречен при крещении Димитрий, а княжеское Владимир. Тогда же в Ростове на дворе своем заложил церковь каменную святой Богородицы и хотел, при оной училища устроив, от Спаса перевести.
Новгородцев беспутство. Новгородцы по древнему своему безумному обычаю, возненавидев князя Мстислава Мстиславича, стали, тайно сходясь, советоваться, как бы его изгнать. Но не смели того явно никак учинить, во-первых, потому что он был мудр и осторожен весьма, так что едва что в народе утаиться от него могло, а кроме того опасались то начать, потому что (смерд) простой люд его все любили. И потому посадник и прочие совещающиеся не могли оного без страха погибели своей начать. Мстислав, уведав о том от доброжелательных ему новгородцев, не объявив того никому, прилежно разведал. И уверясь, что подлинно ищут способа его изгнать, призвав посадника и других знатных, объявил им, якобы имеет нужду идти в Галич просить короля, чтобы оное княжение ему отдал. Чему оные весьма рады были и с честию проводили его. Он же княгиню свою и сына оставил в Новгороде. Новгородцы, с радостию проводя его, немедленно послали в Ростов к великому князю Константину посадника Юрия Ивановича, тысяцкого Фому и бояр знатных 10 человек просить, чтоб отпустил к ним брата своего Ярослава, а также и к Ярославу в Переславль послали, которые не отказались.
6723 (1215). Ярослав II в Новгород. Мятеж в Новгороде. Смятение. Ярослав ушел. Дороговизна в житах. Голод в Новгороде. Мор. Просьба к Мстиславу. Обличение неистовств Новгорода. Мстислав Мстиславич в Новгород. Мстислав увещевает к миру. Мая 3-го дня Ярослав пришел к Новгороду, и встретил его Антоний архиепископ с крестами и со всеми новгородцами. Тогда велели поймать посадника Якуна Зубца и Фому Добрынина, посадника новоторжского. И послал их Ярослав во Тверь, поскольку Федор Лазутич оклеветал ему новоторжцев Варнаву и Якуна Нежича, имеющих немалое богатство в злате и серебре. Ярослав же, поверив оному, велел и оных, взяв, туда же сослать. Новгородцы, уведав о том, учинили вече, и была молва в народе великая, и возопив, все пошли к двору Якунову с оружием, и придя, оный разграбили, а жену и с детьми поймали. Князь Ярослав, озлобясь за Якуна, поймал посадничего сына Христофора. Новгородцы послали к Ярославу просить, чтоб Якуна, как смутителя, им отдал, а новоторжцев и посадничего сына освободил, опасаясь от народа великого себе беспокойства. Но он, поскольку весьма был высокомысленным, не послушал, и новгородцы, поймав главного Ярослава советника Стряпа и сына его Леона, обрезали им нос и губы и их бросили в реку. Ярослав, весьма тем оскорбясь и боясь большего зла, ушел в Торжок и закрыл проезд к Новгороду, многих купцов ездящих переловил и никого ни с чем в Новгород не пропускал. И так как тогда в Новгородской области недород тяжкий был и дороговизна, сим еще более дороговизна умножилась, что покупали кадь ржи по десяти гривен, овса кадь по 3 гривны. И был голод великий, многие отдавали детей своих в работу за жита. Потом учинился мор великий, многие общие могилы телами заполнили, и уже не было кому мертвых погребать, лежали тела всюду не погребены. Многие богатые ушли за море к варягам. Ярослав прежде мора выслал в Новгород Ворока и Поноса и вывел княгиню свою и с детьми. А купцов новгородских держал скованных более 200 и разослал их по своим городам, велев заключить в темницы. Новгородцы послали к нему посадника Юрия Ивановича да Стефана Твердиславича и других знатных людей просить о примирении, а притом, ежели он хочет князем быть у них, чтоб учинил клятву, что будет править по древним их законам и обычаем. Но Ярослав не хотел по безумному их требованию клятву им учинить и присланных, взяв, заключил в темницы. И была новгородцам горесть великая. Тогда, учинив вече, с великим смятением каялись о том, что изгнали Мстислава Мстиславича и, согласясь, послали к нему в Торопец послов, прося, чтоб вину их простил и принял снова княжение. Мстислав долго отговаривался, выговаривая им их беспутства, неверность и коварства, но после многих со слезами прошений и тяжкой клятвы, склонясь, пошел в Новгород. А в Смоленске остался Владимир Рюрикович, в Торопце – брат Мстиславов Всеволод. И придя в Новгород февраля 11, поймал Хохата Григорьевича, наместника Ярослава, вельможу его Якова Станиславича и всех дворян его посажал в темницы. И согласясь с племянником своим князем Владимиром Рюриковичем смоленским, послали к Ярославу говорить, чтоб он, оставив область Новгородскую, шел из Торжка в свое владение и взятых новгородцев освободил, не принуждая их к войне против себя. При том Мстислав просил его, чтоб с дочерью его, а своею княгинею, жил по закону честно, как надлежит, а если ему нелюбо, то б, не обижая ее ради наложниц, отпустил к нему.
Ярослава презрение. Ярослав отвечал ему: «Новгород сколько вам, столько мне принадлежит, и есть нам вотчина. Я же зван был новгородцами и пришел к ним с честию, но они меня обидели, и не могу им не мстить, а с вами, как с братиею, дела никакого не имею».
Умер Всеволод Чермный. Глеб Святославич, кн. черниговский. В том же году в сентябре преставился князь великий Всеволод Святославич Чермный в Чернигове. А Чернигов принял брат его Глеб Святославич.
Брак Владимира Всеволодича. Князь Владимир Всеволодич переяславльский, внук Юриев, женился, взял дочь Глеба Святославича черниговского.
Война половцев. Победа внезапная. Хитрость половцев. Хорол р. Русские побеждены. Владимир Всеволодич пленен. Тать. Половцы, придя в Переяславльскую область, делали вред. Владимир Всеволодич вышел против них с войском и гнался за ними до Ворскла, где половцы, совокупясь, учинили жестокий бой и стали русских одолевать, так что Владимир принужден был пехотою отступить. Бывшее же его заднее войско отлучилось к лесу и хотело бежать сквозь лес. Половцы, увидев оных на другой стороне леса, думали, что Владимиру в помощь войска идут и их хотят обойти, и побежали. А Владимир, ободрив свое войско, на них ударил и победил, многих побил и в плен побрал. И принял честь великую, поскольку половцев было три раза больше, нежели у Владимира; ибо он, не ожидая их такого множества, за ними так далеко гнался. И возвратился в Переяславль с радостию великою народа. Но вскоре потом снова оные неверные исмаилтяне, с большим войском придя к Переяславлю для отмщения своего стыда и вреда, показались малым войском. Князь же Владимир, ободрен будучи первою победою, вскоре вышел против них с войском переяславльским, и гнал за ними до Хороля, и тут бился с половцами через реку. Половцы же, отступая, заманивали его за реку. Но воеводы, усмотрев, что половцев множество великое за горою, не дали Владимиру идти за реку, положили ночью, отступив, отойти. Но половцы, видя, что русские за ними не идут, послали далее часть войска своего, которые перешли чрез реку, чего русские не усмотрели, и напали с тыла, а другие спереди чрез реку стали наступать. И был между ними бой прежестокий, где много русских побито и пленено было, и самого Владимира пленили. Воевода же Петр Тать едва остальные полки ночью отвел к Переяславлю. И был в Переяславле плач великий о той погибели, а также и братья его Константин и Юрий много о нем печалились.
6724 (1216). Умер Пахомий, еп. ростовский. Кирилл, еп. ростовский. Димитриев монастырь. В мае месяце преставился в Ростове епископ Пахомий. Константин же, великий князь, поскольку весьма его любил и учености его ради почитал, призвал из Владимира епископа Симона и учинил Пахомию честное погребение. На место же его избрал во епископы Кирилла монаха митрополичьего Димитриева монастыря из Суздаля, и послал его к митрополиту Матфею. Он же, поставив его, отпустил в Ростов.
Новгородцев жалоба на Ярослава. Война братии. Измена. Селигер озеро. Ржева Владимира. Зубцов. Холохольня. Рассуждение к безопасности. Шоша, Дубна. Константинов гр. Союз князей. Городище. Сура р. Мстислав, князь новгородский, многими жалобами от новгородцев на Ярослава, зятя своего, понуждаем, не желая войны начинать, послал к братьям его Константину и Юрию с жалобою. И Константин послал к Ярославу говорить, чтоб наконец новгородцев и новоторжцев отпустил и сам бы возвратился в свою область. Но Ярослав не только презрел его приказ, но и с гневом отказал, а Юрий оправдывал Ярослава. Тогда Мстислав, объявив новгородцам несклонность Ярослава и видя, что невозможно его без силы выслать, положил на совете, собрав войска, идти на него, что новгородцы с охотою и великою ревностию исполнили. И собрав войска, выступил Мстислав из Новгорода марта 1-го дня во вторник, с ним же князь Владимир Мстиславич, внук Романов, со псковичами, а прежде послал в Смоленск просить в помощь племянника своего Владимира Рюриковича со смоленчанами, сам пошел к Торжку. А в четверток ушли от Мстислава к Ярославу с известием, преступив свое крестное целование, три знатные человека из новгородцев, Володислав Давидович, Гаврил Игоревич и Юрий Алекса, да за ними Гаврила Милитич, которые жен своих и детей прежде выслали. Мстислав пришел наверх Волги озером Селигером и взял Ржев, где был воевода Ярославов. И пошли по Волге Мстислав с 5000, а Владимир с 900 псковичей к Зубцову, где был воевода Ярославов Ярун. Тут пришел к ним Владимир Рюрикович смоленский и послал в Торжок к Ярославу говорить о мире, а сами стали на Холохолне. Но князь Ярослав не хотел по предложению Владимира и Мстислава мириться и Торжок возвратить, но требовал, чтоб новгородцы Торжок со всею областию ему уступили, и велел все пути засечь. Новгородцы хотели прямо к Торжку идти, но Мстислав их удержал, рассуждая: «Если прямо пойдем, то Ярослав разорит Торжок и пожжет все села области Новгородской, и будет вред более приобретения, ибо он не оставит после себя, не разорив. Но лучше идти около в область Ярослава, которую он оборонять не оставит, и тогда увидим, что Бог даст». И так согласясь, пошли в сторону мимо Торжка ко Твери. И придя на Волгу выше Твери, стали волости Ярослава жечь, разорять и пленить. Ярослав, услышав то, оставив в Торжке воеводу, пошел во Тверь, взяв с собою лучших и молодых людей. Наперед же послал в разъезд к полкам Владимировым и Мстиславовым. Мстислав послал также в разъезд Яруна со многими новгородцами. Оный, напав внезапно на разъезд Ярославов, разбил и 30 человек, взяв, из них привел. Владимир и Мстислав, слыша, что Ярослав уже во Твери, послали, не опасаясь, в набег за добычей область его разорять. Сие было марта 25 в пятое воскресенье поста. Тогда Владимир со Мстиславом, рассудив, что ко Твери приступать неполезно, намерение положили с братом Ярослава Константином, великим князем, который много от братии своей обидим, согласиться и вместе идти к Переславлю в область Ярославову. И по тому послали в Ростов с известием и просить его в союз. И отправили наперед по Волге Владимира Мстиславича со псковичами, велели оному послов проводить до границы Ростовской, а сами пошли в судах. Волгою идучи, сожгли Шошу, потом Дубну. А князь Владимир со псковичами, придя, взял град Константинов, который недалеко от Медведицы был, и, идя по Волге, всю область Ярослава жгли и пленили до Мологи. Тогда встретил их на границе воевода Константинов Еремей и говорил Владимиру: «Князь великий Константин велел вас поздравить и объявить, что он вашему приходу радуется и союз против противных его братии с вами учинит и при ваших послах утвердит, а в знак того прислав вам в помощь со мною 500 человек. Велел же просить, чтоб к нему прислали Всеволода Мстиславича, шурина его». Князь Владимир Рюрикович, отпустив Всеволода к великому князю, сам, оставив возы, пошел по Волге к Переславлю, всюду разоряя. И пришел на Городище ко святой Марии (Египетской), на реку Суру (590) апреля 9-го дня. И наутро в день Пасхи Христовой пришел к ним князь великий Константин из Ростова со всем войском его. Князи же Владимир и Мстислав встретили его с честию и радостию великою, после чего утвердили союз против братии его клятвою. 17 апреля пошли они к Переяславлю, а в Ростов послали другого шурина Константинова, Владимира псковского.
Константин ищет мира. Юрия гордый ответ. Бродницы. Ярослав, как только князи соединенные Тверь миновали, немедленно со всем войском пошел наперед к брату Юрию, и Святослав из Переяславля поехал туда же. Константин же, получив известие чрез взятого переяславльца, уведал, что Ярослава в Переславле нет, а также что новгородцев и новоторжцев вывез во Владимир, не приступали ко граду, не желая людей напрасно терять. Константин, великий князь, как только уведал, что князи Ярослава выгнали из Торжка и около Твери разоряют, послал к брату Юрию, чтобы он не допускал войны с себой и с ним примирился, отдал ему Владимир без вражды, обещая еще прибавить городов и Ярослава с тестем и новгородцами примирить. Но Юрий ему с посмеянием отказал, сказав, что тех гостей рад ждать и их, не допустив близ, встретив, отпотчивает. И когда Ярослав к нему прибыл, немедленно, договорившись со всеми младшими братьями, войска собрал и совокупил всех: муромцы, бродницы, городчане и все суздальское войско из сел конями и пехотою, со всеми оными пошел на брата своего старшего.
Ужас летописателя о беспутстве. Гзя р. Липицы. Сотский. Юрия упрямство. Увещание бесполезное. Ответ Ярославов. Константина миролюбие. Еще увещание. Ответ Юрия. Молчание мудрых. Совет старика. Юрия запальчивость. Рассуждение о советах. Совет младоумных. Полков устроение. Вдовья гора. Юриева гора. Туген р. Ах, страшно и дивно есть, что шли брат на брата, сыновья против отцов, рабы на господ, друг друга ищут умертвить и погубить, забыв закон Божий и преступив заповеди его, одного ради властолюбия ища брат брата достояния лишить, не ведающие, что премудрый говорит: «Ищущий чужого о своем возрыдает». И сошлись Юрий с Ярославом и младшими братьями, стали на реке Гзе. Вскоре же князь Владимир смоленский и с ним Мстислав с новгородцами, придя, стали против Юрия у Юрьева, а великий князь Константин стал у Липицы. И князь великий вместе с Владимиром и Мстиславом послали к Юрию Лариона сотского, говоря так: «Кланяемся тебе, брат, нам от тебя нет никакой обиды, а есть обида Новгороду от Ярослава, брата твоего, и Константину, старшему брату твоему. Тебя же просим, смирись с братом, отдай ему старшинство по правости, а Ярославу вели отпустить новгородцев и новоторжцев, да крови не прольем». Юрий же, не желая с братом Константином мириться, многие вины на него, вымыслив, возлагал и Ярослава оправдывал. Князи получили сию отповедь, и Мстислав послал от себя к зятю Ярославу говорить, что новгородцы избрали его к себе князем, а Ярослав неправо захватил многих людей новгородских и держит в заключении неповинно, многое имение пограбил, о чем непрестанно Мстиславу со слезами жалобу приносят и к Богу на Ярослава вопиют, что он их область тяжко обидит. Того ради он увещевает его, как сына, чтобы людей новгородских всех отпустил, пожитки их отдал и, так умирясь, крови не проливали. Но Ярослав с гневом присланному отвечал, что такого мира не хочет, но чтобы Мстислав остался в Новгороде, а Торжок более не требовали, людей новгородских отпустить хотел, но о пожитках сказал, что оные войско разобрало и возвратить не может. Князи, слыша от обоих столь суровый ответ, удивились и сожалели, и так как князь великий весьма не хотел с братьями за свою обиду биться и людей невинных губить, уговорил еще к Юрию и Ярославу послать с последнею речью. И послали все за боярином, объявив: «Брат, мы все племя Владимирово, и пришли сюда не для войны и разорения, ни даже не хотим вас ваших надлежащих владений лишить. Вы же по закону Божию и Правде русской (591) дайте старшинство старшему нашему брату Константину, ибо ведаете сами, если брата вашего ненавидите, не можете и Бога любить, и если весь мир обретете неправо, ничем душ ваших искупить не можете». На оное Юрий отвечал: «Скажите братьям Владимиру и Мстиславу, что они ведают о себе, как сюда пришли, но не ведают, куда и как пойдут. А брату Константину скажите, когда он меня победит, тогда пусть сядет во Владимире, как старший, и вся земля Русская его будет». Прежде же нежели послов отпустил, созвал на совет братьев и всех знатных бояр, спрашивал их, что делать с братом и Мстиславом, где едва не все подкрепляли его и Ярослава желание к войне. Но один муж старый Андрей Станиславич, сидя, ничего не говорил. Юрий, так как про него знал, что при отце его в советах знатен был, спросил его, из-за чего он ничего не говорит. Он отвечал: «Князь, я уже стар и мало смыслю, но так думаю, ежели вы их победите, никакой пользы не получите, но скорее войну умножите и людям нанесете окончательное разорение и гибель. А поскольку не можете на множество войск надеяться, ибо малыми многократно великие полки побеждались, ежели битву несчастием потеряете, то можете всего лишиться. Того ради не лучше ли старшему твоему брату дать и не отнимать, что ему Бог дал и веру русскую, а новгородцев отпустить и мир учинить. Так вы будете и все ваши подданные в покое. Сие вам говорю, как состарившийся, а вы делайте, как вам угодно». Юрий, слыша такой противный его намерению совет, так разъярился, что хотел Андрея мечем зарубить, но другие вельможи, слыша Андреево мудрое рассуждение, удержали его, говоря: «Князь, сей муж стар и ум его слаб, он говорит так, как привык при отце твоем, и не ведает ныне всех обстоятельств, поскольку не всегда в советах бывает. Ты же из-за чего на него гневаешься? Если бы ты его не принудил, то б он конечно сидел и молчал, а когда требовал, чтоб всяк свое мнение право объявил, тогда он сказал, что знал. И если тебе неприятны противные воле твоей советы, то не спрашивай никого и делай, что тебе угодно. Если же сего оскорбишь, то впредь никто тебе правды говорить не осмелится». И потому Юрий удержался. Младоумные же, не смысля вреда общего от вражды междоусобной и не желая видеть братию в любви и совете, рады были кровь проливать и от того богатиться, говорили князям: «Издревле при предках ваших никогда не бывало, чтоб кто в землю Суздальскую с войсками вошел и цел возвратился». И сие князям весьма приятнее было слышать, нежели первое. Потому, отпустив послов, велели всем войскам к бою готовиться. И на следующий день рано Юрий, выступив с полками своими, всех выстроил, сам с суздальцами и владимирцами стал в средине, Ярослав с переяславцами на правой стороне, а на левой поставили младших братьев, Святослава да Ивана, и стали те на Вдовьей горе. Великий князь Константин со Владимиром и Мстиславом стал против Юрия на другой горе, Юриевой, между которыми был поток малый, именуемый Туген, но переход чрез оный весьма был труден. Князь же Юрий прежде боя стал робеть, велел со стороны от поля укрепить плетнем и оплотом, боясь, чтоб неприятель внезапно с боку нападения не учинил. И стоя тут, стрелялись чрез поток, не давая друг другу переходить.
Устроение к бою. Воздух бой развел. Воздух вражду пресекает. Константина мира желание. Юрия поругание. Устроение полков. Увещание войска. Константина братолюбие. Князь великий Константин еще хотел послать к брату для договора о мире, но Владимир и Мстислав сказали ему, что довольно посылали трижды и ничего не успели, ныне уже времени нет, но время, положась на волю Божию, приступить ближе. И построили полки так: на левом крыле стал Владимир Рюрикович со смоленчанами, возле оного Мстислав с новгородцами против Юрия, возле оного Всеволод Мстиславич со псковичами, а на правой стороне против младших братьев сам великий князь с ростовцами и белозерцами. И так пошли вверх потока того, чтоб там перейти, и уже стали сходиться. День был тогда солнечный и жаркий, вострубили к бою во всех полках и били в бубны. Но вскоре нашло темное облако, буря сильная, гром и молния, так что полки принуждены остановиться и стояли всю ночь, не имея к сражению удобности из-за великого дождя и бури. Тогда многие говорили в полках, что Бог не хочет допустить к бою и пролитию крови между братиею. Тогда Константин учинил еще совет с князями, представляя им такую тяжкую погоду и весьма трудный переход, что, может, специально Бог для нашего удержания от кровопролития послал. Но оные, рассуждая, что уже прежде отказ суровый о мире от Юрия получили, посылать более и якобы просить мира, а также и отступить есть весьма бесчестно. А присоветовали под другим видом послать говорить, чтоб Юрий или им дал свободный переход, или бы сам перешел, а они отступят к Липицам и возбранять ему перехода не будут, из чего можно посланным, усмотрев его склонность, напомнить о мире. И послали с тем. Но Юрий сказал присланному: «Я к ним до времени удобного мне не пойду, а их не пущу и мира с ними не хочу». И посмеявшись, сказал: «Князи сии шли так далеко чрез земли и реки и, придя к сему потоку малому, из-за чего не хотят перейти»? Наутро рано апреля 19 дня, возвратясь, посланные сей насмешный ответ сказали. Что слыша, всем было прискорбно, и каждый воин хотел собою за то поношение мстить. Как стало светать, выбрали князи молодых людей биться против Ярослава полка, и оные бились крепко, но день оный 20-е апреля был весьма студен и дождь шел даже до вечера. Князь великий Константин снова учинил совет и положили, обойдя Туген, далее идти ко Владимиру. И устроясь, пошли с горы. Юриевы полки, видя то, также пошли с горы на дол против оных и принудили полки Константиновы возвратиться. Тогда пришел Владимир из Ростова с белозерцами и другими полками. Которому князи и все войско обрадовались, поскольку у Юрия войск было многим более. Константин хотя видел, что им стороною пройти ко Владимиру можно, но не безопасно, говорил Владимиру и Мстиславу: «Если мы пойдем ко Владимиру, то Юрий возьмет у меня тыл, а я на своих людей не весьма полагаюсь, опасно, чтоб убоявшись, сожалея о домах своих нерассудно, не разбежались». Тогда Мстислав сказал: «Сие есть правда. Горы же мы напрасно боимся, ибо она нам не поможет, не победит нас, но, взирая на нашу правду, пойдем на них». На что все согласились и тотчас выстраивать стали полки. С правой стороны поставили Владимира Рюриковича со смоленчанами, возле него Мстислав и Всеволод с новгородцами, возле оного Владимир со псковичами, а на левой стороне стал Константин с ростовцами. Также и Юрий свое устроение переменил. На левом его крыле против Владимира смоленского поставил Ярослава с переяславцами и бродницами, а также муромцами, Юрий против Мстислава, а Святослав и Иван против Константина и Владимира псковского. Тогда князи Константин, Владимир и Мстислав созвали воевод от всего войска. И Мстислав говорил к ним: «Братия и сыновья, вот пришли мы в землю чужую искать мира и покоя, но противные никакого нашего умеренного и справедливого требования принять не восхотели. И вот пред нами полки их, нет нам иного способа к окончанию нашего дела, как положиться на правосудие и милость Божию, на которую и на правду нашу надеясь, станем крепко и дерзнем смело, не озирался назад. Ибо не можем избежать смерти, разве храбростию и мужеством, ибо нужно нам жизни и честь оружием спасти и друг за друга пострадать. Забудем про жен, чад и все имение, но бодрствуем единодушно». Потом Константин поехал по всем полкам и всех увещевал со слезами, чтобы храбрость свою изъявили. А притом просил, если который из его братьев упадет или взят будет, чтоб не дерзнули на него руки поднять и умертвить, но живым бы сохранили и целым к нему привели.
Бой. Топоры. Кинжалы. Стяг. Мстислава храбрость. Александр Попович. Наука воеводе. Юрий побежден. Так расположив полки и увещав войска, пошли сначала пехота с воеводою новгородским Иворем чрез ров оный, затем Владимир Рюрикович со своими полками смоленскими, за ним новгородские полки. И когда стали ров переходить, споткнулся конь под Иворем, предводителем, а пехота, не остановясь за ним и не ждав воеводы, пошли прямо с секирами и сулицами (шпагами) на пехоту Ярослава и напали жестоко. Но поскольку им весьма трудно было, на гору идучи, биться, того ради пехота новгородская принуждена была вниз уступить. Но Владимир Рюрикович со смоленчанами напал сильно, и хотя много от его полку легло, пока не смог (подсечь стяг Ярославов) пехоты Ярослава чело сбить. Ивор, приспев к своей пехоте и видя смоленчан крепко бьющихся, выстроил снова пехоту новгородскую и так жестоко на полки Ярослава и Юрия напал, что до другого стяга досекся. Тогда князи, видя пехоту свою в жестоком бою, Мстислав со Владимиром псковским с конницею пошли сквозь свою пехоту, а князь великий Константин храбро напал на полки младших братьев, и была сеча злая, один пред другим хотел свою храбрость изъявить и врага победить. Тут слышно было ужасное ломание копий, стенание уязвленных, топот конский, за которым ничего уже невозможно было в войске, ни повелений воевод слышать, а от великой пыли невозможно было пред собою видеть, лилась кровь повсюду, падали храбрые сыновья русские с обеих сторон, и так много тел побитых лежало, что невозможно было далее вперед выступить, а назад никто не хотел. И так продолжался бой на одном месте некоторое время, даже князь великий, въехав в полки младших своих братьев и муромцев, оные разделил и, сбив с места, поворотил на суздальцев. Мстислав три раза покусился въехать в полки Юриевы. И хотя сам силен и храбр был, а также при себе имел храбрых воинов, но не мог неприятеля сломить и едва сам не погиб, ибо как он въехал в полк Юрьев, имея в руке секиру со шнуром, тут, не зная его, Александр Попович, муж весьма сильный, многих побив, хотел Мстислава великим своим мечем ударить. Мстислав же возопил ему: «Я князь Мстислав». Александр сказав ему: «Князь, не твое есть дело биться, но пойди назад и управляй полками». Так вот Мстислав отъехал без вреда, и став за полком, помогал своим, где было потребно, и не допускал отступать. И видел, что его полки уже утомились, а Владимир Рюрикович также не мог одолеть, до тех пор пока князь великий, сбив младших братьев, не пришел сбоку на полки Юрьевы. Тогда Мстислав, снова ободрив новгородцев, жестоко напал и тотчас разбили полк Юрьев, а потом и Ярославов, обступив, порубили. Юрий, видя изнеможение войск своих, ушел с братьями и в тот же день прибежал во Владимир. Сей же бой начался апреля 21-го в четверток второй седмицы по Пасхе поутру весьма рано, а кончился по полудню.
Князь великий Константин и князи Владимир Рюрикович, Мстислав Мстиславич и прочие после окончания боя съехались вместе и, воздав Господу Богу благодарение, велели немедленно побитых и раненых разобрать и мертвых погрести. На том бою побито Юриевых и его братии 17250, ростовцев же, смоленчан и новгородцев – 2550, между которыми много знатных людей и храбрейших воинов пало, раненых же в обоих весьма много было, а более у смоленчан, из-за трудного ради их, ибо гора была им крута и неровна. Сие видя, князи весьма плакали о погибели любезных своих подданных, особенно же Константин сожалел о грехе и неправде братий своих. И тот день стояли, не гнавшись за бегущими (592).
Казнь невинных. Князь Юрий, прибежав во Владимир, хотел укрепиться, но войска у него столько, чтобы оборонять град, не было, поскольку лучшие были побиты, а другие никакого оружия не имели, многие, не желая быть в осаде, по другим городам разбежались. Ярослав, едва не все войско потеряв, ушел в Переславль и, злобствуя, велел взятых новгородцев и новоторжцев посажать в погребы и в несколько дней поморил. Из них новгородцев 315, смоленчан 90, которые приезжали с торгами по городам его и побраны были в загонах.
Юрий просит мира. Константина ответ. Юрию удел. Радилов городец. Юрий из Владимира. Константин во Владимире. Ярослава злость. Апреля 22 пошел Константин с князями ко Владимиру и, придя, 24-го рано обступили град. В ту ночь учинился в городе пожар, и новгородцы хотели идти на приступ. Но Константин, уведав о том, послал ко Мстиславу сказать, чтоб на приступ ко граду идти не велел, а к Юрию послал, чтоб вышел из града и более людей невинных не губил. Юрий выпросил 3 дня на размышление. 25-го апреля учинился в городе снова пожар, и хотели смоленчане идти, но Владимир не допустил. И в тот же день Юрий прислал ко Владимиру Рюриковичу и Мстиславу просить о свободе его, объявляя, что он сей день из города выйдет, если его свободно пропустят. О чем объявили они Константину, и он сказал присланным: «Скажите брату Юрию, что я не хочу, чтобы волос с головы его погиб, и если он хочет мириться и любовь иметь, то я сначала ему клятву дам». Сие слыша, Юрий устыдился своих, видя незлобие и любовь к нему старейшего брата Константина. И на утро 26-го вышел из града с братьями Святославом и Иваном, и пошел сначала ко Владимиру, где и Мстислав был, и просил их, чтоб дали ему удел на пропитание и не дали бы его Константину на погубление. Оные князи, видя Юриеву чрезмерную робость и еще недоверие к миролюбивому его брату старейшему, весьма дивились его состоянию и послали о том Константину сказать. Константин же послал к ним сказать, что он в даче Юрию удела полагается на их рассуждение, и как они решат, он спорить не будет. Тогда Владимир Рюрикович со Мстиславом и племянники положили великому князю Константину Владимир и Ростов с пригородами, Юрию Радилов городец с принадлежащими по Волге (593), а прочим иметь свои уделы. И дали ему насады и ладьи. Он же, учинив на том с братом мир и утвердив крестным целованием, поплыл на низ с княгинею и детьми и со всем имением. С ним же и епископ Симон, который, еще более боясь Константина, уехал. А князь великий вошел во Владимир, и его встретили всенародно со святым крестом и с иконами. В тот день Константин учинил великий пир, звал всех князей, воевод и вельмож их и, потчевав их довольно, одарил всех. Владимирцам же виновным объявил прощение. Ярослав же, укрепившись в Переяславле, не хотел из оного выйти и примириться, ибо преисполнен был на всех злобою.
Поход к Переславлю. Ярослав просит мир. Увещание Константиново Ярославу. Ярослав княгини лишен. Потом Константин со Владимиром, Мстиславом и прочими князями 28 дня пошли к Переславлю на Ярослава (593а). И Ярослав, уведав то, прислал навстречу к брату Константину, прося у него прощения и чтоб его с тестем Мстиславом примирил. Константин же обнадежил Ярослава, что если он покорится и более враждовать не похочет, всю его просьбу исполнит, и 1-го мая, придя к Переславлю, стали, не чиня никакого бою. А 3-го мая во вторник четвертой седмицы по Пасхе выехал князь Ярослав из града и, придя прямо к брату, поклонясь, просил его весьма покорно о прощении, принося вину свою пред ним, и отдался во всю его волю. Притом просил, чтоб не допустил тестю его Мстиславу обидеть. Константин, видя его в совершенной печали, весьма прослезился и сказал: «Брат, не одного ли мы отца и матери дети, не помните ли завета матери нашей, как нам завещала с клятвою о любви и как вам велела меня почитать за отца. И отец наш то же завещал, но вы после смерти его, забыв закон Божий и родителей повеление, смутили душою отца своего, когда я из-за тяжкой моей болезни не мог к отцу прийти, и лишили меня наследия, а потом ты привел брата Юрия на зло, желая меня лишить и малого моего владения, ради которого так много невинных людей вы погубили. Ты же с тестем твоим Мстиславом начал войну неправо, и не посылал ли я к вам сколько раз о примирении, но ты тогда, злобствуя, возгордился, и слышать о мире не хотел и моего посланного обругал, чем столько зла на себя навел и о чем сожалеешь, да поздно. Однако ж, ежели хочешь жить честно княжески, то я не только тебя ничего не лишу и буду тебя иметь как брата в любви и почтении, но потружусь и с тестем тебя умирить». Ярослав с клятвою утвердил быть в его послушании. Тогда Константин обнялся с ним, и они со слезами целовались. И окончив оное, Константин пошел с ним ко Владимиру Рюриковичу и просил о брате своем. После чего, призвав Мстислава, и оного склоняли, но Мстислав весьма огорчен был на Ярослава, и едва договорились. Ярослав отказался от Торжка, новгородцев и смоленчан всех отпустил. Но о княгине своей Ярослав просил Мстислава и всех князей, чтоб от него ее не брать. Но Мстислав никак на то склонен быть не хотел, а усиленно требовал дочери, сказав Ярославу: «Не по достоинству будет тебе княжескую дочь женою иметь, поскольку ты, забыв к ней в церкви данное при браке обещание, имел ее не как жену, но как рабу, и из-за наложниц она унижена. И раз ты мне и ей своей данной клятвы не сохранил, того ради она уже от клятвы своей свободна». И так принужден был Ярослав жену отдать тестю со всем ее имением. Потом, учинив мир и утвердив клятвою, одарив, всех князей отпустил, и пошли каждый в свое владение (594).
В том же году князь великий Константин построил в Ростове церковь каменную святого Спаса.
Умер Роман Глебович рязанский. Злодейство Глеба и Константина рязанских. Икады. Злой замысел. Полстница. 6 князей побито рязанских. Убийцы сами ушли. Князь Роман Глебович рязанский, болев долго, скончался. И вскоре потом Глеб Владимирович рязанский с братом Константином умыслил на убийство братии своей, который прежде оклеветал Всеволоду Юриевичу стрыев своих и многое зло учинил, потом Всеволоду изменил и много крови пролил. Ныне снова большее зло умыслил. Ибо съехались князи рязанские на Икады, чтоб после смерти стрыя их Романа распорядок в уделах и правлении положить. И были в собрании брат их Изяслав Владимирович, Кир Михаил Всеволодич, Роман и Ростислав Святославичи, Глеб и Роман Ингоревичи. Сии же, умыслив такое зло, звали их к себе в шатры на обед, якобы желая их угостить и честь учинить. Сии все шесть князей пошли к ним с боярами своими и дворянами, и когда вошли в шатер, приняли их с честию. Но окаянные оные Глеб и Константин приготовили скрытно дворян своих и половцев, бывших при них во услугах, с оружием, которые были в другом шатре и в полстнице близ шатра того, в котором хотели пировать. И о сем никто не ведал, для чего те люди были приготовлены, кроме самих тех проклятых князей. И когда стали довольно веселиться и уже упились, послал Глеб ко уготованным убийцам. И когда оные пришли, тотчас Глеб и Константин, взяв мечи, стали князей рубить. И убили тут оных своих пятерых племянников и шестого брата родного. А князь Игорь Игоревич не успел на пир тот приехать и тем спасся. Бояр же и служителей их всех, бывших тут, побили. И учинив сие зло, убоявшись мщения, как Каин, ведая, что Игорь и другие князи им не уступят, бежали к половцам со всеми их домами. Сие зло учинилось июля 20.
Мстислав Мстиславич из Новгорода в Киев. Василий Мстиславич. Мстислав Мстиславич, возвратясь в Новгород, жалея о Галицком княжении и не могши без плача слышать частых от галичан жалоб, не долго медля, поехал из Новгорода в Киев, чтоб со Мстиславом Романовичем о том советоваться и стараться Галич от такого утеснения избавить. В Новгороде же оставил княгиню и сына Василия.
6729 (1217). Мир Константина с Юрием. Завещание о княжении. Обещание Юрия. Князь великий Константин, видя себя в здравии оскудевшим и в силах ослабевающим, а Юрия, брата его, который примириться совершенно и об уделе распорядка учинить не хотел, опасаясь, чтобы снова какого зла не усмыслил и вражды не начал, послал на Городец и звал его с любовию к себе и с княгинею. Чему Юрий весьма обрадовался и немедленно с княгинею и епископом Симоном поехал. И когда пришел, просил со слезами у брата прощения. И Константин принял его также со слезами и радостию, вначале напоминал ему его преступлении и увещевал к любви с братиею, потом сказал Юрию: «Ныне даю тебе Суздаль с тем, что тебе жить со мною в любви, а после смерти моей Владимир со всею областию». Юрий весьма его за то благодарил и учинил клятву на всем по воле Константинове, и что ему после смерти Константиновой племянников своих, детей Константиновых, не обидеть, и после смерти своей Владимир отдать снова старейшему Константинову сыну.
Увещание Коломану. Коломан презрел. Мстислав Мстиславич, придя в Киев, много домогался у Мстислава Романовича, как бы галичанам помощь учинить и от насилия венгров избавить, но к войне из-за несогласия черниговских согласиться не могли, но рассудили послать посла к венгерскому. И послал великий князь в Галич к Коломану говорить, чтоб галичанам утеснения в вере не чинил и духовных папистов выслал, а сам по обещанию веру русскую принял, ибо того его неисполнения и русских в вере утеснения князи русские терпеть ему не будут. Коломан же от принятия веры отказался, а о принуждении галичан поставил в клевету, требуя от посла, чтоб тех жалующихся ему объявил. Чего посол учинить не смел, но уличал венгров изгнанием русского епископа и отнятием церкви. Однако ничего не учинив, возвратился. А Мстислав Мстиславич возвратился к Новгороду.
Кирилл, еп. ростовский. В том же году поставлен в епископы Кирилл монах из монастыря суздальского святого Димитрия, и пришел в Ростов, где принят был с честию.
Немцы в Ливонии. Война литвы на Шелонь. Война на Ливонию. Немцы побеждены. Явились немцы в Чудской земле (595) и стали чудь и литву посылать на пределы Новгородские и Псковские. Литва же, придя на Шелонь, несколько деревень пограбили. Тогда же приехал в Новгород Владимир Мстиславич по своим нуждам. Новгородцы ходили на литву, но, не догнав их, возвратились. И новгородцы, собрав войско, отправили с оным Владимира в Ливонию к городу Медвежьей Голове. Ливонцы, придя ко Владимиру, просили, чтоб им дал время собрать дань, а между тем послали к немцам просить их помощи. Владимир, уведав о том их коварстве и что немцы, совокупясь с ливонцами, стоят недалеко, собрал войско свое тихо, и наскоро пошли на станы их и, напав, многих побили. Немцы же побежали ко граду и тут убили у них двух воевод немецких, а третьего пленили (596) со множеством чуди, и, все их богатства взяв, возвратились. А в то самое время Мстислав Мстиславич возвратился из Киева в Новгород.
Полоцкое злоключение. Борис Давидович полоцкий. Святохна. Казимир, кн. померанский. Владимир Войцех Борисович. Василько Борисович. Вячко Борисович. Коварство Святохны. В сие же время приключилось в Полоцкой земле великое зло и смятение. Борис Давидович, князь полоцкий, женился второй раз, взял за себя княжну Святохну, дочь Казимира, князя померанского, веры папежской. И хотя она от той явно отказалась и приняла веру греческого исповедания, но тайно твердо оную содержала и между дворян ее держала попа латинского, поскольку с нею пришло много знатных и простого люда поморян. Князь же Борис был человек добрый и простой, милостив ко всем и богобоязнен, княгиню свою как из-за ее красоты, так и острого ее ума ради любил совершенно. И родила сына, которого отец именовал Владимир, а мать назвала Войцех. Святохна же весьма хитра и коварна была, видя, что старших сынов, а ее пасынков Василька и Вячка всем народом любят, начала искать способа, как бы на оных отца озлобить, часто вымышляя на них пороки и преступления, князю сказывала и свидетелями, помогающими ее злонамерению, утверждала. И князь, иногда поверив ей, гневался на сынов, иногда, поверив их оправданию и подлинному донесению, гневался на княгиню. И было так некоторое время в немалом беспорядке и беспокойстве. Святохна, видя, что тем порядком не может пасынкам никакого зла учинить, стала многих полочан дарами к себе склонять, которые верны были Васильку с братом, и просила их, чтоб уговорили княжичей для лучшего их покоя просить у отца о других городах. Которые, прельстясь дарам и обещаниям, а другие подлинно не разумея коварства и почитая сие княжичам за полезно, советовали, что им лучше проситься у отца на уделы и жить там в покое, представляя свое о них сожаление, что они и за них другие от мачехи их зло страдают, а когда будут далее, в других городах, то такого в Полоцке беспокойства не будет и мачеха им никоего зла учинить не может. Когда же они в Полоцке потребны будут, то им всегда прийти с войском удобно, а они обещались им заочно верно служить. Василько и Вячко объявили сей совет лучшим и себе надежным вельможам, требуя их совета. Оные им рассудили, что им идти из Полоцка весьма неполезно, поскольку мачеха как бы ни вымышляла, не может им зла никоего учинить, только бы остерегались отравы. Но злые советы льстецов весьма им слышать было чувствительно, которые им толковали, если в Полоцке будут, не могут сами и приятели их беды избежать, поскольку поморяне хитры и могут легко зло, вымыслив, учинить, от которого никак предостеречься невозможно.
Коварство жены. Василько в Двинской области. Вячко во Псков. Письма подложные. Коварство Святохны. Обличение Святохны. Вельможи полоцкие побиты. Сим ласканием и страхом приведены были княжичи на желаемое мачехе их, и так рассудив, стали просить отца, чтоб им дал Двинскую область. Борис, не ведая коварства княгини, весьма оскорбясь тем, увещевал их от того. Они же не знали, что отвечать, опасались в Полоцке быть и отцовой воле противиться не хотели. Святохна тотчас нашла способ Борису помогать, а пасынков ему в озлобление привести, толковала ему тайно, что они, злобясь на нее, хотят некое зло, отойдя из Полоцка, учинить. Борис еще более сим оскорбился и отказал Васильку и Вячку в просьбе их. Но Святохна, видя, что князь, ей поверив, им отказал, переменилась и стала явно за них просить, чтоб просьбу их исполнил. И так смущала душою его несколько дней, что напоследок Борис их с плачем и жалостию отпустил, а мачеха при отъезде их довольно одарила их и служащих при них, между которыми были тайные ее приятели. Василько и Вячко, придя на Двину, с радостию были приняты. И Вячко, недолго с братом быв, поехал во Псков просить помощи против литвы, которая их область Двинскую обеспокоивала (и сей убит потом от немцев). Княгиня Святохна, рада будучи, что сбыла пасынков, стала стараться, как бы от главных их приятелей избавиться, стала оных по-всякому изгонять, а своих померанцев во все чины и управления вводить, многое имение им раздавала, чтобы могли чем людей к себе в любовь приманивать. И люди все их стали почитать более, нежели полочан. Так Святохна, устраивая путь, как бы пасынков наследия отцова лишить и все оное сыну своему утвердить, многих полочан дарами и страхом к себе привлекла, а добрых и смышленых стала ненавидеть и губить, наговаривая на них разные вины князю, наводя на них гнев его. Люди же полоцкие, познав коварство Святохнино, все стали сожалеть, что молодые их князи отлучились, и стали просить Бориса, чтоб послал за ними и призвал снова в Полоцк и о делах распорядок учинил, поскольку Василько мог уже совершенно в княжении управлять. А особенно потому, что литва многие пакости области Полоцкой набегами чинили, а без князя войском управлять не так способно, поскольку воевод не всяк слушает, и принуждены были в помощь минских, друцких и витебских призывать. Увещевали же Бориса, чтобы княгини не столько много слушал и воли ей великой не давал, показывая ему, что оная безвинно многих верных ему оскорбляет, и любимых бы ею поморян выслал. Борис, слыша то и видя сам великие беспорядки, весьма сожалел об отлучении сынов своих и намеривался вскоре послать по них. Святохна, слыша то, в немалую опасность пришла, боясь, что Василько, придя, совершенно власть ее отнимет, но, притворясь, стала при всех знатных полочанах князя просить, чтоб сынов взял и имел их при себе, поручив им правление в суде и в войске. Он же немедленно послал к обоим нарочных с письмами. Святохна, взяв те письма, послала своих двух надежных ей и велела одному в Луках, другому в Двине остаться и жить тайно, сказавшись больными. И так вот утишился народ в Полоцке, все радовались, ожидая князей, не ведая коварства, учиненного Святохною. Святохна, рассудив, что недолго еще властью пользовать может, умыслила со своими верными иное зло, чтоб лучших и весьма верных пасынкам ее полочан, тысяцкого Симеона, посадника Воина и ключника Добрыню, погубить. Поскольку оные в народе были в почтении и все их слушали, они же и у князя Бориса были главными советниками, велела написать письма от оных вельмож к пасынкам, якобы они звали Василька для того, чтоб, придя, сел сам на княжение, а мачеху свою с ее сыном Войцехом и всех поморян побил. Сие составив, научили одного принести и подать князю, когда он вечером будет веселиться с его приятелями, что она уже приуготовила. Когда вечер был, князь пил, сидя с поморянами, и были уже довольно веселы, тогда принес тот письма сложенные, а Святохна, взяв, якобы не ведала от кого и о чем, велела пред князем читать. И когда прочли, тогда она, упадши к ногам княжим, стала с великим слезами просить, чтоб ее и с сыном отпустил к отцу в Померанию. Борис, не думая о таком коварстве, но скорее лицемерному плачу жены соболезнуя, принял сие с великим себе оскорблением. Княгиня просила, чтоб тотчас оных призвать и обличить, но Борис отказался, сказав, что «утром призову и, обличив их, учиню с ними по достоинству их». Но Святохна, опасался утра ждать, чтоб сама в коварстве том обличена не была, послала немедленно, велела оных вельмож якобы для нужного князю совета призвать. Как только оные пришли, князь начал им говорить о том злодеянии, показывая им грамоту их. Оные же говорили, что о том никогда не мыслили и кто писал, не знают, и просили, чтоб ту грамоту им дал, а они сыщут, кто писал. Добрыня же говорил князю, что сия смута и на них клевета происходит от княгини и ее советников, «которые не хотят тебе и твоим старшим сынам добра, но, злодействуя, неповинно людей губят. Она же поморян пришельцев жалует в великие чины не по достоинству и богатит, раздала им великие волости во управление, а они города разоряют и, народ грабя, пределы оные опустошают, поскольку им оное есть не свое. И ты, князь, помысли, что, дав такую великую власть, какой ответ за их злодеяние сам дашь пред Богом и как ты не стыдишься братии своей князей? Нам тебя весьма жаль, что и по тебе стыд иной останется, хотя сии вскоре исчезнут». Князь, устыдясь вельмож тех, хотел вон идти, а княгиня возопила ему: «Вот сам слышишь поношение мне и оставляешь. Если сейчас их не казнишь, я утром иду от тебя». Князь, остановясь между ними, не знал, что делать, а поморяне, имея мечи под одеждами скрытые, не ожидая дальнейшего от князя повеления, вынув оные, тотчас начали оных рубить. Тысяцкий же хотя был поранен, но вырвав меч у поморянина, нескольких их порубил, но от множества был убит. И сие было до утра утаено.
Народа нерассудность. Как только светать стало, князь велел звонить на вече. И сошлось народа множество. Тогда, выступив, один вернейший приятель княгинин подвойский говорил к народу: «Князь вам велел объявить: вечером, поздно ночью, придя в дом княжий, тысяцкий с товарищами хотели князя и с княгинею убить, имея мечи под платьем, и начали княгиню ругать. Потом, вынув мечи, несколько бывших при князе избили. Но князя и княгиню Бог сохранил, что ушли вон и заперлись. Но служители княжие, приспев, оных злодеев побили. И вот лежат тела их». Народ же, не ведая истинны и не спросив никого от домашних вельмож тех, хотя некоторые о том советовали, но возбуждены будучи доброжелателями княгини, пойдя, дома их разграбили, а жен и детей некоих побили, иных изгнали. Святохна, получив сию неожиданную на врагов своих победу, поставляла себе весьма за легкое от пасынков избавиться. Немедленно послала за Васильком с прежним письмом, желая его отравою уморить, как то она весьма умела со многими противными ей полочанами учинять, и немедленно в тысяцкие и посадники произвела поморян пришельцев, чего никогда не бывало, и те начали особенно доброжелательных к пасынкам ее утеснять.
Коварства Святохны обличены. Поморяне побиты. Василько, уведав, что знатнейшие вельможи полоцкие, а их надежнейшие приятели, побиты, весьма опечалился и хотел немедленно сам в Полоцк ехать. Но Провор, сын тысяцкого Симеона, который при нем был, не советовал ему ехать, представив крайнюю опасность, а послал письмо со служителем своим к полочанам, прося их, чтоб всенародно постояли за веру и землю Русскую и пришельцам не дали собою обладать, изъяснив во оном коварства Святохны и ее приятелей. Оный, придя в Полоцк и созвав тайно несколько доброжелательных к Васильку, объявил им присланное от Василька письмо и просил их прилежно, чтоб вступились за своих князей. Оные, довольно уже зная коварства Святохны и видя свою общую погибель, учинили между собою клятву, что им князям своим помогать, а поморян изгнать или погубить, и начали помалу людей к себе склонять. И как усмотрели, что доброжелательных есть довольно и все коварства и обиды народу внушены были, на Спасов день (августа 1-е или 6-е), приуготовясь, зазвонили на вече. И когда народ сошелся, тогда прочитали письмо Васильково и выставили свидетелей, что тысяцкий, посадник и казначей званы были князем, а не сами пришли, и не было с ними более как по одному служителю и те все без оружия, и что оные побиты от княгини только за то, что доброжелательны были к Васильку и Вячку, а поморянам великой власти не допускали. И хотя поморяне, бывшие на вече, тысяцкий и другие, стали оное опровергать и ложь воздвигать, но народ, рассвирепев, оных тут побил, и, приступив ко двору княжьему, взяли княгиню и посадили под крепкую стражу в заточение, а поморян и сообщников ее, исследовав обо всех умыслах и обличив, всех побили и дома их разграбили, а иных изгнали. Князю же никоего вреда не учинили и немедленно послали за Васильком знатных людей (597).
6726 (1218). Владимир, еп. полоцкий. Крест злат с древом креста Господня. Пришел из Цареграда епископ полоцкий Владимир к великому князю Константину и принес ему часть немалую древа креста Господня, мощи святого мученика Лонгина сотника, обе его руки, мощи Марии Магдалины и многие книги древних греческих учителей, ведая, что князь любил оные более всякого имения. Он же, с радостию великою приняв, устроил оное древо в крест золотой великий (598).
Владимир Всеволодич из плена. Стародуб. Князь Владимир Всеволодич переяславльский, будучи в плену у половцев, освободившись от плена, пришел к братьям, и Константин дал ему Стародуб со всею областию (599).
Князь великий Константин заложил во Владимире на торжище церковь каменную Воздвижения святого креста мая 6-го, а завершена сентября 14 дня и освящена. В нее же внес и поставил древо креста Господня, в кресте златом вделанное. И учинил пир великий, ибо был тогда день воскресный.
В начале зимы сей князь великий Константин весьма стал болен и, предчувствуя свою кончину, повелел созвать всех бояр и знатнейших людей из градов Ростова, Ярославля, Белоозера и прочих. И когда сошлись, призвал всех к себе и обоих сынов своих, Василия и Всеволода, бывших еще во младенчестве, и говорил им:
Речь Константинова. Суета мира. Жизнь сну подобна. Должность князя. Кротость польза злых. «Знаем подлинно, что все в мире суетно и все есть суета, все житие наше суетно и мимотекущее. Ныне человек родится и, возрастая мало, прилежит об играх, то его веселие и богатство. Но потом вскоре, оставив оное, как ни к чему не полезное, ищет и прилежит о любви к женам и веселиях. Да вскоре и то ему негодно явится, прилежать будет о чести, воюет, ходит лето и зиму, терпит голод и всякие беспокойства, убивает противников и сам раны приемлет и тем хвалится. Наконец, станет собирать и хранить имение. Но ни в чем совершенного удовольствия никогда не получает и ничем долго веселиться не может, ибо явится седина, придут болезни и страх смерти, затем смерть, а после смерти суд и вечное по делам воздаяние. И так видим, что жизнь вся, как краткая или долгая кому случится, все есть суета, а в конце мзда по делам. Поистине жизнь наша как дым, как цвет травный и как сновидение, которое, видев малое время, потом никогда оного не видим, ибо все как по лествице идем, которой начало родиться, а конец умереть. Между оными ж нечего более не видно, только труд, скорби и недовольствия, как человек сон видит, иногда добрый и приятный, иногда противный, досадный и страшный, но, восстав, мало помнит и все ни во что бывает. Так человек живой видит много различных припадков, искушается либо в добре, либо во зле, от утра все в скорбях и печалях, как в ночи, ходит, а на вечер умирает и все запоминает. И сие нам всем равно. Но по чину и достоинству, полагаю, все вы думаете, что князь величайший из людей, и это несведущему оное кажется правдой. Много бывает таких князей, которые думают, якобы ни на что иное, как только для их веселия и довольствия им земля поручена, и из-за того они о правосудии и управлении, для которого они от Бога поставлены, не прилежат и не мыслят. Но я довольно искусился и уразумел, что княжая жизнь есть тягчайшая должность, поскольку не о себе одном, но обо всех всяк час мыслить и попечение иметь должен, да более о тех, которые сами о себе не прилежат и не мыслят, тех исправлять, на полезное наставлять и понуждать, не давать никого обидеть, право судить, немощным помогать, войска устраивать. И кто в вас более трудится, и обо всем печалится, как не князь, не имея ни день, ни ночь покоя в души своей, имея в памяти, чтобы все добре мог учредить и в день судный пред Господом ответ за себя и за всех порученных ему дать. Сие я имел всегда в мысли моей. Есть же и в подданных многие злые и несмышленые, либо по злости все дела княжьи охуждают и доброе во зло вменяют, а несмышленые, не ведая, что нужно или полезно, непотребным поставляют, а требуют ненадлежащего или невозможного. Да на всех никто угодить не может, а довольно, когда с законом и умом согласуется человек и по возможности, взирая на время и причины, делами управляет. Я воевал против братии и пролил крови много, за что меня порицали, но вы более ведаете, что я не искал владения их, тем более не учинил им какую обиду, но, много обидим быв от них, терпел, прося у них покоя. Да видя их, что тем моим смирением они на большее зло подвизались, нужно мне стало прилежать, да закон Божий и Право русское отцов наших сохранится, и да не явится большее зло и гибель, положась на Бога, и потрудился, и Бог меня оправдал. Однако ж я, победив братьев моих, их не обидел, но дал им доходы и покой довольный и лучший, нежели прежде с тяжкою суетою имели. Ныне же вижу, что отшествие мое к отцам скоро приближается, и я не имею ничего, о чем сожалеть, поскольку все ныне или наутро должно и нужно оставить, только об одном вас просить имею нужду.
Наставление о детях. Скупость ненавидима. Скупость государю вредна. Роскошность разорительна. Советы правые давать. Завет о княгине. Вот сыновья мои младенцы, о которых я должен малое определение учинить. Во-первых, поручаю их Господу Богу, а потом брату моему князю Юрию Всеволодичу, который им да будет отцом вместо меня. Вас же, товарищи и сыновья, прошу, не оставьте сих моих младенцев, ибо если вы с ними добро и праведно поступите, то и вам Бог то же явит. Учите их на всякое добро, удерживайте от зла, более же от гнева, ярости и гордости, наставьте их, как право судить и милость творить, на войне, если где потребно, храбрость, мужество и добрый в полках распорядок показывать, не дайте в юности хотению их ими обладать и с пути правого совратить. Надзирайте над ними, чтобы их кто не привел на любоимство, грабительство и неправедное собирание, ведая, что все сие сгинет, как прах, и не наследуют сыновья их. Недобро же и всякому другому человеку быть скупу, поскольку скупого каждый ненавидит, тем еще более государю скупость вредна, что не будет иметь любви совершенной у всех подданных, и у самого него имения более, нежели у щедрого, погибнет. Не прельщайте их и на роскошность, чем не только имения свои губят, но и подданных разоряют, как то довольно видите, что другим приключилось. В советах не говорите по их склонности и не льстите им против пользы их, но давайте совет правый, как пред Богом, да не взыщет Бог зла вашего от всей земли. Если благому их научите, узрит благое вся земля ваша и восхвалят вас вовеки. О княгине моей нечего более не прошу, только чтоб в покое и беспечальна была, да не обидит ее кто». И сие наставление им весьма пространно и умильно говорил, но пред ним стоящие от слез и рыдания не могли все выслушать и памятовать.
Наставление детям. Страх Божий. Старейшему почтение. Мудрых послушание. Братолюбие. Войны не желать. В воинстве поучаться. Матери почтение. Льстецов остерегаться. Правосудие. Раздел детей. Василько ростовский. Всеволод ярославский. Владимир белозерский. Потом, призвав обоих сынов и молчав, смотря на них, долго не мог от слез льющихся ничего говорить. И, утишась немного, тихо говорил: «Чадцы мои, вам много имел говорить, но все то здесь написал, да лучше в памяти иметь будете. И, когда возрастете, прочитайте прилежно и прилежите да, насколько возможно, по оному исполните и завещание мое сохраните». И отдал им свиток, написанный Никанору, дядьке Василькову. Потом еще им говорил: «Я вам завещаю, любезные чада моя, во-первых, иметь страх Божий и хранить заповеди его, послушайте учения церковного и поучайтесь в нем на всякое дело благое. Послушайте старейшего для вас, сей ныне вам вместо меня стрый ваш, князь Юрий, не будьте ему ни в чем противны, но повинуйтесь во всем воле его. И если он вас обидит, не ищите ему мстить, но Бог, и без вас, не оставит обиды без отмщения. Послушайте мудрых учения и наставления и читайте книги их. Между собою имейте любовь и живите в мире. Со всеми князями будьте в любви и совете. Не ищите чужого и не нападайте без довольной причины на области чужие, но будьте своим довольны и от своих честно собранных имений Богу приносите. Войны хотя не желайте и сами не начинайте, но со старейшими в воинстве поучайтесь, как себя защищать и от нападения на ваши области отвращать, и в том честь более имения и жизни почитайте и тому подвластных ваших поучайте, дабы, видя вас неприлежащими, рабами себе не учинили. Почитайте мать вашу, сохраните повеления ее, учредите ей покой и довольство, чтоб не терпела недостатка. Имейте любовь ко всем вашим вельможам и подданным; советам старых и мудрых прилежно внимая, рассуждайте; наветов и клеветы не слушайте; льстецов, хвалящих все ваши дела, не любите и тех более, нежели противных, остерегайтесь; не верьте никому, кто на другого что сказывает, но испытайте право и прилежно, нет ли от ненависти клеветы. Суд судите право, как законы русские написаны, не щадя никого, да не утеснен будет убогий от богатого, немощный от сильного. Наказывая, взирайте на милость, которая на суде Божием вам похвалится. Имейте к убогим руку щедрую и о всяком добродеянии и чести прилежите». Потом, мало отдохнув, сказал: «Вот даю вам. Тебе, Василий, Ростов и Кострому со всею областию Галицкою». И обняв его и целовав, отдал боярам ростовским и сказал: «Приимите сего юношу от руки моей князем себе». Потом Всеволода обняв, сказал: «Тебе даю Ярославль и Угличе Поле со всею областию». И того отдал боярам. Малому же сыну Владимиру, которого мамка держала, повелел дать Белоозеро, когда возрастет (600).
Доброты Константина. Училище во Владимире. Чада же его, вельможи и бояре не могли от слез великих и рыдания ничего ему отвечать или о чем спросить, поскольку все сердечно сожалели и почитали его как отца, духовные – как учителя благочестия, убогие – как кормителя и все – как праведного и нелицемерного судью. Ибо он почасту приходящих словами услаждал, печальных утешал, заблудших на путь правый наставлял, не ведающих и не хранящих закон Божий поучал. И радовались все, когда кому случилось слышать сладкоречивые слова его. Сего ради мудрым наречен был. Милостив был ко всем, и не ведаю, чтоб он когда словом кого оскорбил, но еще более радовался, когда кому какую милость оказывал. И так, дав всем наставление, два дня то продолжая, из-за слабости своей, всех отпустил, повелев все имение и служителей детям поровну разделить, пока сам жив, чтобы впредь в чем спора не было и да не будут смутители иметь причины, что тот или другой более или лучше взял. Дом же свой и книги все в училище после себя определил и к тому на содержание немалые волости дал, о чем просил брата Юрия, чтобы обещал непоколебимо завет его сохранить, который с великою жалостию и множеством слез то утвердил.
Умер Константин Мудрый. Константин историю русскую писал. Библиотека. Вскоре потом еще более стал Константин изнемогать. И февраля 2-го дня в пяток преставился князь великий Константин Всеволодич Мудрый, внук Юрия Владимировича Мономахового, быв на великом княжении после отца 5, а всего лет прожив 32 (601). Великий был охотник к читанию книг и учен был многим наукам, того ради имел при себе людей ученых, многие древние книги греческие за цену высокую купил и велел переводить на русский язык. Многие дела древних князей собрал и сам писал, а также и другие с ним трудились. Он имел одних греческих книг более 1000, которые частию покупал, частию патриархи, ведая его любомудрие, в дар присылали сего ради. Был кроток, богобоязнен, все разговоры его словами книжными и учениями полезными исполнены были. Княгиня же его Агафия Мстиславишна, проводив тело его, не заходя в дом, в монастыре Успения св. Богородицы постриглась. И был плач великий во всей области по всем градам, и долгое время не могли утешиться, воспоминая сего государя.
ПРИМЕЧАНИЯ
590. Городище Городец, думаю, на Волге село на северной стороне, недалеко от Медведицы, а другое Белгородок – на южной стороне пустое городище; думают, что то был Константинов. Есть же Городец ниже по Волге, н. 521. А о реке Суре тут неизвестно.
591. Правда Русская, – имеется в виду право или закон. Таковых два было – древний и Ярославов, но в них о наследии ничего нет. Можно верить, что были еще законы, да утрачены, как например великий князь Иоанн III о наследии старшего сына после отца на древний и деда своего законы ссылается.
592. Сия битва в разных манускриптах кратко и по-разному, хотя в настоящем согласно. Симон так кратко, что и не упоминает бою, только что Юрий по просьбе князей отдал Владимир Константину. В Новгородских же пространно, только не весьма право. Ибо они во всем первенство и преимущество Мстиславу дали, чего быть не могло по месту и родству; ибо Константин оным всем был дядя, и прежде ему старейшинство дали как бы в Переяславле, а по Новгороду никогда князям старейшинства не давалось.
593. Радилов Городец прежде на Остри, н. 521, потом просто на Волге был, н. 590.
593а. Сия война хотя во всех описана в обстоятельствах сходно, но в том или другом сокращено, а в ином месте пропущено, но в списке н. 2 так точно, как здесь. И сие видно, что некто, кроме Симона епископа, описал, а Симоново сложение в Никоновском внесено, который довольно себя тем изъявляет, что еще злоба его на Константина не весьма угасла.
594. Ярослав женат был: 1) на дочери князя полоцкого в 1205-м, 2) князя Бориса полоцкого, 3) Мстислава дочери, но неизвестно, оную ли он, возвратясь после нашествия Батыева, имел или взял четвертую, ибо вскоре показано рождение детей его; Карпеин в 1247-м сказывает шурина Ярослава Юрия рязанского, и потому возможно, что была сия четвертая жена дочь российского Игоря, или Юрия.
595. Пришествие рыцарей в Лифляндию Дисбург указывает в 1200-м или чуть после. Кромер в то же время сказывает пришествие епископа Албрехта в Ливонию, «который призвал рыцарей гроба Господня». Кельх в 1205-м – к Риге. Но другой здесь сказывает приход их от Риги в Эстландию, как ниже обстоятельнее показано.
596. Кельх в 1216-м: «Бискуп Албрехт напал на Гаррию, разоряя землю, но тем столько учинил, что принудил их с руссами совокупиться и замок Оденпе в 20 000 осадить, и хотя геермейстер Винно фон Рорбах и Дитрих Буксговден оный освободить в 30 000 пришли, но ничего не учинили и много знатных рыцарей потеряли, из-за чего и замок на договор сдался; Бускговден хотел к Плескову идти, но сам пленен и в Новгород свезен». В Новгородской Иоанновой нечто иначе о сем: «Когда новгородцы и плесковичи обступили город, чудь же начали присылать с поклоном с лестию, а за немцами послали; новгородцы начали с плесковичами о чудской речи, отойдя же далее от обоза, гадать; сторожи же ночные пришли в обоз, а денные не пошли для вече. И немцы без вести наехали на обоз, русские, оставив вече (совет), ринулись на немцев. Они же побежали к городу, и тут их побили двух воевод, а третьего со многими и 70 коней взяли».
597. Сие выписано из летописца Еропкина, который, видно, пополнялся в Полоцке, ибо в нем много о полоцких, витебских и других литовских князях писано; только я не имел времени всего выписать, а потом его увидеть не смог, но слышал, что отдали его переписывать. Казимир же – князь померанский, сын Богуславов, о котором Кранций, кн. 7, гл. 17, около 1228-го упомянул.
598. Сей крест до сих пор хранится в Москве в соборной церкви Успения Богородицы. Но некоторые несведущие в истории сказывают, якобы оный сделан Константином Великим.
599. Град Стародуб был дан брату их Иоанну, а Владимиру Москва, и после Иоанн был стародубский, следственно, ошибка. Стародуб же сей на Клязьме был.
600. Сие выписано точно из летописца Симонова, который сказывает, что «я сам был при конце его и насладился словами мудрыми». Впрочем же, сказание о сем князе не без сожаления есть, что его библиотека, а особенно история его и духовная, или последнее завещание, погибло, ибо хотя слова его Симон записал, но сомнительно, чтоб все порядочно и беспогрешно было. Особенно сначала, о суетности жизни говоря, сравнивал оную со сном, якобы о будущем мало верил, но после весьма изрядно о воздаянии неоднократно упомянул. И как можно разуметь, что он по тогдашнему времени в науке философии довольно просвещен был, то и погрешность оная более писателю, нежели ему причесться может. Да не одни сии писания погибли. Ибо видим о Клименте митрополите прежде сказано, что был философ великий и много книг писал, а мы уже ничего от его писания видеть не сподобились. Сие, может, и от того учинилось, что греческих писателей за великих поставляли, а своих, хотя многих лучших, презирали, как и писание святое обличает, что неприятен пророк во отечестве, Лука, гл. 4, ст. 17, или же те писания в Прологи и другие книги, не упоминая творцов, внесли. Речь же сего великого князя не во всех одинаково, но во многих сокращено или испорчено, а здесь в точности из Еропкина выписано.
601. О годах сего великого князя есть сомнительство, что рождение его положено в одном в 1184-м, в двух в 1185-м, в четырех в 1186-м, среди которых Никоновский; но в конце жизни написано у многих 36 лет жил, и потому бы надобно ему родиться в 1182 году; ежели же жил 32 года, то родился 1186 году.
<< Назад Вперёд>>
